Текст книги "Скиталец. Дворянин"

Константин Калбазов
Скиталец. Дворянин

© Калбазов К. Г., 2021

© «Издательство АЛЬФА-КНИГА», 2021

Глава 1
Как тесен мир

Рука замерла. Поднесенная к холсту кисть так и не коснулась его. Снаружи доносился тревожный перелив надрывающейся рынды. И это не учебная тревога, которая проводится в строго назначенное время согласно распорядку дня. У них интересный экипаж, весь день поделен на учебные часы, чередующиеся с вахтами и свободным временем.

Расписание настолько плотное, что на внезапные тренировки попросту нет времени. Такие конечно же случались, но только в воскресный день, когда мозги отдыхали после напряженной недели учебы. Тяжко служить на «Газели», не без того. Но народ не роптал. Изначально знали, что легко не будет.

Борис обтер кисть и отложил ее в сторону. Посмотрел на Ершова, своего учителя изобразительного искусства, который также стоял у мольберта. С сожалением развел руками и сдернул через голову грубую и просторную парусиновую рубаху. Повесил ее на крючок, надел пиджак, нахлобучил на голову фуражку и вышел на палубу.

В лицо тут же ударил свежий ветерок, а яркий солнечный свет заставил зажмуриться. В мастерской окна плотно зашторены, и освещается она только ацетиленовыми светильниками с зеркальными отражателями. Постоянное освещение позволяет более плодотворно трудиться над картинами. А то ведь солнечные лучи падают под разным углом, который меняется не только с движением светила, но и с каждым маневром судна. Опять же ограничивать развитие основного навыка только световым днем глупо.

Кстати, эти фонари освещают даже лучше, чем здешние электрические лампы, которые пока находятся в зачаточном состоянии и получили распространение только на современных кораблях, да и то не повсеместно. Дорогое удовольствие, особенно с учетом того, что перегорают они часто.

Проморгавшись, Борис расправил плечи и вздохнул полной грудью. Прижался к стене, так что поручень, протянувшийся вдоль всей надстройки, впился в поясницу. Места на шхуне немного, ширина прохода составляет всего-то восемьдесят сантиметров. Мимо бодрой рысцой пронесся матрос. Слишком бодрой, если учесть его семидесятилетний возраст.

Но этим тут никого не удивить. Был бы доступ к «Аптечке». Возраст она не убавит, но от болячек избавляет на раз. Конечно, если организм не изношен вконец. Это как смазка в двигателе. Чем больше работает на одном и том же масле, тем выше износ. Как только начинаешь своевременно менять расходники, из машины удаляется грязь, являющаяся эдаким абразивом, и процесс изнашивания резко замедляется, пусть и не сходит на нет.

Пропустив еще одного матроса, Борис наконец двинулся к ходовой рубке на корме, слегка приподнятой над основной надстройкой, что занимала большую часть палубы. В ней находится художественная мастерская, откусившая четверть от общей площади. В остальной части – учебные классы, отделенные легкими перегородками. Там же располагаются кают-компания, библиотека, место для проведения досуга, бытовка. Тесно. Потому площадь используется с максимальной отдачей.

Миновал проход между ютом и палубной надстройкой, это всего-то пара метров. Поднялся по короткому трапу на ют. Ходовая рубка значительно уже основной надстройки, и связано это как с конфигурацией чуть сужающейся кормы, так и с необходимостью простора для производства измерений. Здесь не только ходят, но и работают.

За ходовой рубкой также просторно. Тут возвышается труба дымохода. Негде ее больше было установить – прежней конструкцией была не предусмотрена: шхуна специализировалась на пассажирских перевозках и обходилась только парусами. Приобретя ее, Борис предложил установить парочку машин от грузовых автомобилей с их же котлами, по одной на винт. Компактно. Только мощности их хватало по большому счету лишь на маневрирование или на то, чтобы не оказаться пленниками штиля. Скорость под парами – всего-то шесть узлов.

– Что за шум, а драки нет? – ввалившись в рубку, поинтересовался Измайлов.

