Текст книги "Перфоманс для эльфийского сафари"

Глава пятая
в которой Мишка Потехин и Васька Башарин встречаются с Парети и капитаном Форсом, Кривохмыл любуется своей улыбкой, а Главный пугает всех концом света. И ещё капитан Шорт Форс рассказывает Джо Парети про футбол.

Скверно, скверно лежать на раскалённом песке Междуморья, под палящим солнцем, изнывая от жажды и без малейшей надежды на помощь. Связи не было, воды не было. Воду выпили ещё в приграничье, надеясь пополнить запасы на таможенном посту, но до таможенного поста им теперь не добраться. Васька Башарин так и сказал:

– Не доберёмся. Никак мы теперь не доберёмся. Всё.

А Мишка Потехин согласился:

– Да, теперь, видать, всё. Как глупо.

Они лежали рядом, обессиленные и отчаявшиеся. Васька лёг набок, а Мишка лежал вниз лицом, ничком. Песок обжигал кожу на виске и щеке, но зато глаза отдыхали от солнечного света. Где и когда он потерял тёмные очки, Мишка не помнил. Если приглядеться, то там, откуда они шли, можно было ещё различить вещи, которые они бросали, выбиваясь из сил. Дальше всего лежали рюкзаки, потом вирт-шлемы, телефоны, планшеты и совсем рядом валялась фляга. Пустая Мишкина фляга. Васька свою флягу так и не бросил. А издохший вездеход остался так далеко позади, что его уже было не различить в жарком мареве пустыни.

– Смотри, – сказал Васька, указывая слабой рукой куда-то на горизонт. – Пятно какое-то. Кажись, тень.

Мишка промолчал. Каждое слово царапало горло наждаком и разрывало кожу на запёкшихся губах. Ворочать пересохшим языком совершенно не хотелось. Хотелось тихо, спокойно помереть.

– Пойдём, – настаивал Васька.

– Зачем? – всё же ответил Мишка. – Какая разница, где подохнуть?

– Пойдём. Оазис. Родник. Вода.

– Мираж.

Васька встал на четвереньки, помотал головой, слабо подёргал Мишку за шиворот. У того свалился с головы пробковый шлем, и это заставило его пошевелиться. Тогда Васька всё так же на четвереньках стал тянуть за собой Мишку, чтобы хоть ползком, хоть как-нибудь, но добраться до этой странной тени на горизонте, до последней зыбкой надежды на спасение. Зыбкой и непонятной, как всё в Междуморье.

После некоторых усилий, Мишка всё же нашёл в себе силы встать, напялил на голову шлем, заправил ремешок на подбородке. Он был очень зол на Ваську за то, что старый друг никак не уймётся, заставляет снова шагать по песку. Очень не хотелось, шатаясь, проваливаясь по щиколотку в проклятый песок, через гадкий зной пустыни идти, хотя в этом не было ни малейшего смысла, а смысл был только в обретении покоя. И Мишка зло шёл, чтобы там, в привидевшейся Ваське тени, наконец-то лечь и больше уже никогда не вставать. Он уже не хотел пить. Он и жить уже не хотел, а только избавиться от боли в потрескавшихся губах, от адской боли в ногах, от жжения в кишках, прекратить мучения. В голове не прекращался противный звон, перед глазами мельтешили чёрные пятна.

***

После грандиозного пожара, устроенным Кайденом в Нововавилонске, городские власти запретили разведение на улицах открытого огня, поэтому дурманящий запах шашлыков остался в прошлом. Но зато благоразумно снизили налог на торговлю кондитерскими изделиями, и теперь повсеместно царствовал карамельный аромат. И ещё по случаю аномальной жары, накрывшей Междуморье за последние дни, на каждом углу продавали морсы, шербеты и лимонад. Наташа изнывала, проходя мимо лотков со сластями, Кривохмылу было её искренне жаль. Да и самому жрать хотелось. Мясо макровирусов давно закончилось, денег не было, воровать не хотелось. А танец ТНУ, как и пляска ПТР остались в прошлом вместе с букиным обличьем. Возможностей для заработка решительно не находилось. Единственный фунтовский рубль, который на таможенном посту Кривохмылу сунул погонщик мулов, бука зажал намертво, памятуя, что надо будет ещё и за ночлег платить.

