Текст книги "Пилигрим. Кентарх"

Глава 9
Тяжело в учении

Михаил в очередной раз попытался достать противника топором, и вновь тот отвел удар стремительным круговым движением. Мгновение, и, описав полукруг, палка врезалась ему в живот. Парня скрутило от охватившей его боли, и его едва не вырвало. В очередной раз. Предыдущие попытки были более удачными. В этот раз не нашлось даже желчи. Если подобное издевательство продолжится и дальше, то этот дебил отобьет ему весь ливер. Грохнуть его, что ли. Плевать, что отправят следом. Может, оно так даже проще будет. Ну, не сложился этот заброс, попробуют следующий. Благо в его мире еще не прошел и день. Да какой день, не больше двадцати минут.

По идее, можно и притупить боль. Что он периодически и делает, когда совсем уж невыносимо. Только тут возникают сразу две проблемы. Первая – его учителю не нравится менее болезненная реакция, чем он того ожидал, и он сразу же начинает действовать более жестко. И вторая это не решит проблему с отбитыми внутренностями. А значит, нужно что-то делать. Вопрос – что именно? Михаил старался достать противника, но безрезультатно.

Попытался было использовать ноги и обнаружил, что те не поднимаются выше пояса. Нужна растяжка. Впрочем, толку от его ногодрыжества чуть да маленько. Если только бить четко по болевым точкам. Но, признаться, он не такой уж и знаток человеческой анатомии. Пах, солнышко, горло, вот и все. Даже по голеням особо не отработаешь из-за того, что сапоги имеют мягкую кожаную подошву.

– Сьорен, помнишь, ты должен научить его драться, а не убить, – отрезая от окорока кусок сочного мяса, произнес Ларс.

– Я помню, ярл.

– Хорошо.

Что он там помнит, Михаил так и не понял. Потому что не успел он справиться с позывами, как получил мощный удар коленом в лицо. Все. Занавес. Темнота. Очень может быть, что вот сейчас он очнется в своем реальном теле. Что-то у него как-то не заладилось с этим клятым Средневековьем. Может, ну его, так-то жадничать, и вселиться в какой-нибудь более цивилизованный мир. Да, получится прожить не так много жизней, но и эти вот мучения благостными как-то не назовешь.

– Очнулся? Вот и хорошо. Теперь ты понял, что значит сойтись с врагом лицом к лицу? Это тебе не ножички метать. Да и топоры твои мало чем помогут, если воин не в коже или стеганке. И тем более если будет видеть тебя. Увернуться или защититься от топора не так уж и сложно, – наставительным тоном произнес Сьорен, стоявший над распластавшимся на траве Михаилом с кожаным ведром в руках.

– Я это понял. А теперь, может, ты начнешь меня учить, – пересиливая боль, произнес Михаил.

– А я тебя уже учу. Ты не умеешь терпеть боль. Каждый раз вздрагиваешь, когда понимаешь, что сейчас тебя опять ударят. Потому что ты трус. И эту трусость нужно из тебя выбивать.

– Или сломать меня.

– Или сломать, – с самодовольной улыбкой произнес варяг.

– Хочешь доказать всем, что внутри меня сидит простой холоп?

– Тебя приняли в дружину. Ты стал членом семьи. И либо будешь достойным этой чести. Либо умрешь. Мы своих не холопим.

– Я тебя понял, Сьорен. – Михаил вполовину притупил боль и поднялся. – Но так ты меня ничему не научишь. Только забьешь насмерть.

– Значит, судьба твоя такая, – равнодушно пожал плечами воин.

Вот так и закончилось первое занятие Романова. Тело болело нещадно. Ему досталось настолько серьезно, что даже сочное мясо подстреленного тура в горло не лезло. Бог весть, что занесло этого бедолагу на этот островок. Возможно, та же злая судьба, по воле которой тут оказался и Михаил.

Впрочем, стенать и жалеть себя – последнее дело. Никто не обещал, что будет легко. И если не можешь переломить ситуацию, подойди к решению проблемы с другой стороны. Вот как-то плевать на то, как к нему относится Сьорен и разделяющие его мнение. Ларс мужик умный и пользу от Михаила видит. А потому нужно сделать так, чтобы пользы той было как можно больше.

