Текст книги "Обещанный рай"

4

Лошадь по кличке Красавица уверенно трусила по знакомой дороге, и Гленна, опустив вожжи, немного расслабилась. Она жадно смотрела по сторонам, узнавая родные места, которые почти не изменились за то время, что она провела в далеком Сент-Луисе. Лес остался таким же густым, как и прежде, склоны холмов – такими же крутыми, а дорога – такой же извилистой. И те же величественные скалистые пики гордо упирались в голубое небо своими заснеженными вершинами.

Только когда начали сгущаться сумерки, Гленна вспомнила о том, как темно и страшно становится на пустынной дороге, какими пугающими кажутся густые тени под деревьями. Гленне стало не по себе. Ночь оказалась беспросветной, даже луна не вышла из-за облаков. Да, все пошло не так с того самого момента, когда Гленна вышла из вагона в своем родном городе, и даже сами небеса, казалось, были сейчас против нее.

Узкая каменистая дорога, по которой ехала Гленна, была опасна даже днем, а уж в такую ночь…

«Бедная Красавица», – подумала Гленна и совсем отпустила поводья. Она знала, что, если начать понукать лошадь, это может обернуться большими неприятностями, и не только для животного, но и для седока. Собственно говоря, безопаснее всего было бы остановиться и подремать в повозке до утра и продолжить путь с первыми лучами солнца. Гленна начала присматривать подходящее место для ночевки. До ее слуха донеслось журчание воды, и Гленна заставила Красавицу повернуть в сторону, в узкий проход между толстыми стволами деревьев. Еще несколько минут, и повозка остановилась на травянистой лужайке, раскинувшейся вдоль лениво текущей речки. Гленна сноровисто распрягла Красавицу и привязала ее к ближайшему дереву.

Она заглянула в дорожный ящик в задней части повозки и мысленно поблагодарила покойного отца. Пэдди прекрасно знал – в пути может случиться все, что угодно, и потому хранил в повозке необходимые припасы. Он всю жизнь придерживался правила – запас карман не тянет.

Засунув руку в прорезиненный мешок, Гленна вытащила оттуда коробок спичек, котелок, банку с кофе и сахар. Быстро, умело развела костерок и поставила кипятиться воду. В мешке оказалась еще и банка консервированных бобов, и сухари, и кусок твердого сыра – вполне достаточно, чтобы не умереть с голода. Пока еда готовилась, Гленна успела напоить Красавицу и хорошенько вымыться в реке.

Поеживаясь от холода, Гленна вернулась к костру, надела на себя все чистое и завернулась в старое отцовское дорожное одеяло. Она сушила волосы и прихлебывала кофе, аромат которого плыл над поляной, создавая особый уют.

Хрустнула ветка; Гленна встрепенулась и спросила, напряженно вглядываясь в темноту:

– Кто здесь?

Тишина. Только слышно негромкое дыхание Красавицы да журчание воды. Гленна вскочила на ноги, осмотрелась по сторонам, но так ничего и не увидела.

Тогда она стала осторожно отходить к повозке, моля бога о том, чтобы хранившееся там ружье оказалось заряженным.

Добраться до повозки ей не удалось. Из густой чащи вынырнули трое – заросшие, грязные, оборванные. Бродяги.

Гленна вскрикнула.

«Что им нужно? – промелькнуло у нее в голове. – И почему я не послушала шерифа и не осталась в городе хотя бы до утра?»

– Тихо, тихо, красотка, – хрипло сказал один из бродяг, медленно приближаясь к окаменевшей от ужаса девушке. Они взяли ее в кольцо, и Гленна поняла, что пути к бегству отрезаны.

Стараясь скрыть страх, Гленна выпрямилась и спросила, высоко запрокинув голову и глядя прямо в глаза первому бродяге:

– Кто вы такие и что вам нужно?

– Мы странники. Такие же, как и вы, милая леди, – ответил главарь. – Меня зовут Вилли Вильсон, а это мои Друзья. Тот, что справа, – Джимбо, а тот, что слева, – Лем. Увидели ваш костер и решили заглянуть на огонек. Судя по запаху, у вас неплохой кофе.

