Текст книги "Шелест. Экспедитор"

Ну и в-третьих, не в меру любопытный Илюха, привыкший к тому, что ему многое прощается, а потому сующий свой нос, куда не следует. Положа руку на сердце, в этом моя вина. Расслабил я его за время совместного проживания, зачастую позволяя заступать за границу взаимоотношений холоп-барин.

Вообще-то, вполне себе обыденное явление: кормилицы, няни, старые дворовые холопы нередко могли себе позволить не только какое-либо замечание, но и приложиться хворостиной или рукой пониже спины, вразумляя выросшее и не набравшееся ума дитятко.

Но одно дело подобное поведение в быту, и совсем другое в боевой обстановке. А как показывает практика, даже банальная поездка к соседям может обернуться чем угодно. Или нынешняя ситуация, когда Илья проявляет неуместное любопытство, и мне приходится повторять уже в третий раз, что это не его ума дело. У него-то свербит в заднице, а для меня в сложившейся ситуации даже намёк может обернуться серьёзными проблемами.

Оно бы отмахнуться и забыть, ведь изначально на дар не рассчитывал. Но с другой стороны, глупо ведь отказываться от того, что, можно сказать, само идёт в руки. Тут всего-то нужно сохранить в тайне новый способ роста, если из этого что-либо получится. Благо на государственном уровне никто не производит учёт рангов одарённых. Вот как записали потенциал в аттестате во время инициации, так от него и отталкиваются.

В армии командир непременно уточняет у подчинённого, какой у того дар, чтобы понимать, на что рассчитывать в бою. Да и то на словах. Или в светской беседе всплывёт этот вопрос чисто любопытства ради и поддержания беседы. Если не привлечь к себе внимание, то никто не станет проверять, какой у тебя ранг. Исключение – ситуация наподобие той, что сложилась в нашей семье, когда батюшка может стать юридически главой семьи после подтверждения своего ранга.

– Вот молодец, Илюха, отлично наловчился ты готовить кашу на костре. Ни капли не пригорела, – похвалил я молочного брата, проглотив первую ложку.

Между прочим, от всей души и от чистого сердца. Сам я подобным похвастать не могу. Как возьмусь готовить на костре или даже на голландке, так непременно подгорает. Разве только в русской печи получается хорошо, но там по факту готовится в духовке, так что сравнивать некорректно.

– Стало быть, не Дымок уже, – опустив плечи, со вздохом произнёс Стукалов-младший.

– А это от тебя зависит, братец, – и не подумал я его утешать.

– Я всё понял, Шелест, – с надеждой посмотрел он на меня.

– Ладно, дам тебе ещё один шанс. Только ещё раз напоминаю, пока я не принял решение, совет ещё приму, но, получив приказ, ты его молча выполняешь или уточняешь, как лучше его выполнить.

– Слушаюсь.

– Ну-ну, поглядим, Дымок. Поглядим.

Глава 3

Я всё же не захотел рисковать и не взял с собой Дымка. Он может быть абсолютно уверенным в том, что принял решение, и станет неуклонно следовать ему, но в какой-то момент натура возьмёт своё, и Илюха попросту сорвётся. Поэтому пусть сначала докажет, что может сдерживаться, а там я подумаю, стоит ли его допускать к этой тайне.

Хм. Ну, пока всей тайны только то, что я знаю, как можно искать места Силы. А вот будет ли от этого толк, кто его знает. И в любом случае я не собираюсь распространяться по этому поводу, а значит, мне прямая дорога в гвардию, и с Илюхой я разойдусь уже через неполные три месяца. Поэтому пусть так и остаётся в неведении.

Конечно, в одиночку путешествовать небезопасно, но я предпочту пойти на риск ночных прогулок, чем привлекать к себе внимание государственной машины. Она перемелет меня и не подавится, поэтому даже о том, что могу вносить изменения в плетения, я распространяться не собираюсь. Хватит одной ошибки с узорами. Пока это никого не заинтересовало, и я надеюсь, что так оно останется впредь.

