Текст книги "Сирия и Палестина под турецким правительством в историческом и политическом отношениях"

Сирия и Палестина под турецким правительством в историческом и политическом отношениях

Книга эта писана в 1846 и 1847 гг. в уединенной обители Мар-Ильяс-Шувейр{Обитель Мар-Ильяс-Шувейр – небольшой православный монастырь Св. Ильи в селении Шувейр. – Прим. ред.}, на вершинах ливанских, где проводил я знойное си рийское лето, неподалеку от вечных снегов Саннинского хребта.

Пятнадцать лет прожил я в Сирии и Палестине, с 1839 по 1853 г. Это были лучшие годы моей жизни. Служебная деятельность оставила во мне воспоминания утешительные. В бытность мою в Бейруте, на Ливане и в Иерусалиме, равно и в поездки мои в Дамаск, в Антиливан и во внутренние округа представлялись случаи облегчать судьбу христиан, бороться противу тиранских властей, противу фанатизма мусульманского и укрощать феодальные насилия и бесчинства. Не раз посчастливилось мне быть примирителем между враждующими племенами и спасать села и города. Считаю себя вправе упоминать об этом, потому что заслуги агента Великой державы на Востоке должны быть приписаны не личности его, но званию, которым он облечен. Звание это сопряжено, правда, с тяжким трудом, с лишениями всякого рода, с опасностями. Но не унывает далекий труженик, когда исполнение долга к правительству, вверившему ему честь русского имени среди страдальческих племен, вперяющих взоры с надеждой и доверием к великой единоверной державе, дает ему случай нажить на старость запас благородных воспоминаний.

В иных случаях действовал я один, от имени русского правительства. Еще чаще действовал я заодно с моими собратами, агентами западных держав. Среди кровопролитий сирийских, в хаосе самой без нравственной администрации, какая может существовать в целом мире, бывшие лет десять сряду товарищи мои – великобританский генеральный консул полковник Розе (теперь главнокомандующий в Индии генерал сэр Гюг Розе) и французский генеральный консул г. Бурре (теперь посланник при афинском дворе) – усердно действовали заодно со мной, когда предстояло спасать христиан от насилий и угнетения, несмотря на постоянное соперничество Англии и Франции в этой многоиспытанной стороне османского Востока.

Гораздо прежде, чем предполагал, я решаюсь издать в свет мою книгу. Я выключил из нее всякий эпизод частной деятельности. Берегу для себя впечатления и воспоминания, дорогие сердцу моему, а передаю публике плод добросовестного исторического и практического изучения края, которого судьба вновь привлекает участие христианских народов. Не делаю никаких других изменений, ни дополнений в моей книге. С той поры, когда она писалась, прошло тринадцать с лишком лет. Отношения наши к Турции и мнение о ней изменились. Но старые суждения беспристрастного наблюдателя о Востоке, о его племенах, о его правительстве, о значении политических реформ, в нем совершаемых, вряд ли должны измениться. Говорю это, чтобы читатели мои не стали подозревать меня в притязании издавать новые мои впечатления за старые и факты за предчувствия. Рукопись моя была читана многими еще в 1848 г. Читал ее и князь П.А. Вяземский{П.А. Вяземский – поэт и литературный критик. В 1850 г. совершил путешествие на Восток, описанное им в «Старых записных книжках». В Бейруте останавливался в доме Базили. О книге Базили Вяземский писал: «Базили написал очень любопытное сочинение о Сирии. Он уже в Петербурге (вероятно, в 1848 г., во время поездки Базили в Петербург. – Ред.) читал мне несколько глав из него, а здесь прочитал другие. В статистическом, историческом и политическом отношениях он очень хорошо знает этот край. Жаль, что в дипломатической нашей совестливости не позволяется ему на печатать это сочинение» («Полное собрание сочинений кн. П.А. Вяземского». Т. IХ. СПб., 1884. С. 280).

Среди тех, кто читал рукопись Базили в 1846 г., был и Гоголь, которого ко времени написания предисловия не было уже в живых. Этим, вероятно, объясняется, почему Базили не сослался на его мнение. Весной 1848 г. Гоголь совершил поездку в Палестину в сопровождении Базили, в доме которого в Бейруте он жил. Оттуда в феврале того же года Гоголь сообщил В.А. Жуковскому: «Базили написал преудивительную вещь, которая покажет Европе Восток в его настоящем виде, под заглавием «Сирия и Палестина», знания бездна, интерес силен. Я не знаю никакой книги, которая бы так давала знать читателю существо края» (Н.В. Гоголь. Полное собрание сочинений. Т. XIV. М., 1952. С. 52 – 58). – Прим. ред.}, на свидетельство которого я считаю себя вправе сослаться, по литературной его славе.