Гленна плотнее закуталась в одеяло, сожалея о том, что под ним не надето ничего, кроме тонкой сорочки.

– А где ваш муж? – поинтересовался Джимбо, стреляя по сторонам глазами.

– Он… пошел подстрелить какую-нибудь дичь к ужину, – быстро солгала Гленна. – С минуты на минуту должен вернуться. Можете подождать его и выпить кофе. Только чашка у меня всего одна.

– Одна? – хохотнул Вилли. – Ну тогда, значит, и мужа никакого у вас нет. Да и не слышали мы никого в лесу.

– А ну-ка проваливайте прочь, пока он не вернулся, – крикнула Гленна.

– Мы уйдем, милая леди, обязательно уйдем, но только сначала побалуемся кофе, но, конечно, не только им.

– Мне нечем больше угостить вас, – сказала Гленна, делая вид, что не поняла намека Вилли.

Дружный хохот разорвал ночную тишину.

– Ошибаетесь, леди, – криво ухмыляясь, сказал Лем. – У вас есть чем угостить бедных странников.

Все трое тесно окружили Гленну, и она могла рассмотреть их заросшие лица, освещенные бликами костра. Ее замутило от запаха их немытых тел и грязной одежды. Страх придал ей новые силы. Наверняка можно как-то выпутаться из этой ситуации, хотя бегство невозможно и ясно, что она целиком и полностью находится во власти незваных пришельцев. Что же делать?

– А ну-ка, посмотрим, что там у нас под одеялом, – ухмыльнулся Вилли, обнажая гнилые зубы и протягивая вперед свои корявые грязные пальцы. Он сорвал одеяло, и все трое бродяг восхищенно ахнули, увидев фигуру Гленны, облепленную тонкой влажной сорочкой.

– Боже правый! – заревел Джимбо. – Вот это картина! Он тоже протянул свою грязную руку, чтобы потрогать нежные матовые плечи Гленны.

– Руки прочь! – крикнула Гленна, отступая назад и прислоняясь спиной к повозке. Бродяги на секунду замерли в трех-четырех шагах от Гленны.

Коснувшись повозки, Гленна вспомнила об отцовской винтовке, лежащей совсем рядом, буквально у нее под рукой. Она нащупала холодный ствол, затем резко выхватила винтовку из повозки и направила ее на бродяг.

– У этой девки ружье, – процедил сквозь зубы Лем, не сводя глаз с Гленны.

– Эта старая пукалка? – небрежно откликнулся Вилли. – Да из нее только ворон пугать. Кроме того, эта девка с трех шагов по сараю не попадет, будьте уверены!

– Хочешь проверить? – крикнула Гленна, почувствовавшая себя гораздо увереннее с той минуты, когда у нее в руках оказалось оружие. – Не советую. Скажи лучше спасибо за то, что я великодушно дарю жизнь – и тебе, и твоим дружкам. А теперь марш отсюда!

Ни один из них не шелохнулся.

– Что скажешь, Вилли? – спросил Джимбо, которому явно не хотелось проверять слова Гленны на собственной шкуре.

– Блефует, – ответил Вилли и сплюнул себе под ноги. – Кроме того, я так давно не укладывал женщин на спинку, что сейчас меня никакое ружье не остановит. Ты посмотри, какая лапочка! А волосы, волосы – чистый огонь! Наверное, она и в постели такая же горячая. Ну что, попробуем, какова она на вкус, парни?

Джимбо облизнул пересохшие губы и молча кивнул головой.

– Я тоже в доле, – быстро добавил Лем.

– Стойте на месте и не двигайтесь! – крикнула Гленна, чувствуя, как от тяжести винтовки начинают дрожать ее руки.

«Смогу ли я убить человека? – мысленно спросила она себя и уверенно ответила: – Смогу!»

Повинуясь молчаливому приказу Вилли, его приятели бросились к Гленне, и она в ту же секунду нажала курок.

