Текст книги "Ступени из пепла"

* * *

Ланте захихикал. Засмеялся.

Я молчала, шевеля губами. Не поднимаясь. Слегка покачиваясь.

– Тебе конец, ведьма, – заявил Ланте. Продолжал смеяться. – Что бы я ни сказал, я не пострадаю. Да, это я.

Я молчу. Не поднимаюсь.

– Я убил его, – он засмеялся истерически. – Я… у меня много… Да, я убил его. А ты опоздала! Ты опоздала! Ты не сможешь ничего! Даже если я плюну тебе в лицо и…

– Заткнись, идиот! – приказал Прокурор сухо. – Довольно.

– Нет, я скажу… Я дождусь, тахе-те… Я посмотрю на ваше изгнание…

* * *

Он смеялся и смеялся, когда Майтенаринн поднялась, отняла ладони в чистых и сухих перчатках от лица и произнесла, холодно и равнодушно.

– Дознание окончено.

Ланте продолжал смеяться. Все прочие замерли. Ждали.

Ланте остановился, резко, словно его ударили. Майтенаринн пристально смотрела ему в глаза.

– Я… – он оглянулся. Все смотрели на него, замерев. Коллеги по центру медленно отодвигались. «Жуки» не шевелились.

– Я не… Чтоб ты сдохла! – завопил Ланте, срывая с себя куртку. – У меня… у меня больны родственники… я… мне нужно…

Майтенаринн смотрела на него, не выдавая никаких эмоций.

Ланте упал на колени.

– Я… прошу, тахе-те… Светлая, пощадите… Я не… Умоляю…

Руки его тряслись.

Майтенаринн продолжала смотреть…

– Я… я…

Он вскочил на ноги. Специальная охрана Её Светлости двинулась к неподвижно стоящей Майтенаринн. Встала по левую и правую руки.

– Я…

Он кинулся. Но не на Майтенаринн. Прочь от неё. Увернулся от «жука», споткнулся, вскочил на стол и головой вперёд ринулся в приоткрытое окно.

Звон стекла. Несколько секунд спустя глухой звук удара снизу.

Один из «жуков» выглянул в окно, обернулся, сделал знак – всё.

* * *

Прокурор пошевелился.

– Благодарен вам, тахе-те, за удачное проведение церемонии. Мы немедленно проведём пересмотр дела. Безусловно, тяжесть наказаний, которым подлежали…

– Он не смог бы так много сам, Ваше Превосходительство, – перебила его Майтенаринн. Мягким голосом.

Ты не сможешь лгать.

– Он не знал, как правильно использовать наркотик. У него не было средств, чтобы маскировать отпечатки пальцев. Он не смог бы сделать всё сам.

Ноар-Мане смотрел в её глаза.

– Если бы мы заглянули в ваши бумаги, в ваш портфель, сколько ещё мы бы увидели там подписанных обвинительных заключений?

Прокурор продолжал молчать. Гвардейцы Её Светлости встали кольцом вокруг Майтенаринн. Положили руки на оружие. Прокурор не пошевелился.

– Если моё присутствие чисто формально, зачем вы поместили снайперов в соседних корпусах?

Молчание.

– Вы опасались полагаться на одного лишь Ланте, не так ли?

– Вы превышаете полномочия, тахе-те, – произнёс прокурор, улыбаясь. – Вы не имеете права допрашивать меня. Пересмотр дела – моя обязанность. Мой иммунитет к…

– У вас нет иммунитета, – выступил вперёд советник Её Светлости.

– Что вы сказали? – Прокурор улыбнулся шире.

– Вы препятствовали отправлению правосудия. Пока тахе-те не произнесла формулу завершения церемонии, вы не имели права давать указания свидетелю. В соответствии с законами Южного Союза и графства Тегарон, вы теряете иммунитет должностного лица. Мы имеем право изучить имеющиеся при вас документы.

В руке у Прокурора возник «Скорпион». Разумеется, оружие ему положено.

– Взять её, – приказал он. – Взять немедленно.

