Текст книги "Энергетическая сверхдержава"

По большому счету, можно сделать вывод, что колониальная система на самом деле никуда не исчезла после Второй мировой войны. Многие развивающиеся страны так и остались сырьевыми кладовыми. В итоге все довольны. Объем добычи полезных ископаемых в Африке постоянно растет. Местная элита богатеет и получает доступ в большие кабинеты в европейских столицах[34]34
  Ошибкой Европы является то, что она сохранила прошлую ситуацию, когда продуктом экспорта, кроме сырья, была еще и рабочая сила. Многие европейские страны пытаются компенсировать нехватку дешевой рабочей силы притоком мигрантов из бывших колоний. Тем самым они не только закрывают дыры на рынке труда, но и выплачивают моральный долг осколкам европейских империй. Поэтому-то алжирец гораздо милее сердцу француза, чем русский или белорус. Однако эта часть колониального экспорта все же серьезно изменилась, в отличие от экспорта сырьевого. Это уже другие люди. Если ты живешь в Лондоне, то национальное самосознание у тебя просыпается гораздо быстрее, чем в жарких странах к югу от Сахары. Европа за последнее время не столкнулась с агрессивными проявлениями со стороны выходцев из колониальных стран. Выходцы из колоний показали, что они, как и их элиты, тоже хотят получить «откат» – как за прошлое, так и за право разрабатывать недра в настоящем и будущем. Они больше не хотят работать на низкооплачиваемых должностях, а предпочитают добиться льготного доступа к гражданству с вытекающими отсюда приятными социальными последствиями. В России тоже есть поклонники такой схемы, когда мы отдаем свои недра в безраздельное пользование иностранных нефтяных компаний, а взамен наши дети смогут претендовать на переселение в Европейский Союз, возможно, сменив алжирцев в Сен-Дени и других неблагополучных пригородах Парижа. Но мы с таким вариантом будущего России не можем согласиться.


[Закрыть]. При этом очевидно, что рост добычи будет наблюдаться в этих странах только в краткосрочной перспективе – потом активное использование «передовых технологий» даст о себе знать, как это и происходит сейчас в России. Только у нас колониальную политику вели не «чужие дяди», а собственные компании.

Таким образом, рост добычи в 1999–2004 годах был связан не столько с общей эффективностью частных компаний, сколько с применением так называемых колониальных методов добычи нефти, позволявших максимизировать отдачу от скважин в краткосрочный период. Владельцы частных концернов не задумывались о будущем, не инвестировали средства в геологоразведку и разработку новых месторождений, мечтая лишь «отжать» месторождения, доставшиеся им в наследство от СССР, а потом продать компании на пике мировых цен на нефть.

Полностью реализовать эту стратегию удалось не всем – ТНК сумел продать половину компании; ЮКОС затянул переговоры с американскими концернами, недооценив желание «новой» политической элиты путинского призыва получить компанию под свою опеку; «Сибнефть» сменила собственника, но на государственную компанию «Газпром».

Пример «Сибнефти» наиболее ярко показывает, что использование гидроразрыва пластов на новых месторождениях и прочих приемов повышения нефтеотдачи верхних пластов позволяет легко увеличить добычу нефти в краткосрочный период[35]35
  Идея создания крупным бизнесом внутренних колоний и «временщичества» частных нефтяных корпораций была озвучена автором в его статье в газете «Ведомости» «Либерализм без либералов» от 07.02.2006. Очень любопытной была реакция президента Института энергетической политики Владимира Милова в форуме на сайте газеты. Владимир заявил, что его знакомые нефтяники были возмущены и предположили, что статья написана по заказу «Роснефти», которая также стала использовать гидроразрыв. Слова эти весьма забавны, поскольку люди уверены, что используемые ими методы, в том числе и информационных войн, обязательно должны использовать и другие. Про «заказ» «Роснефти» особенно любопытно будет узнать читателю этой книги – ниже как раз описано, насколько опасным является повторение государственными компаниями политики частных «эффективных» концернов. При этом просто удивительно, как ряд экспертов в своем стремлении обелить работу частного бизнеса в нефтяной отрасли просто отказываются замечать ряд очевидных вещей.


