Текст книги "Литература. 11 класс. Часть 2"

Параллельно с работой преподавателя шло творчество. Один за другим появлялись романы Набокова на английском языке. Создавались произведения, которые до поры вызывали сдержанное обсуждение.

В 1953 году окончен роман «Лолита», который вызвал противоречивые оценки. Ожесточенная полемика в Европе и Америке принесла автору широкую известность.

В это время писателя занимала бесконечно разраставшаяся работа над переводом и комментированием «Евгения Онегина» (1953–1957). Как указывает один биограф Набокова, это была «энциклопедия русской жизни» плюс «справочник пушкиниста». В результате труд составил целых четыре тома. Для Набокова финал «Евгения Онегина» – очевидная его «открытость», незавершенность – одно из величайших явлений литературы.

Роман «Лолита» продолжали публиковать во многих странах. Он вышел на первое место среди американских бестселлеров. Началось восхождение к славе и материальному благополучию. На пороге шестидесятилетия Набоков становится обеспеченным человеком. Можно было оставить преподавание. Сын тем временем был занят своими заботами: служил в армии, занимался спортом. У него обнаружился мощный бас – он пел в лучших театрах Европы. И, как подарок отцу, в перерывах между многочисленными занятиями начал переводить на английский язык роман «Приглашение на казнь». Работа удалась. Это была семейная радость: отныне сын стал любимым переводчиком Набокова.

Швейцария. Последний акт

В 1960 году Набоковы возвратились в Европу и поселились в курортном местечке Монтрё (Швейцария) на берегу Женевского озера. Там прошли последние годы жизни писателя.

В 60—70-е годы были созданы (на английском языке): «Бледный огонь», «Ада», «Просвечивающие предметы», «Посмотри на арлекинов!».

При оценке наследия Набокова неизбежно возникали и возникают споры о соотношении формы и содержания. «Искусство не исчерпывается формой, но вне формы оно не имеет бытия и, следственно, смысла», – утверждал В. Ф. Ходасевич в процессе этих споров. Для него было ясно, что ведущая тема произведений Набокова – сам процесс творчества.

Для Набокова характерно умение передать такое отражение действительности «во множестве различных зеркал», что читатель невольно вступает в сферу более сложного видения мира. При этом писатель часто и вольно включает и цитирует предшественников. Он вычерчивает окружность, «где все соседствуют со всеми – русские с американцами, французы с англичанами, и все вступают в диалог с Владимиром Набоковым – Пушкин и Шекспир, Гоголь и Флобер, Толстой и Пруст, Тютчев и Ките, Мелвилл и Чехов, Теннисон и Рембо» (Н. Анастасьев).

В том воссоздании картины мира, которую предлагает нам Набоков, мы видим отчетливые приметы модернизма. Рисуя свои сюжеты и своих героев вполне достоверно и убедительно, писатель никак не может быть отнесен к реалистам.

При этом взаимная связь произведений Набокова дает основание говорить о метаконструкции, т. е. о том, что все им созданное можно рассматривать как части единого авторского творения.

Сюжет и композиция. Герои

«Гроза» была опубликована в 1924 году, а затем вошла в сборник «Возвращение Чорба» (1930). В произведении причудливо сочетается яркость воссоздания картин природы и необычность отклика автора на окружающий мир – то романтичного, то предельно приземленного, то обращенного к народным истокам.

Гроза пришла во всем своем великолепии, испугала и пронеслась, и, хотя тучи еще не рассеялись, все в мире преображается и обретает привычные очертания. Но вот сгущаются тучи, и перед нами романтически яркая картина – Илия-пророк занимает свое место среди грозовых облаков и уносится прочь. Все эти превращения происходят мгновенно.

Золотое и громадное колесо повозки громовержца становится колесом от детской коляски, а затем вновь – золотым и громадным. Илия-пророк, упав с грозовой тучи, становится тщедушным старичком Ильей с каплей на носу, а затем вновь – столь же неожиданно – громовержцем.

В «Грозе» перед читателем и силы природы, и мифические герои: Илия (Илья), Елисей. Мы знаем, что в христианском вероучении Илия – пророк. В ветхозаветных преданиях Елисей – тоже пророк, ученик Илии. Он видел вознесение Илии на небо на огненной колеснице, после чего приобрел способность творить чудеса.

В «Грозе» есть сюжет, есть герои, которые стремительно появляются и столь же стремительно изменяются на наших глазах, описания многоцветны, щедра россыпь художественных приемов.

