Текст книги "Проклятие тигра"

– Но почему вы так в этом уверены? Откуда вы знаете, что именно я смогу разрушить проклятие?

– Мы не были до конца уверены в этом до тех пор, пока вы не встретились с Пхетом и он не подтвердил ваше предназначение. Но у нас были основания для надежды. Пока Рен находился во власти проклятия, он не мог изменять свой вид. Но вы произнесли какие-то слова, и они освободили его. Рен снова смог ненадолго стать человеком и связался со мной. Мы надеялись, что вы и есть долгожданная избранница Дурги, которой под силу разорвать власть проклятия.

– Мистер Кадам, а кто такая эта Дурга?

Мистер Кадам принес из соседней комнаты небольшую золотую статуэтку и бережно поставил ее на стол. Это было очень красивое изображение какой-то индуистской богини с восемью руками. Она сидела верхом на тигре и стреляла из лука с натянутой тетивой.

Я провела пальцем по изящному изгибу руки богини и попросила:

– Пожалуйста, расскажите мне о ней.

– С удовольствием, мисс Келси! Имя «Дурга» в переводе означает «непобедимая». Это великая воительница считается матерью многих других индуистских богов и богинь. Она владеет многочисленными видами оружия, а в бой едет на спине волшебного тигра по имени Дамон. Это очень красивая богиня, ее обычно изображают с длинными вьющимися волосами и светлым лицом, которое сияет еще ярче, когда она бросается в битву. Дурга обыкновенно одета в лазурные одежды цвета морской волны и украшена драгоценностями из золота, бесценных камней и сияющего черного жемчуга.

Я снова посмотрела на статуэтку.

– А что за оружие у нее в руках?

– Мисс Келси, в Индии существует несколько различных изображений богини. Они отличаются количеством рук Дурги и, соответственно, набором вооружения. На этой статуэтке, как видите, богиня держит трезубец, лук со стрелой, меч и гаду, нечто вроде булавы или палицы. Кроме этого у нее есть камандал, то есть сосуд с водой, метательный диск, змея, щит и доспехи. Я видел изображения Дурги с арканом, колоколом и цветком лотоса. Помимо всего этого разнообразного арсенала оружия, Дурга также повелевает громом и молнией.

Я взяла в руки статуэтку и покрутила ее в руках. Честно говоря, восемь рук выглядели довольно устрашающе. «Полезный совет: если вышел на бой с Дургой, лучше сразу бежать без оглядки».

А мистер Кадам тем временем продолжал:

– Дурга родилась из реки, дабы помочь человечеству в час великой нужды. Она победила демона Махишасуру, человека-буйвола. Этот злой демон терроризировал обитателей земли и небес, и никому было не под силу убить его. И тогда могущественная Дурга приняла облик богини войны и поразила Махишасуру. Но Дурга не только великая воительница, ее еще называют Прекрасной за несравненную красоту.

Я поставила статуэтку на стол и неуверенно сказала:

– Мистер Кадам, мне не хотелось бы показаться невежливой и уж тем более обидеть вас, но честное слово, я не могу поверить во все это. То есть все это очень красиво и замечательно, но слишком сказочно, чтобы быть правдой. У меня такое впечатление, будто я попала в какой-то индийский миф из «Сумеречной зоны».

Мистер Кадам улыбнулся.

– Ах, мисс Келси, не стоит беспокоиться! Я нисколько не обиделся. Пытаясь найти средство помочь Рену, я много странствовал и многому учился, и в ходе всех этих изысканий мне пришлось принять на веру самые разные идеи и представления, о которых я и не слыхивал раньше. Что есть реальность, а что вымысел – предоставьте своему сердцу судить об этом. А сейчас вы, верно, устали с дороги. Я провожу вас в вашу комнату.

Он повел меня наверх в большую спальню, выдержанную в фиолетовых и белых тонах с золотым бордюром. Букет белых роз и лилий в большой круглой вазе наполнял комнату нежным ароматом. У стены стояла огромная кровать с балдахином и грудой фиолетовых подушек. Пол был покрыт пушистым белым ковром. Распашные стеклянные двери с витражами из граненого стекла открывались на необъятную веранду с видом на фонтан и бассейн.