– Типун тебе на язык! Нам только драться и осталось, – недовольно бросил Рыченков, который уже был на боевом посту.

– Что не так-то?

– Да вон чего. Не видишь, что ли? – буркнул шкипер, указывая в окно.

До этого момента Борис ничего не видел. Двери из художественной мастерской ведут на оба борта, но он вышел к правому. Парусник же приближался с левого. Причем заметно, что в его котлах уже развели пары. Уголь, конечно, хороший, но так, чтобы совсем уж без дыма, не получается даже у нефтяного отопления. И такой быстрый ход – знак нехороший. Уж кому это знать, как не Борису.

Без разрешения взял мощный бинокль и поднес его к глазам. Нет, ну что ты будешь делать! Это судно что, преследует его? Кому скажи, так ведь не поверят. И вообще, Измайлов с ним разминулся черт знает где, за тысячи миль отсюда. Названия, конечно, не прочесть, но он не мог ошибиться. К ним приближалась «Роза», только флаг над ней развевался Соединенных Архипелагов Америки.

Итальянцы попытались-таки провести десантную операцию на остров, где обнаружились угольные копи, но получили серьезный отпор. К тому же близ острова развернулось самое настоящее сражение между колониальными флотами.

Каперы предусмотрительно в эту свару не лезли. Нет, если бы в намерения командования входил захват какого богатого острова, то эти стервятники не отказались бы от грабежа. Но в копях не было никаких особых богатств, кроме антрацита, а потому каперы предпочли заниматься привычным ремеслом.

После поражения итальянцы затребовали мира. Россия выступила посредником. Пытались влезть и англичане, но в этот раз обошлось без них. В общем и целом, восстановился довоенный статус-кво, и стороны остались при своих интересах, если не считать понесенных в ходе боевых действий потерь. Но… Тут уж как водится. Без этого войны не обходятся.

Разумеется, были плюсы от действий каперов, в некоторой степени компенсировавшие потери казны. Нашлись и такие дельцы, что приподнялись на операциях с призами. Но хватало и пострадавших от действий официальных пиратов.

Единственные, кто остался в значительном барыше, – это всевозможные страховые компании, взвинтившие взносы до заоблачных вершин. Владельцы судов предпочитали платить, дабы не остаться у разбитого корыта.

Но тот, кто живет грабежом, остановиться не может. Вот и капитан Томас Бэнтли потянулся туда, где кипит варево войны. Мало, видать, награбил или просто не способен усидеть на одном месте. Борис не настолько хорошо его знал, чтобы дать точную характеристику. Но не удивится, если это и впрямь так, хотя бы потому, что сам не способен сидеть на попе ровно. Эти два с половиной месяца для Бориса стали настоящим испытанием.

Итак, старый знакомый. Только непонятно, какого рожна он делает в водах моря Альборана, разделяющего Европейские и Африканские архипелаги. Понятно, что началась война между Соединенными Архипелагами Америки и Испанским королевством. Но Борис не без оснований полагал, что боевые действия проходят в колониальных владениях.

Американцам в этом регионе попросту не на что опереться. В его мире они имели повсюду базы, но сомнительно, чтобы таковые были здесь в сопоставимое время. Понятно, что в этих краях активные морские перевозки, только куда каперам сбывать захваченное?

– Опять требует остановиться, – по обыкновению пыхнув трубкой, произнес Рыченков, прочитав световой код.

Следом грохнул пушечный выстрел, а несколькими секундами спустя по курсу «Газели» появился всплеск. Поставили, так сказать, восклицательный знак в конце своего сообщения.

– Дорофей Тарасович, это тот самый Бэнтли, – проинформировал Борис.

– Уверен?

– Я же художник. Каждую линию обводов корпуса и такелажа помню. Придурок. Нет чтобы обходить русский флаг десятой дорогой, так он прется на рожон. А ведь у боярина Яковенкова к нему счет имеется.