Сюжет содержит несколько эпизодов: гроза приближается – гроза разразилась – гроза прошла – бытовая сценка во дворе с поисками колеса – грозовые тучи возвращаются и исчезают вместе с грозным Илией. Рассказчик повествует о том, как он развлечет «своих» рассказом о необычном событии. Романтически яркие и эмоциональные картины бунта стихий сменяются спокойным бытописанием. В резко отличных эпизодах мы встречаем, казалось бы, совсем непохожих героев.

Контрастные описания событий и контрастные описания героя, Ильи-пророка, а также буйство словесной палитры демонстрируют способность автора увидеть, зафиксировать многообразие и переменчивость жизни. Это – демонстрация масштаба возможностей искусства при взгляде на мир вокруг.

Автор активно вводит в текст олицетворения: «Слепой ветер, закрыв лицо руками, низко пронесся вдоль опустевшей улицы». Этот ветер еще дважды появится на страницах произведения: «Вернувшись домой, я застал ветер уже в комнате…»; «Но вот слепой ветер, что беспомощно сполз в глубину, снова потянулся вверх, – и вдруг – прозрел, взмыл, и в янтарных провалах в черной стене напротив заметались тени рук, волос, ловили улетающие рамы, звонко и крепко запирали окна».

Наверное, можно считать, что ветер – один из героев повествования о грозном явлении природы.

Жанр

Каков же жанр «Грозы»? Произведение называют и рассказом, и очерком, и стихотворением в прозе, и эссе, и лирическим этюдом. Для рассказа повествование слишком стремительно и лаконично, сама его фактура так изменчива, а сюжет так условен, что это определение едва ли нас устроит. Едва ли «Грозу» можно назвать очерком: этому жанру свойственна фактографичность, близость к стилистике документа. Не найдем мы и важнейших особенностей жанра эссе: произвольности заголовка, свободной композиции, яркости выявления авторской позиции.

Более всего кажется уместным определить жанр «Грозы» как стихотворение в прозе. Этот жанр несет нам приметы лирического произведения, передавая чувства автора. Но оно может иметь сюжет и в нем возможно появление героев. Жанр эмоционально яркий, он допускает различные композиционные решения. Достаточно вспомнить богатство вариаций построения «Стихотворений в прозе» И. С. Тургенева.

Как бы вы ни определили жанр произведения, размышления над этим лаконичным и ярким текстом могут содержать выводы о вечной связи человека и природы, о причинах появления мифов, о внимательности человеческого глаза, который способен увидеть, пережить, осознать нечто неожиданное вокруг себя. Мир природы предстает перед нами как непосредственно воспринимаемая яркая и поэтичная картина и как таинственный мир, созданный человеческой фантазией.

Последний русскоязычный роман В. В. Набокова.

Первая публикация «Дара» была осуществлена в 1937–1938 годах в журнале «Современные записки» (без четвертой главы). Полностью роман увидел свет в 1952 году в Америке.

Книга вобрала в себя счастливое русское прошлое писателя, пестрое эмигрантское настоящее, память об отце, страсть к русской литературе и бабочкам, любовь к Вере. Но главное – в ней живет стремление раскрыть тайну творчества, которое преображает все то, что окружает героя и автора, определить роль и место призвания в судьбе человека, того свойства, которое автор называет даром.

Описание процесса творчества насыщает страницы романа и не нужно стремиться их бегло пролистать: нужно читать медленно, «вслед за автором».

Роман сложен, и чем внимательней его читать, тем очевидней откроется авторское видение многих трудно-разрешаемых проблем. Автор пытается понять, в чем смысл человеческой жизни. Комментируя роман, критики вспоминают самое скептическое стихотворение А. С. Пушкина:

 
Дар напрасный, дар случайный,
Жизнь, зачем ты мне дана?..
 

Эпиграф

Роман «Дар» предваряет эпиграф:

«Дуб – дерево. Роза – цветок. Олень – животное. Воробей – птица. Россия – наше Отечество. Смерть неизбежна».

П. Смирновский. Учебник русской грамматики

Почему эпиграф романа о тайнах творчества и любви так непритязателен? Очевидно, в эпиграфе фиксируется кажущаяся независимость и реальная взаимосвязанность всего, что являет человеку быстротекущая жизнь.