Ей не повезло. Вилли оказался проворнее и успел подтолкнуть руку Гленны. Бесполезная пуля ушла в ночное небо.

Вилли, а следом за ним и Джимбо с Лемом схватили Гленну за руки и скрутили ее.

– Проклятие, – прошипел Джимбо, глядя на свою руку, из которой сочилась кровь. – Эта сука укусила меня.

Он сильно ткнул Гленну кулаком в лицо, и она на короткое время потеряла сознание.

Когда Гленна пришла в себя, ее сорочка уже была разорвана в клочья. По ее обнаженной груди жадно шарили три пары грубых, грязных рук. Далекие сосны качнулись у нее перед глазами, и Гленна почувствовала под спиной влажную траву и мелкие острые камешки.

– Разведи ей ноги, Джимбо, – приказал Вилли, опускаясь на колени перед Гленной. – А ты, Лем, придержи ей руки.

Они повиновались главарю, не сводя при этом горящих глаз с обнаженного тела Гленны.

– Никогда в жизни не видел ничего подобного, – хохотнул Вилли. – Смотрите, парни, у нее между ног волосы такие же рыжие, как и на голове. Умора!

Он не торопясь расстегнул штаны и вытащил свое готовое к бою орудие, готовясь вколотить его в нежное тело Гленны и не замечая пары внимательных глаз, наблюдающих за ним с очень близкого расстояния.

Кейн понял, что заблудился. Очевидно, проскочил нужный поворот, потому что дорога все стелилась и стелилась перед ним, виляя под кронами деревьев, и не было ей ни конца ни края. Наконец он выбился из сил и решил, что разумнее всего будет остановиться где-нибудь и переждать до утра.

«Сам виноват, – корил он самого себя. – Размечтался о своей рыжеволосой».

И в самом деле, Гленна целиком и полностью завладела мыслями Кейна, о ней он думал постоянно, сам удивляясь, что совсем не вспоминает про свою невесту, мисс Элен. Конечно, и до мисс Элен в жизни Кейна бывали женщины. В некоторых из них он даже влюблялся, но длились эти увлечения недолго, и, как правило, Кейн забывал об очередной возлюбленной раньше, чем успевал закрыть за собой дверь ее спальни.

Однако на сей раз все было иначе. Лицо Гленны, обрамленное огненными волосами, неотступно стояло перед мысленным взором Кейна, заставляя его забыть про все на свете.

«Нужно поскорее посетить „Красную Подвязку“, побывать в постели этой рыжеволосой ведьмы, и тогда, глядишь, наваждение сгинет», – подумал Кейн, криво усмехнулся и дал себе клятву заглянуть в «Красную Подвязку» при первой же возможности.

Ночную тишину разорвал грохот ружейного выстрела, прокатившегося над холмами. Как бы ни был поглощен своими мыслями Кейн, он мгновенно сумел определить, откуда донесся выстрел. Риск и приключение были для Кейна смыслом жизни, и потому он, не раздумывая, повернул жеребца и поспешил туда, где прогремел выстрел, привычно вытаскивая на ходу из-под седла свой верный «винчестер».

Достигнув края леса, Кейн заметил в ночи слабый колеблющийся свет костра и почти сразу же услышал голоса. Он спешился, привязал жеребца к стволу осины и стал осторожно подкрадываться к костру, сжимая в руках оружие. Затем раздался женский крик, от которого по спине Кейна пробежали мурашки.

Он подкрался еще ближе и теперь хорошо видел костер, на котором выкипал котелок с кофе, видел повозку, стоявшую по другую сторону костра, а затем рассмотрел и троих мужчин, сгрудившихся возле повозки. В следующую секунду он увидел и женскую фигуру, распятую на земле у их ног. По доносившимся до него возгласам Кейн без труда догадался о том, что эту несчастную собираются изнасиловать.

Кровь вскипела в жилах Кейна. Ни одна женщина на свете, какой бы она ни была, не заслуживает такого обращения. Для изнасилования нет и не может быть ни извинительных причин, ни каких-либо особых обстоятельств. Кейн с удовольствием уложил бы этих мерзавцев на месте, но у него было одно непреложное правило: он никогда не мог стрелять человеку в спину.

