Текст книги "Путешествие Гнева"

Глава 8
Берег у Кривого холма

Через три часа мы сделали первую остановку. Оказавшись на постоялом дворе возница долго ругался с местным служкой, пытаясь отвоевать лучшее место для ночлега и только вдоволь наоравшись, позвал нас и предложил размещаться.

Хорошенько потянувшись, я уставился на звездное небо, где среди рваных облаков, медленно плывущих на запад, виднелись несколько горящих точек.

– Всполошились, – раздался рядом со мной глухой бас попутчика. – Видать здорово им досталось.

Рассеяно кивнув в ответ, я осторожно поинтересовался:

– Быстро летят. Это крылопланы? С материка?

Достав из кармана трубку и прикурив, Райдер хмыкнул и сплюнул себе под ноги.

– Это их так на материке кличут. Здесь, в свободных землях, мы называем их летунами. Здоровенные, трех ярусные. Если не ошибаюсь – сорвиголовы. Настоящие профессионалы.

– Кто?

– Вы называете их Совами, – объяснил Райдер.

Еще раз покосившись на черные силуэты в небе я насколько бы это парадоксально не звучало, попытался разглядеть тех самых летунов, о которых на материке частенько складывали настоящие легенды. На самом деле обладая современной техникой их особо и не боялись, а пугали новичков скорее для проформы, чтобы те не переоценивали свои силы. А о том, как муштровали юных летунов, я знал не понаслышке – рядом с домом виртуоза располагался один из корпусов воздушной пилотажки.

Я сразу же вспомнил, как бледнели лица курсантов-небесников, когда им сообщали, что очередной крылоплан попал под обстрел Совиного звена.

– Ладно, кончай глазеть, – разогнал мои воспоминания попутчик. – Чужие дела – не нашего ума дела. Пойдем устраиваться.

Ничего не ответив, я кивнул и посеменил следом, поймав себя на одной вполне закономерной мысли: здесь, за границей материка все было проще, без сложных правил и постулатов, словно все вокруг замерло на какой-то низшей ступени развития. И только пышущие паром небесные тихоходы напоминали мне о неумолимом прогрессе Верхушки – грозном соседе, чье неусыпное око следило за южными островами.

Остановившись у коновязи, Райдер позвал чумазого пацаненка и, дав тому монету, попросил проследить за лошадьми нашего возницы. Объяснения не заставили себя ждать, оглядев скромный двор станции, одноногий указал на несколько дилижансов, как две капли воды похожих на нашу повозку.

– Хозяева редко балуют тех, кто их возит. А дальше дорога лежит через Кривые холмы, где частенько ломаются не только оси, но и кони падают замертво. Так что лучше позаботиться заранее.

– Может быть, потом истребовать с возницы?

– Зачем? – насупился Райдер. – Это мне, а не ему нужно поскорее добраться до Бриге. К тому же старик едва стоит на ногах. Так что маленькая помощь, ему уж точно не повредит.

Возразить мне было нечего. И раз у нас завязался разговор, я решил удовлетворить свое любопытство:

– Скажите: там, в лесу, кого вы опасались?

Райдер почесал затылок:

– Да как тебе сказать. Всех. В болотах часто пропадают целые караваны.

– А как же рубежники?

– Хо-хо, – схватившись за живот, засмеялся одноногий. – Если хочешь выжить в нашем свободном мире, лучше забудь о порядках и законах материка. Здесь приходится рассчитывать только на собственные силы и оружие, в противном случае – ты мертвец.

На коже пробежали мурашки, но я во что бы то ни стало попытался скрыть нарастающее волнение. Мой собеседник был прав на все сто. Мир за гранью напоминал хаос, в котором варятся сотни различных рас, отстаивающих свои интересы. И никакая власть – тем более такая призрачная как Совет независимых – не сможет контролировать жителей островов.

Хозяин постоялого двора принял нас холодно. Пристальный взгляд полный недоверия долго осматривал новых постояльцев с ног до головы, а потом, получив положенную плату в целых три рейтена, выдал долгожданные ключи от комнат.

Повалившись на жесткую кровать, я долго пытался ухватить сон за крылья, но в конечном итоге скинул подушку на пол и, загасив одиноко горевшую на столе свечу, вышел в коридор.

Дверь в соседнюю комнату была приоткрыта, и я невольно заглянул в щелочку.