[Закрыть]. Но расплата будет неизбежной.

Ярчайшим примером этому является компания «Сибнефть». В 2005 г. у компании началось падение добычи нефти после фантастических четырех лет. Сокращение составило 2,9 % (почти 1 млн. т.) – компания эта единственная ВИНК, которая в прошлом году показала отрицательный результат (за исключением ЮКОСа, который лишился своей основной нефтедобывающей дочки). И это результат отношения к своим скважинам, а вовсе не следствие прихода «Газпрома» в компанию. Тем более что это случилось уже в самом конце года.

«Сибнефть» являлась лидером по применению деструктивных способов добычи нефти. Владельцы и менеджеры компании не скрывали, что ее работа направлена исключительно на получение высоких финансовых результатов при минимально возможных издержках. При этом полученная прибыль практически не вкладывалась в производство. Так, при чистой прибыли «Сибнефти» в 2002 году в $1,1 дивиденды оказались на уровне $1,09 млрд., в 2003 году эти показатели составили соответственно $2,278 млрд. и $1,236 млрд., а в 2004 г – $2,045 млрд. и $2,33 млрд. (дивццеццы вообще оказались больше чистой прибыли и стали рекордными в истории российской нефтяной промышленности!).

В 2006 году, по уже утвержденному бизнес-плану «Сибнефти», сокращение добычи составит 3 % – компания получит лишь 32,01 млн. т. нефти. И то при условии, если инвестиции вырастут с 1,21 млрд. долларов в 2005 году до 1,76 млрд. долларов.

Падение будет компенсировано увеличением производства «Славнефти» на 19,8 % (доля «Сибнефти» составит 14,46 млн. т.). Таким образом, консолидированная добыча компании увеличится на 3 % до 46,47 млн. т. При этом общие затраты «Сибнефти» увеличатся до $7,2 млрд. против $5,5 млрд. в 2005 году, капвложения – до $1,76 млрд. против $1 млрд. Именно столько необходимо для поддержания заявленного уровня добычи – если расходы были бы оставлены на прежнем уровне, производство нефти упало бы до 27,1 млн. т.

Однако в действительности показатели компании могут оказаться намного хуже заявленных в бизнес-плане. Например, в Минприроды утверждают, что предоставленный в министерство план «Сибнефти» на 2006 год предполагает сокращение производства нефти до 30,8 млн. т. (падение на 6,7 %). Но даже если этого и не произойдет, то в дальнейшем «Славнефть» не сможет покрывать потери «Сибнефти». Как следует из бизнес-плана компании, даже при ежегодных расходах на уровне 2006 года к 2010 году добыча главного добывающего предприятия компании, «Ноябрьскнефтегаза«, упадет с 23,5 млн. т. (в 2005 году) до 17,3 млн. т. при уровне расходов 2005 года – до 12,9 млн. т. (на 26,4 %).

Кстати, на самом предприятии ожидают в этом году сокращения добычи нефти на 3 млн. т.

В «Газпроме» рассчитывают, что в ближайшее время падение добычи «Ноябрьскнефтегаза» будет компенсироваться увеличением производства другой «дочки» бывшей компании Романа Абрамовича – «Сибнефть-Югры», разрабатывающей южную часть Приобского месторождения (северную часть разрабатывает «Юганскнефтегаз»). Но для этого от газовой монополии потребуются серьезные вложения. Если оставить инвестиции на уровне планируемых в 2006 году (это при том, что они должны быть больше капвложений «Сибнефти» в 2005 году на 45 %), то тогда к 2010 году добыча компании может упасть почти в двое – до 17,3 млн. тонн, если же оставить инвестиции на уровне 2005 года, то тогда извлечение нефти «Сибнефтью» в 2010 году могло бы составить вообще 12,9 млн. тонн. Все это – прямое следствие «суперэффективности» бывших собственников «Сибнефти» и итог применения «волшебных» колониальных деструктивных технологий извлечения «черного золота».

