Текст книги "С любовью за любовь. Сборник рассказок"

С любовью за любовь
Сборник рассказок
Константин Крюгер

Дизайнер обложки Олеся Топоркова

Редактор Юлия Бирюкова

Фотограф Борис Плинер

Фотограф Александр Штоль

Фотограф Эдуард Умников

© Константин Крюгер, 2017

© Олеся Топоркова, дизайн обложки, 2017

© Борис Плинер, фотографии, 2017

© Александр Штоль, фотографии, 2017

© Эдуард Умников, фотографии, 2017

ISBN 978-5-4485-3919-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Эта книга, как и все предыдущие, отдаёт дань светлой памяти друзьям и близким, безвременно покинувшим этот мир: младшему брату Борьке, Борису «Ра» Раскольникову, Косте «Малышу», Мишке «Нильсону», Эдику «Родственнику», Валерию Василевскому, Игорю «Бамбине», Александру «Полковнику», Николаю «Куке», Шуре «Помидору», Вовке «Осташке», Косте «Моське» и, к сожалению, многим другим, здесь не упомянутым…

Совсем недавно ушёл от нас замечательный человек, ставший мне ещё одним младшим братом, Андрей Немков. Он принимал активное участие в работе над моими опусами в качестве литературного критика и консультанта. Андрюхе и посвящается эта книга!

Большая часть рассказок обязана своим появлением друзьям юности, молодости и всей жизни – Андрюшке «Крексу», Колюньке «Ленинскому Стипендиату», Мишке «Хиппи», Андрюхе «Брату» Чежидову, Шурке «Портосу», Мишке «Рыбе», Григорию Ивановичу, Сергуне Робертовичу, Сашку «Штейну», Вове Очневу, Алёнушке Игоревне, Мишке «Алхимику», Умному Петровичу, Игорю Солдащенскому и, конечно, близким родственникам – «Братцу» Мише и Матери Марии. Они и ныне воодушевляют меня на новые свершения.

Я хочу выразить искреннюю признательность и пожелать долгих и плодотворных лет жизни своему любимому редактору, а также критикам и рецензентам Александру и Евгению «Джеффу» и, конечно, мэтру Ильичу.

Земной поклон очень талантливой, молодой, но уже востребованной художнице Олесе, дочери моего близкого друга, создавшей обложку этой книги. Необычная задумка и потрясающее исполнение превзошли мои самые смелые ожидания.

Предисловие

Всю жизнь, сколько себя помню, я не могу оторваться от книг. Читать я полюбил с раннего детства, и мир литературы поглотил меня целиком. С удовольствием читаю сидя, стоя, лёжа, на ходу, на бегу, в метро, автобусе, самолёте; куда бы не заносила меня быстротекущая и такая увлекательная жизнь.

При этом я не стал фантазёром – «дэйдримером», а всегда относился к прочитанному очень прагматично: книги помогали мне в изучении и покорении окружающего мира.

Предпочитая твёрдо стоять на земле, я не трансформировался в «тонко чувствующую творческую натуру», на что мне неоднократно пеняли обе дочери. Но некая толика романтизма всё же проникла в моё естество, не напрасно близкая подруга величала меня «прикладным романтиком», вкладывая в это прозвище очень чувственный смысл.

Один из здравствующих ныне друзей упрекает меня в том, что в рассказках я все интересы нашей бурной молодости низвожу до телесных радостей в состоянии алкогольного опьянения: «Декорации другие, жизнеописание интересное, но все крутится вокруг одного и того же: выпивка и девушки. Оно, наверное, так и есть в жизни, но боюсь, что тем, кто уже почитал твои прошлые вещи, в какой-то момент новые станут не интересны!».

Вынужден с ним не согласиться; вышедший десяток лет назад и сразу ставший культовым фильм «Дикари» в значительной мере подтверждает, что и в текущий период развития цивилизации никто не отменял ни употребления веселящих напитков, ни взаимной тяги полов.

В своих опусах я намеренно не морализирую и практически не поднимаю высоких тем – всё это задолго до меня уже великолепно выполнило множество Великих и не очень – честь им и хвала!

