Текст книги "Россия, Польша, Германия: история и современность европейского единства в идеологии, политике и культуре"

//

государевых ратных людей многих тотчас, а велим над ними промышляти, колько милосердый Бог помочи подаст. А что будет вперед у нас про польских и литовских людей ведомо, и что их умысл и на которые места к вам поход их будет, и мы тебе о том ведомо учиним, а что у тебя каких вестей будет, и тебе бы о том нам ведомо чинить. Писан в великого государя нашего его царского величества отчине во Пскове лета 7126-го генваря в 3 день.

К.А. Кочегаров (Москва)
Князья Огинские и сношения православных Великого княжества Литовского с Россией в 80-е гг. XVII в.

Велико значение рода князей Огинских – магнатов, которые вели свое происхождение от Рюрика, – в политической и культурной жизни Великого княжества Литовского XVII–XVIII вв. Важную роль они порой играли и в русско-польских отношениях. Во многом благодаря стараниям литовского канцлера Марциана Огинского был заключен русско-польский Вечный мир 1686 г.[188]188
  Кочегаров К.А. Речь Посполитая и Россия в 1680–1686 годах. Заключение договора о Вечном мире. М., 2008.


[Закрыть]. Его двоюродный племянник польный литовский гетман Гжегож Огинский был одним из наиболее последовательных союзников Петра Великого в годы Северной войны[189]189
  См. о нем: Sowa A., Wasilewski T. Ogiński Grzegorz (Hrehory) Antoni // Polski słownik biograf czny (Далее – PSB). T. 23. Wrocław; Warszawa; Kraków, 1978. S. 603–607.


[Закрыть]. Подобные примеры можно было бы продолжить.

Видное место принадлежало роду Огинских и в религиозной жизни Великого княжества. После заключения Брестской унии (1596) многие его представители остались верными и активными последователями православия. Особую известность на этом поприще приобрел троцкий подкоможий Богдан Матвеевич Огинский – владелец родовых имений Огинт, Крона (совр. г. Круонис) и Евья (совр. г. Вевис). По мнению церковного историка митрополита Макария (Булгакова), он «после незабвенного К.К. Острожского едва ли не более всех русских дворян в Литве потрудился для православия». Иждивением князя Богдана в Евье в начале XVII в. была построена Успенская церковь, при которой основан православный монастырь. Б.М. Огинский, будучи одним из членов и покровителей виленского православного братства и даже некоторое время его старостой, всячески поддерживал братство в борьбе с униатами. В 1610 г., после закрытия по распоряжению короля братской типографии, он разрешил перевести ее в Евье. Уже через год она возобновила работу, издавая на деньги князя богослужебные книги. В 1616 г. Б.М. Огинский приобрел для братства два дома в Вильно вблизи новой братской церкви Св. Духа. Благодаря ему же при братстве был основан коллегиум. В 1619 г. князь даровал Успенскому монастырю в Евье и его окрестностях новые владения: двор, два села, шесть озер и другие угодья, одновременно подчинив его братской церкви Св. Духа в Вильно, при условии, что братство будет неизменно пребывать в «послушании» у константинопольского патриарха и сохранять верность православию. В противном случае Б.М. Огинский и его потомки имели бы право Евьеский монастырь «на себе взяти и держати». В дальнейшем Богдан Огинский наделил землями основанный им Кронский монастырь и финансировал постройку в обители нового каменного храма Пресвятой Троицы, где и был похоронен вместе с женой[190]190
  Акты, издаваемые Виленской археографической комиссией (далее – АВАК). Т. 11. Акты Главного литовского трибунала. Вильна, 1880. С. 85–92, 116–122; Wasilewski T. Ogiński Bogdan Marcjan // PSB. T. 23. S. 599–600; Макарий (Булгаков), митрополит московский и коломенский. История Русской церкви. Кн. 6. М., 1996. С. 181–183, 229, 249–250, 459–460.


[Закрыть]. В 1629 г. Кронский монастырь был также отдан под протекторат виленского монастыря Св. Духа[191]191
  Харлампович К.В. Западнорусские православные школы XVI и начала XVII века, отношение их к инославным, религиозное обучение и заслуги их в деле защиты православной веры и церкви. Казань, 1898. С. 331.


[Закрыть].

Сыновья Богдана Огинского Иван (Ян), Александр и Лев Самуэль считались столпами литовского православия. Мстиславский каштелян Иван Огинский уже в 1610-х гг. активно включился в борьбу православных против унии, был старостой виленского братства, опекуном православного женского монастыря в Минске и особенно – могилевского Богоявленского монастыря и могилевского братства[192]192
  Там же. С. 340; Lulewicz H. Ogiński Jan // PSB. T. 23. S. 611–613; Макарий (Булгаков). Указ. соч. С. 224–225, 252–253, 436, 505, 529, 533.


[Закрыть].

Троцкий каштелян, последний православный сенатор Великого княжества Литовского, Александр Огинский, отец Марциана Огинского, будущего канцлера, активно выступал против лишения православных верующих их храмов и монастырей в Литве. Во время избрания королем Владислава IV вместе с другими представителями православной шляхты он добивался восстановления прав православной церкви в Речи Посполитой. Будучи членом виленского братства, А. Огинский защищал интересы православных на сеймах и судах. В 1647 г. киевский митрополит Петр Могила сделал его опекуном Киевской коллегии. Похоронен князь Александр был в виленской церкви Св. Духа[193]193
  Lulewicz H. Ogiński Aleksandr // PSB. T. 23. S. 594–596.