Теперь «Газпром» будет делать ставку на «Славнефть», на половину принадлежащую «Сибнефти». В итоге «Сланевфть» в ближайшей перспективе может повторить производственную судьбу «Сибнефти». «Славнефтью» на паритетных началах владеют «Сибнефть» и ТНК-ВР. Действительным лидером по росту производства нефти в России в 2005 году стала «Славнефть«, увеличив нефтедобычу на 9,8 %. Это самый высокий показатель, если у других компаний из статистики убрать новые активы, полученные в самом конце 2004 или в 2005 году.

Оба владельца «Славнефти «активно пользовались на своих месторождениях «колониальными» методами добычи нефти, поэтому внедрение «финансово-эффективных» технологий сразу же произошло и в приобретенной компании.

Добыча нефти ОАО «Славнефть»

^{Источник: ОАО «Славнефть»}

Именно это привело к резкому росту темпов производства нефти на указанном предприятии, несмотря на то, что часть мелких добывающих активов, купленная прежним президентом компании Михаилом Гуцериевым, была продана (сейчас эти предприятия находятся в составе «РуссНефти»).

Крупный бизнес в России всегда вел себя как временщик. В последнее время это становится еще более заметно. Все больше активов покупается за границей, и не всегда профильных, все больше проводится IPO[36]36
  Так, в 2005 году сразу 13 российских компаний провели IPO – это является абсолютным рекордом для России.


[Закрыть], все меньшая часть прибыли вкладывается в развитие и все большая идет на выплаты дивидендов собственникам. И это нельзя объяснить только переделом собственности. В алюминиевой промышленности никакой национализации нет, но «Русский алюминий» предпочел почти всю прибыль за 2005 год выплатить в виде дивидендов.

Получив собственность в реальном секторе за весьма невысокую плату, крупный бизнес изначально относился к ней как к способу увеличения своей прибыли, не рассматривая эти компании как долгосрочный актив. Это вполне естественно, если ты получил готовую компанию благодаря политическим связям, а не создавал ее сам «с нуля». Временщичество оказалось опасным вирусом, поразившим крупный бизнес и мешающим ему развивать свой бизнес.

Эта болезнь особенно активно развивается в питательной среде под названием подготовка к новому циклу федеральных выборов. Это резко увеличивает политические риски для бизнеса и заставляет его задуматься о том, чтобы обезопасить себя от возможного перераспределения активов.

Российский бизнес не может предугадать, кто выйдет победителем в борьбе за президентский пост. А ведь процесс передела собственности может активизироваться как раз после завершения нового избирательного цикла. Поэтому ряд предпринимателей спешат подстраховаться, переводя часть своей собственности в наличные деньги, активно продавая ее иностранцам. Так что неудивительно, что мы наблюдаем в России бурный расцвет IPO и масштабную скупку компаний за рубежом (понятно, что вернуть их в госсобственность будет на порядок сложнее, чем активы, расположенные в России).

Естественно, что в таких условиях частные компании не собираются делать инвестиции в новые проекты, что наглядно показал и прошлый год. В 2005 году все вертикально-интегрированные компании вложили в общей сложности 8 млрд. долларов, что явно недостаточно для преодоления кризисных явлений в нефтедобыче. Из них 43 % пришлось на две компании – «Сургутнефтегаз» и «Роснефть». Именно «Сургутнефтегаз» лидирует и по объемам эксплуатационного бурения среди вертикально-интегрированных компаний, причем с фантастическим отрывом. Остальные же компании не спешат заниматься разработкой новых участков. 32,3 % общероссийского объема эксплуатационного бурения пришлось на СНГ. Опять же СНГ в прошлом году ввел в действие 922 новых скважины, что составляет 26 % от общероссийского объема.

Объемы эксплуатационного бурения российских нефтяных компаний в 2005 году

^{Источник: Нефтегазовая вертикаль}

На геологоразведку нефтяные компании тратили 5,8 % от своих капиталовложений, что также показывает отношение нефтяных компаний к своему будущему[37]37
  Иллюзия благополучия // «Нефтегазовая вертикаль», № 4, 2006.


[Закрыть].

Очень любопытно выглядит статистика по неработающим скважинам. В России существует 10 %-ный норматив на количество неработающих скважин, но ему не соответствует ни одна компания. Раньше эту норму выполняла «Роснефть», но в «наследство» от «Юганскнефтегаза» получила «подарок» в виде большой доли замороженных скважин.