Моя цель – вспомнить без прикрас друзей со всеми их достоинствами, недостатками и пороками, и ту замечательную эпоху, которая стала частью самых прекрасных лет – юности, молодости и занимательного процесса взросления.

Профессионально натренированная в отроческие годы память сумела сохранить даже совершенно незначительные моменты жизни и приметы времени, приводящие ныне меня самого в изумление. Легче всего описывать запомнившиеся случаи и их участников документальным пунктиром, совсем не внося (или минимально) в рассказки чувства и ощущения, переводя их, таким образом, в разряд репортажей с места событий или чистое бытописание того периода и строя.

Но всё наше общение было пропитано такой светлой нежностью и трогательной заботой, присущей утраченному «Благородству 70-х», со стороны друзей, родных и близких, а порой и далёких, что в своих опусах я стараюсь хоть малой толикой душевной привязанности и сердечной теплоты к своим персонажам отплатить за ту окружавшую меня искреннюю любовь и преданность!

Неожиданные отзывы читателей

Автор, как рассказчик, часто удивляет своей лаконичностью, и в то же время, чёткостью в описании образов: нет лишней чувственности, эмоциональных «сюсюканий», но настроение и отношение к описываемым событиям отлично представлено: взгляд настоящего мужчины, предлагающего посмотреть на события и определить своё отношение к ним. Поэтому чувствуешь себя свободно, как читатель и с удовольствием распоряжаешься своими эмоциями: здесь я с героями, здесь, пожалуй, отойду и посмотрю со стороны (но не уйду!!!), а здесь останусь в светлой печали или в собственных ассоциациях.

Возможно, не все 100% нашего поколения (плюс – минус 10 лет), с восторгом пройдут с автором по его рассказкам, но многим это доставит большое удовольствие встречей со своей юностью, памятью о другой стране, воспоминанием о чистых и глубоких дружеских отношениях, когда «своих не бросают», а своих было много, и все они были отличными и очень разными людьми. Жаль, что уходят всё чаще, но они точно были в нашей жизни, за что им большое спасибо!! И, несомненно, останутся в сердце и памяти автора навсегда. А теперь и в памяти многих и многих читателей.

В любых путешествиях и поездкам со мной книги: Довлатов, Бунин, Паустовский. Теперь я беру книги Константина Крюгера: лекарство от неудачных дней, неприятных минут и периодического одиночества – мы были, мы есть, и жизнь наша удивительна и прекрасна.

Л. Лунёва, психолог, педагог,

Москва

Прочитал несколько рассказок. Замечательно! Повеселился от души. Особенно понравился питерский вояж – просто праздник! Чувство того времени захватывает. Здорово!

М. Куропатков, руководитель отдела «Энерсис»,

Москва

Прочитал с удивлением и напряжением… Напряжение по мере прочтения исчезло, ибо было интересно, и почти ничего не «резало слух»! Удивление осталось, ибо автор (оказывается) большой молодец, и мне так вкусно открылась еще одна грань интересного человека!

L.Dezent, бизнесмен,

Иерусалим, Израиль

Все прочёл с удовольствием! Как серию, хоть местами и пикантных, но без сомнения остроумных и интересных рассказов. Я бы их с удовольствием прочел еще больше, так что нужно писать! Вышел сериал «Винил» в этом же духе, но про 70-е «там». Авторы – Скорцезе и Джаггер. Так что автор – в хорошей компании!

Д. Фокин, СЕО «IXcellerate»,

Москва

Это не Долматов, Конецкий и конечно же не Веллер. Вас обманули. Вам дали гораздо лучший мех. Я, как вероятно сказал бы Венечка, первую прочел взахлеб, затем с удовольствием опохмелился второй, но переусердствовал, и третья пошла запоем. Это слеза пионерки, бахчисарайский бальзам, сучий дух и потрох Гурзуфа. Автор этих коктейлей смешал их со вкусом. И постоянно хотелось спросить: «а дальше что было?» Маладецъ! Пиши исчо!

А. Соболев, к.т.н., бизнесмен, литератор,

Москва

Из цикла «Друзья»

Les Dames de Pierre11
  Петюнины дамы. (Франц.)


[Закрыть]
С запада на восток

Посвящается Н. К.