Лучше всех себя чувствовал попуго-дракон. Он безнаказанно склёвывал с прилавков зазевавшихся торговцев орешки, семечки, толокно и сухофрукты, а потом изводил друзей восхищёнными отзывами о новых вкусовых ощущениях. Глумился, мстя. Кривохмыл понимал, что Кайден зол на него, но Наташа-то тут причём? Она и сама нет-нет да и глянет на своё отражение в низком окне или витрине цирюльника, никак не может к новой внешности привыкнуть. И волосы всё время пригладить пытается.

Они сами не заметили, как вышли к той же гостинице, в которой останавливались в прошлый раз. Отстроили гостиницу знатно, от сгоревшей почти не отличалась. В Нововавилонске с трепетом относились к исторической аутентичности. Всё та же эльфийка, разумеется, их не узнав, сказала:

– На ужин только тушёные овощи. На завтрак жареная рыба. А попугай, если орать будет, пусть в гараже ночует, карету я в аренду сдала, пустует гараж.

– И свободен только один номер? – зная ответ, спросил Кривохмыл. – Одноместный, да?

– Тебя как звать-то, мил человек? – нежно спросила эльфика.

– Я Кри… То есть Кирилл. Кириллом меня звать.

– А я тётушка Гестия. Двухместных номеров у нас, Кирилл, отродясь не водилось. И такой, скажите спасибо, что есть. Весь город приезжими забит, все на сафари, как пчёлы на мёд.

Наташа не удержалась, хихикнула, и тётушка Гестия, нахмурясь, глянула на неё с неодобрением.

– Сама в гараже ночуй, дура, – сказал попуго-дракон и, сорвавшись с плеча Наташи, упорхнул в неизвестность.

– Это не наш попугай, – поспешно сказал Кривохмыл.

– Приблудный, – подтвердила Наташа. – Впервые видим.

Всё ещё хмурясь тётушка Гестия выдала им ключ от номера. По прошлому разу Кривохмыл знал, что это пустая формальность, замка в двери всё равно не было.

В номере Кривохмыл с тоской посмотрел на шкаф. Нет, теперь ему там места не будет. Он теперь человек, а это значит спать на кровати. Но кровать-то одна! Видимо и Наташа вспомнила о месте для сна, потому что вид у неё стал задумчивый. Чтобы хоть что-то сказать Кривохмыл спросил:

– Выходит, ты память хотела у того старикашки отбить?

– Это Джо Парети, – сказала Наташа и поморщилась.

– Так и не скажешь, почему за тобой гоняются?

– Понимаешь, я пока не могу. Я расскажу, но потом.

Кривохмыл усмехнулся и в зеркале шкафа увидел, что ухмылка на его новом лице совсем не похожа на оскал буки, к которому он привык с детства. Хорошая такая улыбка, вполне человеческая, можно даже сказать миловидная. Да и облик человеческий буке определённо шёл: он стал выше ростом, в движениях, вместо порывистых дёрганий, появилась уверенность. И, кажется, он перестал заикаться.

Но вот Наташе его усмешка не понравилась, и она с горячностью воскликнула:

– Я не сделала ничего плохого, я не преступница, не нарушила никаких законов. А они ловят меня, как будто я… Ты веришь мне?

– Верю, – просто сказал бука.

Но главным было не это. Главным было то, что даже если бы Наташа и совершила самое ужасное преступление и нарушила все писаные и неписаные законы, он бы всё равно ей помогал. И Наташа поняла это, почувствовала, и она подошла к нему близко-близко и взяла за руку. У Кривохмыла остановилось дыхание и сердце, кажется, тоже остановилось, и ноги стали ватными. И он уже чувствовал дыхание Наташи на своём лице, и наклонился к ней, но тут в раскрытое окно влетел попуго-дракон и заорал:

– Уже лижитесь? А я родню наших милых нимф нашёл. Чудесные орестиады, добрые и приветливые. Ругают Тимо с сестрами за обжорство. Меня арахисом угостили, вас к ужину приглашают.

– Чтоб тебя, – беззлобно сказал Кривохмыл, а Наташа отпрянула от него, смутилась.