«Жуки» не шевелились. Они, как зачарованные, смотрели на Майтенаринн. Светлая смотрела в глаза Прокурору, оставаясь бесстрастной. Не уклонилась в сторону от дула пистолета, не шевельнулась.

Гвардейцы уже заняли оборонительные позиции. Воздух вокруг Майтенаринн наливался синеватым свечением.

– Светлая, – воскликнула одна из женщин – сотрудница центра. – Прошу о милости! – упала на колени. – Я подписала для них… Мне было сказано… Я прошу Вас…

Прокурор отвёл пистолет в сторону и прострелил ей голову. Не изменившись лицом, не издав ни звука.

Тут же беззвучная молния разбила окно. Майтенаринн ударило в правое плечо, развернуло, едва не бросило наземь. Она выпрямилась. Взглянула в сторону окна, из которого прилетела пуля.

Вторая пуля лишь задела её висок – ослепительный белый штрих отвёл снаряд в сторону. Майтенаринн продолжала стоять, не обращая внимания ни на что, глядя в лицо Генерального. Кровь пропитывала её одеяние.

– Синий код! – крикнул советник в личный «свисток». – Спасайте Светлую! Нейтрализовать «Жуков»!

* * *

Описание того, что произошло в Зале Заседаний, заняло много места в разных источниках. Вероятно, больше всего повезло зрителям канала Трио студии спутникового вещания Южного Союза, которая тем же вечером как-то раздобыла фрагменты оперативной съёмки. Те, где всё было видно наиболее эффектно.

Где была видна неподвижно замершая Светлая, окутанная зыбким синим ореолом оборонительной подсветки штурмовых «Барракуд» спецназа Её Светлости.

Где были видны вспыхивающие непереносимым серебром трассы контрмер, отводящие нацеленные на Майтенаринн пули, замедляющие их, разрывающие на части, превращающие в пар. Воздух плыл и плясал, разогретый на пределе работающим полем. Многих из тех, кто держал «Барракуды», стараясь прикрыть все направления атаки, иссекло осколками, шрапнелью от отбитых снарядов, брызгами кипящего металла. Но всякий раз находились те, кто принимал из мёртвых рук тяжёлые разогревающиеся «Барракуды».

Видны были «Жуки», спокойно и сосредоточенно выпускающие очереди в Майтенаринн и вокруг, старающиеся рассеять защитников, заставить их отвести в сторону, выронить раскалившиеся от перегрузки штурмовые ружья.

Был виден тот самый седовласый корреспондент, который, подхватив одну из «Барракуд», несколько раз выстрелил в оконный проём, превращая в кипящую лаву позицию снайпера напротив. Было видно, как снайпер из соседнего здания успел прострелить насквозь его руку, прежде чем корреспондент двумя выстрелами не обезвредил и его.

Основной кадр был смят и искажён оборонительной подсветкой, но службы новостей повторяли его вновь и вновь. Прокурор, поднявший «Скорпион», выпускающий пулю за пулей в лицо Майтенаринн… Замерла его рука… Неожиданно изменилось бесстрастное выражение лица…

Он медленно повернул пистолет дулом к себе и, помедлив, нажал на спусковую скобу.

Всё кончилось разом. Майтенаринн стояла, не отрывая взгляда от лица Прокурора – на последнем застыло величайшее изумление. Словно в последний момент он понял что-то очень важное.

Восемь убитых у её ног. Трое из них – гвардейцы. С пола, залитого кровью, медленно, прихрамывая, поднялся водитель «буйвола», всё ещё подсвечивающий синим конусом пространство прямо перед Светлой. Ему помогли отойти в сторону, выпустить из обожжённых пальцев горячее ружьё.

Майтенаринн опустилась на колени. Медленно, вся измазанная кровью, своей и чужой.

– Vorgh as en Tae, – произнесла она бесцветно, спотыкаясь на каждом слоге.

Те, кто выжили… кроме немногих, что предпочли взирать на происходящее через видоискатели, последовали её примеру.

«Смерть очищает всё».

– Vorgh vert Tae faer beart, – проговорила Светлая, поднимая плохо повинующиеся руки над головой, исполняя знак Всевидящего Ока. – «Смерть прощает и учит».

Хор голосов повторил слова.