[Закрыть]. Его брат Лев Самуэль, получивший в наследство по линии матери имения в Витебском воеводстве (Микулино и Лиозно), в 1642 г. рядом с Витебском, вниз по Западной Двине основал на месте ранее существовавшей одноименной обители православный Марков монастырь. Киевский митрополит Петр Могила направил для жительства и служения во вновь основанном монастыре игумена Елисея и монахов. Огинский и его жена Софья Яновна (урожд. Биллевич) «даровали» монастырю «на вечные часы» земли «з гумном, с пашнями […], з сады и городы, с поли […], з боры, гаи, дябровами, з реками и речками, з ловы рыбными, пташинными и звериными». После смерти Елисея марковские монахи получали право при участии православных обывателей Витебского воеводства сами выбирать себе игумена. В случае, если игумен примет унию, Огинские сохраняли за собой право сместить его. Лев Самуэль и его жена обязались и за себя и за своих потомков всячески «заступовать» и «боронить» монастырь[194]194
  Витебская Старина (далее – ВС). Т. 1. Составил и издал А. Сапунов. Витебск, 1883. С. 247–251; АВАК. Т. 11. С. 128–132.


[Закрыть].

Л.С. Огинский завещал похоронить себя по православному обряду в кронской церкви рядом с родителями. Согласно духовной грамоте князя, монастыри (Минский, Полоцкий, Витебский, Евьеский, Виленский), которым члены рода покровительствовали, должны были получить по 500 злотых. Сверх этого полагалось еще 300 злотых братии виленского братского православного монастыря на помин души похороненной там дочери Льва Самуэля – Катажины. Кронская обитель была предметом особых забот Л.С. Огинского. Еще при жизни он обязался выплатить ей 1,5 тыс. злотых на помин души; 100 злотых монахи должны были получить за труды, связанные с похоронами, и еще столько же сверх того. Старший сын Льва Самуэля – Шимон Кароль, наследник Крона и «фундатор» монастыря – обязан был ежегодно выделять 10 бочек зерна монастырской больнице. Кроме того, еще одну маетность – Визгинольский фольварк Шимон Кароль мог унаследовать только при условии, что выплатит кронским монахам 4 тыс. злотых единовременно. В противном случае имение должно было отойти монастырю. Доходы от этих средств (или имущества) предназначались на содержание «ustawicznego bakałarza dla ćwiczenia dziatek»[195]195
  «постоянного бакалавра [дипломированного учителя] для обучения детей».


[Закрыть], который должен был получать от кронских отцов 100 злотых «на платье» ежегодно, а также на украшение монастырской церкви, поддержания в должном состоянии звонницы и кладбища (300 злотых в год). За всем этим должен был следить Ш.К Огинский[196]196
  АВАК. Т. 12. Акты Главного литовского трибунала. Вильна, 1883. С. 563–566.


[Закрыть]. Дочери князя Богдана Огинского в поддержке единоверцев не отставали от своих братьев. Анна (замужем за подкоможим троцким Вильгельмом Стеткевичем) в 1630-х гг. совершила крупные пожертвования в пользу Кутеинских женского и мужского монастырей под Оршей, способствуя и х превращению в одни из крупнейших центров православной монашеской жизни в Литве, а также основала новый православный монастырь Св. Троицы недалеко от Минска[197]197
  Kempa T. Fundacje monastrerów prawosławnych w Rzeczypospolitej w pierwszej połowie XVII wieku // Życie monastyczne w Rzeczypospolitej. Białystok, 2001. S. 83, 86–87; Wasilewski T. Ogiński Bogdan Marcjan… S. 600; Макарий (Булгаков). Указ. соч. С. 460.


[Закрыть]. Барбара (замужем за подкоможим виленским Мельхиором Шеметом) завещала похоронить себя в кронской церкви, которой распорядилась выплатить на помин души 2 тыс. злотых и еще 1 тыс. злотых на помин души погребенной там же ее дочери Апполонии Кавечиньской. Кроме того, денежные суммы предназначались ею виленскому Свято-Духову и евьескому Успенскому монастырям. Свои два имения в Новогродском воеводстве – Новоеленское (Слонимский повет) и Железницу – она завещала внукам при условии, что они сохранят в неприкосновенности основанные ею в этих поместьях православные храмы и приданные им владения. Сами церкви передавались в ведение виленского монастыря Св. Духа. До совершеннолетия наследников опекунами имения назначались брат Барбары Александр Огинский и его сын Марциан[198]198
  АВАК. Т. 12. С. 549–553.


[Закрыть]. Еще одна сестра – Апполония (вторым браком замужем за троцким подкоможим Михалом Зеновичем) – основала православную церковь Успения Пресвятой Богородицы в своем имении Маньковичи, где и завещала себя похоронить. По ее духовной 3,5 тыс. злотых предназначались монастырю Св. Духа в Вильно (сумму эту следовало отдать взаем, чтобы проценты с нее шли на церковные нужды; следить за этим должны были Александр и Лев Самуэль Огинские), маньковской церкви – 700 злотых (из них 200 на больницу при церкви), кроме того, мелкие суммы должны были получить другие православные храмы[199]199
  Там же. C. 570–577.


[Закрыть].

Во второй половине XVII в. потомки Богдана Огинского приняли католичество. Свою роль в этом сыграло и изменение позиции королевского двора, когда Владислав IV, избранный в 1632 г. польским королем, временно ослабил давление на православных. В отличие от своего отца, Сигизмунда III, систематически обходившего православный род Огинских при раздаче чинов и королевщин, Владислав не скупился на земельные пожалования[200]200
  Lulewicz H. Op. cit. S. 595.


[Закрыть]. К тому же во второй половине XVII в. в Речи Посполитой православные вельможи были уже полностью отстранены от высших государственных постов и общественных должностей, а некатолики не допускались в Сенат. Поэтому, когда в 1669 г. Марциану Огинскому была предложена должность виленского каштеляна, от него потребовали перехода в католицизм или униатство. Годом позже он, специально приняв ради этого католичество, стал троцким воеводой, заняв одну из высших должностей в Сенате Речи Посполитой[201]201
  Rachuba A. Ogiński Marcjan Aleksander // PSB. T. 23. S. 619.