– Проходи, не стесняйся, – донесся изнутри голос Райдера.

Присев напротив, я уставился на одноногого, который за несколько минут успел заметно измениться. Борода стала меньше почти на половину, а вместо дорожной куртки он надел темный бархатный камзол старого покроя.

Подтянув к себе костыль, Райдер подцепил уступом дорожную суму, извлек из нее два небольших пистоля и принялся за чистку. Разложив составные части оружия на ветошь, он внимательно осмотрел дуло, зачем-то дунул в него, и только после этого странного ритуала принялся тщательно протирать каждую деталь.

– Вы ведь родом не с материка? Просто путешествовали по землям прогресса, – прервав затянувшееся молчание, спросил я одноногого.

– И до сих пор проклинаю каждый день, проведенный на чужой земле, – невозмутимо согласился он.

– Почему?

Райдер нахмурился:

– Прогресс зло. И никто не сможет переубедить меня.

– Неправда. Наука может не только разрушать, но и созидать.

– Например?

– Вы могли бы обратились к мастерам Храна. Они бы сделали вам отличный имплантат, – мой взгляд коснулся привязанной к обрубку ноги деревяшке.

– Считаешь меня беспомощным?

– Нет, ну что вы, – посчитав, что собеседник мог на меня обидеться, я смутился и попытался сразу же оправдаться. – Я просто хотел сказать, что так вам было бы значительно удобнее…

– С чего ты решил?

Райдер говорил спокойно, абсолютно без эмоций. Один пистоль был отложен в сторону, настала очередь второго.

– Простите, – на всякий случай я все же извинился, – но мне кажется механическая нога лучше куска дерева.

– Потому что она красивее? Или потому что она сделает меня сильнее? – Райдер на минуту отвлекся. Его лицо сделалось задумчивым и даже сквозь длинные патлы слипшихся волос стало заметно, как на лбу появилось множество глубоких морщин.

– Если считаешь, будто кусок металла, провода и шарниры смогут заменить совершенство живого организма, то ты глубоко ошибаешься, – внезапно изрек он. И, заметив мое недоумение, принялся объяснять: – Нам, островитянам приходится рассчитывать только на себя. Да, я лишился ноги, но пусть тот безумец кто осмелиться кинуть мне вызов пеняет на себя. Я переломаю любого. И знаешь почему? Я сумел приспособиться. Да мне было бы легче приделать себе железяку, и прыгать, словно молодой жеребец. Но скажи мне, что случится, если она в один прекрасный момент выйдет из строя?

Я растеряно пожал плечами.

– Стану беспомощным. Понимаешь? Когда я учился заново ходить, то тысячу раз падал, вставал и снова падал. Но в итоге добился того, что перестал ощущать собственную ущербность…

Собрав второй пистоль, Райдер зарядил его и сунул себе за пояс.

– Там на материке… Чем ты занимался?

Он произнес это так, словно до Плакты было не сто миль, а нас уже разделяли волны Серого океана.

– Ходил в помощниках у виртуоза, – дрогнувшим голосом ответил я.

Райдер махнул мне рукой и быстро покинул комнату.

Спустившись в зал, где уже весело гуляли шумные компании возниц, мы вышли на постоялый двор и направились к воротам. И только сейчас я заметил, что одноногий не прихрамывает при каждом шаге, а слегка пританцовывает, всем своим видом доказывая, что движения даются ему с невероятной легкостью.

До рассвета оставалось всего пару часов, а на небе все еще ярко горели путеводные созвездия, образуя настоящие серебреные туманности. Покинув владения пересадочной станции, мы поднялись на ближайший холм, откуда открывался завораживающий вид на болотистую долину.

В свете луны были отчетливо видны прогалины, полностью заполненные водой, практически как зеркало отражающие ночное небо. Отсюда, с холма, они напоминали бездонные дыры, окруженные плотным кольцом осоки и багульника. Чуть дальше маячили каменные проплешины – словно лысины увязших в трясине великанов, они тянулись на восток до самой кромки леса. Там была моя родина. Скрытая лесной полосой, она сейчас озарялась лишь яркими всполохами пожара.

На душе заскреблись кошки. Может быть, зря я доверился Юку? И не стоило мне садиться в дилижанс и искать спасения в чужих краях? Но теперь, ответы на эти вопросы были абсолютно бесполезны. Без путевого жетона я не мог вернуться на материк и исправить собственные ошибки.

