Текст книги "Обещанный рай"

5

Они медленно выплывали из своего небытия, так и не разорвав объятий, не разлепив губ. Но любому волшебству приходит конец, и когда они вновь вернулись на землю, Кейн приподнялся над Гленной и хрипло спросил:

– Кто ты такая на самом деле, черт побери? И почему ты хотела, чтобы я принял тебя за шлюху?

– Что?! – ахнула Гленна, чувствуя, как разбиваются вдребезги ее хрустальные мечты. – Да как ты мог такое обо мне подумать? Кто тебе это сказал? Уж, во всяком случае, не я.

– В таких делах слова не нужны. Вид твоих соседок по вагону сказал мне все лучше любых слов.

– Соседки по вагону? Ты хочешь сказать, что Сэл, Перл и Кэнди?.. – изумилась Гленна. Кейн утвердительно кивнул. – О боже! – Она была потрясена совершенно искренне. – Мне и в голову это не приходило! Они были милые, опекали меня в пути. Особенно Сэл, она такая добрая. Мы просто ехали вместе, вот и все.

– Ты на самом деле такая наивная, Гленна? Мне казалось, что в наши дни такое просто невозможно. Где ты провела все последние годы?

– Школу заканчивала, – сердито ответила Гленна. – Проклятую школу проклятой мисс Мердок. Четыре года проучилась и решила, что с меня хватит.

– Гленна, прости меня. Конечно же, мне не нужно было слушать Перл.

– Перл? Она сказала тебе, что я шлюха? Но с какой стати ей было так говорить?

– Как я понимаю, она так сказала от ревности, – пожал плечами Кейн. – Заметила, что ты мне понравилась, и решила выдать тебя за шлюху, такую же, как она сама.

– Но почему ты ей поверил, Кейн? Разве ты не видел, что я и одета не так, как они, и веду себя иначе.

– Может быть, ты сама что-то сказала, а может быть, мне хотелось в это поверить. Я же сказал, что меня потянуло к тебе с первого взгляда. Ведь если бы ты в самом деле была шлюхой, все было бы очень просто. И тот разговор в поезде, я был уверен, что мы говорим об одном и том же. Теперь-то я понимаю, что ошибся. Чертовски ошибся. Прости меня, Гленна. Не за то, что случилось между нами, но за то, что я принимал тебя за другую. Ведь вчера ночью я думал, что ты – тертый калач, опытная шлюха. И уж никак не предполагал, что ты можешь оказаться девственницей.

После этих слов Гленна надолго замолчала, пытаясь собрать разбегающиеся мысли. «Сожалею ли я о том, что случилось? – спросила она себя и тут же решительно ответила: – Нет. И Кейн во всем виноват ничуть не больше, чем я сама».

– Я ни о чем не жалею, Кейн, – сказала она наконец. – На самом деле я почти не сопротивлялась. Между прочим, ты спас меня от тех троих и был очень нежен со мной. Нет, я ни о чем не жалею. Если бы все начать сначала, я поступила бы точно так же.

Кейн густо покраснел. Он вспомнил об Элен, оставшейся в далекой Филадельфии. Сможет ли он спокойно вернуться к своей невесте после того, что случилось вчерашней ночью? Нет. Но, с другой стороны, что он знает о Гленне? Эту загадку нужно было разрешить, и немедленно.

– А как твоя фамилия, Гленна? И почему ты ехала одна?

Какого черта тебе понадобилось тащиться в такую даль среди ночи?

Гленна вздохнула:

– Никто не знал, что я возвращаюсь домой.

– Домой? А где твой дом? Неужели в этой глуши?

– Мой дом – это прииск отца, «Золотая Надежда». Я надеялась добраться туда до вечерних сумерек, но за прошедшие четыре года Красавица стала уже не так легка на ногу.

Кейн раскрыл от удивления рот и простонал, глядя в изумрудные глаза Гленны:

– О, нет! Боже, только не это! – Только сейчас он понял, что лишил девственности дочь старинного отцовского друга. Того самого человека, для встречи с которым он проделал весь этот путь. – Так, значит, ты – дочь Пэдди О'Нейла!

– Ты знаешь моего отца? – поразилась Гленна.

– Я никогда с ним не встречался, но он друг моего отца. Кстати говоря, именно мой отец помог твоему купить этот прииск много лет тому назад.

