Текст книги "Далеко на квадратной Земле"

Глава 5
Кроличий Дед Мороз – миф или реальность? Ашот Иванович, начальник почты

Отражение было потеряно. Антон Иванович его не догнал. Когда он выбежал сквозь проходную на улицу, там уже никого не было. Пришлось вернуться в дизайнерский отдел, кое-как дотянуть до конца рабочего дня, а вечером, когда папа оказался дома, он пожаловался жене:

– Рыбонька, это невыносимо. Я не знаю, что мне делать. Только что, снимая шляпу с перчатками, я погляделся в зеркало.

– И? – затаив надежду, спросила мама.

– Оно пустое!

– Ну, Тошенька, не расстраивайся так, козлик, – заботливо погладила его мама. – Может, тебе обратиться к врачу? Нужно только подумать, к какому специалисту записаться.

– Ни разу не слышал о болезни, связанной с потерей отражения.

– Обратись к терапевту. Он принимает всех без разбора.

– Что я ему скажу? Что у нас в прихожей я себя не вижу, но зато в остальных местах, где висят зеркала, всё идёт отлично? Так? Заранее предвижу, что он мне ответит. «Батенька, – скажет он, – в таком случае, лечить нужно не вас, а вашу прихожую». И он будет прав. Что же всё-таки происходит? В чём причина? – размышляя вслух, спросил папа, но ни у него, ни у Светланы Сергеевны ответа не было.

Тем временем наступил декабрь. Выпал первый снег. Зная, что письма, адресованные Деду Морозу, лучше всего отправлять заранее, Аня с Виталиком написали всё что хотели и попросили папу задержаться у почтового отделения. Папа остановил машину. Дети, мама, а вслед за ними и Антон Иванович вышли на улицу. Направились к дому, где располагалась выкрашенная в синие цвета почта.

– Скажу тебе по секрету, – шёпотом сообщила Аня маме, пока шли, – я давно уже не верю в Деда Мороза.

– Зачем же продолжаешь ему писать?

– Несколько лет отправляла ему письма просто так, за компанию с братиком. Чтобы продолжал верить он.

– Как благородно с твоей стороны!

– Да, но я за это время кое-что поняла.

– Что?

– Что Дед Мороз нарочно делает так, чтобы мы, дети, в какой-то момент переставали в него верить.

– У него хитрый план?

– Как догадалась?! Да, он проверяет, сможем ли мы долго обходиться без него. И когда Новый год превращается в сплошную скуку, ты вдруг начинаешь думать: «А почему бы не допустить, что он на самом деле существует? Хотя бы просто так, понарошку». Вот и я совсем недавно сказала себе: «Нет, уж лучше пусть он будет». Так интереснее. Ведь правда?

– Конечно, зайка. Верь, не стыдись. Не спеши взрослеть.

– А теперь, дети, стойте тут, – остановившись возле ступеней, сказал папа. – Вы ведь помните про секретный ящик Деда Мороза? О нём знаем только мы, взрослые. Давайте-ка сюда свои послания, мы их отправим.

И забрав у детей по запечатанному конверту, мама с папой вошли в дверь с приклеенным сверху расписанием.

– Как думаешь, там на самом деле есть ящик, о котором не знают дети? – чуть погодя спросил Виталик.

– Есть, точно знаю, – не задумываясь, ответила Аня.

– Когда же мы сами сможем опускать туда письма?

– Когда станем родителями, неужели не ясно?

Виталик задумчиво помолчал, ломая каблуком упавшую в снег сухую ветку. Вдруг спросил:

– Может быть, Деда Мороза не существует? Никогда об этом не думала?

– Значит, по-твоему, мама с папой врут?

– Не знаю. Может быть, врут не они. Может, врёт Дед Мороз, а они вместе с нами верят.

– То есть он всё-таки есть?

Виталик снова задумался. На этот раз основательно. Даже палкой перестал хрустеть.

А мама с папой, очутившись внутри почтового отделения, спрятали детские письма во внутренний карман папиного пальто и немного постояли. Это был семейный ритуал. Назывался: «Отправка писем Деду Морозу».

– Не представляю, – помолчав, произнёс папа, – как мы будем выкручиваться из этой ситуации.

– Тоша, ты о чём?

– Ведь когда-нибудь в будущем всё равно придётся сказать им правду.

