Текст книги "Время перемен"

– А как узнать, все ли ладно с ними?

– Хороши ли они получились, выведать просто. Глянуть надо сбоку на них, чтоб свет падал, да так, чтобы вспыхнул он, как в зеркале. Только не на солнце так делать или свечу там, а просто свет из любого проема, хоть из дверей. Ежели вся пластина ровно вспыхнет, значит, хороша, а ежели точки какие темные будут при этом, то нет. Да лучше сюда привезите, сам посмотрю.

Эталон – штука сложная в производстве и портится быстро, но другого способа его получить я не знаю. Может, и есть, но мне-то неведом. Без него никак. Самые лучшие плоскости и в будущем делают старинным способом. Берется шабер, молоток и эталон плоскости. Много труда человека, и с помощью шабрения получается измерительный стол. Что такое шабер? Зубило знаете? Ну, вот оно и есть, только зуб не один, и он не рубит, а как бы царапает. Станина так и обрабатывается, для прецизионных станков. Все просто и очень трудоемко.

– А ежели пластины разного цвета будут?

– Все равно, хоть в полоску.

Прохор ускакал куда-то, а я остался один и вновь предался раздумьям. Не давал мне покоя поташ. Его же сейчас гонят за бугор новгородцы, а это, знаете ли, стратегическое сырье. Предстоит монополизировать внешнюю торговлю этого ресурса в руках государства. А все из-за пороха.

Кстати, с порохом сейчас нелады. В основе кальциевая селитра. Отсюда и малая мощность и отсыревание. Потому-то порох сейчас мякотью и его постоянно подсушивать надо, из-за чего и стрелковое оружие не в ходу. Для пушки подсушить не проблема, а стрелкам как быть? Но при всем при этом мощности производства на Руси пороха ограничивались нашей погодой. С килограмма земли с бурта у нас выходит лишь 2 грамма кальциевой селитры. Защищать бурты от влаги почти не имеет смысла. Растворяется такая селитра только в теплой воде. Где вы видели дождь с температурой в 40 градусов и выше? Больше сможем производить, лишь захватив южные регионы. Там выход продукта значительнее. Максимум, что мы можем произвести пороха в год сейчас, это 300 тонн. На большую войну не хватит.

Конечно, в ямчужные бурты вместо извести можно добавлять древесную золу, и тогда получаться будет сразу калийная селитра, но вот она будет тут же вымываться. Останемся совсем без пороха. У нас не Индия, где из шести килограмм земли получают целый килограмм селитры и всего за два года. На Руси земля в буртах зреет пять лет, и ускорять процесс сложновато, зима, знаете ли, у нас бывает. Потому и надеялся на поташ. Благо его уже делали в промышленных масштабах, а посему я просто приказал переделывать кальциевую селитру в калиевую. В смысле указ написали, чтобы ямчуг переваривали с ним.

Но все равно по всему выходило, что для увеличения числа огнестрельного оружия придется снижать расход на выстрел, а значит, уменьшать калибр. Вот потому и затеял эпопею со станками. Нужны будут сверла, да не местные, а пушечные и ружейные.

– День добрый, великий княже.

О чем думал, сразу позабыл. Это Шуйский Иван вломился ко мне в светлицу, даже не испросив разрешения. Да и в приветствии скорее превосходство и пренебрежение. То, что по местному счету он повыше будет, да и родственник, пусть и дальний, его не извиняло. Хоть бы сделал вид, что я тут главный. Даже такой мелочью пренебрегал. Фактически абсолютная власть вскружила голову. Нет, когда народу вокруг было, приличия соблюдал, но стоило оказаться мне в одиночестве или обществе Прохора, то Ивана несло.

Прохор, по местным понятиям, почти никто. Род его не блещет знатностью и влиятельностью. Даже то, что близок к моему телу, его не возвеличило. В понимании власть имущих, главная его задача – развлекать великого князя, чтобы куда попало нос не совал. Он с этой задачей справлялся, потому и терпели. Робкие попытки наладить мосты через него я пресек на корню. По-прежнему все шло через конюшего. Вот где на самом деле были страсти. Им теперь был Челядин Иван Иванович, бывший моим воспитателем до отъезда из Кремля. Честно говоря, впечатления еще с раннего детства остались о нем не очень. Был он родственником князя Овчины. Тут родственные связи – это ого-го! Но почему-то все решили, что ему со мной легче будет решать вопросы. Ну, решили и решили, только бы ко мне не лезли.

