Текст книги "Людмила Гурченко. Золотые годы"
Автор книги: Константин Купервейс
Жанр: Биографии и Мемуары, Публицистика
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 3 страниц]
Глава третья
Леля и Маша
15
Теперь вернемся на несколько лет назад. Как только наши отношения начали переходить в более близкие и я стал оставаться у Люси, в квартире никого больше не было. Вопросов я не задавал, хотя из разговоров знал, что есть мама, Елена Александровна, Леля, как ее ласково называли Люся и близкие друзья, есть дочь Маша. Леля жила в коммунальной квартире в самом центре Москвы, и Маша, вероятно, на этот начальный этап наших отношений с Люсей была отправлена к Леле. В один прекрасный день мы познакомились. Леля обладала великолепным чувством юмора, могла придумать кому-нибудь очень точную кличку, дать смешную характеристику, и вообще она видела людей насквозь. Когда в нашем доме бывали гости, Леля иногда сидела весь вечер за столом – это значит, гости ей нравились, а иногда вообще могла не выйти из своей комнаты – это означало, что гости не понравились. Она очень вкусно готовила, и Люся всегда просила ее собрать стол для гостей. Единственное, она готовила не красиво, а вкусно. Люся, увидев пирожки или еще какие-то «изыски» мамы, налетала на нее:
– Мам, ну неужели нельзя как-то украсить торт, ведь стыдно на стол ставить!
– А ты попробуй сначала, а потом шуми! – отвечала Леля.
Помню, где-то в конце 80-х Люсю после визита в Париж приняли в члены Эль-клуба. Это престижный женский клуб. Уезжая, она всех пригласила в Москву, к себе в гости. Вдруг в один прекрасный день Люся объявляет, что послезавтра к нам в гости приедут восемь женщин из Парижа. Это кутюрье, журналистки, поэтесса, актриса, жена министра… Вся тяжесть встречи легла, конечно, на Лелю. Люся не любила готовить. Она занималась антуражем – посудой, столовыми приборами, украшением стола и проч. Леле же было выдано меню из 10 блюд: украинский борщ с пампушками, пирожки с грибами и с картошкой, что она делала потрясающе, второе блюдо из мяса, кучу салатов. Моему папе поступил заказ на торт-безе. Это тоже был шедевр, залитый кофейным кремом и украшенный какими-то мелкими фруктами из марципанов. За папин торт Люся не волновалась, а вот по поводу внешнего вида Лелиных яств очень нервничала.
– Это же Франция, Леля! Должно быть все красиво!
– Но и вкусно! – обижалась Леля.
День настал. Чувствую, что Леля волнуется.
– Костик, пирожки развалились, – в ужасе говорит мне Леля.
– Покажите.
Леля приоткрыла крышку кастрюли, где лежали теплые пирожки.
– Да-а-а…
И тут я вспомнил, как Остап Бендер и Киса рисовали рекламный плакат на корабле…
– Ничего, посыплем травкой – и все будет красиво, – успокоил я Лелю.
16
Собрались гости, мы спели несколько советских песен, все в восторге, рассматривают Люсину гордость – зеленое урановое стекло, старинную посуду, картины и т. д. Потом мы приглашаем всех к столу, и… Люся видит Лелины пирожки. Но уже поздно. Метнув страшный взгляд на Лелю, Люся села за стол. Я очень долго могу рассказывать, как уплетали, причмокивая, эти некрасивые пирожки, восхищались борщом, а торт смели в одну минуту. По-моему, так вкусно они никогда не ели. После их ухода стол был пуст. Вот это победа! Над изысканной французской женской элитой! Вот такая Леля. У меня с ней были замечательные отношения. Они с моей мамой одного года рождения, и их корни из Смоленской губернии. Это удивительные совпадения.
Возвратимся эдак лет на пятнадцать в прошлое. Предстояла первая встреча бабушки и внучки со мной. Мне было 24 года. Что же будет, думаю. Леля обвела меня взглядом с ног до головы и поздоровалась за руку. Все. Как позже мне рассказывала Люся, мама тихо сказала только одну фразу:
– Да-а-а, моложе еще не было…
Мы с Люсей тогда уже жили вместе в ее 29-метровой двухкомнатной квартире на Маяковской.