– То есть? О том, что никакого Деда Мороза нет?

– Да, я об этом.

– Успокойся, наши дети намного мудрее. Сами разберутся. Кстати, можешь позвать их сюда, хватит им мёрзнуть. А я пока заодно куплю несколько открыток. Для родни и знакомых.

И Светлана Сергеевна подошла к прилавку, за которым сидела пятнистая крольчиха с бусами на шее.

– Покажите мне, пожалуйста, какие у вас открытки, – попросила мама.

– Вам на Новый год?

– Да.

Перед мамой лёг набор открыток, и она стала кропотливо выбирать.

Одновременно с этим Антон Иванович выглянул на улицу и позвал:

– Анечка, Виталий… Войдите сюда. Ваши письма отправлены. Подождём мамулю и скоро поедем.

Встав у витрины, дети разглядывали почтовую продукцию: журналы, календари и, почему-то, стиральный порошок.

Внимание папы меж тем привлекло овальное зеркало на стене. Он отразился в нём почти весь, до колен. За спиной на полке были посылочные коробки разного калибра. Папа пристально вглядывался в лицо отражённого кролика, как вдруг из зеркального стекла выскочила рука, схватила папу и поволокла внутрь. Папа Кролик исчез в зеркале, как за водной гладью, без всякого шума. Хорошо ещё, дети успели разглядеть лапы с ботинками, которые мелькнули напоследок. Иначе бы Антон Иванович исчез без следа.

– Мама! – всполошилась Аня. – Папа только что нырнул в зеркало!

Расплачиваясь за открытки, Светлана Сергеевна обернулась. Глаза у неё расширились как у долгопята (зверь из отряда приматов с огромными глазищами).

– Что?! Кто куда нырнул?! – не в силах всё сразу осмыслить, спросила она.

– Его ноги были там, – указал Виталик на зеркало, – а потом вдруг исчезли.

Светлана Сергеевна ринулась к зеркалу. Работница почты, качнув бусами, привстала с места.

– Куда вы? – насторожилась она. – Посторонним туда нельзя. Стойте! Это казённое имущество!

Но Светлана Сергеевна сказала:

– Дети, стойте здесь, никуда не уходите. Слышите?

И убедившись, что на зеркале вместо стекла – зыбкая прозрачная плёнка, мама Кролик подобрала края мутоновой шубы и ловко сиганула внутрь овала. Аня решила, что не стоит оставлять родителей в такую сложную минуту одних, поэтому исчезла в стене, как по волшебству, сразу после мамы. Виталику не оставалось ничего другого. Стоять и невозмутимо ждать он не мог. Поэтому спустя минуту здесь, в почтовом отделении, от семьи Кроликов остались только воспоминания.

Все трое очутились в захламлённом помещении. Повсюду – на полу, на прилавке, столе – валялись в беспорядке незапечатанные конверты, исписанная бумага и раскрытые посылочные коробки. Помимо прочего, перед ними стояли Антон Иванович и кролик, как две капли воды похожий на него.

– Кто вы? – спросила мама.

– Вы спрашиваете меня? – отозвался папин двойник.

– Конечно, – ответила мама. – Своего мужа я прекрасно знаю. А вы хоть и похожи, но не он.

– Позвольте представиться, – учтиво склонил голову незнакомый кролик. – Ашот Иванович, здешний начальник.

– Что это? – спросила мама. – Почта?

– Шестое отделение связи. Вы не против, если я буду отвечать вам, продолжая работу? Масса дел. Ужасно нервный, неблагодарный труд.

И, усевшись за небольшой столик, у ножек которого на полу была сложена кривая стопка писчей бумаги, Ашот Иванович принялся что-то быстро строчить. Шариковая ручка в его руке порхала от края и до края листа с проворством стрекозы.

– Дорогая, – проговорил на ухо супруге папа, – его зовут Ашот. Слыхала?

– И что?

– Ничего. Прочти это назад, в зеркальном порядке.

– Я уже сказал вашему мужу, – не прерывая письма, заговорил начальник отделения, – что выдернул его сюда, в наш мир, только с одной целью.

– Понимаешь ли, радость, – пояснил папа, – кто-то распространил здесь объявления.

– О чём?

– О том, что один из кроликов сбежал в отражённый мир, – продолжал здешний начальник. – Просили, кто увидит, поймать. Вы не представляете, сколько хлопот в связи с этим было доставлено всем моим родственникам.