– Между прочим, об вас забочусь, – обиделся Кайден. – Мне-то что, я зёрнышек наклевался. А вот вы на ужин овощи трескать собираетесь? Без мяса? Ну и торчите тут!

– Нет уж, – решительно сказал Кривохмыл. – Без мяса мы сегодня ужинать не будем. Нам сегодня надо как следует подкрепиться. Веди к своим орестиадам, но только не хами больше. А то в ящерицу превращу.

– Не превратишь, – нагло возразил попуго-дракон.

– Почему это? – удивился Кривохмыл.

– А ты у нас теперь человек и согласно Эльфийским договорённостям не имеешь права на магические действия на территории Междуморья.

Как ни странно, шутка Кайдена заставила буку крепко призадуматься.

***

Этот поход к Нововавилонску остался в памяти Джо Парети мрачным чёрным пятном. Долго ещё в ночных кошмарах виделись ему бесконечные дюны Сахары и багровая от солнца рожа капитана Форса, который как заведённый бормотал: «Стоять, не с места!». Шорт Форс вообще будто бы слегка помешался или, во всяком случае, значительно поглупел. Да и сам Парети чувствовал себя крайне паршиво: мучила одышка, постоянно клонило в сон, мысли путались и временами он даже забывал, где собственно, находиться и куда идёт. Более того. Десантники, бравые ребята, окончательно переродившиеся в гоблинов, то и дело горестно восклицали: «Кто мы? Откуда? Куда девался наш суточный паёк?». После, в своих мемуарах, Парети так и назвал этот поход – «Печальное шествие.».

И лишь к вечеру третьего дня блужданий Шорт Форс пришёл в себя и без обиняков заявил, что вверенное ему подразделение находилось под воздействием достаточно мощного заклятия «Кирзовый тупизм, изумительный слабизм».

– Ну или нечто подобное, – пояснил он. – Мы сами как-то раз футбольный матч «Таможенник» – «Муниципальный страж» у таможенников так выиграли. Но это секрет.

Наверняка Форс до конца ещё не оправился, если выбалтывал посторонним такие подробности.

Вообще, мода на футбол в Междуморье появилась благодаря людям. Но эльфам показалось скучным пинать мяч, не зарядив его чарами. Путём проб и ошибок выяснили, что самая забавная игра получается, если подвесить на него заклятье вредности. В результате зачарованный мяч обладал свободой воли и скверным характером, это вносило в игру элемент весёлой непредсказуемости. Часто можно было видеть, как команда, уверенно подбиравшаяся к победе, начинала проигрывать и терпела фиаско с разгромным счётом.

Мячу пытались угождать, чтобы смягчить его склочный характер, но это зачастую приводило к обратным результатам с самыми печальными последствиями. Бывало, что во время пенальти мяч возвращался к пробившему игроку, а бывало, что он прилипал к перчаткам голкипера. Мяч мог обидеться, что его слишком сильно пинали, а мог возмутиться слишком бережным к себе отношением. Мог просто сказать: «Я устал», и выйти из игры. Особенно доставалось от зачарованных мячей судьям. Неизвестно по какой причине мячи невзлюбили представителей спортивной юстиции, но ни одной игры не проходило, чтобы судья не получил мячом по носу.

Всё это Шорт Форс поведал Парети, уже когда они окончательно пришли в себя поле махинаций Кривохмыла с Золотым Додека́эдром Це. Когда они добрались, наконец, пусть не до самого Нововавилонска, а лишь до палатки, скорее напоминающей небольшой шатёр, в котором без задних ног дрыхли Мишка Потехин и Васька Башарин. Сытые, отдохнувшие, не поверившие ещё полностью в своё чудесное спасение. Откуда взялась эта палатка, кто её хозяин и почему она так удачно оказалась в нужное время в нужном месте, никто особо не задумывался. Главное, что там был стол, заваленный сырами, копчёным мясом и вяленой рыбой, а под столом громоздились кувшины из необожжённой глины, полные чудесной прохладной воды. И очень кстати нашлась большая банка с регенерирующим кремом. Напившись, наевшись и смазав солнечные ожоги Мишка с Васькой завалились спать и были разбужены едким брюзжанием Парети.

