Текст книги "Российское народовластие: развитие, современные тенденции и противоречия"

Подводя итоги анализу структурных изменений российской государственности, необходимо отметить, что за годы перестройки так и не была оформлена целостная, стройная система государственных органов, подчиненных народному волеизъявлению. Согласно Закону РСФСР «О выборах Президента РСФСР», выборы президента назначались Съездом народных депутатов. Формально кандидаты на пост президента могли выдвигаться республиканскими политическими партиями, профсоюзами и массовыми общественно-политическими движениями, зарегистрированными в установленном порядке, а также республиканскими органами зарегистрированных всесоюзных политических партий, профсоюзов и массовых общественно-политических движений. Трудовые коллективы предприятий, учреждений, организаций, коллективы средних специальных и высших учебных заведений, собрания граждан по месту жительства и военнослужащих по воинским частям имели право непосредственно выдвигать кандидатов на пост президента при условии поддержки выдвигаемой кандидатуры не менее чем ста тысячами российских граждан, обладающих избирательным правом.

Однако Закон «О выборах Президента РСФСР», добавив к традиционным для прежней избирательной системы субъектам выдвижения политические партии, введя новый институт выдвижения кандидатов путем сбора подписей избирателей в их поддержку, вместе с тем оставил за Съездом народных депутатов право вмешиваться в ход избирательной кампании. Так, в бюллетень для тайного голосования по выборам президента включались только кандидаты, получившие поддержку 100 тыс. граждан, а также кандидаты, которых не позднее чем за 15 дней до выборов тайным голосованием на заседании Съезда либо путем сбора подписей поддержало не менее одной пятой от общего числа народных депутатов РСФСР. В случае, если на пост президента не было выдвинуто ни одного либо все выдвинутые кандидаты сняли свои кандидатуры, кандидаты могли выдвигаться исключительно на заседаниях съезда. Выдвинутыми в этом случае считались получившие в результате тайного голосования поддержку не менее одной пятой от общего числа народных депутатов. Тем самым, Съезд оставлял за собой возможность влияния на процедуру выдвижения кандидатов, фактически выполняя функции окружного предвыборного собрания.

Выборы президента проходили по мажоритарной избирательной системе абсолютного большинства (в первом туре) и относительного большинства (во втором туре) по избирательным округам, образуемым Центральной избирательной комиссией в границах республик, входящих в состав РСФСР, краев, областей, автономных областей и автономных округов, городов Москвы и Санкт-Петербурга. Избранным считался кандидат, получивший в ходе выборов более половины голосов избирателей, принявших участие в голосовании при условии, что в голосовании приняли участие не менее половины граждан, внесенных в списки избирателей. В случае, если ни один из кандидатов в первом туре не был избран, предусматривалось проведение повторного голосования, по итогам которого избранным считался кандидат, получивший наибольшее число голосов избирателей, принявших участие в голосовании (при условии, что число голосов, поданных за кандидата, больше числа голосов, поданных против него).

Эти нормы устанавливали гарантии легитимности избранного должностного лица: 50-процентная явка требовалась как в первом, так и во втором туре. Более того, при проведении повторного голосования победитель определялся не по чисто формальной разнице голосов между оставшимися претендентами, а с учетом реального большинства избирателей, проголосовавших за конкретного кандидата. Таким образом, законодатель в лице Съезда народных депутатов установил для избрания Президента РСФСР более высокие требования. Фигура Президента РСФСР, впервые избираемого на альтернативной многопартийной основе и по столь высоким стандартам представительности, оказывалась фактически наделенной теми же учредительными полномочиями, на осуществление которых претендовал сам Съезд народных депутатов. Дальнейший ход событий только усугубил эту конкуренцию.

Первые в отечественной истории выборы Президента РСФСР состоялись 12 июня 1991 года. На должность президента претендовали шесть кандидатов. Президентом был избран Б. Н. Ельцин, получивший уже в первом туре 57, 3% голосов избирателей. Фактически сразу после избрания началось обострение противоречий между Съездом, Верховным Советом и Президентом РСФСР по поводу полномочий законодательной и исполнительной ветвей власти. В ходе этого противостояния Съездом народных депутатов предпринимались попытки ослабления позиций президента при формировании правительства. В частности, четыре ключевых министра – иностранных дел, обороны, безопасности, внутренних дел – по принятому Съездом народных депутатов в декабре 1992 года Закону «Об изменениях и дополнениях Конституции (Основного Закона) Российской Федерации – России», могли назначаться президентом только с согласия Верховного Совета. Кроме того, правительство стало подотчетным не только президенту, но также Съезду народных депутатов и Верховному Совету.

