Текст книги "Тибет, или Изумрудная Чаша Патриарха"

В следующее мгновение Виктор набросился на бутанцев, преградивших ему путь к связанной Прие. Тяжёлый кулак Лаврова, которого боялся даже инструктор по боксу, ударил одного из негодяев по темечку, и тот упал без чувств. Два других бутанца попытались было сковать движения журналиста, ухватить его под мышки, но тот не только вырвался, но и сгрёб несчастных вояк в один клубок и, закрепив свои громадные руки борцовским захватом «замок», что есть силы стал давить. Кости бутанцев затрещали, оба издали ужасный вопль, пытаясь вырваться из объятий украинского богатыря. Старик Отто, глядя на эту картину, испуганно попятился к выходу.

Виктор отпустил свой захват. Двое бандитов рухнули на пол, корчась от боли. Прия наблюдала за этим неравным поединком с широко открытыми глазами. Она сама не могла понять, что она испытывает – ужас или восторг. Взгляды влюбленных встретились, но в этот самый момент Виктор получил пяткой в подбородок. Удар Чартхи был точен. У Лаврова потемнело в глазах, он упал на четвереньки. Перед глазами поплыли круги. Он знал, что следующий удар придётся в висок – и тогда смерть.

– Витя-а-а-а! – что есть силы закричала Прия.

Видя, что Виктор уже почти в нокауте, Чартхи отошёл к окну и приготовился с разгона нанести врагу смертельный удар. Но журналист, собрав последние силы, свалился на бок, опёрся на одну руку, а другой нанёс удар по уже летящему Чартхи. «Ниндзя» кубарем отлетел в сторону и угодил прямиком в камин. Со страшным воем выскочив из пылающего пламени и горя, словно факел, бутанец выбежал из гостиной, разнося огонь по дому. Остальные преступники, воспользовавшись суматохой, уже успели скрыться из виду.

Лавров, подобрав с пола чей-то нож, начал разрезать путы Прии и… потерял сознание. Удар, нанесённый восточным мастером единоборств, оказался непростым. В эту минуту гостиная занялась огнем, как, похоже, и весь дом. Прия кое-как выбралась из ремней, которые начал разрезать Виктор, и с большим трудом перевернула Лаврова на спину. Глотая слёзы, она прильнула к груди журналиста. Его сердце не билось…

Старая тропа уходила высоко в горы, лес заканчивался у самого подъёма в поднебесную высь Гималаев. Они были вожделенной мечтой многих безрассудных любителей покорять запредельную высоту. Сколько их погибло на пути к своей мечте, сколько проводников не вернулось обратно, оставив детей сиротами, а жён – вдовами. Тем не менее, эта красота манила любителей приключений уже не один десяток лет. Старик Отто стоял у огромного кедра, вглядываясь куда-то вниз в постепенно рассеивающуюся темноту. Наступало утро. Ночь выдалась короткой и неудачной. Через некоторое время немец услышал звук небыстрых шагов. Он насторожился. Его бутанцы обычно ходили быстрее. Вскоре из-за небольшого хвойного леса показалась процессия из шести человек в бутанских халатах. Одного несли на самодельных носилках. Впереди шел обожжённый Чартхи. На его голове не осталось волос, а на лице – бровей и ресниц.

– Зачем я вас взял с собой, идиоты? – нервно ходил перед сидящими на грунте бутанцами старик. – Что вы за бутанцы, если не смогли всемером справиться с одной слабой женщиной и европейцем?

– Герр Отто, это не человек. Это дух. Его невозможно убить, – произнёс один из бандитов.

– Дух для вас – это я! – сверкнул глазами Отто. – Запомните это раз и навсегда!

– Герр Отто. Они убиты. Можете не волноваться, – спокойно сказал Чатхи.

– Это почему ты так решил? – недовольно спросил старик.

– Когда мы уходили, дом горел. Женщина была связана бутанскими узлами. Ей не выбраться.

– А мужчина? – издевательски спросил старик. – Он же дух! А духи не горят.

Чартхи прищурил и без того узкие щёлочки глаз:

– Он – сильный воин. Но против Жёлтого Дракона не устоит ни один европеец… Его душа уже далеко…

Рассвет в непальском саду звучал дивной полифонией птичьих голосов. Где-то вверху смыкались густые кроны экзотических деревьев. Это было больше похоже на начало джунглей, чем на сад. Но всё же здесь росли красавцы рододендроны, которые после долгой ночи раскрывали свои бутоны навстречу восходящему солнцу, и утренняя роса застывала сверкающими каплями-бриллиантами на больших листьях необыкновенного приземистого куста.