После этого Светлая упала, ничком.

Тут же оцепенение спало со всех тех, кто не был мёртв.

12. Плачущие небеса

– Вам нужна медицинская помощь, тахе-тари, – советник, Омлан Эстерен эс Темстар, дал знак врачам. Те замерли: Светлая запретила прикасаться к ней, позволила только перевязать руку и произвести общий осмотр – на предмет не замеченных ранее ранений.

– Таха-тиа Омлан, – возразила я, стуча зубами. Мне было очень плохо. Во всех смыслах. Но надо было сделать ещё немного. – Я уже не истекаю кровью. Есть несколько пунктов, по которым мне нужна ваша помощь.

– Слушаюсь. Учитывая обстоятельства событий, и то, что прежний Генеральный Прокурор нарушил присягу в момент проведения следственных действий… Принимая по внимание…

– Пожалуйста, сам вывод.

– Формально сейчас исполняющей обязанности Генерального Прокурора являетесь вы, тахе-тари. Как ни неприятно бы это было для вас. Через два часа Парламент начнёт слушания по данному инциденту и предложит вам передать полномочия другому лицу. Надеюсь, это то, чего вы хотите.

Да уж. Даже если свихнусь до конца, начинать драку за такой пост… ни за что. Достаточно крови. Так много крови. Так много грязи…

Грязь останется. Я догадываюсь, кто может занять место Генерального. Не всё ещё забыла. Ох, Май, пожалеешь… Да и что изменится, в целом? Но я опять пошла наперекор очевидным доводам.

– В соответствии с временно присвоенными полномочиями, – я едва не уронила жезл, но никто не посмел улыбнуться. Я была готова придушить всех тех, кто сейчас снимал происходящее на видео, но они были нужны мне. Ненадолго.

– Слушаю вас, – секретарь прежнего Генерального «достался по наследству».

– Первое решение. Первым заместителем и секретарём Генерального Прокурора становится советник… – я назвала имя советника, едва не перепутав титулы и всё полагающееся.

Секретарь сделал всё возможное, чтобы скрыть эмоции. Власть уплыла из его рук. А он не мог сказать ни слова. Не мог даже скривиться. Но он был мерзок… Он не мог лгать мне. «Зрение» скоро должно было погаснуть, когда я упаду, наконец. «Зрение» истощало меня, истощало стремительно. Пожалуйста, ещё немного. Совсем немного.

Советник поклонился.

– Благодарю вас, но…

– Дождёмся, когда посторонние покинут помещение. Благодарю. Второе решение. Вот список имён, – я перечислила. – Нужно срочно отозвать все постановления прежнего Прокурора, касающиеся этих людей. Отменить все санкции. При необходимости, объявить оправдательные заключения.

– Слушаюсь.

– Третье. Пожалуйста. Я понимаю, как это трудно. Мне нужна аудиенция у Её Светлости. Как можно скорее.

– Это очень тяжело, – признался советник, – учитывая состояние её здоровья. И состояние вашего. Но, полагаю, она сейчас внимательно изучает то, что произошло.

Я замерла.

– Слушаю вас, тахе-тари, – советник оглянулся. Секретаря уже след простыл. Но он успел посмотреть мне в глаза… он всё понял.

– Четвёртое решение будете принимать уже вы. Я хочу просить Её Светлость о назначении вас Генеральным Прокурором. Вы можете отказаться. Но я очень прошу вас согласиться.

Советник поклонился.

– Я с радостью подчинюсь вашему требованию, но Парламент не утвердит мою кандидатуру. Это очевидно. Извините, тахе-тари. Я признателен вам за оценку, но вы не сможете убедить их. Даже вы.

– Если я правильно понимаю, – я сжала зубы, стараясь удержаться в сознании. – В соответствии с пунктом…

Советника словно озарило внутренним светом.

– Верно, тахе-тари! – воскликнул он. – Её Светлость в данном случае в состоянии назначить меня без утверждения Парламентом. Но вам предстоит убедить Её Светлость.

– Я приложу все усилия. Теперь, прошу вас, пусть меня оставят в покое. И… окажут помощь. Когда я смогу рассчитывать на аудиенцию?