«От Москвы до самых до окраин…»

Мой друг и однокурсник Пётр производил на девушек неизгладимое впечатление. От родителей ему достался острый ум, усидчивость и способность к принятию нестандартных решений, и уже ко второму курсу он вполне заслуженно получал Ленинскую стипендию. А вот с интеллигентной внешностью вышла промашка. Про подобные, крупной «лепки», лица, обычно говорят, что образ вытёсывался топором. При знакомстве с девушками Петюня представлялся студентом, и они начинали недоверчиво улыбаться, а когда добавлял, что Ленинский стипендиат – хохотали в голос. При этом, его грубоватое лицо вкупе с бросающейся в глаза физической мощью действовали на дам на редкость притягательно. Да и сам Петюня руководствовался в общении с прекрасным полом замечательной фразой «Ни одну женщину нельзя обижать невниманием!».

За шесть лет нашей институтской учёбы произошло немало замечательных эпизодов Петюниной «влюблённости», лишь малая часть которых описаны в этой рассказке.

***

Петькины родители, страстные дачные «подёнщики», пластались на своих шести сотках каждые выходные с первых мартовских оттепелей и до крепких ноябрьских заморозков. Учитывая их место службы (Министерство Сельского Хозяйства СССР) и полученное высшее образование (оба окончили Тимирязевку), такая тяга к земле вполне объяснима. Петькин отец (в то время освобождённый ПредМесткома Министерства) в молодости овладел специальностью винодела, поэтому все четыре угла крохотной кухни их малогабаритной квартиры в Текстильщиках занимали выполненные под размер из деревянных брусков колонки, содержащие по три двадцатилитровых бутыли с самодельным вином. Каждая ёмкость обозначалась наклейкой с подробным описанием исходного материала и датой изготовления. Уровень содержимого контролировался пластилиновой риской. Приходящим дамам очень нравился самодельный напиток, в который Петюня «для верности» добавлял немного водки. Главное – не забыть передвинуть метку.

***

Наш общий приятель Мишка «Дед» с целью преодоления конкуренции других «утюгов»22
  «Утюг» – спекулянт-фарцовщик, занимающийся скупкой носильных вещей у иностранных туристов с целью перепродажи.


[Закрыть] выучил на курсах итальянский язык. «Теперь – не вижу равных! Все итальянцы – мои!», – бахвалился Мишка в кругу друзей и регулярно выезжал к Мавзолею на смену почётного караула для небескорыстной практики в общении.

Однажды мы с Петюней под занавес учебной недели приехали на «стрит», имея целью познакомиться с девушками ввиду наличия свободной квартиры. Первым по выходу из «Трубы»33
  «Труба» – сленговое название подземного перехода, ведущего от выхода из станции метро «Проспект Маркса», (ныне «Охотный Ряд») к началу улицы Горького, (ныне Тверская), и на Красную Площадь.


[Закрыть] нам встретился именно «Дед», уже заступивший на свою вечернюю вахту барражирования по Красной Площади. Наскоро переговорив со спешащим к «Ленину» Михаилом, мы с Петькой двинули вверх по улице Горького, по пути навестив самые популярные заведения: кафе «Московское», «Север» и «Космос». Зайдя в «Лиру» напротив памятника Пушкину и так и не остановив ни на ком взгляд, мы отправились в обратный путь. У магазина «Российские Вина» нам снова встретился «Дед», но уже в компании весьма привлекательной иностранки. На Мишкину «итальянскую» удочку попалась француженка, вполне прилично владевшая итальянским и английским языками в дополнение к родному. Во время пятидневной экскурсии по Москве и Золотому Кольцу девушка простыла, и её оставили в одиночестве выздоравливать до возвращения всей группы из трёхдневного тура по городу на Неве. Петюне француженка с первого взгляда понравилась чрезвычайно, он сразу забыл о данной в начале четвёртого семестра секретной подписке о категорическом запрете на контакты с иностранными гражданами. Тем более, что так удачно складывалась ситуация: и квартира и девушка свободны.