– Какая прелесть! Спасибо, мистер Кадам!

Он кивнул и вышел, бесшумно притворив за собой дверь.

Я тут же стащила носки и с наслаждением прошлась босиком по пушистому ковру. За высокими дверями из матового стекла обнаружилась роскошная ванная размером с весь первый этаж в доме Майка и Сары. Помимо белой мраморной гидромассажной ванны, здесь была еще отдельная гигантская душевая, она же парная. На вешалках с подогревом висели мягкие полотенца густого сливового цвета, а в бесчисленных стеклянных бутылочках хранилась целая коллекция шампуней, жидкого мыла и пены для ванны с ароматом персика и лаванды.

Рядом с ванной располагалась просторная гардеробная с мягкими белыми банкетками, полками и ящиками. Одна сторона ее была пуста, зато с другой тянулись вешалки с новой одеждой в целлофановых чехлах. Комод тоже был полон вещей. Целую стену занимали полки для обуви, однако они по большей части пустовали. Здесь стояла только одна обувная коробка с крышкой.

Хорошенько отмокнув в душе, я заплела косу, распаковала свою одежду и разложила ее в гардеробной и по ящикам комода. Затем аккуратно сложила свою косметику, пудреницу, щетку и ленты на зеркальный поднос, лежавший на мраморной столешнице умывальника, распутала шнур утюжка для волос и включила его в сеть.

Переодевшись в пижаму, я уютно устроилась в кровати и только достала из сумки сборник стихов, как кто-то постучал в двери веранды. Я повернула голову, и мое сердце чуть не выпрыгнуло у меня из груди. Там стоял какой-то мужчина. В темноте сверкнули синие глаза, и я узнала Рена в образе индийского принца. Выскочив на веранду, я заметила, что у него мокрые волосы и от него восхитительно пахнет лилиями и лесом. Он был настолько хорош собой, что я совсем оробела. Чем ближе я к нему подходила, тем чаще билось мое сердце.

Рен опустил на меня взгляд и нахмурился.

– Почему ты не надела одежду, которую я купил для тебя? Ту, что в гардеробной и в комоде?

– Что? То есть… Та одежда для меня? – залепетала я, совершенно смутившись. – Но я не… Я… Зачем ты… Как… То есть спасибо тебе. И спасибо за эту прекрасную комнату.

Рен широко улыбнулся, и у меня подогнулись коленки. Он дотронулся до завитка моих волос, растрепанного ветром, аккуратно заправил его мне за ухо и спросил:

– Тебе понравились цветы?

Я долго беспомощно смотрела на него, потом моргнула и пискнула: «Да». Он довольно кивнул и жестом указал мне на кресла. Я слабо затрясла головой и судорожно охнула, когда он взял меня под руку и галантно повел к креслу. Убедившись, что я удобно устроилась, Рен сел напротив. Поскольку я только таращилась на него во все глаза и не могла собраться с мыслями, ему пришлось заговорить первым.

– Келси, я знаю, что у тебя есть много вопросов ко мне. О чем бы ты хотела спросить меня в первую очередь?

Но я была слишком заворожена его блестящими синими глазами, искрившимися даже в темноте, чтобы найтись с ответом. Наконец я с усилием отвела взгляд и выдавила первое, что пришло мне в голову.

– Ты не похож на других индийцев. Ты… Твои… У тебя другие глаза и… – Я позорно замолчала. Почему, ну почему я не могла связать двух слов?

Но даже если я выглядела полной дурой, Рен не подал и виду.

– Мой отец был индийцем, а мать – азиаткой. Она была принцессой из другой страны. Кроме того, мне больше трехсот лет, полагаю, это тоже играет свою роль.

– Больше трехсот лет?! То есть ты родился…

– Я родился в тысяча шестьсот пятьдесят седьмом году.

– Ну да. – Я нервно заерзала на сиденье. «Очевидно, я питаю слабость к мужчинам в возрасте!» – А почему тогда ты так молодо выглядишь?