– Думаю, часа через два.

– Буду ли я в состоянии разговаривать через два часа? – спросила я врачей.

– Только если… Светлая… Вам нельзя принимать стимулирующие препараты. В такое время и при таких ранениях…

– Я настаиваю. После этого я буду в вашем распоряжении, столько, сколько потребуется.

Я попросила выйти всех, кроме советника.

– Таха-тиа Омлан, – попросила я его тихо. – Относительно людей, о которых я говорила. Для меня это очень важно.

– Генеральный Прокурор никогда не повторяет приказаний дважды, – сухо заметил советник. – Вам следует запомнить это. Отдыхайте, Светлая. Не беспокойтесь. Я не подведу вас.

– Я знаю, – глаза закрывались… закрывались…

– Каким образом? – не выдержал он. – Да, и откуда у вас такие познания в юриспруденции? Простите меня…

– Не знаю. Не смогу объяснить.

Укол был очень болезненным. Саванти, Реа… Где они? Хочу, чтобы они были рядом.

* * *

Я проснулась оттого, что из темноты ко мне протянула длинные когтистые лапы мило улыбающаяся тётушка Ройсан. Лапы, источающие жуткий холод. Я села рывком, сбрасывая с себя остатки кошмара.

– Прошу прощения, – советник повернулся ко мне. – Мы привезли вас в летнюю резиденцию Её Светлости. Вас было велено не тревожить. Как ваше самочувствие?

– Могло быть и лучше, – призналась я. – Но я не могу медлить.

– Меня просили передать вам. Её Светлость не в состоянии принять вас должным образом. Не в состоянии соблюдать церемониал приветствия. Я приношу официальные извинения за такую непочтительность.

Что за…

Я поклонилась, ощущая себя не в своей тарелке.

– Извинения приняты.

– Далее по коридору находится дверь, тахе-те. Там вас встретит охрана. Я бы просил вас оставить ваше оружие здесь.

Я прикусила губу…

Советник тихонько рассмеялся.

– Вы не зря предлагаете мне этот пост, Светлая. Вас выдавало движение рук. У вас нет опыта, простите меня. Я верну вам оружие. Слово.

Как во сне я сняла ремень и вручила ему. Надеюсь, что я не покраснела.

* * *

В комнате было свежо и сумрачно; будь посветлее, удалось бы разглядеть убранство. Меня усадили перед занавеской у самого входа. Я смутно различила, что Её Светлость сидит в постели. Если то, что я видела сквозь газовую занавеску, правда, то Её Светлость выше меня на две головы. А я-то считала себя высокого роста… Волосы – прямые, русые, как и у меня. Виски, чуть тронутые серебром. Даже лицом мы чем-то схожи.

– Я впервые вижу Вас собственными глазами, Светлая, – улыбнулась она. Голос оказался низким, сильным. Интересно было бы услышать её второй голос… которому невозможно не подчиниться. – Не трудитесь сообщать мне, что произошло сегодня.

Я исполнила знак Всевидящего Ока.

– Я не смела бы отвлекать Вас, Ваша Светлость. Мне…

Она глядела на меня сквозь занавеску, продолжая улыбаться. И я поняла, что ничего не хочу говорить. Совсем. Нет необходимости.

– Я слушаю Вас, Светлая.

– Прошу меня извинить. Мне представляется, что Вы уже всё знаете.

– Некоторые просьбы надо высказать.

Я молчала.

– Я попробую угадать, Светлая. Вы хотели просить меня позволить Вам снять диадему. Отказаться от титулов. Покинуть страну.

– Да, Ваша Светлость, – я склонила голову. Ей невозможно лгать. Если те, с кем говорила я сегодня, чувствовали себя так же, как сейчас чувствую себя я…

– Прошу Вас подойти ко мне, Светлая.

Я не сразу осмелилась отдёрнуть занавеску. Её Светлость была прикрыта до груди пышным одеялом. Голову её венчала диадема. Темнее моей; и, уж конечно, не иссечённая шрапнелью, не покрытая капельками крови, не расцвеченная там и сям цветами побежалости.

