Текст книги "Записки доктора (1926 – 1929)"

Константин Ливанов
Записки доктора

Светлой памяти Галины Константиновны Ливановой и всех Ливановых

© Издательский дом «Рыбинскь», 2017

«…И ДАЙ НАМ БОГ ВСЕМ ПОДОЛЬШЕ ЖИТЬ,

ЧТОБЫ ЛУЧШЕ И ЦЕННЕЕ БЫЛ НАШ ПЛОД»

Константин Александрович Ливанов (1874–1942)

Автор «Записок доктора» Константин Александрович Ливанов родился 19 (31) декабря 1874 года в селе Александрова Пустынь Николо-Задубровской волости Рыбинского уезда Ярославской губернии. Он был третьим сыном в семье священника Троицкой церкви родного села, Александра Николаевича Ливанова. Штатными священниками этого небогатого и отдаленного от уездного центра прихода начиная с 1764 года на протяжении полутора столетий были представители рода Ливановых. В храме служили прадед, дед и отец Константина.

Отец, Александр Николаевич Ливанов (1846–1922), окончил Ярославскую духовную семинарию, несколько лет преподавал в рыбинском училище. После женитьбы он был рукоположен в сан пресвитера и занял место своего отца, став настоятелем Троицкой церкви села Александрова Пустынь. Его юность и зрелые годы совпали с отменой крепостного права и другими реформами Александра II. Отец Александр играл заметную роль в деятельности возникших в это время уездных и губернских земств Ярославской губернии, будучи избранным гласным от Николо-Задубровской волости Рыбинского уезда. Он много и деятельно работал над созданием сети земских школ и народных училищ, преподавал в них Закон Божий, заботился об открытии лечебных учреждений для крестьян, а также о социальной поддержке беднейших слоев деревни. По свидетельствам прихожан и всех, кто его знал, это был необычайно сердечный и отзывчивый сельский батюшка. Рыбинское уездное земство, приняв из ведомства государственных имуществ пять убогих сельских школ и один фельдшерский пункт, к концу XIX века содержало более 40 народных училищ, 5 фельдшерских пунктов и 3 врачебно-медицинских участка[1]1
  Журналы Рыбинского уездного земского собрания. Очередная сессия 1899 года. Т.6. – Ярославль, 1899. – С. 66–67.


[Закрыть].

С помощью уроженца Николо-Задубровской волости, петербургского купца первой гильдии И. С. Крючкова[2]2
  Иван Семёнович Крючков (1849–1915) – коммерции советник, председатель Ярославского благотворительного общества в Санкт-Петербурге, гласный Санкт-Петербургской городской думы, председатель Санкт-Петербургской купеческой управы, член правления ряда коммерческих банков, купец первой гильдии.


[Закрыть], Ливанов построил и открыл в 1904 году каменное двухэтажное двухклассное Николо-Задубровское училище в селе Александрова Пустынь. На открытие этого учебного заведения приезжал вице-губернатор И. А. Сосновский, городской голова Ярославля И. А. Вахрамеев, предводитель уездного дворянства И. А. Хлебников, председатель Рыбинской земской управы И. И. Лютер, другие должностные лица администрации.

С 1889 года А. Н. Ливанов – действительный член Ярославской губернской ученой архивной комиссии. Священник Александр Ливанов активно участвовал в её заседаниях, публиковал в местной печати статьи и документы по краеведению и этнографии, занимался изучением крестьянских традиций, обычаев и нравов, описывал элементы крестьянского быта. Его статьи, заметки и сообщения регулярно появлялись на страницах ярославских изданий, а также публиковались в периодических изданиях других губерний[3]3
  Так, статья «Свадебные обычаи в Кашинском уезде Тверской губернии» была опубликована в духовном журнале «Пастырский собеседник» (Воронеж). См. № 13 от 29 ноября 1986 г.


[Закрыть]. С одобрением отзывался об этнографических исследованиях А. Н. Ливанова один из основателей губернской ученой архивной комиссии, известный библиограф, литературовед и юрист Евгений Иванович Якушкин[4]4
  Труды ЯГУАК. Кн. 6. Вып. 1. – Ярославль, 1914. – С. 1–2.


[Закрыть]. В 1887 году отец Александр опубликовал в Ярославских губернских ведомостях, которые тогда редактировал известный поэт-демократ Леонид Николаевич Трефолев, серию статей и зарисовок «Из сельской жизни (Наброски сельского священника)». По содержанию и художественной форме они напоминают ранние юмористические рассказы А. П. Чехова и крестьянские очерки Г. Н. Успенского.