– Ну, боярин с палашом наголо гоняться за этим Бэнтли по всем морям не станет, хотя и не упустит случая поквитаться, если повстречает. А что до русского флага… Он, видать, для Бэнтли теперь, как красный плащ для быка. Сигнальщик, ответ на капер. «Русская шхуна «Газель». Следую своим курсом. Прошу не препятствовать. В случае проявления любого акта агрессии открываю огонь на поражение». Ну, чего замер, Боря? Или думаешь, испугается?

– Даже не смешно.

– Вот и дуй к пушке. Стой, йакорь тебе в седалище! «Аптечка» с собой?

– При мне, – ответил Борис, хлопнув по нагрудному карману пиджака, где находился модификатор.

– Ну, с Богом.

Борис уже подходил к боевому посту на баке, когда грохнул очередной выстрел. Снаряд вновь лег по курсу. Последнее предупреждение от Бэнтли. Следующий бросят уже прицельно. Ну-ну.

Измайлов занял место наводчика у пушки Дубинина, установленной на подвижной платформе, чтобы можно было перекатывать орудие к нужному борту. В походном положении оно намертво закрепляется посередине палубы. Сейчас его переместили к левому борту, должным образом закрепили и изготовили к бою. Командует тут мичман Привалов Ярослав Андреевич, в ведении которого находится орудийный расчет.

Н-да. Мичман. Сто пять лет старичку. В сорок один разменял возрождение, погибнув в морском бою. Придя в себя в открытом море, едва и второй жизни не лишился, пришлось даже от акулы отбиваться. Но бог милостив, Привалова подобрал проходивший рядом торговец.

Таковы реалии этого мира. Сколько лет Привалов ходил по морям, а приподняться так, чтобы получить высшее образование, а с ним – и еще одно возрождение, не сумел. По меркам мира Бориса Ярослав Андреевич имел среднее техническое, а потому вырасти выше мичмана ему не светило, как и командовать судами водоизмещением свыше трехсот тонн.

– Готовы, Ярослав Андреевич? – задал риторический вопрос Борис, приноравливаясь к пушке.

Оно вроде и наводчик, но в то же время и владелец шхуны, а потому вопрос офицер не проигнорировал, хотя тот, по сути, и не требовал ответа.

– Мы всегда готовы, Борис Николаевич.

– Вот и ладно. Граната?

– В стволе, – тут же доложился заряжающий, легонько толкая его в плечо.

Измайлов прикинул дистанцию. Выставил целик и приник к прицелу. Мысль о том, чтобы уклониться от боя, у него даже не мелькнула. Во-первых, им попросту не уйти. Что под парусами, что под машиной преимущество в ходе у капера неоспоримое. А во-вторых, Борис сейчас не стал бы сбегать ни за какие коврижки. Два с половиной месяца, наполненные заботами и учебой, при полном отсутствии выброса скопившегося адреналина… Даже в шторм ни разу не попали!

С борта «Розы» грохнули сразу два выстрела. На этот раз всплески возникли недалеко от борта корабля. Хорошо хоть скорость снаряда сравнительно невелика и траектория крутая. Прилети по настильной, и снаряды имели бы шанс достать под водой. А так – только булькнули. Хм. А ничего так наводчики на «Розе» поднаторели. Не ожидал Борис от них таких результатов.

Б-банг!

– Снаряд!

– В стволе! – И привычный легкий толчок в плечо.

Б-банг!

– Снаряд!

– В стволе!

В этот момент на палубе капера вспухло облачко от первого попадания. Борис только удовлетворенно улыбнулся. Его дар по-прежнему продолжал работать с неумолимостью накатывающего катка. Наверняка Бэнтли уже понял, с кем связался. Сомнительно, чтобы ему доводилось еще где-нибудь наблюдать подобную скорострельность, сочетаемую с точностью, кроме палубы своего же корабля.

Б-банг!

– Снаряд!

– В стволе!

Капер ответил двумя орудиями. Но, в отличие от снарядов с «Газели», они вновь угодили в воду. Вот только несмотря на уже две гранаты, разорвавшиеся на борту догоняющего, – опять обнаружились в опасной близости от русского судна. По сути, капер взял их под накрытие. Серьезные ребятки обосновались на борту англичанина, что тут сказать.

