Текст книги "Пилигрим. Реформатор"

Когда подъезжал к понтонному мосту, обнаружил в роще всадников в полном облачении. В отдалении разложено множество костров, которые уходят за излом местности, над которым видно зарево от бивака остального войска. Похоже, Тераккан собрал в поход возможный максимум воинов. Показывать силу так показывать. Чего мелочиться.

Миновав ворота, Михаил обнаружил, что все близлежащие улицы забиты пехотой. При появлении воеводы сотни уже начали расходиться. Но не разом, а поочередно. Чтобы не создавать излишнюю толчею. Опять же минимум треть останется на боевых постах. Мало ли, что оба войска союзные. Это вовсе не повод расслабляться.

– Здравствуй, Михаил, – приветствовал его тесть, ссаживая с колен младшую внучку.

– Здравствуй, Тераккан. Приветствую тебя, Забира. Выполнил-таки просьбу внучки, – с улыбкой поинтересовался зять.

– А как не выполнить, – развел руками тесть.

– Это хорошо, что вы вдвоем приехали. У меня как раз есть дело к вам обоим.

– Ну-ка, ну-ка, – заинтересовался Тераккан.

– Князь Владимир хочет завтра встретиться с тобой.

– Чтобы поговорить о восстановлении поселений на порогах, – хмыкнул Тераккан.

– И что ты думаешь по этому поводу?

– Соглашусь. Конечно, за это русичи должны будут заплатить.

– И совершишь глупость.

– Это еще почему?

– Ты откажешь ему. Скажешь, что поселения там поставишь сам. Прежних жителей я отбил. Они теперь мои холопы. Но я ведь могу их и тебе уступить. А значит, у тебя будут люди, знающие пороги. Зная о том, что это твои слободки и что там стоят твои сменяемые военные отряды, никто из половцев не посмеет напасть на них. Другие степные племена поостерегутся связываться с тобой. А с волока в твои руки потечет полноводный ручей серебра.

– Мы и так уже привязаны к зимним стойбищам. К чему нам еще и это? – недовольно пробурчал хан.

– Ты знал, что изменения неизбежны, еще когда увидел меня в первый раз. И уже многое успел поменять. Отчего вдруг теперь противишься? – удивился Михаил.

– Оттого что эти перемены не заканчиваются.

– Но пороги тебя никак не привязывают. Три поселения, полторы сотни воинов, которые все время будут сменяться. Не вижу причин для отказа от возможности пополнения казны. Торговля – это всегда выгода.

– Хм. Я подумаю над этим.

– Подумай. Обязательно подумай. Владимир уже готов услышать от тебя именно это. Ему такое не по вкусу, но он понимает, что изменить ничего не сможет. Если откажешься, он решит, что ты сглупил, а ему улыбнулась удача. Кстати, если бы Боняккан не стал жечь слободки, а просто захватил их, то великий князь киевский это принял бы.

– Это земли не Боняка, чтобы он там хозяйничал, – тут же вскинулся хан.

Вот и хорошо. Зерно упало в благодатную почву. Так что даст ростки, никаких сомнений. А Михаил ему поможет. Непременно поможет. А то какой он зять. Опять же торговый путь ему только на руку. И уж тем более в свете развития ткацкого производства. Кстати, о птичках.

– Забира, Алия показывала тебе свою прялку?

– Да. Очень хорошая вещь. Она говорит, что научиться ею пользоваться несложно. Правда, у меня пока не получается.

– Получится. Там и впрямь ничего сложного. Даже я научился, – ловя на себе недоверчивые взгляды тестя и тещи, сознался он.

Впрочем, шокировать родственников в планы не входило. Куда больше его беспокоило то обстоятельство, что с прядильной машиной у них пока ничего не получалось. Объемы же поставок шерсти только росли. Имей они в достатке пряжи, можно было бы развернуть настоящую ткацкую фабрику. Сейчас же из-за переизбытка шерсти приходится развивать валяние войлока.

Но если начать закупать у половцев пряжу по цене втрое большей, чем очищенная шерсть, то и часть проблемы решится. Поставить ткацкие станки и обучить на них работать не так уж сложно. Сукно пользуется спросом везде. Опять же для кочевой бедноты изготовление пряжи будет реальным подспорьем и возможностью улучшить материальное положение. А это еще одна взаимовыгодная точка соприкосновения и интеграции. И чем их больше, тем крепче добрососедские отношения.