Одесса.

Ноябрь 1861 г.

Предисловие автора к первому изданию

В июне 1839 г., в промежуток двух недель, скончался султан Махмуд, уничтожена его армия в Незибе, на рубеже Сирии, и весь османский флот перешел изменою в руки бунтовавшего вассала. Империя была на краю погибели. Лет за двенадцать пред тем три великие державы положили начало вступничества в дела Востока Лондонским трактатом 1827 г.{Лондонский договор, подписанный 6 июля 1827 г. Россией, Англией и Францией, выражал намерение держав вести переговоры с Турцией с целью добиться примирения восставшей Греции и турецкого правительства на условиях предоставления Греции автономии в рамках Османской империи. В 1830 г. по настоянию России державы подписали Лондонский протокол, по которому Греция была признана независимым государством. – Прим. ред.} и Наваринским сражением. Уже с той поры османский колосс обнаруживал признаки наступавшего разрушения. В 1833 г. заступничеством одной России избавлялась столица султанов от египетского нашествия. В последовавший затем отдых Махмуд упорно продолжал дело преобразования, искореняя, с одной стороны, предрассудки своего народа, а с другой – укрепляя самодержавие и сосредоточивая в руках правительства власть, расхищенную пашами и феодальными мелочными тиранами. Бунты отдаленных пашей Скодры и Багдада были усмирены{Скодра – древнее название албанского города Шкодер (тур. Скутари), главного города турецкого вилайета того же названия; с 1760 г. стал центром полунезависимого государства, управлявшегося пашами из албанского рода Бушати, самостоятельность которых была ликвидирована в 1831 г. В Багдаде с начала XVIII в. до 1830 г. также правили фактически независимые от турецкого правительства паши. – Прим. ред.}, один египетский паша упорствовал в неповиновении и вслух Европы и ислама мечтал о независимости. Мстительный Махмуд тайком от Европы и во имя духовных прав главы ислама готовил решительный удар… В одно время не стало Махмуда, не стало войска и флота. Семнадцатилетний преемник из серальского затворничества вступал на престол, обступленный происками вельмож. Правительственная олигархия воспользовалась неопытностью державного юноши, чтобы гюльханейской пародией конституционного права освободить себя от произвола султанов и совратить государство с пути, предначертанного Махмудом для довершения великого подвига реформы обращением турецкого правительства в христианство.

Так-то в промежуток двенадцати лет проявлялся на Востоке третий внутренний кризис{Базили имеет в виду события между 1827 и 1840 гг.: греческий вопрос (1827), первый египетский кризис (1832 – 1833) и второй египетский кризис (1839 – 1840). – Прим. ред.}.

Великие державы для отвращения угрожавших переворотов и войны европейской вступались опять в дела Востока. Более года длились трудные переговоры, которых главным предметом была Сирия. В осень 1840 г. военные действия открывались в этой области при участии четырех великих держав вследствие отказа Франции от участия в общем деле.

Ни один из политических вопросов, возникших после Венского конгресса, не представил столько важности. По-видимому, дело состояло в том, кому владеть Сирией, султану ли непосредственно или вассалу его. Но вопрос этот вел к разрыву между Францией и кабинетами, подписавшими трактат о вступничестве в дела Востока. Европа была в ожидании общего взрыва. Тревожным эхом отозвалась пальба от берегов Евфрата и от ущелий ливанских до берегов Рейна и в сердце пылкой Германии. Более миллиона войск было созвано под ружье в тех государствах, которым угрожала опасность войны. Вооружились флоты, израсходовались биллионы; столица Франции опоясалась колоссальными укреплениями… И вот какой ценой было предоставлено турецкому правительству право посылать своих пашей и чиновников стамбульских канцелярий в Сирию и без всякой выгоды для государственных интересов Турции разрушать в этой злополучной области все добрые начинания египетского правления, не исключая и практической его веротерпимости.

Все-таки современники обязаны признательностью государственным людям этой эпохи, которые успели предохранить семью христианских народов от войны, войны, можно сказать, междоусобной, судя по ее предмету, по вопросу не о том, чтобы освободить колыбель их веры от ига неверных, но о том, кому владеть Сирией – Абдул Меджиду ли или Мухаммеду Али.