Бэнтли, поняв, с кем именно ему довелось сойтись, начал отворачивать. Только это не автомобиль и даже не танк на поле боя. Любому судну для выполнения маневра нужны время и определенный простор. Все маневры выполняются плавно. И уж тем более, если корабль идет под парусами. Достаточно это примечать и вносить соответствующие поправки.

Борис наметанным взглядом отметил изменение положения «Розы». Сразу же определил, в какую сторону совершается маневр. Привычно внес соответствующие поправки в прицел, основываясь не на знаниях, а на собственной интуиции, которая никогда его не подводила.

Б-банг!

– Снаряд!

– В стволе!

Что за?.. Борис даже приподнялся над панорамой прицела, не веря своим глазам. Пока он удивлялся, второй снаряд привычно рванул на палубе. Но предыдущий-то упал с недолетом! У него что, вдруг резко проявилась косорукость? Или это результат излишней самоуверенности? Ну не мог Борис на такой дистанции промазать! Ладно бы еще было волнение на море. Да и то не из пушки Дубинина.

На этот раз англичанин ответил из одного орудия и теперь уж изрядно промазал. Борис тряхнул головой, прогоняя наваждение, и вновь приник к прицелу. Последующие три снаряда привычно рванули на палубе и надстройках яхты. Один проделал изрядную дыру в катере, добравшись одновременно и до танка с печным топливом и воспламенив его. А потом вновь случился промах, на смену которому опять пришли попадания.

Едва экипаж «Розы» справился с возгоранием, как на носу опять начался пожар. Борис продолжал засыпать гранатами уже убегающего противника, который вяло огрызался из одной пушки. Несмотря на густо и часто рвущиеся снаряды, Борис сомневался, чтобы для второй не нашлось обслуги. Скорее всего, орудие выведено из строя.

Наконец яхта убрала паруса и повернулась к противнику под таким углом, что Бэнтли получилось задействовать как пушку правого борта, так и перенесенные на ют две с левого. Залп из трех орудий вновь взял «Газель» под накрытие, и на этот раз капер добился одного попадания. Вслед за разрывом послышался сдавленный вскрик, и тут же позвали медика.

Борис внес необходимые поправки в прицел и вновь открыл огонь, с неумолимостью метронома вколачивая в противника один снаряд за другим. Ошибочка. Опять промах. Это он сегодня в ударе! От злости он успел выпустить еще с десяток снарядов, каждый из которых достиг цели.

– Борька, хорош палить, йакорь тебе в седалище! У нас, поди, артиллерийский погреб не бездонный! – вызверился Рыченков, вооружившись рупором.

Оно, конечно, Измайлов – владелец шхуны, и к нему все с уважением и по имени-отчеству. Но Дорофей Тарасович стоял особняком и хозяина «Газели» ни в грош не ставил. Впрочем, на авторитете Бориса это сказаться не могло. Ну, потому что шкипер вообще себе на уме. Надо будет – так не постесняется и подзатыльник отвесить. Причем поймет это даже Привалов, который годами постарше Тарасыча будет.

Морской бой завершен:

парусно-винтовая яхта «Роза» отступила.

Получено 4065 опыта к умению «Наводчик-3» – 0/256 000.

Невозможно начислить опыт, необходима «Наука-3».

Получено 4065 опыта – 0/64 000.

Невозможно начислить опыт, необходима «Наука-3».

Получено 4065 избыточного опыта – 10 150.

Получено 203 свободного опыта – 4052.

А вот и победный лог! Нормально так подвалило. Несмотря на то что Борис являлся владельцем шхуны, по Сути он продолжал держаться наособицу. Для всей этой мути с командным опытом у него имеется шкипер. Морской ценз Измайлову пока без надобности. Зато полученный опыт не размазался по всей команде, а собрался у него одного. Так куда удобней перевести его в свободный, потом на носитель, а затем – перераспределить между членами команды.