– Не знаю. Мне был двадцать один год, когда меня прокляли. С тех пор я не старею.

Миллион самых разных вопросов завертелся у меня в голове, и я преисполнилась решимости во что бы то ни стало разрешить эту загадку.

– А как насчет мистера Кадама? Ему сколько лет? И какую роль во всем этом играет работодатель мистера Кадама? Он знает о тебе?

Рен рассмеялся.

– Ах, Келси! Мистер Кадам работает на меня.

– На тебя? Значит, ты и есть его богатый босс?

– Честно признаться, нам не приходило в голову рассматривать свои взаимоотношения с этой точки зрения, однако с чисто формальной стороны это более-менее верно. На вопрос о возрасте мистера Кадама ответить сложнее. Скажем так, он несколько старше меня. Когда меня прокляли, я сразу бросился к нему и даже сумел на какое-то время превратиться в человека, чтобы успеть рассказать ему о случившемся. После этого мистер Кадам быстро взял дела в свои руки, спрятал моих родителей и наши богатства и с тех пор стал моим верным защитником.

– Но как он может до сих пор оставаться в живых? Он же давным-давно должен умереть!

Рен помедлил с ответом.

– Амулет Дамона защищает его от старости. Мистер Кадам носит его на шее и никогда не снимает.

Я тут же вспомнила наш перелет в Мумбаи и странную подвеску, которую заметила тогда на шее у мистера Кадама. Я поерзала в кресле.

– Дамон? Так звали тигра Дурги?

– Да, амулет носит то же имя, что и тигр Дурги. Я почти ничего не знаю о происхождении этого амулета и о том, есть ли какая-то связь между ним и Дургой. Мне известно только то, что когда-то в глубокой древности этот амулет распался на несколько частей. Одни говорят, будто частей было четыре, по числу основных элементов бытия, четырех ветров или даже четырех сторон света. Другие уверяют, будто фрагментов было пять или больше. Отец передал мне свою часть амулета, а мать отдала свою Кишану. Человек, наложивший на меня тигриное проклятие, хотел заполучить наши фрагменты амулета. Вот для чего он обманул Кишана. Никто не знает, какой силой будет обладать амулет, когда все его части будут собраны воедино. Но тот человек безмерно жесток и не остановится ни перед чем, чтобы разыскать и собрать все фрагменты амулета Дамона.

Рен помолчал и продолжал:

– Сейчас мою часть амулета носит мистер Кадам. Мы думаем, что сила амулета защищает его и сохраняет ему жизнь. Он все-таки стареет, но, к счастью, очень медленно. Мистер Кадам – наш самый преданный друг, он очень многим пожертвовал для того, чтобы на протяжении всех этих лет помогать нашей семье. Я в неоплатном долгу перед ним. Не знаю, как бы я выжил без него. – Рен посмотрел на бассейн и прошептал: – Мистер Кадам заботился о моих родителях до самой их смерти, он помогал им, когда я оказался бессилен.

Я наклонилась и накрыла своей рукой его руку. Когда он заговорил о своих родителях, я почувствовала его грусть, как свою. Его безутешное одиночество нашло путь к моему сердцу и переплелось с моей собственной болью. Рен перевернул мою ладонь и стал рассеянно поглаживать мои пальцы, задумчиво глядя на окружавший нас лес.

Вообще-то я должна была бы испытывать неловкость или, по крайней мере, смущение, держась за руки с практически совершенно незнакомым мужчиной. Но мне было хорошо. Утрата Рена вторила моей потере, его прикосновение утешало меня. Глядя в его красивое лицо, я гадала, чувствует ли он то же самое. Я знала, что такое горечь изоляции. Школьные психологи в один голос твердили, что я никак не могу до конца смириться со смертью своих родителей и это мешает мне устанавливать отношения с другими людьми. Так и есть, я старалась избегать любых сильных привязанностей. Но сейчас мне вдруг открылось, что мы с Реном оба одиноки, и я до слез жалела его. Подумать только, провести триста лет без всякого человеческого общения, в отсутствие друзей и собеседников, без надежды на то, что кто-то заглянет тебе в глаза и узнает, кто же ты такой! Пусть мне было немного неловко, но я не могла лишить Рена этих мгновений человеческой близости.