Виктор открыл глаза и обвёл взглядом всё вокруг. Высоко в ветвях деревьев ссорились между собой райские птички. Лёгкий ветерок растрепал волосы на лбу журналиста. Небесная лазурь, слегка прикрытая перистыми облаками, уводила мысли куда-то в глубины Космоса и приглашала украинца жить дальше. Чуть правее, спиной к Лаврову и лицом на восток, сложив ладони у солнечного сплетения, сидела в позе лотоса Прия. Её лицо казалось восковым, и только губы беззвучно шептали молитву.

– А у тебя хороший сад… – заметил Виктор. Что было совсем неплохо для человека, только что вернувшегося с того света.

Прия повернулась к Лаврову, её прекрасные глаза необыкновенно расширились.

– Жив! Я знала… Я верила…

Женщина без сил упала Виктору на грудь.

Далеко за деревьями, на другой стороне сада, поднималась тоненькая струйка дыма. Это догорал шикарный особняк Кансакар.

– Не пойдём туда, – вполголоса сказал Виктор, – это может быть опасно.

Из огромных глаз Прии потекли слёзы.

– Дом отца… и дедушки… и… – слёзы душили женщину и она не могла говорить.

Прия как завороженная смотрела туда, где когда-то была её вилла. Виктор тихо стоял сзади, обняв её за плечи. Несколько минут они молчали: Прие нужно было мысленно проститься с частью её жизни, которой уже никогда не будет.

Виктор обнял непалку и прижался к ней всем своим телом, гладя её по голове с такой нежностью, будто это была не мощная рука спецназовца, а тонкая кисть юного музыканта.

– Иногда мы теряем слишком много, чтобы так просто это пережить, – успокаивающе бормотал Виктор, – но сейчас… главное, что ты жива, и я к этому причастен, миндалька.

– Миндалька… – сквозь слёзы улыбнулась Прия, – ты называл меня так в годы нашей юности.

– И сейчас ничего не изменилось, – улыбнулся Виктор, – ты для меня всё та же миндалька, что и двадцать лет назад. И глаза твои миндальки…

Непалка начала успокаиваться в объятиях своего любимого великана.

Виктор тоже «ожил». Казалось, будто не было бессонной ночи, и то, что произошло сегодня с ним в доме у Прии, случилось с другим человеком.

– Кто это был? – спросил журналист.

В ответ женщина только пожала плечами.

– Чего они хотели от тебя? – не унимался журналист.

– …Чтобы я отдала им карты своего деда, – безразлично ответила непалка.

Виктора будто окатило ледяной водой. Карты Азира Кансакара – это то, за чем он приехал к Прие. С них Виктор хотел начать свои поиски по тропам Николая Рериха. Может быть, тогда он выманил бы на себя американцев и понял, на каком этапе находятся поиски у них. Но вот всё поменялось… Прия, её дом и этот пожар. Нетрудно было понять, кто охотился за картами. Лавров развернул непалку к себе лицом.

– Так… А почему ты не отдала им карты? Ведь карты не дороже жизни.

– А у меня их нет.

– Как нет? – удивился Лавров. – Ты же рассказывала…

– …А ты помнишь? – в свою очередь изумилась Прия.

Что мог ответить Виктор. Он только пожалел, что не рассказал о своих намерениях ещё в ресторане. Теперь она будет думать, что он хотел использовать её. Как всё нелепо… Тем не менее Виктор не сдавался.

– Такие вещи не забывают, миндалька, – улыбнувшись, ответил журналист, – я всё-таки путешественник.

Прия озадаченно смотрела на Виктора. Её тон вдруг изменился.

– Витя, я не спросила тебя сразу, но… Зачем ты прилетел в Непал?

– Секрет! – не задумываясь, ответил Лавров, хотя понимал, что он почти раскрыт Прией.

– Я понимаю, что не ради меня. Итак: зачем? – Ладони непалки сжались в кулачки. Виктора вдруг прошибло воспоминанием: этот жест… он знал его хорошо. Так Прия делала в юности, когда злилась или просто нервничала. «А сейчас ты будешь меня бить, да?» – не раз шутил студент Лавров, когда между возлюбленными назревала ссора. Какими глупыми и ненужными казались теперь их давнишние скандалы. Как могут ссориться люди, которые любят друг друга, но которым, как окажется, совсем скоро придётся разлучиться навсегда… Или нет?

– У неё дом сгорел, а она меня спрашивает, для чего я приехал, – уходил от ответа Виктор.

– Отвечай, – не отступала Прия.

– Да, Прия, мы с тобой взрослые люди и прекрасно понимаем, что я пролетел пять с половиной тысяч километров не ради тебя. Как, впрочем, и ты не ждала меня все эти годы… Но сможешь ли ты понять мужчину, который в сорок пять лет потерял голову, как мальчишка? Просто увидел ту женщину, от которой мутнел рассудок в юности, и обожгло… обожгло сразу…

– Меня тоже обожгло… и уже не раз, – с какой-то горечью констатировала Прия, говоря не только о чувствах, но и о пожаре.