Снять диадему – отказаться от ответственности.

Отказаться – бросить страну на произвол судьбы.

Бросить страну – смешать её с прахом.

Всё это пришло в голову одной короткой мыслью.

– Я всё поняла, – поклонилась я. – Прошу извинить меня, Ваша Светлость. Я напрасно потратила Ваше время.

– Майтенаринн, – обратилась Её Светлость, перестав улыбаться. – Я скорблю вместе с вами о смерти Вашего друга. Как только Вы поправите своё здоровье, я присоединюсь к Вашему трауру.

Я склонила голову, молча соглашаясь.

– Я не могу повлиять на решение дома Вантар эр Рейстан, пусть даже оно было основано на ложном обвинении. Но я даю Вам полномочия предложить покровительство нашего дома.

Я кивнула.

– У вас была просьба относительно Вашего нового поста. Я одобряю её, хотя это и сопряжено с риском для нас.

Я кивнула вновь.

– Светлая, – я подняла голову, встречаясь с ней взглядом. – Мы – небольшая, почти ничего не значащая страна. Не скрою, мне не доставляло радости осознавать, что нас считают музейным экспонатом. За прошедшие сутки Вы позволили согражданам почувствовать, что мы не просто пыль под ногами современных нам великих держав. Не сочтите мои слова лестью, но за эти сутки Вы сделали почти столько же, сколько я за всю свою жизнь.

Я поклонилась. Зачем, зачем я здесь?

Её Светлость закрыла глаза и помолчала.

– Советник выполнит те Ваши поручения, которые не требуют моего вмешательства. А сейчас, прошу Вас, Светлая…

Я преклонила колени. Затем встала, протянула руку и прикоснулась к щеке Её Светлости.

Она кивнула.

Мы расстались молча.

* * *

– Могу ли я попросить поместить меня в лечебнице Университета? – спросила я, пока автомобиль возвращался в Тегарон.

– Мне казалось, что вы захотите вернуться домой, хотя бы ненадолго, – удивился советник… нет, уже Генеральный Прокурор. – Вам просили передать, что ваши опекуны обеспокоены – Вы уже третий день не даёте о себе знать.

Надеюсь, он не заметил, как я побледнела. Третий день?! Не может быть!

– Советник, – мне не сразу дались эти слова. – Прошу вас, напомните мне адрес моего дома.

Он напомнил.

Всё верно, Северный дом. Ройсан… какие ещё «опекуны»?

– Нет, – ответила я. – Советник. Не сочтите меня сумасшедшей. Я боюсь возвращаться туда.

Он странно посмотрел на меня.

– Воля ваша, тахе-тари.

Некоторое время он молчал.

– Вы хотите на время остаться в Университете?

– Его строил мой предок, – отозвалась я. – Я думаю, это и есть мой настоящий дом.

– Воля ваша, Светлая.

Когда я выходила, в сопровождении двух гвардейцев, Прокурор передал мне несколько свёртков.

– Здесь всё, о чём вы просили. Буду рад увидеть вас в добром здравии.

* * *

Она попросила оставить телевизор включённым. На малой громкости.

«Сенсацией дня стало рекордно быстрое назначение нового Генерального Прокурора; эту должность впервые получил гражданин графства Тегарон. Представитель Партии Прогресса заявил, что Конституция Южного Союза наглядно продемонстрировала ущербность…»

После того, как сегодня её формально признали лишённой имени – и, в качестве символического подтверждения, выстригли волосы наголо и уничтожили личный кинжал… А затем пояснили, в мельчайших подробностях, что ожидает её завтра…

«Череда внезапных отставок и неожиданное самоубийство двух видных политических деятелей, невольных участников сегодняшнего инцидента в графстве Тегарон, стали поводом говорить об угрозе самого масштабного политического кризиса…»

После того, как час спустя советник Её Светлости высказал сожаление тем, что она, человек без имени, едва не была несправедливо подвергнута публичному позору…

«Заявила, что в случае начала слушаний о проведении опроса общественного мнения относительно отмены института монархии во всех без исключения государствах-членах Союза намерена применить самые жёсткие экономические санкции…»

После того, как она увидела во сне лицо Светлой в сияющем синем ореоле…

За окном собиралась гроза.