Потом я познакомился с Машей. Люся готовила меня к этой довольно сложной процедуре знакомства. Рассказала про Лелю, рассказала про историю Маши, кто ее папа. Какие до меня были мужчины и про их отношения с Машей. Маша с любопытством осматривала меня, тогда даже не представляя, что это знакомство перерастет в двадцатилетнюю совместную жизнь с ее мамой. Мы пообщались, посмеялись, как всегда, и разошлись. Маша была на 10 лет младше меня. Надо сказать, что она очень спокойно восприняла наш альянс. Впоследствии у нас были очень теплые отношения. Через какое-то время Маша переехала в эту двушку на Маяковской, так как приближалось 1 сентября, школа рядом, и дома уже есть человек, хоть и молодой, но который может встретить, проводить и накормить, когда Люси нет дома. Сначала Маша называла меня дядя Костя. Примерно через год мы все вместе были в Ялте. Там, в ресторане, очень волнуясь, Маша спросила:
– А можно я буду называть тебя папой?
Вот так, в 25 лет, я стал папой дочки Людмилы Гурченко. Маша не рвалась искать своего родного папу. Тогда не рвалась (это важно!). Будучи уже взрослой, после кончины Люси, Маша поехала в Грузию, но ее отец умер раньше Люси, остались только родственники, которые встретили Машу без энтузиазма. Когда Маша ушла из жизни, на ее похоронах был только один человек из ее грузинской родни.
17
Шел 1974 год. Люся работает, у нее постоянные съемки, появляются приглашения на телевизионные программы. К нам теперь все чаще приезжает Леля. Если иногда остается ночевать, то спит на полу. Маша на старинном павловском, ужасно неудобном диване. Леля женщина крупная, и, конечно, у нас, в маленькой двушке, ей было непросто. Да еще пес Федя, которого очень любил Марк. Но собака тяжело перенесла смерть своего хозяина и вскоре умерла. Мы тут же взяли другую. В то время Ю.В. уже договорился с Моссоветом о госдаче для Люси. Нам предоставили небольшой уютный домик с большим участком в поселке «Заветы Ильича». Там все было государственное – и мебель, и даже посуда. Дача давалась на 5 месяцев. А зимой пустовала.
Летом Леля жила на этой даче вместе с малюсеньким щеночком, которого мы взяли после смерти Феди. Леля очень полюбила щеночка, московского длинношерстного тойтерьера. Она его все время тискала, везде носила с собой. И случилась беда! На этих дачах не было туалета. На улице стояло сооружение – кабинка из досок. Леля с щеночком, а его прозвали Тимофей, пошла, простите, в туалет. Тимофей выскользнул из ее рук и упал в эту страшную дыру. Что было! Леля рыдала неделю. Телефонов там не было. Я приехал и, увидев Лелино состояние, ужаснулся. Как об этом сказать Люсе? Конечно, мы сочинили версию, совершенно неправдоподобную… но что делать? Выхода не было. Правда, Люся восприняла это довольно сдержанно, и мы тут же купили щеночка точно такой же породы, которого назвали Бабочка.
Он прожил у нас 10 лет, снимался в ТВ-программах и даже сыграл роль в фильме «Любовь и голуби». Злой иронией судьбы, когда мы жили в Безбожном переулке, телевизор у нас стоял в холле. И Леля на диванчике смотрела фильмы. И всегда сладко засыпала. А Бабочка и летом и зимой ходил по «делам» на большой балкон… Где-то в декабре мы были в гостях, и вдруг нам звонит Леля и плачет: «Костя! Бабочка умер!» Мы все бросили и примчались домой. Оказывается, как потом мне призналась Леля, она выпустила его на балкон и сладко заснула. А за окном минус 15. Он… замерз. Вот такие грустные собачьи истории.