[Закрыть]. Этот шаг Огинского был чувствительным ударом для православного киевского митрополита Иосифа Нелюбовича-Тукальского, сетовавшего, что князь «суетного ради сенаторского седалища, воеводством троцким обманен, свет православия святого в себе угасив, тме прелести папежские повинуся». Митрополит с сожалением констатировал, что «ему же последствующих много»[202]202
  Иосиф Нелюбович-Тукальский – А.Л. Ордину-Нащокину. 9 августа 1670 г. Каневский Богородицкий монастырь // Акты Южной и Западной России, собранные и изданные Археографической комиссией. Т. 9. 1668–1672. СПб., 1878. Стб. 256.


[Закрыть].

Ранее Огинский активно поддерживал православие: был старостой могилевского братства, покровительствовал виленскому братству[203]203
  Rachuba A. Ogiński Marcjan… S. 619.


[Закрыть]. К началу 1668 г. в имении М. Огинского Смиловичи была построена церковь Вознесения Богородицы, которой князь пожертвовал прилежащие земли. Взамен Огинский обязал священника «poddanych tej włości moej, onych pacierzy nauczyć nie tylko w cerkwi, ale jeżdżąc do każdego z osobna, aby bez sakramentow, bez kosztu szlubow nie żyli i bez spowiedzi świętej z tego światu nie zchodzili»[204]204
  Археографический сборник документов, относящихся к истории Северо-Западной Руси. Т. 3. Вильна, 1867. С. 185–188.


[Закрыть] [205]205
  «подданных имения моего молитве научить не только в церкви, но и посещая каждого лично, чтобы без причастия и без венчания не жили и без святой исповеди этот мир не покидали».


[Закрыть].

В ноябре 1685 г. клиент М. Огинского, Августин Константинович, объясняя агенту российского Посольского приказа Назарию Краевскому причины направления в Москву столь многочисленного посольства (планировалось 6 человек) Речи Посполитой, сказал, что сделано это, среди прочего, «смотря де за канцлером Огинским, потому что де он преж сего был во благочестивой вере, и к вашей, великих государей, стороне склонен»[206]206
  Российский государственный архив древних актов (далее – РГАДА). Ф. 79. Оп. 1. Д. 223. Л. 80–84 об.


[Закрыть]. Однако это заявление Константиновича, если и отражало какие-то сомнения правящих кругов Речи Посполитой, все же не находило подтверждения в действиях М. Огинского. Прибыв в 1686 г. в Москву как один из двух руководителей польско-литовского посольства, князь усиленно хлопотал о получении разрешения русских властей на строительство католических костелов в Смоленске и Киеве, поддерживая по этому вопросу корреспонденцию с папским нунцием в Речи Посполитой Опцио Паллавичини. В то же время литовский канцлер как сторонник польского короля Яна Собеского выступал в этом деле скорее проводником политики папства, нежели действовал в собственных интересах. В соответствии с политикой Св. престола польские нунции выступали представителями папства и в России. В конце 1670-х и в 1680-е гг. они пытались использовать влияние польского королевского двора в правящих кругах Московского государства, чтобы выяснить их отношение к замыслу унии Русской православной церкви с католической и оценить перспективы распространения католицизма в России[207]207
  Кочегаров К.А. Указ. соч. С. 85, 244–246, 352–353, 418; Wójcik Z. Między traktatem Andruszowskim a wojną turecką. Stosunki polsko-rosyjskie 1667–1672. Warszawa, 1968. S. 206–207; Chynczewska-Hennel T. Polityka Stolicy Apostolskiej wobec unii i prawosławia w Rzeczypospolitej XVII wieku // Katolicyzm w Rosji i Prawosławie w Polsce (XI–XX w.). [Warszawa], 1997. S. 128; «Punkt interessu względem postanowienia wzajemnej między Papieskim a Moskiewskim Dworami korrespondencji, zleconego ur. Cypryanowi Brzostowskiemu, posłowi wielkiemu do traktowania na stolicy moskiewskiej» – Biblioteka Czartoryskich w Krakowie. Teki Naruszewicza. Rps. 177. S. 1359–1361. См. также инструкцию польско-литовским комиссарам для переговоров с Россией, утвержденную гродненским сеймом 1678–1679 гг. [Archiwum Główne Akt Dawnych (далее – AGAD). Archiwum Publiczne Potockich (далее – APP). Rps. 45. S. 400–403].


[Закрыть].

Вместе с М. Огинским в 1686 г. в Москву приехал и православный протопоп Кондрат Поликарпов из имения князя Дубровны бить челом великим государям «о утвори, о сосудех и о книгах», а также о колоколе для церкви Св. Николая[208]208
  Русско-белорусские связи во второй половине XVII в. (1667–1686 г.) Сборник документов. Минск, 1972. С. 337.


[Закрыть]. В Посольском приказе протопоп сообщил, что в Дубровне и ее окрестностях расположено 18 православных церквей, в которых «о здравии и о благопоспешении и укреплении на долголетныя и благия времена великих и преславных монархов росийских молят […] всемилостивого Бога неотложно». Кондрат сетовал, что, кроме «пашенной земли», пожалованной ему от канцлера Огинского, никакого другого источника дохода у него нет, поэтому он и приехал в Москву «за изволением канцлеровым и живет при нем канцлере». 22 марта К. Поликарпову царским указом были пожалованы для Никольской церкви «ризы и подризник тафтяные со всею службою», а также богослужебные книги[209]209
  Там же. С. 337–338, 341–342.


[Закрыть].

Двоюродный брат Марциана Ян Яцек, сын уже упоминавшегося Льва Самуэля, польный гетман литовский и воевода полоцкий (с 1682 г.), хотя и был воспитан в православной вере, принял католичество достаточно быстро[210]210
  Rachuba A. Ogiński Jan Jacek // PSB. T. 23. S. 613. В 1655 г., после захвата русскими войсками значительной части Литвы, Ян Яцек присягнул на верность царю Алексею Михайловичу. (Памятники истории Восточной Европы. Т. 4. Крестоприводная книга шляхты Великого княжества Литовского 1655 г. Отв. редактор Б.Н. Флоря. Москва; Варшава, 1999. С. 61).