Что же до драки… Дело это наживное. Тут всего-то нужно, чтобы ему начали показывать приемы. Поставит он их быстро. С реакцией у него полный порядок. Так что лучшим не лучшим, но бойцом на уровне он станет. В этом никаких сомнений.

Поев, Романов отправился на берег, выискивая подходящий материал. Ярл сильно удивился, когда парнишка начал стаскивать на ладью разные камни. Но одернул попытавшегося было его остановить воина. Мол, тому и так есть чем заняться.

Михаилу нужен был результат. Не немедленный, но уже к концу дня. Вообще-то отбитое и ноющее тело не больно-то способствовало продуктивному труду. Но выхода все одно нет, а потому работал он не покладая рук. Сильно помогала способность притуплять боль. Жаль только, ее нельзя было и вовсе свести на нет. Если он отключал болевые рецепторы, то вместе с этим снижалась и чувствительность, а те же пальцы становились как ватные. Словом, если лежать поленом, то нормально, если работать, то никуда не годится. А так да, побаливает, но вместе с тем и конечностями вполне владеет.

Вооружившись молотком, Михаил сначала придал одному из подобранных сланцевых песчаников более или менее круглую форму. Наметил центр и начал сверлить отверстие. Сомнительно, чтобы для этого ему позволили воспользоваться кузнечным инструментом, поэтому он пользовал собственноручно выкованный нож.

При этом ловил на себе неодобрительные взгляды. Плохое, хорошее, но это оружие, к тому же уже испившее вражеской крови. А с ним вот так неуважительно. Ох уж ему этот культ воина… или как это все у варягов называется.

Если долго мучиться, то что-нибудь получится. Проделав отверстие необходимого диаметра, он приступил к шлифовке боковой поверхности, используя другой камень, не забывая обильно смачивать обе поверхности, смывая получающийся абразив.

Наконец он насадил камень на ось им же изготовленного редуктора и с помощью другого камня начал обтачивать кромку. Дело шло туго. Но прогресс все же был. Правда, о точности тут говорить не приходилось. Как ни старался он, вытачивая детали, заметного биения избежать все же не получилось. Но, как уже говорилось, удалось добиться достаточной точности, чтобы составить конкуренцию ручной работе и несравнимой скорости.

К вечеру точильный камень был готов. Разумеется, о тонкой заточке тут не могло быть и речи. Зато грубую можно было провести в разы быстрее. Что Романов и продемонстрировал на куске железа, в который превратился его нож после работы в качестве резца по камню.

На ночевку вновь встали на острове. Надо сказать, что за день они встретили два каравана на шесть и десять ладей. Один расположился на берегу. При виде их ладьи охрана как бы и не проявила враждебности, но все же держалась настороже. Второй прошел навстречу вверх по течению. Обошли друг друга на почтительном расстоянии, тем не менее варяги облачились в броню.

– Маркус, иди за мной, – приказал Сьорен, едва только варяги приступили к обустройству лагеря.

От тона, каким он это произнес, по телу пробежала волна паники, а каждая клетка вдруг решила отозваться болью, реальной или фантомной. Да без разницы! Михаилу категорически не хотелось вновь огребать от невзлюбившего его быка.

Кто бы сомневался, что Сьорен и не подумает жалеть навязанного ему подопечного. Хм. А навязанного ли? Похоже, ему доставляет удовольствие объяснять новичку, какую он сделал ошибку, решив присоединиться к дружине. Вообще-то он не больно-то и хотел! Его попросту никто не спрашивал!

Впрочем, нужно отдать воину должное. На этот раз он не просто охаживал подопечного палкой, гордо именуемой тренировочным мечом. Он еще и показывал приемы, ухватки, стойки и движения.

Кстати, можно было залюбоваться тем, как он двигался. Грация хищника, как бы это пафосно ни звучало, но к нему такое определение подходило лучше всего. Признаться, Михаил полагал, что этих северных воинов отличают только сила, выносливость и свирепость. На поверку же оказалось, что искусство фехтования им не чуждо.