– Значит, твой отец – Патрик Морган? Но ты же сказал, что тебя зовут Кейн Александер, – сказала Гленна и сконфузилась.

– Кейн Александер Морган, – застенчиво пояснил он. – Я не всегда называю себя полностью. Особенно в тех случаях, когда ситуация мне не совсем понятна.

– То есть?

– Несколько недель тому назад Пэдди прислал моему отцу письмо с просьбой о помощи. Ничего не объяснил, написал лишь, что дело у него неотложное и должно оставаться в тайне.

– И твой отец послал тебя разыскать моего отца и выяснить, чего он хочет, – задумчиво сказала Гленна.

– Не совсем так, – уточнил Кейн. – Мой отец умер от удара, и, найдя письмо Пэдди, я сам решил отправиться к нему. Ты не знаешь, в чем дело?

– Не имею ни малейшего представления, прости, – покачала головой Гленна. – Вообще-то мой отец не любил писать письма. И прими мои соболезнования по поводу кончины твоего отца.

– Ну что ж, тогда отложим объяснения до встречи с Пэдди.

– Разве ты не знаешь? – удивилась Гленна. – Ничего не слышал? И никто в городе ничего тебе не сказал?

– Не сказал о чем?

– Мой отец умер. Около двух недель тому назад. Я сама об этом узнала только в Денвере.

Кейн посмотрел на Гленну с нежностью и любовью, думая о том, как тяжело девушке в ее возрасте остаться одной. Сколько же ей довелось пережить всего за одни сутки! Сначала весть о смерти отца, затем нападение бродяг, которые хотели ее изнасиловать. И как только у нее хватает сил выдержать все это!

«А потом на нее свалился еще и я, – подумал Кейн, сгорая от стыда. – Явился, лишил девственности, да при этом еще принял ее за шлюху!»

– Отчего умер Пэдди? – спросил Кейн. – Я и не знал, что он болен. Или это был несчастный случай?

– Его убили! – срывающимся голосом пояснила Гленна. – Подстрелили за городом, когда он возвращался домой. Я говорила с шерифом, но ему пока не удалось найти никаких следов.

– О господи, Гленна, прости меня! Если бы я только знал, как Пэдди нужна моя помощь, если бы я приехал раньше!

– Я думаю то же самое, Кейн. Мне давно уже надо было вернуться домой. Ведь сердцем я чувствовала что-то неладное.

– Ты не знаешь, что могло его тревожить? – спросил Кейн.

– Шериф сказал, что у отца были финансовые проблемы. Порода на его участке истощилась, а золотую жилу он так и не нашел. Но кому и зачем нужно было его убивать, вот чего я не понимаю. Во всем этом есть какая-то тайна, Кейн.

– Ну, что же, мисс Гленна О'Нейл, значит, мы с тобой теперь партнеры. Во имя памяти о своем отце я останусь здесь до того дня, пока преступник не будет найден. А он будет найден, это я тебе обещаю.

– Спасибо тебе, Кейн, и от меня, и от моего покойного отца. Я думаю, что ему будет спокойнее на том свете, если он будет знать, что кто-то ищет его убийцу.

После этого оба они надолго замолчали. Гленна погрузилась в мысли о своем отце, а Кейн – о ней самой. То, что он сказал Гленне, было правдой. Он действительно сожалел о том, что лишил ее девственности, но при этом не сожалел о безумной ночи любви, проведенной с нею. Знал он и о том, что должен будет рассказать Гленне про Элен, но только не сейчас. Разве можно говорить о невесте с женщиной, с которой ты только что переспал? Тем более о невесте, к которой ты не испытываешь никаких чувств.

– Давай поспим немного, Гленна, – сказал наконец Кейн. – Я буду рядом и не покину тебя, пока мы не доведем наше дело до конца.

«Не обещаю ли я сейчас того, чего не смогу сделать? – подумал Кейн. – Впрочем, время покажет».

С этой мыслью он крепче прижал к себе Гленну и погрузился в сон.

Косые лучи яркого утреннего солнца весело пробивались сквозь редеющие серые облака, предвещая наступление чудесного летнего дня. Гленна открыла глаза. Вспомнила о событиях минувшей ночи и улыбнулась. Удивительно, но ей совершенно не было стыдно за то, что она отдалась мужчине, которого, по сути, почти не знала. Ведь когда они с Кейном занимались любовью, Гленна не знала даже о том, что он – сын старинного друга ее отца.