[Закрыть], в отличие от старшего брата, Шимона Кароля Огинского, литовского мечника (с 1680 г.), сохранявшего верность вере отцов гораздо дольше. Именно на Шимона Кароля отец возлагал особые надежды по продолжению семейной традиции покровительства православию. В 1654 г. в своей духовной Лев Самуэль назначил сына душеприказчиком и распорядителем похорон, а также завещал ключи от родовой усыпальницы в Кронском монастыре, с оговоркой, что там могут быть погребены только православные. Шимон Кароль действительно долгое время считался одним из ревностных приверженцев православия, был членом виленского православного братства, а в 1672 г. – его старостой. Однако около 1680 г. и он перешел в католическую веру[211]211
  Wasilewski T. Ogiński Szymon Karol // PSB. T. 23. S. 639; АВАК. Т. 12. С. 563–564. В ходе русско-польской войны 1654–1667 гг., в ноябре 1655 г. вместе с отцом Шимон Кароль прибыл в Вильно, чтобы принять русское подданство, а затем, в ноябре 1656 г. вместе с группой шляхты направился, чтобы предстать перед царем Алексеем Михайловичем.


[Закрыть], видимо, в надежде получить должность сенатора Речи Посполитой.

В письме епископа Климента Тризны от октября 1682 г.[212]212
  ВС. Т. 5. Материалы для истории Полоцкой епархии. Ч. 1. Составил и издал А. Сапунов. Витебск, 1888. С. 250.


[Закрыть], а также в диариуше сейма 1683 г.[213]213
  AGAD. APP. Rps. 324. S. 44–45.


[Закрыть] упоминаются трое «братьев» Огинских – полоцкий, троцкий и мстиславский воеводы. Думается, что мстиславский воевода – это как раз Шимон Кароль. Это позволяет скорректировать бытующую в литературе точку зрения, что эту должность Ш.К. Огинский получил в 1685 г.[214]214
  Wasilewski T. Ogiński Szymon Karol… S. 639.


[Закрыть] или даже в 1687 г.[215]215
  Urzędnicy centralni i dostojnicy Wielkiego Księstwa Litewskiego XIV–XVIII wieku. Spisy. Oprac. H. Lulewicz i A. Rachuba. Kórnik, 1994. S. 98.


[Закрыть]. Ближе к истине был Юзеф Вольф, считавший, что Огинский был мстиславским воеводой в 1682–1685 гг.[216]216
  Wolf J. Senatorowie i dygnitarze Wielkiego Księstwa Litewskiego 1386–1795. Kraków, 1885. S. 31.


[Закрыть]. Вероятно, Шимон Кароль «унаследовал» должность мстиславского воеводы в 1682 г. после брата Яна Яцека, когда тот стал полоцким воеводой и польным гетманом литовским.

Между тем от должности литовского мечника Ш.К. Огинский отказался не в 1685 г., как предполагалось ранее[217]217
  Wasilewski T. Ogiński Mikolaj Franciszek // PSB. T. 23. S. 636; Urzędnicy centralni… S. 98.


[Закрыть], а по крайней мере на два года раньше в пользу племянника, старшего сына Яна Яцека – Миколая Франчишка Огинского, который упоминается как мечник Великого княжества Литовского в различных документах на протяжении 1683–1686 гг.[218]218
  Кочегаров К.А. Указ. соч. С. 184, 240, 242, 301, 311, 317, 417.


[Закрыть]. На исходе 1686 г. – в начале 1687 г. эта должность вернулась к Шимону Каролю, который именовался литовским мечником в январе 1687 г.[219]219
  ВС. Т 1. С. 252, 254.


[Закрыть].

По завещанию отца Шимон Кароль Огинский получил среди прочего имение Лиозно в Витебском воеводстве, а также «главную отцовскую маетность» Крон «z tym jednak dokładem aby wiary swej greckiej starożytnej nie odstępując, ale w niej statecznie trwając, fundacji rodziców moich strzegąc i […] dotrzymując tak, jakoby się żaden nieprzyjaciel s tego nie cieszył nasz, o których tych wieków nie trudno, i strzeż Boże, aby w wierze swojej odmiany jakiej nie uczynił, zaczym ciała jako rodziców moich, tak i nasze wyrzucone by być musiały, czego bodaj żaden taki nie doczekał»[220]220
  «с тем, однако, условием, чтобы от веры своей древней греческой не отступал, но постоянно в ней пребывал, фундации (храмы и монастыри. – К.К.) родителей своих оберегая и содержа так, чтобы не давать повода для радости ни одному неприятелю нашему, которых в теперешние времена множество, и сохрани Бог, чтобы веры не переменил, из-за чего тела родителей моих, так же как и наши осквернены бы были, чтобы ни один [неприятель] этого не дождался».


[Закрыть]. При переходе Шимона Кароля в католичество его младший брат Ян Яцек, при условии, что он останется православным, получал право забрать Крон себе[221]221
  АВАК. Т. 12. С. 564–568.


[Закрыть]. Предсмертной воле Льва Самуэля не суждено было сбыться, поскольку в католичество перешли оба его сына.

Таблица 1. Род Огинских в XVII – начале XVIII вв.[222]222
  Таблица включает в себя только тех представителей рода, о которых идет речь в данной статье. Она составлена на основе соответствующих биографий из Польского биографического словаря с использованием статьи Л. Хмельницкой (Хмяльнiцкая Л. Культурна-мецэнацкая дзейнасць князёў Агінскіх на Віцебшчыне // Беларусіка – Albaruthenica. Кн. 6. Беларусь паміж Усходам і Захадам: Праблемы міжнацыянальнага, міжрэлігійнага і міжкультурнага ўзаемадзеяння, дыялогу і сінтэзу. Ч. 2. Мінск, 1997).


[Закрыть]

Однако и после того, как Ш.К. Огинский стал католиком, он не только продолжал покровительствовать марковским и другим православным монахам, терпевшим гонения от униатского митрополита Киприана Жоховского, но и оказывал им поддержку в сношениях с московским патриархом, неоднократно на протяжении 1680-х гг. выступая за иноков ходатаем перед русским правительством.