– Недопустимо, – гнусил Парети. – Возмутительно. Поразительное мальчишество. Недостойное и легкомысленное поведение. Теперь я не удивлён, что от вас практиканты бегают. Подаёте достойный пример.

Видимо для Парети было всё равно, что недостойный пример был подан уже после бегства практиканта, но Мишка, продирая глаза, спросил не об этом.

– Парети, когда у вас был последний сеанс мобильной связи с корпорацией?

Этот несложный вопрос поверг Джо Парети в состояние паники. Совершенно непостижимым образом он забыл, что у него есть телефон, по которому можно позвонить и что у него есть корпоративный коммуникатор, по которому он может в любой момент связаться с Главным. А вирт-шлем Парети кажется, выбросил, потому что не мог понять, для чего тащит с собой эту громоздкую штуку.

– У вас работает электроника? – продолжал наседать на него Мишка. – Все наши гаджеты вышли из строя, как только мы пересекли границу Междуморья.

– Это было похоже на сильное электромагнитное поле, – добавил Васька, но Мишка махнул на него рукой – сейчас это было совершенно не важно.

– Да, – сказал Парети. – Да.

Он, порывшись в многочисленных карманах штанов, достал коммуникатор. Коммуникатор был отключен. Парети совершенно не помнил когда и зачем он отключил средство связи, которое вообще обычно никто никогда не отключал. Парети включил коммуникатор и буквально через секунду, на возникшем виртуальном экране, появилось сердитое лицо Главного.

– Парети! Вы почему не выходите на связь? Что за номера? Я уже третьи сутки наблюдаю по отметкам ваш ментальный след и ничего не понимаю. Что за экскурсию вы затеяли, почему мотаетесь взад-вперёд, как цветок в проруби?!

– Мы ищем, – сказал Парети, потому что больше ничего не мог придумать. И тут его осенило: – Вот мы нашли!

Парети указал на Башарина и Потехина.

– Вижу, – мрачно сказал Главный. – Потехин, почему самовольно прервали лечение и вторглись на территорию Междуморья?

– Товарищ Главный конструктор! У нас ароморфоз прекратился! – выпалил Васька, прежде чем Мишка успел сказать хоть слово.

После этих слов Главный как будто закаменел. Наконец он прервал затянувшуюся паузу, коротко приказав:

– Потехин, докладывайте по порядку.

Мишка откашлялся и начал докладывать:

– Сразу после пересечения линии накопителей, начали выходить из строя гаджеты. Постепенно накрылась вся электроника, а уже в Междуморье вышел из строя вездеход.

– Какой? – уточнил Главный.

– БТРМ-2067.

– И?

– Мы пошли пешком.

Главный промолчал, но Парети не сдержался:

– Поразительное легкомыслие.

Главный посмотрел на него, и Партети как будто стал меньше ростом.

– Дальше, – потребовал Главный.

– Дальше мы чуть не подохли от жажды, двое суток брели по пустыне. Случайно наткнулись на палатку с запасом воды и провианта. Здесь же нас догнал поисковый отряд Джо Парети. Всё.

Главный снова некоторое время молчал. У него была такая манера: прервать беседу в самом неожиданном месте, потом огорошить собеседника неожиданным вопросом. Но на этот раз он просто спросил:

– Ваши выводы, Потехин?

– По поводу? – растерялся Мишка.

– По поводу вот этого всего, – терпеливо сказал Главный.

Теперь уже Мишке пришлось немного помолчать. У него не было выводов. С него было достаточно, что они живы, сыты и не очень сильно обгорели на солнце.

– Согласен с предположением инженера Башарина, – сказал Мишка, подумав. – Мы подверглись воздействию сильного электромагнитного поля. Это не была магическая энергия Междуморья, это что-то наше, человеческое. Но почему накрылся двигатель вездехода, я не представляю. Это же военный бронетранспортёр, их по конверсии уже лет двадцать для космофлота делают, это же надёжнейшая машина…

Главный нетерпеливо мотнул головой, показывая, что Мишка углубляется в ненужные детали. Тогда Потехин сформулировал то, что казалось ему действительно важным, но до этого разговора с Главным лишь брезжило где-то в глубине подсознания и вдруг оформилось в совершенно чёткий тезис.

