Текст книги "Население России 2012. Двадцатый ежегодный демографический доклад"

3.5. Дают ли тенденции рождаемости 2007–2012 гг. повод для оптимизма?

В последнее время усилиями главным образом политиков и администраторов разного уровня широко распространилась точка зрения о «необыкновенном росте» рождаемости в России, в особенности после 2006 г., когда государством были приняты специальные меры по ее материальному стимулированию, хотя многие демографы демонстрируют намного меньший оптимизм в оценках динамики рождаемости в России и, в частности, эффективности проводимой демографической политики. В предыдущем докладе мы уже излагали результаты анализа социологических данных, показывающие изменения намерений и степень реализации намерений в отношении рождения детей по результатам трех волн выборочного исследования РиДМиЖ/RusGGS, проведенного в 2004, 2007 и 2011 гг.[41]41
  Население России 2010–2011: восемнадцатый-девятнадцатый ежегодный демографический доклад / отв. ред. А. Г. Вишневский. М.: Изд. дом ВШЭ, 2013. С. 309–317.


[Закрыть] Главный вывод проведенного анализа сводился к тому, что ни сами намерения россиян, ни их реализация на массовом уровне не изменились существенным образом под влиянием действия мер пронаталисткой политики. Некоторые положительные подвижки имеются, но значимость их совершенно недостаточна, чтобы смотреть на будущее российской рождаемости с оптимизмом.

Рассмотрим теперь более предметно изменения наиболее корректных статистических индикаторов рождаемости, в том числе характеристик рождаемости для реальных поколений, служащих главным критерием долгосрочной значимости происходящих сдвигов.

На рис. 3.10 показаны основные индикаторы итоговой рождаемости в России за период 1979–2012 гг. Традиционный и широко известный показатель – коэффициент суммарной рождаемости (КСР)[42]42
  Коэффициент суммарной рождаемости (показатель итоговой рождаемости условного поколения) – широко распространенный индикатор, показывающий среднее ожидаемое число рожденных детей в расчете на одну женщину к возрасту 50 лет, если на протяжении не менее трех десятилетий не будут изменяться возрастные коэффициенты рождаемости, наблюдаемые в расчетный год. Фактически речь идет о модели рождаемости, в которой от поколения к поколению не меняются ни интенсивность деторождения, ни календарь рождений (возраст материнства, интервалы между родами).


[Закрыть], который уже рассматривался нами в предыдущих разделах – демонстрирует рост после 1999 г., когда был достигнут исторический минимум (исключение в тенденции – 2005 г.). Формально рассуждая, данные за 2007–2012 гг. (годы действия новых мер социально-демографической политики) прекрасно вписываются в тренд, обозначившийся с 2000 г. Особого нарушения тенденции после 2007 г. мы не наблюдаем (даже с учетом удивительного скачка в 2012 г.!). Правда, это утверждение будет справедливым, если проигнорировать провал в 2005–2006 гг., причины которого до сих пор не привлекали специального внимания и потому не изучены.

Рис. 3.10. Различные индикаторы итоговой рождаемости условных и реальных поколений в России, календарные годы – 1974–2012, годы рождения женских поколений – 1949–1987

Источник: расчеты С. Захарова на основе опубликованных и неопубликованных данных Росстата.

Для понимания того, что происходит сегодня с рождаемостью, важно обратить внимание на другие показатели и характеристики рождаемости, тем более что КСР как интегральный индикатор уровня рождаемости подвергается все более уверенной критике со стороны международного экспертного сообщества за то, что он способен вводить в заблуждение в условиях трансформации возрастной (тайминговой) модели рождаемости[43]43
  См.: Соботка Т., Лутц В. Коэффициент суммарной рождаемости дает политикам дезориентирующие сигналы: не следует ли отказаться от использования // Экономический журнал ВШЭ. 2011. Т. 15. № 4. С. 444–471.


[Закрыть]. Известно, что возрастной профиль рождаемости меняется в сторону повышения возраста материнства повсеместно в развитых странах, и Россия – не исключение.

В последнее время в международной практике получил распространение метод коррекции традиционного КСР, учитывающий изменения средних возрастов женщин при рождении детей каждой очередности (метод Бонгаартса – Фини, или В-F-метод[44]44
  Там же.