К оврагу приехал за час до полуночи. Времени, чтобы нарисовать конструкт, более чем достаточно, и я не стал откладывать дело в долгий ящик. Вооружившись обычной палкой, приступил к делу и вскоре порадовался тому, что прибыл сюда заблаговременно. Пришлось немного помучиться из-за плохого освещения. Участки, попавшие в тень, оказались в непроглядной мгле.

В результате я сначала наносил вязь на освещённом участке, запоминал, как именно она вырисовывается, и после уже по памяти прорисовывал в темноте на ощупь. Факел с лёгкостью решил бы эту проблему, но мне не хотелось зажигать огонь. Мало ли кто может его приметить.

Как бы то ни было, но минут за десять до полуночи я закончил с этим и, дождавшись, когда луна окажется в зените, залил конструкт Силой из своего «Панциря». То, что она начала убывать из бриллианта, а вязь на лучах звезды заполнялась зеленоватым свечением, сказало мне о том, что я правильно прорисовал плетения, и что полнолуние совсем не обязательное условие для активации конструкта.

Когда вся вязь заполнилась Силой, а запас её в амулете практически полностью иссяк, я поспешил забраться на заранее присмотренное дерево. Бог весть сколько ещё продержится свечение, а потому дорога каждая секунда.

Сверху я смог охватить всю звезду. Конечно, кое-где мешали стволы деревьев, но меня не отпускала уверенность в том, что это не критично. А ещё я видел, что действительно могу внести изменения, причём весьма существенные. Я без понятия, как такое возможно, но теперь более чем уверен, что это благодаря прямой связи матрицы моего сознания с единым информационным полем Земли.

Итак, нарисованный конструкт мог сработать и здесь, но для его активации потребуется два непременных условия – полнолуние и способность оперировать минимум десятью люмами, то есть одарённый пятого ранга. Но одновременно с этим я понимал, что если выписать плетения более убористо и вписать звезду в габариты именно этого места Силы, на выходе эффект получится лучше, и в него можно будет внести изменения.

Но самое главное в моём случае это то, что для его активации не потребуется вообще никакого стартера, это произойдёт само собой, по заполнении плетений Силой. Вторым по значимости являлось то обстоятельство, что не будет выброса Силы. Через образовавшийся прокол она просто потечёт.

С учётом того, как именно происходит рост вместилища, я решил попробовать расположиться в потоке и пропустить его через себя, скользнув в изнанку. Ведь в этом случае воздействие будет иметь не кратковременный, а длительный характер, что должно пойти на пользу росту вместилища. Во всяком случае, я на это надеюсь.

Свечение продержалось примерно с минуту, после чего плетения погасли, растеряв напитавшую их Силу. Но это и не важно, свою основную задачу они выполнили. Осталось попробовать воплотить то, что по наитию сложилось у меня в голове. Признаться, я не сомневался в том, что непременно добьюсь успеха. Хотя моя уверенность и была основана лишь на узорах, ведь изменения на плетениях так и остались непроверенными.

Теперь нужно восполнить растраченный заряд моего амулета. После чего попробовать осуществить задуманное. В прошлые разы проблем с этим не возникло. После происшествия с Седовым я обратился к нескольким дворянам типа того же спившегося Виталия Николаевича, которые за отдельную плату в несколько дней напитали бриллиант до краёв. Потери во время схватки с убийцами на Московском тракте в одночасье закрыл князь Долгоруков. И в этот раз я решил попробовать пойти тем же путём, чтобы уже этой ночью проверить свои выводы…

– Здравствуйте, Мария Ивановна, – поднявшись с полумягкого диванчика в гостиной, приветствовал я великую княжну.

– Здравствуй, Пётр. Что-то случилось? – поинтересовалась она, уже не делая замечаний по поводу дружбы и не требуя обращаться к ней на «ты».

– Я к вам с просьбой. Не могли бы вы помочь заполнить мой амулет, – извлёк я свой «Панцирь».