Наконец он улыбнулся теплой медленной улыбкой, поцеловал кончики моих пальцев и сказал:

– Идем, Келси. Тебе пора спать, а мое время почти истекло.

Он поднял меня с кресла, и на какое-то мгновение я оказалась так близко к нему, что едва могла вздохнуть. Он держал меня за руку, и я почувствовала легкую дрожь, отозвавшуюся в кончиках моих пальцев. Рен открыл мне дверь, пожелал спокойной ночи, поклонился и исчез.

Следующее утро я провела за изучением своего нового гардероба, созданного щедростью Рена. К моему удивлению, он почти полностью состоял из джинсов, маек и прочих вполне современных повседневных вещей, которые носят американские девушки. Единственное отличие заключалось в цвете – моя новая одежда пестрела яркими и сочными красками Индии.

Но раскрыв очередной целлофановый чехол, я с изумлением обнаружила в нем голубое шелковое индийское платье. Юбка и лиф его были расшиты крошечными серебристыми жемчужинами. Платье было настолько потрясающим, что я тут же кинулась его примерять.

Юбка, легко скользнув по моей голове и рукам, спустилась вниз к талии. Уютно устроившись у меня на бедрах, она колышущимися тяжелыми складками устремилась к полу – тяжесть объяснялась весом жемчужин, густо усеявших подол. Лиф с короткими рукавами-фонариками был также сплошь расшит блестящими жемчужными бусинками. Он туго облегал меня сверху и заканчивался прямо над пупком, оставляя открытыми почти два дюйма талии. Честно говоря, я никогда в жизни не носила платьев из двух частей, оставляющих открытой талию, но это было просто восхитительным. Я в восторге закружилась перед зеркалом, чувствуя себя принцессой из сказки.

Прекрасное платье потребовало особого внимания к прическе и макияжу. Пришлось расчехлить редко открываемую косметичку, нанести румяна, темные тени и синюю подводку для глаз. Тушь для ресниц и розовый блеск для губ довершили образ. Затем я расплела заплетенные на ночь косы и красиво уложила пряди, чтобы они струились по спине.

К платью прилагалась ярко-голубая шаль из плотной материи вроде органди, но я не знала, как ее правильно носить, поэтому просто накинула на плечи. Вообще-то я не планировала носить это платье целый день, но стоило мне его надеть, как я уже не могла с ним расстаться.

Я босиком прошлепала вниз по лестнице и устремилась на кухню. Мистер Кадам был уже там: он читал утреннюю газету, негромко напевая себе под нос. И даже головы не повернул в мою сторону!

– Доброе утро, мисс Келси. Ваш завтрак на кухонном столе.

Стараясь привлечь его внимание, я широким шагом продефилировала через кухню, взяла со стола тарелку и стакан с соком папайи, потом демонстративно поправила платье и с громким вздохом плюхнулась напротив мистера Кадама

– Доброе утро, мистер Кадам!

Он поднял на меня глаза поверх страницы, привычно улыбнулся – и опустил газету.

– Мисс Келси! Да вы выглядите просто очаровательно!

– Спасибо, – зарделась я. – Это вы выбирали платье? Оно такое чудесное!

Он улыбнулся мне лучащимися глазами.

– О да. Это платье называется шарара. Рен хотел, чтобы у вас было много разной одежды, поэтому мне пришлось пройтись по магазинам в Мумбаи. Рен специально просил меня приобрести для вас что-нибудь особенное. Правда, он так и не объяснил, что именно это должно быть, сказал только – «красивое» и «голубое». Мне бы очень хотелось приписать себе все заслуги по выбору этого чуда, но на самом деле я бы ни за что не справился без Нилимы.

– Нилима? Это наша бортпроводница? То есть вы с ней… – я поспешно прикусила язык, смутившись.

Мистер Кадам добродушно расхохотался.

– Вы угадали, мы с Нилимой очень близки, хотя и совершенно не так, как вы подумали. Нилима – моя прапрапраправнучка.

У меня отвисла челюсть.