Осмотревшись, Гленна обнаружила, что Кейн успел под; няться раньше ее и уже хлопотал на поляне, разводя погасший за ночь костер. Рядом с ним паслись на свежей травке отвязанные от дерева лошади. Гленна решила понаблюдать за Кейном со стороны.

Высокий, широкоплечий, он, несмотря на внушительные размеры, умел двигаться с грацией дикой кошки. Узкие панталоны, перехваченные на бедрах широким ремнем, облегали Кейна, словно вторая кожа, и было видно, как при каждом шаге упруго перекатываются мощные мускулы на его ногах. Обнаженный до пояса, бронзовый от солнца, Кейн был похож сейчас на античного бога.

«Он не ходит, он просто летает», – подумала Гленна.

Грудь у Кейна была широкой, под стать плечам, а бедра – узкими. Взгляд Гленны упал на выпуклый бугорок между ними, и щеки ее немедленно порозовели. Мысли вновь обратились к прошедшей ночи, и она подумала о том, что Кейн умеет летать и в темноте.

«Надеюсь, он еще не раз покажет свое искусство», – подумала Гленна и окончательно раскраснелась.

Кейн обернулся. Сверкнули его серые глаза, и он спросил, подмигнув:

– Ну что, все рассмотрела?

Гленна смутилась, отвела глаза и ответила, запинаясь:

– Я… Я не подглядывала. А как ты догадался?

– Я всегда чувствую, когда на меня смотрит женщина. Особенно такая красивая, как ты.

От этих слов в душе Гленны вспыхнуло новое, незнакомое ей прежде чувство. Оно росло и разгоралось, словно степной пожар, раздуваемый ветром.

– Кейн, – нежно и страстно прошептала она.

Он услышал, понял ее зов, но силой удержал себя, заставил не броситься в ее объятия. Кейн боялся еще раз воспользоваться неопытностью Гленны. Хочет ли она его так, как он сам хочет ее, – осознанно и искренне?

Он подошел к Гленне, опустился перед ней на колени и нежно спросил:

– Ты в этом уверена, Гленна?

– Совершенно уверена, Кейн, – ответила она.

– Тогда скажи, любовь моя. Скажи, чего ты хочешь.

– Я хочу, чтобы ты занялся со мной любовью, – ответила она без тени сомнения. – Я хочу тебя. Прямо сейчас.

«О боже! – мелькнуло в голове Гленны. – Неужели это сказала я, вчерашняя школьница Гленна О'Нейл? И чем я сейчас лучше той же Сэл, или Перл, или Кэнди? Нет, нет, неправда, я не такая, как они. Я хочу любви Кейна, а не его денег».

Мысли ее оборвались, потому что Кейн быстро сбросил с себя панталоны и нырнул к ней, под днище повозки.

Ни Кейну, ни Гленне не нужна была сейчас прелюдия, они оба были готовы к любви и одинаково сгорали от желания. Кейн сразу же вошел в Гленну, и от его вторжения по всему ее телу поплыл жидкий огонь.

«Сейчас все гораздо лучше, чем вчера», – подумала Гленна, обвивая руками шею Кейна, отвечая поцелуями на его пылкие поцелуи, чувствуя, как сильно и нежно проникает он в самые тайные глубины ее лона. Их движения становились все быстрее, все жарче, и вскоре с их губ одновременно слетел хриплый стон экстаза.

До «Золотой Надежды» они добрались уже за полдень. Соскочив с повозки, Гленна первым делом нашла глазами высокую осину на склоне холма и с горечью прошептала:

– Бедный папа. Он лежит там, под этим деревом.

И она, не дожидаясь Кейна, направилась к этому скорбному месту.

– Гленна, куда ты? – крикнул он ей вслед.

– Шериф Бартоу сказал, что мой отец похоронен там, – ответила она на ходу, указывая рукой на зеленый склон. – Я должна пойти к нему, Кейн.

– Подожди, я с тобой, любимая.

– Нет. Мне нужно побыть там одной. Надеюсь, ты понимаешь меня, Кейн?