Леля очень помогала по хозяйству: готовила, занималась Машей, но вечером почти всегда уходила в свои две комнаты в коммуналке, где она жила с Марком. Но Марка уже не было на свете. Они очень любили друг друга, и, конечно, тяжело было в 55 лет остаться одной. Но Леля никогда не жаловалась, никогда не повышала голос, никогда никого не осуждала и не обсуждала… У нее были очень больные ноги, высокое давление, да и еще масса всяких проблем со здоровьем. Но я ни разу не слышал от нее нытья или «не могу, устала». И все время была начеку. К этому ее приучил Марк Гаврилович! Она всегда была готова помочь. У нее были хорошие отношения с моими родителями, они с Машей иногда уезжали к моим на несколько недель в Петино, за 250 км по Смоленской дороге, в места, где прошло детство моей мамы. Мои папа с мамой купили развалившийся дом в деревне, до которой было довольно сложно добраться. Оставляли машину в поле, потом на плоту переезжали речку, затем шли 1 км в гору и попадали в начало XX века. Никаких удобств, банька по-черному, все продукты настоящие, от жителей деревни. Они там очень хорошо отдыхали. И зимой и летом. Даже сегодня Лена Королева, правнучка Лели, с удовольствием вспоминает моих родителей и эту необычную деревню.
Когда Маша пошла в школу, я отводил ее туда в качестве папы, надувал щеки, не брился, чтобы выглядеть старше. Люся никогда в школу не ходила. Маша не очень любила учиться и делать уроки, поэтому в основном я выслушивал не очень лестные слова о Машиной успеваемости. Она закончила школу с грехом пополам, захотела (или мы захотели) учиться на медсестру. К сожалению, Люся не видела в Маше никакого таланта или, точнее, не искала и не развивала этот талант, а у Маши никакого желания обзавестись какой-либо профессией не просыпалось. Но она была доброй, мягкой девочкой, и мы подумали, что профессия медсестры будет ей впору.
18
Училась Маша без энтузиазма. Расскажу один эпизод ее становления медсестрой. Как-то раз Маша пришла из училища и радостно, с гордостью объявила, что сегодня они делали уколы и ее похвалили. Тут же Леля, обезумев от счастья, что Машу похвалили, спрашивает ее:
– Машенька, а как это ты делала?
– Ну, я же не могу рассказать. Если есть шприц, я покажу!
Принесли шприц. А над кем опыт проводить? Конечно же, на Косте.
– Костя, у вас (мы с Лелей всю жизнь были на вы) ведь целый день болела голова! Она ведь не прошла? Давайте вам Маша сделает укол анальгина. Давайте?
Я, конечно, немножко замялся, но тут Люся говорит, что, конечно, голова сразу пройдет, чего тебе бояться.
– Да я и не боюсь! – неуверенно сказал я.
Маша пошла за ампулой, вскипятила шприц, я обнажил место укола, лег и жду. Она очень аккуратно сделала укол. Все зааплодировали – умница, профи, Костя даже не почувствовал, молодец! Особенно радовалась Леля. Просто красный день календаря.
Прошло примерно около часа, ажиотаж чуть спал. И почему-то у меня стала неметь вся нога. Причем неметь ощутимо. Чувствительность пропала совсем. А не болевшая голова немного заболела. Но говорить об этом Леле и Люсе, еще находившимся в состоянии эйфории, мне не хотелось. Я тихонько подошел к мусорному ведру и вытащил из него ампулу 5 кубиков. Читаю название… О боже! Новокаин! Пришлось честно сообщить эту «новость» Леле и Люсе, да и Маше тоже. «Не может быть, ведь был анальгин, это ты ошибся», – но потом все все поняли. Место укола припухло. Нога снизу доверху потеряла чувствительность, ее спокойно можно было бы ампутировать! Вот так прошел первый настоящий урок с Машей. После училища Маша работала в детской онкологии на Каширском шоссе. Дети ее обожали. До нас доходили жалобы, что иногда Маша то укол не тот сделает, то сидит с детьми всю ночь, помогая им перенести первые ночи после операций, а этого нельзя делать… Короче, через два года она закончила свою медицинскую карьеру.
Маша была девушка интересная. С хорошей фигурой, белокожая… Сегодня это трудно представить, когда СМИ распространяли только ужасно некрасивые фото Маши. Девочка она была беззлобная, спокойная, без звездности (казалось бы, мама-то у нее Гурченко), нет, она даже фамилию не хотела брать мамину. У нее были очень скромные запросы, никаких капризов. В школе мальчики за ней ухаживали с опаской. Все же дочь звезды. И вдруг появился Саша Королев. Никто не предполагал, что он будет ее мужем. Высокий, интересный, учится в Инязе, изучает шведский язык… Парень с пшеничными усами. Леля его прозвала «белогвардеец». Он очень любил поговорить. Причем когда разговаривал, то подходил почти вплотную к человеку. Это было очень трудно вынести. Иногда даже трудно было слово вставить, и за эту его привычку Леля дала ему прозвище «Пиз. льщик». Это прозвище крепко укрепилось за ним. Маша могла спокойно спросить: «Мам, а Пиз….льщик не звонил?»