Глава 7
Большая политика, и не только

Михаил поднялся на одну из башен, посмотрел вслед удаляющейся дружине Владимира. Погостил князь не так чтобы и много. Но и немало. Войско убыло уже через два дня после пира. Нечего им тут делать. Привели себя в порядок, забрали раненых, жизнь коих вне опасности, да подались обратно. Тяжелых поставят еще на ноги и пошлют вслед с какой оказией. Не откажут проходящие купцы. Опять же из Пограничного до Переяславля и Киева регулярно ходят суда хоть с тем же углем да с товарами, что в городских мастерских ладятся.

А вот князь Владимир задержался. С Теракканом он уговорился быстро. В смысле выслушал его условия, уточнил некоторые обстоятельства и обещал передать слова хана великому князю. Но тут и козе понятно, что именно решит Всеволод. Военным путем ему торговый путь не удержать. И коли половцы решили сами оседлать этот денежный поток, так тому и быть. Впрочем, не такие уж и великие деньги. Тут главное – сама активность транспортной артерии, а не сборы на волоке.

А вот с Михаилом разговор коротким не получался по определению. Зацепила Владимира идея реформирования государственного устройства. А без этого что-либо дельное удумать с войском попросту не получится.

Ну, вот посадит он на землю служивых людей. Станут они за то службой отдариваться. И все-то будет благолепно. Но только до той поры, пока не придет время ему предстать перед господом. А там место его займет не сын его, а брат, коему до тех реформ дела нет. А то еще и замятня из-за права наследования случится, как было уже с Олегом Святославичем.

Значит, начинать нужно с изменения лествичного права наследования на отченное, как это было заведено у ромеев. При таком подходе чехарды куда меньше. А главное, можно готовить себе преемника сызмальства. Который с большей долей вероятности не порушит твои начинания, а продолжит их.

И решение вопроса комплектования и содержания войска по образцу Пограничного не получалось. Михаил сосредоточил в своих руках серьезное производство дорогих товаров, пользующихся спросом. Да еще и поставляет их куда дешевле, чем могут предложить другие.

Взять те же мышеловки. Помнится, едва они появились в Переяславле и Киеве, как местные купцы поспешили скупить их на корню. А там появились на прилавках, но уже по другой цене. Родион, ведавший торговлей Пограничного, расстраиваться по этому поводу не стал.

Это по первости паренек трясся над каждым серебряным, впадая в панику. А тут просто выволок из закромов очередную партию. Как раскупили и ее, заказал со склада в городе еще. А там и снова. И ведь такое было не только с мышеловками, но и с другими товарами. Понемногу оптовики сдулись. У местных кустарей цены получались выше. Вот и выравнялась торговля.

Но, несмотря на спад ажиотажа, оборот за счет низкой цены не спадает. Это в близлежащих городах можно прикупить пограничный товар подешевле. Обеспечить же потребным всю Русь у Романова пупок развяжется. Так что доходы у него высокие. А потому и всеобщую воинскую повинность он вполне себе тянет. Чего не сказать о Владимире.

Потому и думали-рядили, что да как. Михаил поначалу выложил перед Владимиром свои выкладки, мол, вон я какой умный. Опирался он на все то же фемное войско ромеев. Разве только учел недостатки, которые не могли остаться им незамеченными за годы службы в Малой Азии.

Вот только вся стройная структура, которая вполне могла оказаться рабочей в империи, была тут же разрушена Мономахом о реалии Руси. Как говорится, дьявол кроется в деталях. Романову многое было попросту неизвестно ввиду того, что сам он в Пограничном заводил порядки под себя, которые серьезно отличались от всего существовавшего прежде как у ромеев, так и у русичей.

Пришлось все переделывать. Но теперь уже с Владимиром на пару. Князя настолько увлекла идея реформирования, что он пробыл в Пограничном еще целую неделю. И все это время они с воеводой трудились над разработкой будущего преобразования.