Полностью исписав бумагу, Ашот Иванович поместил её в свежий конверт, провёл кончиком языка по клапану и заклеил.

– Ничего не понимаю, – встряхнув головой, словно это должно было поставить на место мозги, спросила мама. – При чём тут объявление и при чём тут ваши родственники? И самое главное, при чём здесь мой муж?

– Наверное, при том, – сказала Аня, – что сбежавший кролик вылез из зеркала в нашей прихожей. Помните?

– Но ведь было сказано, что он сбежал в отражённый мир, – всё ещё не могла уловить связи мама.

– Всё зависит от того, дорогая, где мы стоим, – объяснил папа. – Если мы там, то отражение здесь. Если же мы оказываемся по эту сторону…

– Хорошо, допустим, – согласилась мама. – Тогда что не так с вашими родственниками?

– Они все очень похожи на меня. Один в один. Понимаете?

– На меня, следовательно, тоже, – добавил папа.

– И всех их зовут Ашотами Ивановичами.

– Это что, такая традиция? – усомнилась мама.

– Да, вы правы, – ответил собеседник, заклеивая следующий конверт.

– Как же вы не путаетесь? – спросила Светлана Сергеевна.

– Почему. Путаемся. Даже очень. Но это не даёт нам скучать, – улыбнулся Ашот Иванович, встал из-за стола и перешёл к деревянным ящикам у стены, которые были набиты пахучей сосновой стружкой и алыми яблоками. Наполнив яблоками одну из посылочных коробок, которые громоздились в углу, начальник почты добавил туда же плитку шоколада, затем какой-то новогодний сувенир и принялся со скрипом запечатывать коробку клейкой лентой.

Глава 6
Шиворот-навыворот. Пойманное отражение. Мама наводит порядок

– Значит, вы выяснили, что мой муж – совсем не тот, кто вам нужен. Я правильно понимаю? – продолжая разговор, спросила мама.

– Да, я понял, что совершил ошибку, и принёс Антону Ивановичу извинения, – ответил кролик и снова учтиво поклонился. – И приношу свои извинения вам.

– Значит, мы можем уйти? – спросил Виталик.

– Как тебе угодно, мальчик, – улыбнулся Ашот Иванович.

– Тоша, идём, – сказала мама. – Не будем терять время.

– Подожди, рыбонька, необходимо кое-что прояснить, – тихо отозвался папа и обратился к двойнику, который наполнял провизией и сувенирами очередную посылку. – Скажите, пожалуйста, неужели этого сбежавшего кролика так и не нашли?

– Если объявления до сих пор висят, – ответил Ашот Иванович, – значит, он всё ещё в бегах. Думаю, так. Подождите… – размотав клейкую ленту, слегка подёргивая носом, застыл он в задумчивости. – Яблоки положил, пряничный набор тоже… Шоколад! Да! – И вынув из коробки с шоколадом хрустящую фольгой плитку, Ашот Иванович уложил её с краю посылки и сам полюбовался на то, как всё там аккуратно и компактно уложено. – Впрочем, – заклеивая картонную крышку, добавил он через секунду, – вы всегда можете обратиться в полицию. Там вам всё скажут.

– И ещё вопрос, – забыв о том, что они торопятся, спросила мама. – Всё никак не пойму, чем это вы тут занимаетесь? Пишете, заклеиваете посылки… Что за странная процедура?

– Это обязанности начальника почты. Пишу письма с открытками и рассылаю по адресам. То же самое с посылками. Кролики должны регулярно их получать. От этого они чувствуют, что не забыты. Неужели в вашем мире по-другому?

– Но почта не должна писать и отправлять продукты сама. Всё, что ей требуется, – пересылать письма от кролика к кролику.

– Впервые такое слышу, – удивился начальник. – А вдруг кто-нибудь забудет о посылке. Вдруг кто-то сообщит в письме неприятные известия. Нет, такого быть не должно. Заметьте, все письма, которые я пишу, заканчиваются словами: «У нас всё хорошо. Надеемся, у вас тоже. Пишите, не забывайте. Навеки ваш начальник 6-го отделения связи Ашот Иванович». Кстати, можете вписать в журнал регистрации свой адрес. Будете тоже регулярно получать письма и посылки. Хотя нет, забыл. Действия моего отделения не распространяются на то, что за зеркалом.