– Как здоровье? Уж не занемог ли? Митрополит вот на тебя жалуется, почто на службы не ходишь? – продолжил он.

Просто так или с подтекстом его мое здоровье заинтересовало? Я с подозрением уставился на еду. Подозрение начало перерастать в панику. Блин! И никого из тех, кому доверяю, нет. Помирать отчего-то не хотелось. Какой, к едрени, порох! Честно, поначалу, думал уровень смертельной опасности снизился, вместе с кончиной Василия Шуйского. Шутка ли, после его финта со свадьбой он обрел прямые возможности на занятие великокняжеского престола. Яд в чай, ножик в грудь, шарфик на шею или табакеркой в висок – да мало ли естественных причин для смерти у великого князя. В таких условиях даже закоренелый атеист станет верующим.

Ошибался, ох как я ошибался! Хорошо, Прохор как-то между делом обмолвился об опасности иметь родственников, причем живых. Радовало только то, что брат мой меньший не совсем адекватен. В общем, списали его уже все в утиль и практически не занимались. Пришлось озабочиваться его судьбой. Но в случае чего это мне не поможет. Не поднималась у меня рука на него, чего не скажу о дядьях. Пока руки были коротки, и добраться до них не мог. Порассказывали мне истории про Василия Темного. Отстаивать право на престол совсем не хотелось, да еще с такими последствиями. Его ведь ослепили! Жуть!

Собственно, именно из-за Шуйских встал вопрос с моей личной охраной, подчиненной только мне и более никому. Свою армию нужно было создавать. Все это очень острые вопросы и с кондачка не решаемые. Как бы ни хулили Глинскую, но именно она держала в узде подобных деятелей. Во что бы то ни стало, но хотя бы территорию Кремля я должен контролировать полностью, ведь я не чувствовал себя в безопасности даже там. Желательно еще и Китай-город, но это как уж получится. Может, зря тогда Бельского не поддержал? Умудрялся Шуйский наводить на меня периодические приступы паники, что буквально отравляло жизнь.

Поэтому-то заход моих дядьев по поводу, что такие дела надо бы менять, упал на благодатную почву. А когда они привели с собой митрополита Иосафа, то, мягко говоря, это удивило. Что-то Иван неудачно сторонников выбирал. Когда же он заговорил про высвобождение Бельского из темницы, то чуть глаз не выпал. Но ситуация опять повторялась, я практически ничего не знал о происходящем вокруг. Нет, какие-то сплетни через Таисию узнавал, но женские интересы довольно специфические и не всегда по теме. Нужен был лазутчик в стане врага. Вот им-то и стал Трофим. Человек, у которого все было хорошо, что бы ни происходило, и который знал обо всех и каждом, кто чем дышит. Еще говорят, что это женщины сплетницы! Как говорится, судьба.

Из-за двери выглянул Василий. Не, не человек. Так звали того самого кота. Вернее, появилась только его наглющая морда и с подозрением уставилась на меня. Я всегда при случае его гонял, но сейчас это было кому и без меня сделать. Разъяренный клубок шерсти, бывший еще мгновение назад Муркой, пролетел в его сторону со скоростью выпущенного из пушки ядра. А он что думал, тут котята. Чуть до смертоубийства не дошло. Бежать-то ему было некуда.

В общем, пока их разняли, вернее оторвали Мурку от Васьки, да выпустили того на волю, успел позабыть, о чем говорил, да и думал. Хорошо, взгляд наткнулся на кружку из обычной глины. Прямо скажем, не шедевр. С китайским фарфором близко не стоял, имелись у нас тут образцы. Да ни с чем пока наша керамика близко не стояла. Даже глазурью облить не догадались. Хотя зачем им, основные потребители – крестьяне. А вот изразцы и даже муравленые уже есть, а значит, ничего невозможного нет. Но пока, как говорится, видит глаз, да зуб неймет, ведь никаких других глазурей-то и нет.