Кейн молча кивнул и остановился, наблюдая за маленькой фигуркой, ловко взбирающейся по крутому склону.

После того как сегодня утром они с Гленной вновь занимались любовью, чувства Кейна пришли в смятение. Он теперь понимал, что сердце его не выдержит и разорвется, если только он не станет просыпаться каждое утро, сжимая в своих объятиях рыжеволосую богиню. Каждое утро, всю жизнь, до самой смерти.

«Что со мной, черт побери? – размышлял Кейн, продолжая провожать взглядом Гленну. – Ведь у меня в жизни было столько женщин, что и не сосчитать. Чем же приворожила меня Гленна и почему я не встретил ее раньше, до того как дал согласие жениться на Элен?.. Так любовь это или нет, черт побери? Проклятие! Оказывается, я ровным счетом ничего не понимаю в любви. Ведь раньше мне вовсе не нужно было влюбляться в женщину, чтобы получить с ней наслаждение. Любить – это значит отдать другому часть своей души, но способен ли я на это?»

И Кейн решил отдаться на волю судьбы. Пусть все идет так, как идет. Если Гленна по-прежнему будет хотеть близости с ним, он с радостью откликнется на ее зов, но не более того. Никаких обещаний он давать ей не будет. Ведь все равно рано или поздно настанет день, когда ему придется вернуться домой, в Филадельфию, и жениться на Элен – независимо от того, хочет он того или нет. Если бы он не был таким трусом, он рассказал бы Гленне об Элен. Но, с другой стороны, зачем портить праздник, зачем разрушать иллюзию счастья, которая согревает сейчас их обоих? Может быть, он и не прав, но поступить иначе он просто не в силах.

Дом, в котором Гленна с отцом прожили столько лет, совсем не изменился. Те же занавески на окнах, та же узкая кровать в комнате, где прошло ее детство, и так же, как прежде, расставлена мебель в столовой. Чистенькая маленькая кухня, аккуратно прибранная спальня отца – все как четыре года тому назад, и такое чувство, что отец лишь ненадолго вышел из дома и вскоре вернется назад.

– Ты можешь разместиться в спальне отца, – предложила Гленна, когда в дом с чемоданами в руках вошел Кейн.

– Но стоит ли, Гленна? Я могу устроиться и на сеновале, в пристройке.

– Уверена, что стоит, Кейн. Мне будет спокойнее, если ты будешь спать в доме.

«Спокойнее и удобнее для нас обоих», – мысленно добавил Кейн и улыбнулся, предвкушая жаркие ночи с Гленной под крышей старого деревянного дома. Здесь он научит ее всем премудростям любви и подарит Гленне незабываемые минуты счастья, получая от нее ответные дары.

– Черт побери, Гленна, что здесь происходит? – спросил Кейн, входя в дом и увидев учиненный ею разгром. Все шкафы раскрыты настежь, вещи разбросаны на полу вперемешку с бумагами, вытряхнутыми из ящиков письменного стола.

– Ищу письмо, или записку, или еще что-нибудь, что мог оставить для меня отец, – уныло ответила Гленна. – Правда, так ничего и не нашла. Ни одной золотой пылинки или самородка – как будто никто здесь и не мыл песок много лет подряд. А ты ничего не нашел?

– В обеих пристройках только инструменты. Кстати говоря, ты не заходила в банк, когда была в Денвере? Может быть, Пэдди там для тебя что-то оставил?

– Об этом я и не подумала, – виновато ответила Гленна. – Мне так хотелось поскорее добраться сюда, на могилу папы.

– Как видишь, в доме для тебя ничего нет. За пару недель можно будет обследовать берег реки и холмы, чтобы понять, осталось ли здесь что-нибудь стоящее. А может быть, шериф прав, и «Золотую Надежду» пора оставить.

– Оставить «Золотую Надежду»? – ахнула Гленна. – Никогда! Да и куда мне уходить отсюда? Здесь мой дом, и другого у меня нет. Нет, я останусь и буду, как отец, продолжать поиски золотой жилы.

– Гленна, будь благоразумной. Ты – одинокая женщина. Разве тебе это под силу?

– Найму помощника. Должен же быть какой-то выход! А ты, Кейн? Ты не хочешь стать моим помощником?