– К-кто?

– Внучка с приставкой из нескольких «пра».

– Рен сказал мне, что вы немного старше его, но не упомянул о том, что у вас есть семья.

Мистер Кадам сложил газету и отхлебнул сок.

– Я был женат однажды, много-много лет тому назад, и у нас было несколько детей. Затем у наших детей появились свои дети. На сегодняшний день из всех моих потомков только Нилима знает всю правду. Для остальных я всего лишь очень дальний богатый дядюшка, который почти все время проводит в разъездах по работе.

– А ваша жена?

Улыбка сбежала с лица мистера Кадама, взгляд его стал задумчивым.

– Это всегда было очень трудно для нас… Я любил ее всем сердцем. Но время шло, она старела, а я нет. Амулет оказывал на меня очень сильное воздействие, которого я совсем не ожидал. Моя жена все понимала и твердила, что ее это совсем не беспокоит…

Он погладил спрятанный под рубашкой амулет. Заметив мое любопытство, мистер Кадам вытащил из-за ворота тонкую серебряную цепочку и показал мне клиновидный зеленый камень. В верхней его части было помещено полустертое изображение тигриной головы. На внешней поверхности камня вилась цепочка символов, но мистер Кадам сказал, что может прочесть только часть одного слова.

Он грустно потер амулет между пальцами.

– Моя любимая состарилась и заболела. Она умирала. Тогда я снял амулет и умолял ее надеть его. Она отказалась… Слабеющими пальцами она вложила амулет мне в руку и попросила пообещать ей, что я не расстанусь с ним до тех пор, пока мой долг не будет исполнен.

Слезинка скатилась у меня по щеке.

– И вы никак не могли уговорить ее надеть амулет? Или хотя бы носить его по очереди?

Мистер Кадам печально покачал головой.

– Нет. Моя жена хотела, чтобы все шло своим чередом. Наши дети обзавелись собственными семьями и были счастливы, поэтому она считала, что ей настало время начать новую жизнь… Она была спокойна за будущее, ведь она знала, что я буду заботиться о нашей семье. – Мистер Кадам невесело улыбнулся. – Я оставался с ней до самой смерти, а потом мне суждено было пережить своих детей и внуков… С годами мне стало все тяжелее смотреть на то, как они страдают, болеют и умирают. К тому же чем больше людей знало о тайне Рена, тем большей опасности он подвергался, поэтому я принял решение уйти из семьи. Изредка я возвращаюсь, навещаю своих потомков, но… это слишком мучительно для меня.

– Вы больше никогда не женились?

– Нет. Время от времени я выбираю кого-нибудь из своих потомков, чтобы они работали вместе со мной, и это приносит мне радость. Они у меня замечательные. Да и Рен все это время был мне хорошим товарищем. Но после смерти жены я больше никогда не искал любви. Я не думаю, что смогу перенести еще одно расставание.

– Боже, мистер Кадам. Мне так жаль… Рен был прав, вы стольким пожертвовали ради него!

Он улыбнулся мне.

– Не стоит меня жалеть, мисс Келси. Сейчас настало время для радости. Вы пришли в нашу жизнь. И ваше присутствие здесь делает меня счастливым! – Он похлопал меня по руке и подмигнул.

Я не знала, что сказать в ответ на такие слова, поэтому просто улыбнулась ему. Мистер Кадам выпустил мою руку и пошел мыть посуду. Я встала, чтобы помочь ему, и тут на кухню лениво вошел Рен, зевая во всю свою тигриную пасть. Я повернулась и потрепала его по косматой макушке – правда, с некоторым смущением.

– Доброе утро, Рен! – весело воскликнула я и повернулась на пятках, демонстрируя ему свой наряд. – Огромное тебе спасибо за платье! Оно просто чудо, правда? Какая молодец Нилима, что выбрала его!

Рен резко плюхнулся на пол. Несколько мгновений он смотрел, как я кружусь в своем платье, а потом вдруг встал и вышел из кухни.

– Что это с ним сегодня? – опешила я.

Мистер Кадам обернулся ко мне, вытирая руки полотенцем.