Сьорен учил его пользоваться топором в ближнем бою, посоветовав вернуть второй обратно в арсенал. Правда, после того, как они выберутся в море. Это оружие еще годилось для метания в кочевников, которые по большей части доспехов не имели. Кожа и стеганка уже вполне сносно защищали от брошенного топора. Железный доспех практически гарантировал безопасность. А впоследствии им придется иметь дело с хорошо экипированными бойцами. Потому что их путь лежал в Царьград.

В принципе для этих целей вполне подошло бы короткое копье, которые варяги пользовали сплошь и рядом. Но арбалетчику оно было скорее помехой, чем подспорьем. Что ни говори, а за основное у Михаила все же арбалет. И это в дружине понимал каждый.

– Отложи топор и возьми меч, – распорядился Сьорен.

Михаил как раз пытался прийти в себя после очередного нокдауна. Подчиняясь приказу, он сначала встал на четвереньки, а потом, преодолевая боль, начал подниматься на ноги. И в этот момент получил такой пинок под ребра, что отлетел в сторону. Как только этот боров не переломал ему ребра? Или все же сподобился, а оглушенный Романов этого просто не почувствовал.

– Живее, телячья немочь. Что ты ползаешь, как древняя старуха, – презрительно бросил воин.

И Михаил поспешил выполнить распоряжение, чуть приглушив боль. Сейчас ему не нужна полная координация, а потому можно немного пожертвовать подвижностью в пользу анестезии.

Деревянный меч оказался тяжелее реального. Он отлично помнит и вес, и баланс, и каждую выщерблину на мече Барди. Пытался с ним что-то изображать, когда тот еще валялся без сознания.

– Смотри и запоминай, – распорядился наставник и приступил к комплексу упражнений с мечом.

А ведь похоже, что его первоначальные выводы относительно мечей варягов были верны. Прямая рукоять с крестообразной гардой и большим навершием, жестко фиксирующие кисть, и полукруглое острие говорили в пользу рубящих, а не колющих ударов. И судя по тому, что показывал Сьорен, это действительно так. Хм. Что-то тот трофейный меч Михаилу нравится больше.

С другой стороны, он прекрасно понимал, что ему рубиться таким оружием пока еще рано. Подрасти хотя бы еще годик, а лучше два, да поднабраться массы. А там уж и против воинов выходить. Правда, это вовсе не значит, что и учиться не нужно. Учеба-то как раз лишней не будет.

– Запомнил? – остановившись, поинтересовался варяг.

– Запомнил.

– Повтори.

Михаил повторил весь комплекс. Получилось откровенно коряво, это видел даже он, что уж говорить о наблюдавших за этими потугами. А тут еще и боль в каждой клеточке. Этот изверг прошелся по всему телу, не забыв ни одной мышцы и косточки. Образно, конечно, но Романову хватило с лихвой.

После первого раза он прошелся во второй. Теперь проделанное ему понравилось больше. Третий раз так и вовсе посчитал зачетным. Он даже где-то позабыл и про боль, увлекшись тем, как все движения складываются в одну непрерывную вязь. И сам не заметил, как перешел к четвертому выполнению, но теперь уже, увлекшись, работал на максимально возможной скорости.

– Хек.

Резкая боль в солнышке выбила из него дух, и он разом позабыл, как дышать. Вдогонку в лицо прилетела открытая ладонь. Эти ребята не знали ударов кулаком. Били в основном ладонью, реже ребром, охаживали локтями. С другой стороны, на фига им кулаки, если у них и так неплохо получается. Парня даже подбросило вверх, и он взбрыкнул ногами. А там и приложился оземь спиной по полной.

– Никогда не расслабляйся. Всегда будь готов к нападению, – назидательно произнес Сьорен и направился к пылающему костру.

Ч-черт! Больно-то как! Приглушил восприимчивость и словно пьяный поднялся на ноги. Постоял, упершись руками в колени. Сплюнул тягучую слюну, подкрашенную кровью из разбитой губы. Хм. А точно не из легких. Вернул чувствительность, провел языком по внутренней стороне губ. Так и есть, разбиты в хлам.

– Маркус, иди сюда, каша поспела, – позвал его добродушный великан Йенс.