«Честь и справедливость» – таков был жизненный девиз Кейна, и потому он, не задумываясь, двинулся вперед, прижимаясь к влажной от ночной росы траве и приближаясь к тому месту, где трое мужчин готовились совершить насилие над беззащитной женщиной.

Гленна понимала, что ее ожидает, и молилась сейчас только о том, чтобы господь дал ей умереть прежде, чем это случится. Если выбирать между смертью и позором, она выбрала бы смерть. Вилли оторвал свой вонючий слюнявый рот от ее обнаженной груди и, сопя, стал раздвигать ей ноги, не обращая внимания на отчаянные крики, рвавшиеся из горла Гленны. Та закрыла глаза, ожидая нестерпимой боли, которая, как она знала, должна была сейчас пронзить ее тело. Она не увидела и не услышала, как подошел Кейн, явившийся, словно ангел-спаситель с разящим оружием в руках.

– Руки прочь от этой женщины, – приказал Кейн голосом, не терпящим возражений.

– Что?! – воскликнул Вилли, чувствуя, как поник от неожиданного окрика его напряженный мужской корень.

Джимбо не стал медлить. Он отпустил Гленну и моментально вскочил на ноги, успев прихватить лежавшую рядом винтовку. Увидев в руках Джимбо тускло сверкнувший ствол, Кейн, не задумываясь, передернул затвор своего «винчестера» и выстрелил. Пуля пробила правую руку Джимбо. Кейн, уловив движение слева, успел пригнуться за секунду до выстрела Лема. Пуля просвистела над головой Кейна, и в ту же секунду его «винчестер» выстрелил в ответ. Кейн даже не повернул головы в сторону Лема, он и так знал, что тот покойник.

Джимбо, извиваясь от боли и рассыпая проклятия, поднял одной левой оброненную винтовку и выстрелил в Кейна. Он промахнулся, но Кейн был, как всегда, точен. Крупнокалиберная пуля разворотила грудь Джимбо, и по тому, как он упал, было ясно, что если он и не умер сразу, то непременно умрет в ближайшие минуты. Кейн посмотрел на Вилли, который побледнел, поднял вверх руки и хрипло сказал:

– Эй, странник, посмотри, у меня нет оружия. Я не собираюсь драться с тобой, особенно из-за этой женщины. Черт побери, она же всего-навсего шлюха, задумавшая путешествовать ночью в одиночестве. Нет, не родилась еще на свет такая шлюха, ради которой я мог бы подставить свой лоб под пулю!

– Никакая шлюха не заслуживает того, чтобы с ней обращались так, как ты со своими дружками, – жестко ответил Кейн. – Я не из тех людей, которые убивают, не моргнув глазом, и твои приятели могли бы остаться в живых, если бы послушались моего приказа. А теперь уходи. – И он взмахнул стволом своего «винчестера».

– Что ты собираешься делать? – севшим от страха голосом спросил Вилли.

– Даю тебе шанс спасти свою шкуру. Поворачивайся и уходи.

– Ты не имеешь права оставить меня безоружным, – запротестовал Вилли. – Одному богу известно, что меня может поджидать за любым поворотом. Места здесь дикие.

– Заткнись и делай то, что я приказал, – ответил Кейн и скосил глаза на обнаженную женщину, которая тяжело поднималась с земли, прикрывая свою наготу ладонями и низко опустив голову. Лицо женщины оставалось в тени.

Вилли заметил взгляд Кейна и хрипло рассмеялся:

– Ха! Я сразу должен был догадаться, что у тебя есть свои планы на эту шлюху. Ну что ж, забирай ее и делай с ней что хочешь. Я уйду, но уйду с оружием. В этой глуши лучше оказаться без штанов, чем без винтовки. Можешь выстрелить мне в спину, но безоружным я не уйду.

С этими словами он повернулся, взял валявшуюся винтовку и исчез в ночной мгле. Вилли выиграл. Кейн на самом деле не мог стрелять человеку в спину.