Одновременно Конституция была дополнена положениями, предусматривавшими ответственность президента при попытке роспуска им законно избранных органов государственной власти. Конституция говорила о немедленном прекращении полномочий президента, не предусматривая при этом конкретного механизма отрешения от власти высшего должностного лица государства.

Таким образом, противостояние Съезда народных депутатов и Президента РСФСР было предопределено самой противоречивой конструкцией этих органов. И как следствие, затормозился процесс конституционной реформы. Проведению конституционного референдума препятствовали теперь не только острая полемика между президентом, Верховным Советом и Конституционным судом, но и отрицательная позиция законодательных органов ряда субъектов Федерации, также втянувшихся в конфликт. Это противостояние вылилось в проведение совсем другого референдума – 25 апреля 1993 года, но не по новой Конституции, а по вопросу о доверии президенту и о досрочных выборах в федеральные органы власти.

В этот период времени практически полностью отсутствовали информационные гарантии, которые могли бы обеспечить объективное восприятие населением сути вынесенных на референдум вопросов. Однако, опираясь именно на итоги этого референдума, президентская власть смогла существенно усилить свои позиции. Судьба Съезда народных депутатов России и всей советской модели организации государственной власти была предрешена.

Глава 4 Современные тенденции и противоречия российского народовластия

Станет ли Российская Федерация демократическим государством с республиканской формой правления? Сформируются ли у нас в стране многопартийная политическая система, эффективные институты гражданского контроля за действиями власти? К сожалению, как и сто лет назад, на рубеже нового, XXI века в России эти вопросы вновь остаются открытыми. Между тем действующая российская Конституция четко определила не только новые республиканские приоритеты государственного развития России, но и установила самые высокие демократические стандарты прав и свобод российских граждан, равные европейским странам. Однако выработка правовых механизмов реализации демократических принципов государственного и общественного устройства откровенно застопорилась. В обществе все более активно дебатируется вопрос: было ли вообще оправдано наделять российских граждан широким набором политических прав и свобод, которыми они не смогли воспользоваться. Такая постановка вопроса говорит о потенциальной возможности пересмотра демократических положений российской Конституции, закрепляющих статус российского гражданина, принципы многопартийности, народовластия и федерализма.

Как показывает опыт последнего десятилетия, российские граждане активно пользуются демократическими правами. Более того, только опираясь на всенародные волеизъявления, наша государственность пока еще сохраняет стабильность и возможность для обновления и развития. Наиболее крупными вехами на этом пути стали всенародные голосования по вопросу учреждения поста Президента России в 1991 году, по принятию действующей ныне Конституции Российской Федерации в 1993 году, а также регулярные выборы Государственной Думы и президента.

Активное обсуждение вопроса о неготовности граждан к участию в политической жизни, поиск доказательств предрасположенности страны к «управляемой демократии» потребовались российской государственной бюрократии для обоснования своей исключительной роли в осуществлении государственной власти. Подобные рассуждения сегодня – уже не просто отголосок нашего советского прошлого, это иллюстрация профессиональной неготовности многих представителей нынешней правящей партийной и государственной бюрократии осваивать современные технологии управления государством и обществом. Большинство сегодняшних высших и средних партийных и государственных функционеров усвоили только правила, многие десятилетия навязывавшиеся обществу при монопольном господстве КПСС, когда все учреждения, организации, государственные и общественные структуры были звеньями вертикальной мобилизационной однопартийной политической системы, замкнутой на единый центр принятия решений. Сегодняшняя партия власти именно в силу кадровых проблем оказалась просто неспособной сломить вну три себя стереотип вертикальной соподчиненности. Ее руководители и функционеры просто не понимают объективной необходимости развития массовых горизонтальных общественных связей, которые, собственно, и являются основными, консолидирующими нацию элементами, объединяющими государственные и негосударственные сегменты общества.