В 2004 году абсолютным лидером по законсервированным скважинам была «Сибнефть», причем с астрономическим отрывом. Второе место уверенно держала ТНК-ВР, ЮКОС был на 4-м месте, уступая «Русснефти» (но с этой компанией ситуация иная – это самая молодая российская ВИНК – она использует агрессивную стратегию покупки любых свободных активов и поэтому зачастую покупает месторождения, где уже «лакомые куски» «съедены» предыдущими владельцами). Таким образом, эта статистика наглядно показала отношение «Сибнефти», ТНК-ВР и ЮКОСа к своим активам – нефть забиралась из верхних пластов, а потом скважина бросалась «до лучших времен». А ведь за счет простоя растет коэффициент обводнения скважины, и с каждым годом вернуться к ее использованию становится все труднее и труднее. В прошлом году «Сибнефть» резко сократила долю неработающих скважин в эксплуатационном фонде – но это произошло вовсе не потому, что компания вдруг одумалась и решила реанимировать добычу на скважинах. Просто теперь многое скважины списаны с баланса «Сибнефти», тем более что теперь ее производственные проблемы – это головная боль не Романа Абрамовича, а нового собственника.

Доли неработающих скважин в эксплуатационном фонде

^{Источник: Нефтегазовая вертикаль}

Весьма показательно, что месторождения, введенные в эксплуатацию за шесть последних лет, дали в 2005 году 34 млн. тонн нефти – т. е. всего 9 % от общего годового объема извлечения нефти в РФ[38]38
  Иллюзия благополучия // «Нефтегазовая вертикаль», № 4, 2006.


[Закрыть].

Так что тезис о том, что резкое падение темпов добычи нефти в 2005 году стало результатом возврата государства в отрасль является мифом. Тем более что государство, вопреки расхожему мнению, вовсе не является ключевым игроком в нефтяной промышленности. Конечно, доля добываемой государством нефти постоянно увеличивается, но все же она все еще не превышает одной трети.

^{Источник: данные нефтяных компаний}

Причина проглядывающего кризиса – не ужасное государство. Наоборот, политика частных компаний сделала возврат государства в отрасль неизбежным. Потому что частный бизнес не собирался тратить лишних денег – ни на разведку, ни на экологию, ни на социальную сферу. Его задача – любыми путями максимизировать выгоду. Отсюда мы и имеем отказ от развития нефтехимии в стране – потому что торговать на внутреннем рынке нефтепродуктами не так рентабельно, как гнать сырец за границу. Естественно, что компании с психологией временщиков не собирались вкладывать деньги в нефтехимичесую отрасль, где срок окупаемости проектов весьма значителен.

В итоге более 90 % нефтехимических заводов были построены еще в советское время и с тех пор практически не обновлялись. Степень износа отечественных нефтеперерабатывающих предприятий, по данным Минэкономразвития, составляет 65 %. Из 27 имеющихся заводов 6 были пущены в эксплуатацию до Великой отечественной войны, еще 6 – до 1950 года, и еще 8 – до 1960 года. Самым новым НПЗ в России является Ачинский, но и он был построен еще в 1982 году.

Поэтому и структура производства соответствует советскому периоду – в нем преобладает производство мазута и дизельного топлива. Всего 6 % установок на действующих НПЗ эксплуатируются менее десяти лет.

Экологические проблемы – еще одно наследие «эффективных частников». Потому что о ней вспоминали только тогда, когда нужно было пролоббировать какой-либо проект или «зарубить» проект конкурентов например, ЮКОС вспомнил про дальневосточных леопардов, которых якобы убьет нефтяная труба до Находки в тот период времени, когда компания Михаила Ходорковского отчаянно лоббировала строительство нефтепровода до Дацина. Сейчас довольно смешно читать обвинения в адрес государства в возможных экологических проблемах в строительстве нефтепроводов со стороны тех экспертов, кто рьяно отстаивает святость частных нефтяных компаний[39]39
  Стремление к экономии – неотъемлемая часть стратегии любой частной компании. Поэтому соблазн сэкономить на природоохранных мероприятиях есть всегда. Это характерно для всех стран. Поэтому ВР проложила нефтепровод по территории Аляскинского заповедника, и он периодически дает серьезные утечки нефти. Только в начале 2006 года из-за коррозии произошла утечка 1,2 млн. тонн нефти, а затем – утечка попутного газа на аляскинском месторождении.