Мы стали готовиться к свадьбе. «Только в «Национале»!» – заявила Люся. Я начал договариваться. Только с видом на Кремль и на Манеж. Заказали меню, пригласили гостей. Не могу сказать, что между родителями жениха и невесты были теплые отношения. Причем, причины я тоже не видел. Но… свадьба состоялась, ровно, спокойно, без эмоций. Маша тут же забеременела, родила сначала сына Марка, который через 14 лет погиб от передоза, а через год после рождения Марка родила Лену. Как и мечтала и строжайше наказала Люся. Лена и Марк. Как Люсины папа и мама.
Жили Саша с Машей равнодушно, бесцветно, скучно. Саша занимался своими делами, Маша детьми и домом. Чистюлей Маша не была, порядок не очень поддерживала, а Сашу это вообще не волновало. Когда должен был родиться Марк, Саши дома не было, и я повез Машу в роддом. Люся, лежа в ванне, в приказном тоне прокричала Маше по телефону: «Мальчик? Только Марк! Не назовете Марком, в дом не пущу!» Жестко. Очень жестко. Но назвали.
Жизнь продолжалась. Дети росли, иногда приезжали к нам. Люся играла с ними, одевала в разнообразные костюмы, устраивала карнавал. Но ее фантазия быстро истощалась, и дети уезжали. Саша работал в Интуристе переводчиком со шведскими группами. Тогда шел олимпийский 80-й год, и работы было много. Позже у него на работе произошла какая-то серьезная неприятность. Его вызвали в органы. Что там произошло, трудно сказать. Но явно в произошедшем была его вина. Он приехал к нам и попросил Люсю помочь. Люся долго молчала, но вдруг жестко ответила: «Ты накосячил, ты и отвечай!»
19
Такого поворота Саша не ожидал. Он даже не нашелся, что ответить. Повернулся и ушел. С этого началось отторжение Машиной семьи от нас. Они стали приезжать все реже и реже. Детей тоже привозили все реже. Вероятно, Маша подверглась Сашиному влиянию, потому что звонить она стала очень редко. Однажды, когда Маша была у нас, Люся вдруг вынула из шкафа енотовую шубу и подарила ее дочери. Я замер. Это не просто так. Ей надо было как-то перетянуть Машу ближе к нам. Счастливая Маша уехала в новой шубе. Но случилось непредсказуемое. Через несколько дней Маша приехала к нам вместе с Сашей. Он вынул большой пакет с этой «проклятой» шубой, швырнул его и изрек, что, если еще раз Люся будет свои обноски отдавать Маше, они больше у нас не появятся. «Я сам могу купить своей жене все, что она захочет!»
Это уже был вызов. Действительно, они долгое время не приезжали. Леля довольно часто бывала у них, скучала без своих правнуков. Рвалась на две семьи. Но главным объектом злобы Саши была, конечно, Люся. Как-то, в порыве злобы, он сказал Леле: «Конечно, Маша не для меня жена. Мне нужна такая, как Людмила Марковна». После этого наши отношения совсем расклеились. Сашу уволили из Интуриста. Он открыл свою фирму по установке домофонов и чего-то еще. Женившись на Маше, он, наверное, рассчитывал, что в его карьере Люся будет принимать активное участие. Ан нет. Люся очень редко занималась благотворительностью. Она никогда не давала деньги нищим, попрошайкам. Никогда ни за кого не просила. Считала, что карьеру человек должен строить сам, без чьей-либо помощи и протекции. А уж за себя и подавно никогда не просила. По всем кабинетам ходил Костя.
– На хлебушек просите? Пойдем, я тебе куплю и хлеба, и колбаски? – ласково обращалась она к попрошайкам.
Никто не шел. Все просили деньги.
Саше она так и не помогла… Я даже не понимаю почему. Вероятно, она поняла его истинную суть и побоялась, что, помогая ему, она будет потворствовать его нечестным поступкам, боясь, что это может повториться снова. И не раз.