Нет, ну а что такого. Она же при каждом удобном случае позиционирует себя моим другом, так отчего бы этим и не воспользоваться. Всё равно ведь не отстанет, да и для окружающих, в том числе и врагов, я её ближник со всеми вытекающими, и охотятся на меня по этой же причине. Я, конечно, в Воронеж прискакал один, но причина тут вовсе не в том, что расслабился, а в секретности.

– Ого! – увидев практически полностью разряженный амулет, удивилась она и тут же всполошилась. – Ты в порядке?

– В полном, – заверил её я.

– Это что же такое с тобой стряслось, что ты разрядил «Панцирь» в хлам? Где произошло нападение? Сколько их было? Ушли или там и легли? Я немедленно отправлю…

– Спокойствие, Мария Ивановна. Только спокойствие. Дышите глубоко. Ничего страшного не случилось, – перебил я всполошившуюся великую княжну.

– Ты не понимаешь, Пётр, батюшка и матушка убыли в Москву, а в их отсутствие я единственная представительница старшей ветви рода и имею все полномочия…

– Ваше высочество, не случилось ничего такого, с чем бы я не мог справиться. И вообще, дайте сюда. Времени это займёт больше, но как-нибудь обойдусь сам, – протянул я руку к амулету.

– Я не сказала, что не готова помочь. Напротив, хочу… – убирая руку и слегка отворачиваясь, возразила она.

– Не стоит меня опекать, Мария Ивановна. Я и сам могу позаботиться о себе, и не только, – перебил её я.

– Намекаете на двойное моё спасение?

– Не намекаю, а говорю прямо. Памятуя и о вызволении Лизы и боярышни Столбовой, – и не подумал я скромничать.

– Фи таким быть, Ярцев, – фыркнула она.

Резко обернулась, слегка взметнув юбки, являя взору аккуратные туфельки на симпатичном каблучке, и направилась на выход из гостиной. Вот так взглянешь со стороны и можно считать, что аудиенция закончена. Однако амулет она унесла с собой, а вскоре после её ухода появилась служанка с кофейником и рассыпчатым печеньем. Помнит Долгорукова о двух моих слабостях – кофе и сладком.

Не успел я приговорить чашку, как появилась Мария и, присев за чайным столиком напротив меня, выложила на стол мой амулет. Я взял его и убедился в том, что он заполнен до краёв. Судя по достаточно длительному её отсутствию, она не воспользовалась для его заполнения другими камнями, а попросила об услуге дворян, находившихся в усадьбе.

Никто из князей и бояр не станет делать ставку только на боевых холопов, поэтому в усадьбе или во дворце непременно присутствуют одарённые. С чем я лично был полностью согласен. Единственно на месте родовитого дворянства я всё же не стал бы экономить на защите своих вассалов, разумеется, при наличии такой возможности.

– Благодарю, Мария Ивановна, я ваш должник.

– Мария, – устало вздохнула она.

– Опять за рыбу деньги, – покачал я головой.

– Ты неисправим. Ну да, и мне терпения не занимать. Но про то, что должник, это ты зря сказал, – поёрзав немного и потянувшись к кофейнику, задорно произнесла она.

– Я вам дважды жизнь спас, – напомнил я, поспешно отрабатывая назад.

– Это другое, – беззаботно отмахнулась она.

– И чем же я могу быть полезным вашему высочеству?

– Во-первых, я хочу приобрести себе такие же двуствольные пистолеты и карабин, как и у тебя, – сделав глоток кофе, загнула она пальчик и тут же спохватилась. – Ты не подумай, не бесплатно.

– А в чём проблема? Обратитесь к мастеру Дудину, он легко выполнит ваш заказ вне очереди, – пожал я плечами.

– Обращалась. Он сказал, что карабин, как у тебя, выполнить не составит труда, но такой же убойности добиться не получится, потому что ты используешь особую пулю.

– Всё верно. Так-то моё ружьё по убойности ничем не отличается от обычной фузеи. Но со стреловидными пулями уже совсем другое дело. Вот только если делать ставку на неё, то тогда мне же придётся вам ещё и пули предоставить, каждая из которых штучная работа. Вот уж увольте меня от радости снабжать вас боевым припасом. Тут и себе-то устаю делать. Поэтому советую вам двуствольный штуцер.