Именно такая судьба и постигла опыт Бориса, накопленный непосильным трудом и с риском для жизни. Он весь и без остатка вложился в набранную команду. Всем им, за исключением преподавательского состава, требовались серьезные вливания в Интеллект, так что запасы Измайлова очень быстро растаяли. А ведь Рыченков старался подбирать людей с максимально завышенными показателями!

– Отличная работа, Борис Николаевич, – бодрым тоном похвалил моложавый старик Привалов.

Вот как хотите, так и понимайте. Впрочем, как уже говорилось, таковых тут половина команды.

– Спасибо, Ярослав Андреевич. Только, признаться, хвалить не за что. Я допустил целых три промаха.

– Бросьте. Вы показали просто запредельный процент попаданий, да еще при такой скорострельности.

– Не в моем случае, уж поверьте. Тут есть над чем подумать.

Глава 2
Устаревшая новость

– Юрий Дмитриевич, как тут у вас? – окликнул Борис судового фельдшера, отойдя от орудия.

Этот тоже находка Рыченкова. Но для разнообразия молодой, всего-то двадцать пять лет. Хотя опыт фельдшер имел изрядный: прошел эфиопскую кампанию и крови повидал немало.

Артефактов и модификаторов на всех не напасешься, и в этом мире с ними вполне уживается традиционная медицина. Правда, развивается она не так бурно, как хотелось бы. Сложные случаи все больше уходят в область Эфира, а это не лучшим образом отображается на развитии медицины в целом. К чему изучать серьезные болезни, когда достаточно использовать артефакт или модификатор, для чего совсем не обязательно иметь какое-либо образование. Любой человек может приобрести прибор и пользоваться на здоровье. Разумеется, если хватит на это средств.

– Все в порядке, Борис Николаевич. Сысоеву прилетело, но хорошо, что успел. Уже в строю, – ответил фельдшер, кивая на очередного моложаво выглядящего мужчину.

Ага. Олег Анатольевич. Семьдесят лет, кадр шкипера, некогда служил унтером на кораблях вольных капитанов. Но, как и многие, задумался о будущем слишком поздно, уже не имея за душой ни средств, ни опыта, чтобы своевременно справляться с болячками. Унтеров на такой небольшой экипаж не требуется, вот и служит матросом. Правда, ничуть не тяготится этим.

Сысоев виновато развел руками: мол, извини, начальник, так уж получилось. Ну и кинул виноватый взгляд на пострадавших товарищей, кривящихся от оказываемой медицинской помощи. Двоих посекло осколками. Не серьезно, чтобы тратить драгоценные заряды артефакта, но болезненно.

Всего на «Газели» две «Аптечки» – артефакт у фельдшера и модификатор Бориса. Последние делать в три раза быстрее, но Проскурин от этого отмахнулся, как от глупости. К чему заморачиваться несколькими одноразовыми образцами, если можно получить артефакт с четырьмя зарядами.

За прошедшие два с половиной месяца профессор сумел создать только один механизм. Сказывался недостаток времени в связи с непрекращающимся учебным процессом. Но, если не случится чего-то непредвиденного, то вскоре они получат своего штатного артефактора.

Травкин Григорий имел высшее образование как раз подходящего профиля. С помощью своего запаса свободного опыта он поднял до нужной планки все необходимые умения. Это позволило значительно ускорить процесс обучения. Плюс бонусы от Проскурина, повышение и без того высокого уровня Интеллекта, неподдельное желание и увлеченность самого парня. Как результат, Григорий сейчас прогрессировал едва ли не со скоростью Бориса, на которого работал его дар. По заверениям профессора, он уже скоро сможет изготовить свой первый модификатор.

Убедившись, что с людьми все в порядке, Измайлов направился в ходовую рубку. По пути ему пришлось вновь уступить дорогу, на этот раз – матросам с материалами и инструментом, направлявшимся исправлять повреждения от одного-единственного попадания. Ну вот никакого уважения к владельцу судна. Шутка. Не стоит мешаться под ногами у выполняющих свои обязанности подчиненных. С него не убудет.