Кейн постоял молча еще минут пять, приходя в себя и чутко вслушиваясь в ночную тишину. Он не сомневался в том, что, оставшись без приятелей, чьи мертвые тела лежали на земле, этот человек не посмеет вернуться.

Теперь можно было подумать и о женщине, свернувшейся клубочком в тени повозки.

– С вами все в порядке, мисс? – сочувственно спросил Кейн. – Они ничего не успели с вами сделать?

– Н-нет, – дрожащим голосом ответила она. – Вы появились вовремя.

– Если вы подождете еще несколько минут, я избавлюсь от этих… э-э… тел и вернусь к вам – Кейн поднял с земли одеяло, встряхнул его и протянул женщине. – Вот, возьмите.

Ему хотелось приласкать, успокоить напуганную до полусмерти женщину, но инстинкт подсказывал, что сейчас ей лучше немного побыть одной. Да и ему нужно было убрать мертвых и привести сюда из леса свою лошадь.

– Да, конечно, – охрипшим до неузнаваемости голосом откликнулась Гленна. – Благодарю вас.

Даже в нынешнем состоянии Гленна узнала человека, который освободил ее из рук насильников. Кейн Александер! Но что он делает здесь, так далеко от Денвера? А впрочем, какая разница, что он здесь делает? Слава богу, что он оказался именно здесь и сейчас!

Когда Гленна увидела здесь Кейна, она прежде всего испугалась за его жизнь. Именно за его, а не за свою, и это было очень странно. «Удастся ли ему уцелеть – одному против троих вооруженных негодяев?» – успела подумать она, и тут же загремели выстрелы. Сейчас ей оставалось жалеть лишь о том, что Вилли удалось уйти живым. Но в то же время она чувствовала уважение к Кейну, не выстрелившему Вилли в спину.

Гленна встала, закуталась в одеяло и увидела, как Кейн тащит к опушке леса мертвые тела Лема и Джимбо, ухватив их за ноги. «Он так и не узнал меня», – подумала Гленна.

Наконец спустя какое-то время, показавшееся Гленне вечностью, Кейн вновь появился на краю поляны, ведя в поводу своего жеребца. Он привязал его рядом с Красавицей и подошел к костру, возле которого сидела Гленна, прихлебывая горький крепкий кофе, и охнул.

Ему показалось, что он спит и видит сон о женщине с огненными волосами, мысли о которой не давали ему покоя весь сегодняшний день. Кейн застыл на месте, не в силах оторвать взгляд от точеного лица Гленны, от ее полных, слегка приоткрытых губ, от ее огромных изумрудных глаз. Распущенные волосы Гленны спадали почти до пояса, посверкивая в отблесках костра красными и золотистыми искрами. Она сидела неподвижно, уставившись в одну точку. Кейн, присев рядом, взял ее за руки и негромко позвал по имени.

Ее имя прокатилось по языку Кейна мягким теплым комочком, и Гленна, услышав его, опустила глаза и устало улыбнулась. Только теперь она поняла, что все страшное осталось позади и ее лодка достигла тихой безопасной гавани.

– Кейн, это ты, слава богу, – всхлипнула Гленна и уткнулась лицом в его грудь.

– Как ты оказалась здесь, да еще одна? – спросил Кейн. – Почему ты не в «Красной Подвязке» с остальными?

– В «Красной Подвязке»? – непонимающе переспросила Гленна.

«Что такое „Красная Подвязка“? – подумала она. – Какой-нибудь салун, наверное, но при чем тут это?» Она хотела спросить Кейна о «Красной Подвязке», но не успела, потому что Кейн сел рядом с ней на лежавший возле костра обрубок ствола и обнял ее за плечи.

– Расскажи, что здесь случилось, Гленна, – попросил Кейн, борясь с желанием прямо сейчас припасть к полным ярким губам девушки. – Кто были эти люди, с которыми ты была?

– Я вовсе не была с ними! – возмущенно возразила Гленна. – Я выехала из Денвера одна. Меня застала темнота, и я решила остановиться здесь до утра. Эти люди… они пришли и хотели… они пытались… О, боже, Кейн, я не хочу вспоминать об этом!