[Закрыть].

Конечно, частные компании не станут развивать внутренний рынок топлива, не будут строить газораспределительные сети и доставлять газ до населения, развивать единую систему газоснабжения и осваивать новые огромные территории, где требуются слишком большие инвестиции. Особенно это касается шельфовых проектов, где и вправду нужны дорогие и современные технологии и где максимизировать отдачу от скважин в краткосрочной перспективе будет непросто.

В итоге не совсем понятно, как при таких условиях строить энергетическую сверхжержаву. Нефтегазовый комплекс требует огромных инвестиций – называются цифры порядка $500–700 млрд. инвестиций.

За падением добычи последует и падение экспорта – первые признаки уже есть. Пусть и незначительно, но все же общий объем экспорта сырой нефти в 2005 году сократился – до 241,9 млн. т. По сравнению с данными 2004 года падение экспорта составило около 1 %, или 2,78 млн. т. Основное сокращение пришлось на поставки в страны СНГ и вывоз сырья в обход трубопроводной системы «Транснефть» (по железной дороге и водным транспортом).

В ближнее зарубежье Россия экспортировала в 2005 году 37,1 млн. т нефти, что на 3,2 млн. т ниже аналогичного уровня 2004 года. Произошло это в основном за счет сокращения поставок на Украину (на НПЗ, контролируемые российскими компаниями), правительство которой в прошлом году пересмотрело условия работы участников нефтяного рынка. В результате поставки российской нефти на украинские нефтеперерабатывающие заводы в 2005 году снизились на 30,2 % – до 14,6 млн. т. Объем переработки же российской нефти в Беларуси увеличился на 7,3 % по сравнению с 2004 годом и составил 19,8 млн. т.

Альтернативные виды транспорта для нефти (в основном железная дорога и речной флот) в прошлом году оказались практически не востребованы. В 2003 году поставки нефти, минующие трубопровод «Транснефти», составляли 46,6 млн. т (42,3 млн. т – по железной дороге, 4,3 млн. т – речными танкерами), в 2004 году – 44,3 млн. т (40,3 млн. т и 4 млн. т соответственно). Однако в 2005 году падение экспорта по железной дороге составило почти 40 %, хотя поставки в Китай увеличились на 34,1 % до 7,6 млн. т. Зато экспорт в дальнее зарубежье по системе «Транснефти» увеличился по сравнению с 2004 годом на 10,5 % до 194,202 млн. т.

Правда, некоторым позитивным фактором стало увеличение экспортера нефтепродуктов. Спрос на основные экспортные нефтепродукты – бензин, дизельное топливо и мазут – вырос в прошлом году соответственно на 38,7 %, 11,2 % и 16,5 %. Крупнейшими экспортерами бензина стали «ЮКОС«, «Башнефтехим», «ЛУКОЙЛ «и ТНК-ВР; дизельного топлива – ЛУКОЙЛ, ЮКОС, «Башнефтехим», ТНК-ВР и «Сургутнефтегаз»; мазута – «ЮКОС», «ЛУКОЙЛ», ТНК-ВР и «Сургутнефтегаз». В то же время производство нефтепродуктов растет далеко не такими быстрыми темпами, как этого требуют потребности сегодняшнего дня. Опять же здесь сказывается экономия российских компаний на вложениях в нефтехимию, где срок окупаемости проектов не такой быстрый. Переработка нефти в России увеличилась в 2005 году всего на 6,5 % – до 202,55 млн. т. Производство автобензина в 2005 году составило 31,73 млн. т (рост на 4,8 %), дизтоплива – 58,7 млн. т (8,2 %), мазута – 56,05 млн. т (5,9 %), авиакеросина – 8,1 млн. т (6,1 %).

Переработка нефти в России в 2005 году

^{Источник: ГП «ЦДУ ТЭК»}

Производство и реализация основных российских нефтепродуктов

^{Источник: Росстат}

Подводя итог работе частных компаний в российском нефтегазовом секторе, можно отметить, что страшен не приход государства – по настоящему страшно будет, если госкомпании начнут повторять те же ошибки, что сделал частный бизнес. И первые симптомы этого уже появились. Вот это – очень и очень опасно.