Во время краткой ознакомительной экскурсии зарубежной гостьи по нашим «местам боевой славы», все вместе мы проследовали в небезызвестную «Пельменную» в Проезде Художественного Театра, предварительно посетив «Елисеевский». Славно угостившись белым «пшеничным» вином под национальное русское блюдо, мы настояли, чтобы девушка залпом употребила полный тонкостенный стакан с напитком, согласно старинной народной традиции. Захмелела она мгновенно, и, путая языки, немедленно начала рассказывать, как ей нравится Советский Союз и доброжелательные люди вокруг. Правда, и Мишка тоже внезапно «поплыл» и принялся активно оказывать даме всяческие знаки внимания. Петька ему настрого объяснил, что «Дедово» дело – торговое, и ему следует продолжить свою «добытческую» миссию, ради которой он и выучил «parla italiano?». Обиженный Мишка, недовольно ворча, что именно он «снял френчовку», побрёл в направлении Мавзолея, а мы нырнули в метро. По дороге я объяснил девушке, что мы едем в гости к Петюне, где она сможет ознакомиться с бытом простой советской семьи. Её эта перспектива явно порадовала, и француженка с энтузиазмом принялась выяснять, кем работают Петины родители, есть ли у него братья – сёстры и другую фамильную информацию.

В многочисленном круге общения Петра крутились две подружки («Котик» и «Осик»), регулярно им приглашаемые для увеселения друзей, заехавших без пары. Симпатичные молоденькие девчушки, Катерина и Ольга трудились программистками-перфокарточницами в ВЦ Междугороднего Автовокзала на Щёлковской. Они с удовольствием приезжали по первому зову, всегда были не прочь выпить-закусить и подрезвиться с мальчуганами, и всё это абсолютно безвозмездно – на голом энтузиазме. Впервые увидев Екатерину, я обомлел – таких завораживающе красивых лиц в сочетании с потрясающей точёной фигурой мне встречать ещё не доводилось. Но выдающаяся внешность полностью компенсировалась далеко не блестящими умственными способностями. «Я, прям, не знаю. Мне, прям, Петюня не велит!», – это были две Катькины основные реплики. Открывать рот и пытаться вести галантные беседы ей не стоило, и она об этом знала. «Но это не мешает ей оставаться замечательным человеком!», – говаривал наш друг Игорь «Бамбина».

Сразу по приезду домой Петюня «выписал» «Котика», чтобы я не чувствовал себя одиноко, и зарубежная гостья не подумала о нас ничего плохого. Вечер удался! С удовольствием угостившись папиным вином из бутылей, мы попарно разбрелись по комнатам. В субботу рано поутру Катька и я разъехались по домам, оставив Петюню наслаждаться общением с француженкой.

В понедельник Петюня появился только к третьей паре, усталый, но довольный. После занятий, попивая пиво в «Пиночете»44
  «Пиночет» – неофициальное название пивного зала рядом с МАИ.


[Закрыть], Петька поведал узкому кругу друзей, что зарубежная пассия превзошла его ожидания по всем параметрам, более страстной и ненасытной подружки у него ещё не было, и, вообще, он теперь ожидает вызова, невзирая на «форму допуска». У них с Аннетт – всё серьёзно, она предъявила ему фотографии своего папы – преуспевающего врача с частной практикой, и миленького трёхэтажного домика в предместье Парижа, где в дальнейшем и планируется их совместное проживание. Аннетт не успела оставить свой адрес и номер телефона, но тщательно записала все Петькины координаты, так что он находился в предвкушении письма.

Через четыре дня Петюня, слегка смущаясь, попросил у меня телефон Мишки «Леннона», нашего «придворного» лекаря по «нехорошим» болезням. Исходя из озвученных симптомов «Леннон» влёт диагностировал острую форму «Гусарского насморка». Лечение заняло около двух недель, и, самое грустное, что письмо от иностранной возлюбленной ни в этот месяц, ни позднее так и не пришло. Больше всех злорадствовал «Дед», хотя мы и объяснили ему, что Петюня закрыл его «широкой грудью», приняв удар на себя.