– Уверен, мы стали жертвой заговора. Чей-то злой умысел толкает нас на необдуманные поступки, совершаемые помимо нашего желания, заставляет допускать ошибки. Нами играют, мы в интерактивном сценарии, и будущее не предопределено. С нами поступили так же, как мы поступали с народом Междуморья, но совершенно неверно было бы предположить, что это затея эльфов или великих магов. Вы сами знаете, что ни Сенергеч-Боп, ни Бурлодив, ни Влахал по определению не могут обладать свободой воли. Это проделки кого-то из наших, это всё слишком по человечески. Думаю, затейника надо искать в корпорации. Этим как раз мог бы заняться начальник службы безопасности Джо Парети, если бы не терял время на блуждания по Сахаре в поисках совершенно безобидной девушки.

Мишка тыльной стороной ладони вытер губы, на которых выступила сукровица. Регенерирующий крем штука, конечно, хорошая, но никакое лечение не бывает мгновенным.

– Безобидная, говорите? – задумчиво произнёс Парети. – А не она ли стоит за всеми этими сценариями? Образование ей как будто бы позволяет.

– Вы ересь несёте! – возмутился Васька Башарин. – Это совершенно не её уровень. Она же только что из университета, совершенно не знакома с практической работой.

– Уровень, говорите? Видали мы таких, с уровнями, – Парети неприятно захихикал, и Мишка подумал, что ещё немного, и он даст в морду начальнику службы безопасности корпорации.

– Молчать, – совсем негромко, даже как-то ласково сказал Главный и Парети заткнулся. – Как это возможно технически, Потехин? Доступ к серверу игры закрыт защитой, взломать которую совершенно невозможно. Ни магически, ни практически.

– Возможно, – обречённо сказал Мишка и с удивлением почувствовал, что покрывается холодным потом. – Увы, возможно. Я передал в Междуморье движок игры.

Васька Башарин тихонько ойкнул, Парети выпучил глаза так, что казалось, они сейчас вывалятся из глазниц прямо на грязный песок у него под ногами. А Главный, как ни странно, весьма оживился.

– Теперь мне понятно, почему вы ринулись в Междуморье, – сказал он. – Поняли, каких дел натворили. И не вздумайте мне сваливать на неведомого злоумышленника, который играет вами. Это ведь преступление перед человечеством, а, Потехин? Это хорошо. Это очень хорошо. Теперь вы мне из-под песка достанете этого сценариста, этот движок и эту девку.

– Она не девка, – вякнул Васька, но главный на этот раз просто заорал:

– Молчать! Ароморфоз у них прекратился! А это вы видели?

И Главный показал свои руки. Рук у него не было. Это были щупальца. Подвижные такие щупальца, тоненькие, изящные, по одному вместо каждого пальца. Они неприятно извивались, словно жили своей жизнью. Башарин снова ойкнул.

– Междуморье прёт на большую землю, ребята. Мы не смогли остановить волну, – уже спокойно сказал Главный. – Люди стремительно превращаются в нелюдей, это распространяется как эпидемия. Уже зарегистрированы случаю спонтанного проявления магии в Африке и на Ближнем Востоке. Откуда-то появилось мнение, что в противовес изменениям на большой земле народ Междуморья очеловечивается. Если мы в ближайшее время не возьмём ситуацию под контроль, в Сахару хлынут толпы беженцев. В ООН уже рассматривается вопрос об объявлении военного положения. Пока установлен строгий карантин, но это временная мера. Любые кордоны будут сметены, среди людей очень немного желающих доживать свой век в обличии магического персонажа. Я вот не желаю.

– Нет, что-то здесь не так, – сказал Мишка.

– Что? – не понял Главный.

– Ну, вот это разделение. Не так всё просто. Нельзя однозначно утверждать, что Междуморье очеловечивается.

– Почему?

– Вот хотя бы поэтому, – сказал Мишка и указал на Парети, который, немея от восторга, распахнул на груди куртку и демонстрировал Главному обильную чешую, проросшую сквозь его кожу. – Наш доблестный особист по какой-то причине продолжает превращаться в зверушку.

– Я тоже, товарищ Главный конструктор, я как вы, – шептал Парети.

– Вы не как я, – несколько презрительно сказал Главный.

– Это похоже на выборочный ароморфоз, – вслух подумал Мишка. – Но критерий отбора? Торжество формы над содержанием?