Глина не такая уж и белая оказалась, а скорее сероватая, была там еще и желтая. Попробовали даже сделать облицовочные кирпичи, но местная технология их производства почти нивелирует разницу между желтым и красным, а белый выходит хуже силикатного. Белый камень оказался гораздо лучше, но и дороже заметно. Так что именно он будет использоваться, хоть от этого и мороки…

Кирпичи здесь совсем не нашего качества. Кремль, вон пятьсот годков отстоял, а попробовал бы он это сделать, если бы его из кирпича будущего сделать. Хорошо, если через год дождем не размоет. Был прецедент, растуды твою в эту принудительную сушку. Реально совковыми лопатами собирали. Сэкономили, называется. Особенностью местного кирпича было то, что он, в отличие от своего будущевременного собрата, воду не впитывал. А в наших широтах именно вода главный враг всех строительных материалов, особенно весной и осенью.

Вся история вокруг белой глины прошла тогда мимо боярского завистливого ока. Их тогда золотая лихорадка охватила, да и не только. Пока одни за золотом гонялись, другие занялись политическим процессом. По-простому, по-русски – заговор готовить, значит.

Вдруг в июле 1540-го, именем Иоанновым, с торжеством вывели Бельского из темницы, посадили в думу, а Шуйский, изумленный дерзостию митрополита и бояр, не успел отвратить удара: трепетал в злобе, клялся отмстить им за измену и с того дня не хотел ни участвовать в делах, ни присутствовать в думе. Ага, вдруг. Держи карман шире. Собственно, и родственники, которые мне совсем не родственники, век бы их не видеть, Глинские именно тогда и отметились. Правда, вся их деятельность свелась к мелкой, посреднической, но даже это позволило им возвеличиться заметно.

Глава 5

– Прохор! Полезай ко мне в возок! – прокричал я.

Из-за этого вся наша довольно внушительная колонна остановилась. Ехали мы посмотреть нашим великокняжеским оком на песочек. Это так, повод. Тем более недалече это было, в районе реки Люберки. По моему приказу могли и ко мне привезти образцы. Правда, хотелось выехать из Москвы, хоть немного отдохнуть от напряженной обстановки там. Шуйский умудрился переругать уже со многими, вон уже митрополит пришел против него интриговать. Я пока уклонился от прямого ответа.

– Чего, государь, изволите? – проговорил Прохор, подбежав.

– Кому говорю, в возок полезай.

Сделал он это с явной неохотой. Только мне, что ли, трястись в этой колымаге – так она и называется, кстати, – а всем остальным верхом и с комфортом? Нет, пусть со мной протрясется, тем более для дела надо. Кроме подушек под мягким местом у этой телеги ничего смягчающего кочки и неровности нет. Да чего там, даже поворотного круга нет. Ежели куда срочно повернуть, да даже разъехаться, целая эпопея и инженерная задача. По сути, те же сани, только на колесах, и это повсеместно. Не придумали еще. Казалось бы, чего проще?

– Слушай сюда. На днях приходили ко мне дядья и приводили они митрополита. Сам понимаешь, не просто так. Иосаф просил за Бельского, чтобы, значит, князя этого из темницы выпустить, – проговорил я вполголоса.

Прохор же продолжал внимательно меня слушать, весь подобравшись.

– Теперь понимаешь, зачем мне нужен личный писарь, да еще чтобы такой?

– Не ведаю, государь.

– Ты мне ветошью не прикидывайся. Соображаешь ты хорошо. Затем, чтобы знать, что вокруг творится, насчет узника этого думы приходили, не скрою. По мне, так поспешает митрополит. Рановато он мутить водицу стал. Не так и ослабли силы Шуйского. Хватает у него сторонников, хоть и разругался он со многими. Мыслю, что Иосаф сам до власти решил дорваться. Мнится мне, что можно под это дело потрясти мошну-то поповскую.

– Нежто можно против церкви русской идти?