Серые клубы дыма угадывались даже в призрачной дымке горизонта. Плотные и густые, они создали настоящую завесу и заслоняя собой часть звездного неба.

– Это место называется – Трактом пустоты, – вкрадчиво произнес одноногий, заставив меня обернуться. И убедившись в том, что я его слушаю, продолжил: – Великие болота создают между материком и островами некий пояс, который еще лет сто назад был сплошным. Не существовало дорог и иных путей сообщения. И чтобы оказаться в свободных землях, путник обязан был преодолеть целых три мили топей. Словно открытый лабиринт, где невозможно ошибиться и уткнувшись в стену начать дорогу заново. Оступишься и пропадешь. Выберешься на сушу – значит победил…

– И много было желающих?

– Ооооо… – Райдер обвел костылем открывшиеся просторы. – Превеликое множество. Сотни тысяч половников стремившихся как можно скорее покинуть границу.

– Но зачем они бежали из Мехны? – изумился я.

– Кто знает? – собеседник пожал плечами и, сделав шаг к обрыву, остановился. – У каждого вероятно была своя причина, но основная, наверное, заключалась в желании обрести долгожданную свободу.

– Свободу?

– Именно. В не такие далекие времена Мехна выбрала очень опасное для себя направление науки. Паровые двигатели – вначале простые, затем – сложные конструкции, вскоре все на материке стало подчиняться лишь одной цели. Машинерии стали главным смыслом вашей жизни. А человеческая жизнь, свобода отошли на второй план.

– Но ведь они создаются, чтобы помогать нам! – мне понадобилось немало усилий, скрыть свое возмущение.

– На первом этапе возможно, – отчего-то слишком легко согласился одноногий. – А дальше? Даже самая миролюбивая машинерия модернизируется. На гусеницах возникают смертоносные шипы, к кабинам крепятся пулеметы, ковш заменяют пушки, и вот уже «тягач» предназначавшийся для добычи руды, превращается в «кровавую давилку» для тех, кто не согласен с новым указом Верхушки.

– Ну, это скорее сказка, чем быль, – не поверив ни единому слову рассказчика, фыркнул я в ответ.

Райдер промолчал. Сделав еще один последний шаг перед обрывом, он ловко спрыгнул вниз и стал быстро спускаться вниз, по узкой едва различимой в ночи тропинке. Мне ничего не оставалось, только последовать за ним.

У подножия холма почва была мягче, напоминая желе. Я едва не оступился, угодив ногой в прогалину. Такое впечатление, будто меня кто-то ухватил за штанину и потянул вниз. Не на шутку испугавшись, я рванул вперед и едва не наткнулся на Райдера.

Берег резко обрывался, исчезая в зеленовато-молочной ряске. На кочках, словно ощетинившиеся ежи торчали пучки осоки, а чуть дальше виднелись остовы сгнивших деревьев.

Вместе с запахом свежих трав и кустарников легкий ветерок принес запах опасности. Словно мы оказались в стенах Храма Икара, где властвовал аромат эфирных масел и свеч.

Подхватив лежавшую палку, Райдер извлек из камзола тряпку и, смастерив факел, озарил крохотный островок, на котором мы очутились. Огонь жадно потрескивая, выдернул из мрака низкие кусты и мутную поверхность воды.

Одноногий указал мне на ближайшую кочку и повел пальцем вниз. Я пригляделся, и едва не отшатнувшись, вцепился в его руку. Возле островка, напоминая бревно, лежало застывшее человеческое тело. Скрючившись в неестественной позе, мертвец пытался дотянуться до спасительного бережка, но так и не успел покинуть губительной трясины. Болото, не отпустив свою добычу, оставило несчастному крохотную надежду на спасение. На лице несчастного все еще угадывалась легкость, подаренная ему смертью.

Вытянув руку, Райдер осветил берег справа. Я повернулся и зажмурился. Но за долю секунды до этого успел различить множество обглоданных тел, которые почти добрались до заветной цели, но им не хватило самой малости – последнего шага.

– Их путь обернулся бесконечными страданиями, – шепотом произнес одноногий.

Сделав над собой усилие, я открыл глаза, ощутив дикое биение сердца. Мертвые путешественники были повсюду. Женщины, дети, старики, – безжизненными телами оказался усеян весь берег. Ближние и дальние кочки, островки и дорожки. Топь всех прибрала к себе, украсив болотный пейзаж скульптурами несбывшейся надежды.