Выйдя на улицу, Кролики заметили, как по трассе, которая пролегала рядом, мчатся машины. Причём все они ехали задом-наперёд. Антон Иванович поймал такси.

– Отвезите нас, пожалуйста, в полицию, – сказал он. – Скорее! Вперёд!

Машина тронулась.

– Что вы делаете? – возмутился папа. – Я же попросил: вперёд!

– А я куда? – проворчал таксист.

– Пап, не нервничай, – сказала Аня. – Ты же видишь, у них тут всё так: шиворот-навыворот.

В полиции сказали, что беглец и дебошир, которого разыскивали, давно задержан. Показали две фотографии: на одной был Антон Иванович (или, точнее, кролик, похожий на него), а на другой – Георгий Вячеславович, бывший сосед. Спросили: кто их интересует? Семья Кроликов указала на папиного двойника.

– А, тогда ясно, – кивнул начальник полиции. – Вам нужен Ашот Иванович. Ну что же, идёмте смотреть.

И он отвёл Кроликов в специальное помещение с камерами предварительного заключения, в дверях которых были небольшие решётчатые окошки.

– Вот, полюбуйтесь, – тихо сказал полицейский.

Мама с папой приблизились и увидели за решёткой копию Антона Ивановича.

– Я тоже хочу полюбоваться, – сказал Виталик, и Ане пришлось его слегка приподнять.

– Извините, – сказал папа, – я понимаю, это не совсем уместно… Но не могли бы вы его отпустить? Пусть живёт там, где жил. То есть у нас в зеркале, в прихожей.

– Но сможет ли он вести себя прилично? – усомнилась мама. – Вдруг снова сбежит.

– Отпустить? Нет ничего проще, – ответил полицейский и, звякнув ключами, открыл камеру. – Ашот Иванович, – позвал он, – выходите.

Двойник появился в дверях, улыбаясь присутствующим. Тут же послышался щелчок. Все обернулись и увидели, как полицейский застегивает у папы Кролика на запястьях наручники.

– В чём дело? За что? – спросил Антон Иванович.

– А теперь, Ашот Иванович, – ласково сказал полицейский, – будьте добры, пройдите, пожалуйста, назад в камеру. – И он втолкнул папу Кролика туда, откуда только что появился его двойник.

– Отпустите его! – потребовала мама. – Что он вам сделал?

– Я уже отпустил. Не видите? – произнёс полицейский. – Вот же он, перед вами. Стоит и всем своим видом выражает счастье. Забирайте его сейчас же, иначе передумаю и посажу обоих.

– Но это не он, это его копия!

– Чем докажете?

– Наш папа не Ашот, – сказала Аня. – Он Тоша. Понятно вам?

– Хорошо, докажите.

– Дорогой, – заглянув в окошечко, сказала мама, – где у тебя документы? С собой?

– Только водительские права.

– Дай.

Папа просунул права сквозь решётку.

– Нотна Чивонави Килорк, – прочёл полицейский. – Ну-у-у, женщина, – уныло протянул он, – это совсем ни в какие ворота. Что за имя? Только за одно это я должен его задержать.

– Мам, вынь, пожалуйста, зеркальце, – попросила Аня. – Оно у тебя в коробке с пудрой.

Порывшись в сумочке, Светлана Сергеевна достала круглую коробку с крышкой. Аня поднесла зеркальце к правам.

– Читайте, – сказала она полицейскому. – Да не сюда глядите. Читайте в зеркале.

– Антон Иванович Кролик, – медленно, почти по слогам прочёл полицейский.

– Ну вот, видите? Нормальное кроличье имя.

В конце концов, папа был освобождён. Кое-как удалось убедить начальника полиции, что если уж отпускать одного, то другого, похожего, совсем не обязательно сажать на его место.

Вышли на улицу. Наступило лето. Августовское солнце припекало так, что сделалось душно. Мама отдала шубу и шапку папе. Дети тоже. Антон Иванович стал похож на вешалку.

– От всех ваших Ашот Иванычей, – пожаловалась мама папиному двойнику, – у меня голова идёт кругом. Ну зачем было сбегать из прихожей? Чем вам там было плохо?

– Вы видели, где я живу?