– Ну что, отвел душеньку? Или, по твоим потребностям, это несерьезно? – пыхнув дорогим табаком, с понимающей ухмылкой встретил его шкипер.

– Честно?

– Желательно.

Борис неопределенно пожал плечами. Никакого особого волнения он не испытал. Измайлов с самого начала был уверен в себе и в том, что отправит англичанина если не на дно, то восвояси. Добейся канониры «Розы» больше одного попадания, и тогда реальная опасность разогнала бы кровь по жилам. А так… Никакого отличия от учебных стрельб. Ничего нового. Ну, было бы на море хотя бы волнение, чтобы внести сложности в прицеливание…

Н-да. Вообще-то он и в таких тепличных условиях умудрился допустить промахи. И хоть убей, в толк не возьмет, как такое могло случиться. Ладно еще старые пушки с их невысокой точностью, разгулявшаяся волна, большая дистанция и соответствующий эллипс разброса снарядов. В конце концов, маленькая, быстроходная и верткая цель вроде катера. Но ничего этого не было.

– Понятно. Не развернулась душа. Плохо, Боря, это очень плохо, потому как от непоседливости случаются большие беды. Уж поверь старику, – ткнув мундштуком Борису в грудь, убежденно произнес шкипер.

– Верю. И, как видишь, держу себя в руках.

– Угу. Целых два с половиной месяца.

– Ну, с чего-то начинать нужно.

– Согласен.

– Дорофей Тарасович, ты мне лучше объясни, какого черта тут потерял Бэнтли под американским флагом?

– А какого черта потерял на войне капер? Зарабатывает на хлеб насущный.

– И куда он доставляет призы? Неужели нейтральные порты готовы принять захваченные корабли? Мне казалось, что эдак и до дипломатического скандала может дойти, а то и до чего похуже.

– Есть два варианта каперства вдали от портов государства, выдавшего патент. Первый – судно попросту топят. В этом случае по предоставлении доказательств каперам выплачивается премия в зависимости от водоизмещения. В частности, в России такой способ считается более честным. Но в плане финансов выгода мизерна. Отними расходы на экипировку и снаряжение, вычти жалованье команды – и на выходе получишь одни слезы. Второй – базироваться на вольном острове.

– Мне казалось, что вольные острова имеются только вдали от цивилизованных стран. Тут, конечно, до Африканских архипелагов рукой подать, но и Европейские – вот они.

– Н-да. Молодо-зелено.

– Может, объяснишь?

– До ближайшего такого острова не больше полусотни миль. Есть такой клочок суши, Альборан.

– Это по названию моря, что ли?

– Лет полтораста назад один лихой пират получил баронский титул и обосновался на этом острове, воспользовавшись небольшой уютной гаванью. Европейские архипелаги всегда были бурлящим котлом. А еще здесь хватает торговых путей. Так что для каперов всегда найдется дело. Ну, бритты подсуетились, облагодетельствовали бывшего пирата титулом. И обосновался барон Альборан на клочке суши эдаким независимым правителем карликового государства, придерживающегося нейтралитета. Союзный договор с английской королевой, готовой обеспечить свободу и независимость острова всеми орудиями британского флота.

– А в ответ часть доходов уходит в королевскую казну, – не спрашивая, а утверждая, произнес Борис.

– Официально – нет. Никаких доказательств тому не имеется. Но ходят пересуды, что барону перепадает хорошо если пятая часть от всей прибыли. Если подумать, тоже немало. Но все же первая скрипка у англичан.

– На острове крутятся такие большие деньги? – удивился Измайлов.

– Так это же настоящий пиратский вертеп! Сам посуди, там одновременно могут находиться каперы противоборствующих сторон и мирно попивать пиво, произнеся здравицы друг за дружку. Причем тащат добычу неизменно на Альборан, а не в порт нанимателя. Потому как если по-другому, то и от дома могут отказать.

– И что, все призы проходят через этот остров?