– Это случилось во времена, когда милях в пятидесяти от Плакты открыли новое месторождение пара. Ты когда-нибудь слышал о Рифте? Это единственное место на побережье, которое материк заполучил в свои владения.

Я слушал, а передо мной, прямо из земли наполненный жарой, песком и пустотой вырастал Ржавый город.

– Поначалу все были рады. Необходимый ресурс сулил процветания не только для всей Мехны, но и ближайших островов, которые только осваивались переселенцами. Со всей страны потянулись обозы с теми, кто желал осуществить скромные мечты и верил в светлое будущее. Над Рифтом всего за пару лет возник настоящий город. Работа продолжалась и днем, и ночью. Пока не наступил хаос… – одноногий запнулся. Его голос дрогнул и стих.

Огонь осторожно подрагивал постепенно затухая. Власть света уступала свои границы мрачным теням, что все еще бродили по низинам и мховым коврам. Теперь их дом был здесь, между старым и новым миром, на перешейки прошлого которое не желало отпускать беглецов, и будущего – которому не суждено было свершиться.

* * *

Экипаж несся с невероятной скоростью. Лошади, хрипели и недовольно ржали после каждого удара возницы. Плетка в очередной раз взлетала ввысь, щелкнула и под оглушительный свист кучера ударила о спины запряженной шестерки.

Преодолев Сайлетский мост, беглецы оказались всего в семи милях от границы. Но даже здесь, вдалеке от Рифта, ощущалось тяжелое дыхание тех, кто сейчас властвовал в Ржавом городе.

Никто не мог представить себе, что сегодняшняя ночь пятницы, станет для добытчиков роковой. Произошедшее нельзя было назвать бунтом или протестом – все выглядело гораздо серьезнее. Власть у месторождения перешла в руки механикусов, тех на кого уповали и тех, кого почитали трудившиеся на Рифте.

Как они могли так поступить? Что заставило их поступиться? И почему они стали уничтожать ни в чем не повинных собратьев? Вопросы, вопросы… Их было миллион, но никто не знал ответа.

Ровно в полночь прогремели первые выстрелы. Словно раскаты грома, они ворвались в привычную и размеренную жизнь добытчиков. Вместе с осознанием беды пришел оглушительный гул машин. Бездушных, лишенных эмоций механических гигантов, которые неукоснительно выполняли приказы своих создателей.

…Кирк Даглас, южанин с острова Рок-би всегда был неробкого десятка, и когда дело касалось принятия решения, он принимал его в считанные секунды, нисколько не сомневаясь в правильности. Так произошло и сегодня, в день великого Икара.

Ворочаясь, он никак не мог заснуть, размышляя о новом месторождение, которое открыла бригада Симуса Бирта. Болтали, мол, что добытый пар гораздо плотнее, чем на западных скважинах, а еще, по городу пронесся слух: этот самый пар, имеет серый оттенок, словно запачкан глубинными породами подземного царства Итара.

Когда жители Мехны сталкивались с чем-то неизвестным, злым, имеющим все признаки коварства, они олицетворяли это с братом Икара, Итаром, который подрезав крылья, не дал возможности великому изобретателю достигнуть небес. И если бы у предателя могли быть потомки, то Кирк посчитал бы, что один из них – бригадир Симус.

За окном послышались беспокойные крики. Ночное небо озарилось светом сигнальных вспышек и факелов. Не тратя времени понапрасну и догадываясь об истинных причинах внезапного беспокойства, Кирк приказал семье собираться. Его жена Тина, пыталась возразить. Взывая к здравому смыслу, она попыталась успокоить мужа, но глава семьи был непреклонен. Договорившись с Грудом – местным возницей, он быстро погрузил вещи в экипаж, и низко поклонившись временному пристанищу, которое на четыре с лишним года стало ему домом, попросил сгорбленного гоблина гнать без остановки.

Пытаясь успокоить детей, Тина продолжала противиться внезапному решению мужа. И лишь когда у них за спиной раздались первые взрывы, все встало на свои места. Стерев с лица слезы, жена мгновенно успокоилась, Груд перестал придерживать вожжи, а Кирк понял, что оказался прав и на этот раз.