– Не скажу, что это против нее, а вот митрополита и архиепископов за живое прихватит. Хочу я земли митрополичьи и церковные в казну перевести.

– Не отдадут! Не в жисть!

– Ты поосторожней. Чего раскричался. Это как попросить. Ежели просто так, за юродивого примут, а вот ежели с чувством, то это надо будет еще посмотреть. Хотя по нраву это придется не многим. Так вот, Тихона ты удачно подыскал, потому будет тебе другой мой наказ. Подберешь трех человек, надежных, чтоб язык за зубами держали. Соберут каждый из них по отряду. Всем скажем, что поедут они по Руси глины особые для моих нужд искать.

– Так чего их искать, прикажите, крестьяне сами отыщут, особенно за награду хорошую.

– Тьфу. Не спеши. Для дела так и сделаем. Отряды это только на словах делать будут. На самом деле от них нужно, чтобы золото отыскали.

– Господь с вами. Еще ваш дед Иван Грозный злато в земле русской искал, выписывал даже рудознатцев заморских. Во как верил, что оно есть на Руси! Однако же не нашли. Об этом же все ведают.

– Неужто я этого не знаю! Надо, чтобы обязательно нашли, аккурат по первому снегу 7048(1540) года. Чтобы только следующим летом того года бояре смогли за ним устремиться. При деде-то руду искали, потому ее искать не будут, – проговорил я и остановился.

Как там еще золото-то искали? Песок вроде промывали, как-то по телевизору даже лотки эти промывочные видел, хотя говорили, что и в обычном тазу можно. Вот потеха будет, если и правда найдут.

– Искать они его будут, промывая песок в лотках. Примерно покажу каких, а там пускай сами додумывают. Золото, которое они найдут, должно быть навроде песку, в нем же найдено. Много не надо, но и не так чтобы мало, чтобы у бояр-то глаза загорелись. Может, не все побегут злата искать, но зная жадность Шуйских, уж они-то точно побегут, а там мы как-нибудь вопросец-то с Иосафом решим, – продолжил я после перерыва, вспомнив при этом вечную шубу Ивана. Вот ведь скупердяй, а как обернул! Вроде как не в роскоши живет, все для Руси тратит. Талант, такую отмазку придумал. Принято тут награждать за хорошую службу шубой с собственного плеча. Поэтому-то, чтобы самому при этом не замерзнуть, и существуют другие. Ведь если отбросить всю ту лапшу, которую тут навешал всем вокруг, окажется, что он абсолютно точно знает, что от него никому ничего не достанется. Вот и вся цена его единственной шубы.

– И знаешь? Найди мне мастера, который эти орудия катов делает, – сказал я, указав на колымагу. – Только чтобы с разумением. Делать будем возок, достойный великого князя, а не это наказание господне. Смотри не забудь, а то на Тихона никакой надежды. В одно ухо влетает, а в другое и не знаешь, что и будет.

А песок мы съездили посмотрели. Хороший, да и речка вполне. Плотину поставить, будет где и промыть, и разделить.

– Прохор! Ты мне вот что скажи… Это точно стекло?

При моих словах Никодим как-то спал с лица. Чего он так нервно реагирует на все мои реплики? Я действительно не знаю, что это такое. По мне, так оно должно быть обязательно прозрачным. Пластины же, которые были приказаны к изготовлению, такими не были. Но именно наличие некоторого намека на нее и не позволяло однозначно утверждать, что меня пытаются надуть.

– Оно самое! Не сумневайтесь.

Я пристально посмотрел ему в глаза.

– Истинный крест! – воскликнул он, перекрестившись.

Вроде не врет. Хм. Из него, пожалуй, только бусы и делать, то-то оконного у нас стекла нет. Дело-то вовсе не в цене. Чем-то оно на покрытие муравленых изразцов походит. Только оно зеленое, а эти пластины желтые. А ведь и верно, из этого стекла разве поливу не сделать?

– Прохор, а кто у нас поливами занимается, что за мастера, и почто их не знаю? – проговорил я, вращая задумчиво в руках небольшую такую пластину.