– У него убойность вдвое слабее.

– Зато с боеприпасами никаких трудностей, достаточно иметь при себе соответствующую пулелейку. Я серьёзно.

– Ладно, убедил. Тогда вторая просьба. Не мог бы ты до моего отбытия в корпус сопровождать меня. Это только на месяц.

– Но компань…

– Новых компаньонов мне назначил батюшка, – перебила она меня. – Я имею в виду не это, а сопровождение в качестве друга. Ну или не друга, а…

– Вам страшно, – понял я.

Мария отвела взгляд, взяла чашку и отпила глоток терпкого напитка. Медленно поставила её на блюдце и всё так же, не поднимая головы, ответила:

– Страшно, – не стала она кривить душой.

– И вы думаете, что от меня будет больше толку, чем от подготовленных воинов?

– В прошлый раз их хватило только на то, чтобы умереть, – горько улыбнулась она.

– Это всего лишь от отсутствия должной защиты.

– И всё же.

– Я не могу неотступно находиться подле вас, Мария Ивановна. Я, конечно, должник, но-о…

– Только на выездах. Мне нужно нанести два визита вне Воронежа.

– Хорошо, – согласился я. – А теперь простите, мне пора.

Я поднялся и, обозначив короткий поклон, направился на выход. Вот, спрашивается, какого лешего я вообще сюда припёрся? Ведь мог же обойтись без её помощи. Пусть это и заняло бы три-четыре дня, ничего страшного, управился бы, благо знаю, к кому обратиться.

Пётр, а это случайно не из желания встретиться с великой княжной? При этой мысли я натурально нахмурился, силясь понять свои мотивы. На первое место выходила убывающая луна, и, как вариант, с каждым днём подспорье от неё сходит на нет. Второе, это охвативший меня зуд нетерпения от желания проверить правоту моих предположений.

Было ещё и третье, и четвёртое, и по всему выходило, что пришедшая мне в голову мысль полный бред. Просто я оказался в цейтноте, и коль скоро могу сэкономить время, то не воспользоваться такой возможностью попросту глупо. А то, что согласился сопровождать её на выездах…

Вообще-то, она мне реально помогла с Лизой. Если бы не её «Панцирь», то Седов прихлопнул бы меня, и глазом не моргнув. А ещё тот татарин одарённый своим «Копьём» прошил бы, словно бумажного. И вот этот бриллиант у меня, по сути, благодаря тому, что я смог выжить. Спас её на московском тракте? Ну, там мне и вовсе ничего не угрожало, я даже не запыхался. Так что грех не отплатить за добро…

На место я прибыл незадолго до вечерних сумерек. Кстати, торопиться особых причин не было, и времени вполне достало, чтобы выспаться, нормально поесть, ну и телом отдохнуть. А то, сколько дней уже то бегаю как конь, то в седле, ночи бессонные, дни суетные. Не железный же я, в самом-то деле. Стыдно признаться, но где-то даже уже и соскучился по пылкой Любаве, которая однозначно мне обрадуется. Если не мне лично, так щедрой плате, я ведь жадностью никогда не отличался.

Воспользовавшись светлым временем, загодя прорисовал конструкт с внесёнными изменениями и дополнениями. Теперь оставалось только устроиться в центре и напитать его Силой. Заняться нечем. Костёр разводить я не пожелал, ложиться отдыхать и не подумаю, не хватало ещё оказаться застигнутым во сне. Поэтому просто набрался терпения и стал ждать полуночи…

Наконец настал момент истины, и я сел в центре звезды, скрестив ноги по-турецки. Ну, будь у меня табурет или стул, я предпочёл бы их, но в отсутствии гербовой пишут на простой. К слову, в изнанке я устраиваюсь в такой же позе, потому что там вообще ничего нет.

Едва я залил плетение Силой, как оно тут же засветилось слабым зеленоватым свечением, а у меня появилось ощущение, словно через моё тело протекает тёплый ручеёк. Не удар, когда меня накрыло выбросом, а эдакая лёгкая эйфория. Я тут же скользнул в изнанку, сразу оказавшись внутри своего вместилища, как во время медитаций по работе с ним.