– Предрасположенность? Или может быть возраст. Он же самый пожилой из вас, – выдвинул гипотезу Главный.

– А вы гляньте на этих! – запальчиво крикнул Васька Потехин и кивнул на десантников, которые пока суть да дело, не вникая в разногласия начальства, обступили стол с едой и принялись насыщаться.

Да, воистину это было зрелище, вполне себе доказывающее «торжество формы над содержанием». Дисциплинированные космодесантники корпуса погранстражи так жрать не могли. Так могли жрать именно гоблины. Они чавкали, хлюпали и сыто порыгивали. Они когтистыми лапами хватали с подносов куски мяса и засовывали их себе в пасти. Следом за мясом они засовывали рыбу, следом сыр и лили в глотки воду из кувшинов. Непрожёванная пища вываливалась у них на камуфляж и они размазывали жирные пятна по груди и животу. От усердия кто-то из них даже пукнул, и радостных хохот сотрапезников был реакцией на это проявление галантности.

Сержант десантников, быстро заметив, что Парети, Форс, Потехин и Башарин разглядывают его подчинённых с явным омерзением, счёл нужным поддержать реноме космофлота.

– Нет, ну а чё? Нормальная пайка, огурчиков бы ещё квашеных. И сальца явно не хватает, – сказал он и довольный похлопал себя по пузу.

– Вот, – сказал Мишка. – Вот чего добивается неведомый нам пока игрок. Вот его сценарий: проявление скрытой сущности. Скоты превратятся в скотов, люди останутся людьми. Он возомнил себя богом, этот сукин сын, он отделяет овец от козлищ. Теперь скрытая человеческая сущность станет его внешним видом и чем позже люди догадаются, что теперь форма полностью отвечает содержанию, тем лучше.

– Да, не завидую я козлищам, – задумчиво сказал Главный.

Васька Башарин повернулся к Парети, ещё раз внимательно разглядел его. Парети был жалок. Он уже не походил на человека, он походил на испуганного водяного, живущего в вечном страхе под болотной корягой с одной лишь мечтой – чтобы всё было по-старому.

– Всё верно, – сказал Васька. – Это яркий пример того, что ждёт человечество в самом близком будущём.

«Яркий пример» обиженно хлюпнул носом, явно собираясь заплакать.

– То, что господин куратор начал превращаться в водяного, нет ничего зазорного. Водяные в Междуморье весьма почитаемы, их мало, это редкий вид, – счёл нужным вступиться за Парети капитан Форс.

А Главный близко-близко склонился над экраном, так что теперь очень хорошо было видно его глаза – глаза бесконечно усталого человека, глаза полные боли и отчаяния, и сказал:

– Ребята, этого нельзя допустить. Мы упустили ситуацию из-под контроля, я старый дурак не придал значения первой волне магической энергии, которая вырвалась из Междуморья. Надо было сразу отключить сервер игры, но теперь поздно, теперь корпорация уже не контролирует ситуацию. Теперь на вас вся надежда. Вы на месте должны во всём разобраться, найти этого сценариста, если он действительно существует и восстановить статус-кво. Я не знаю, как вы это сделаете, но сделайте это. Уговаривайте его, подкупайте и убеждайте, сулите золотые горы, а, если потребуется, убейте его. Да, я не оговорился. Убейте. Старайтесь быть на связи. Отряд Парети я переподчиняю Потехину. И мой вам совет: двигайтесь в сторону эльфийского сафари. Там сойдутся ключевые игроки, я чувствую. Мы, по возможности, будем поддерживать вас, чем получится через сервер игры. Но найдите мне фигурантов, которых я должен банить! Всё. Связь через три часа.

Главный отключился, а Парети с готовностью предстал перед Мишкой, в ожидании распоряжений. Башарин спросил:

– Ну что? В Нововавилонск?

– А зачем? – задумчиво спросил Мишка.

– Ну как? – не понял Васька. – Оттуда в Новокарфагенск, там уже до сафари рукой подать.

– Видишь ли, – задумчиво произнёс Мишка. – Я как-то не уверен, что так уж хочу искать этого мерзавца. Нет, он конечно гнида. Но лишь потому, что самолично всё решил за целое человечество, не оставил свободы выбора. А так-то я очень даже не против, чтобы каждого гада можно было распознать по его внешности. Мне кажется, это будет очень справедливо.