– Я могу им стать, но лишь на короткое время. Возможно, до тех пор, пока нам удастся найти убийцу твоего отца, но мой дом – в Филадельфии. У меня там дела… обязательства. Я не могу остаться здесь навсегда.

– Ты не хочешь остаться здесь! Даже после того, как… – Голос ее задрожал.

– В первый раз мы занялись с тобой любовью исключительно по моей вине, Гленна. Я соблазнил тебя. Но утром ты сама этого захотела. Помнишь, я же спросил тебя? И не пытайся играть на моих чувствах, это не заставит меня остаться здесь, на этом безнадежном прииске. Рано или поздно дела все равно заставят меня вернуться, и лучше оговорить это сразу.

– К черту дела, к черту обязательства! – гневно воскликнула Гленна. – Если должен уйти – уходи сразу. Мне никто не нужен, и ты тоже.

Кейн посмотрел в ее пылающие глаза, заметил, как дрожит ее гордо вздернутый подбородок, и ему вдруг нестерпимо захотелось обнять Гленну и поцеловать ее приоткрытые губы. Даже в гневе она была прекрасна. Но и опасна тоже, надо заметить.

– Ты прав, я сама захотела тебя сегодня утром, – пылко проговорила Гленна. – Но будь ты проклят, если я захочу тебя еще раз!

– Как бы то ни было, но сейчас тебе без меня не обойтись, что бы ты ни говорила. Мой долг – найти и покарать убийцу.

– А что будет потом, когда ты уедешь? Со мной, с «Золотой Надеждой»? Об этом ты не подумал?

– Забудь про этот прииск, Гленна. Если бы здесь оставалось хоть немного золота, я помог бы тебе наладить его добычу, но увы. Впрочем, я в любом случае не оставлю тебя без средств к существованию и буду выплачивать тебе содержание до тех пор, пока ты не выйдешь замуж. Я знаю, если бы мой отец был жив, он принял бы точно такое же решение. А еще лучше будет сделать так, – заговорил он быстрее и громче, сам увлекаясь пришедшей на ум идеей. – Я возьму тебя с собой, и ты будешь жить у моей матери. Вот увидишь, она будет очень рада. Поможет тебе войти в общество…

– К черту общество! И не нужна мне твоя помощь! За последние четыре года я привыкла быть одна. Содержанкой твоей я не стану, сама справлюсь, вот увидишь!

Ее глаза рассыпали зеленые искры, огненные локоны растрепались.

«Да, характер у нее что надо! – подумал Кейн. – Такую лошадку просто так не объездишь!»

И он поклялся себе, что не ляжет с этой женщиной в постель до тех пор, пока она сама не позовет его – чего бы ему это ни стоило. О боже всемогущий, дай ему сил!

Ближайшие дни Кейн решил посвятить прииску и обшарить на нем каждый уголок. Он обыскивал прииск медленно и тщательно, пытаясь найти ключ к загадочному письму Пэдди и поминутно поражаясь тому, с какой любовью продумана здесь каждая деталь. Желоб для промывки породы Пэдди установил там, где речной поток, расширяясь, терял свою стремительность и не мог смыть тяжелые золотые песчинки, но оставался при этом достаточно сильным, чтобы уносить гравий и пустой песок. Именно сюда и притаскивал Пэдди золотоносную породу из шахты на склоне холма.

Кейн знал о том, что Пэдди искал здесь золотую жилу, и если Пэдди не удалось найти ее за много лет, то можно ли рассчитывать на то, что Кейн и Гленна смогут отыскать ее за счи-таные дни или недели?

Гленна трудилась бок о бок с Кейном, молча, упорно, до кровавых волдырей на руках промывая тяжелый песок. Так прошло десять дней, и за все эти дни на переборках желоба не сверкнуло ни единой золотой крупинки. На одиннадцатый день Кейн предложил Гленне оставить напрасные попытки. Гленна отказалась.

– Пойми, Гленна, – продолжал убеждать ее Кейн. – «Золотая Надежда» уже отдала вам с отцом все, что у нее было. В шахте осталась лишь пустая порода. Я готов дать тебе еще день или два, но потом мы все равно с тобой должны будем уехать отсюда. Тем более что нам давно пора повидаться с шерифом.

– Я никуда не поеду, Кейн, и буду мыть породу до тех пор, пока не найду золотую жилу. Она здесь есть, я это знаю. Ах, если бы папа написал хоть несколько строчек. В чем именно требовалась ему помощь?