[Закрыть]). КСР, скорректированный В-F-методом, для России был рассчитан нами для периода 1979–2012 гг. и представлен на рис. 3.10. Учитывая проблемы, возникающие с интерпретацией изменений КСР в условиях изменения возрастного профиля рождаемости (в сторону «омоложения» или «постарения»), полезно также обратиться к такому структурному показателю рождаемости, как средняя очередность рождения[45]45
  Напомним, что средняя очередность рождения – показатель, рассчитываемый как средняя арифметическая взвешенная величина биологического порядка рождений у матери, фиксируемого при официальной регистрации рождения, весами для которого служат коэффициенты суммарной рождаемости для каждой очередности рождения. Для условных поколений расхождения между СОР и КСР могут иметь место в случае резких изменений в календаре рождений и (или) в доле окончательной бездетности. Так, в случае «омоложения» рождаемости СОР<КСР, а при «постарении» рождаемости СОРЖСР


[Закрыть]. Эта характеристика также рассматривалась нами ранее, где говорилось, что этот показатель более устойчив к конъюнктурным воздействиям и лучше отражает ожидаемый уровень итоговой рождаемости реальных поколений (см. рис. 3.10).

Однако нужно иметь в виду, что все перечисленные показатели относятся к условным (гипотетическим) поколениям и, следовательно, в первую очередь отвечают на вопрос: какой можно ожидать показатель суммарной рождаемости поколений, вступающих сегодня в детородный возраст, если на протяжении их репродуктивной жизни не будут меняться возрастные коэффициенты рождаемости (КСР), возрастные коэффициенты рождаемости и средние возраста женщин при рождении детей (КСР, скорректированный В-F-методом), структура рождений по очередности (СОР). Понятно, что соблюдение столь жестких условий, связанных с постоянством календаря рождений и неизменностью распределения женщин по числу рожденных детей у реальных поколений на протяжении, как минимум, 15–20 лет (период активной репродуктивной жизни), на практике встречается редко.

Преобразование данных текущего учета рождений в распределения рождений для реальных поколений женщин, родившихся в том или ином году, позволяет оценить показатели итоговой рождаемости реальных поколений, которые свободны от влияния изменений в календаре рождений. Остается, правда, проблема с оценкой итоговой рождаемости для поколений, которые по возрасту еще далеки от завершения своей репродуктивной биографии. В международной практике принято, что для реальных поколений, достигших к моменту наблюдения 30–35 лет, допустимо ожидать, что в современных условиях коэффициенты рождаемости после этого возраста будут не ниже, чем возрастные коэффициенты для условного поколения, которые мы наблюдаем в расчетном году. Тогда для всех поколений женщин, родившихся до 1960 г., мы имеем дело с исчерпанной рождаемостью, для поколений 1960–1975 годов рождения располагаем весьма надежной оценкой ожидаемой итоговой рождаемости (с ошибкой менее 5 %), а для поколений 1975–1980 годов рождения наши оценки также будут достаточно надежными (ошибка – не более 10 %).

На рис. 3.10 представлены наши оценки итоговой рождаемости реальных поколений российских женщин 1954–1980 годов рождения (фактические для старших и ожидаемые для младших когорт при условии неизменности коэффициентов рождаемости женщин старше 30 лет на уровне 2012 г.). Кроме того, в учебной литературе предлагается специальный метод стандартизации КСР для нивелирования влияния годовых изменений в календаре рождений[46]46
  Preston S. H., Heuveline P., Guillot M. Demography: measuring and modeling population processes. Oxford: Blackwell Publishers Ltd., 2001. P. 103.


[Закрыть], базирующийся на оценках показателей итоговой рождаемости реальных поколений (только фактических или фактических, дополненных ожидаемыми показателями) и использовании стандартного возрастного профиля рождаемости (например, некоторого поколения с завершенной репродуктивной биографией). Этот показатель также представлен на рис. 3.10.

О чем свидетельствует сравнение показателей итоговой рождаемости для условных и реальных поколений?