Только теперь я могу сказать, что Елена Александровна, Леля, сыграла очень большую роль в наших отношениях с Люсей. Она никогда не сталкивала нас лбами, никогда не рассказывала мне о Люсиных браках, романах, не сказала ни одного плохого слова о мужчинах, которые до меня были с Люсей. Когда Люся уезжала, она мне говорила:
– Костик, ну съездите куда-нибудь, в кино сходите. Что же вы дома сидите? Ведь сегодня у вас нет работы.
Люся часто незаслуженно обижала ее, ругала за полноту, обжорство, неопрятный вид… А Леля, когда Люся отставала от нее, тихо говорила мне: «Эх, Костик, если бы был жив мой муж Марк, я бы сейчас на край света умчалась к нему, в шалаше бы жила… Только бы с ним… Как же он меня любил…»
Леля была женщиной неприхотливой, скромной, без показухи, капризов…
– У вас есть «верблюд» (так она называла сигареты CAMEL)? Давайте покурим. – И мы молча потягивали «верблюдика»…
Когда в конце 80-х наши отношения совсем разладились, Леля очень переживала, пыталась говорить с Люсей, но мне не давала никаких советов, и в день разрыва, когда я уже стоял у двери, выслушивая незаслуженные упреки, Леля тихо сказала:
– Что ж ты делаешь, Люся! Как же ты будешь жить? Ведь он живет только для тебя, ради тебя, одумайся! Ты даже не знаешь, как открыть гараж и где он находится!
Я по сей день не понимаю, почему Леля заговорила именно о гараже.
В ответ Люся очень жестко ответила маме. Назавтра Леля ушла к Маше и к Люсе больше не возвращалась. Никогда.
Глава четвертая
Работа и снова работа
20
Но вернемся в 70-е годы. Начались серьезные поездки за рубеж в составе советских делегаций: США, Латинская Америка, Европа…
В то время Люся удачно снялась в нескольких картинах, дома уже чаще лежали присланные сценарии на будущие работы. Жизнь у нее бурлила, везде приглашали… Все было прекрасно. В то время я работал в Москонцерте с Геннадием Беловым, замечательным вокалистом с чудесным, чистым голосом. Помните: «Травы, травы, травы не успели…»
Он очень любил гастроли, с ним мы исколесили полстраны. Ездили в советские войска в Забайкалье, в Даурию, выступали на границе с Китаем. Поэтому в то время меня тоже часто не бывало дома.
И тут с «Мосфильма» поступает предложение от Никиты Михалкова сняться в фильме «Неоконченная пьеса для механического пианино» в роли генеральши Войницевой. Сценарий фильма по пьесе А. П. Чехова написан гениальным Александром Адабашьяном и не менее гениальным Никитой Михалковым. Звонил сам Михалков, рассказал, когда и где будут проходить съемки, пообещал прислать сценарий. Люся была очень воодушевлена, читала историю этой пьесы… Она всегда очень глубоко изучала сценарии, особенно классические. Перечитывала пьесу или литературное произведение, а если это был авторский сценарий, она вникала в характер, поведение, внешний вид тех персонажей, которых нужно будет ей воплотить. Так было и на этот раз. Люся нашла пьесу, изучила, прикидывала на себя, фантазировала модели костюмов. Но время шло, и больше никто не звонил. В ее душу запало сомнение. Правда, от Михалкова она не ждала предательства, но ей не раз уже приходилось сталкиваться с такими случаями. Об одном таком, очень грустном и тяжелом, я и расскажу.
Чуть раньше, может быть, за год или полгода, Люсе принесли сценарий от Эльдара Рязанова: «Ирония судьбы» Эмиля Брагинского. Немножко расскажу об отношениях с Рязановым. Как говорила сама Люся, она ему была неинтересна. В «Карнавальной ночи» снималась другая актриса, но ее сняли с роли, и великий Иван Пырьев (советский кинорежиссер, сценарист, актер, педагог), будучи директором «Мосфильма», проходя по коридору, увидел Люсю в наряде Лолиты Торрес. Он остановился и удивленно спросил: «А это что за экземпляр?» и еще какое-то другое, более обидное слово. Но Люся парировала его шутку, и он, взяв ее за руку, повел в павильон, где снималась «Карнавальная ночь». Что было дальше, мы все уже много раз слышали. Она стала Леночкой Крыловой. Но Люся была не его актриса. Хотя «Ирония судьбы» изначально была задумана с Гурченко и Андреем Мироновым.