Только когда прошло некоторое время и не последовало ответа, я поднял на него взгляд. Он просто не понял вопроса.

– Поливами для муравления изразцов, – пришлось добавить для уточнения.

– Так итальянцы да работники в той избе, – наконец радостно проговорил он.

– Так у нас что, это все на самотек пущено? Никто ими не занимается, даже самый запропащий розмысл?

На лице Прохора читалась бешеная работа мысли, чего бы такого сказать государю. Ответ был ясен.

– Ладно, все понятно. Тащи сюда Тихона, и пишите указ, хотя нет, рановато. Сначала подыщи мне людишек, хоть податных, коим поручить можно дело составления новых полив для муравления. Заодно разузнай, не занимаются ли поблизости, ну, может, не совсем поблизости, но чтобы точно на Руси, глиняными изделиями. Ежели там помещики есть, то посоветуйся с Иваном Ивановичем, как бы их оттуда убрать. Хотя… Сначала лучше мне обскажи, а потом думать будем.

Никодим же, пока я отвлекся, совсем растерялся.

– Теперь ты. То, что приказ мой исполнил быстро, хорошо. Только вот почто ни одной годной нет? Да не трясись ты, ничего я с тобой делать не буду. Пока… Подь сюда и смотри, как надо проверять их. Понял? Да не маши ты так головой, шея отломится. А теперь запомни. Сейчас уже середина июля, так вот, сроку тебе на изготовление пластин этих – до первого снега. Ежели голова запасная есть, то можешь не волноваться, а вот ежели таковой нету, то лучше подумай, как исполнить наказ.

Фу, что за день такой сегодня! Ну, вот и с этими пластинами разобрались. Хотя непонятно еще, как. В теории, вроде проще должно было быть. Может, зря со стеклом связался. Как проще жить, там, в будущем, купил шаблоны и делай что хочешь, а как их изготовили, и не задумывался ни разу. Но в голову ничего лучше не лезло. М-да, а дело-то уже к вечеру. С утра, кстати, с помпой отправили три отряда на поиски глин. По их поводу с Прохором крепко переговорить надо. Здесь, в Средних палатах, наедине этого не удастся.

Меня смешок пробирает от названия. На самом деле это сооружение почти сорок на сорок полусаженей, местами в три этажа. Тут помещений как конь наделал. А народу, и все чем-то заняты. Основной, конечно, первый, хотя он, считай, на уровне привычного для меня второго этажа. Уж больно цоколь высок. Я тут пристраивать к этим палатам начал Чертильную избу со стороны переднего двора. Вот пойдем, полюбуемся на ее возведение, заодно и постараюсь поговорить без лишних ушей. Была мысль в цоколе Спальной избы все это устроить, но по здравому размышлению пришлось отказаться. Системы отопления здесь, надо сказать, если коротко и не матерно, сложные. Проще новый дворец построить, со всеми моими новшествами, чем этот перестраивать.

– Прохор, пойдем-ка во двор.

Никто кроме него не двинулся даже. Привыкли уже, что я на дню туда хожу по нескольку раз и всегда тащу и князя Мышецкого. Думаю, и мастера уже матерятся. Какая, к едрени, работа, когда великий князь вокруг крутится, хотя уже перестали дергаться. Прихожу-то только поглазеть, ни к кому не пристаю. И правильно, все же уже обговорено, вот и стараюсь не мешаться, да и в основном это способ переговорить вдали от чужих ушей.

Как ни странно, во двор просто так из Средних палат не попасть. Нет, выходы туда есть, но они из цоколя, а это служебный этаж. Печки да кухни всякие и кладовые. В общем, не к лицу мне там шастать. Отсюда есть только одно крыльцо на красный двор, образованный моей великокняжеской часовней и Грановитой палатой. В передний же двор попасть для меня возможно только пройдя мимо Набережных палат. Все эти строения объединены переходами. Чертильная изба исправит эти сложности, ведь туда предусматривается прямой проход для меня, заодно и еще одно крыльцо будет.