Действующая Конституция установила принципиально новое соотношение общественных и государственных начал в осуществлении народовластия. Конституция предполагает переосмысление не только наших прежних представлений о месте и роли бюрократического государства, но и выработку принципиально новой концепции развития российской политической системы, в основе которой лежат многопартийность, состязательность идей и взглядов, разветвленная система согласительных процедур при выработке важнейших государственных решений. Это предполагает не только новое предназначение государства, но и его неразрывную связь с институтами народовластия, разнообразными формами прямой и представительной демократии, механизмами прямой и обратной связи с населением. Именно этих механизмов и не хватает сегодня для сбалансированного проведения социальных, экономических и политических реформ.

На наш взгляд, именно в таком контексте следует понимать Президента Российской Федерации В. В. Путина, который в своем послании Федеральному Собранию 2004 года высказал неудовлетворенность развитием политической системы российского общества: «Без зрелого гражданского общества невозможно эффективное решение насущных проблем людей. Качество их повседневной жизни прямо зависит от качества общественно-политической системы. И здесь у нас, конечно, есть еще немало вопросов».

Полагаем, что эта нелицеприятная оценка дается прежде всего структурам самой исполнительной власти, которая никак не может избавиться от командного менталитета и стремления к подчинению всех сегментов общества. Такое упрощенное понимание государственности сегодня – уже не просто анахронизм, это прямое игнорирование конституционных основ республиканского, демократического устройства страны. С приходом многопартийности, разделения государственной власти на равные составляющие в лице правительства, Федерального Собрания и судебной власти каждая из них должна усвоить не только четкое конституционное разделение представительных, исполнительных и судебных функций, но и единые для всей системы государственных органов формы публичной отчетности и ответственности перед гражданами за проводимую политику. Между тем за десять лет после принятия действующей Конституции Российской Федерации ни от одной из «партий исполнительной власти», сменявшихся попеременно в окружении как первого, так и второго Президента России, избиратели не услышали внятной программы действий в области политической модернизации страны, перехода всей системы органов государственной власти на партнерские принципы взаимоотношений с гражданами.

Не внесли ясности в эти вопросы и недавно прошедшие выборы депутатов Государственной Думы и Президента Российской Федерации. Действенных механизмов ответственности власти не смог предложить ни Президент Российской Федерации, переизбравшийся на второй срок на безальтернативной основе, ни очередная «партия исполнительной власти», также отказавшаяся вести публичные дебаты в ходе выборов. В итоге сразу после выборов власть пошла на грубое продавливание социальных и коммунальных реформ, не позаботившись об элементарной политической страховке.

Как следствие, общество, российская политическая элита увидели в «партии исполнительной власти» инструмент насилия. Вместо распределения ответственности за проводимые реформы между всеми звеньями государственной власти, а также политическими партиями, представленными в парламенте, повышения роли судов, прокуратуры в защите от давления власти, ветви последней стали перекладывать ответственность друг на друга. Люди в очередной раз почувствовали себя обманутыми, они по-прежнему не понимают, как поставить на место чиновника высокого федерального уровня или защититься от произвола местной власти. Им никто не объясняет, что для этого можно и нужно идти в независимый суд, перед которым должны быть равны что рядовой обыватель, что государственный служащий. Серьезной разъяснительной работы не ведут ни правящие, ни оппозиционные политические партии, не занимаются этим ни печатные, ни электронные государственные средства массовой информации. В результате граждане вновь ощутили себя лишними в политике, они опять увидели в государстве орудие чиновничьего произвола. Главными субъектами общественно-политической жизни стали назначаемые президентом чиновники всех уровней, которые к тому же образовали собственную «партию исполнительной власти». Они в открытую восстанавливают совмещение партийных и государственных функций и возвращают страну к монопольному принятию важнейших государственных решений. Итог подобной политики предопределен: страну ждет очередной социальный взрыв и развал государственности.

Вместе с тем было бы простым упрощением возложить всю вину на Президента Российской Федерации, подчиненную ему вертикаль исполнительных органов и президентскую «партию власти». Не меньшая ответственность за судьбы страны лежит и на других политических партиях, профсоюзах, общественных организациях, экспертном сообществе, которые самостоятельно пока не в состоянии вырабатывать адекватные вызовам времени решения. Структурам гражданского общества и государству нужна серьезная дискуссия о месте, роли и ответственности всех элементов российской политической системы. Только в ходе открытой дискуссии можно будет понять, что же дало стране вот уже третье или четвертое перестраивание и укрепление исключительно вертикали исполнительной власти. Может, мы поймем, что пора наконец взяться за строительство профессионального парламента, необходимо заняться подготовкой профессиональных партийных функционеров как правых, так и левых, научить их методам контроля работы исполнительной власти и прежде всего правительства, ввести в практику публичное обсуждение работы министерств и ведомств и выработать критерии эффективности деятельности всех государственных органов.