– Гм?

– Рен только что взял и ушел.

– Кто поймет, что на уме у тигра? Возможно, он проголодался. Прошу меня простить, мисс Келси. – Он снова улыбнулся мне и поспешно вышел следом за Реном.

Чуть позже мы сидели в очаровательной павлиньей комнате, где хранилась огромная библиотека мистера Кадама. Книги стройными рядами теснились на полках из красного дерева. Я листала старинную книгу об Индии, в которой было множество карт.

– Мистер Кадам, вы не могли бы показать мне, где находятся эти пещеры Канхери? Пхет сказал, что нам придется отправиться туда, если мы хотим узнать, как освободить Рена от проклятия.

Мистер Кадам открыл книгу и нашел карту Мумбаи.

– Пещеры расположены в северной части города, в национальном парке Боривали, который теперь называется парком Санджая Ганди. Что такое пещеры Канхери? Это высеченный в базальтовой скале пещерный комплекс, стены которого покрыты древними текстами. Я бывал там раньше, но не обнаружил никакого подземного прохода. Археологи много лет изучают эти пещеры, но до сих пор никому так и не удалось найти там пророчество Дурги.

– А печать, о которой говорил Пхет? Это что такое?

– Печать – это особый камень, вот уже много лет он находится под моим присмотром. Я держу его в банковском хранилище вместе с остальными фамильными ценностями семьи Рена. Кстати, сейчас мне придется ненадолго покинуть вас, чтобы съездить за печатью. Я привезу ее к вечеру. Я бы посоветовал вам за время моего отсутствия позвонить своим приемным родителям, чтобы они не беспокоились. Если хотите, можете сказать им, что я предложил вам остаться в Индии до конца лета в качестве моей помощницы.

Я кивнула. Мне и в самом деле уже давно нужно было позвонить Майку и Саре. Наверное, они уже думают, что меня тут тигр слопал!

– Мне придется немного задержаться в городе, чтобы приобрести все, что вам понадобится для путешествия в пещеры. Не скучайте и чувствуйте себя как дома. Обед и ужин для вас я уже приготовил, они в холодильнике. Если захотите искупаться в бассейне, не забудьте про солнцезащитный крем. Он стоит в раздевалке возле бассейна, рядом с полотенцами.

Поднявшись в свою комнату, я нашла на комоде свой мобильный. Что ж, очень мило со стороны мистера Кадама вернуть мне его после приключения в джунглях! Я уселась в золотистое бархатное кресло, позвонила опекунам и долго-долго рассказывала им об индийском транспорте, еде и людях. Когда они спросили про тигриный заповедник, я ловко ушла от ответа, сказав, что Рен в надежных руках и о нем заботятся, как о принце. Мистер Кадам оказался совершенно прав. Проще всего было объяснить мою задержку в Индии тем, что я решила поработать на мистера Кадама до конца лета.

Закончив разговор, я разыскала прачечную, где выстирала свою одежду и бабушкино одеяло. Покончив с этим делом, я решила убить время, осматривая дом. Весь подвал занимал полностью укомплектованный спортивный зал, однако я не нашла в нем никакого современного оборудования. Весь пол был устлан мягкими черными матами. В подвале предусматривалось дневное освещение, поэтому половина комнаты находилась под землей, в толще скалы, а вторая была открыта солнечному свету, проникавшему внутрь через широкую застекленную стену. За скользящей стеклянной дверью начиналась деревянная терраса, уходившая в джунгли. Задняя стена зала была полностью обшита гладкими панелями.

Осматривая стену, я наткнулась на пульт с кнопками. Из любопытства я ткнула в первую кнопку, и целая секция панелей съехала в сторону, открыв встроенный стеллаж с полным арсеналом старинного оружия – боевых топоров, копий и ножей различной длины, развешанных в специальных ячейках. Я снова нажала на кнопку, и панель встала на свое место. Вторая кнопка открывала секцию, в которой хранились мечи. Я подошла ближе, чтобы получше рассмотреть их. Здесь были мечи всех типов и форм – от узеньких шпаг до тяжелых палашей, а один клинок был бережно упакован в стеклянный футляр. Мне показалось, что он похож на самурайский меч, который я когда-то видела в кино.