Вообще-то, насколько понял Михаил, эта гора взяла его под опеку. Только непонятно, какого тогда хрена он стоит в сторонке и спокойно наблюдает, как из Романова делают форменную отбивную. Ладно. Это он так, брюзжит от обиды и бессилия.

– Схватывает он и впрямь все на лету. Я еще не встречал таких, что запоминали бы сложную связку с первого показа, – услышал краем уха слова наставника Михаил.

Он как раз плелся мимо Сьорена и Ларса, сидевших с деревянными мисками в руках и уплетавших кашу, обильно сдобренную мясом.

– Мало того, он сумел ее повторить, ни разу не ошибившись, а с четвертого раза так быстро, будто проделывал это каждый день целый год, – заметил ярл.

– И все равно это ничего не значит. Он, может, и хорош, но в нем нет воинского духа. Он все время боится.

– Может, в этом его сила, – не согласился Ларс.

– Ерунда.

– Посмотрим. Ты, главное, его не убей.

– Постараюсь. Чего уши греешь? – приметив Михаила, недобро хмыкнул Сьорен.

Романов тут же поспешил убраться подальше от этой парочки, успев углядеть несколько злорадных улыбок. Похоже, что за свое любопытство ему придется еще поплатиться. Ох-ох-ох, дела его тяжкие. Вот оно ему надо было?

После ужина попросил Йенса показать, как правильно метать копье. На что тот только покачал головой и кивнул в сторону Сьорена Аксельсена:

– Его ярл назначил твоим наставником. Ему и учить, и ответ за тебя перед дружиной держать.

Как говорится, назвался груздем, полезай в кузов. Ни капли сомнений, что без мордобоя урок не закончится. Но и отступать нельзя. Уважение Йенса дорогого стоит. А он тоже варяг. Глядишь, и вот такой малости хватит, чтобы отвернулся единственный, по-доброму отнесшийся к нему человек. Остальным в лучшем случае было на него начхать. Его приняли в дружину, и он вроде как себя уже проявил, но своим для них еще не стал.

– Сьорен, ты не покажешь мне, как правильно метать копье? – подойдя к наставнику, попросил Михаил.

Аксельсен отмахиваться от ученика не стал. Велел принести три копья. После чего определил мишень, ствол очередного дерева и взялся за оружие. Медленно, с расстановкой, но не проронив ни слова объяснений, он сымитировал один бросок. Потом сделал три и отошел в сторону.

Михаилу пришлось повозиться, извлекая копья, глубоко засевшие в дереве. Потом несколько раз повторил движение и наконец бросил все три снаряда один за другим. Не успел удовлетворенно отметить тот факт, что они легли кучно и достаточно глубоко вошли в дерево, как краем глаза приметил какую-то тень. Даже не тень, а некий намек.

Размышлять, что бы это могло быть, не стал. Тут же ушел в кувырок, отмечая промелькнувшую над ним руку. Впрочем, чего-то подобного варяг ожидал, а потому достал парня пинком. Но удар вышел смазанным, а потому на фоне других не доставил особых беспокойств.

Романов не стал замирать на месте, а тут же перекатился вправо. Деревянный меч взбил фонтан песка и травы на том месте, где за мгновение до этого был парень. Сьорен вновь попытался его достать.

Михаил знал, что поплатится за это. Но удержаться не смог. Уж больно четко подставился противник под удар. Там и нужно всего-то выпрямить ногу. По сути, не пришлось даже бить. Аксельсен замер, напоровшись на преграду. Дыхание перехватило. Щеки раздулись. Лицо налилось кровью. Глаза навыкате. Будь ты хоть трижды великим воином, но пресса на причинном месте ни у кого нет.

Романов вскочил и поспешил отбежать. От греха подальше. Сьорен встал, упершись руками в колени. Посмотрел на парня и погрозил ему рукой. Мол, лучше сам убейся. Поначалу никто не понял, что случилось. Но постепенно до них начало доходить, и над Славутичем вновь разнесся оглушительный хохот воинов Севера.

Что и говорить! Поутру Михаилу пришлось ответить за свой проступок. Наставник отыгрался на славу. Да так, что казалось, все тело Романова превратилось в один сплошной синяк. Если бы не его способность притуплять боль, он даже не представлял, как бы справился с этим.