В принципе, тут ничего сложного. Нужно принять удобную позу, закрыть глаза и сосредоточиться на вместилище, пытаясь толкать и растягивать его изнутри. При этом необходимо всё время прислушиваться к оболочке, выискивая поддающиеся места, на которых и стоит сосредоточить усилия. Ну и тянуть Силу через каналы, которые растут пропорционально росту самого вместилища.

Если верить описаниям в дневниках Седова, при употреблении желчи волколака картина значительно отличается. Каналы сразу же многократно увеличиваются, и тянуть Силу получается значительно проще, присутствует даже незначительное давление изнутри, а стенки вместилища становятся более эластичными. Как результат, прокачка облегчается в разы.

Каналы остаются расширенными на протяжении месяца. По прошествии этого срока они сужаются соразмерно подросшему за это время вместилищу. Надо признать, в моём случае такого соответствия не наблюдалось и близко. Поэтому и заполняется оно гораздо дольше, чем у других.

Но сейчас я наблюдал совершенно иную картину. Мне не было необходимости прикладывать какие-либо усилия от слова совсем. Поток Силы извне давил так, что мои старания на этом фоне оставались бы вообще незамеченными. Пример про бабочку на чашах весов вообще не в тему. Мои потуги просто не имели значения.

При этом большая часть Энергии, конечно же, терялась впустую, но и того, что работало, было не так чтобы и мало. Мои вялые ниточки, которые язык не поворачивался назвать каналами, увеличились в сечении и теперь выглядели куда более впечатляюще, чем у батюшки.

Был ещё такой момент, я ощущал, как увеличивается в размерах моё вместилище, и присутствовало стойкое убеждение, что назад уже не отыграется, чего не сказать о каналах. Довольно скоро это предположение подтвердилось.

Я пропускал через себя поток примерно с час, пока скопившаяся в кармане Сила не иссякла полностью. С исчезновением давления сузились и каналы, и хотя они всё так же напоминали собой трепещущие ниточки, я точно знал, что в сечении они немного прибавили. Соответственно слегка подросла и их пропускная способность, что не могло не радовать, так как увеличится и эффективность моих медитаций.

Понятно, что достижение довольно скромное. Но ведь всё познаётся в сравнении. Если взять среднестатистического одарённого, то смех, да и только, а вот в моём случае я за одну медитацию отыграл порядка полугода. И дальше сроки прокачки вместилища сократятся. Ненамного, но ситуация всё же изменилась в лучшую сторону. И если продолжить двигаться в этом направлении, глядишь, ещё и потенциал прибавит.

А вот карман полностью опустел, и теперь я его не чувствовал. Значит, потребуется минимум месяц, чтобы он вновь заполнился, и процедуру можно будет повторить. Зато амулет порадовал, оказавшись напитанным Силой под завязку. Хорошо, что это произошло само собой, а то я как-то даже не подумал о том, чтобы попробовать его заправить.

Итак, это работает. Не столь эффективно, как желчь, но всё же работает. Хотя стоп! Какого хрена! Это лучше желчи! Однозначно! После неё пропускная способность каналов вырастает соответственно росту вместилища, то есть соотношение остаётся прежним. А при новом подходе увеличиваются и сами каналы, и эффект остаётся навсегда. Так что я однозначно получаюсь в выигрыше. Пока незначительном, но это только начало.

Глава 4

Я открыл глаза и сладко потянулся. Сопровождать княжну оказалось делом хлопотным. Первая же наша поездка вышла не такой уж и близкой. Я-то полагал, что она захочет навестить кого-то из бояр княжества, выказать, так сказать, внимание, её же понесло в Спасск в Рязанском княжестве в гости к своей подруге по корпусу. А это почти триста пятьдесят вёрст, да по пыльным дорогам, даже с учётом выносливости местных лошадей трое суток пути.