Уже через час всполохи заполнили почти все небо над Рифтом. Теперь город напоминал проснувшийся вулкан, пожелавший уничтожить вокруг все живое. И даже на расстоянии пяти миль, среди стука колес и свиста возницы слышались отчаянные крики тех, кто не успел покинуть гиблое места.

Плачь и стоны преследовали беглецов до самого рассвета, но главный кошмар ждал их не позади, а впереди. Сразу за Сайлетским мостом.

Кирк хорошо помнил липовую аллею, которая тянулась вдоль дороги, навивая тоску и скуку. Но в ночь Икара, зло коснулось не только Ржавого города, а распространилось гораздо дальше.

Экипаж качнуло сначала вправо – будто выбило из колеи, а затем повело влево и закружило по дороге. Кирк выглянул наружу, пытаясь поговорить с возницей. И обомлел. Вдоль всего тракта, по обеим сторонам возвышались столбы с мертвецами. Десятки, сотни, тысячи – Кирк не умел хорошо считать, но знал, что количество загубленных душ равно, по меньшей мере, жителям десяти городских улиц.

Изуродованные долгими пытками лица, лишенные глаз и языков кровавыми провалами взирали на одинокий экипаж, которому удалось вырваться из самого итарова пекла.

– Что там? – спросила Тина, увидев охваченное ужасом лицо мужа.

– Смерть, – раздался в ответ неуверенный голос.

Распоряжение о закрытие границ пришло слишком поздно, когда многие обозы уже покинули пределы материка и все же рубежники успели выставить усиленные посты.

Кирк хорошо помнил того офицера, что остановил их экипаж. Стеклянные глаза, осунувшееся лицо и дрожащий, срывающийся на крик голос. Не получив требуемых документов, он стал обвинять их в измене, угрожал сообщить о беглецах начальству. Но в конечном итоге сдался.

Вести с Рифта уже достигли южных границ Мехны, – и каждая новая, была страшнее предыдущей. Почти весь город был уничтожен группой повстанцев, которые умудрились подчинить себе все движущиеся механизмы. Те, кто до недавнего времени считался гордостью материка, в одночасье превратились в отступников.

– Вам не перебраться на ту сторону, – сбавив тон, равнодушно сообщил сержант рубежников.

– Прошу вас, пропустите нас, – взмолилась Тина. – Клянусь Икаром, мы никогда не вернемся на материк. И никому не расскажем, что вы нам помогли…

Двое розовощеких карапузов, услышав отчаянный голос матери, заплакали навзрыд.

Потупившись, офицер долго теребил жетоны в руке, а потом протянул их Кирку.

– Надеюсь, вам будет сопутствовать удача.

– Спасибо. Мы не забудем вашей милости, благослови вас Эверика! – прижав детей к себе, прошептала Тина.

Когда ворота приграничного поста закрылись и экипаж исчез в дремучих лесах свободных земель, Кирк уже знал, что больше никогда не увидит офицера. Чутье в очередной раз подало ему верный знак. Всего через сутки, застава, притаившаяся на самом краю материка, была уничтожена звеном крылопланов, на чьих металлических боках красовался неведомый символ – круг со знаком «W» внутри. Знак новой власти Рифта…

Закончив рассказ, одноногий нервно раскурил трубку, и отсев к окну уставился на мрачные пейзажи бесконечных желтеющих полей. Я не стал спрашивать: что случилось с его семьей? Любая история из прошлого должна оставить напоследок несколько неразрешимых вопросов, иначе ошибки прожитых дней навсегда забудутся и повторятся вновь. Так поговаривал мой старый приютский учитель мистер Фрес, и у меня не было причин не доверять этому весьма емкому утверждению.

Расположившись на противоположной скамье, я также как и мой сосед немного помолчать. В окне промелькнули низкие кряжистые дубы, затем несколько ив, а следом начались голые поля бесплодных земель – мы пересекали самую последнюю черту материка. И я отчетливо осознал неустойчивость собственной жизни. Словно парящее в небе крыло я мог повиноваться лишь повстречавшемуся на моем пути ветру и следовать его неукоснительным законам. Наверное, в этом было гораздо больше свободы, чем могло показаться на первый взгляд, и кто-то бы наверняка посчитал меня сущим глупцом, доверившемуся слепой судьбе, которая с легкостью может привести меня к гибели, – и все же я был несказанно счастлив этому шаткому положению.