21
Дома началась подготовка. Прошли фотопробы. От Рязанова – тишина. Люся с Андреем собираются у нас дома, мы репетируем у рояля песни, танцы, которые придумывались прямо во время этого прекрасного домашнего спектакля. Они то что-то сочиняли, то в сюжете уходили совсем в другие эпизоды, мирно ссорились, опять пробовали… Если бы это можно было снять, то такому фильму цены бы не было. Время шло, репетиции стали короче, скучнее и совсем прекратились. Вдруг то ли в газете, то ли в журнале мы читаем, что на «Мосфильме» полным ходом идут съемки нового комедийно-романтического фильма «Ирония судьбы, или С легким паром!». В главных ролях – Андрей Мягков и Барбара Брыльска…
Я с трудом вспоминаю слова, которые произносила Люся. Это была не ругань, хотя Люся могла очень резко и смачно ответить, это была досада, смешанная с отчаянием, разочарование, разрушенные надежды, сгоревшая дотла перспектива с уже отрепетированными, выдуманными сценами. Вдруг – пустота! Миронов узнал об этом чуть позже. Они с Люсей не обсуждали этот поступок режиссера. Никогда. Все. Идем дальше. Жизнь продолжается.
И вот Михалков. Опять тишина. Не могу утверждать, что Люся простилась с Михалковым, может быть, где-то внутри она и ждала весточки, но время шло, и новостей не было. Тут полным ходом началась подготовка к первому в СССР коммерческому фильму-мюзиклу по сказке «Волк и семеро козлят», в котором участвовали три страны: СССР, Франция и Румыния. Фильм назывался «Мама», и главная роль Мамы предлагается Людмиле Гурченко. Продюсером фильма была Ралука Натан, миллионерша из Парижа, а режиссером Элизабет Бостан из Румынии. Актеры были собраны из трех стран, грим из Франции, известный румынский композитор Темистокле Попа, а в роли волка Михаил Боярский… И солнечный клоун Олег Попов! Просто сон! Это был 1976 год.
Начался процесс проб, переговоров, знакомств с группой, операторами, звуковиками… Люсе показали музыку. Ей очень понравилось. Кстати, Темистокле Попа писал музыку и ко всеми любимому фильму «Песни моря». Еще оказалось, что песни в картине будут записываться и сниматься на трех языках, то есть записывалось три дубля: на русском, на румынском и на английском. Это делалось для того, чтобы артикуляция совпадала с тем языком, на котором поется песня.
Такого еще, по крайней мере у нас в СССР, не видели. Актерам предстояла огромная работа по обучению произношению и интонации. Люся была на седьмом небе! Дома появилась куча клавиров с песнями, тексты на всех языках, происходил поиск грима, костюмов. Постоянно приезжали работники из группы… Потом было знакомство с продюсером Ралукой Натан и режиссером Элизабет Бостан. Надо сказать, что Ралука редко приезжала в Москву. У нее были дела по всему миру. Муж в Париже, он судовладелец и намного старше ее. Так что она была предоставлена сама себе. А Элизабет, высокая, гордая, красивая и талантливая женщина, сразу пришлась Люсе по душе. Со стороны Элизабет тоже было полное понимание. Они очень много сидели со сценарием, что-то вырезали, что-то добавляли, я садился за рояль, Люся пела, восторгаясь чудесной музыкой. Потом в сотый раз обсуждали грим, костюмы и опять пели, пели, пели… Такой серьезной подготовки к работе до этого времени я не помнил. Часть картины, все натурные съемки будут сниматься в Румынии. Остальное в Москве, на «Мосфильме». Руководство студии везде давало картине зеленый свет. Рабочий процесс курировало Госкино СССР и лично министр Филипп Тимофеевич Ермаш.