– Боюсь, что этого нам уже никогда не узнать, Гленна. Пора успокоиться. Примирись с тем, что дальнейшая твоя жизнь не будет связана с этим прииском. Встретишь мужчину, которого полюбишь, выйдешь за него замуж и уедешь отсюда…

«Я уже встретила мужчину, которого люблю, – подумала Гленна. – Вся проблема в том, что он не хочет связывать свою судьбу с моей. Это больно, но от этого не умирают. Ведь у меня есть „Золотая Надежда“, и я останусь здесь до тех пор, пока не найду то, что искал отец. И плевать мне, что скажет при этом Кейн».

– Поступай так, как считаешь нужным, Кейн, – сказала она вслух. – Возвращайся в город, уезжай в свою Филадельфию. Обо мне можешь больше не волноваться.

– Мне нужно поговорить с шерифом. Я хочу узнать, не нашел ли он убийцу твоего отца, и если нет – предложу ему свою помощь. Боюсь, что смогу остаться в Денвере от силы на неделю или две. У тебя нет выбора: ты должна вернуться в город вместе со мной. Одну тебя я здесь не оставлю.

Гленна ничего не ответила, и Кейну показалось, что он сумел уговорить ее, однако уже за ужином ему пришлось убедиться в обратном. Он понял, что проиграл, когда Гленна протянула ему лист бумаги со списком вещей, которые ей нужно было купить в городе.

– Мистер Ховард из центрального универмага отпустит мне это в кредит, – сказала она с улыбкой.

– Черт побери, Гленна! Никогда не встречал такой упрямой женщины, как ты. Ну сколько раз нужно повторять тебе одно и то же? Ты не можешь оставаться здесь одна.

– Все будет хорошо, Кейн, честное слово. За несколько дней со мной ничего не случится.

– А когда мне придется вернуться в Филадельфию, что тогда?

– Найму помощника/Может быть, предложу ему владеть прииском на паях. Выкручусь как-нибудь.

– Бывают минуты, когда мне хочется взять тебя за твою прекрасную шею, Гленна, и придушить, – сказал Кейн и вздохнул, признавая тем самым свое поражение.

В ту ночь Гленне не спалось. Они с Кейном спали порознь, каждый в своей спальне. Желая Гленне доброй ночи, Кейн окинул ее пристальным, испытующим взглядом, но она сделала вид, будто ничего не заметила. Разве обязана она утолять похоть Кейна? Он видит в ней только живую грелку? Нет, он, конечно, испытывает к ней какие-то чувства, но явно недостаточные для того, чтобы отложить свое возвращение в Филадельфию. Что же касается самой Гленны, то она безумно хотела Кейна, живо помня волшебство той первой проведенной с ним ночи.

Гленна встала с постели, томясь от неутоленного желания, и подошла к окну. Полная луна поднялась над речным берегом, заливая уснувшую землю серебряным светом. Мягкий, теплый ветерок коснулся своими нежными пальцами обнаженной шеи Гленны и полетел дальше, к тихим струям речного потока. Движимая неведомым чувством, Гленна вышла за дверь и оказалась посреди ночной тишины, под бездонным, усыпанным яркими звездами небом.

Обманчивый лунный свет бросал призрачные тени, до неузнаваемости изменяя весь мир, окружавший Гленну. Она пошла к реке и брела по берегу до тех пор, пока дом почти не исчез из виду. Только тогда она остановилась и уставилась на воду, задумчиво следя за тем, как сверкают серебряные лунные светлячки, отражаясь от лежащего на речной отмели камешка.

Гленна простояла неподвижно несколько минут и только тогда поняла, что же, собственно говоря, она видит перед собой, а поняв, вздрогнула, словно от удара электрического тока.

Такие обломки кварца старатели называли «поплавками». Это были камешки, отколовшиеся от жилы в результате подземных толчков и вымытые наружу речным потоком. Теперь, для того, чтобы напасть на золотую жилу, им с Кейном нужно перебраться сюда, выше по течению, и начать промывать породу из той части подножия холма, которая вплотную опускается к речной отмели.