Последствия покажут, поняла ли Европа, как дорого обходится ее спокойствию и гражданственному ее развитию нынешнее состояние во сточного ее полуострова и лучших берегов Средиземного моря. Никто из самых упрямых оптимистов не станет уверять нас, что после трех восточных кризисов, современных нашему поколению, нескоро наступит и четвертый.

Пребывая в Сирии с 1839 г. и следя собственным глазом все происшествия с Незибского сражения и прилежно изучая край и его племена, я, признаюсь, не прежде мог постигнуть происходившее пред моими глазами, как по обзоре предшествовавших событий и исторических фактов. Хотя предания старины не имеют, по-видимому, прямой связи с тем, что совершается или совершилось на Востоке при нынешнем политическом направлении Османской империи, однако служат они пояснением многих загадочных явлений, и в них таится, может быть, решение той великой задачи восточных дел, над которой недоумевает и самый глубокомысленный политик.

Заметим, что эта страна, столь любопытная и по древним своим воспоминаниям, и по своим судьбам в новейшие времена, эта заветная колыбель иудейства, христианства и мухаммеданства{Базили придерживался терминологии, распространенной в XIX в. Под «мухаммеданами» (иногда он пишет «магометане») Базили подразумевал представителей всех мусульманских религиозных направлений и сект (суннитов, шиитов-мутуалиев, друзов, ансариев). Под «мусульманами» Базили имел в виду только суннитов. Однако нередко он употребляет это понятие в современном научном смысле.}, страна, в которой буря Средних веков Европы разрешилась рыцарскими подвигами и в которую опять устремлены взоры Запада то с политическими и коммерческими видами, то с религиозными чувствами, а всего чаще с утопиями, – Сирия была мало известна Европе до 1840 г. Да и теперь еще после всего, что написано и наговорено об этом крае, трудно иметь о нем правильное понятие.

Поверхностные сведения и ложные данные ведут к ложным заключениям; а ложные заключения в задачах политических производят омут в общественном мнении и ведут правительства к роковой трате крови и золота народных. В суждениях по таким делам первая обязанность добросовестного наблюдателя – освободить себя не только от предрассудков своей эпохи и своего воспитания, но даже от сочувствий народных и смотреть на факты с хладнокровием математика пред цифрами. Не ручаюсь в совершенном беспристрастии суждений моих и в верности моего взгляда. Но в изложении фактов исторических и современных, из которых читатель может извлечь собственное суждение, я вполне полагаюсь на верность моего рассказа.

С первых пор прибытия моего в Сирию я искал в книгах пособия для изучения края. Читал Страбона, Полибия и Флавия{Страбон (oк. 63 г. до н. э. – 20 г. н. э.) – древнегреческий историк и географ. Главный труд – «География» в 17 книгах. На русском языке см.: География в семнадцати книгах. М., 1879; Античная география. Книга для чтения. М., 1953. – Прим. ред.

Полибий (ок. 201 г. – ок. 120 г. до н. э.) – древнегреческий историк. Основной труд – «Всеобщая история» (в 40 книгах, из которых сохранились полностью лишь первые 5). На русском языке см.: Всеобщая история в 40 книгах. Т. 1 – 3. М., 1890 – 1899. – Прим. ред.