Почему государство пришло в отрасль – вполне понятно. Не вполне понятно, сумеет ли он изменить отношение к недрам и не повторить тех ошибок, которые были сделаны частными корпорациями. Нынешняя ситуация показывает, что риск наступания на те же грабли существует.

Свернуть с кривой дорожки

Самым тревожным сигналом являются попытки госкомпаний повторить те ошибки, которые были сделаны компаниями частными. Госкомпании также стремятся всеми путями нарастить добычу в краткосрочной перспективе, также отказываются вкладывать деньги в долгосрочные, но перспективные проекты, также стремятся увеличить собственную капитализацию, но не за счет деятельности, ориентированной в будущее, а прежде всего за счет новых слияний и поглощений, которые не создают новых производственных мощностей для российского топливно-энергетического комплекса, а лишь меняют структуру собственности на уже созданные активы.

Почему же госкомпании проводят такую политику? Рискнем предположить, что всему виной приближающиеся выборы президента. Владимир Путин должен не просто назвать фамилию своего преемника. Он должен определить, какой же из существующих номенклатурно-политических группировок он готов отдать предпочтение. 2005 год открыл новый электоральный цикл. В стране уже стартовала избирательная кампания.

А значит, период относительного затишья и спокойствия закончился. Началось время больших политических «игр», запущена «перезагрузка» всей властной системы. И госкомпании довольно активно участвуют в этой политической борьбе – в итоге производственные проблемы могут отойти для них на второй план.

В стране уже сейчас наблюдается едва ли не открытое и весьма жесткое внутриэлитное противостояние, связанное с борьбой за административные, информационные, политические и финансовые ресурсы, которые должны помочь одержать победу за пост главы государства. Идет соперничество за поддержку Президента РФ в предстоящем процессе переструктурирования власти 2007–2008 гг. Элитные группы активно занимаются предвыборным «фаундрайзингом», что стимулирует процесс передела собственности. Они также пытаются убедить Владимира Путина принять именно их проект за основу при реализации плана «Преемник».

Для понимания экономических процессов в России крайне важно понять проблему структуры исполнительной власти и ее влияния на ситуацию в нефтегазовом комплексе. Очень часто журналисты апеллируют такими понятиями, как «Кремль», «исполнительная власть», не совсем представляя, что, например, тот же Кремль является «многоподъездной» структурой, где представлены самые разные группировки с разными интересами, и говорить о единой воле Кремля совершенно бессмысленно.

По большому счету, можно выделить два основных подхода к попыткам структурировать российскую политическую элиту. Первый основан на предположении, что российская политическая элита атомарна, что каждый из ведущих чиновников защищает лишь свои интересы и готов лишь на образование временных союзов. Группировки, по мнению сторонников подобного подхода, формируются лишь для решения локальных тактических задач. Долгосрочные же союзы невозможны, поскольку задача каждого чиновника – продержаться у власти как можно больший период времени и максимизировать прибыль от пребывания на значимом посту. Такой подход, по сути, обрекает политическую элиту на статус временщиков, обеспокоенных лишь тем, чтобы успеть конвертировать административные ресурсы в финансовый капитал.

Думается, такой подход упрощает реальность. Политический процесс сегодня – это уже не броуновское движение чиновников, движимых собственной материальной выгодой. Ошибочно считать, что российская элита расколота, а сплоченных группировок не существует. Думается, что в реальности российская политическая элита состоит из номенклатурно-политических группировок – сплоченных аппаратных союзов, в которые объединяются чиновники с близкими бюрократическим происхождением, идеологическими установками и стратегическими целями. Это «невидимки», не имеющие институционального оформления. Они выступают как неформальные альянсы, в рамках которого более сильными оказываются не вертикальные связи (т. е. отношение подчинения внутри какого-либо властного института), а связи горизонтальные, основанные на факторе принадлежности к единой команде чиновников, которые могут работать в различных органах власти.