Шимон Кароль не поддерживал таких тесных политических контактов с Посольским приказом, как его двоюродный брат Марциан. За 1680-е гг. известен единственный и малозначительный эпизод, когда в марте 1680 г. смоленский бурмистр Яков Любовецкий «объявил» в смоленской приказной избе данное ему в бытность в Витебском воеводстве литовским мечником Ш.К. Огинским «вестовое письмо», не содержавшее ничего существенного[223]223
  РГАДА. Ф. 79. Оп. 1. 1680 г. Д. 1. Л. 8–9.


[Закрыть]. Так же как и Марциан[224]224
  Кочегаров К.А. Указ. соч. С. 55–56.


[Закрыть], Шимон Кароль поддерживал и хозяйственные связи со Смоленщиной, покупал в дворцовых имениях лес, который затем сплавлялся по Двине в Ригу[225]225
  Русско-белорусские связи… С. 161. О сплавке Огинскими стругов через Витебск см.: Левко О.Н. Торговые связи Витебска в XV–XVII вв. Минск, 1989. С. 78.


[Закрыть], выступал контрагентом торговцев и ростовщиков из среды смоленских мещан и дворянства[226]226
  Русско-белорусские связи… С. 298–299; Шпиленко Д.М. Материалы к родословию смоленского дворянства. М., 2006. С. 102.


[Закрыть].

Однако переход рода Огинских в католичество не прекратил связей князей с православным населением и духовенством Польско-Литовского государства. С избранием на престол польского короля Яна III Собеского активизировались усилия склонить православных Речи Посполитой к унии. Еще во время сейма элекции 1674 г. Собеский вместе с нунцием Франческо Буонвизи строили планы ликвидации в стране православной иерархии. С этой целью под предлогом борьбы со шпионажем в пользу Османской империи сейм 1676 г. запретил православному духовенству и мирянам выезжать за границу, и в первую очередь в Константинополь. Отныне ставропигиальные православные братства должны были прекратить всякие сношения с константинопольским патриархом и подчиниться местным епископам. Духовные и светские власти Польско-Литовского государства при активном участии папского нунция строили даже планы создания отдельного от Константинополя Киевского патриархата, подчиненного напрямую папе, а вакантные должности в четырех существовавших православных епархиях Речи Посполитой (луцкой, перемышльской, львовской и могилевской или белорусской) предполагалось давать только тем кандидатам, которые согласятся перейти в унию. Осуществление всех этих мер поставило бы православное население Польско-Литовского государства перед выбором: либо остаться вообще без рукоположенных в соответствии с каноническими нормами священников, либо принять унию.

В 1677 г. львовский епископ Иосиф Шумлянский, некогда перешедший из унии в православие специально ради получения этого сана, тайно вернулся в униатство. В 1678 г. умер православный белорусский епископ Феодосий Василевич. На белорусскую кафедру претендовал Климент Тризна, настоятель монастыря Св. Духа в Вильно. Его поддерживали некоторые литовские магнаты, в частности литовский подканцлер М.К. Радзивилл. Однако из-за отказа принять унию игумен Климент не был допущен до хиротонии[227]227
  Подробнее об этом см.: Bendza M. Tendencje unijne względem cerkwi prawosławnej w Rzeczypospolitej w latach 1674–1686. Warszawa, 1987. S. 13–77; Volumina Legum. T. 5. Sankt-Petersburg, 1860. S. 180.


[Закрыть]. В письме к сестре Софье в октябре 1682 г. он сообщал, что, приехав из Полесья в Вильно, посещал трех князей Огинских – Марциана, Шимона Кароля и Яна Яцека. Вероятно, Климент стремился заручиться их поддержкой перед предстоявшей поездкой к королевскому двору, чтобы, как он, возможно, надеялся, все же получить сан белорусского епископа[228]228
  ВС. Т. 5. Ч. 1. С. 250–251; Сапунов А. Исторические судьбы Полоцкой епархии с древнейших времен до половины XIX века. Витебск, 1889. С. 158–159.


[Закрыть]. В т. н. «Сводной галицко-русской летописи с 1600 по 1700 год», составленной А.С. Петрушевичем, под 1681 г. приведена выдержка из рукописи митрополита Льва Кишки, что Климента Тризну якобы было приказано схватить и посадить в Мальборгский замок за корреспонденцию с Москвой[229]229
  Литературный сборник, издаваемый Галицко-русскою Матицею. 1872 и 1873. Львов, 1874. С. 201.


[Закрыть]. Возможно, этот рассказ косвенно свидетельствует о попытках игумена Климента заручиться поддержкой русской дипломатии. В дальнейшем М. Огинский, уже став литовским канцлером, предпринимал активные попытки добиться утверждения Климента Тризны («закоренелого схизматика», как его характеризовала Конгрегация пропаганды веры) в сане епископа белорусского, но тщетно, поскольку римская курия еще более энергично этому противодействовала[230]230
  Bendza M. Op. cit. S. 137–139.


[Закрыть].

Иннокентий Винницкий, племянник киевского митрополита Антония Винницкого и кандидат на перемышльское епископство, оказался более сговорчивым. В октябре 1679 г., перед посвящением в епископский сан (произошло в 1680 г.), он в присутствии польского короля дал тайное обещание принять унию. В 1681 г. Иосиф Шумлянский и Иннокентий Винницкий официально приняли католическое исповедание веры в часовне королевского замка в Варшаве. Свою подпись под соответствующим актом поставил также архимандрит Уневского монастыря Варлаам Шептицкий[231]231
  Ibid. S. 64–65, 79, 93 и след.


[Закрыть]. По понятным причинам факты эти держались в тайне от православных мирян и низшего духовенства Польско-Литовского государства, но, конечно же, не были секретом для высшего духовенства, сенаторов и других представителей польских верхов.