– Нет, – ответила мама. – Но вы могли бы нам показать.

– Прямо сейчас? – спросил двойник.

– Да, – произнёс папа, – если причина в этом, то нам немедленно хотелось бы её узнать. – В его голосе чувствовалась настойчивость. – Ведите нас сейчас же.

– Дети, не отставать, – сказала мама.

– Можно, я возьму дядю Ашота за лапу? – попросил Виталик.

– Нет, – категорично заявил папа и сам взял обоих детей за руки. (Он всё ещё не доверял тому, кто уже раз его обманул.)

Это была Снеговая, дом 5, квартира 81 (у настоящих Кроликов номер квартиры был 18). Вошли. Папа с мамой увидели обычную прихожую, зеркало висело на том же самом месте.

– Не понимаю, – сказала мама, – на что вы жалуетесь. Живёте не хуже нас.

– Не судите по одной прихожей, – ответил двойник.

– Мам, пап!.. – успев сбегать в комнаты и вернувшись обратно, крикнула Аня. – Вы бы видели, что там творится!

– Где? Что? – спросила мама.

– Там столько мусора! – восторженно сообщил вернувшийся вместе с сестрой Виталик. – Целые горы и холмы! Даже я такого не делаю.

Прошли в комнаты. Какой же там был беспорядок! «Кошмар!» – так сказала мама. Мятые носки всех расцветок, скомканные рубашки, обёртки от конфет и немытая посуда лежали в самых неожиданных местах и покрывались пушистой пылью. В довершение всего из кухни вышел перепачканный шоколадным мороженым дедушка. Он ел его ложкой из пластикового ведёрка. На нём были нечистая футболка и подгузник большого размера. Мама от удивления раскрыла рот.

– Иван Прокофьевич?! – ахнула она.

– Папа?! – спросил Антон Иванович.

– Успокойтесь, – ответил Ашот Иванович, – этот папа не ваш. Пап, это наши гости. Можно сказать, соседи. Присядь где-нибудь, не мешай.

– У меня вырос зуб, – доложил старик. – Молочные выпали, а новые растут. Показать? – И он оскалил щербатый рот, похожий на поломанный дачный забор.

– Не обращайте внимания, – пояснил хозяин квартиры. – Мой отец теряет память. Ему кажется, будто он снова маленький.

– Да-а, – шепнула на ухо братику Аня, – наш дедуля выглядит гораздо лучше.

Наконец все уселись, и мама сказала, что такого ужасающего бардака она ещё не видела. Она не уйдёт, пока не наведёт здесь порядок. И, взяв в помощники Аню, Антона и Ашота Ивановичей, а также Виталика, который тоже трудился по мере сил, Светлана Сергеевна принялась за генеральную уборку.

Три часа – и всё блестело. Всё было вытерто от пыли, отутюжено и сложено ровными стопками в шкаф. А чудно`му старику была подарена азбука, которая нашлась среди валяющихся в кладовке книг.

– Ну, надеюсь, теперь-то вы удовлетворены? – спросила Светлана Сергеевна двойника. – Не станете больше безобразничать, стоя у зеркала? А?

– И ни в коем случае не выбегайте, – предупредил папа Кролик. – Тем самым вы вносите в оба наших мира огромную неразбериху.

– Лучше, если сможете, – предложила Аня, – попросите, и мы снова придём и сделаем вам уборку.

– Обещаю, – ответил растроганный Ашот Иванович, – с этого дня вести себя примерно. От порядка и чистоты у меня у самого на душе чисто.

– Потому что нужно вовремя за собой убирать, а не ждать, пока всё скопится. Вам ясно? – строго, по-родительски поглядела на него мама.

– Да, – виновато опустил глаза двойник.

– Не расстраивайтесь, – подбодрил его папа. – Всё поправимо. А своему отцу предложите что-нибудь написать. Допустим, книгу воспоминаний. О детстве. Это не даст угаснуть его мыслительным способностям. А теперь спасибо, до свидания… И до встреч в нашей прихожей!