По большому счету, в современной России сформировалось две номенклатурно-политических группировки, которые условно можно назвать «петербургскими либералами» и «петербургскими силовиками». И между участниками данных НПГН возможны споры по тактическим вопросам. Зачастую они конфликтуют по отдельным темам. Но стратегически они выступают как одна команда. Они объединены общей целью – победой на выборах 2008 года. И каждый из лагерей предлагает свой вариант развития России.

Можно говорить о своеобразной российской двухпартийности. Судьба 2008 года будет решаться в противостоянии двух «партий» – «либеральной» и «силовой». Другое дело, что, в отличие от Западной Европы или США, деятельность этих «партий» носит в большей степени непубличный характер. В то же время каждая из партий – это не просто клан заговорщиков, желающих пробраться на трон, – они предлагают свой путь развития государства и свой проект будущего России. В этом плане можно говорить, что у каждой «партии» сложилась своя протоидеология. Роль же электората выполняет Владимир Путин – именно ему предстоит сделать выбор, кто же из двух политических сил одержит победу и получит страну в управление «под ключ» в 2008 году. По большому счету, этот выбор является для действующего главы государства весьма драматичным – ведь «либералы» и «силовики» составляют его ближайшее окружение, и ему пока еще очень трудно сделать выбор в пользу одной из НПГ.

Подобная сегментация политической элиты весьма характерна для России. Например, на выборах 1996 года была в чем-то похожая ситуация, когда «силовики» во главе с руководителем Службы безопасности президента Александром Коржаковым боролись с «партией» сверхкрупного бизнеса, политическими менеджерами которой выступали Борис Березовский и Анатолий Чубайс. Правда, тогда выборы проходили в публичной плоскости, у Бориса Ельцина был официальный оппонент– Геннадий Зюганов, представлявший контрэлиту – т. е. политиков, удаленных от реальных рычагов управления государством и желавшим реванша. В итоге «силовики» и «олигархи» вели борьбу за стратегию избирательной кампании Бориса Ельцина. Тогда победу одержали «олигархи», после чего вся «силовая» группировка была уничтожена – в один день ее лидеры Александр Коржаков, вице-премьер Олег Сосковец и директор Федеральной службы безопасности Михаил Барсуков были отправлены в отставку. Эти группировки также серьезно отличались взглядами на будущее страны, однако они не сумели также четко сформировать свою идеологию, как это происходит сейчас. Но одно обстоятельство делает эти исторические ситуации схожими: как и в 1996 году, победитель сейчас может получить все, а проигравший покинет политическую сцену.

Таким образом, российская модель аппаратной двухпартийности отличается от западных стандартов не только тем, что борьба ведется за одного избирателя, который должен назвать преемника – причем важна не столько фамилия, сколько тот лагерь, которому Путин отдаст предпочтение, – но и тем, что проигравший не сможет уйти в оппозицию и попытаться взять реванш.

Поэтому ставки в борьбе довольно высоки. Две элиты пытаются реализовать свой проект получения власти и развития государства после 2008 года. И для победы им нужны определенные ресурсы – финансовые, аппаратные, медийные. Победу одержит тот, кто сформирует как можно более серьезную ресурсную базу и воспользуется этими ресурсами с максимальной эффективностью.

При этом внутри этих лагерей активно идет «внутрипартийная» борьба, одни чиновники могут увеличивать свой вес, другие – наоборот, терять. Но опять же противоречия в рамках одной группировки не следует рассматривать как свидетельство раскола в рамках того или иного лагеря. Скорее, речь идет о появлении своеобразных «фракций», ситуативно, тактически действующих в своих интересах. Но стратегически эти «фракции» все равно будут выступать как часть общей команды.

Основные политические элиты в борьбе за возможность реализовать свою корпоративную идеологию все теснее спаивают ряды, готовясь к решающей схватке по вопросу о преемственности власти в 2008 году. Поэтому идеология в России является воплощением пожеланий не социальных групп, а чиновничьих корпораций, объединенных в неформальные, но весьма влиятельные группировки. В этом плане неважно, кто персонально будет президентом России в 2008 году (сейчас гадание по фамилиям напоминает скорее обычную лотерею, поскольку сами «партии» явно не определились, кто же будет их «кандидатом» в 2008 году). Гораздо большее значение имеет то, какая же из номенклатурно-политических группировок одержит верх в борьбе за право контролировать исполнительную власть после 2008 года, какой же проект развития государства возобладает.