Признаться, Михаил был сильно удивлен, когда до него вдруг дошло, что Владимир думает в первую очередь не о том, чтобы создать сильное войско. Для чего выстроить систему податей и увеличить пополнение казны. Иными словами, провести серьезную реформу, сравнимую с настоящей революцией. Его главные устремления были направлены на то, чтобы всех примирить и раздать всем сестрам по серьгам. Он был убежден, что, если на Руси установятся мир и порядок, тогда и никакой внешний враг ей не страшен.

Вообще-то Михаил был склонен с ним в этом согласиться. А еще очень надеялся, что у них все же получилось за эти дни выработать рабочую схему. Невозможно создать план переустройства государства на коленке за пару-тройку дней? Конечно, невозможно. Но тут главное – начать. Как говорится, ввязаться в бой. А там война план покажет.

– Воевода, – послышался сзади голос Бориса.

– Слушаю тебя, – не оборачиваясь, произнес Романов.

– Вести из Тмутаракани.

– И судя по всему, добрыми их не назвать.

– Умерла княгиня Евгения.

– Жаль ее, конечно, но с чего ты взял, что это так уж важно, чтобы идти с докладом спозаранку? – оборачиваясь к безопаснику, поинтересовался Михаил.

– Человек из Тмутаракани явился не сам по себе, а вместе со служанкой княгини.

– По любовнице соскучился? – вздернул бровь Романов.

– Княгиню отравили. Анисью едва удалось вырвать из рук убийц. Не успел князь Олег предать останки жены земле, как начал переговоры с Осолукканом насчет женитьбы на его дочери.

– А вот это уже интересно. Хочешь сказать, что он готов к походу на Чернигов?

– Шесть тысяч воев это серьезно. Но все же недостаточно для похода на Мономаха. Даже после того, как объединится с Осолукканом, сил все еще не достанет. Все одно нужно будет подгадать момент, чтобы Владимир увел из Чернигова большую часть дружины и ополчение, – покачав головой, возразил Борис.

– Долго ждать, пока половцы ударят по Переяславлю или Киеву, не придется. У многих ханов сейчас свербит. Даже мой тесть не исключение. Руку готов дать на отсечение, что быть ханом ему уже наскучило, хочется именоваться великим.

– Прибереги руку. Вдруг в следующий раз окажешься неправым. А ты слово свое привык держать, – с ухмылкой подтвердил безопасник.

– Не преувеличивай. Не вижу причин придерживаться своих обещаний, если они не сулят выгоду. Ну что же, знать, пришел срок Святославича. Вот уж не думал, что он ради своих амбиций порешит мать своих сыновей.

– Мало захватить черниговский стол, его еще и удержать надо. А тут без верного союзника никак. Евгения Олегу мешала. И как только она этого не понимала, – вновь покачал головой Борис.

– Она была не дура. И если бы только заподозрила что-то подобное, то сама избавилась бы от него, – убежденно произнес Михаил, неплохо знавший характер покойной.

– А может, и попыталась, да он ее опередил, – предположил безопасник.

– Я бы этому не удивился. Ты с Анисьей подробно беседовал?

– Нет еще. Сразу к тебе.

– Выясни все доподлинно. Подготовь десяток особистов не из болтливых и кого-нибудь из своих ближников, которые имеют выход на тамошних соглядатаев. Да Анисью с собой пусть прихватят, – задумчиво произнес Романов.

– Уж не удумал ли ты выкрасть княжичей?

– Княжичей сюда, а князя с братьями его в расход. Нечего им на Руси воду мутить. И без того смутьянов хватает.

– Все понял. Сделаю.

– Что-то еще? – видя, что безопасник не спешит уходить, поинтересовался Михаил.

– С Ростиславом как быть? Как бы больших бед от него не приключилось. Так-то косился и ладно. А теперь-то зол на тебя без меры.

– Что Горыня?

– Сидит в дальнем углу, дуется как мышь на крупу.

– Человечка под князя подвел?

– Подвел. Но он пока особо не усердствует, все больше к Вторуше ластится. В сече чуть голову не сложил. Но отделался легкой раной.

– Не Ростислава, случаем, прикрыл?

– К сожалению, нет. Их в рубке разбросало.

– Вторушу прибрать гладко получится?

– Мы даже делать ничего не будем. Подберем момент, когда он отправится к полюбовнице своей, да подбросим о том боярину Ратибору письмецо подметное. А там он уж и сам управится.

– Тогда делай.