Музыка записывалась, костюмы шились, актеры учили роли на трех языках, и близился первый съемочный день. В павильонах уже были готовы декорации. Мотор! Я уже не помню, что это была за сцена и кто участвовал, но все прошло хорошо. Мы приехали домой, Люся с цветочком на щеке, грим был очень красивый, мы оба довольные, усталые. Мама очень ждала Люсю, а Маша с восторгом смотрела на маму. Она ведь играла маму семерых козлят! Так прошло несколько съемочных дней. Все прекрасно! Красиво! Душа поет! И вдруг звонок.
– Привет! Это Никита Михалков. Как дела? Ты готова к работе?
– Какой работе? – в ужасе спрашивает Люся.
– Как какой? Мы же договорились. Генеральша Войницева. У меня в картине «Неоконченная пьеса…» Ты не помнишь?
– Никита Сергеевич, но вы же не подтвердили моего участия в картине. И я думала, что…
– Ты думала, – перебил ее Никита, – что я болтун? Так? Нет. Если я пригласил тебя, то это окончательно. Я никогда людей, с которыми работаю, не обманываю. Никогда. А ты что, занята?
– Да я снимаюсь в мюзикле «Мама».
– И кого ж ты играешь в мюзикле «Мама»?
– Козу… Козу-маму… – стесняясь, пробубнила Люся, – это по сказке «Волк и семеро козлят», совместная постановка с Францией и Рум…
– Это ты меня на козу променяла? – с иронией перебил ее Ники – та. – Ха-ха… – Но в этих «ха-ха» была грусть и разочарование.
– А не можете меня подождать, я найду время! Обязательно найду!
– Нет, подождать не смогу. До свидания.
22
Люся сидела с трубкой с потерянным видом и смотрела в никуда. Могу себе представить, что творилось в ее душе. Он сказал «подождать не смогу»! Этим все сказано. Надо жить дальше и работать в мюзикле, о котором она мечтала всю жизнь. Завтра съемки да еще запись песни, главной темы фильма: «Мама – первое слово»…
Люся приезжала со съемок очень поздно, усталая, смывала цветочек со щеки и шла спать. Но вот на несколько дней образовался перерыв, в котором будут снимать сцены на льду. Все актеры должны быть на коньках. Я видел декорации, когда заливали каток уже в другом павильоне. Это было необыкновенно красиво! Просто зимняя сказка! Правда, я не представлял, как будет сниматься Люся, ведь кататься на коньках она не умела, но она всех заверила, что если нужно будет посадить самолет, то надо только погромче крикнуть «Мотор!» – и она посадит! А уж с коньками я разберусь! Можете не беспокоиться! – уверила режиссера Люся.
16 июня 1976 года. Люся решила сама поехать за рулем на «Мосфильм». У меня была репетиция на работе. Стоял солнечный день. После репетиции я вышел на проспект Мира, решил пройтись пешком. Жили мы тогда еще на Маяковской. Далековато, но можно. Решил позвонить Леле. Сегодня я не могу себе представить, как мы жили без мобильных телефонов! Но жили вполне себе хорошо… Нашел 2 копейки, телефон-автомат, звоню.
– Костя!!! Где вы? – слышу тревожный голос Лели. – Вам надо срочно приехать на «Мосфильм». Там что-то с Люсей случилось! Говорят, сильно ногу подвернула.
Я хватаю такси и лечу на «Мосфильм». А на проходной не заказан пропуск. Меня не пускают. Я объясняю, кто я и что мне позвонили, чтобы срочно приехал… Что надо забрать Гурченко, она вроде ногу подвернула… Тут проходившая мимо женщина удивленно посмотрела на меня:
– Подвернула ногу? Да у нее очень тяжелый перелом! Она упала на льду, а на нее упал Олег Попов! Ужас! Уже весь «Мосфильм» знает!
У меня в глазах потемнело. Перелом? Выходит помреж и выносит мне Люсину одежду. Говорит, что вызвали «скорую», Люсю везут в ЦИТО. Мне надо ехать туда. С вещами мне передают документы и ключи от машины. И я мчусь в ЦИТО. Приезжаю. К счастью, меня пустили внутрь.
23
Захожу. Люся лежит. На щеке цветочек. В ноге спицы, шина и скелетное вытяжение. По щекам льются слезы.