Отец Александр в начале XX столетия одним из первых в епархии провел научную реставрацию памятника архитектуры XVII века – древнего трехшатрового Троицкого храма в селе Александрова Пустынь, построенного в 1678 году. Проект реставрации по просьбе настоятеля храма разработал известный ярославский краевед и реставратор, секретарь губернской архивной комиссии Илларион Александрович Тихомиров[5]5
  См.: Тихомиров И. Восстановление церкви с бывшей Александровой пустыни Рыбинского уезда, Ярославской губернии.// Труды ЯГУАК. Кн. 6. Вып. 1. – Ярославль, 1914. – С. 260–267.


[Закрыть]. За годы своего священнического служения о. Александр собрал два тома документов, материалов и записок по истории Александровой мужской пустыни в честь Успения Пресвятой Богородицы, существовавшей до XVII века, и Троицкого храма села Александрова Пустынь. К сожалению, эти материалы оказались утрачены, и место их хранения в настоящее время неизвестно.

Когда Константину исполнилось четыре года, в семье скончалась мать, и четверо детей остались на попечении овдовевшего отца. После окончания Рыбинской мужской гимназии в 1892 году, Константин Ливанов по семейной традиции поступает в Ярославскую духовную семинарию. Успешно окончив ее через три года, он избирает для себя светскую профессию врача. Вчерашний семинарист едет на шесть лет в Сибирь, в Томск, где недавно открылся университет. Его ректором был врач-терапевт, профессор Михаил Георгиевич Курлов, родом из Ярославля. Константин Ливанов, а затем и его младший брат Николай[6]6
  Николай Александрович Ливанов (1877–1965) – хирург– окулист, заслуженный врач РСФСР, много лет работал в районном центре Окуловка Новгородской области. Награжден орденом Ленина.


[Закрыть], тоже выпускник Ярославской семинарии, становятся студентами медицинского факультета. Вместе с братьями Ливановыми поступает в университет выпускник Вологодской семинарии, будущий организатор системы здравоохранения в Ярославской губернии и знаменитый хирург Николай Васильевич Соловьёв (1874–1922).

В то время в России светское и духовное образование не были отдалены друг от друга. Восемь первых профессоров Томского университета являлись воспитанниками духовных академий. Однако семейные хроники глухо повествуют о том, что участие братьев Ливановых и Н. В. Соловьёва в студенческих беспорядках в Томске привело троих ярославцев к необходимости оставить Сибирь и университет. Но они сумели добиться разрешения на перевод для завершения образования на медицинский факультет Дерптского университета[7]7
  Дерпт – старинный прибалтийский университетский город, в 1895–1919 гг. – Юрьев, с 1919 г, – Тарту в Эстонии.


[Закрыть].

Старейший в Европе университет был известен тем, что из его хирургической школы вышел блистательный ученый, выдающийся русский хирург, основатель отечественной экспериментальной хирургии Н. И. Пирогов. Чуть позднее к ярославцам в Тарту присоединился другой студент-медик, исключенный из Томского университета, – будущий знаменитый российский нейрохирург и первый президент Академии медицинских наук H. Н. Бурденко (1876–1946). Так же как и братья Ливановы, их ровесник H. Н. Бурденко был выпускником духовных школ – до поступления в университет он окончил духовное училище и семинарию.

В декабре 1901 года уроженец Ярославской губернии Константин Ливанов, как сказано в выданном ему дипломе, «исполнил все требования, установленные Высочайше утвержденным 18 декабря 1845 года положением об испытаниях, и обнаружил на испытаниях удовлетворительные знания, как теоретические, так и практические, на основании чего он и признан Медицинским Факультетом Императорского Юрьевского университета достойным степени лекаря со всеми правами и преимуществами, сопряженными по закону с этой степенью».

На оборотной стороне диплома – обещание-клятва врача:

«Принимая с глубокой признательностию даруемые наукой права врача и постигая всю важность обязанностей, возлагаемых на меня сим званием, я даю обещание в течение всей жизни ничем не помрачать чести сословия, в которое ныне вступаю. Обещаю во всякое время помогать, по лучшему моему разумению, прибегающим к моему пособию страждущим; свято хранить вверяемые мне семейные тайны и не употреблять во зло оказываемого мне доверия. Обещаю продолжать изучать врачебную науку и способствовать всеми силами её процветанию…»

Этой клятве доктор Ливанов оставался верен всю жизнь.