Васька грязно выругался.

– И что? Ты не собираешься ничего предпринимать? Оставить всё как есть?

– Может быть, может быть. Во всяком случае, я не собираюсь тыкаться вслепую. Знаете что? Действуем по ранее утверждённому плану. Ищем Наташу, ищем движок игры, ищем Гнутоноса. А там видно будет.

Джо Парети несколько растерялся. В Мишкиных доводах он чувствовал тревогу, которая и его самого разъедала уже много лет. Но Мишка смотрел на события последних дней под совершенно немыслимым для Парети углом зрения. Не купировать ситуацию, вышедшую из под контроля, а фактически пустить всё на самотёк, позволить событиям развиваться в собственном русле, самоустраниться от решения проблемы. С этим Джо Парети не мог согласиться, но и контраргументов он не находил.

– А что вы на это скажите, капитан? – обратился Парети к капитану Форсу.

– Пенальти следует пробивать лишь при благожелательном расположении мяча, – доверительно сообщил Шорт Форс.

– Отвали ты от меня со своим футболом! – заорал Парети.

***

Орестиада Эка и в самом деле оказалась на редкость приветлива, а сестра её Ака невероятно хлебосольна. Наташа и Кривохмыл, уже без запинки назвавшийся Кириллом, до отвала наелись мясным пирогом, закусили озёрными грибами, запили медовым пивом.

– Рыбное заливное даже не попробовали, – причитала Ака и всё подкладывала в тарелки.

– Спасибо, спасибо, – растроганно благодарила Наташа, а Кривохмыл просто сыто отдувался.

– Кушайте ещё, – уговаривала Ака. – Мы не как эти, мы гостей морить голодом не будем.

– Ой, не напоминай даже, не напоминай, – сморщилась Эка. – Тимо с сёстрами всегда непутёвые были.

– Да, вообще, – согласилась Ака. – Живут не пойми где, жрут не пойми чё. Перед всем Междуморьем за такую родню стыдно.

– И не говори, – подтвердила Эка. – А ещё нос задирают. У нас-то вот всё чинно, по правилам. Гостям мы рады, налоги платим, пользу обществу приносим. Всё как Сенегреч-Боп наставляет.

Было понятно, что между роднёй произошла какая-то давняя ссора и теперь орестиады просто наговаривают на Тимо и её сестёр. Наташа, у которой от пещерных нимф остались, в общем, приятные впечатления даже немного обиделась за такое их открытое поношение, поэтому она попыталась сменить тему беседы.

– А вы чем занимаетесь? – спросила она и Кривохмыл слегка напрягся. Он знал, чем в Нововавилонске занимаются орестиады и почему живут не на природе, как и положено добропорядочным нимфам, а в городе.

Но Эка совершенно спокойно и даже с некоторым достоинством ответила:

– Мы проститутки.

– У нас всё легально, – на всякий случай добавила Ака.

Возникла неловкая пауза, но положение спас Кайден, который в попугайском обличии стал заметно приятней в общении. Он начал всех смешить, выпуская огоньки из клюва, потом, согласившись на предложение хозяек, немного поиграли в карты и, когда на улице совсем уже стемнело, засобирались в гостиницу. Прощаясь, орестиады весьма деликатно и, даже несколько смущаясь, предложили Кривохмылу заночевать у них. Впрочем, особо не настаивали.

– Зачем в гости звали, если до пещерных нимф им никакого дела нет? – уже на улице спросила Наташа. Её явно покоробили гостеприимные, но такие циничные Эка и Ака.

– Затем и звали, – ответил Кривохмыл. – Чтобы все знали, что им никакого дела нет.

С наступлением сумерек на Нововавилонск опустилась долгожданная прохлада, и на улицах стало ещё многолюднее, чем днём. Эльфы, гномы, тролли беззаботно толпились у кабачков и таверн, харчевен и трактиров. У баров. У казино, варьете и стриптиз-клубов. Начиналась знаменитая ночная жизнь самого крупного города Междуморья. А уж накануне эльфийского сафари эта жизнь била ключом. Едва додумав эту мысль, Кривохмыл получил мощный удар в голову и упал. В глазах сначала сверкнуло, а потом стало темно. Но затухающим сознанием Кривохмыл успел отметить, что башмаки перед его носом, противные гоблинские башмаки, несомненно, принадлежат Галвину. А как визжала Наташа, когда ей на голову накинули мешок и потащили, Кривохмыл уже не услышал.