Композиция

В предисловии к английскому переводу романа Набоков определил его содержание и композицию: «Это последний роман, который я написал… по-русски. Его героиня не Зина, а Русская Литература. Сюжет первой главы сосредоточен вокруг стихов Федора. Глава вторая – это рывок к Пушкину в литературном развитии Федора и его попытка описать отцовские зоологические экспедиции. Третья глава сдвигается к Гоголю, но подлинная ее ось – это любовные стихи, посвященные Зине. Книга Федора о Чернышевском – спираль внутри сонета – берет на себя главу четвертую. Последняя глава сплетает все предшествующие темы и намечает контур книги, которую Федор мечтает когда-нибудь написать: «Дар».

В первой главе мы знакомимся с тремя книгами Федора, из которых одну он создал, а другие только предстоит создать. Автор вводит нас в лабораторию творчества, и этот сюжет развивается на фоне реалистических зарисовок эмигрантского быта.

Уже первые строки романа заставляют обратить внимание на то, как реализуется призвание героя: «Перед нами небольшая книжка… содержащая около пятидесяти двенадцатистиший, посвященных целиком одной теме – детству». Это только что изданная первая книга Федора, и автор, запершись на ключ, приступает к чтению своих стихов. Читатель начинает знакомиться с творчеством героя и сразу же сталкивается с его удивительным даром. Стоит обратиться к первому стихотворению сборника, как автор делает читателя соучастником событий своего детства.

Вторая глава повествует о воплощении заветной мечты Федора – создать книгу, которая бы рассказала о жизни любимого отца, путешественника и энтомолога Константина Кирилловича Годунова-Чердынцева.

Мечта об этой книге, накопление материалов для ее создания неразрывно связаны с именем великого русского поэта Пушкина и насыщена отзвуками его творчества.

Для Федора рассказ об отце – повествование «об очень настоящем человеке», который сумел реализовать свой дар.

В третьей главе продолжается развитие сюжетной линии, которая рисует становление Федора-писателя. В то же время отчетливо проявляется лирическая линия сюжета. Постепенно свидетельницей и даже соучастницей напряженного труда героя становится Зина Мерц – дочь хозяйки квартиры, в которой он поселился. Когда-то в своем прошлом он «соорудил себе – грубую и бедную – мастерскую слов». Но неустанное творчество и влияние духовного мира героини помогает ему обрести новую манеру воплощения своих творческих замыслов.

Стихи, посвященные героине, – отзвук тех чувств, которые испытывает герой к Зине не только как к любимой женщине, но и как неутомимой помощнице и верному другу.

Содержание четвертой главы романа – повесть о Н. Г. Чернышевском. Автор демонстрирует читателю трагедию жизни человека, неверно понявшего свое призвание, бесплодно растратившего свой недюжинный дар. При этом писатель настойчиво подчеркивает, что негативное отношение к великому демократу касается не личности, не характера этого героя, а чуждых Федору убеждений.

Это не памфлет или шарж, пародия или пасквиль. Это биография, в которой автор полемизирует с человеком, которого изображает. Читателю показаны эпизоды, демонстрирующие примитивный и наивный рационализм героя повествования.

Автор изображает Чернышевского-материалиста, который не в силах не только понять, но и адекватно воспринять этот самый материальный мир. Особенно ядовиты наблюдения по поводу того, что же такое для Чернышевского красота. Утверждение, что женщина, в которую он влюблен, «краше» красавицы, изображенной на картине в витрине магазина на Невском, – один из аргументов, доказывающих теоретическую беспомощность героя.

Однако «он понемногу начинал понимать, что такие люди, как Чернышевский, при всех их смешных и страшных промахах были, как ни верти, действительными героями в своей борьбе с государственным порядком вещей, еще более тлетворным и пошлым, чем их литературно-критические домыслы, и что либералы или славянофилы, рисковавшие меньшим, стоили тем самым меньше этих железных забияк».

Публицистически острая и резкая по форме глава художественного произведения вызывала резкие возражения критиков. Эта ее особенность долгие годы мешала публикации романа в полном объеме. Набоков утверждал, что его критика Чернышевского означала «поражение марксизма и материализма».

Пятая глава – последняя глава того романа «Дар», который «мечтает когда-нибудь написать Федор». Это очередная шутка Набокова: роман «Дар» уже написан и читатель завершает его чтение. Однако это не значит, что все сюжетные линии завершены. Композиционное решение сложнее.

Весна, которая царит на страницах последней главы, пробуждает надежды героя на изменения в личной судьбе. Однако взаимоотношения Федора и Зины, да и весь роман «Дар» не имеют развязки. Не только для судьбы Федора, но и для демонстрации взглядов писателя принципиально важен именно «открытый» финал.