И это ещё быстро. Мы-то с великой княжной и охраной двигались верхами, но наши вещи и её служанка в карете. А скорость каравана, как известно, определяет самый медленный транспорт. Так что за время путешествия я устал и теперь наслаждался отдыхом в постели с белоснежными простынями. Всё же придорожный постоялый двор по сервису и комфорту не сравнится с гостиницей.

Сон слетел, как и не бывало, отлёживать бока никакого желания, поэтому я рывком сел на постели, вновь потянулся и, отбросив одеяло, встал, сунув ноги в тапочки.

– Илюха, ты где, бездельник? – бодрым голосом позвал я.

– Чего это бездельник, – послышалось из соседней комнаты, а следом появился и он сам. – Я уж успел всю твою одежду перегладить да грязное в стирку отдать.

– Умываться, – распорядился я.

Ага. Это тебе не дома и не в съёмной квартире, ни крана, ни рукомойника тут нет и в помине. Таз, кувшин с широким горлом и помощь прислуги. Вообще-то, если бы не Илюха, то помогала бы мне служанка. Хорошенькая, между прочим, отчего это действо было бы куда приятней.

– Говоришь, отдал в стирку и перегладил весь гардероб. Одобряю, – отфыркиваясь, произнёс я и продолжил: – Значит, и о моём задании не забыл?

– Рассказал я слугам местным про нашу охоту на оборотня и про то, что живут они де тут в глубинке, как у Христа за пазухой, то ли дело у нас на границе.

– И как успехи? – принимая от него полотенце и растираясь, поинтересовался я.

– Ясное дело как, у них тут всё круче варёных яиц и в отличие от нас, горемычных, у них за последние десять лет тут два таких случая было. Ну, я им про Волчью падь, а они мне, мол, когда это было, поди, и брехня всё, дедовы сказки, бабкины подсказки. А вот у них всё взаправду, и страху те волколаки навели столько, что ни в сказке сказать, ни пером описать.

– Место знаешь?

– Назвали две деревеньки. Я ещё поспрашиваю у других, но сдаётся мне, что это не брехня, – ответил мой молочный братец.

– Узнай, обязательно узнай, и поподробней.

Совсем без помощника оно как-то неправильно. Опять же, нельзя жить, никому не доверяя. Иное дело, что доверие может быть дозированным, так сказать, в части касающейся. Ну, ищу я места, где случались обращения в оборотней. А вот нахожу ли, и зачем мне это нужно, Илюху уже не касается.

Для чего мне это, объяснять не нужно. Каждое место Силы может многократно подстегнуть мой дар, и, как результат, я окажусь не таким уж бездарем. И при этом не нужно наступать себе на горло и глотать желчь. Не то чтобы я категорично настроен против этого. Признаться, если припрёт, то я на такое пойду без раздумий. Опять же, появилось стойкое желание владеть нормальным даром. Но коль скоро не подгорает и есть другой способ, то к чему крайности.

В Воронежском княжестве о других случаях обращения в оборотней мне выяснить ничего не удалось ни на уровне баек, ни в соборной библиотеке. Вот я и решил попробовать в соседних. Признаться, зол был несказанно, когда выяснилось, что придётся сопровождать великую княжну, но как оказалось, прикатил я сюда не зря. А если мест окажется два, так и вовсе джек-пот получается.

Я уже заканчивал одеваться, когда в дверь постучали, а из-за неё послышался голосок Дуняши, служанки великой княжны:

– Сударь, Мария Ивановна просит вас к завтраку.

– Иду, – громко ответил я.

Долгорукова предпочла остановиться со мной в гостинице, хотя подруга, боярышня Астафьева, и её родители настаивали на том, чтобы та поселилась в боярской усадьбе. Однако Мария пожелала сохранить для всех инкогнито, назвавшись просто однокашницей по кадетскому корпусу.

– Доброе утро, Пётр, – приветствовала меня великая княжна.

– Доброе утро, Мария Ивановна, – присаживаясь напротив неё, поздоровался я.

Инкогнито так инкогнито, поэтому я не титуловал её, ограничившись именем-отчеством, как, впрочем, и новые компаньоны, боевые холопы и слуги.