Широкая дискуссия и профессиональные ответы на эти вопросы нужны всей российской политической элите. Только через призму ответов на эти вопросы общество сможет увидеть перспективы своего развития, соотнести современные противоречивые тенденции в развитии российской политической системы с мировыми. Сделать это нужно и в историческом контексте. Только тогда мы поймем, что как в начале, так и конце XX века в нашей стране произошли всего лишь мощные революционные сломы государственной надстройки. Сначала мы заменили монархию на диктатуру пролетариата в лице ВКП(б), а затем в начале 90-х годов – полновластие Советов и руководящую роль КПСС на монопольное положение высшего должностного лица государства – Президента Российской Федерации и его Администрации. В итоге мы вновь объективно не имеем возможностей для развития многопартийности, народовластия, совершенствования республиканской формы правления. В стране вновь воссозданы все предпосылки для монополии на власть одного лица и возрождения прежней мобилизационной политической системы.

Между тем из нашего исторического опыта хорошо известно, что мобилизационные политические системы ставят на первое место не права конкретного гражданина, а коллективизм и следование единой партийно-государственной идеологии. При этом массовое участие избирателей в безальтернативных выборах достигается только благодаря тотальному контролю партии и государства над гражданами. Прежняя советская однопартийная система могла держаться только на каркасе жестко централизованного государства при авангардной роли одной партии. Эта система автоматически исключала многопартийность, в ее центре может быть только одна мобилизующая партия, а партийно-государственные работники призваны проводить целенаправленную работу по сплочению масс то в «единый блок коммунистов и беспартийных», то для борьбы с врагами народа. Никакого другого политического продукта эта вертикальная политическая система производить не может.

То, что наша политическая система вопреки демократическим положениям Конституции вновь оказалась мобилизационной и однопартийной, обусловлено не только ее советским и коммунистическим прошлым. Ее откату на прежние позиции во многом способствовало отсутствие на рубеже 80–90-х годов прошлого века новых концептуальных наработок по переходу от однопартийной и безальтернативной политической системы к многопартийности и состязательности политического процесса. Горбачевский призыв к перестройке и оживлению творчества масс не сопровождался сколь-нибудь серьезной проработкой вопроса о переходе партии и Советов к разделению власти и реальной многопартийности. Это был вынужденный шаг руководства единственной в то время партии по спасению собственного бюрократического аппарата. Этот призыв не был подкреплен правовыми, методическими наработками по перестройке политической системы и реальному включению населения в процессы управления страной. Отсутствовали даже наработки по переводу деятельности силовых структур на новые принципы взаимоотношений с гражданами, их невмешательству в деятельность политических партий и общественных организаций. Между тем переход на многопартийную политическую систему предполагает не столько появление множества политических партий, сколько создание различных правовых и процедурных институтов, систем, направленных на вовлечение граждан в реальную политику, оживление публичной деятельности партий, государственных органов. Только эти кропотливые шаги восстанавливают доверие населения к структурам государственной власти и вообще к профессиональной партийной и государственной деятельности.

Не появилось серьезных наработок в этой области и на этапе учреждении поста Президента Российской Федерации. Широкая гражданская поддержка конституирования президентской власти не сопровождалась серьезной дискуссией о месте и роли этого института в жизни российского общества. Включение этого института в прежнюю советскую конструкцию российской власти состоялось не только без сбалансированного перераспределения полномочий между остальными государственными структурами, но и без должных механизмов контроля за деятельностью президента. Это спровоцировало будущий конфликт законодательной и исполнительной власти и привело к разрыву публичной ответственности исполнительной власти как перед парламентом, так и перед населением страны. Новые органы президентской власти оказались даже более закрытыми и оторванными от граждан, чем их предшественники в советский период. Вместо вдумчивой и кропотливой работы по наладке всего государственного механизма и перераспределению полномочий законодательной и исполнительной ветвей власти в стране был организован очередной референдум в поддержку только что избранного президента. Эта акция была в значительной мере направлена не только против Верховного Совета Российской Федерации, но и парламентаризма в целом. Последствия столь масштабного выливания «ушатов грязи» на деятельность российских парламентских учреждений сказываются до сих пор. Слово «депутат» по-прежнему остается чуть ли не ругательным. Опросы общественного мнения показывают крайне низкую степень поддержки избирателями депутатов, избранных как по округам, так и по партийным спискам. И это неудивительно: ведь действенных, постоянных связей депутатского корпуса со своими избирателями у нас до сих пор не создано. Работа парламентских учреждений планомерно дискредитируется. Делается это преимущественно с подачи органов исполнительной власти, видящих основное препятствие своей деятельности исключительно в популизме депутатов, а не в своем отрыве от реальной жизни. Обратной стороной монополизации работы исполнительной власти стало резкое снижение доверия к институтам как представительной, так и исполнительной власти. Российская государственная власть в целом стала стремительно терять свою легитимность. И если до определенного времени люди это терпели, так как ограничение политических прав и свобод касалось достаточно узкого круга лиц, интересующихся практической политикой, то по мере пересмотра бюрократической властью пакета социально-экономических прав граждане увидели, что нынешнее государство – это узкая группа партийных и государственных чиновников, решающих вопросы собственности, льгот, формирования правительства на основе корпоративных интересов, без учета интересов рядовых граждан.