Глава 7
Тайна головоногих. Завсадом рассказывает о семейном предании

Возникает вопрос: как же так? С семьёй Кроликов происходили такие невероятные вещи – они гонялись за отражением, познакомились с почтальоном, который сам пишет письма… – но, судя по всему, их это почти не удивило. То есть удивило, конечно же, но совсем не так, как нам хотелось бы. Произойди что-то подобное в нашем мире, об этом бы уже трубили газеты, а на телевидении мы бы только и видели семью, которой удалось побывать в зазеркалье. В чём же дело? Неужели у них там, на Земле № 2 (или № 1), такое в порядке вещей? Что тут скажешь, кроличья цивилизация – одна из самых загадочных и до конца не изученных. Возможно, когда-нибудь мы будем знать о кроликах всё, но сейчас нам остаётся довольствоваться обрывочными фактами.

Итак, после вышеописанного случая жизнь семьи Кроликов потекла спокойно и размеренно. Мама, папа, дедушка и дети подумали, что с этих пор у них всё наладится, всё пойдёт ровно и ничего особенного больше не случится, но… Все мы иногда заблуждаемся.

На этот раз водоворот приключений закружил младшего Кролика. Всё началось с похода в библиотеку. Туда отправилась Аня. Нужно было взять справочник по орнитологии для подготовки к уроку природоведения.

В разделе научно-популярной литературы она добралась до буквы «О», затем, отыскивая на длинной полке книжный корешок с нужным названием, прошла ещё немного, после чего упёрлась в стену. На полу у стены лежали старые потрёпанные книги. Заметив проходящую мимо библиотекаршу с плечами, укутанными шалью, Аня спросила:

– Простите, можно вас? Что это?

– Как что? – сказали ей. – Книги. Девочка, у тебя есть глаза?

– Есть, – спокойно ответила Аня. – Поэтому не делайте так, чтобы я видела перед собой грубую, невоспитанную крольчиху. Просто ответьте: почему они здесь, на полу?

– Потому что старые. Всё старое, как тебе известно, выкидывают. Точно так же, спустя некоторое время, поступят со мной. С тобой, я так полагаю, тоже церемониться не станут.

«Да? – мысленно усомнилась Аня. – Почему же тогда мы не выбрасываем дедушку? У этой женщины, видимо, нелёгкая судьба», – пришла она к выводу и спросила вслух:

– Значит, они никому не нужны?

– Если нужны тебе, можешь взять, я не возражаю.

Аня отобрала пару толстых приключенческих романов и книгу с названием «Головоногие моллюски морей Южной грани земного куба» (год издания 3026, с красочными репродукциями).

Дома она сложила книги на этажерку, чтобы потом почитать, а сама уселась за природоведение. Вернувшись из детского сада и обнаружив на полке пополнение, Виталик попросил сестру поглядеть книги. Многочисленные изображения осьминогов и каракатиц на морском дне показались младшему Кролику настолько увлекательными и таинственными, что он даже попробовал читать саму книгу. Чтение, правда, оказалось не из лёгких, было слишком много научных терминов, поэтому Виталик остановился на рассматривании картинок.

Ночью ему снились морские сны с шумом набегающих на песок волн, криком чаек, а утром, идя в садик, он решил захватить книгу о моллюсках с собой. Чтобы показать её другим детям.

Но книгу увидели не только дети.

Заведующий детским садом был подтянутым, спортивного вида кроликом средних лет. Зимой он разгуливал без шапки, в одной лёгкой курточке, громко и открыто хохотал во время разговоров, уверяя, что «смех продлевает жизнь», и звали его Мишелем Борисовичем Чернолаповым. Он подошёл к ребятне на детской площадке во время прогулки. Собравшись плотным кружком в беседке, дети из подготовительной группы следили за тем, как одетой в вязаную перчатку лапой младший Кролик переворачивает книжные страницы.

– А ну, сорванцы, что у вас тут? – весело поинтересовался Мишель Борисович. – Чем заняты, сознавайтесь?

И Виталик показал ему иллюстрацию с коралловым рифом, в ветвях которого плывёт кальмар. Лицо Мишеля Борисовича мгновенно изменилось. В глазах мелькнула оторопь и нечто похожее на испуг. Никто из детей ни разу его таким не видел.

– Будь добр, сынок, – попросил завсадом (у него была такая манера: звать мальчиков «сынками», а девочек «дочурками»), – погляди, в каком году издана книга.

Виталик полистал страницы.

– В три тысячи двадцать шестом.

– Значит, ей больше ста лет, – обращаясь, скорее, к себе, проговорил завсадом и спросил: – Где ты её взял?