После смерти в ноябре 1679 г. митрополита Антония в Речи Посполитой фактически оставался единственный православный епископ – луцкий Гедеон Святополк-Четвертинский. Однако и он в 1684 г. выехал в Россию, что вызвало нескрываемую радость униатского митрополита Киприана. «Ой, будет тебе лихо, будет в шубе тепло, безбожный, лстишся, что будто я веры злославной мучитель есмь, – писал он одному из своих корреспондентов, – се тебе новины: последней пастырь Гедеон князь Четвертинский проиграл дело в трибунале любелском, Пустыновскую церковь разорив и все монастыри и престол луцкой и острожской епископии [считают милион], ушол зело бесчестно в Киев или инуды куды, оставив невесту любезнейшую безоборонную плачущую и рыдающую, плачите овцы пастырь оставил вас, лют учинился на Святую унею»[232]232
  Киприан Жоховский – Яну Кулневу, стольнику смоленскому. 17 ноября (н. ст.) 1684 г. «в Цетежи» (письмо подал В.В. Голицыну генерал Владимир Швыйковский 9 марта 1686 г.) – РГАДА. Ф. 79. Оп. 1. Д. 224. Л. 447 об. – 448 об.


[Закрыть]. Подобным же образом откликнулся на отъезд луцкого епископа и Иосиф Шумлянский, написавший королевскому секретарю Станиславу Антонию Щуке, что Гедеон не только «убежал в Россию», но и ограбил луцкую церковь, забрав с собой все «движимое» церковное золото и серебро. Львовский епископ просил секретаря – человека влиятельного в делах о назначениях на государственные и церковные должности – передать вакантную епархию под его управление до назначения нового епископа. Шумлянский был в то время еще и администратором киевской митрополии, а с февраля 1684 г., после смерти киево-печерского архимандрита Иннокентия Гизеля, король Ян III назначил его и новым архимандритом, что отдавало ему под управление располагавшиеся на польской территории владения Киево-Печерского монастыря[233]233
  Архив Юго-Западной России (далее – АЮЗР). Ч. 1. Т. 4. Киев, 1871. С. 72–73.


[Закрыть]. Добиваясь передачи себе в управление Луцкой епархии, Шумлянский убеждал Щуку, что в противном случае родственники бежавшего епископа «бесцеремонно» заберут оставшиеся ценности «тамошней кафедры». Заявляя, что сам он ни в коем случае не претендует на Луцкое епископство, хотя оно и богаче львовского, Иосиф просил королевского секретаря ходатайствовать за него у коронного подканцлера Яна Гнинского, которому готов был заплатить за поддержку 100 червонных злотых, обещая «отблагодарить» и самого Щуку[234]234
  AGAD. APP. Rps. 163a. T. 9. S. 893–894. Письмо датировано 30 сентября (н. ст.) 1684 г. Львов. Те же обвинения епископ Иосиф повторил спустя пять лет в письме патриарху Иоакиму См.: АЮЗР. Ч. 1. Т. 5. Акты, относящиеся к делу о подчинении киевской митрополии московскому патриархату (1620–1694 г.). С. 274.


[Закрыть]. В ноябре 1684 г. Ян Собеский утвердил Иосифа Шумлянского администратором Луцкой епархии[235]235
  Сводная галицко-русская летопись с 1600 по 1700 год // Литературный сборник… С. 208; Andrusiak M. Józef Szumlański, pierwszy biskup unicki lwowski (1667–1708). Zarys biograf czny // Archiwum towarzystwa naukowego we Lwowie. Dział B. T. 16. Zeszyt 1. S. 95. LwÓw, 1934.


[Закрыть]. Однако после этого, вопреки своим прежним намерениям, Львовский епископ стал строить планы получения луцкой кафедры для себя самого, рассчитывая передать Львовскую епархию своему брату Афанасию. Против этого выступил папский нунций, требовавший, чтобы луцким епископом был назначен «явный», а не «тайный» униат. Лавируя в поисках компромисса, Иосиф и Афанасий принесли нунцию тайную присягу в верности католической церкви, а последний еще и принял католическое исповедание. Оба обещали через некоторое время публично объявить о своем переходе в унию[236]236
  Bendza M. Op. cit. S. 119–130.


[Закрыть]. В стараниях сохранить контроль и над обеими епархиями львовский епископ заручился поддержкой и коронного ловчего Атаназия Мёнчиньского, луцкого старосты, близкого боевого друга Яна Собеского[237]237
  Иосиф Шумлянский – С.А. Щуке. 12 марта (н. ст.) 1685 г. Луцк – AGAD. APP. Rps. 163a. T. 11. S. 313–316. Биографию А. Мёнчиньского см.: Wimmer J. Miączyński Atanazy Walenty // PSB. T. 20. Wrocław; Warszawa; Kraków; Gdańsk, 1975. S. 553–555.


[Закрыть], а возможно и самого Шумлянского, который перед тем как стать епископом служил товарищем панцерной роты.

Но вскоре по каким-то неизвестным причинам епископ Иосиф отказался от своих планов перейти на луцкую кафедру. Возможно, его не устраивали требования нунция и королевского двора открыто объявить о своем переходе в унию. Косвенно об этом свидетельствует протест львовского владыки против королевского универсала о выборах луцкого епископа, который наравне с православными позволял участвовать в них униатам («Ritus Romanus in simul cum Ritus Graeco jako w uniwersale JKMci dołożone, żeby obierać miał Ep[isko] pa»[238]238
  «[Представители] римского обряда вместе с обрядом греческим, как указано в универсале Его Кор. Вел-ва, избирали бы епископа».


[Закрыть]). Иосиф за являл, что это противоречит как праву, так и практике, считая, что «наша Русь» никогда на это не согласится. Одновременно львовский епископ пытался добиться через С.А. Щуку назначения луцким владыкой уже упоминавшегося Варлаама Шептицкого. «Nie tylko ja, ale i wszystek świat przyznać to musi Wmm Panu, że możesz u Majestatu JKMsci Pana mmłwe[go] wielomożną swoją kogo raczysz zechcesz dźwignąć protectią»[239]239
  «Не только я, но и весь свет признать то должен, что Вы, вельможный милостивый господин мой, можете у Его Кор. Вел-ва – милостивого государя снискать протекцию для того, для кого захотите».