Во-первых, если опираться на более корректные измерители рождаемости, в частности на КСР, скорректированный В-F-методом (проигнорируем его годовые колебания), то существенных изменений общего уровня рождаемости в России не наблюдается с начала 1990-х гг., несмотря на то, что традиционный КСР, напротив, говорит нам о колоссальных перепадах в уровне рождаемости, вводя сегодня в соблазн оптимистических ожиданий, как прежде (в 1990-х гг.) его величина возбуждала излишне алармистские настроения. Современный уровень рождаемости реальных поколений в России – 1,6 рождения на одну женщину к возрасту 50 лет – поддерживается примерно с 1992 г., и вокруг этого уровня, видимо, следует ожидать более или менее длительную стабилизацию. Его повышение до 1,7 рождения в расчете на одну женщину, родившуюся во второй половине 1980-х гг., может рассматриваться как возможное, но очень оптимистичное предположение.

Во-вторых, свидетельств высокой эффективности новых мер политики, принятых в 2007 г., мы также пока не наблюдаем. Есть все основания предполагать возможность в ближайшей перспективе повторения ситуации, возникшей в первой половине 1980-х гг., когда КСР кратковременно взлетел под влиянием мер семейной политики, в то время как никакого действительного увеличения рождаемости – показателей для реальных поколений – не наблюдалось (ср. динамику показателей за этот период на рис. 3.10). Причина временного скачка КСР в 1981–1987 гг. – резкое изменение календаря рождений в сторону снижения возраста материнства и сокращения интервалов между рождениями, вызвавшими высокую концентрацию рождений в первые годы введения в действие таких мер, как отпуска по уходу за ребенком, повышение пособий, предоставление различных льгот[47]47
  Захаров С. В. Демографический анализ эффекта мер семейной политики в России в 1980-х гг. // SPERO. Социальная политика: экспертиза, рекомендации, обзоры. 2006. № 5. С. 33–69 (http://spero.socpol.ru/docs/N5_2006-33_69.pdf).


[Закрыть].

В-третьих, существенное снижение рождаемости – с 1,87 до 1,6 рождения на одну женщину, т. е. чуть менее чем на 0,3 рождения – имело место у россиянок, рожденных в 1960-х гг. Репродуктивная деятельность этих поколений в основном пришлась на 1980-е – первую половину 1990-х гг. Последующие поколения, рожденные в 1970-х гг. и вносившие основной вклад в формирование рождений в 1990-х – первой половине 2000-х гг., демонстрируют стабилизацию рождаемости на том же уровне – 1,6 рождения.

Средняя очередность рождения (СОР) также на протяжении почти 15 лет с начала 1990-х гг. демонстрировала удивительную стабильность на том же уровне, что и показатель итоговой рождаемости для реальных поколений, – 1,6 рождения в среднем на одну женщину. Согласованное изменение СОР и итогового показателя рождаемости для реальных поколений наблюдалось вплоть до 2006 г. В 2007–2012 гг. этот показатель продемонстрировал умеренный рост, также напоминающий ситуацию первой половины 1980-х гг. Он свидетельствует о повышенной концентрации рождений второй и следующих очередностей в 2007–2012 гг., что, безусловно, было спровоцировано мерами политики, введенными в действие в 2007 г. Об этом же свидетельствует и скачок в КСР, скорректированном по В-F-методу.

Можно ли эти факты рассматривать как предвестники будущего повышения рождаемости реальных поколений? Это зависит от того, в какой мере наблюдаемая сегодня повышенная вероятность повторных рождений является лишь ускоренной реализацией уже запланированных ранее рождений, а в какой – результатом действительного изменения желаемого и ожидаемого размера потомства в семьях. Ответить с исчерпывающей полнотой на этот вопрос, опираясь лишь на данные официальной статистики, мы пока не можем. В то же время обращает на себя внимание, что в России в последние три года произошло торможение увеличения возраста женщин при рождении детей. При рождении детей второй и последующих очередностей возраст начал даже снижаться (см. рис. 3.11, где представлен средний возраст женщин при рождении детей каждой очередности, полученный на основе специальных таблиц рождаемости с учетом очередности рождения[48]48
  Этот показатель не следует смешивать со средним возрастом женщины при рождении детей по очередности рождения, приведенным ранее в табл. 3.6. Разница между ними заключается в том, что для расчета табличного среднего возраста матери при рождении очередного ребенка используются не обычные возрастные коэффициенты рождаемости (когда в качестве знаменателя принята общая численность женщин в данной возрастной группе безотносительно к тому, сколько детей она родила), а коэффициенты рождаемости, при расчете которых используется число женщин, находящихся под риском рождения очередного ребенка. Так, например, для расчета табличного среднего возраста матери при рождении первого ребенка весами служат возрастные коэффициенты рождаемости для первых рождений, определенные относительно ни разу не рожавших женщин, для расчета среднего возраста при рождении второго ребенка – возрастные коэффициенты для женщин, родивших одного ребенка, но не родивших третьего по биологическому порядку рождения ребенка, и т. д.