***

Елена, бывшая одноклассница моей будущей жены, поступила на первый курс нашего с Петюней ВУЗа и случайно встретилась нам на «сачкодроме» – центральной площади института. Петру она понравилась сразу – крупная спортивная дивчина с яркими синими глазами и густыми буйными кудрями цвета «вороново крыло». Узнав, что она ещё и живёт недалеко от него (в Кузьминках), Петюня приступил к плановой осаде. Но Лена, оберегая своё девичество и, видимо, опасаясь не устоять перед могучим мужским обаянием Петюни, категорически отказывалась встречаться с ним наедине. Ленинская стипендия «за просто так» не назначается, её получатель по определению умён и настойчив. И Пётр своими дальнейшими действиями это подтвердил. Путём длительной осады Петюня уговорил таки неприступную Елену посетить его холостяцкое жилище на условии, что вместе с ней к нему в гости зайдёт её бывшая одноклассница со своим женихом. Учитывая общеизвестную Галкину страсть устраивать судьбы своих подруг, с нашей стороны возражений не последовало. В одну из пятниц после института, подхватив на Пролетарской Галину, дружной компанией мы проследовали в Текстильщики. Девушки споро приготовили закуску из заранее подготовленных хозяином продуктов, и началось празднование дружбы и любви. Практически непьющую Елену Петр активно угощал родительским слабоалкогольным вином, тайком добавляя в него водку. Ближе к ночи мы с Галкой распрощались с Еленой и Петром, заверившим нас, что он в целости и сохранности проводит девушку до дома.

Первая лекция следующего понедельника прошла «мимо ушей» из-за Петюниного рассказа о первой «брачной» ночи. Когда дорогая гостья окончательно ослабела от «сухого» вина, гостеприимный хозяин предложил ей прилечь на предусмотрительно разложенный двуспальный диван в родительской комнате. Дождавшись, когда девушка начнёт задрёмывать, Петя пристроился рядом. Едва он сделал первую попытку обнять желанное тело и прижаться поплотнее, как здоровый девичий организм начал мощной струёй извергать чужеродный ему напиток прямо на ковёр. Вскочив, очумевший Петюня, как мог, замыл испачканную часть паласа и сделал очередную попытку приласкаться – повторный эффект не заставил себя ждать. Продолжение следовало… Всю ночь неудавшийся «Казанова» провёл с половой тряпкой в трудах и заботах. Когда утром, с удовольствием попив кофейку, непорочная Елена благополучно отбыла домой, Петюня рухнул на злополучный диван и проспал почти сутки.

***

В очередную пятницу конца лета мы с Петькой встретились на Пушкинской с его бывшим одноклассником Шурой «Рубанком», дипломником МАДИ. Александр являлся человеком примечательным: во-первых, уже к третьему курсу он заработал звание мастера спорта – штангиста, и при росте 164 сантиметра производил впечатление куба – «что поставь, что положи!». Находясь вблизи, угла зрения не хватало, чтобы охватить размах его плеч. Во-вторых, в возрасте 18 лет он произвёл над собой операцию обрезания, отнюдь не по религиозным убеждениям, а для достижения большей сексуальной неутомимости. В силу вышеперечисленного, любое общение с Шурой требовало времени – его захватывающие рассказы о приключениях на всех фронтах доводили слушателей до конвульсий. «Рубанок» только что вернулся с преддипломной практики в городе Анна Воронежской области, и желал поделиться впечатлениями. Изрядно закупившись спиртным в «Елисеевском» (не всё папино вино отпивать!) и вызвонив «Котика» и «Осика» для нас с Шурой, мы неторопливо потянулись в Текстильщики. По дороге Петька поведал, что накануне ему позвонил Виктор и напросился в гости со своей будущей женой и её подружкой для хозяина.

Виктор учился в одном классе с Петром и «Рубанком», а после окончания школы поступил в МИФИ. Петька рассказывал, что ещё в школьные годы за Витькой замечались некоторые неадекватности поведения, а к завершению высшего образования, он уже окончательно «слетел с катушек».

Заинтригованные будущим бракосочетанием одноклассника Петюня и Шура начали строить предположения о внешних и внутренних качествах невесты и сошлись на «очкастой чаморошной знайке». Подхватив в метро наших подружек, мы поспешили начать посиделки. Повествование «Рубанка» о практике шло под непрерывный хохот слушателей. Пунктиром: путешествие по узкоколейке на крыше теплушки времён Гражданской Войны от Воронежа до места назначения; ночёвки в Аннинском вытрезвителе не в качестве пациента, а в качестве заселённого местным ГАИ жильца; приведение к единому знаменателю тамошнего «крёстного отца»; многочисленные дружбы с окрестными юными девицами и замужними дамами и т.д., и т. п. Всё шло отлично ровно до приезда Виктора с дамами.