– Прохор! Это как понимать?! Я просил тебя подыскать троих людишек с головой. А это кто? Они же нам все испортят. Чем больше будет людей посвященных, тем меньше шансов удержать все в секрете. Почти сотня человек на три отряда! Ты чего творишь, гад?!

– Менее никак не можно. По дорогам полно татей лихих. А им злато из казны отпущено. Ограбят, кто отвечать будет?

– Да… Ежели не утаим, то и смысла нет их посылать. Эх…

– Все будет хорошо. Людишки верные, языком трепать не будут, а ежели только попробуют, так мы его им быстренько подрежем.

– Слушай, а откуда столько разбойников? Их что, не ловят?

– Ну почему же. Ежили кому из помещиков досаждать станут, так он с соседями и будет ловить. А так, кому это надо? Ну, потрясут мошну у купцов, так у них на то охрана есть, да они сами не хуже татей друг дружку грабят. Особливо новгородцы. Ох, и лютый народец!

Вот и проблема, где не ждали. Разбой на дорогах. Получается, землевладельцам-то от него отбиться, как от мух. Крупные купцы с охраной. Страдают, как всегда, самые не защищенные, а это у нас черносошцы да мелкие купчишки, из посадских или тех же земледельцев. М-да… Но хуже всего, что татей этих считай никто не ловит. Вот и этим надо заняться, но кому поручить, да и как делать? Ладно, позже порешаем.

– Блин! Вся задумка из-за этого ведь порушится.

Только и осталось, что в сердцах плюнуть, да, наконец, заняться великокняжеской колымагой, а то как-то успел подзабыть про нее. Да уж, не зря это название стало нарицательным. Вот интересно, после переделки ведь название останется прежним, как тогда будет? Забавно, но только здесь задумался над происхождением слова «калымить». Похоже, к восточной традиции выплаты калыма за невесту это отношения не имело. А ведь как слова-то похожи.

Как бы ни проста была конструкция поворотного круга, но его вот так в лоб изготовить у меня не получилось. Местные токарные станки в принципе не могли его сделать. Ко всему прочему еще и точной конструкции не знал. Видел, есть такая штука на телегах. Есть и есть, а вот что там к чему, увольте. Хорошо хоть, что то, как устроено что-то подобное, у железнодорожных вагонов видел и даже руками щупал. Кстати, конструкция довольно простая. Может, как раз и позаимствована. Русский человек издавна славился смекалкой и в общем, как сделать пару штук для себя, правда из бронзы, придумал, но это не дело. Все-таки токарник делать придется. Блин, хочется все и сразу, а нету. Эх…

Да что там поворотный круг, тут вся колымага-то не очень похожа на виденные мной телеги. Колесо было набрано из досок, в виде круглого щита. Надето оно было на деревянное бревно – это ось, наверное. Вот интересно, мне казалось, спицы для него еще в Риме придумали, или опять ошибаюсь? Честно говоря, когда увидел, какой у них люфт, понял, почему мне активно советовали ездить на санях даже летом.

Правда, сани эти летние тоже ни на что не походили. Внешне это скорее лодку напоминало. Бояре вон ездят, и ничего. Как же все тут запущено… Как делать нормальные колеса, я ведь тоже не знал, опять обратной разработкой заниматься придется. Кстати, правят телегами сидя на впряженной в нее лошади. М-да… Спас меня, как водится, Прохор.

– Так это. Колесы со спицами на Пушечном дворе делают.

– А почто на великокняжеской колымаге энто непотребство?

– Не вели казнить! Как есть, не успели сделать возок, достойный великого князя Московского!

– В каком это смысле?

– Так это, у какого-то купца взяли да, как смогли, переделали. Вы же изволили требовать возок для поездки, песочек-то посмотреть. А где ж его взять-то было, отродясь ничего окромя саней разных не было!

То-то думаю, почему ни одного возка припомнить не могу! Вот тогда и присмотрелся тщательней. Ничего себе! Они, оказывается, кабину от саней примаздрячили к этой колымаге. Невольно вызывает уважение местная смекалистость. Нету возка? Какие проблемы, сейчас будет! Меня пробрал смех.

– И кто такой шустрый, а, Прохор?