[Закрыть]). Свидетельством ускорения темпов формирования семей является также сокращение разницы между средними возрастами женщин при рождении второго и первого ребенка (рис. 3.12). В 2012 г. эта разница составила менее четырех лет, что соответствует минимуму, достигнутому в 1986–1987 гг., когда темпы формирования семей были также резко ускорены под воздействием демографической политики (см. рис. 3.12). Специальные таблицы рождаемости с учетом очередности рождения для реальных поколений женщин также свидетельствуют о появлении тенденции к уменьшению интергенетических интервалов (интервалов между первыми и вторыми, вторыми и третьими детьми по порядку рождения) под воздействием политики. Эти факты выступают в качестве дополнительных аргументов в пользу наших предположений о том, что изменения в календаре рождений (вероятнее всего, конъюнктурные) оказывают сильное влияние на годовые показатели рождаемости, искажая оценки уровня рождаемости в России, которые мы получаем с помощью показателей для условных поколений, и в первую очередь широко используемого коэффициента суммарной рождаемости для календарных лет.

Рис. 3.11. Табличный средний возраст женщины при рождении 1-го, 2-го, 3-го, 4-го, 5-го и последующих детей, Россия, 1979–2012, лет

Комментарий: средние возраста рассчитаны на основе построения специальных таблиц рождаемости с учетом очередности рождения. Вероятностями родить очередного ребенка в таких таблицах является отношением числа женщин, родивших n + 1 ребенка в году t, к числу женщин, родивших к началу данного года n детей.

Источник: расчеты С. Захарова на основе неопубликованных данных Росстата.

Рис. 3.12. Разница между табличными средними возрастами женщин при рождении детей второй и первой очередности, Россия, 1979–2012 гг.

Примечание. См. комментарий к рис. 3.11.

Источник: расчеты С. Захарова на основе неопубликованных данных Росстата.

Обратим более пристальное внимание на показатели рождаемости для реальных поколений, чтобы сделать, хотя и предварительные, но более обоснованные выводы о демографическом эффекте нового этапа демографической политики в России, начавшегося в 2006–2007 гг.

На рис. 3.13 представлены кумулятивные коэффициенты рождаемости к возрасту 20, 25, 30, 35, 40 и 50 лет (накопленная рождаемость к 50 годам есть итоговая рождаемость поколения) для средних представителей женских поколений, родившихся в 1945–1990-х гг., полученные на основе когортной трансформации фактически наблюдаемых возрастных коэффициентов рождаемости за период с 1959 по 2012 г.

Накопленная рождаемость в возрасте 25 лет у поколений, родившихся в середине 1980-х гг., на 40 % ниже, чем у поколений второй половины 1960-х гг. (0,7 рождения в среднем на одну женщину против 1,1–1,2 рождения). Каких-либо явных признаков роста у самых молодых поколений в юном возрасте мы пока не наблюдаем.

Рис. 3.13. Кумулятивные коэффициенты рождаемости к указанным возрастам (последние данные, приятые в расчет, относятся к 2012 г.), Россия, женские поколения 1945–1990 годов рождения Источник: расчеты С. Захарова на основе международной базы данных Human Fertility Database (http://www.humanfertility.org) и неопубликованных данных Росстата.