«Удалось ли отцу набрести на этот камень или другой „поплавок“? – подумала Гленна. – Успел ли он, хотя бы перед самой смертью, понять, что нашел свою заветную золотую жилу? Должно быть, он и просил Патрика Моргана дать ему в долг сумму, необходимую для обустройства новой шахты?»

Гленна знала, что если действительно напасть на золотую жилу, то все затраты быстро окупятся – и наемные рабочие, и могучая новейшая техника, позволяющая пробивать глубокие тоннели даже в самой твердой скальной породе.

Не обращая ни на что внимания, двигаясь словно во сне, Гленна скинула ночную сорочку и, совершенно обнаженная, ступила в реку. Вода была ледяной, но течение – спокойным, и Гленна безо всяких приключений добралась до отмели. Здесь она опустилась на колени перед «поплавком», желая убедиться в том. что ее глаза не обманулись в призрачном лунном свете. Сердце радостно забилось, когда она рассмотрела палево-желтые полосы, вкрапленные в серо-голубое тело камня. Она вынула камень из воды, погладила рукой разводы на его поверхности, потом быстро вернулась на берег и поспешила к дому, сжимая в руке заветный камень и выкрикивая на каждом шагу имя Кейна.

Крик Гленны разбудил Кейна. Он, не раздумывая, вскочил с постели, быстро натянул на себя брюки и выбежал за дверь, не забыв прихватить на ходу свой верный «винчестер».

Он был готов ко всему – к тому, чтобы отбить Гленну от напавших на нее диких зверей или вытащить ее из ямы, куда она могла свалиться в ночной темноте, но только не к тому, что увидели его глаза.

Она появилась на берегу, быстро ступая по кромке песка, – обнаженная, залитая лунным светом. Серебряные лучи мерцали на высокой, тугой груди Гленны, прятались в мягких изгибах ее бедер, искрились в распущенных, летящих локонах.

«Богиня!» – подумал Кейн, не в силах отвести взгляд от темного треугольника волос, притаившегося между ее бедрами – треугольника, который притягивал его, словно магнит. Зачарованный, Кейн двинулся вперед, навстречу Гленне, передвигаясь медленно, словно во сне.

В следующую секунду до него долетели слова Гленны, и они заставили Кейна мгновенно забыть про колдовские лунные чары.

– Кейн, я нашла «поплавок»! Прииск вовсе не истощился, как все полагали. Посмотри! Это же золото! Ты понимаешь, что значит этот камень? Он же из золотой жилы, Кейн, я это знаю.

– Гленна, что ты делаешь здесь одна и при этом совершенно голая? Ты так кричала, что я едва не поседел.

– Взгляни, – выдохнула Гленна, протягивая Кейну раскрытую ладонь с лежащим на ней камнем. – Я нашла его на отмели. Видишь светлые разводы? Это золото. Ты понимаешь, что это означает, Кейн?

Она говорила возбужденно и быстро.

Кейн взял с ладони Гленны камень и внимательно рассмотрел его при лунном свете.

– Ну, что скажешь? – нетерпеливо спросила его Гленна. Кейн окинул ее взглядом с ног до головы, криво усмехнулся и ответил:

– Я думаю, что сейчас тебе лучше всего пойти в дом и что-нибудь на себя накинуть, если, конечно, не хочешь подцепить воспаление легких. Ты же вся мокрая.

– Будь ты проклят, Кейн! – разочарованно воскликнула Гленна. – Ты же все прекрасно понимаешь. Эти желтые разводы – золото. А значит, нет никакой необходимости избавляться от «Золотой Надежды».

– Послушай, Гленна, – перебил ее Кейн. – Один обломок камня еще ничего не доказывает. Да, я допускаю, что где-то здесь проходит золотая жила, но где именно? Ведь можно потратить еще двадцать лет, но так и не найти ее.

– Я найду ее, – упрямо заявила Гленна. – С твоей помощью или без.

Она повернулась и пошла назад, к реке, дав Кейну возможность полюбоваться собой сзади.

– Куда ты? – спросил он вслед.

– Туда, где нашла этот камень. Я уверена в том, что там должны найтись и другие.

– Нет, нет, – запротестовал Кейн. – Оставь это до завтра, а сейчас иди и ложись в постель. Лучше – в мою.

– Что? – возмутилась было Гленна, но в ту же минуту ее подхватили сильные мужские руки.