Она всхлипнула, и Кейн прекратил расспросы и крепче обнял Гленну за плечи. А спросить ему хотелось о многом. Например, о том, куда и зачем она отправилась одна, невзирая на явную опасность такого путешествия, и почему она покинула своих подруг из «Красной Подвязки». Впрочем, он понимал, что все вопросы лучше оставить на потом, когда у Гленны пройдет нервный шок, вызванный нападением лесных бродяг. И он продолжал молчать, ласково гладя плечо Гленны.

Внезапно разверзлись небеса, и на землю хлынул дождь, собиравшийся с вечера.

– Проклятие! – пробормотал Кейн, осматриваясь по сторонам в поисках убежища. Его взгляд остановился на повозке, стоявшей на краю поляны, и Кейн резко поднялся, потянув за собой Гленну.

Та, буквально засыпая на ходу, рассеянно спросила:

– В чем дело, Кейн?

– Все в порядке, Гленна, не бойся. Ничего плохого с тобой больше не случится. Надо укрыться от дождя.

– Ах, дождь, – облегченно вздохнула Гленна.

– У тебя в повозке есть еще одеяла?

Она покачала головой.

– Хорошо, – сказал Кейн. – У меня есть одно под седлом. Сейчас схожу за ним. А ты пока забирайся под повозку, чтобы не промокнуть. Я скоро вернусь.

Гленна залезла под днище повозки, чувствуя, как свежеет с каждой минутой воздух и как усиливается дождь, косыми струями падающий на землю. Гленне стало холодно. Она дрожала под тонким одеялом, свернувшись клубочком на влажной траве. Наконец вернулся Кейн, и Гленна очень обрадовалась его приходу. С ним ей будет теплее и безопаснее.

– Тесновато здесь, – заметил Кейн, протискиваясь под днище вместе со своим одеялом и снятым с лошади седлом. – Но все равно гораздо лучше, чем спать на земле под проливным дождем. Вот, положи седло под голову вместо подушки и постарайся заснуть. Утром обо всем поговорим.

Гленна молча кивнула и стала укладываться поудобнее, подложив под голову пропахшее конским потом седло. Однако дождь не утихал, и поднявшийся ледяной ветер задувал под повозку, заставляя Гленну с каждой минутой все сильнее дрожать от холода.

Кейн прилег рядом и осторожно обнял Гленну; Сердце его колотилось в груди, по всему телу растекался жидкий огонь. «Я только хочу согреть ее, – пытался убедить себя Кейн. – Только согреть, и ничего больше».

– Я только хочу согреть тебя, – повторил он вслух. – Будь хорошей девочкой, прижмись ко мне и не двигайся. Я не сделаю тебе ничего плохого.

– Я знаю, Кейн, – прошептала она в ответ, – и совсем не боюсь тебя.

– Ну и хорошо, – вздохнул Кейн.

Он поправил съехавшее с плеча Гленны одеяло, коснулся кончиками пальцев ее обнаженной кожи, и это прикосновение пронзило его, словно удар молнии.

Капли дождя громко стучали по повозке у них над головой, завывал холодный ветер, а огонь страсти разливался по жилам Кейна, становясь нестерпимее и жарче с каждой секундой. Гленна открыла глаза, увидела взгляд Кейна, обращенный к ней, приоткрыла губы, собираясь спросить его о чем-то, и Кейн совершенно потерял голову.

Он припал к приоткрытым губам Гленны и стал нежно целовать их, моментально забыв про дождь, про ветер и притаившуюся в ночной темноте опасность. Гленна не отвечала на его поцелуи, и тогда Кейн погрузил свой язык в ее рот. Он целовал Гленну все более пылко, страстно и наконец почувствовал робкое встречное движение и услышал ее негромкий стон. Кейн оторвался от губ Гленны, скользнул языком по тонкой, нежной шее и опустил голову ниже.