[Закрыть], – угодливо писал он Щуке[240]240
  Тот же – тому же. 16 августа (н. ст.) 1685 г. Львов – Ibid. S. 629–630.


[Закрыть]. Хлопоты Иосифа Шумлянского привели к желаемому результату – в мае 1687 г. луцким епископом стал его брат Афанасий[241]241
  Сводная галицко-русская летопись с 1600 по 1700 год // Литературный сборник… С. 214–215; Andrusiak M. Op. cit. S. 95.


[Закрыть].

По поводу передачи Луцкой епархии в управление Иосифу пропойский староста Василий Красенский в августе 1685 г. писал Гедеону Четвертинскому, что она отдана «не волку, но змию в руце». Кроме того, Красенский сообщал, что после отъезда Гедеона в Россию Речь Посполитая якобы «в великом была страхе», опасаясь, что епископ будет просить русских царей вступиться за православных в Польше и Литве. Однако когда «отмщения» не последовало, поляки «почали наругатца над всяким народом нашим и всех называют и почитают за изменников, а наипаче все мне». В конце письма пропойский староста просил Гедеона «иметь радение о всем православии» в Речи Посполитой. «Не о себе молю, но о всем народе», – заканчивал он свое послание[242]242
  РГАДА. Ф. 79. Оп. 1. Д. 221. Л. 570–580 об. О В. Красенском см.: Urzędnicy Wielkiego Księstwa Litewskiego: spisy. T. 4. Ziemia smoleńska i wojewódstwo smoleńskie. XIV–XVIII wiek. Pod. red. A. Rachuby. Oprac. H. Lulewicz, A. Rachuba, P. Romaniuk. S. 60.


[Закрыть]. В доказательство усиления гонений на православных Литвы Красенский пересылал адресованное ему письмо Яна Собеского с требованием не препятствовать деятельности Киприана Жоховского и некоего бобруйского протопопа по приведению к «святому соединению» (т. е. к унии) желающих того священников пропойской протопопии[243]243
  Там же. Л. 578–578 об. Письмо датировано 23 апреля (н. ст.) 1685 г. Варшава. Здесь Красенский именуется гомельским старостой.


[Закрыть]. А в письме к украинскому гетману И. Самойловичу В. Красенский и вовсе советовал русским царям «отыскать свое древнее, как Лвов и Ярославль, Покутье и иные, а те належали исконно к Киеву, к московскому государству, которые все дожидаются с верным подданством». Греки, рассуждал он, в свое время начали войну с Троей из-за одной царицы Елены, «а мы за толико великую обиду Божию и подумати не хощем, боюся крепко, дабы за то Господь Бог нас не наказал […] и то можно разсудить, что во время покою пропало от Стенки Разина болши, неже в войну». Красенский опасался, что польский король Ян III и император Леопольд I, заключившие между собой союз, «желают под покровом истинной милости, чтоб церквей Божиих и веры православной и слуху не было»[244]244
  Там же. Л. 574–577 об. Письмо датировано 18 августа (стиль?) 1685 г. Пропойск. Подобные же предложения В. Красенский вновь делал русскому правительству и спустя пять лет, через гетмана И.С. Мазепу [Игнатенко А.П. Борьба белорусского народа за воссоединение с Россией (вторая половина XVII–XVIII в.). Минск, 1974. С. 83].


[Закрыть]. Пропойские жители, духовные и светские, в своей челобитной гетману называли Василия Красенского единственным защитником православия в Пропойске от «волков, не щадящих стадо Христово» и сетовали, что не имеют «пастыря овцам стада Христова»[245]245
  Там же. Л. 570–573. Письмо датировано 8 августа (стиль?) 1685 г. Пропойск.


[Закрыть].

В 1680-е гг., когда униатскую митрополичью кафедру занимал Киприан Жоховский, горячий сторонник унии, активно использовавший в борьбе с православием самые различные методы, в том числе и насильственные[246]246
  См. напр.: Бантыш-Каменский Н.Н. Историческое известие о возникшей в Польше унии, с показанием начала и важнейших, в продолжение оной чрез два века, приключений, паче же о бывшем от Римлян и Униятов на благочестивых тамошних жителей гонении […]. М., 1805. С. 146–147.


[Закрыть], православным Великого княжества Литовского приходилось нелегко, в особенности жителям Полоцка и Витебска, где отношения между православием и унией и ранее были достаточно напряженными. Еще во время сейма 1635 г. Владислав IV издал универсал (привилей), запрещавший православным иметь церкви в этих городах. Запрет был установлен в наказание за убийство в 1623 г. горожанами Витебска униатского полоцкого архиепископа Иосафата Кунцевича[247]247
  Kempa T. Czy męczeńska śmierć arcybiskupa Jozafata Kuncewicza przyczyniła się do rozwoju unii brzeskiej na obszarze archidiecezji połockiej? // Kościoły wschodnie w Rzeczypospolitej XVI–XVIII wieku. Lublin, 2005. S. 102.


[Закрыть]. Однако еще в 1633 г. в ответ на просьбы православной шляхты король разрешил построить в Полоцке православную церковь Богоявления и при ней монастырь, утвердив «фундушовую запись» браславского земского судьи Севастьяна Мирского, жаловавшего этому монастырю землю в Полоцке. Еще в более трудном положении находились витебские мещане, долгое время вынужденные отправлять богослужения за городом, в специально построенных «шалашах». На помощь им пришел Л.С. Огинский, основавший недалеко от Витебска Марков монастырь[248]248
  ВС. Т. 5. Ч. 1. С. 138–141; Там же. Т. 1. С. 247–251; АВАК. Т. 11. С. 111–112; Kempa T. Czy męczeńska śmierć… S. 102–104.