– У сестры.

– А она?

– В библиотеке.

– Невероятно. Поразительно, – всё так же задумчиво произнёс Мишель Борисович, зачерпнул с перил беседки немного снега и, освежаясь, вытер им лицо. И тут же, как это у него водилось, рассмеялся. Только на этот раз смех его был каким-то судорожным и деревянным. – Вот что, – обращаясь к Виталику, добавил он, – зайди после прогулки ко мне. Договорились? Не забудь.

– Но, Мишель Борисович, – заметил Виталик, – у нас в это время сончас.

Дети подтвердили.

– Скажи Лидии Николаевне, что я тебя освобождаю. Сегодня днём не поспишь. Ничего, не смертельно. В общем, сынок, жду тебя у себя, не опаздывай. И обязательно захвати с собой книгу. Не забудешь?

– Нет.

Мишель Борисович поглядел на всех и сказал:

– Играйте, детишки. Дышите воздухом. – И покинул игровую площадку. А Виталик, как только всех повели в главный корпус, подошёл к воспитательнице и сказал, что ему надо к заведующему: он просил.

Приблизившись к двери с табличкой и прижимая к себе книгу, Виталик поднял было лапку, чтобы постучать, как вдруг у него мелькнула мысль: зачем Мишель Борисович позвал его? И почему непременно нужно было взять книгу? Может быть, он, Виталик, провинился? Но в чём? Вроде приносить книги не запрещалось. Многие так поступали. И зачем Мишель Борисович спросил про год издания? Может быть, книга редкая, к тому же из библиотеки, и Виталику надо было держать её дома?.. Всё это пронеслось в голове младшего Кролика за несколько секунд. Он вообще был думающей, сомневающейся натурой, поэтому тут же решил – вернуться на сонный час, а книгу спрятать. Сказать заведующему, что, дескать, потерял её, поэтому не пришёл: постыдился. Может быть, так его меньше наругают. Он уже собрался уйти, как вдруг из-за двери послышался голос:

– Кто там? Не прячьтесь, я всё слышу. Там кто-то стоит.

Дверь распахнулась. На пороге был Мишель Борисович.

– Сынок, ты? – спросил он. – Что же ты здесь? Входи, я жду. Книга с собой? Прекрасно!

Завсадом усадил младшего Кролика перед собой. Налил две чашки чаю, достал вазу с печеньем и сел листать книгу. Хрумкая печеньем, Виталик с интересом наблюдал за Мишелем Борисовичем. Тот достал из стола широкую лупу и принялся изучать детали одной из репродукций.

– Красиво, правда? – спросил Виталик. (На самом деле ему не терпелось прервать затянувшееся молчание и спросить: да что же, наконец, такого в этой ветхой, пожелтевшей с годами книге?)

– Ты знаешь, Виталик, – как бы отвечая на его немой вопрос, проговорил завсадом, – а ведь эта книга непростая.

– В самом деле? Почему?

– Хочешь знать?

– Да.

– Но учти, рассказ может затянуться, и, прежде чем ты всё узнаешь, нам с тобой, возможно, придётся выпить ещё по две чашки чая. Готов?

– Да, Мишель Борисович. Ведь интересно же. А то я ничего не понимаю.

– Ну так слушай.

И Мишель Борисович рассказал о своём прапрапрадедушке, который жил около трёхсот лет назад и носил имя Анатоль де Чернолап. Правда, среди моряков того времени, отказавшихся от верности королю и перешедших под пиратский флаг, дед Мишеля Борисовича был известен под кличкой Чёрная Лапа. Так вот, в году примерно 2850-м у знаменитой Чёрной Лапы было два сына. Старшего звали Борис, младшего – Гастон.

Скрываясь под толщей воды, эти трое избороздили почти все моря Южной и Западно-Восточной сторон земного куба. Как же так случилось, что они скрывались под водой? Дело в том, что Гастон, младший сын, был невероятно умён и мог изобретать разные невиданные доселе штуки. Например, он первым среди кроликов изобрёл подводную лодку. Используя чертежи Гастона, Чёрная Лапа и второй его сын сколотили из досок вытянутой формы сооружение. Сверху оббили его листами меди и приспособили рядом с входным люком трубку, сквозь которую поступал воздух. С тех пор они стали называть себя Подводными пиратами. Они подплывали под дно морского судна, перевозившего драгоценности и товар, и специальным буравчиком проделывали в древесине дыру. В скором времени трюм судна заполнялся водой. Почуяв, что корабль идёт ко дну, капитан приказывал спустить шлюпки на воду. Команда и пассажиры спасались, а Чёрная Лапа и сыновья спокойно завладевали потопленным грузом и перевозили его на один из затерянных островов.