***

Ни Джо Парети, ни капитан Форс, ни тем более бравые десантные гоблины не придали значения тому факту, что уже на подходе к Нововавилонску их новый командир остановился, чтобы покормить хлебными крошками голубка, настырно следовавшим за отрядом от самой таинственной палатки. Мишка лениво махнул им рукой – идите, мол, а сам долго возился с голубем, севшим ему прямо в руки.

И Васька не удивился, когда Мишка, догнав его, незаметно сунул Ваське клочок бумаги, где знакомым уже почерком было написано: «Всё идёт по плану. Следуйте в Нововавилонск. Встречаемся в гостинице тётушки Гестии, эльфийки. И пусть гоблины почистят оружие!».

Васька вопросительно взглянул на Мишку, но тот лишь благодушно кивнул. Он был спокоен и совершенно уверен в себе. Тётушка Гестия, эльфийка? Пусть будет тётушка Гестия, а там посмотрим.

***

Когда Кривохмыл пришёл в себя, то увидел индейца. Он смотрел вестерны и знал, какие бывают индейцы. Вот как раз такие – с лицом разрисованным синим, зелёным и фиолетовым. Индеец нежно хлопал его по щеке ладошкой, а второй индеец лил на буку воду. Из фонтана черпал пригоршнями и плескал в лицо.

Проморгавшись, Кривохмыл узнал Эку и Аку. «Это они в косметике, это они на работу вышли», – сообразил бука.

– Очухался, – сообщила Эка.

– Ключом его долбанули, не иначе, – сказала Ака.

– Почему ключом? – спросил Кривохмыл.

– Да эльфы придумали гостям сувенир продавать, ключ от города, – раздражённо проворчала Эка. – Латунная хреновина на шнурке, чтобы на шее носить.

– А гоблины его как кистень сразу приспособили, – шёпотом доложила Ака. – Какому-то эльфу загулявшему, сказывают череп проломили.

– Да, врут! – оборвала сестру Эка. – Ни в жизнь гоблин на эльфа не дёрнется. Зассыт!

– Наташа? – спросил Кривохмыл.

– Ты Кирилл только не волнуйся, – сказала Ака. – Тебе сейчас вредно.

– Где Наташа? – настаивал Кривохмыл.

Он сумел встать, но сильно шатался. В голове гудело, в глазах плыло. Кривохмыл потрогал затылок и обнаружил здоровенную шишку прямо за ухом. Он шагнул к фонтану, перегнулся через бортик, чтобы напиться и чуть не упал в воду. Эка обняла его за плечи и приложила к затылку мокрый платок.

– Не видели мы Наташу, – почему-то с виноватым видом сказала она. – И попугая не видели. Вышли только, а тут ты валяешься. Кирилл, ты проверь, у тебя ничего ценного не пропало?

Но Кривохмыл и так уже понял, что всё ценное у него именно, что пропало. Подлый Галвин с братьями похитили Наташу и украли суму, в которой покоился Золотой Додека́эдр Це. А бедному попугаю, скорее всего, просто свернули башку. И теперь точно уже не будет ни эльфийского сафари, ни перфоманса, ничего. Но буке было совершенно наплевать и на сафари, и на перфоманс, и на Золотой Додека́эдр Це. Его терзала лишь одна мысль – где искать Наташу?

***

Экстренное совещание, на которое Главный пригласил не только начальников отделов корпорации и не только представителя ООН, но и командующего ударной группы «Интеркосмо», не могло не вызвать интерес прессы, но группу журналистов, по странному стечению обстоятельств всех как один переродившихся в существ, более всего напоминающих двуногих ехидн, не пустили дальше проходной «Руссо-вирта». Это наверняка в ближайшее же время вызовет сильное недовольство мировой общественности, но Главному сейчас было плевать на мировую общественность. Он обвёл собравшихся взглядом тысячелетнего спрута и изрёк: