Текст книги "Ступени. Четыре повести о каждом из нас"

– Синюю птицу. Метерлинк. Мне самому ее в детстве читали, хорошая книжка.

– Ясно.

– Ну, мне поворачивать. Ты прямо?

– Да.

– Тогда до завтра.

– Давай.

Пока он шел домой, никак не мог забыть произошедшее, похожее на едва уловимый в своей легкости и глубине зимний сон. И не во сне ли мы живем, не осознавая, где находимся и что происходит вокруг нас? Проживая каждую минуту, не задумываясь над тем, где мы и кто мы. Не видя и не слыша ничего вокруг, кроме иллюзий, созданных собственным воображением. К счастью, иногда мы все-таки просыпаемся.

7. Случай на дороге

Февраль – пожалуй, самый нелюбимый для него месяц. Тоскливый и ничем не примечательный, он всегда пролетал, не оставляя в памяти ничего, кроме тоскливого серого неба и ожидания весны.

В этот раз февраль внешне был другим. Он периодически устраивал снегопады, какие бывают чаще всего в начале зимы, в канун нового года.

И все же по содержанию февраль был собой и ничем не удивлял. Так и в это день он был донельзя обычным и обещал запомниться лишь очередной командировкой в соседний райцентр, в суде которого третий месяц слушалось совершенно бестолковое дело, требовавшее однако постоянного его присутствия на каждом заседании.

В обратный путь он выдвинулся, прогрев двигатель, где-то часа в четыре. По дороге привычно позвонил любимой.

После нескольких дней снегопада погода стояла более-менее хорошая, хотя и ветреная. Но невозможно угадать, что произойдет даже минуту спустя. Так и сейчас: снег начался неожиданно, и, перемешанный с порывистым боковым ветром, устроил даже не метель, а белую, непроглядную бурю.

Еще пару минут назад, возвращаясь за рулем обратно в город, он не мог ожидать, чего-то подобного. Теперь же пришлось сбросить скорость и ползти с дальним светом и желанием где-нибудь остановиться. Хотя нет, не стоит. Въедет еще кто по такой погоде, или совсем машину заметет. Лучше так вот, медленно ползти до поста ДПС, а там свернуть в сторону или красться до дома (в офис ехать уже не было смысла), еще медленнее и осторожнее. А может, метель уже закончится к этому времени?

А снег гипнотизирует. Он накидывает на глаза белую повязку и монотонным своим свистом, почти шепотом вводит в транс. Он упраздняет все, стирает с листа восприятия все записи, оставляя его чистым и первозданно-белоснежным. Предлагает многое переписать. Или вовсе отложить карандаш и оставить его как есть, пустым, без единого знака.

Указатель налево, в сторону пригородного поселка, промелькнул мимо, обозначив свой синий прямоугольник в густой белой пелене падающего на дорогу снега.

Он подумал о том, что можно было свернуть под указателем и остановиться, пережидая снегопад. Куда он все время торопится? Куда едет все время? Кажется, что прямо, но на самом деле словно ходит кругами.

И словно в подтверждение этой мысли на обочине снова мелькнул тот же самый знак. Или другой, но очень уж похож. От замешательства он вздрогнул и дернул руль в сторону.

Занос… Сердце сжалось. Ударил по тормозу. Еще раз, но уже сильнее. Почти… Хорошо, что обошлось. Вредно все-таки смотреть в пустоту.

Машина клюнула носом в обочину, уткнулась в сугроб, где новый снег лег поверх массива старого, образовав вязкое месиво.

Все попытки выехать самому не помогли. Застрял, похоже, надолго. Вызванивать эвакуатор даже не стал пытаться: в такую погоду они явно заняты, и когда еще сюда, за город, приедет кто-нибудь? Только тормозить попутки, если кто-то решится остановиться и помочь.

Пару минут на дороге не было никого. Затем появился контур легковушки. Автомобиль притормозил, а после, проехав немного вперед, и вовсе остановился.

– Завяз? – спросил вышедший из нее парень, на вид того же возраста, что и он.

– Сам видишь.

– Давай на трос.

– Давай.

Машина поддалась и вылезла на ту часть обочины, которая не была превращена в сугроб.

– Ну ладно. Поеду. Нам с женой еще успеть надо. Кстати, можешь ей спасибо сказать. Она у меня наблюдательная. Не знаю даже, как она разглядела тебя в такой буре.

В этом момент девушка выглянула в окно машины и крикнула:

– Артем, ты скоро?

– Сейчас, отцеплю трос, – ответил Артем, а затем, обратившись к нему, добавил. – Езжай за нами. Я медленно поеду. Тут кафешка рядом с автосервисом, там переждешь, придешь в себя заодно и машину, если что, в сервис загонишь.

– С машиной вроде норм все, но можно и так.

Затем, соблюдая нужную в таком случае дистанцию, но не отдаляясь сильно друг от друга, два автомобиля осторожно поехали по трассе.

8. Разговор

До кафе ехать пришлось недолго, так что вскоре он уже припарковал свое авто на стоянке (мигнув на прощание фарами своим попутчикам) и зашел в теплое чуть тесное помещение.

Внутри не было никого кроме девушки за стойкой и пары таких же, как он, водителей, пережидавших непогоду. У нее он попросил чай и сел за один из несколько столиков, тот, что был в самой глубине помещения, подальше от входа и окон, за которыми не прекращалась снежно-белая пляска.

Поначалу он просто пил чай, потом задремал. Глаза закрывались сами, а тепло помещения не позволяло бороться со сном.

Время в полудреме исчезало и готово было раствориться во сне, когда из забытья его вывел спокойный голос.

– Молодой человек, свободно?

Он открыл глаза. Рядом сидел мужчина лет сорока-пятидесяти.

– Свободно? – переспросил собеседник, слегка улыбаясь.

– Да. Тоже метель пережидаете?

– Как и все здесь сидящие. Мы же все время чего-то ждем. И ты, и я. Все. Ничего что я на «ты» так резко?

– Ничего страшного, – он улыбнулся собеседнику. – По работе едете?

– Можно сказать и так. Ты ведь тоже по работе, верно?

– Да, судился.

– Тоже юрист. Понимаю.

– Вам нравится работа?

– А должна?

– А разве нет?

Собеседник покачал головой:

– Работа не обязана нравиться. Ничто и никто не обязаны нравиться. Не в этом смысл.

– А в чем тогда? Для чего это все? Для чего я тут, с вами разговариваю? Для чего я ехал сегодня и попал в метель?

– Хороший вопрос. Попробую тебе кое-что рассказать.

Собеседник снова улыбнулся и в выражении его лица промелькнуло что-то знакомое, как будто он видел его раньше. Возможно, по работе? Сложно было сказать, но ощущение это никак не оставляло его. Едва уловимое чувство знакомства вызывало одновременно симпатию и неловкость.

– Ты привык, что одно следует за другим. От простого к сложному, от общего к частному. Тебе, как юристу, это понятно. Но когда ты сталкиваешься с некоторыми вещами, твой мозг впадает в ступор. Наступает растерянность и даже тревога. Например, можешь ты ответить на вопрос, что такое мир вокруг тебя? А ты сам? И почему ты такой и мир такой? Здесь твои мысли повисают в пустоте.

– Это и так известно.

– Да, но не думал, как это влияет на тебя?

– И как?

– Ты начинаешь искать. Сначала в себе. Ведь внутри тебя целый мир, понятный только тебе, и то не до конца. Ты пытаешься понять его как можно лучше. Заглянуть к себе в душу, увидеть ее в отражении, спуститься до самого сокровенного, что в ней есть. Когда это случается, ты обретаешь гармонию с самим собой, равновесие.

Поначалу этого достаточно, но потом внутри себя становится тесно. Ты мечешься, пытаешься вырваться из кокона. И ты прорываешь кокон. Вылетаешь из него. Потом блуждаешь, смотришь на мир вокруг уже по-новому, учишься понимать его, ища подсказки, следуя за ними.

Но и это не приносит в итоге покоя. Несовершенство творящегося вокруг не позволяет радоваться жизни. Оно время от времени касается и тебя.

И неизбежно ты начинаешь действовать. Бороться, хотя силы очевидно не равны. Но разве это важно? Ты жертвуешь собой, как можешь. Сгораешь, освещая другим дорогу. Мало ли красивых и избитых образов можно вспомнить на эту тему?

И вот свершилось: ты прошел все эти ступени и ждешь результат. Ждешь награды, так ведь?

– Даже не знаю. Наверное.

– Но ее нет. В последней комнате, до которой ты так долго шел, только одна дверь, и она заперта. Ты стучишься в нее, ломишься, но не можешь войти. Кажется, она закрыта изнутри.

Ты останавливаешься около нее, через какое-то время даже перестаешь пытаться ее открыть. Ты в тупике. Дороги дальше нет.

Можно радоваться, ведь так далеко почти никто заходит. На четвертой ступени редко кого можно встретить. Но это тебя не радует. Ты ждал итога, ждал вершины, как Фауст, например. Но дороги дальше нет.

– Не понимаю, к чему весь это разговор.

Сидящий напротив сделал паузу. Что-то неуловимо близкое отразилось в чертах его лица. Потом собеседник спросил.

– Ты хочешь знать, что за этой дверью?

Он уже не отрывал взгляда от вопрошавшего, и теперь ему стало казаться, что тот становится как бы моложе, седина его редеет, морщины исчезают. Он все больше становится похож… На кого? Темные волосы, землистое лицо, усталый, но горящий в глубине взгляд.

От озарения, как от яркого света он закрыл глаза и проговорил:

– А за дверью… снова я.

Круг замкнулся. Все встало на свои места. Не надо искать финал, как не надо искать первопричину. Это не книга, здесь их нет и никогда не было. Начал с себя, и к себе вернулся.

Он открыл глаза. За столиком никого, даже чашка только одна.

За окном начало пробиваться солнце. Снег прекратился.

Он поднялся, чуть пошатываясь, спешно вышел за дверь и глубоко вдохнул воздух, в котором, несмотря на только что выпавший снег, чуть заметно ощущалось приближение весны.

Он пошел к стоянке. Такой же точно, как раньше. Но уже совсем другой.

9. Вместо эпилога

Ты стоишь на земле, ты хранишь равновесие,

Ты однажды пророс из ее глубины,

Ты как громоотвод. Но тебе уже весело

В ожидании грохота терпкой весны.

Снег лежит на земле бесполезным посредником

Меж тобой и землею, началом твоим.

Ты привык к этой мысли своей за последние

Бесконечно глухие периоды зим.

И вдыхая в себя изнутри обжигающий

Зимний воздух, пропитанный запахом снов,

Оставляй за спиной теплый воздух пристанища —

Он не станет другим ни сейчас, ни весной.

Разбирай на цитаты свое откровение,

И не комкай его в монастырский устав.

Раз весна впереди, значит более менее

Ты в своем ожиданье окажешься прав.