У поколений, родившихся в конце 1970-х – начале 1980-х гг. и достигших к 2013 г. 30 и 35 лет, можно отметить едва заметное оживление показателей накопленной рождаемости, свидетельствующее о некоторой стабилизации или незначительных признаках роста. В то же время текущий уровень рождаемости данных поколений более чем на 40 % ниже, чем у поколений россиянок, родившихся в 1960-х гг.

Наконец, близкий к итоговой рождаемости поколений показатель кумулятивной рождаемости к возрасту 40 лет продолжает снижение, начавшееся у поколений, рожденных в начале 1960-х гг.

Смогут ли поколения 1980-х годов рождения своими показателями итоговой рождаемости вернуться к уровню, характерному для их матерей, рожденных в 1950–1960-е гг. (1,8–1,9 рождения на одну женщину)? Ответ однозначно отрицательный. Даже планка на уровне 1,7 рождения на одну женщину будет для них сверхоптимистичным прогнозом (см. рис. 3.14, на котором представлено отклонение кумулятивных возрастных коэффициентов рождаемости поколений 1965–1985 годов рождений от коэффициентов для поколения 1960 года рождения).

Рис. 3.14. Отличия значений возрастных кумулятивных коэффициентов рождаемости для женщин 1965, 1970, 1975, 1980 и 1985 годов рождения от значений для поколения 1960 года рождения (последние данные, приятые в расчет, относятся к 2012 г.), Россия

Источник: расчеты С. Захарова на основе международной базы данных Human Fertility Database (http://www.humanfertility.org) и неопубликованных данных Росстата.

Ожидаемый результат репродуктивной деятельности поколений, родившихся в 1980-е гг., – 1,6 рождения при условии, что тенденции последних лет сохранят свою силу в ближайшее десятилетие. Фактически это будет означать прекращение дальнейшего снижения рождаемости в России и соответственно снижения числа детей в российских семьях. Таким образом, если и можно говорить о положительных результатах современной демографической политики, то только как о возможном предотвращении дальнейшего снижения рождаемости и создании предпосылок для ее стабилизации. Однако уровень рождаемости, на котором можно ожидать стабилизацию, слишком низок, чтобы выйти из режима суженного воспроизводства российских поколений в обозримой перспективе. Дадут ли поколения, рожденные в 1990-х гг., повод для более оптимистичных прогнозов, говорить пока еще слишком рано.

Специальные таблицы рождаемости, построенные с учетом очередности рождения для реальных поколений, позволяют оценить накопленные значения вероятности увеличения семьи к тому или иному возрасту. Речь идет о получении интегрального показателя, характеризующего долю женщин, родивших очередного ребенка, среди тех, кто родил к фиксированному возрасту на одного ребенка меньше: первого ребенка – среди ни разу не рожавших, второго – среди родивших первого и т. д. (в англоязычной литературе этот показатель называется parity progression ratio, или PPR).

Так, вероятность увеличения семьи для ни разу не рожавших женщин (PPR 0 → 1) показывает долю женщин из данного поколения, родивших первого ребенка к тому или иному возрасту (рис. 3.15). Кумулятивный показатель к возрасту 50 лет позволяет оценить окончательную долю бездетных женщин, для чего нужно вычесть из единицы (теоретическое значение, говорящее о полном отсутствии бездетности) фактическую величину вероятности рождения первого ребенка, рассчитанную по таблицам. К примеру, поколение 1960 года рождения завершило свою репродуктивную биографию с вероятностью рождения первого ребенка, равной 0,95, что свидетельствует о 5 %-м уровне окончательной бездетности (в расчет принимаются только живорождения и не учитывается смертность детей). Для женщин 1970 года рождения, перешагнувших 40-летний возрастной рубеж, ожидаемая величина составляет 0,92 (8 % останутся окончательно бездетными). Если опираться на наши оценки кумулятивных значений вероятности первого рождения к 35-летнему возрасту (самое молодое поколение, достигшее этого возрастного рубежа, – женщины 1976 года рождения), то легко заметить, что в России наблюдается устойчивая тенденция увеличения доли ни разу не рожавших женщин. Поскольку значения показателя для 35-летних женщин лишь незначительно отличаются от значений для 50-летних, то можно с уверенностью предположить, что окончательная доля бездетности для женщин, родившихся в середине 1970-х гг., составит 12–14 %, что означает практически двукратный рост распространенности бездетности в России за период, равный репродуктивной активности 15 однолетних поколений. Демографическая политика последних лет никак не сказалась на этой тенденции. При таком росте доли женщин, не родивших за свою жизнь хотя бы одного ребенка, усилия, которые направлены на стимулирование повторных рождений, могут не привести к желаемому результату – росту итоговой рождаемости в расчете на среднюю представительницу поколения, что и было продемонстрировано выше (см. рис. 3.13, 3.14), поскольку некоторое увеличение вероятности рождения детей второй и третьей очередностей (рис. 3.16, 3.17) не настолько значительно, чтобы скомпенсировать более существенное снижение вероятности первых рождений.