Но, как ни странно, злость на варяга присутствовала, а вот обиды не было. Тот ведь не розгами по нему прошелся и не обычной палкой отходил. Он обращался с ним как с равным. Да, жестко, но учил, а не поучал, вколачивал науку, а не наказывал. Разница. Причем существенная…

Олешье, земли, подконтрольные Киеву и охватывающие устья рек Славутич и Богъ[9]9
  Богъ – одно из названий Южного Буга в летописях.


[Закрыть], прошли без остановки, на одном дыхании. Никаких препятствий к остановке не было. Но ярл решил, что и причин для задержки у него не имеется.

– А что они делают, Йенс? – отложив в сторону свою поделку и инструмент, поинтересовался Михаил.

– Похороны. Мы предаем останки либо земле, либо морю. Дружина решила похоронить братьев в море.

Они вышли из лимана Славутича и отошли от берега не меньше чем на пару километров. После чего спустили на воду лодку. Туда же переправили прах погибших. После чего разложили их оружие, утварь, одежду, горшки с продуктами. Затем дно лодки пробили, и она ушла на дно.

Изначально кольчужным доспехом могла похвастать только треть дружины. Здесь же на дно ушли сразу две кольчуги. Дорогие какие-то похороны у язычников. Хотя эти уже и вполне себе христиане. У каждого на груди крест. Правда, за молитвами он их ни разу не видел.

Глава 10
Царьград

Город впечатлял. Да чего уж там, где-то даже и подавлял. Высокие крепостные стены, подступающие прямо к воде. Закрытые гавани. И плавно убегающие вверх черепичные крыши домов. Это был Город с большой буквы. Причем даже по меркам Романова. Уж кто-кто, а строитель мог оценить масштабы труда, вложенного в создание всего этого великолепия. Тем более на уровне местных технологий и механизации.

Положа руку на сердце, представшая перед ним картина захватывала в первую очередь как исторический памятник. Не доводилось ему как-то в прошлом посещать средневековые замки и старинные кварталы. А тут сразу такое! Что уж говорить о местных.

Вон суровые воины взирают на представшую картину с независимо-равнодушным видом. Да еще и занимаются каждый своим делом, словно ежедневно сталкиваются с подобным величием. Только видится в этом плохо скрываемая нарочитость.

По мнению Михаила, им все равно, в какую гавань направляться. Но Ларс, похоже, знал, что ему нужно, и правил непосредственно к цели. Они миновали бухту Золотой Рог, обогнули восточную оконечность полуострова, на котором и раскинулся Царьград, в смысле Константинополь. Прошли вдоль южного берега и, миновав один из портов, продолжили путь вдоль стен.

Кораблей и всевозможных лодок столько, что глаза разбегаются. В прошлом ему такого наблюдать не приходилось. Разумеется, видел и яхты, и корабли, когда выезжал с семьей на море. Но такого большого количества там не было и близко. И вообще при виде стольких парусов в голове сразу же возникло сравнение с чайками. Как бы пафосно это ни звучало.

Вскоре появилась еще одна гавань, окруженная крепостными стенами. И по виду больше предыдущей. Похоже, что здесь использовали небольшую бухту, берег которой продолжил насыпной мол, на котором и возвели укрепления. По обеим сторонам входного створа массивные башни, от которых в воду тянутся огромные звенья цепи. Говорите, железо дорогой товар? Ну, тогда Царьград просто сказочно богат.

Перед входом в гавань остановились. От одной из башен отвалила лодка с таможенным чиновником на борту. Вопрос с уплатой портового сбора и пошлины решился быстро. Никакого особенного досмотра кораблю не устраивали. Помощники чиновника наскоро прошлись по трюму в сопровождении варягов, ясное дело. После чего появились с постными лицами. Не купцы, что тут еще сказать. Поживиться нечем.

Правда, на самого чиновника это ярко выраженное недовольство не произвело никакого впечатления. Он стал несколько благожелательней к вновь прибывшим, едва узнал, что они собираются поступить на службу в варяжскую стражу. Что не смог не отметить Михаил. Указал размер пошлины. Получил плату и попрощался.