Молодой врач возвращается на родину и поступает на службу в Ярославскую губернскую земскую больницу. После сравнительно небольшой практики в губернском центре его направляют на самостоятельную работу в самую что ни на есть ярославскую глубинку – врачом земской больницы села Середа Даниловского уезда. Для Ливанова начинается та многолетняя плодотворная деятельность, о которой он так долго мечтал. Через четверть века он вспомнит об этих днях и скажет, что это была «кипучая работа с готовностью жертвовать собой для блага народа…»

Еще в 1900 году Константин женился на дочери ярославского священника Надежде Васильевне Богородской, с которой познакомился во время учебы в семинарии. Накануне свадьбы вместе с невестой они совершили паломничество в знаменитую Оптину Введенскую пустынь в Калужской губернии. Этот монастырь занимал особое место в духовной жизни России ХІХ-ХХ вв. Здесь зародилось такое явление, как старчество и прием мирян для духовного наставления.

Будущие супруги получили благословение на свой брак у одного из старцев обители и ушли согретые его словами правды и любви. В дневнике он вспоминает об этом времени: «С благословения святого старца Оптиной пустыни мы начали совместную жизнь, с согласия наших общих родителей – свободные в своем выборе. Среди всяких тревог и скорбей не распался наш союз и не остыл огонь нашего очага». Надежда Васильевна пережила мужа на семнадцать лет, работала до глубокой старости, помогала детям, растила и воспитывала внуков. Она скончалась в 1960 году в 80-летнем возрасте.

В самом начале нового, двадцатого века у Ливановых складывается крепкая и дружная семья, где родились сыновья Вадим (1901–1977) и Герман (1903–1970), дочь Галина (1904–1987).

В 1903 году Константин Александрович переходит на работу в рыбинское земство. Его назначили врачом 4-го участка, куда входили Николо-Задубровская, Сретенская, Чудиновская и Николо-Кормская волости. Это были родные края доктора Ливанова.

Как раз в эти годы уездные земства стали открывать детские сады-ясли для крестьянских детей. При этом преследовались цели правильного ухода за детьми, санитарного просвещения родителей, уменьшения детской смертности. У матерей появлялась возможность принимать участие в полевых работах в разгар страдной поры. Первые детские ясли на территории Рыбинского уезда были открыты с помощью доктора Ливанова в деревне Новое Гостилово[8]8
  Сейчас это поселение входит в состав Большесельского района.


[Закрыть].

«Отношение деревни к яслям было на первых порах очень недоверчивое, – писал об отзывах населения доктор К. А. Ливанов на страницах журнала “Вестник Ярославского земства”. – Немалого труда стоило убедить крестьян, что никаких налогов не будут с них брать; но еще и теперь среди них живет мнение, что “рано или поздно, а земство своё возьмет; с нас ведь только берут, а нам даром ничего не дают. Нуда пусть возьмут, всё-таки это дело (ясли) хорошее!”»[9]9
  Вестник Ярославского земства. -1905. -№ 4,– С. 108.


[Закрыть].

В 1905 году молодой земский врач принял участие в создании местной ячейки Всероссийского крестьянского союза – массовой организации крестьянства, возникшей во время революционных событий 1905–1907 гг., работавшей в тесной связи с петербургским Советом рабочих депутатов и фракцией депутатов-трудовиков Государственной думы. Константин Ливанов в немалой степени содействовал привлечению крестьян Рыбинского и соседнего Романово-Борисоглебского уездов к активному участию в делах местной ячейки Крестьянского союза, пропаганде целей и задач этой организации.

К концу 1905 года начались преследования членов Союза, а в 1906 году – репрессии против самого Союза. Были арестованы организаторы Крестьянского союза – депутат-трудовик С. В. Аникин, профессор Е. В. Аничков, эсер С. П. Мазуренко и другие. После этих арестов деятельность Союза постепенно замирала, и к концу 1908 года прекратилась окончательно.

Был арестован и Константин Ливанов. В 1907 году за принадлежность к запрещенному Крестьянскому союзу Московская судебная палата приговорила его к годичному заключению «в крепость». Он отбывал этот срок в одиночной камере рыбинской уездной тюрьмы.

После выхода из тюрьмы Ливанов уже не вернулся на работу земского врача в деревню. Он числился под надзором у полиции как неблагонадежный и не мог трудиться в земских учреждениях. Семья переехала в Рыбинск, и доктор Ливанов занялся частной лечебной практикой среди городских жителей. Большой поток пациентов шел к молодому врачу из Рыбинского уезда, где его хорошо знали. Практика складывалась довольно успешно и плодотворно. По-прежнему он никому не отказывал в приеме, медицинской помощи или квалифицированном совете. В семье появился некоторый достаток. В 1911 году «вольнопрактикующий» доктор Ливанов покупает дом-дачу в деревне Михалёво Панфиловской волости, за 12 верст от Рыбинска. На этой даче вырастут младшие Ливановы. Здесь проведет последние годы жизни их дедушка – священник Александр Николаевич Ливанов, вышедший к тому времени за штат.

Друзья семьи назовут впоследствии дачу «Ливановкой» и будут тепло вспоминать, называя её «республикой Либерией на берегах средней Черемхи». Это был довольно вместительный деревянный дом, украшенный причудливой резьбой, с мезонином, стеклянной вышкой на крыше, с флигелем, с разными хозяйственными постройками. К дачному участку примыкали огород и небольшой лесок – ели, березы, осины, которые можно было использовать на дрова.

С началом Первой мировой войны доктор Ливанов занял должность старшего врача и начальника военного лазарета для раненых фронтовиков на 80 коек. Его открыли на добровольные пожертвования жителей Рыбинска. Ливанов работал в лазарете вплоть до января 1918-го. В эти годы доктор Ливанов активно сотрудничает в местной печати. Он публикует в газетах серию материалов, где ведет широкую просветительскую работу: рассказывает о недочетах в санитарном состоянии Рыбинска, делится своими мыслями о борьбе с пьянством, сообщает о результатах лечебной деятельности своего лазарета, о том, как можно преодолеть топливный кризис и справиться с дефицитом дров у населения, а также о многих других проблемах городской жизни, волновавших рыбинцев. В этот период он подготовил более двадцати статей и заметок для городских газет. Вот заголовки некоторых его материалов за 1914–1916 гг.: «После года работы в лазарете», «Целители 20-го века», «О горе военных лет», «Голос старых студентов», «Город без дров», «Борьба с пьянством».

Совместная работа на благо местного здравоохранения, активная общественная деятельность перейдут вскоре в тесные дружеские связи, которые на всю жизнь объединят Ливановых с семьями рыбинских врачей Нифонтовых (Хализевых), Герасимовых. По соседству с Ливановыми жила большая семья юриста и земского начальника И. А. Ошанина. В семье Ошаниных росли семеро сыновей и дочь. Галя Ливанова много лет дружила со старшим сыном Ошанина Иваном, училась в школе вместе с сестрой Ивана Верой. В этой же школе работала учительницей сестра земского начальника Ошанина – Елизавета Ивановна. Младший сын Ошаниных – Лев – в советское время станет знаменитым поэтом, автором популярных песен и многих книг. До последних дней своей жизни он будет поддерживать теплые и сердечные дружеские отношения с семьей доктора Ливанова.

При советской власти, осенью 1918 года, отца и сына Ливановых арестовали «как представителей духовного сословия и буржуазной интеллигенции». Во время разгула красного террора они станут на некоторое время «классовыми заложниками буржуазии» и будут заключены в тюрьму. В Москве на введение большевиками института заложников откликнулся старый анархист князь П. А. Кропоткин. «Неужели не нашлось среди вас никого, – писал он, обращаясь к Ленину, – чтобы напомнить, что такие меры, представляющие возврат к худшим временам средневековья и религиозных войн – недостойны людей, взявшихся создать будущее общество на коммунистических началах… Неужели никто из вас не задумался в то, что такое заложник? Это значит, что человек засажен в тюрьму не как в наказание за какое-нибудь преступление, что его держат в тюрьме, чтобы угрожать его смертью своим противникам. “Убьете одного из наших, мы убьем столько-то из ваших”. Но разве это не всё равно, что выводить человека каждое утро на казнь и отводить его назад в тюрьму, говоря: “Погодите”, “Не сегодня”. Неужели ваши товарищи не понимают, что это равносильно восстановлению пытки для заключенных и их родных…»[10]10
  Цит. по: Мельгунов С. П. Красный террор в России. – Μ., 1990.-С. 28.


[Закрыть]

В городской газете «Известия Рыбинского Совета» в это время на первой странице публиковались списки расстрелянных «заложников» – «в ответ на убийство тов. Урицкого и покушение на тов. Ленина». Среди них – представители известных купеческих фамилий Жиловых, Дурдиных, Крашенинниковых, Тропских, Неопихановых. Дети из этих семейств в разное время были пациентами доктора Ливанова. В числе расстрелянных оказался и коллега врачей – аптекарский провизор Л. Μ. Ивенский[11]11
  Известия Рыбинского Совета. -1918,– 28 сентября/ll октября.


[Закрыть]. Отцу и сыну Ливановым в те дни повезло. Спустя несколько недель власти освободили их из тюрьмы.

Этому способствовали два постановления наркома здравоохранения Н. А. Семашко, стремившегося остановить массовое бегство врачей из Советской России. Было запрещено выдавать лечебным учреждениям разрешения на выезд за границу, а также предложено мобилизовать на работу всех врачей и фельдшеров. От мобилизации и призыва в Красную армию освобождались лишь университетские профессора и приват-доценты, читавшие обязательные курсы лекций. Сведения о тех, кто посмеет не исполнить его приказы, нарком грозился передать в руки чекистов. По одному из приказов наркома на врачей независимо от возраста распространялась трудовая повинность.

К тому же, в ноябре 1918 года Рыбинск захлестнула эпидемия оспы. Смертность от оспы была чрезвычайно велика. За всю зиму врачам не удалось переломить ход эпидемии. Весной 1919-го в городе, по официальным данным, болело 1013 человек, еще 182 – в ближайших пригородах. За зиму умерли 47 человек, немного позже – еще 30. Рабочие окраины Рыбинска были поражены сыпным тифом. При этом у врачей отсутствовали самые простые средства дезинфекции, не было даже мыла. В такой ситуации медицинские работники сами постоянно заражались от больных[12]12
  Миронова Н.А. Ярославль в кольце эпидемий: революционная повседневность провинции. – Ярославль, 2012. – С. 59.


[Закрыть]. Когда в 1922 году в Рыбинске выйдет общественно-научный сборник, в нем будет опубликована статья доктора Ливанова, в которой он вспомнит своих коллег, погибших при исполнении врачебного долга в борьбе с инфекциями во время Гражданской войны: В. Н. Соснина, В. Солнцева, З. А. Чернецкую, П. В. Варпаховского.

Уже в декабре 1918 года доктор Ливанов получил назначение на должность начальника госпиталя при Рыбинском эвакопункте, а впоследствии, до самого завершения Гражданской войны, исполнял обязанности начальника этого эвакопункта. Тысячи эвакуированных людей, стариков, женщин, детей, изгнанных войной из родных мест, измученных голодом и эпидемиями холеры, сыпного и брюшного тифа, испанки, дифтерита, крупозных воспалений, скарлатины и кори, проследовали через Рыбинск в эти годы. Беженцы прибывали в город по железной дороге и речным транспортом по Волге. Всем требовалась квалифицированная медицинская помощь, лечение, баня, дезинфекция, горячая пища и кров. Все эти заботы об эвакуированных людях легли на плечи начальника эвакопункта и его самоотверженных помощников. Кроме того, через Рыбинск провозились большие партии военнопленных и заключенных, что грозило обернуться дополнительными эпидемиологическими проблемами.

У А. Н. Толстого в романе «Хождение по мукам» есть жуткое описание волжской пристани в разгар Гражданской войны: «Один за другим к пристаням подчаливали ободранные и грязные пароходы, с них неслись бредовые крики. Палубы были переполнены беженцами и красноармейцами, – живыми среди трупов и стонущих, бормочущих, беснующихся в бреду сыпнотифозных. Десятки пароходов и буксиров, дожидаясь разгрузки и погрузки, терлись бортами о борта, гудели сипло. Все они прибыли снизу, из Астрахани и Черного Яра. Осыпанные известью санитары бежали на палубы, шагали через лежащих больных, отбирали трупы и сбрасывали их на берег, чтобы очистить место для живых. Порошили известью и лили карболку. Был приказ – складывать трупы на берегу в лимонадные и квасные киоски. От жары трупы начали вздуваться и распирали эти легко сколоченные балаганы…»[13]13
  Толстой А. Н. Собрание сочинений: в 10-ти т. Т. 6. Хождение по мукам. Хмурое утро. – Μ., 1984. – С. 291.


[Закрыть] Речь идет о Царицыне, но и обстановка в Рыбинске и на многочисленных пристанях на Волге и Шексне во время эпидемий сыпняка мало отличалась от описанной в романе[14]14
  Миронова Н.А. Указ. соч. С. 77.


[Закрыть].

После окончания Гражданской войны Ливанов вернется к частной практике. А к концу 20-х годов перейдет работать в поликлинику имени Семашко. В 1922 году умирает глава семьи – Александр Николаевич Ливанов. Его постоянное присутствие, направляющее и суровое влияние создавали в семье, по свидетельству А. А. Золотарёва, спасительную духовную инерцию, верность обрядам и заветам старины. Похоронили отца Александра в Александровой Пустыни рядом с женой и церковью, где много лет беззаветно служили Богу и людям он и его предки.

В 1918 году в Рыбинске организуется научное общество, которое возглавил философ, писатель и краевед А. А. Золотарёв (1879–1950). Его отца, маститого протоиерея рыбинского Спасо-Преображенского собора Алексея Алексеевича – старшего (1844–1928), и сельского батюшку, отца Александра Ливанова, связывали долгие годы сердечной дружбы. Константин Александрович после своего переезда в Рыбинск был врачом всей семьи Золотарёвых. В этой связи Золотарёв-сын вспоминает, что «всегда охотно звал К. Ал-а к своему отцу и предпочитал его визиты всем другим за душевность этих милых посещений, после которых отец сразу успокаивался и, в свою очередь, пускался в интереснейшие рассказы о прожитых годах…»

С Золотарёвым-младшим у Константина Александровича связаны не только годы самой теплой и проникновенной дружбы. У них была, по словам того же Золотарёва, «общая линия развития и общая судьба». Рыбинское научное общество объединило лучшие силы местной интеллигенции: врачей, учителей, художников, служащих, студентов, учащихся. Под руководством Золотарёва в городе возникли историко-художественный музей, библиотека-читальня им. III Интернационала, государственный архив с коллекцией документов и рукописей по истории края, студия изобразительных искусств, которой руководил художник Μ. Μ. Щеглов. Воспитанниками этой студии были знаменитый народный художник Н. А. Соколов (один из тройки Кукрыниксов) и П. Н. Кондратьев – известный живописец и график, ученик К. Малевича, ближайший сподвижник П. Н. Филонова и Даниила Хармса по коллективу «Мастера аналитического искусства».

Научное общество вело серьезные разыскания по истории края, проводило археологические, геологические, географические и метеорологические исследования, организовывало экспедиции по сбору этнографических материалов. Ежегодно проходили краеведческие съезды, где присутствовали видные ученые из Москвы и Ленинграда. На них подводились итоги работы краеведов по изучению родного края, обсуждались вопросы развития экономики и производительных сил Верхней Волги. В работе общества самое деятельное участие принимал доктор Ливанов и его дети. Сын Вадим часто выступал с лекциями и докладами по гидрогеологическому изучению малых рек и притоков Волги, проводил географические исследования[15]15
  См.: Ливанов В. К., Филиппов А. И. Работы Рыбинского научного общества по изучению геологии Рыбинского края //Известия Рыбинского научного общества. Вып. 5. – Рыбинск, 1923.
  Упоминание о работах В. К. Ливанова на эту тему содержится также в статье А. Н. Иванова и В. А. Новского «Геологическое строение и полезные ископаемые», опубликованной в сборнике «Природа и хозяйство Ярославской области». Ч. 1. – Ярославль, 1959. – С. 63.


[Закрыть]. Герман исполнял обязанности секретаря молодежной секции, а дочь Галина помогала в организации и проведении заседаний и съездов Рыбинского научного общества, приёме и размещении приезжавших гостей. В этот период состоялось знакомство Ливановых со многими видными учеными России: геологом А. Е. Ферсманом, главным ботаником Ботанического сада Академии наук СССР Б. А. Федченко, физиком Ю. Б. Харитоном, профессором-этнографом В. Г. Богораз-Таном, почетным академиком Н. А. Морозовым, ярославским библиографом и историком А. Е. Богдановичем, этнографом и фольклористом А. Μ. Астаховой, исследователем волжского бурлачества Ф. Н. Родиным, другими представителями научной элиты Советского Союза.

На даче, в Ливановке, по инициативе Константина Александровича открылась учебно-исследовательская биологическая станция, где шли занятия молодежной секции Научного общества, велось изучение флоры и фауны. С увлечением работали в ее составе будущие академики Академии наук СССР А. В. Новосёлова, В. Н. Кондратьев и Я. И. Герасимов; юный Пётр Стратилатов, ставший профессором и видным математиком, членом-корреспондентом Академии наук СССР; Владимир Дружинин, в последующие годы – популярный писатель; художник Алексей Щеглов, сын руководителя студии изобразительных искусств Μ. Μ. Щеглова, а также студенты-естественники Ленинградского университета, будущие ученики академика А. А. Ухтомского – А. Μ. Петелина, А. В. Коперина и Н. Д. Владимирский. В кружках и секциях научного общества они изучали ботанику, зоологию, геологию, другие естественные науки, занимались краеведением. В Ливановку приезжал на встречу с кружковцами студент Ленинградского политехнического института, будущий академик Ю. Б. Харитон[16]16
  Юлий Борисович Харитон (1904–1996) – выдающийся советский и российский физик-теоретик и физик-химик. Трижды Герой Социалистического Труда. Один из руководителей советского проекта атомной бомбы. Лауреат Ленинской и трёх Сталинских премий.


[Закрыть]. Сам К. А. Ливанов увлеченно работал над акклиматизацией новых для нашего региона растений, выращивал редкие сорта плодовых деревьев и кустарников.

Однако вся эта полезная деятельность неожиданно завершилась в 1928 году, когда были приняты законы, ограничивающие частное домовладение. Из-за непосильных налогов от Ливановки пришлось отказаться. Вскоре руководители Рыбинского научного общества во главе с А. А. Золотарёвым были репрессированы и высланы на Север – за выступления против закрытия и разорения храмов, снятия колоколов, использования церковных зданий для хранения овощей и других хозяйственных целей. Семья Ливановых тоже находилась на подозрении у властей. Дочь Галину в 1923 году исключили из Петроградского университета за «непролетарское происхождение». В 1929 году арестовали и выслали в Архангельский край старшего сына Константина Александровича – Вадима, работавшего инженером-гидрологом. Отец усиленно хлопотал, хотя и без особых результатов, об освобождении сына. Вадима отправили сначала на строительство Беломорско-Балтийского канала, а впоследствии он принял участие в возведении Рыбинского и Угличского гидроузлов, проектировании Куйбышевского гидроузла на Волге.

Вот какую удручающую картину событий, происходивших в те дни в Рыбинске, рисует в частном письме своей родственнице один из жителей города: «…Действительность превзошла всякие ожидания. От колокольни Воздвиженской[17]17
  Речь идет о храмовом комплексе Крестовоздвиженского собора на улице Крестовой, недалеко от дома автора письма.
  Из всего ансамбля до наших дней сохранилась лишь ныне действующая Сретенская церковь.


[Закрыть] скоро не останется и следа, уже половина её разобрана. Георгиевская[18]18
  Храмовый комплекс Вознесенской и Георгиевской церквей на Старо-Георгиевском кладбище.


[Закрыть] пока стоит, кирха[19]19
  Лютеранская кирха располагалась на углу улиц Пушкина и Карякинской (Фрунзе).


[Закрыть] и другие уже закрыты. Между прочим, колокол соборный (весом 1200 пудов)[20]20
  Рассказывается о колоколе закрытого Спасо-Преображенского собора.


[Закрыть] уже 22 декабря [1929 г.] сброшен с колокольни и, представь, при падении с такой высоты даже и не разбился!.. Через неделю его уже весь разбили при помощи чугунной «бабы», которую на специальном блоке поднимали на значительную высоту и затем её сбрасывали на колокол… Трудились долго, пока его не разбили… Еще ранее этого подвальные помещения собора заняты под хранение овощей, а верхнее – для льна. Так же и Спас: внизу архив, вверху лён[21]21
  Спас-Спасская церковь – находилась на углу улиц Пушкина и Ивановской (Радищева). Разобрана в начале 30-х годов XX века. На этом месте было построено здание городского почтамта (ул. Пушкина, 45).


[Закрыть]. Теперь уже совершенно не слыхать колокольного звона. Между прочим, Золотарёв недавно арестован в Москве, куда он зачем-то поехал. Арестован и сын доктора Ливанова. Наверное, Соловков ему не миновать за своё “контрреволюционное выступление”…[22]22
  Имеется в виду Вадим Константинович Ливанов. Письмо датировано 25 января 1930 года. Цитируется
  по рукописной копии, снятой Д. В. Романовым.


[Закрыть]».

В середине двадцатых годов, когда были ликвидированы основные эпидемии инфекционных заболеваний, власти развернули масштабные чистки среди сотрудников лечебных учреждений. Одних медицинских работников объявляли чуждыми элементами, другие оказывались «настроенными антисоветски», третьих увольняли по причине дворянского происхождения или службы в старой армии. Репрессивное преследование коснулось в первую очередь видных врачей – тех, кто самоотверженно боролся с эпидемиями. Еще в 1922 году было ликвидировано Пироговское общество врачей – гордость российской медицины, – созданное в 1883 году и объединявшее врачей всех специальностей. По мнению большевиков, Пироговское общество стояло в политической оппозиции советской власти и «продолжало свою контрреволюционную работу вплоть до ликвидации». После выступления на Пироговском съезде петроградского профессора Л. Μ. Горвиц-Власову выслали в голодающую Оренбургскую губернию. В дальнейшем власти практиковали подобные жестокие репрессии по отношению к врачам. Был заключен в лагерь прекрасный рыбинский стоматолог П. Μ. Битюцкий, друг Ливанова и Золотарёва, впоследствии посмертно полностью реабилитированный…

В самый разгар эпидемий были отправлены за границу известные «философские пароходы», на борту которых находилось более 50 врачей, в том числе профессоров медицинских вузов. В политике советской власти прослеживалась четкая линия, направленная на снижение роли врача, отрицание его роли как представителя интеллигенции. Многие известные врачи, и в частности Константин Александрович, оставались авторитетами в глазах людей, к их мнению прислушивались. Для жителей провинции врач еще долго был важнейшей доминантой общественной жизни.

Одновременно с этим в 1920-х годах происходит замена врачей высшей квалификации из числа старой интеллигенции фельдшерами-практиками, хирургами среднего уровня, зачастую посредственными ремесленниками врачебного дела. Выпускники Ярославского медицинского института 1924 года были фельдшерами – акцент в их обучении делался на сугубо практической стороне дела.

В «Записках…» Ливанова сохранено одно характерное признание пациентки: «Уж вы не обидьтесь, господин доктор, если я вам вот что скажу: не любят вас доктора и уж чего не говорят про вас… и лекарствами будто старыми лечит, а новых не признаёт, и на лучи не посылает… Со всякими болезнями к нему идут, а настоящих специалистов обходят! Ему не надо, говорят, доверяться, – он отсталых взглядов держится…».

Больная (еще сохранившая в обращении по-прежнему бытовавшее «господин доктор»), вероятно, выразила общественное мнение, которое создавалось вокруг старого врача, хотя к нему без конца шли люди и с уважением относилось большинство коллег. Но при этом велись разговоры, что прописывает он старые лекарства, да и такую панацею, как рентгеновские лучи, вовсе не стремится использовать! Разумеется, зная о негативных сторонах «лучей», многие опытные врачи не торопились отправлять больных на рентген. Широко использовалась и поощрялась властями система различных доносов на врачей.

В этой связи были и посетители, которые прямо угрожали Ливанову. После отказа принять одного из них без очереди тот погрозил пальцем: «Ах вот как, я, значит, провокатор, по-твоему – ну, хорошо же, я тебе припомню, милый друг! Ты у меня всю жизнь будешь помнить, как тебе отомщу!» Другая пациентка, не застав врача дома, говорит: «Зарылись, сволочи, этакие!»

С укреплением тоталитарного режима власть переходит к более жестким методам воздействия на интеллигенцию, и в том числе на врачей. Еще в начале 20-х годов чекист Я. С. Агранов, начальник особого бюро ОПТУ, предлагал вместо расстрела высылать врачей в голодающие губернии. Весной 1930 года арестовали и заключили в местную тюрьму доктора Ливанова. С этой тюрьмой он уже успел «познакомиться» дважды – в 1906 и 1918 годах. Теперь власти вменили ему в вину «контрреволюционную агитацию против колхозов и массовой коллективизации». Арест и тюрьма, разлука с любимой семьей резко подорвали его здоровье. В заключении он тяжело переболел от полученного ожога и падения в бане. После годичного пребывания в рыбинском домзаке[23]23
  Домзак – дом заключения, или исправдом. Так именовалась тюрьма в Рыбинске в 20-х – начале 30-х годов прошлого века.


[Закрыть] постановлением Особого совещания при коллегии ОГПУ от 28 февраля 1931 года К. А. Ливанова выслали в Казахстан.