Рис. 3.15. Кумулятивные значения вероятности рождения первого ребенка к указанным возрастам (последние данные, приятые в расчет, относятся к 2012 г.), Россия, женские поколения 1955–1990 годов рождения

Источник: расчеты С. Захарова на основе международной базы данных Human Fertility Database (http://www.humanfertility.org) и неопубликованных данных Росстата.

Рис. 3.16. Кумулятивные значения вероятности рождения второго ребенка к указанным возрастам (последние данные, принятые в расчет, относятся к 2012 г.), Россия, женские поколения 1955–1990 годов рождения

Источник: расчеты С. Захарова на основе международной базы данных Human Fertility Database (http://www.humanfertility.org) и неопубликованных данных Росстата.

Демографическая политика последнего пятилетия, безусловно, сказалась на вероятности рождения вторых и третьих рождений в стране (признаки увеличения вероятности рождения четвертых и последующих детей пока не наблюдаются – рис. 3.18). Заметим, что политика, изначально ориентированная на стимулирование вторых детей, принесла практически такой же абсолютный прирост вероятности появления на свет третьих детей по порядку рождения (см. рис. 3.17).

Рис. 3.17. Кумулятивные значения вероятности рождения третьего ребенка к указанным возрастам (последние данные, принятые в расчет, относятся к 2012 г.), Россия, женские поколения 1955–1990 годов рождения

Источник: расчеты С. Захарова на основе международной базы данных Human Fertility Database (http://www.humanfertility.org) и неопубликованных данных Росстата.

К 30 годам 38 % представительниц самых молодых поколений родили второго ребенка (среди тех, кто родил к этому возрасту первого ребенка). По сравнению с минимальным значением прирост составил 2 п.п. К 35 годам этот показатель составил 51 % против исторического минимума в 49 %, т. е. прирост составил те же 2 п.п. Вероятность рождения третьего ребенка к возрасту 30 лет для самых молодых поколений находится на уровне 17 % (среди тех, кто родил второго ребенка), что на 2 п.п. выше исторического для России минимума. К 35 годам для самых молодых поколений вероятность третьего рождения находится на уровне 21 %, что означает прирост на 1 п.п. по сравнению с минимальными значениями.

Рис. 3.18. Кумулятивные значения вероятности рождения четвертого ребенка к указанным возрастам (последние данные, принятые в расчет, относятся к 2012 г.), Россия, женские поколения 1955–1985 годов рождения

Источник: расчеты С. Захарова на основе международной базы данных Human Fertility Database (http://www.humanfertility.org) и неопубликованных данных Росстата.

Пока затруднительно дать однозначную качественную оценку феномена роста вероятности третьих рождений. Сам по себе этот факт интересен и заслуживает внимательного отношения со стороны исследователей. Возможные объяснения выходят за рамки собственно демографического анализа и, видимо, связаны с социально-экономической и этнической неоднородностью российского населения. Не исключено также, что миграционная привлекательность России усиливает ее неоднородность в отношении реализуемых репродуктивных стратегий. В то же время нельзя не обратить внимание, что складывающаяся ситуация с повторными рождениями во многом напоминает ситуацию, которую пережила Россия в 1980-х гг., когда вслед за принятием новых мер семейной политики также последовало ускоренное формирование семей за счет вторых и третьих рождений, которое, однако, не привело к значимому увеличению итоговой рождаемости поколений. Станем ли мы свидетелями повторения опыта 1980-х гг. или нас ожидает иная, более обнадеживающая ситуация, покажет будущее.