«Силовой» проект настаивает на максимально полной централизации управленческих ресурсов, укреплении позиций вооруженных сил и спецслужб, завершении построения вертикали власти и сужении сферы публичной политики. В идейной сфере он берет в качестве основы державнические лозунги в сочетании с православием.

Дальнейшая централизация власти и сворачивание публичной политики отвечают интересам «силовиков». Их технологии доминирования как в политическом, так и в экономическом пространстве строятся на теневом «контроле». Публичная политика воспринимается как угроза стабильности государства; наличие независимых от госаппарата политических институтов, например парламента, – как признак слабости власти. Поэтому «силовики» будут подталкивать Путина к дальнейшей централизации управления, к курсу на «автаркию» – такую модель можно условно назвать «симбиозом ЦК КПСС с КГБ». В советской системе эти две силы находились в постоянном конфликте между собой. На короткое время подобный симбиоз попытался осуществить Юрий Андропов, но пробыл у власти слишком мало времени. Для нынешних «силовиков» он не случайно является знаковой фигурой: они считают андроповскую модель (в новых условиях) наиболее оптимальной и стремятся воплотить ее в жизнь.

В экономике предполагается резкое усиление роли государства, которое берет на себя функции планирования, инвестирования, перераспределения национального богатства, а также управления крупной собственностью. Предполагается масштабный запуск кейнсианского проекта, когда бюджетные деньги будут распределяться между искусственно отобранными отраслями, а также создаваемыми сверхкрупными корпорациями с участием государства. Такие «компании-чемпионы» должны получить доминирование в основных отраслях экономики и стать локомотивами экономического роста. Это прежде всего касается нефтегазового комплекса, металлургии, ВПК и машиностроения.

Кроме того, государство возьмет на себя ответственность за масштабные национальные экономические проекты типа строительства новых трубопроводов и создания новых образцов вооружений за счет средств стабфонда и золотовалютных резервов.

«Либеральный» проект предполагает вступление России в мировую постиндустриальную глобальную экономику. Но для этого «либералы» вовсе не предлагают делать ставку на расширение политических свобод и публичного дискурса. Просто в качестве локомотива реформ они видят не спецслужбы и силовые структуры, а просвещенную бюрократию, которой удастся привить лучшие нормы поведения немецкой и французской школ госуправления. «Либеральный проект» также предполагает сохранение элементов самоуправления на территориальном уровне.

В экономике ставка делается на формирование общих для всех правил игры, за соблюдением которых следит государство, сохраняя за собой функции арбитра. Основная задача – создать комфортные условия для частных инвесторов, в том числе и за счет продолжения налоговой реформы. На словах важными задачами провозглашаются укрепление малого и среднего бизнеса, а также диверсификация экономики и отказ от сырьевой зависимости страны. Однако наличие в этом лагере представителей крупного сырьевого бизнеса заставляет «либералов» не забывать о его интересах – показательно, что даже ярый сторонник диверсификации экономики Герман Греф в последнее время открыто говорит об избыточной фискальной нагрузке на нефтегазовые компании, понимая, что сегодня без участия крупного бизнеса будет довольно сложно обеспечить стабильный экономический рост.

Такой подход позволяет понять реальные процессы, которые происходят в российской экономике. Очень часто приходится слышать, что 2005 год стал поворотным в экономической политике государства. Имеется в виду переход к активной национализации в России, которую многие считают признаком окончательного отказа российской исполнительной власти от веры в силы свободного рынка.

На самом деле причины национализации трактуются не вполне верно. В реальности мы имеем дело вовсе не со сменой парадигмы в экономической политике государства. Подлинная причина процессов национализации – подготовка к президентским выборам, уже начатая элитными группировками. Дело в том, что ведущие номенклатурно-политические группировки нуждаются в создании финансовой базы для своей победы. Экономические же ресурсы в стране ограничены – поэтому каждая из элитных групп живет по принципу «игры с нулевой суммой». Получая новую собственность, она автоматически отнимает ее у оппонентов. Российские элиты живут в логике предвыборной борьбы.