Снова вернувшись на первый этаж, я обнаружила домашний кинотеатр, оборудованный по последнему слову техники, с ультрасовременной системой и раскладывающимися кожаными креслами. Сразу за кухней находилась парадная столовая с мраморным полом, орнаментальным пояском под карнизом и сверкающей люстрой. Сбоку от павлиньей библиотеки отыскалась музыкальная комната с блестящим концертным роялем, огромной акустической системой и сотнями дисков. Большинство из них оказались индийскими, но мне удалось найти и несколько альбомов американских исполнителей, включая Элвиса Пресли. Посреди комнаты стоял черный кожаный диван с изогнутой спинкой, а на стене висела потертая старомодная гитара.

Спальня мистера Кадама располагалась здесь же, на первом этаже, и оказалась очень похожей на павлинью библиотеку – то же обилие книг и полированного красного дерева. Кроме того, здесь было несколько красивых картин и приятный солнечный уголок для чтения. На лестничной площадке третьего этажа располагался очень уютный закуток. Здесь стояло несколько книжных шкафов и пара глубоких кресел для чтения, откуда была видна вся широкая лестница. Здесь была также еще одна большая гостевая спальня, ванная и кладовая.

На своем этаже, помимо своей, я нашла еще три спальни. Одна из них была оформлена в розовых девичьих тонах, и я решила, что здесь останавливается Нилима, когда приезжает навестить мистера Кадама. Вторая спальня тоже была гостевой, но более мужской по цветовой гамме и обстановке. При каждой спальне имелась своя ванная комната.

Войдя в последнюю комнату, я первым делом увидела стеклянные двери, выходившие на мою веранду. Эта спальня была обставлена гораздо скромнее предыдущих. Я не нашла здесь ничего, кроме мебели из все того же полированного красного дерева: ни мелочей, ни безделушек. Одни голые стены, и даже ящики пустые.

Может быть, здесь спит Рен?

Заметив письменный столик, стоявший в углу, я подошла к нему и увидела на полированной крышке плотный листок кремовой бумаги и чернильницу со старомодной перьевой ручкой. На листочке красивым каллиграфическим почерком было написано:

Келси Дурга Валлабх

Бхуми-ке-ниш-гупха

Раджакия Муджулайн Мохар

Сандеша Дурга

Рядом с чернильницей лежала зеленая лента для волос, подозрительно похожая на мою. Я заглянула в гардеробную, но не обнаружила там ничего – ни одежды, ни коробок, ни вещей.

Я спустилась вниз и остаток дня провела за изучением индийской культуры, религии и мифологии. Мне не хотелось ужинать одной, поэтому я ждала до тех пор, пока у меня не заурчало в животе. Мистер Кадам все не возвращался из банка, Рена тоже нигде не было видно.

После ужина я поднялась в свою комнату и нашла Рена на веранде, где он любовался закатом. Я робко приблизилась и остановилась у него за спиной.

– Привет, Рен.

Он обернулся и без всякого стеснения стал разглядывать меня. Его взгляд медленно-медленно заскользил вниз по моему телу. Чем дольше он смотрел, тем шире расплывалась его улыбка. Наконец его взгляд, проделав обратный путь, неспешно вернулся к моему пылающему красному лицу.

Рен вздохнул и низко поклонился мне.

– Сундари… Только что я стоял здесь и думал, что на свете нет ничего прекраснее сегодняшнего заката, но я ошибался. Вот ты стоишь здесь в лучах заходящего солнца, а твои волосы и кожа сияют так, что ни один мужчина не способен… сполна налюбоваться ими.

Я поспешила сменить тему.

– Что значит сундари?

– Это значит «прекраснейшая».

Я снова вспыхнула до корней волос, а Рен рассмеялся. Он взял меня под руку и повел к садовым креслам. В этот момент солнце скатилось за деревья, оставив небу последние мгновения догорающего апельсинового заката.

Мы снова сели, но на этот раз Рен устроился рядом со мной на садовых качелях и взял меня за руку.