[Закрыть]. Под влиянием побед повстанцев Б. Хмельницкого в 1650 г. был издан новый королевский привилей, позволявший православным иметь два храма в Витебске и один в Полоцке, но в жизнь он воплощен не был[249]249
  Заборовский Л.В., Флоря Б.Н. Народно-освободительная война украинского народа и отношения католической, униатской и православной церквей в Восточной Европе в середине XVII в. // Брестская уния 1596 г. и общественно-политическая борьба на Украине и в Белоруссии в конце XVI – первой половине XVII в. М., 1996. С. 179–180; Бантыш-Каменский Н.Н. Указ. соч. С. 114–115.


[Закрыть]. На сейме 1676 г. по просьбе униатского митрополита Киприана король подтвердил все права униатов и в том числе запрет православным иметь церкви в двух упомянутых городах[250]250
  Bendza M. Op. cit. S. 37–38.


[Закрыть]. Таким образом, к 80-м гг. XVII в. Марков и Богоявленский монастыри были единственными оплотами православия в Полоцке и Витебске. Это вызывало недовольство униатских владык, не оставлявших попытки закрыть их.

Конфликт между униатским митрополитом и полоцким архиепископом Киприаном Жоховским, с одной стороны, и полоцким Богоявленским монастырем – с другой, зашел так далеко, что в него вынужден был вмешаться польский король Ян Собеский, принявший сторону православных монахов. В мае 1681 г. он потребовал от Киприана и полоцких иезуитов под угрозой крупного денежного штрафа прекратить гонения на православных, не чинить препятствия публичному отправлению ими обрядов, не угрожать захватом монастыря[251]251
  АВАК. Т. 11. С. 231–232.


[Закрыть].

Однако Киприан не прекратил борьбы с Богоявленским монастырем. В феврале 1682 г. он подал на православных монахов и мещан жалобу в полоцкий магистрат, обвиняя их в намерении построить новую церковь в своем монастыре. Митрополит ссылался на известный «диплом» короля Владислава от 1635 г. По сведениям Киприана, богоявленские монахи скупали в Полоцке и окрестностях земельные участки, «aby wkorzenili się tym gruntowniej»[252]252
  «чтобы тем основательней укорениться».


[Закрыть], заготовляли и сплавляли лес для строительства нового храма. Митрополит свидетельствовал, что полоцкие прихожане угрожали ему смертью, и требовал не допустить постройки «дизунитской» церкви. Он обвинял православных в покушении на свою жизнь, заявляя, что они устраивают на него засады с оружием возле своего монастыря, а также в том, что они в декабре 1681 г. якобы умышленно подожгли «порох и фейерверк», приготовленные для празднования непорочного зачатия Девы Марии, чем нанесли травмы людям, готовившим фейерверк, и едва не спалили стоявший рядом дом. По решению полоцкого земского суда лес, приготовленный богоявленскими монахами для строительства церкви, был арестован[253]253
  Историко-юридические материалы, извлеченные из актовых книг губерний витебской, могилевской, хранящихся в Центральном архиве Витебска <…>. Под ред. А. Созонова. Вып. 6. Витебск, 1874. С. 264–269; ВС. Т. 5. Ч. 1. С. 251–254.


[Закрыть].

На этот раз Ян Собеский оказался на стороне Киприана. В апреле 1683 г. он направил настоятелю Богоявленского монастыря отцу Игнатию Цыклеру-Зигмунтовичу письмо, запрещая строить новую церковь. За такое намерение, а также за «злоумышление» на жизнь Жоховского король грозил богоявленским монахам штрафом в 3 тыс. червонных злотых[254]254
  ВС. Т. 5. Ч. 1. С. 254–255.


[Закрыть].

17 июня 1683 г. Богоявленскую обитель постигло новое несчастье – сгорела монастырская церковь. Православным, однако, удалось спасти главную святыню монастыря – чудотворную икону Пресвятой Богородицы. На следующий день собравшиеся прихожане и монашествующие заложили на месте сгоревшей церкви из «подаренных» им бревен часовню для спасенной иконы. В это время появились униатские монахи. Они смеялись над православными, называя заложенную часовню «псарней», грозя снести ее, а чудотворную икону забрать себе. 19 июня, заручившись поддержкой митрополита Киприана Жоховского, вооруженная толпа, состоявшая из униатского и католического духовенства, шляхты и мещан, ворвалась в Богоявленский монастырь и начала грабить имущество монастыря и избивать православных. Остановить побоище и спасти часовню от разорения, а вместе с ней икону Богородицы богоявленским монахам удалось лишь благодаря вмешательству католиков – жителей Полоцкого воеводства, съехавшихся в город на католический праздник Божьего Тела. Однако нападавшие удалились, угрожая вернуться и довершить начатое, истребив монастырь «до основания». Так события изложены в жалобе игумена полоцкого Богоявленского монастыря отца Игнатия, вписанной в гродские книги Полоцкого воеводства[255]255
  Там же. С. 256–260.


[Закрыть]. Совершенно иначе дело происходило, если верить содержащейся в тех же книгах записи, внесенной от имени Киприана Жоховского представителями униатского духовенства. Согласно этому свидетельству, униаты явились в Богоявленский монастырь с протестом против возведения новой церкви взамен сгоревшей. Они ссылались на привилей 1635 г. Оказалось, что православные уже положили несколько венцов нового храма. В ответ на требование прекратить строительство собравшиеся несколько тысяч «схизматиков», вооруженные чем попало, кинулись избивать униатов, угрожая лишить жизни не только их, но и самого митрополита Киприана, а также выбросить прах Иосафата Кунцевича из Софийского собора в Двину[256]256
  Там же. С. 261–262.


[Закрыть]. По прошествии веков уже трудно судить, чье описание произошедшего в Полоцке инцидента более соответствовало действительности. Однако и то и другое свидетельство недвусмысленно указывают на крайнюю напряженность отношений между последователями православия и унии в 1680-е гг. в землях Великого княжества Литовского.