Гавань оказалась небольшой. Эдакий полукруг радиусом метров сто с теми же крепостными стенами. Правда, по местным меркам, все же просторной. На протяжении всей неправильной дуги устроен каменный причал с множеством колец. Суда стоят либо носом к берегу, либо кормой. Бортом не встать. В смысле можно, конечно, пристроиться с боку. Только кто же позволит занимать столько места. Царьград живет торговлей и заинтересован в максимальном обороте.

Потому и всевозможных гаваней поменьше здесь хватает. А ведь каждую нужно оградить защитными стенами и перегораживающими створ цепями. После таких вложений нерационально использовать внутреннее пространство просто глупо. Ну и еще один момент: начальник порта с каждого судна имеет свой интерес. Иначе и быть не может.

На момент их прибытия в гавани стояло примерно три десятка судов. Михаил, честно говоря, тот еще моряк, но габариты кораблей на него впечатления не произвели. Видал и побольше. Значительно больше. Хотя в сравнении с их ладьей эти выглядели куда как внушительно. Длина метров сорок, пузатые корпуса, крутые борта возвышались над водой метра на три, и наверняка серьезная осадка. Сразу видно, что их строили для морской стихии.

Как выяснилось, ладья варягов класса река – море. Только море сугубо спокойное, и отдаляться от берега на ней не рекомендовалось категорически. Не сказать, что от первого же волнения их кораблик пойдет на дно. Но при появлении признаков такового все же лучше укрыться у берега. Впрочем, на их долю волнений не пришлось, а потому и добрались быстро.

Судно это новгородской постройки. Сладили специально для путешествия по внутренним рекам Руси. У скандинавов корабли морские. Большая осадка и габариты представляют определенную сложность для путешествий по рекам, которые далеко не всегда отличаются широким и глубоким руслом. Немаловажно и то, что тяжелые корабли с ярко выраженным килем оказались совершенно непригодными для волока. А без этого никак не обойтись.

Ларс велел всем оставаться на борту, а сам в сопровождении одного из воинов сошел на пристань. Хм. Вблизи оказавшуюся достаточно загвазданной. Впрочем, вода здесь тоже изрядно загажена плавающим мусором и не блещет морской прозрачностью. Ну и еще неистребимая вонь. Так-то Романов уже попривык к различным амбре, в основном немытого тела. Но все одно вот эти грязь и миазмы как-то уж контрастировали с величием, наблюдаемым со стороны.

Прождали часа три. Наконец ярл вернулся в сопровождении троих рослых воинов и, похоже, уже слегка навеселе. Проверили, так сказать, качество вин в местных тавернах. И надо сказать, именно это вызвало более или менее серьезную реакцию дружинников. Так как Ларс принес пару вместительных амфор вина. Что ни говори, а напиток на Севере крайне редкий и весьма дорогой.

– Ларс, я смотрю, среди вас мальчишка? – произнес один из троих сопровождавших воинов.

Одеты все одинаково. Алые плащи и сапоги, белые рубахи до средины бедра, синие порты. Очень похоже на единообразную форму. Впрочем, чего это он, по сути, форма и есть. Сегодня, кажется, только у ромеев есть регулярная армия с централизованным снабжением.

– У этого мальчишки на счету уже семь половцев, Олег, – хмыкнув, возразил ярл.

Говорили они по-русски. Или по-славянски. С известным Михаилу русским этот язык имеет мало общего. А если честно, то у них скорее одни сплошные различия. Но с другой стороны, Русь уже есть, и выходцев оттуда называют русичами. Ну и вообще Романову так проще.

– Да я как бы не против, Ларс. Но варяги – это лучшие из лучших, и плата у них вдвое выше, чем у других гвардейцев. А потому и отбор серьезный. Рост, стать, воинское умение. Важно все. Мальцу в строю места не будет.

– Думаешь, я этого не понимаю? Оставлю при дружине. А там взойдет в возраст, наберется стати и встанет с нами в один строй.

– Если так, то да. Но плату ему никто не положит. И цвета варанги[10]10
  Варанга – так в Византии называлась варяжская гвардия или стража, общая численность которой колебалась в пределах шести тысяч человек.


[Закрыть] носить не позволят, – указывая на себя и товарищей, ответил гость.