Впервые увидев Виктора, я не удивился – именно так «физик» мне и представлялся по рассказам друзей: мелкий, худосочный «знайка» в очках с большими диоптриями, с головой, крупноватой для такого тщедушного тельца. Но его суженая меня потрясла: «притчи во языцах» – «перекисы» с площади Трёх Вокзалов меркли по сравнению с ней. Количество «шпаклёвки» на физиономии не поддавалось описанию. Ярко размалёванные губы в пол-лица и чёрные полукружья вокруг глаз удачно дополняли полупрозрачную кофточку с макси-декольте, узкую микро-юбку и туфли на шпильках сантиметров на 12. Более ярко выраженную внешность дешёвой «путаны» мне редко доводилось встречать. Судя по реакции Петьки и «Рубанка» – они впечатлились не меньше меня. Зато её подруга смотрелась вполне достойно, даже благородно. Скромно, но со вкусом одетая тёмная шатенка с ярко-зелёными глазами и хорошей фигуркой сразу приглянулась хозяину. Перезнакомившись и быстренько «накидавшись» – за знакомство, со свиданьицем, за здоровье, за ПЗД (Присутствующих Здесь Дам) и после того, как «Рубанок» исполнил свой коронный номер: залп «по-гусарски» – стакан в край с локтя, Петюня с «таинственной незнакомкой» и Шура с «Осиком» разошлись по комнатам.

На кухне остались мы с Катькой и Виктор с невестой. И тут «молодую» понесло: она обвинила жениха в том, что он привёл её в какой-то притон, где никто её не слушает, все смотрят с недостаточным уважением и говорят «через губу». Завершила она свою тираду, почему-то повернувшись ко мне, вопросом: «Да вы знаете, кто я?!». «Да уж догадываюсь!», – вырвалось помимо моей воли совершенно автоматически.

Далее «вечер перестал быть томным!». Я никак не ожидал, что девушка кинется на меня с кулаками. Видимо, у неё психика тоже хромала. Жених бросился вслед за ней. С трудом оттеснив «молодую» в одёжный шкаф в прихожей, я закрыл её там. Затем лёгким хуком я уложил Виктора в ванну и вернулся к столу. Не успели мы с «Котиком» выпить за любовь, как невеста, вырвавшись из узилища, разъярённой фурией влетела в кухню, снося всё на своём пути. На шум из спальни вышел в красных спартаковских трусах недовольный Петюня и, не разбираясь, первым же взмахом руки отправил бузотёршу в глубокий нокаут. Выбравшийся из ванны Виктор повис на хозяине сзади, пытаясь его нейтрализовать. Я вцепился в «физика», стараясь сдёрнуть его с Петюни, но тут в драку ввязался появившийся из маленькой комнаты «Рубанок». Разнимая кучу малу, он с такой силой крутанул сцепившиеся тела, что разлетаясь, мы сшибли стол со всем, что на нём находилось, одну из угловых стоек с тремя бутылями и два висящих шкафчика кухонного гарнитура. К несчастью, в одном из них отец Петра хранил документы.

Когда хозяин увидел в растекающемся на полу море вина и груде салата родительские паспорта, он окончательно озверел. Дальше Петюня, вылетев в коридор, уже вращал рукой как «Купа Купыч» в фильме «Республика Шкид», невзирая на лица. Пытающейся прошмыгнуть мимо Ольгой он вынес стекло в стоящем в большой комнате серванте, а попавшимся следом Виктором – две большие вазы со стола.

До глубокой ночи мы предпринимали всевозможные шаги, чтобы минимизировать нанесённый ущерб. Но кое-что ремонту и восстановлению уже не подлежало.

После этой вечеринки родители наложили на квартиру «мораторий» сроком на полгода, всё это время принудив Петьку помогать им на даче во искупление «грехов».