Итак, к настоящему моменту мы располагаем полными знаниями о числе фактически рожденных детей для поколений, родившихся в 1950-х гг. и ранее. Вполне надежны и оценки ожидаемой итоговой рождаемости для поколений, родившихся в 1960-х и в первой половине 1970-х гг. и завершающих свою репродуктивную биографию. Но для поколений, находящихся в активных возрастах деторождения, т. е. для женщин, родившихся во второй половине 1970-х и в 1980-е гг., речь может идти только о предварительных оценках.

Ввиду того что год от года возрастные коэффициенты рождаемости меняются, ежегодно может меняться и оценка как «фактической», так и «ожидаемой» компоненты итоговой рождаемости для одного и того же поколения, а следовательно, и их суммарного значения. В условиях современной России, когда происходит увеличение рождаемости у женщин старше 25 и даже 35 лет, и до тех пор, пока наблюдается это увеличение, оценки итоговой рождаемости могут ежегодно пересматриваться в сторону повышения не только для самых молодых поколений, но и для представительниц старших когорт.

Посмотрим, какие можно было бы сделать оценки итоговой рождаемости для послевоенных поколений, опираясь на ретроспективные данные, ограниченные 1999 г. (год минимального уровня текущей рождаемости), и сравним их с оценками, полученными для тех же поколений на основе последних имеющихся данных за 2012 г. (табл. 3.10). Кроме того, чтобы оценить особо значимый вклад роста рождаемости после 2006 г. (т. е. после того, как были введены в действие новые меры демографической политики), мы воспроизвели в таблице оценки ожидаемой итоговой рождаемости, выполненные нами ранее с опорой на данные за 2006 г.

Таблица 3.10. Фактическая и перспективная рождаемость реальных поколений в России, женщины 1955–1989 годов рождения

Источник: расчеты С. Захарова, основанные на данных переписей населения 1979, 1989 гг. и возрастных коэффициентах рождаемости для однолетних возрастных групп в 1979–2012 гг.

Очевидно, что итоговая рождаемость для женских когорт второй половины 1950-х годов рождения (1,88 ребенка на одну женщину) не изменилась: эти поколения уже в первой половине 2000-х гг. были близки к выходу из детородного возраста, а в 2010 г. из него уже вышли. Показатели для поколений, родившихся в первой половине 1960-х гг., изменились по сравнению с оценкой 1999 г. в сторону увеличения едва заметно -1,76 против 1,75, а изменения, произошедшие после 2006 г., выходят за пределы принятой нами значимости индикатора (два знака после запятой). Но для когорт второй половины 1960-х гг. рост рождаемости последнего десятилетия уже не прошел бесследно – оценка величины их итоговой рождаемости твердо перешагнула отметку 1,6 ребенка (1,64 против 1,58 в 1999 г.). Правда, прирост рождений в 2007–2012 гг. для них едва значим – 0,01 в расчете на одну женщину.

Более существенным образом следует пересмотреть ожидаемые показатели рождаемости для поколений, родившихся в 1970-е гг.: по сравнению с оценками, опиравшимися на данные, накопленные к 2000 г., более поздние оценки дают прирост 0,2–0,4 ребенка в расчете на одну женщину За один только 2007 г. эти поколения «добрали» к величине итоговой рождаемости 0,03–0,07 ребенка, а в сумме за 2007–2012 гг. – 0,1–0,2. Легко подсчитать, что если тенденция к увеличению рождаемости в возрастах старше 30 лет сохранится, то поколения женщин, родившиеся в 1970-х гг., будут иметь в итоге в среднем 1,6 рождения. За этот порог при сохранении интенсивности рождений на уровне 2012 г., к сожалению, им не удастся перешагнуть, тем более если рост рождаемости у женщин старше 35 лет приостановится. Эти поколения неумолимо приближаются к своему 40-летию и сегодня реализуют свой последний шанс увеличить размер семей. Соответственно в среднем итоговая рождаемость поколений 1970-х гг., без сомнений, будет ниже, чем у предшественников.