На Ростислава Михаил конечно же был зол. Но в то же время понимал, что мальчишка находится под влиянием своего товарища по детским играм. Говорил же Горыне убрать негодника. Тот вроде и попытался, да князь малолетний начал канючить. А он из взрослого воя веревки вил. Да и сам Вторуша присмирел. Стал действовать куда тоньше, все время ластился к боярину Трепову и усыпил-таки его бдительность.

Рассмотрели опасность слишком поздно. Когда Ростислав вошел в лета, то есть ему исполнилось четырнадцать, и он уже считался полноправным правителем. Горыня, как и подобает настоящему воспитателю, начал ослаблять вожжи, предоставляя князю свободу волеизъявления.

Приглядывал, конечно. Советовал. И все время следил за боярами, чтобы, ни приведи господь, никто из них не заполучил серьезное влияние на воспитанника. Да только опасность случилась с другой стороны. Не брал он в расчет молодого охламона. А зря. Подсидел-таки его Меньшиков средневекового разлива и оттер в дальний угол.

Ростислав так осерчал на боярина Трепова, что даже в поход его не взял. Будь Горыня на поле боя, и к гадалке не ходи, случившегося безобразия и близко не было бы. Но двадцатилетний сопляк переиграл его вчистую. Ловок шельма и изворотлив. А главное, язык у него подвешен как надо. Соловьем заливается на ухо князюшке.

Признаться, подобный оборот стал неожиданностью и для Михаила, хотя и приглядывали за княжеским двором. Пришлось выправлять ситуацию. Начали подводить под князя своего человека. Не под самого Ростислава, а под Вторушу. Федору был уже двадцать один год. Из них семь лет в службе безопасности. За прошедшие годы многому научился. И воинскому искусству в том числе. Ну и за острым словом в карман не полезет.

Внедрение проходило успешно. Но нужно было время, чтобы закрепиться и с гарантией занять место выбывшего фаворита. Но, похоже, оттягивать дальше некуда. А там и Горыне вернут фавор да князюшке в голову вложат нужные мысли. Молодой же. Из него еще можно вылепить нечто дельное. Зловредность же его – это результат дурного влияния.

– Здравствуй, Михаил Федорович, – когда он спустился с башни, перехватил его механик, грек.

– И тебе поздорову, Леонид. Случилось чего? – поинтересовался Романов.

– Если не считать того, что судно к испытаниям готово, ничего.

– О! А вот это хорошая новость, – довольно потирая руками, произнес Михаил. Ну что же, пойдем посмотрим, что у тебя получилось.

– У нас, – решил поскромничать грек.

– Брось. От меня там только идея. Все остальное твоя заслуга, как и во многом другом.

Дело было три года назад, когда Михаил пригласил к себе механика из Царьграда. Причем не какого завалящего, а настоящего мастера своего дела. Конечно, за солидное вознаграждение с причитающимися премиальными за каждое изобретение и усовершенствование. Для работы ему выделили подворье с жильем и мастерской.

Леонид осмотрел производство Михаила и сразу же оценил токарный и фрезерный станки. Он просто влюбился в них и пожелал иметь такие же в своей мастерской. Романову для хорошего дела не жалко. Но если на небольшом подворье механика устроить еще и привычный конный привод, то места там и вовсе не останется.

И тут он вспомнил видеоролики о ленточном конном приводе, которые видел в интернете. Устройство их он, понятное дело, не знал. Но при наличии такого специалиста, как Леонид, и опираясь на свои познания в качестве подсказок механику, они управились довольно быстро. Привод пристроился с торца мастерской, и его раздачи вполне хватало для работы станков. Поначалу попеременно, конечно.

Дальше – больше. Через пару месяцев эксплуатации этого агрегата вдруг выяснилось, что животные в нем способны работать как дольше, так и с большими нагрузками. Михаил принял решение о переделке привода сначала в одной из своих мастерских. Первоначальные выводы нашли свое подтверждение и здесь. А потому приступили к замене машин на всем производстве.

Понятно, использовать энергию воды куда выгодней. Но в Пограничном существуют определенные сложности из-за слишком уж серьезного потока Псёла. Чтобы его перегородить, нужно ставить самую настоящую плотину.