– Это у Иван Ивановича Челядина узнавать надо.

– Так узнай, только про всех узнай, кто для меня этот шедевр так лихо сбацал. Завтра приведите, гляну на этих ухарей. Только сюда приведешь, во двор, вместе будем смотреть на их творение.

Совсем уже завечерело. От палат пахнуло ужином, а именно жареными колбасками. Они уже были известны здесь, но не очень-то и распространены. Не простаивать же мясорубке. Рубка мяса – процедура не из простых. Потом еще кишки промой, да набей их, с деревянным-то шприцом. Процесс тот еще, потом дней несколько грудь болит. Мне приходилось наблюдать однажды, когда дедушка с бабушкой в деревне домашнюю колбасу готовили. Хотя, что ни говори, вкуснотень, не то что магазинская отрава. Там еще ведь и специи всякие… Короче, морока одна, к тому же столько можно напечь, нажарить и наварить без всяких там вот этих! Потому в этом времени на Руси с колбасами не заморачивались, пока я не озадачил, правда, сначала сделали специальную насадку к мясорубке, для быстрой и беспроблемной набивки. Удивительно, но это только подстегнуло спрос на нее. Удивлялся я недолго, пока не услышал о чуть ли не повсеместном появлении варено-копченых колбас в продаже.

Секрет пельменей под моим напором, да еще вооруженного таким продвинутым инструментом, не устоял. А если учесть, сколько рецептов фарша для них уже «придумал», то весьма обогатил свой стол. Помаленьку рецепты стали расползаться среди знати да купцов. Тайна вареников тоже пала. Так вот и живу теперь, навожу ужас на поваров. Ничего-ничего, голубчики, вы у меня скоро узнаете, что такое манты и готовка на пару тех же мясных лепешек. Мысли о вкусной и здоровой пище весьма, знаете, поднимают настроение.

А вот на следующее утро оно было паршивым. Погода была пасмурной и к веселью не располагала. Нет, меня никто не будил, я сам всегда вставал рано. Стол в трапезной, как всегда, заставлен, того и гляди, ножки подломятся. Естественно, всего не съем, да и стремиться не буду. Ругать поваров и поварят тоже не стану. Все просто, с этого стола потом есть еще многие будут. Не именно со стола, унесут, конечно. Во дворце хватает служек совсем без жалования, если бы не излишества великокняжеские, то не знаю, как они тут жили бы.

Да, низовое звено двора совсем ничего за службу не получает. Узнал об этом совершенно случайно, еще прошлой зимой, когда познакомился с местным вариантом холодца. Шок, а не блюдо. Покрошили в чашки-плошки все что осталось от трапезы – мясо, птицу, рыбу, пироги – залили остатками бульона и вынесли на мороз. Честно, экстремальное сочетание ингредиентов.

– Это что такое вообще? Кто же это есть будет?!

Мое недоумение было искренним.

– Это холодец. Его специально для неверстанных делают. Они и съедят, куда денутся.

– А кто это?

– Младшие подьячие. Оклада им нету еще, потому как неверстанны. Хорошо, если какую деньгу имеют, а так живут от щедрот стола великокняжеского да подношения просителей.

Мать его за ногу! Тут взяточничество поставлено в ранг политики. Попробуй, вытрави потом это! Что же получается, культивировали, культивировали, а потом в XXI веке бац, и все? М-да… Но ничего сделать с этим пока не могу, вот и не возникаю, не морить же голодом слуг государевых. Ведь в такие попадают вовсе не князья, а дети боярские и княжата худых родов.

Немало удивления вызвало требование сделать мне холодец. Не обошлось без падений на колени поваров с просьбой не губить. Пока объяснил, что мне ихний холодец даже в страшном сне не нужен, а надобно то-то и то-то… Понятно, приказал сделать по привычному мне рецепту. Тогда-то и узнал, что здесь варено-копченые продукты отсутствуют как класс, только сырокопченые. В общем, обогащение моей кухни началось именно с них. А вы думали, ту колбасу тут сами придумали? Может, где и была такая, но здесь не знали.