– Как же так, как же так… ну я же его просила, осторожно, я же не умею кататься на коньках, а он подлетел и гу-гу-гу, завертел меня и… не удержал и всей своей тушей упал мне на ногу… как же так… и нога вывернулась на 180 градусов… как же так можно… – плача горючими слезами, шептала Люся. – Что же теперь будет? Ведь только половина картины снята. А еще натура в Румынии…
Доктора отводили глаза, и я понимал, что дело плохо. Около полуночи, мне вежливо предложили уйти, потому что ей будут делать укол снотворного.
Дома, мы полночи просидели с Лелей, молча смотрели друг на друга, не представляя, что же будет? Перелом очень тяжелый. Съемки в разгаре. Сколько уйдет времени на лечение и восстановительный период? Мы еще не знали и не понимали всю серьезность этого страшного происшествия.
Утром я уже в 7 часов был в палате. Еще докторов не было. Сестры прятали глаза. Я понимал, что все плохо. Люся лежала в отделении люкс для больных коксартрозом. Заведующий отделением – лауреат Государственной премии СССР профессор, академик К. М. Сиваш. Он изобрел тазобедренный искусственный сустав, и в этом отделении делали операции по вживлению искусственного сустава. Отделение было, как сейчас принято, VIP. Красивые палаты на двоих и даже на одного, свой туалет, телевизор, холодильник. Красивый интерьер. Сюда часто приходили делегации, и им рассказывали про изобретение Сиваша. «Сустав Сиваша» – так называли этот протез.
Люся еще спала. Стали появляться доктора. Пришел Сиваш. Мы познакомились. Он рассказал, что перелом сложный, винтовой, с 18 осколками и со смещением…
– Пока делаем скелетное вытяжение. Позже будем решать. Надо спасать ногу.
– О, ужас! Значит, она может и ногу потерять? – воскликнул я.
– Все очень серьезно.
В то время у нас были очень дружественные отношения с семьей адвоката Марка Вознесенского и актрисы Тамары Коковой, сыгравшей Фатиму в одноименном фильме. Тамара несколько лет назад попала в страшную автокатастрофу и перенесла много операций. Особенно пострадало лицо. Марк поставил ее на ноги. Он тут же мне предложил перевезти Люсю в Курган, к доктору Илизарову.
24
«Он ее спасет. Тут другой профиль. Нужен только Илизаров. Я организую перевозку в Курган, закажу спецсамолет (у него были большие связи в Москве). Уговори Люсю».
Но Люся категорически отказалась. «Никуда я не полечу!» – отрезала она.
Ну, нет так нет. Потекли дни в ЦИТО. Две недели она лежала с вытяжением. Я два раза в день возил еду, которую готовила Леля. Пробок тогда не было, и от Маяковской до ЦИТО можно было доехать за 15 минут. Ей было рекомендовано специальное меню, чтобы быстрее срастались кости. Но увы… После двух недель ничего не произошло. Нога болела, Люся все время лежала на спине, очень мучилась ночами, короче, прогресса ноль. Тогда решают поставить аппарат Сиваша. Он похож на аппарат Илизарова, но чем-то отличается.
За это время Люсю навещало много друзей и коллег. Часто приезжала режиссер «Кинопанорамы» Ксения Маринина, приезжали и родюсер Ралука, и режиссер Элизабет. Они уверили Люсю, что картина будет продолжаться только с Гурченко. Оказывается, после случившегося их вызвал Гендиректор Мосфильма Сизов и предложил срочно поменять актрису. Что, дескать, картина очень важна для страны, и актриса должна быть в прекрасной форме. На что Элизабет категорично отрезала:
– Или я с Люсей, или картина без меня. И других вариантов нет.
Тут Люсю снова забирают на операцию.
Опять полдня хожу из угла в угол в ЦИТО, уже ставшего мне вторым домом, каждый час звоню Леле. Ждем. Наконец Люсю привозят в палату и – о ужас! – нога в гипсе от ступни до паха! И посередине металлическая конструкция из спиц, вонзенных в кости. Эти спицы соединены очень крепкими металлическими дугами, которые создают сильнейшее давление на сломанные кости. После наркоза Люся долго отходила, позже рассказала, что, когда начинали вводить в вену наркоз, сердце у нее забилось с такой скоростью, что она чуть не потеряла сознание. Это от дроперидола. Я потом спрашивал у анестезиологов, что это такое… Они ответили, что это обычное анестезирующее средство.
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?