Гленна не сопротивлялась. Напротив, ей вдруг стало удивительно спокойно и тепло в надежных руках Кейна.

«Проклятие! – с неожиданным раздражением подумала про себя Гленна. – И почему только Кейн уродился таким красивым? Нет, нужно издать закон, запрещающий мужчинам быть такими сильными и неотразимыми».

Кейн, в свою очередь, догадался о том, что Гленна сдалась на волю победителя, и без лишних слов понес добычу в свою постель. Уложив Гленну, он припал к ее губам и был вознагражден пылкими ласками.

Их поцелуй длился долго, бесконечно долго. Бедра Гленны медленно раздвинулись, словно открывая путь желанному гостю. Она глубоко вздохнула, опустила ресницы и запрокинула голову, чувствуя, как наполняется ее влажное, готовое к любви лоно. Он входил в нее медленно – слишком медленно, и Гленна страстно обхватила Кейна за плечи, заставляя его погружаться быстрее и глубже, до самого дна. В крови ее заполыхал пожар, и, теряя контроль над собой, она еще успела с сожалением подумать о том, как много времени было понапрасну потеряно ею в ожидании Кейна Моргана.

Кейн ушел, когда она еще спала. На середине кухонного стола белела записка, прижатая тем самым вчерашним камнем. Гленна взяла листок и стала читать, живо вспоминая при этом все, что произошло вчерашней ночью:

«Дорогая Гленна!

У меня не хватило духа разбудить тебя, и я ушел, не попрощавшись. После вчерашней находки нет необходимости лишний раз напоминать о том, что я постараюсь вернуться как можно скорее. Зачем я уехал в город, ты тоже знаешь, мы не раз говорили с тобой об этом. Я знаю, как тебя взволновал «поплавок», но, честно говоря, не думаю, что эта находка способна что-либо изменить. Впрочем, обо всем этом мы поговорим, когда я вернусь. Всегда держи под рукой винтовку и помни, как много ты значишь для меня».

Гленна перечитала записку Кейна несколько раз, пытаясь найти в ней что-нибудь, притаившееся между строк. Разумеется, Кейн не писал впрямую ни о том, что любит ее, ни о том, что не собирается немедленно вернуться в свою Филадельфию. И все же он думает о ней, заботится о ней. «Впрочем, при чем тут любовь? – неожиданно подумала Гленна. – Заботиться можно и о лошади, и о собаке. Лучше мне забыть на время о своих чувствах к Кейну и заняться поисками золотой жилы. И если я не нужна мужчине, то зачем он нужен мне?»

В город Кейн вернулся еще до наступления вечерних сумерек. Он очень рано выехал с прииска, и потому у него оставалось время на то, чтобы немного отдохнуть с дороги, принять ванну и пообедать в ресторане.

На протяжении двадцати миль, отделявших «Золотую Надежду» от Денвера, у Кейна было достаточно времени на то, чтобы хорошенько подумать обо всем, что с ним случилось за последние дни. Перед его мысленным взором постоянно вставала обнаженная фигура Гленны, посеребренная лунным светом, и Кейн знал, что этот образ пребудет с ним до самой его смерти.

«Смогу ли я покинуть ее, когда настанет время возвращаться домой? – думал Кейн. – Смогу ли просто так сесть в поезд и уехать от нее навсегда?»

За немногие дни их знакомства и близости Гленна успела занять в его жизни очень важное место, это была не просто страсть. Нет, это было какое-то новое, неведомое ему прежде чувство, мешавшее Кейну спокойно думать о возвращении в Филадельфию, где его ожидало венчание с Элен.

«Такие страстные отношения, как у нас с Гленной, не могут продолжаться вечно», – безуспешно пытался убедить себя Кейн, прекрасно понимая при этом, что она не похожа ни на одну из тех многих женщин, в которых он влюблялся, с которыми переживал недолгую страсть и которых забывал – быстро и безболезненно. Да, такой женщины, как Гленна, у него не было никогда и, наверное, никогда больше не будет.

После обеда Кейн решил навестить «Красную Подвязку», о которой столько раз слышал от Перл. Она находилась совсем неподалеку от гостиницы, в которой остановился Кейн. Он решил не брать лошадь, а пройтись пешком. Очень скоро нашелся нужный дом, ярко освещенный огнями, и Кейн вошел в вертящиеся стеклянные двери.