– Ничего, главное, что при нас останется, а остальное приложится. Да и князю вашему я сказал, что нас тридцать шесть, а не тридцать семь.

– Не князю. Примикирию[11]11
  Примикирий – командир тагмы, основной тактической единицы византийской армии.


[Закрыть].

– Да без разницы, – отмахнулся ярл.

– Разница есть. Начинайте учить звания и речь. Оно и пригодится, и неприятностей меньше будет. Толмачи, конечно, есть, но всюду они с вами ходить не будут.

– Я понял, Олег.

– Ярл, я так понимаю, нас уже берут на службу? – поинтересовался Йенс, сделав добрый глоток вина и щурясь от удовольствия.

Михаил ничуть не сомневался, что вино не блещет качеством. Так, серединка на половинку. Но эти варяги еще не искушены в этом напитке. Не исключено, что многим из них и пить-то его не доводилось. А в сравнении с их элем, или что они там пьют, напиток и впрямь выделяется. Правда, сам парень к выпивке не потянулся. Как-то не особо любил это дело, хотя непьющим его и не назвать.

– Уже взяли. Только нам придется сменить нашу броню на полагающуюся воинам варанги. Они все обряжены одинаково. Из оружия оставляем мечи, топоры, копья и щиты. Словом, то, с чем уже давно привыкли сражаться.

– А где взять ту броню? – поинтересовался Йенс.

– С этим никаких трудностей. Бронную мастерскую я вам подскажу. Подберете по размеру, а что не сядет, подгонят быстро.

– И чем мы за нее будем расплачиваться? Император заплатит нам за службу вперед? – разочарованно хмыкнул Сьорен.

Как видно, он считал, что и в своей броне хорош. Кто бы спорил, только не Михаил. Причем дело даже не в том, что этот боров все время избивал его. Варяги устраивали учебные схватки и друг с другом. А то для чего бы они имели в своем арсенале деревянные мечи. Так вот Сьорен давал прикурить большинству дружинников.

– Нет. При всем его хорошем отношении к варанге император вперед жалованье не платит. Но есть ростовщики, которые готовы ссудить новичков деньгами, – пояснил Олег.

– И много хотят в рост? – поинтересовался Йенс.

– Немало. Но вы особо не переживайте. Варанга делится на две части. Большая и средняя. Большая несет службу в Царьграде, обычно три-четыре тагмы[12]12
  Тагма – основная тактическая единица византийской армии. В среднем порядка 500 воинов. В варанге ею командует примикирий.


[Закрыть]. Плата там знатная, целых сорок номисм[13]13
  Номисма – основная золотая монета Византии.


[Закрыть] в месяц. Но и бойцы все отборные, изрядно прослужившие в средней. Там тоже немало получается, пятнадцать в месяц. Это при том, что солдаты обычного войска в год получают только двенадцать. Так что за полгода полностью расплатитесь. А то и раньше. Нашего брата в Царьграде стараются не держать, все больше в фемах[14]14
  Фема – военно-административная единица Византийской империи.


[Закрыть]. А там скучать не приходится. Постоянные стычки. Ну и трофеи конечно же.

– Получается, что варяги тут гибнут почем зря, раз уж нас так легко готовы принять на службу? – поинтересовался Йенс.

– Вообще-то нашего брата гибнет не так много. Но тут в середине весны вышла добрая драка. После отречения прежнего императора один военачальник – Вриенний взбунтовался и назвался императором. Нынешний басилевс[15]15
  Басилевс – титул византийских императоров.


[Закрыть] Никифор отправил нас привести его к покорности. Их оказалось больше. Так что рубка вышла добрая. Но Алексей из рода Комнинов не смотри, что молодой. Башковитым и нетрусливым малым оказался. Пока кто бежал без оглядки, кто отступал, а кто и стоял насмерть, он сумел собрать войска в кучу и внезапно ударил по бунтовщикам. Да так славно, что мы того Вриенния захватили. Но многие наши на том поле остались. А на варангу у них всегда надежда особая, потому как слову своему не изменяем, перекупить нас нельзя, и бьемся мы до конца. Так-то.