– Пётр, это будет выглядеть по меньшей мере странно, если я буду называть тебя по имени, а ты меня по батюшке, – заметила она.

– А это ваши трудности, Мария Ивановна, не я ведь хочу сохранить инкогнито.

– Не желаешь, чтобы другие знали, что я считаю тебя другом?

– Мне без разницы, кем вы меня считаете, я тот, кто я есть, и вы можете во многом полагаться на меня.

– Но не во всём? – склонив головку набок, уточнила она.

– Не во всём, – подтвердил я.

– Поэтому ты не желаешь быть моим другом?

– Это всего лишь одна из причин, – возразил я.

Ну вот сколько можно одно и то же и про то же. Упёртая девица, не отнять. Ну да, и я не пальцем делан, меня на кривой не объедешь. Пусть сама разбирается со своими заморочками. Нет, я, конечно, не смогу просто отвернуться, но и помогу, как говорится, – только в части касающейся.

– Ох и упрямый ты.

– Чья бы корова мычала, Мария Ивановна.

– И дерзкий.

– Прошу прощения, ваше…

– Стоп! Я всё поняла, Пётр Анисимович, – выставив руку в останавливающем жесте, поспешно перебила она меня.

– Приятного аппетита, Мария Ивановна.

– Приятного аппетита, Пётр Анисимович, – с язвинкой пожелала мне великая княжна.

Трактир при гостинице небольшой, рассчитан только на постояльцев, а потому посторонних тут нет, что, признаться, радовало. Хм. И судя по запахам, высокая цена за постой того стоила, потому как готовить тут умели. Убеждаясь в этом, я отправил в рот первую ложку каши, буквально растаявшую на языке.

– Боярин Астафьев сегодня даёт бал, и мы в списке приглашённых. Так что готовьтесь, сударь, к тому, что вас станут атаковать спасские красавицы, а там соберётся весь цвет города, – прожевав очередную порцию с не меньшим аппетитом, чем я, поставила меня в известность Долгорукова.

– Мне опасаться нечего. Тут ведь нет воронежских младших дочерей, родители которых рассчитывают на милость князя Долгорукова. А потому я никому не интересен, – пожав плечами, безразличным тоном ответил я.

– Ой ли? А как же ореол героя, дважды спасшего дочь князя Воронежского? Вы действительно полагаете, что кто-то поверит в то, что какой-то там поскрёбыш кладёт убийц из одарённых пачками? Да даже если мы во всеуслышание заявим об этом, то никого не убедим.

– Люди всегда охотно верят в то, во что им хочется верить, и убедить их в обратном можно, только предоставив железные доказательства, – хмыкнул я.

– Вот именно, Пётр Анисимович, – победно ткнула она в меня ложкой.

– Но с другой стороны, Мария Ивановна, предупреждён, значит вооружён.

– И что вы задумали?

– Лучшая оборона это нападение.

– Звучит угрожающе. Не поделитесь планами? – Она чуть подалась вперёд, нависая грудью над миской с кашей.

– Обождите до вечера и увидите, – заговорщицки подмигнул я.

Усадьба боярина Астафьева не выделялась каким-либо особым архитектурным стилем. Я бы даже назвал её типовой. Разве только размерами она тянула на самый настоящий дворец. Подъездная дорожка к парадному крыльцу с колоннадой, огибающая фонтан, вымощена брусчаткой. Сам дом двухэтажный по центру с одноэтажными крыльями. Судя по окнам, потолки высотой не меньше двух с половиной сажен.

Кареты с гостями прибывали одна за другой с незначительными интервалами. Признаться, я даже полагал, что на подъезде к воротам, а то и во дворе может случиться затор. Но как ни странно, ничего подобного не происходило. Возницы справлялись со своими обязанностями на ять.

Едва войдя в просторный вестибюль, я взглянул на потолок, убедившись в правоте моих выводов. Две с половиной сажени, посредине большая люстра с натыканными в несколько рядов свечами, такого монстра в меньшем пространстве попросту не разместить.