– Не все. А только тех, кто сделал каперство своим ремеслом.

– Понятно. Не понятно только, отчего военным кораблям воюющей страны не подойти к острову и не начать патрулировать за пределами трехмильной зоны.

– Потому что бритты этого не позволят. В гавани Альборана базируется серьезный отряд боевых кораблей, оберегающий неприкосновенность и независимость маленького, но гордого государства. Чтобы, не дай боже, кто не обидел. Так что ближе чем в тридцати милях от острова никого задирать не позволят. А связываться с Англией себе дороже выйдет.

– Вот оно, значит, как, – задумчиво произнес Борис.

– Ты чего удумал? – сделав очередную затяжку и выпустив облако дыма, поинтересовался Рыченков.

– Ничего.

– Ты это тете рассказывай.

– Ну вот что я могу удумать, если, несмотря на то что владельцем шхуны являюсь я, командуешь ею ты?

– Так-то оно так. Только доверия у меня к тебе ни на грош.

– Да ладно тебе, Дорофей Тарасович. Можно подумать, у самого не свербит.

– Зудит, – не стал лукавить шкипер. – Но я себя в руках держу. Научился за прошедшие годы.

– Вот и я научусь, – искренне заверил Борис.

Только вышло это как-то поспешно. Настолько, что Борис начал прислушиваться к себе. Насколько он сам-то поверил в им же сказанное? Получалось, что как-то не очень. Что-то вроде обещания, лишь бы отвязались. Опять неугомонная половина начинает ворочаться. Ну-ну, поглядим, кто кого пересилит.

Покинув ходовую рубку, Борис осмотрелся на палубе. Тут ему делать нечего. Время занятий по живописи еще не завершилось, поэтому направился прямиком в мастерскую. Повода для того, чтобы отложить кисть, никакого. Даже адреналина толком не хапнул.

– Продолжим? – встретил его вопросом Ершов.

А ничего так. Молоток. Уже стоит у мольберта, хотя по боевому расписанию ему надлежит находиться в блиндированной каюте на нижней палубе. Там укрывались преподаватели и Капитолина Сергеевна, их штатный кок. Но все закончилось, и они вернулись к своим прерванным занятиям.

– Непременно, – заверил Борис, вешая пиджак и надевая парусиновую рубаху.

– Все же не понимаю я вас, молодой человек. К чему хвататься сразу за столько полотен? Ведь если сосредоточиться на одном, то можно достичь куда более значимых успехов. Слышали о таком – нет предела совершенству? Даже одна картина, которую вы будете дорабатывать с учетом появляющихся знаний и совершенствования навыков, способна оказать действенное влияние на формирование вашего таланта.

– Вячеслав Леонидович, вот не начинайте опять.

– Вы совершенно напрасно отмахиваетесь от моего замечания. У вас дар! Вы должны всячески развивать его, вкладывать всю душу. А вы уподобляетесь обычному ремесленнику.

– Одаренному ремесленнику.

– Пусть так. Но живопись – это не ремесло, а призвание. Как вы не можете этого понять.

– Я понимаю. Только не горю желанием провести всю свою жизнь у мольберта. Вот неинтересно мне оно. И давайте на этом закончим.

– Не понимаю, – всплеснул руками Ершов и отвернулся к своему мольберту.

Человек, искренне увлеченный живописью, посвятивший ей всю свою сознательную жизнь. Но при том, что великолепно в ней разбирается и является настоящим экспертом в этой области, сам пишет посредственно. Зато как преподавателя Борис уже успел его оценить и наблюдал у себя явный прогресс.

Конечно, рост не столь стремительный, как на предыдущих ступенях. Но оно и понятно: чем выше поднимается, тем больше возрастают требования. Борис даже не брался представить, насколько замедлился бы его прогресс, продолжай он обучение по самоучителю. Все же грамотно расписанный учебный процесс и наличие проводника с соответствующим теоретическим багажом знаний дорогого стоят.

Масляная картина завершена.

Получено 400 опыта к умению «Масло-2» – 12 400/16 000.