– И что император сделал с главным бунтовщиком? – полюбопытствовал Ларс.

– Ослепил, вернул все титулы и отправил домой.

– И все?

– У них тут много чего удивительного происходит. Мы просто не лезем в это. Наше дело драться.

– А какой резон ростовщикам давать нам серебро? А ну как погибнем? Кто же потом по долгам заплатит? – перевел разговор в интересующее его русло Йенс.

– Потому и давать будут не тебе или ему, а всей вашей дружине. А уж как там и что, сами решите. Вашу броню лучше запродать. Экономия получится. Могу посоветовать бронника, что честную цену даст. У него же и приодеться можно.

– Продавать кольчугу? Долго думал? – буркнул один из воинов, Расмус.

– Да на кой она тебе? – отмахнулся Олег. – После первой же доброй драки будешь думать, как унести трофеи. Маркитанты все время за войском следуют, скупают добычу. Не в ту цену, что в Царьграде, конечно. Но лучше уж так отдать, чем жилы рвать, на себе таская. Мы обычно все имущество переводим в монету, а из захваченного злата-серебра цепи да браслеты делаем, – указал он на свои довольно грубые и массивные украшения.

– И что, все на себе носишь?

– Нет, конечно. Даже монеты изрядно весят. Поэтому с собой только так, чтобы совсем уж голым не остаться. Мало ли куда занесет.

– А как ростовщик захочет припрятать чужое? – усомнился Сьорен.

– Таких дураков нет. Варанга обласкана императором. Так что с нами лишний раз связываться не хотят. Ростовщику проще взять с тебя за хранение долю малую, а как потребуешь, так и вернуть все, до последнего медяка.

– И такой риск за скромную плату? – не унимался Аксельсен.

– Так кто сказал, что твое добро лежит в сокровищнице без толку? Откуда, думаешь, они золото в рост дают? Вот эти-то деньги в оборот и пускают. У них ведь и купцы одалживаются, и знать ромейская. Да и императоры, случается, не брезгуют. Подскажу я вам знатного ростовщика, у него, почитай, вся наша тагма свое добро хранит.

– А с кораблем как? – поинтересовался Ларс.

– А вот корабль вам ни к чему. Мы бьемся пешими, а не на кораблях. Хотя и так случается. Но то уж на императорских. А потому корабль вам обуза. Можно продать местным лодочникам. Но цена выйдет совсем смешная. Несколько дней на обустройство и приведение себя в порядок у вас всяко-разно будет. Нужно клич кинуть по варанге. Может, кто уж собирается возвращаться. Тогда получится пристроить с куда большей выгодой. Им получится дешевле купить, чем у лодочника, вам дороже продать.

Всей толпой в бронную мастерскую не пошли. Ни к чему. Для первой договоренности отправились Ларс, Йенс и Сьорен в сопровождении Олега. На корабле оставили четверых. Остальные пошли гулять по городу. Михаил пристроился к ярлу. Тот поначалу погнал мальчишку. Но доводы Романова относительно того, что в мастерской он сумеет присмотреть какие ухватки да начнет изучать язык, его убедили.

Положа руку на сердце, город на Михаила произвел впечатление. Да, на улицах присутствовали неистребимые миазмы от отправлений малой нужды. Не сказать, что жители облегчались прямо посреди улицы, за это и поплатиться можно, но успешно использовали для этого узкие, словно козья тропа, переулки. Если многие улицы в ширину не превышали трех-четырех метров, то по этим порой плечистому мужчине свободно не пройти. И уж оттуда смердело так смердело.

Однако все улицы мощены камнем. Даже те самые козьи тропы. И вопреки ожиданиям Михаила, здесь было более или менее чисто. Не сказать, что санитария на высоте, но все же. А когда он поинтересовался у Олега насчет ночных ваз, выплескиваемых на головы прохожих, тот даже не понял, о чем это вещает мальчишка. Романов читал о существовании такого в средневековых европейских городах. Оказывается, в Царьграде действует центральная канализация, и даже есть служба, отвечающая за ее исправное функционирование. Словом, если не хочешь уплатить штраф, будь добр, дойти до ближайшего сливного колодца. А вообще практически все дома оснащены керамическими канализационными трубами.