Набоков считал финал романа А. С. Пушкина «Евгений Онегин» одной из находок всемирной литературы. Таков же и финал «Дара». Сравним их. Для отчетливости сравнения оформим текст Набокова в виде стихотворных строк (в таком виде он публикуется в его сборниках стихов):

 
Но те, которым в дружной встрече
Я строфы первые читал…
Иных уж нет, а те далече,
Как Сади некогда сказал.
Без них Онегин дорисован.
А та, с которой образован
Татьяны милый идеал…
О, много, много рок отъял!
Блажен, кто праздник жизни рано
Оставил, не допив до дна
Бокала полного вина,
Кто не дочел ее романа
И вдруг умел расстаться с ним,
Как я с Онегиным моим.
 

А. С. Пушкин. «Евгений Онегин»

 
Прощай же, книга! Для видений
отсрочки смертной тоже нет.
С колен поднимется Евгений,
но удаляется поэт.
И все же слух не может сразу
расстаться с музыкой, рассказу
дать замереть… судьба сама
еще звенит, и для ума
внимательного нет границы
там, где поставил точку я:
продленный призрак бытия
синеет за чертой страницы,
как завтрашние облака,
и не кончается строка.
 

В. В. Набоков. «Дар»

Итак, рифмы 14 строк онегинской строфы абабввггдееджж – совпадают с рифмовкой строфы у Набокова. Финал интересен не только своим формальным совершенством. Важна и его психологическая достоверность, демонстрация незавершенности, открытости любой человеческой судьбы.

Перед нами не спокойное и ясное течение событий, которые начались, развивались, достигли кульминации и затем развязки, а многообразие жизни в сплетении разных тем. Читателю становится очевидным, что автор вовсе не озабочен четким завершением сюжетных линий.

В романе, посвященном творчеству, рассказано о процессе творчества и реализации дара писателя.

Многоликий мир героев

На страницах «Дара» читатель встречается со множеством героев. Большая их часть – эпизодические персонажи, фигуры яркие и запоминающиеся. Они важны как щедрый фон для описания судеб главных героев романа.

Федор Годунов-Чердынцев – главный герой романа – человек яркой реакции на события жизни. Читателю дана возможность постоянно наблюдать за его способностью восприятия действительности.

Обратим внимание на то, что с первых строк романа начинается наше, совместное с автором, сотворчество. Мы допущены в лабораторию писателя и достаточно свободно чувствуем себя в ней.

Знакомясь с процессом создания каждого из произведений Федора, мы в то же время наблюдаем за тем, как набирает силу лирический сюжет романа – история отношений Федора и Зины. Перед читателем проходят события их жизни. Попытки судьбы сблизить героев сначала кончаются неудачей, но в результате завершаются объяснением. Вспомним внутренний монолог Федора: «Что дальше? Чего мы, собственно, ждем? Все равно лучшей жены не найду. Но нужна ли мне жена вообще? «Убери лиру, мне негде повернуться…» Нет, она этого никогда не скажет, – в том-то и штука». Затем слова Зины: «Знаешь, временами я, вероятно, буду дико несчастна с тобой. Но в общем-то мне все равно, иду на это». Некоторых читателей такие признания главных героев могут и разочаровать. Однако, возможно, именно благодаря честности внутренних самооценок этот союз оказался прочным. Так, от первой до пятой главы сюжетная линия Федор – Зина, замаскированная, но непрерывная, становится все более важной.

Набоков очень ответственно относился к тому, как можно использовать прототипы, и предостерегал своих читателей от излишней прямолинейности сопоставлений: «Я не Федор Годунов-Чердынцев и никогда им не был; мой отец – не исследователь Центральной Азии, каковым я, быть может, еще когда-нибудь стану. Я не ухаживал за Зиной Мерц и не был озабочен мнением поэта Кончеева или любого другого писателя. Как раз, скорее, в Кончееве и в другом эпизодическом персонаже – романисте Владимирове – узнаю я кое-какие осколки самого себя, каким я был году этак в 1925-м». Так решается вопрос о реальности сюжета и его прототипах.