Без имени было легко умирать, но оказалось так тяжело уснуть.

Ей почудились шаги. Фигура в белом появилась за дверью, поодаль маячили две высокие фигуры в чёрном. Та, которую прежде звали Лас, вздохнула и закрыла глаза. Наконец-то.

Тихонько скрипнула дверь. Странно… разве ей нужно открывать двери?

Время шло. Когда она открыла глаза, то увидела Майтенаринн, в больничной одежде. Но в диадеме Утренней Звезды. Неожиданная гостья сидела и молча смотрела на неё, лишённую имени.

Та, что была без имени, закрыла глаза.

– Лас, – произнесла Майтенаринн. – Ты нужна мне.

– У меня нет имени, – равнодушно отозвалась её хозяйка. – Ты говоришь ни с кем.

– Я знаю прекрасное новое имя, – Майтенаринн положила свёрток с одеждой на сидение у кровати, поверх – короткий кинжал в ножнах, символику дома Тегарон. – Как тебе понравится Лас-Таэнин эр Тегарон?

Лас с трудом уселась.

– Светлая, – она выглядела бесконечно уставшей. – Зачем я тебе?

– Дени оставил мне записку, – Майтенаринн опустила голову. – Я хочу выполнить его последнюю просьбу. Я не смогу это сделать без тебя. Я не смогу заботиться о тебе, если ты не захочешь жить.

Лас прикрыла глаза. Кивнула, приняла кинжал.

Прижала ножны к груди.

– Докажи, – попросила она.

Майтенаринн поняла её.

– Ma es matafann ka, – прошептала она.

– Es foar tan es mare, – продолжила Лас и закрыла глаза. – Он любил это стихотворение. Не знаю, почему. Сагари завершил его в ночь своей смерти. Но Дени любил его, всё равно. Сказал, что ты знаешь… знаешь перевод.

– Только несколько строк, – призналась Майтенаринн.

– Читай, – Лас не открывала глаз.

 
Мы с тобою – едины, мы слиты в одно,
Мы услышали клятву небес,
Что разлуки и горя нам не суждено,
Что…
 

Не помню, подумала Майтенаринн с испугом. Лас ждала.

 
Нет тебя – но по-прежнему всходит луна,
Нет тебя – но глухи небеса,
Нет тебя – но земля чьим-то счастьем полна,
Как…
 

Да что же это?!

 
Если реки прохладой текут, не огнём,
Небеса не рыдают, скорбя,
Если в прах обращаем всё то, чем живём,
Смеем жить, никого не любя?
Беден мир, если места в нём нет для тебя.
Проклят мир, что прожил целый день без тебя!
Сгинет мир…
 

– Хватит, – попросила Лас, опускаясь на спину. Майтенаринн посмотрела на неё удивлённо.

– Сагари просил никогда не читать это стихотворение вслух до конца.

Майтенаринн улыбнулась.

– Ты веришь в это?

– Я читала рукописи Сагари… Я родом из его страны.

Майтенаринн опустила голову. Всё болит… болеутоляющее перестаёт действовать.

– Извини.

Лас долго лежала, закрыв глаза, и Майтенаринн уже собралась уходить.

– Помоги мне встать, – попросила Лас неожиданно.

Вдвоём они подошли к окну. Майтенаринн распахнула его. Дождь лил и лил, унылые серые тучи неровной грядой уходили к горизонту. Светлая подставила ладони… прижала их к лицу. Вздрогнула, поднесла к губам.

Лас сделала то же самое. Слабый привкус соли.

Близкая молния осветила их обеих; Майтенаринн увидела… нет, ей показалось. Она сняла диадему, осторожно положила перед собой. Вгляделась в своё отражение в оконном стекле.

Молния прорезала тучи, облив комнату мертвенным призрачным светом.

Нет, ей не показалось. Волосы её оставались русыми… но виски были тронуты едва заметным снегом.

Лас глядела вдаль, откуда одна за другой наплывали тучи, и было не понять, что именно стекает по её щекам – дождь или слёзы.