У людей естественно возник вопрос, как они могут защитить свои интересы и влиять на бюрократическую корпоративную власть, если она не желает к ним прислушиваться. Только здесь граждане почувствовали полное отсутствие информационных и правовых механизмов влияния на власть. Людям ничего не остается, кроме как идти на улицу. Собственно, это и должно происходить, если в обществе заранее не созданы современные цивилизованные механизмы прямой и обратной связи населения и власти. На протяжении всех десяти лет власть стойко игнорировала принятие законов, устанавливающих процедурные механизмы разрешения этих конфликтов. Ставка была сделана исключительно на выстраивание вертикали исполнительной власти, на отладку неправовых механизмов управления выборами, ограничение референдумов, цензурирование средств массовой информации и т. д.

Справедливости ради надо отметить, что определенные попытки выработки новых согласительных процедур все-таки предпринимались, но они носили эпизодический и декоративный характер. Так, после принятия действующей Конституции были приложены усилия для создания независимой от государства системы избирательных комиссий. Уже к 1995 году удалось отказаться от единоличного назначения Президентом Российской Федерации руководителей и членов Центральной избирательной комиссии. Аналогичный порядок формирования комиссий был рекомендован и для субъектов Федерации. Тогда же был принят концептуально новый федеральный закон об основных гарантиях избирательных прав граждан, впервые зафиксировавший общественный и многопартийный характер децентрализованной системы избирательных комиссий. Однако эти прогрессивные положения нового федерального закона были встречены «в штыки» всей системой органов исполнительной власти в центре и на местах. Попытки Федерального Собрания в центре и представительной власти на местах увеличить свои квоты на присутствие в комиссиях были отвергнуты.

К сегодняшнему дню нормы внутренних регламентов Государственной Думы, Совета Федерации, Администрации Президента лишили Центризбирком межпартийной составляющей, поставив его под жесткий контроль исключительно президентской власти. Последние же инициативы руководства Центризбиркома по выстраиванию вертикали избирательных комиссий фактически поставили крест на федеративном и общественном статусе избирательных органов. Система избирательных комиссий сегодня полностью включена в единую вертикаль исполнительной власти, страхуя исключительно кандидатов, подержанных партией исполнительной власти. Результатом такого переподчинения комиссий стало резкое снижение роли института выборов, усиление процесса делегитимации органов государственной власти и отказ от выборности губернаторов.

Еще одной попыткой развития горизонтальных согласительных процедур в 90-е годы стали инициативы сообщества российских средств массовой информации по разрешению корпоративных конфликтов в рамках Судебной палаты по информационным спорам. Попытка журналистской корпорации хоть как-то отделиться от государства и создать свою горизонтальную структуру была пресечена. Сначала палата была формально подчинена Администрации Президента, а затем и полностью упразднена. Вместе с этой структурой оказались похоронены и наработки ее основателя А. Венгерова, являвшегося родоначальником целой подотрасли информационного права в нашей стране. В итоге права граждан и журналистов на получение достоверной и объективной информации, провозглашенные в числе прочих политических прав и свобод в действующей российской Конституции, так и не получили своего процессуального развития.