Я смущенно сказала:

– Надеюсь, ты не рассердишься на меня за то, что я сегодня осмотрела весь дом, включая твою комнату?

– Я нисколько не возражаю. Уверен, моя комната показалась тебе наименее интересной.

– Не угадал, меня очень заинтересовала записка, которую я нашла у тебя на столе. Это ты написал?

– Записка? Ах, да. Я просто наскоро записал несколько предложений, чтобы не забыть, что сказал Пхет. Там написано что-то вроде: пророчество Дурги, пещера Канхери, Келси – избранница Дурги и тому подобное.

– Ах, вот что… Я… я еще заметила ленту. Это моя?

– Да. Если она тебе нужна, можешь забрать.

– А зачем она тебе?

Рен пожал плечами, и мне показалось, что он смутился.

– Я хотел оставить себе сувенир, какую-нибудь вещицу на память о девушке, которая спасла мне жизнь.

– Вещицу на память? Как в старину, когда прекрасные девы дарили свои носовые платочки рыцарям в сверкающих доспехах?

– Точно, – улыбнулся Рен.

– Тебе следовало бы подождать, пока Кэтлин немного подрастет, – натянуто пошутила я. – Она будет настоящей красавицей.

– Кэтлин? – нахмурился Рен. – Из цирка? – Он покачал головой. – Но избранница Дурги ты, Келси. И даже будь у меня возможность выбрать девушку, которой суждено спасти меня от проклятия, я бы все равно выбрал тебя.

– Почему?

– По многим причинам. Ты мне нравишься. Ты интересная. У тебя приятный голос. Мне кажется, что ты способна увидеть личность даже под тигриной шкурой. Когда ты говоришь, у меня такое ощущение, будто ты произносишь именно те слова, которые мне нужно услышать. Ты умная. Ты любишь поэзию, и еще ты очень привлекательная.

Я не смогла удержаться от смеха.

«Я? Привлекательная? Да он это не всерьез!» Мне ли не знать, что я во многом была обычной серенькой мышкой. Я никогда не интересовалась последними направлениями в мире косметики, стильных причесок или модной, но неудобной молодежной одежды. Кожа у меня была бледная, а глаза настолько темно-карие, что казались черными. Честно говоря, самым привлекательным в моей внешности была улыбка, которая очень дорого обошлась моими родителям, да и мне самой – проходить три года в металлических скобках, это вам не жук чихнул.

И все-таки я была польщена.

– Что ж, Принц Очарование, я разрешаю вам оставить эту вещицу на память обо мне. – Я ненадолго замялась, а потом тихо сказала: – Знаешь, я ношу эти ленты в память о маме. Обычно она расчесывала мне волосы и заплетала косички, пока мы с ней болтали.

Рен понимающе улыбнулся.

– Теперь она будет мне еще дороже.

Мы помолчали, а затем он снова заговорил:

– Келси, завтра мы отправимся в пещеры. Днем там всегда много туристов, поэтому нам придется дождаться вечера, чтобы начать поиски пророчества Дурги. Мы прокрадемся в парк со стороны джунглей, а значит, нас ожидает большой пеший переход, так что надень новые туристические ботинки, которые мы тебе купили. Они в твоей гардеробной, в коробке.

– Здорово. Что может быть лучше, чем разнашивать новые туристические ботинки в знойных индийских джунглях! – пошутила я.

– На этот раз путь будет гораздо легче, тем более что даже новые туристические ботинки намного лучше, чем твои кеды.

– Как ни странно, я искренне привязалась к своим кедам, поэтому возьму их с собой, на тот случай, если натру ноги вашими чудесными ботинками.

Рен вытянул перед собой свои длинные ноги и скрестил голые ступни.

– Мистер Кадам соберет сумку со всем, что нам может понадобиться в пути. Я позабочусь о том, чтобы он оставил место для твоей старой обуви. Тебе придется отвезти нас в Мумбаи, а оттуда до парка, потому что завтра я снова буду тигром. Я знаю, тебе не нравится наше движение. Поверь, мне очень жаль, что приходится доставлять тебе такие неудобства.