Пару раз Романов загорался создать паровую машину. Но всякий раз отступался от этого. Оно лишь с виду кажется, что тут ничего сложного. А как только начинал прорабатывать вопрос более детально, то приходил к выводу, что это изобретение уж точно преждевременное.

Зато машины на конной тяге совсем другое дело. Хотя бы потому, что основным материалом тут может быть дерево. Все же железо – слишком дорогой товар. А уж о стали и говорить нечего. Последняя, кстати, приносит не меньше трети от всех доходов казны. И подати великому князю Романов платит по большей части не серебром, а сталью. Так что ни о каком паровике не может быть и речи.

– Я краем уха услышал, что ты велел в токарной мастерской спешно ладить прялки в больших количествах. И якобы они пойдут в стойбища степняков. А еще будто в Пограничный вскорости прибудут половецкие женщины и девицы обучаться прясть по-новому, – пока они шли к дому Леонида, произнес грек.

– Верно, – подтвердил Михаил.

– Значит, вопрос с пряжей для твоих ткацких станов решится, и в продолжении моей работы над прядильной машиной нет никакого смысла.

Вообще-то по требованию Романова именно это изобретение было у грека в приоритете. Но порой случается, что ты упираешься в проблему, которой не находится решения. Когда это случилось, Михаил предложил отпустить ситуацию и отвлечься, переключившись на что-нибудь другое.

Так Леонид внес целый ряд усовершенствований в косилку и даже в конструкцию токарного станка. Создал механические молотилку и веялку все с тем же приводом. Понятно, что идею подал Михаил, но в деталях разбирался уже сам Леонид. Причем делал это весьма споро.

Идея с судном на конной тяге витала в воздухе уже давно. С гребными-то колесами пользовали уже не первый год. Но для этого вполне хватало и гребцов. Суда небольшие, грузоподъемность достаточно скромная, как, в общем-то, и грузооборот. Так что реальной потребности попросту не было.

Но с появлением такого материала, как цемент, ситуация изменилась. На Руси начался самый настоящий строительный бум. Потребность в цементе росла день ото дня. А как следствие и в угле, который превратился для Пограничного в экспортный товар. Даже при его закупке цемент получался куда дешевле, чем при использовании дров. Уж больно высоким был расход топлива. А эдак и все леса окрест городов извести можно.

Для большей прибыльности нужно было увеличивать объемы перевозок. Вот и предложил Михаил использовать конную тягу на судах. Когда еще Леонид измыслит прядильную машину, которой, кстати, можно заниматься и параллельно. А тут практически все готово. Только и того, что приспособить известный механизм к новым условиям.

– Стоп. Леонид, давай ты не будешь путать теплое с мягким, – остановившись, с протестующим жестом произнес Михаил. – Я тебе сказал, что прядильная машина мне не нужна?

– Нет, – ответил механик.

– Так к чему тогда твои выводы?

– Но зачем тебе она, если кочевники станут поставлять пряжу в огромных количествах?

– Уж поверь, я найду, куда ее использовать. Да хоть стану продавать просто так, для вязания. Словом, не забивай себе голову разной ерундой и выдай мне, наконец, прядильную машину.

– Я понял.

Испытания прошли успешно. Всего лишь две лошади без труда перемещали судно с двумя гружеными баржами, в роли которых пока выступали армейские понтоны. При этом они выказывали куда большую резвость, чем прежние ладьи. Как оказалось, грек внес усовершенствование в передаточный механизм.

Покончив с делами, невероятно довольный собой Михаил вернулся домой. Жена встретила его насмешливым взглядом.

– Что? – вздернул брови он.

– Ты такой довольный, как ребенок, которому подарили давно желаемую игрушку, – с улыбкой произнесла она.

– Я всегда доволен, когда получается создать что-то новое. Теперь наши суда смогут увозить больше и двигаться быстрее.

– Еще больше и быстрее, – уточнила она.

– Нет предела совершенству, – отмахнулся Михаил. – И вообще, чем больше есть, тем больше хочется.

– Хм. Одна жена у тебя есть. Хочется еще.

– Жены мне и одной достанет, а вот еще от одной дочки я не отказался бы, – подступаясь к ней, с хитринкой произнес он.

– И что, даже не поужинаешь, – изворачиваясь и отскакивая в сторону игривой козочкой, произнесла она.

– Ой, простите, – тут же подалась назад едва появившаяся служанка, застукав господ за прелюдией.