Набоков писал о том, что события романа «Дар» начинаются 1 апреля 1926 года, а заканчиваются 29 июня 1929 года. И среди героев, которых мы встречаем на его страницах, есть активные участники событий этого времени, но есть и те, которые пришли на страницы произведения из прошлого. Это две мощные и противостоящие друг другу фигуры К. К. Годунова-Чердынцева и Н. Г. Чернышевского. Они – не реальные участники событий романа, а герои созданных Федором произведений. Эти характеры равны по силе и целеустремленности, они способны фанатично идти к поставленной цели. Отцом Федора владеет естественный романтизм первооткрывателя тайн живой природы, Чернышевским – иной романтизм, связанный с нелегальной деятельностью: тайнами подполья, конспирации, даже террора. Резкий и отчетливый контраст жизненных целей подчеркивает обращение к калмыцкой сказке, которую когда-то Пугачев рассказал Гриневу.

Годунов-Чердынцев – идеал человека, преданного науке. Чернышевский – столь же мощный характер, но сыгравший роковую роль: его теории приближали потрясения в судьбах России.

Эти образы, являясь героями произведений Федора, демонстрируют масштаб дарования их автора. Масштаб и значение главного героя тоже очевидны: Федор Годунов-Чердынцев – герой романа и он же активный участник авторских размышлений.

Но перед читателем постоянно встает вопрос о роли каждого из многочисленных и быстро исчезающих эпизодических героев романа в судьбе Федора. Автора увлекает возможность увидеть и нарисовать портрет случайно встреченного человека, придать ему такую степень достоверности, что читателю жалко с ним расставаться. Но в этом гоголевском приеме есть и другая сторона – достоверность общей картины несущейся мимо жизни. Мир героев, представленных на страницах романа «Дар», предстает в их сложности и в тесной связи с творчеством героя-писателя.

Тема творчества

Рассказ о Федоре, который особенно интересен автору, – это более всего рассказ о творчестве. Читатель находит на страницах романа множество эпизодов, в которых острым писательским взглядом Федор наблюдает за тем, что его окружает, воплощает эти наблюдения в стихотворную или прозаическую формы. Мы знакомимся с суждениями автора о своем творении, откликом на него в критике и ответными реакциями автора.

Как складывается творческая судьба героя – носителя дара? Она раскрыта перед читателями в повествовании о разных стадиях создания его художественных произведений. Нам в деталях знакома судьба сборника «Стихи». Краткое и драматичное повествование о судьбе Яши Чернышевского живет в сознании автора лишь как замысел, но на страницах романа он превратился в новеллу. Биография отца – Константина Кирилловича Годунова-Чердынцева, человека мощного характера и замечательной судьбы – не завершена. Повесть «Жизнь Чернышевского» не только создана и опубликована, но и активно обсуждается. Но более всего привлекает «замаскированный» роман героя и героини. Отношения героев определились, а их судьба, как и всякая другая жизнь, будет развиваться уже за границами сюжета книги.

В романе «Дар» мы видим широту и многообразие творческих поисков, серьезность и убедительность решения вопроса о сущности жизни, ходе времени, роли случая в каждой судьбе. Его герой хочет не только прожить свою жизнь, но и осмыслить ее, найти достойное применение своим дарованиям. «Куда мне девать все эти подарки, которыми летнее утро награждает меня – и только меня? Отложить для будущих книг? Употребить немедленно для составления практического руководства: «Как быть счастливым»? Или глубже, дотошнее: понять, что скрывается за всем этим, за игрой, за блеском, за жирным, зеленым гримом листвы? А что-то ведь есть, что-то есть! И хочется благодарить, а благодарить некого. Список уже поступивших пожертвований: 10 000 дней от Неизвестного».

Эти условные «тысячи дней от Неизвестного» получает от судьбы и каждый из читателей романа. Автор помогает каждому из нас задуматься над теми дарами, которые предлагает нам жизнь.

Зина, не обладая писательским даром, наделена талантом живого, творческого отклика на яркость чужой одаренности. При чтении романа становится очевидным, что для Набокова человеческое существование только тогда является жизнью, когда оно одухотворено потребностью творчества в любой из сфер деятельности.

Проблема времени

Прошлое, настоящее, будущее постоянно взаимодействуют на страницах романа. В диалогах звучат размышления о времени. Так, второй из диалогов с Кончеевым завершается авторским рассуждением: «Наше превратное чувство времени, как некоего роста, есть следствие нашей конечности, которая, всегда находясь на уровне настоящего, подразумевает его постоянное повышение между водяной бездной прошедшего и воздушной бездной будущего.

Бытие, таким образом, определяется для нас как вечная переработка будущего в прошедшее, – призрачный, в сущности, процесс, – лишь отражение вещественных метаморфоз, происходящих в нас».