– О боже, Гленна, я не могу остановиться, – простонал Кейн, осторожно отводя в сторону край одеяла и не сводя глаз с обнаженной груди Гленны, увенчанной гладкими, торчащими вверх сосками.

Только теперь Гленна поняла, что с ней происходит на самом деле. Сегодняшняя ночь оказалась для нее роковой. Избежав опасности быть изнасилованной тремя бродягами, она рискует теперь стать жертвой похоти мистера Кейна.

– Нет, Кейн, нет! – яростно выкрикнула она, упираясь ладонями в его широкую, твердую грудь.

– Почему нет? – мягко спросил Кейн. – Я хочу тебя и могу заплатить, сколько ты скажешь. Я не буду брать тебя силой. Просто скажи «да», и мы займемся с тобой этим по любви.

– Заплатить? Я не понимаю, что все это значит, Кейн! Прошу тебя, остановись!

– Гленна, перестань лукавить. Я хочу тебя с первой минуты нашей встречи. Я мечтал поскорее закончить свои дела, вернуться в Денвер и немедленно отыскать тебя в «Красной Подвязке».

– В «Красной Подвязке»?

«Далась ему эта „Красная Подвязка“, – подумала она, и в ту же секунду жаркие губы Кейна прижались к ее груди, и Гленна застонала от нового, невероятно острого ощущения. Пробуждающаяся страсть охватила ее, закружила голову, и Гленна уже не могла противиться ей.

Рука Кейна скользнула между ее бедер, пальцы гладили и ласкали нежную кожу, стремясь проникнуть в ее лоно. Каждое новое прикосновение повергало Гленну в дрожь, открывая перед ней неизведанные глубины наслаждения. Она с трудом разлепила губы, чтобы еще раз сказать «нет», но Кейн припал к ним поцелуем.

Грудь ее напряглась, когда Кейн снова прикоснулся к ее соскам. Гленна едва не потеряла сознание. Кейн вдруг исчез на несколько секунд и не успела Гленна опомниться, как он вернулся вновь – уже обнаженный. Положил ладонь на бедро Гленны и стал медленно раздвигать ее ноги. В следующую секунду Гленна ощутила прикосновение чего-то горячего и твердого как сталь.

Сломив сопротивление Гленны, Кейн перестал торопиться. Неважно, сколько мужчин было до него у этой женщины – он должен доставить ей такое наслаждение, которое она запомнит надолго.

– Доверься мне, Гленна, – прохрипел Кейн, погружаясь во влажный жар ее лона. – Тебе будет хорошо со мной, обещаю.

Он продвинулся немного глубже и замер, услышав крик, сорвавшийся с губ Гленны, и ощутив тугое сопротивление ее плоти.

«Нет! Этого не может быть!» – подумал он.

Кейн откинулся назад, увидел напряженное лицо Гленны, ее закушенные губы и понял все, но уже не мог совладать с собой. Одним мощным ударом он взломал заветный барьер, погружаясь в лоно Гленны до самого дна и слыша ее отчаянный крик.

– Не двигайся, любовь моя, – нежно прошептал Кейн. – Боль скоро пройдет, и на смену ей придет наслаждение.

Потрясение Кейна, обнаружившего, что Гленна девственница, было настолько сильным, что мужская сила едва не покинула его, но страсть победила.

Постепенно лицо Гленны стало умиротворенным и спокойным. Заметив это, Кейн сделал первое, едва заметное движение, затем второе, третье, и вскоре бедра Гленны подхватили его ритм, то слегка отодвигаясь назад, то страстно приближаясь – сжимая, лаская. Голова его кружилась. Наконец Гленна застонала – но уже не от боли, а от наслаждения. Движения Кейна с каждой секундой становились все сильнее, быстрее, и Гленна летела вслед за ним – все выше, выше, выше…

Наконец их крики слились в один и улетели прочь, унесенные свежим ночным ветром. Кейн успел еще прохрипеть имя Гленны, а затем весь мир распался для него на миллионы сверкающих звезд.

Боже, никогда ни одна женщина не заставляла его испытать то, что он ощутил с этой огненно-рыжей красоткой, которую только что лишил девственности!