– Стоп! – строго припечатал Михаил. – Что хотела?

– Там Борис Николаевич пришел с какой-то женщиной.

– Проводи их в мой кабинет, – глянул на жену, почесал нос, – потом договорим.

– Если только ты опять не заявишься глубоко за полночь, – наигранно надулась она.

– Ну, ты же не позволишь мне засиживаться одному и составишь компанию. Кто же тебе мешает быть настойчивой.

– Только если ты сидишь за табличками. Да и то отвлекать тебя не хочется. Поэтому я сижу в сторонке, пока мой бессовестный супруг не решит, что пора бы уже и спать ложиться.

– Обещаю, сегодня этого не будет.

– Ты пообещал, – ткнув в него пальчиком, притворно требовательным тоном произнесла она.

Когда Михаил прошел в кабинет, гости уже были там. Судя по тому, как выглядела Анисья, ее сопровождающий не делал ей никаких скидок, и лишений на ее долю выпало изрядно. Впрочем, чего еще можно ожидать от путешествия по враждебной территории. Кочевники не любят посторонних в своих владениях, и любой чужак для них потенциальная добыча.

– Что-то случилось? – поинтересовался Романов.

– Думаю, тебе самому лучше поговорить с Анисьей, – произнес Борис.

– Ладно. Итак, красавица, рассказывай, – устраиваясь за столом, потребовал Михаил.

– Госпожа узнала о том, что Олег задумал союз с половцами, чтобы будущим летом отобрать стол своего отца в Чернигове. Хан предложил скрепить дружбу браком с его дочерью. Евгения рассудила, что теперь она будет ему мешать, и начала готовить переворот. Но не успела. Олег ее опередил.

– На кого хотела опереться Евгения? – уточнил Романов.

– У нее был любовник. Один из воевод Олега.

– Интересные вещи ты говоришь, Анисья. Борис, что это значит? Почему я об этом ничего не знаю? И другой вопрос – а ты об этом знал?

– Нет, Михаил Федорович. Не знал.

– Евгения переманила вашего человека в княжеском дворце, – пояснила служанка.

– Как?

– Опоила дурманом, выпив который никто не может солгать, и допросила.

– Что за дурман? – тут же вскинулся Михаил.

Он прочел множество медицинских трактатов. Все, до чего только мог дотянуться. Но ни в одном из них не говорилось о дурмане, который бы развязывал язык на манер сыворотки правды. Так что его интерес был вполне оправданным. Причем вовсе не в познавательных целях, а в сугубо практических.

– У госпожи был трактат, в котором говорилось о снадобье, использовавшемся египетскими жрецами. Она готовила его сама.

– Где хранится этот трактат, знаешь?

– В ее библиотеке.

– Ладно, с этим разберемся. Итак, один из воевод Олега был ее тайным любовником. Где они встречались?

– Время от времени Евгения приходила в известный тебе дом, откуда потом уходила на свидание в другой.

– Почему ты сбежала, а не обратилась к воеводе?

– Я обратилась. Но он сказал, что без госпожи ничего делать не станет.

– Ясно. Борис, планы меняются. Я отправлюсь вместе с десятком особистов и Анисьей. Как, красавица, готова вернуться в Тмутаракань?

– Зачем?

– Посчитаться с убийцей твоей госпожи и позаботиться о ее детях.

– Да, – решительно произнесла девушка.

– А оно обязательно самому-то? – недовольно пробурчал Борис.

– Обязательно. Только не помешало бы еще как-нибудь объяснить мой отъезд без гвардейцев.

– М-да. Подумаем. Когда думаешь выступать?

– Не раньше чем через две недели. Нужно еще кое-что тут закончить. Так что думай. Голова тебе не только, чтобы шапку да шелом носить. Ужинать будешь?

– Не. Пойду я. Ждут меня.

– Ну и ладно, – не стал настаивать Михаил.

Он прекрасно понимал, что холостой начальник безопасности косится в сторону красавицы гречанки. У них с ней прежде уже была связь, и нет никаких причин, чтобы ее не продолжить. Если только дурман этот. Но тут Борис не мальчик, разберется. И вообще, если что, Романова ждут к ужину с весьма заманчивыми перспективами на нескучную ночь. Уж больно игрива была Алия.