Невозможно начислить опыт, необходим рост «Науки-3».

Получено 20 опыта к умению «Рисунок-2» – 1440/16 000.

Получено 20 опыта к умению «Художественная кисть – 2» – 1500/16 000.

Получено 20 опыта к умению «Перспектива-2» – 1480/16 000.

Получено 20 опыта к умению «Композиция-2» – 1520/16 000.

Получено 400 опыта к таланту «Художник-2» – 6000/16 000.

Невозможно начислить опыт, необходим рост «Науки-3».

Получено 400 опыта – 0/64 000.

Невозможно начислить опыт, необходима «Наука-3».

Получено 400 избыточного опыта – 10 550.

Получено 400 свободного опыта – 4452.

Ну вот. Снова-здорово. Только пошло дело, и на тебе. Опять уперся в потолок. Теория не поспевает за его темпами. Может, и впрямь послушать Ершова, притормозить и сосредоточиться на детальной и тщательной проработке картин? Ведь ясно же, что ускорить процесс не получится, хоть на пупе извернись. То, что было доступно на предыдущих ступенях, тут не срабатывает.

Ну, может, и так. Только, кроме развития дара и роста «Науки», у Бориса есть еще и обязательства перед пошедшими за ним людьми. А кроме общего развития, для этого нужны еще и деньги. К сожалению, предприятие по производству запатентованных новинок еще только-только набирает обороты. Так что большие барыши с этой стороны пока не светят.

Сейчас Измайлов заканчивает уже вторую партию картин. Так что у него на руках получается по три десятка масла и акварели. Мастерство его подросло, и, по оценкам Вячеслава Леонидовича, работы смело можно выставлять по три сотни за первые и по сотне за вторые. Правда, подобный вариант наставнику претит. Он считает, что Борис бездарно прожигает свой талант и должен изменить подход, сосредоточившись на создании шедевров, что, несомненно, ему по плечу.

Возможно и так. Но за вычетом накладных расходов Борис, скорее всего, заработает на картинах не меньше десяти тысяч рублей. Это решит многие финансовые трудности. Все же дорогое это удовольствие – содержание шхуны, если она сама не зарабатывает, а является всего лишь местом обитания и средством передвижения. Но ввязываться в пассажироперевозки как-то не хочется. Грузы? Даже не смешно. Если только что-то не очень объемное и дорогое. На яхте все предназначено под пассажиров.

Покончив с уроком живописи, Борис переместился в кабинет профессора Проскурина. Вообще-то самая натуральная конура в смысле площади. При входе слева – большой рабочий стол и стул, который всякий раз упирается в стену, когда профессору нужно подняться. Напротив – иллюминатор. Перед столом – стул, на котором и пристраивается ученик. Справа и вдоль стены напротив входа – угловой книжный шкаф, плотно заставленный книгами.

У шкафа в дальнем углу пристроился кульман. Его установили на полозья, чтобы можно было смещать в сторону, иначе он загораживает половину полок. Этот чертежный инструмент был детищем Бориса и, как многие его «изобретения», появился волей случая.

Он увидел, как профессор проводил занятия с Травкиным, тоже занимающимся по отдельной программе. Так вот, в его обучении большую роль играет черчение. Но то, как профессор и ученик это делали, было неудобно. Обычная доска, на которой зажимами укрепляется лист большого формата, линейки, треугольники и иже с ними.

Подумав немного и поморщив лоб, Измайлов сумел выдавить из себя конструкцию кульмана. В конце концов, в нем нет ничего сложного. По сути, важна только точность изготовления, дипломированные механики в лице профессора и Григория, наличие хорошо оснащенной слесарной мастерской, а также станков высокой точности для изготовления артефактов. Да тут достаточно было просто подать идею. Первый прибор был готов буквально в течение дня.

Система поначалу зависла, но потом раздала всем сестрам по серьгам. Львиную долю опыта и очко надбавок выделила все же Борису, сочтя Проскурина и Травкина всего лишь квалифицированными помощниками.