Поколения, родившиеся в 1980-х гг., возможно, завершат свою репродуктивную биографию с несколько большей рождаемостью, чем поколения 1970-х. С учетом наблюдаемых сегодня тенденций они способны приблизиться или даже перешагнуть уровень в 1,7 рождения на одну женщину. Если эта планка будет взята, то можно говорить, что долговременное снижение итоговой рождаемости от поколения к поколению остановится, и даже надеяться на ее рост. С такими характеристиками Россия будет не сильно отличаться от прогнозных значений рождаемости для условных и реальных поколений в среднем для Европы.

Итак, исходя из наблюдаемых тенденций можно говорить, как минимум, о стабилизации рождаемости реальных поколений в России на уровне 1,6–1,7. Увеличение итоговой рождаемости на 0,07 в расчете на одну женщину между поколениями 1975–1979 и 1985–1989 годов рождения – наиболее оптимистичный сценарий, на который можно рассчитывать в случае сохранения текущего уровня рождаемости.

Рассмотрим, как выглядит положение России на фоне других развитых стран (табл. 3.11). Ранжирование стран по уровню итоговой рождаемости реальных поколений несколько меняет представление о том, в каких странах рождаемость и, следовательно, число детей в семьях выше или ниже. Россия занимает 33–34-е место среди 40 развитых стран по показателю итоговой рождаемости когорт 1955–1959, 1960–1964 и 1965–1969 годов рождения (с учетом Южной Кореи, не представленной в табл. 3.11). Женские поколения указанных годов рождения практически уже завершили свою репродуктивную деятельность, и показатели рождаемости для них могут рассматриваться как окончательные. Ближайшее рейтинговое окружение России выглядит следующим образом: Греция, Белоруссия, Швейцария, Украина. В Японии, Германии (восточные и западные земли), Италии, Испании и Австрии рождаемость той же когорты заметно ниже, чем в России.

Снижение рождаемости реальных поколений при переходе от когорт 1955–1959 к когортам 1965–1969 гг. прослеживается практически для всей совокупности развитых стран. Статистически заметное повышение рождаемости продемонстрировали лишь Дания (+0,07 ребенка на одну женщину) и США (+0,1). Практически не меняется уровень рождаемости в Норвегии и Финляндии. Самое быстрое снижение рождаемости для указанных когорт, разделенных десятилетним периодом, демонстрируют Румыния (-0,49), Молдавия (-0,46), Япония (-0,41), Ирландия (-0,40), Испания (-0,33), восточные земли Германии (-0,30), Италия (-0,29), Белоруссия и Украина (по -0,28), Болгария (-0,27), Греция (-0,26), Польша (-0,25), Португалия, Словакия, Словения, Россия (-0,24). Правда, в Ирландии и Молдавии такие быстрые темпы снижения, по крайней мере отчасти, связаны с завершением демографического перехода к низкой рождаемости, т. е. со снижением от высоких уровней – 2,5 ребенка на одну женщину для когорты 1955–1959 годов рождения.

Подводя итог краткому анализу положения России в ряду развитых стран по уровню рождаемости и его изменениям в последнее десятилетие, констатируем:

1) ситуация, сложившаяся в России, далеко не уникальна для развитого мира, близкий к российскому уровень рождаемости имеют страны с различным уровнем экономического благополучия, различной структурой экономики, различным уровнем развития социальной и семейной политики;

2) наиболее сходным образом с российской развивается ситуация с рождаемостью в Литве, Украине, Белоруссии, в некоторых странах Центральной Европы, в странах Южной Европы – Греции, Испании, Италии, Португалии, Словении, а также в Канаде и Швейцарии.

Таблица 3.11. Итоговая рождаемость реальных поколений в 39 развитых странах мира*, женские когорты 1955–1959, 1960–1964 и 1965–1969 годов рождения

* Германия представлена двумя частями – восточными и западными землями по причине разного уровня рождаемости и тенденций ее изменения в период до объединения в рамках единого государства.

** Страны указаны в порядке уменьшения значения показателя итоговой рождаемости для поколения 1960–1964 годов рождения.