Секретные государевы рецепты разлетались по Москве со скоростью пожара и тиражировались не хуже, чем китайцами в моем времени, в соответствии собственной фантазией и денежными возможностями. Ничего, кстати, удивительного. Весь город был завязан на великокняжеский двор.

Видели бы вы замешательство бояр на званом обеде, когда всем вынесли холодец по моему рецепту! А когда я начал его с аппетитом поедать, некоторым, по-моему, сплохело. Шуйский, между прочим, показал себя крепким орешком. Ох и веселились, когда поняли, что это совсем не то, чем слуг потчуют! Правда, я и сам оказался этим летом в похожем положении, когда мне подали ботвинью. Ну не едал ни разу такого, даже не знал, что этакий холодный суп бывает.

Первым делом проверил, как там мой чайный гриб растет. Если честно, не уверен, что смогу вырастить, в свое время мне бабушка объясняла, но не убежден, что запомнил правильно. Чай здесь все-таки был, но вещь эта достаточно редкая, и о каких-то сортах и правильном вкусе можно забыть. Во всяком случае, мне попадались сплошь горчащие виды. Без сахара, которого даже для великого князя не нашлось, и меда пить это увольте, а с ними и опилки можно. Страшное разочарование для любителя чая. Вот и решил хоть не так, то эдак его использовать.

Ох, и насмешили меня здесь россказнями про его целебные свойства, чуть ли не эликсир бессмертия! На что только торгаши не пойдут, чтобы товар впарить, что там, что здесь. Нет, какие-то целебные свойства есть, но не до такой же степени! За сутки видимых изменений не наблюдалось. А и ладно. Пойду, однако, поем.

Как уже говорил, настроения не было, потому решил ограничиться для начала окрошкой. Вот уж где удивился, когда узнал, сколько рецептов ее тут присутствует. Еще я добавил, с варено-копченостями. Однако месяц-другой разные есть можно, ни разу не повторившись. Сегодня вот стал есть не на квасе, а на варенце. Сами понимаете, кефира тут нема, даже грибок привезти можно только в теории. Путь от Астрахани, почитай два месяца, а еще с Кавказа довезти. Ладно бы доставить исхитриться можно, да где же его там искать, там сейчас вовсю воюют османы с персами. Да и не факт, что вообще кто даст, небылицы про него не хуже, чем у нас про чай.

Скажу вам, местный варенец, томленый в печи русской, это вам не хухры-мухры с магазина. Ничего общего, кроме названия, даже вкус не вызывает отдаленных ассоциаций, разве что оба с кислинкой. Дурят нашего брата торгаши. Гущи в такую окрошку кладут поменьше, варенец немногим жиже магазинской сметены. Недурственно, скажу, получается.

На второе пошел запеченный глухарь. Умеют тут готовить дичь. Мясо становится нежным. К тому же я недавно «изобрел» майонез. Собственно, так и назвали. Не горазд выдумывать новые слова, а такого в русском языке не было. Прижилось. Но удовольствие получилось дорогущим, доступным, может, не только избранным, но очень обеспеченным гражданам.

Все компоненты ввозились на Русь с юга, кроме яиц, и были не самыми дешевыми товарами. Возьмем, к примеру, оливковое масло. Понятно, что на великокняжеский стол поставлялось самое лучшее. В моем времени такое тоже можно было купить и совсем не за гроши. В основном в продукт идет растительное, различного происхождения. Открою маленький секрет: после дезодорации, то бишь обработки его серной кислотой и каустиком, особо не играет роли, из чего его выдавили. К примеру, соевое без этой процедуры очень неплохо заменяет свиной жир при жарке картофеля. Вкус весьма похож. А вот после – масло и масло. И еще, поосторожней с маслами забугорного происхождения. Если нет надписи, что это первый отжим, то внутри не понятно, что на самом деле. Второго отжима ведь у них там не бывает. Остатки из шрота растворяют в бензине, а затем выпаривают. То, что остается, называют растительным маслом и направляют в продажу. Если заметили странный вкус у такого продукта, то он не испортился, просто выпарили плохо. Некоторые, вон, керосином лечатся.