Мощную оборону своей бюрократии не может или не хочет пробить и Президент Российской Федерации, который несколько лет говорит о необходимости принятия закона то об открытости информации о решениях и деятельности органов государственной власти, то об обращениях и петициях граждан. Однако непосредственно подчиненные ему администрация, правительство, министерства и ведомства предпочитают регулировать эти вопросы своими внутренними инструкциями и правилами, отдающими приоритет не правам граждан, а интересам государственного органа. Подобный подход вполне устраивает и Администрацию Президента, и Правительство Российской Федерации, и Государственную Думу, и Совет Федерации, которые также пошли по пути принятия исключительно внутренних документов – регламентов. А разработанный по инициативе ряда неправительственных организаций проект единого федерального закона о гарантиях предоставления информации о решениях и действиях всех государственных органов, органов местного самоуправления, а также проект закона об обращениях и петициях граждан вот уже несколько лет пылятся то ли в правительстве Российской Федерации, то ли в Администрации Президента Российской Федерации. Над выхолащиванием сути проектов этих законов трудится вся бюрократическая рать. По той отрывочной информации, которая все-таки просачивается из-за глухих стен министерств и ведомств, можно предположить, что какой-то правительственный проект закона о доступе к информации о решениях и деятельности органов власти мы вскоре получим. Каким будет этот проект, приходится только гадать, ибо никакой общественной экспертизе он конечно же подвергнут не будет.

Еще одним примером контрпродуктивной деятельности чиновников исполнительной власти стал открытый бойкот принятия закона, устанавливающего процедуры рассмотрения обращений и петиций граждан. Отсутствие на федеральном уровне законодательных гарантий рассмотрения поступающих в органы власти обращений граждан стало притчей во языцех. Это создает почву для необоснованных отказов в принятии обращений, волокиты при их рассмотрении, массовых нарушений прав и законных интересов граждан, ведомственных препятствий в реализации этих прав. Столь необходимый проект федерального закона получил вето еще первого Президента России. Новый же проект закона об индивидуальных и коллективных обращениях граждан в государственные органы, органы местного самоуправления, подготовленный независимыми экспертами, вот уже который год находится на рассмотрении в Администрации Президента. Неоднократные попытки Комиссии по правам человека при Президенте Российской Федерации разрешить это противоречие не дали положительных результатов.

Мы привели эти примеры лишь для того, чтобы показать не только нежелание, но и откровенное противодействие структур исполнительной власти разработке и принятию законопроектов, напрямую предусмотренных действующей Конституцией России, направленных на создание и развитие механизмов и процедур согласительной политической системы, предполагающей непосредственное включение граждан в политическую жизнь страны. Той самой политической системы, которая давно закреплена в действующей Конституции и о необходимости развития которой говорит и президент страны. Однако годы откровенного саботажа высших государственных чиновников в создании и развитии процедурных механизмов включения граждан в работу всей системы органов государственной власти заставляют сделать другой вывод. Президент и его окружение на протяжении уже нескольких лет воссоздают политическую систему не согласительного, а мобилизационного толка. Об этом говорит и очередная попытка укрепления вертикали исполнительной власти, на этот раз связанная не только с отказом от прямых выборов губернаторов, но и фактическим встраиванием представительных органов власти субъектов Федерации в вертикаль исполнительной власти. Это может означать и старт кампании по пересмотру положений действующей Конституции, так как представительная власть на региональном уровне фактически утрачивает свою самостоятельность.

Еще раз подчеркнем, что закрепленный в действующей российской Конституции новый характер взаимоотношений органов власти и граждан на основе согласительных процедур не возможен без процессуально–правового механизма взаимодействия его участников. Однако принятие этих процедурных законов вот уже десять лет блокируется партией бюрократии. У граждан отсутствуют элементарные правовые гарантии для участия в политическом процессе. Вопреки положениям Конституции в стране восстанавливается вождистская монопартийная политическая система, в которой главенствующее положение занимает партия бюрократии, а глава государства назначает и освобождает от должности лично лояльных себе госчиновников в системе не только исполнительной, но и других ветвей власти и даже в общественных сегментах. Подобная политическая система объективно не может быть согласительной, а тем более консолидирующей общество. Она возвращает нас к социальному, национальному противостоянию и даже поиску классовых врагов. Кадровым резервом подобной мобилизационной политической системы могут быть исключительно люди, исповедующие принципы субординации, готовые выполнять любые команды, исходящие от вышестоящего начальства, без оглядки на букву и дух Конституции, а также мнение граждан.