Один слуга принял у меня шпагу и мурмолку, Мария передала шляпку и зонтик, к слову, в котором пряталось тонкое жало шпаги. Второй лакей указал нам влево, где за высокой двустворчатой дверью располагалась гостиная.

Ну что сказать, Астафьевы не только родовиты, но и богаты, чему свидетельствуют размеры и убранство этого помещения. От золота просто рябит в глазах. Вдоль стен расставлены диванчики и уголки со столиками, а сами стены забраны искусно сотканнными шпалерами с замысловатыми сюжетами. Несколько грамотно установленных зеркал отражают свет свечей, усиливая его и наполняя пространство уютом.

Посредине стоит фуршетный стол, на котором в несколько ярусов выставлены сладости, канапе, прохладительные напитки, мороженое и, разумеется, вина различных марок. С одной стороны, оно вроде как не еда, но с другой, ассортимент постоянно восполняется, и для того, чтобы заморить червячка, более чем достаточно. Впрочем, это ведь не званый обед, и гости прибыли сюда вовсе не для того, чтобы поесть.

Но как не представительно помещение, и как бы ни манили диванчики присесть на них, а обильный фуршетный стол непременно попробовать яства, помещение это сейчас пустовало. Слуга указал нам на распахнутую дверь уже справа, откуда доносились приглушенные голоса. Ага, сначала полагалось засвидетельствовать своё почтение хозяевам дома, собраться всем вместе в бальном зале. Когда минует назначенный в приглашении час, распорядитель бала объявит первый танец, только тогда приглашённые разбредутся по интересам.

Как правило, зрелые дамы займут места на диванчиках и в креслах, расставленных вдоль стен, приглядывая за своими чадами, дабы не натворили глупостей. Ну и, конечно же, высматривая для них пары. Мужчины по большей части разойдутся для своих бесед, оккупируя гостиную, библиотеку, бильярдную или карточную. В каждой усадьбе непременно найдётся комната, где стоит стол, покрытый зелёным сукном.

А вот задача молодёжи танцевать, танцевать и ещё раз танцевать. Старшие участвуют в этом процессе по желанию, что для молодых является роскошью. Таковы требования этикета. Мало того, ещё и иметь постное лицо считалось верхом неприличия. Как бы тебе не было муторно, на балу ты должен излучать веселье и задор, а иначе тебе тут лучше и не появляться вовсе.

Мы подошли к чете Астафьевых и представились. Я приложился к ручке хозяйки, она одарила меня радушной улыбкой. Впрочем, основное её внимание сосредоточено не на мне, а на великой княжне. Причём взирает так, словно будущая свекровь присматривается к желанной невестке.

В подтверждение моих мыслей к нам подошёл молодой бравый гвардейский драгунский подпоручик, которого родители представили как своего среднего сына, Астафьева Кирилла Дмитриевича. А красавец! Эдакий рослый, плечистый, русоволосый, голубоглазый, с правильными чертами лица и чувственными губами. Смерть красоток, да и только.

– Анна мне много рассказывала о вас, Кирилл Дмитриевич. Но вот встретиться довелось только сейчас, хотя и служим оба в Москве, – произнесла Мария после того, как нас представили.

– Не знал, что у моей сестрицы столь прекрасная подруга, иначе непременно изыскал бы возможность повстречаться с вами, хотя служба и отнимает всё моё время. А теперь и вовсе не случится встретиться ещё как минимум год, – с эдаким лёгким пренебрежением произнёс он.

Позёр, прости господи. Ещё и перстень с указанием четвёртого ранга напялил павлин надутый. Для его возраста это куда как солидно и указывает на потенциал повыше, чем у Долгоруковой. Что он всячески и старается продемонстрировать, невзначай поправляя горжет и поглаживая пальцем тонкие усики.

– И что же может нам помешать встретиться? – скорее из любезности, чем реально интересуясь, спросила она.

– Я отслужил год после корпуса в полку и теперь отправляюсь на Кавказ. Обычная практика для гвардейских офицеров. – И вновь это пренебрежение, а скорее даже и бравада.