Поскольку все их грабежи происходили практически бескровно, Чёрная Лапа стал уверять коллег по ремеслу, что он и его сыновья не просто Подводные пираты, они Подводные милосердные пираты. Они не пачкают лап убийством. В результате некоторые путешествующие по морю кролики стали говорить, что уж лучше подвергнуться нападению Чёрной Лапы, чем его собратьев.

Награбленное добро росло. В беседах с сыновьями Чёрная Лапа всё чаще стал поговаривать о том, что ещё годик-два они, пожалуй, поразбойничают, а там можно и на покой. Он изменит себе имя, купит дворянский титул и будет жить припеваючи губернатором в какой-нибудь отдалённой колонии среди туземцев. Сыновей он женит на первых придворных дамах и отправит их учиться в лучшие университеты.

Но произошло неожиданное. Гастон взбунтовался. Он не хотел больше пиратствовать.

– Я лишу тебя наследства, щенок! Дождёшься! – крикнул ему обозлённый отец.

– Ваше наследство, папенька, грязное, – ответил Гастон. – Оно ворованное. Пользуйтесь им сами, если хотите.

– Ах так?! Ну тогда убирайся! Сейчас же! – в бешенстве затопал ногами пират. – Вон с моего корабля!

– Но как же я пойду? – взмолился Гастон. – Мы на дне океана. Помилосердствуйте!

– Вон, я сказал! – ответил ему старый упрямец. – Захлебнёшься, так тем лучше. Сам этого хотел.

И, подозвав к себе старшего отпрыска, Чёрная Лапа приказал выпроводить Гастона через специальный люк. Пусть плывёт, куда ему вздумается, если сможет!

Борис оказался более добрым. Он снабдил Гастона спасательным кругом, дал несколько золотых монет и пожелал удачи. Перед этим между братьями состоялся разговор.

– Уйдём со мной, брат, – тихо предложил Гастон. – Неужели тебе не надоел разбой? Папаша жаден и жестокосерден, у него на уме одни дублоны, но мы с тобой молоды. Неужели ты всегда мечтал строить своё будущее на деньги, добытые грабежом? Уплывём вместе, Борис, начнём жить честно, как большинство кроликов.

– Не могу, брат, – сердечно вздыхая, отвечал ему Борис. – Отец стар. Я должен ему помогать.

– В чём? В разбоях?

– Что делать, Гастон. Это единственное ремесло, которому я обучился. Господь не наградил меня светлой головой, как у тебя. Поэтому плыви, а я останусь. Торопись, брат. Иначе отец увидит, что я дал тебе спасательный круг, и тогда я ни за что не ручаюсь.

В 2854 году на прилавках продуктовых магазинов и мелких лавчонок появилась одна новинка. Познакомившись как следует с её питательными свойствами и прочими преимуществами, кролики стали скупать эту новую штуку пачками и килограммами. Чуть позже, когда с этим товаром познакомились жители других материков и за дело взялась международная торговля, счёт пошёл на тонны. Что же это было за новшество? Морковная мука. Производилась она одной ранее неизвестной фирмой: «Гастон и партнёры».

Изобретение муки сделало Гастона богатым и знаменитым. Его капитал теперь с лёгкостью затмевал богатства отца, которые тот нажил преступлениями.

Как-то раз, перемещаясь вместе с торговым судном с материка на материк, ранним утром в каюте Гастон услышал:

– Все к шлюпкам! Быстрее! Корабль тонет!

Гастон узнал голос капитана. Он понял: на судно напали пираты. Выскочив на палубу, он огляделся по сторонам. Так и есть. Море было тихим и чистым, ни судёнышка. «Ясно, – с горечью подумал Гастон. – Мой старик никак не угомонится».

Он отказался забраться в шлюпку вместе с командой и пассажирами. Вместо этого, удивляя товарищей по несчастью, он надел на себя спасательный круг и, схватившись за корабельные снасти, уселся на палубе.