Иосиф Флавий (ок. 37 г. – ок. 95 г.) – еврейский историк и военачальник. На русском языке см.: Иудейская война. СПб., 1900; Иудейские древности. Т. 1 – 2. СПб., 1900; О древности иудейского народа. Против Аппиона. СПб., 1898. – Прим. ред.} и находил в них более верные сведения, чем в современных творениях. В ту пору путешествие Ламартина по Востоку читалось еще всеми{Alphonse de Lamartine. Voyage en Orient. Souvenirs, impressions, pensées et paysages pendant un voyage en Orient (1832-1833). Paris, 1835. – Отрицательную оценку труда Ламартина разделяли многие русские литераторы. ПА. Вяземский писал: «Чтобы определить и оценить Ламартина, довольно одного замечания; никто из путешествующих по Востоку не берет книги его с собою» (Полное собрание сочинений кн. П.А. Вяземского. Т. IХ. С. 283). – Прим. ред.}. Литературная слава автора «Поэтических дум» и «Духовных мелодий» отражалась еще на этой книге. Мне напоминала эта книга другую эпоху моей жизни, первую молодость мою, когда я был так осчастливлен личным знакомством с великим поэтом. Кто из людей моего поколения не знавал наизусть гармонических его куплетов? Это было, помнится, в 1831 или 1832 г., когда я служил на флоте адмирала Рикорда. Мы угощали поэта на Навплийском рейде, и я благоговейно внимал светскому его красноречию и поэтическому разговору. Но в Сирии, перечитывая его книгу, я был поражен только неимоверным простодушием поэта, который описывает не край, но те ощущения, на которые заблаговременно была настроена его душа, когда он знавал Восток не наглядно, но по собственному вдохновению. Судя по всему, что слышал я о Ламартине в Сирии и в Константинополе, вполне разделяю мнение многих умных его соотечественников, что книга его о Востоке служит доказательством любопытного психологического явления, а именно: влияния воли и воображения на чувства. Ламартин не обманывает своего читателя; он видел все то, что описывает; но видел все это в идеальном мире, который ему сопутствовал на Востоке. Не менее того книга его наводнила Европу бреднями. Даже картинные описания, занимающие большую половину его книги, напыщены и однообразны, и вряд ли стоят они немногих эскизов Шатобрианова «Itinéraire»{F. A. de Chateaubriand. Itinéraire de Paris ά Jérusalem et de Jerusalem é Paris en allant par Grèce et revenant par l'Egypte, la Barbarie et l'Espagne, t. 1-3, Paris, 1811. Русск. пер.: Путевые заметки из Парижа в Иерусалим. Ч. 1-3. М., 1815-1816. – Шатобриан посетил Палестину в первой половине октября 1806 г. – Прим. ред.}.

Английское правительство издало в 1839 г. для парламента статистические документы, составленные доктором Боурингом{John Bowring. Report on the commercial statistics of Syria, presented to both houses of Parliament, 1838. London, 1840. – Боуринг находился в Сирии во второй половине 30-х годов XIX в. – Прим. ред.}. В них заключаются основательные сведения об армии египетской и о торговле: но о крае собственно и о его племенах Боуринг ничего не успел распознать. Предстоял вопрос о судьбе этих племен; но в расчетах английской политики племена играют незавидную роль потребителей и группируются по итогам производительности манчестерских фабрикантов.

В археологическом отношении замечательно путешествие Робинсона и Смита{Edward Robinson and Eli Smith. Biblical Researches in Palestine, Mount Sinai and Arabia Petraea in 1838. Vol. 1-3. London, 1841. – Прим. ред.}; впрочем, эти господа-методисты могли, кажется, сделать лучшее употребление из своей учености, чем опровергать историческими софизмами предания о местностях.

Что касается путешествий живописных и иных, оттененных поэтической кистью туристов, пробежавших страну в промежуток двух пароходов, вряд ли нужно о них упоминать.

Из старинных путешествий замечательна книга ученого датчанина Нибура{Carsten Niebuhr, Reisebeschreibung nach Arabien and anderen umliegenden Ländern. Vol. I – II. Copenhagen, 1774, 1778. – Нибур посетил Сирию, Палестину и Аравию в 60-х годах XVIII в. – Прим. ред.}. Среди физиологических наблюдений, составлявших главный предмет его многотрудного путешествия, встречаются любопытные и основательные сведения о племенах, принадлежащих арабскому миру.

Изо всего, что издано в Европе о сем крае, более замечательна книга Вольнея «Voyage en Egypte et en Syrte», писанная в 80-х годах [XVIII в.]{Constantine Francoise Volney. Voyage en Egypte et en Syrie pendant les années 1783, 1784 et 1785, vol. I – II, Paris, 1787. – Книга Вольнея выдержала во Франции несколько изданий (последнее – в 1959 г.), была переведена на русский язык с немецкого Н. Марковым и издана в Москве в 1791 – 1793 гг. в двух томах под заглавием «Путешествие Волнея в Сирию и Египет, бывшее в 1783, 1784 и 1785 годах». Перевод неточен. – Прим. ред.}. Верный и проницательный наблюдатель, Вольней, один среди всех своих предшественников и последователей, вник в политический быт сирийских племен и в последствия турецкого правления на их частный и общественный быт. Хотя, к сожалению, книга эта охлаждена отсутствием всякого религиозного чувства и слишком отзывается скептицизмом своей эпохи, однако служит она верной картиной Сирии того времени. Исторические ее эпизоды о походах Али-бека, о приключениях и замыслах Дахира эль-Омара можно почесть как бы предчувствием событий нам современных.