«Быстрые и безумные» воспоминания переносят героев романа в «рай прошлого». Но это не просто движение во времени. Сам Набоков определил это как «возвращение в былое с контрабандой настоящего». С этим связаны и многие проблемы, обозначенные в романе. Его героям знакома «тройная формула человеческого бытия: невозвратимость, несбыточность, неизбежность». На страницах романа эта формула звучит так, что читателю не просто решить, кому принадлежит это утверждение – Пушкину, автору романа или Федору.

Воспоминания былого полны трагизма. И читатель видит, какая эмоциональная яркость отличает «оранжерейный рай прошлого», как этот рай может возвращаться в жизнь героя в его снах. Один из самых впечатляющих эпизодов романа – встреча Федора Годунова-Чердынцева с отцом (напомним: это происходит в пятой главе): «Ожиданье, страх, мороз счастья, напор рыданий – все смешалось в одно ослепительное волнение, и он стоял посреди комнаты не в силах двинуться, прислушиваясь и глядя на дверь. Он знал, кто войдет сейчас…» Поток счастья нахлынул на героя, но это был сон. Напор чувств изображен так живо, что читатель не сразу улавливает грань между сном и явью. Стоит не раз прочесть это описание встречи, чтобы убедиться, какую силу имеет память сердца.

Проблема времени предстает в активном обращении к литературным традициям. Творчество Федора опирается на постоянную и подчеркнутую связь с Пушкиным – лириком, прозаиком, мыслителем. Цитатами и реминисценциями из «Капитанской дочки» Пушкина насыщены строки главы, которая повествует об отце Федора. Его путь идет через те степи, которые когда-то были охвачены крестьянской войной во главе с Пугачевым, а во время возвращения отца там бушует Гражданская война. Для автора эти события, происходившие в разные века, – «русский бунт, бессмысленный и беспощадный».

Сюжетная линия, посвященная судьбе К. К. Годунова-Чердынцева, противостоит той, которая рисует нам одного из предтеч и теоретиков революции – Н. Г. Чернышевского. Их противопоставление делает неважным разрыв во времени: существуя в разных веках, они влияют на события, происходящие во время написания романа.

Сюжет романа насыщен открытыми и тайными сравнениями: многие исследователи утверждают о сравнении в романе Чернышевского и Пушкина, Пушкина и К. К. Годунова-Чердынцева. В сюжетные линии органически включены имена и судьбы Гоголя, Некрасова, Тургенева, Чехова. И если мы обратимся к россыпи цитат из произведений русских классиков, то убедимся, что автор свободно ощущает себя в различных временны́х пластах.

«Дай руку, читатель…»

Наблюдения за текстом романа показывают широту и богатство культурного фона, которым свободно владеет автор. Попутно и, кажется, без напряжения происходит и «погоня за словом». Эта «погоня» всегда была на редкость удачной и изобретательной.

Признавшись в своей беспрерывной «погоне за словом» на страницах романа «Приглашение на казнь» (глава VIII), Набоков постоянно ее демонстрирует: он безостановочно занят этим увлекательным делом и многие считают, что в нем он не имеет равных. Ему недостаточно найти самое точное и адекватное замыслу слово. Он ощущает каждое слово в хороводе других слов в причудливой ткани повествования.

Слово Набокова живет в мире богатейшем, перенасыщенном памятью русской, английской, французской литератур. Для него образы, рожденные предшественниками, – часть живой стихии языка. Неожиданный и радостный взгляд на окружающий мир сочетается со свободой общения со своим и чужим словом, насыщает текст писателя богатством ассоциаций.

Чтение романа помогает понять, что такое дар творчества и какие тяжкие вериги он налагает на его обладателя.

Роман пишется на наших глазах и в то же время предстает уже написанным, Федор – герой романа и одновременно автор текста, а финал романа можно рассматривать как его начало. Автор принуждает читателя, завершившего знакомство с романом, к повторному чтению произведения.

Мастерство конкретного произведения живет в его композиции, судьбе героев и в умении найти одно-единственное нужное именно в этой строке слово. Мастер виртуозной композиции – Набоков – замечательный, ни на кого не похожий стилист.

Критики называли роман и социально-психологическим, и романом воспитания, и романом лирическим… Н. Анастасьев, исследователь творчества Набокова, утверждает, что «Дар» – роман воспитания, но также биография, но также памфлет, но также критическое эссе и при этом – постоянная игра – перекличка с творениями мировой литературы».