В самую пору прибытия моего в Сирию{Базили прибыл в Сирию в начале августа 1839 г., совершил поездку по стране и 2 декабря 1839 г. обосновался в Бейруте. – Прим. ред.} политические обстоятельства придавали новый интерес рассказу Вольнея. В поход 1840 г. среди военных действий английского флота, на котором находился я при взятии Бейрута{10 сентября 1840 г. были открыты военные действия англо-австро-турецким флотом и десантными войсками против армии Мухаммеда Али в Сирии (см. настоящее издание, главы 14 и 15). Опасаясь бомбардировки Бейрута с моря, Базили перебрался на английский корабль. В сентябре 1840 г. он уехал на о. Кипр.

Бейрут был взят 9 октября 1840 г., когда Базили уже был на Kипре (см. АВПР. Ф. «Посольство в Константинополе». Д. 701. Л. 69 – 17). – Прим. ред.}, затем в междоусобную войну ливанских племен в 1841 г., и в бунт друзов 1842 г., и в новые междоусобия 1845 г. я занялся изучением старых арабских летописей и прилежно собирал местные предания о походах египетских мамлюков в Сирию, о действиях Чесменского флота у этих берегов, о взятии Бейрута русскими, о чудовищном Джаззаре, о казнях, изменах и братоубийствах, на которых княжеский род Шихабов основал свое величие на Ливане, рушившееся при мне в 1841 г.

Приступая к повествованию происшествий, которых я был свидетелем, я счел необходимым изложить предварительно те события, которые показались мне наиболее занимательны в историческом отношении и поучительны для исследования нынешнего состояния края и его племен. Для полноты моего рассказа я включил во второй главе очерк событий, уже описанных Вольнеем. Главнейшим пособием служила мне после местных преданий арабская хроника Бустроса{О хронике Бустроса см.: A.E. Крымский. Из бейрутской церковной летописи XVI – XVIII в. – «Древности восточные. Труды восточной комиссии импер. Моск. арх. общества». Т. III. Вып. I. М., 1907. – Прим. ред.}, переведенная для меня внуком автора, служащим при нашем генеральном консульстве.

Если книга моя будет включена в разряд материалов, которых изучение полезно при исследовании вопроса о судьбах Востока, то труд мой не потерян.

Ограничиваясь бытом племен сирийских и обзором правительства, которому племена эти подчинены, я тщательно избегал картинных описаний края, в котором полуденная природа проявляется в торжественнейшем своем блеске, где очерк гор, берегов, горизонта, обставленного то феодальным замком, то монастырем, то развалиной, то рядом верблюдов или кочевьем бедуинов, очаровывает живописца и переносит мысль путешественника к давно прошедшим векам. Воспоминания древности, следившие меня во всех моих путешествиях по Востоку, даже благоговейное чувство, наполняющее душу при посещении палестинских святынь, – все это тщательно устранено из моей книги.

В 30-х годах издавал я юношеские впечатления бытности моей в Греции и в Константинополе{Речь идет о пребывании Базили вместе с эскадрой адмирала Рикорда в 1830 – 1833 гг. в Константинополе и Греции. См. «Архипелаг и Греция в 1830 и 1831 гг.»; «Очерки Константинополя»; «Босфор и новые очерки Константинополя». – Прим. ред.}. Как ни благосклонно были приняты мои книги, однако опыт жизни, службы, учения и путешествия убедили меня, что в литературном мире не всякий писатель вправе предлагать свету оттиски собственных впечатлений. При нынешних удобствах путешествия по Востоку предоставим каждому следить собственным глазом и постигать собственным чувством красоты природы; а память о былом сама воскреснет среди страны, с которой знакомы мы по первым впечатлениям духовного воспитания нашего, о которой не перестает вещать голос церкви. Святыни палестинские привлекли уже многих соотечественников наших всех званий, от вельможи столичного до кяхтинского обывателя, до отшельника соловецкого. С Евангелием в руках и при изустных пояснениях путеводителя – монаха иерусалимского – благочестивый путник не нуждается в другом указателе, ни в другом источнике вдохновения, кроме собственного чувства.

Обитель пророка Ильи на горе Ливане.

Август 1847 г.