«Ну, вот теперь точно подумает, что я ею воспользовался. Ты идиот, Лавров», – злился сам на себя Виктор.

– Надо найти тех, кто чуть не убил тебя, – решительно сказал украинец.

– Витя! Это – Непал. Тут никто никого не найдёт.

– Смотря кто будет искать, – веско ответил Лавров, – если я, то из-под земли достану… Кто это был?

– Не знаю.

– Ты должна знать, Прия. Дыма без огня не бывает… Прости, – добавил Виктор, понимая, что снова сказал не то и пословица в этой ситуации не совсем уместна.

– Я хорошо помню русские пословицы и поговорки, Витя, и прекрасно их понимаю. Я действительно не знаю, кто бы это мог быть.

Чувствуя, что разговор переходит в плоскость «следователь-свидетель», Виктор постарался максимально смягчить тон.

– Понимаешь, Прия, нам нужно знать, кого бояться – вернее, остерегаться. Давай попробуем угадать вместе?

– Ну давай, – опять пожала плечами непалка.

– Вспомни, когда у тебя был Милутинович…

– Витя, ты опять меня ревнуешь к Стиву… – начала было раздражаться Прия.

– …Дело не в ревности, – перебил журналист, – Милутинович – вор и бандит. Он сегодня тебе улыбается, а завтра его люди придут к тебе и зарежут.

– Не зарежут. Я продала карты деда… ему, – спокойно ответила Прия.

– Ка-а-к? – только и произнёс Лавров.

– Вчера, когда Стив приходил ко мне в ресторан, мы подписали с ним последние документы о продаже.

Виктор не верил своим ушам. Для него продать реликвии деда-путешественника было всё равно, что сдать в скупку награды покойного деда, который воевал в Великую Отечественную. А для Прии это – ничего особенного. Когда-то она бредила неизведанными странами, сокровищами и научными артефактами. Но сейчас она оказалась уже далека от этого. Бизнес «застлал очи». Ей перевели на счет неплохие деньги, и теперь она откроет маленькую гостиницу – мечту всей её жизни. Такой она стала, его маленькая романтичная девочка.

– Как ты могла продать их? – снова сокрушался Лавров.

– Да при чём тут карты? И вообще, что за ерунда. Сказки какие-то. И этот старый маньяк тоже пристал: где карты, где карты. Ему-то какое дело?

– Какой старый маньяк? – зацепился за слова Прии Лавров.

– Ну, этот, который пришёл с бутанцами. Немец, что ли?

Виктор отчётливо вспомнил своё ночное приключение в доме. Его удар ногой по руке с ножом. Это была рука старика.

– Старик?

– Один из бандитов назвал его герр Отто. Какие-то ненормальные, – нервно засмеялась Прия.

– Сумасшедшие не собираются в банды. Они ходят по одному. Прия, ты хотела открыть гостиницу, а потеряла дом и чуть было не потеряла жизнь. И чего бы стоила эта мечта, если не было бы жизни?

– А ты?… Для чего ты прибежал среди ночи и потерял жизнь? – Прия запнулась. – Почти потерял…

– А я, – Виктор не стал юлить, – я просто что-то почувствовал. Как тогда, на Владимирской горке. Когда мы гуляли до утра и хотели остаться в этой ночи навек.

Прия подошла к Виктору и обняла его.

– Прости меня. Я, наверное, действительно дура.

– Наверное, это я дурак. Не нужно было тебя отпускать тогда. Двадцать лет назад, – сорвалось с губ украинца.

– Что? – переспросила Прия.

Виктор сам себя загнал в угол. Ему не хотелось развивать эту тему, и он вернулся к более свежим событиям.

– Я знаю, что пришёл спасать тебя, а получилось – ты спасла меня… Ведь я прав?

– Ты уже не дышал, и сердце не билось, – голос Прии задрожал.

– Как тебе это удалось?

Прия подняла глаза на Лаврова. В них блестел задорный огонёк.

– Секрет!

Чёрные стены развалин, которые ещё вчера вечером были особняком Прии, наводили ужас на толпу зевак, стоящих за забором. Пожар был уже полностью потушен. От шикарного буддийского дворика с его резными скульптурами и чудесными, почти волшебными изразцами вдоль всего фасада не осталось ничего. Двое полицейских и пожарные совещались прямо напротив бывшего входа в дом, записывая что-то в свои блокноты. Из разрушенного здания вышли двое пожарных с носилками, накрытыми чёрным целлофаном.

– В правой боковой комнате обнаружен труп женщины среднего возраста, – сухим профессиональным сленгом диктовал один полицейский другому, – предположительно сорока – сорока пяти лет.

– Лакшми, нет! – с ужасом вскрикнула Прия. – Она была в доме!..

Виктор и непалка сидели в густых кустах неподалёку. Удобное укрытие позволяло им оставаться незамеченными, но шуметь все равно было опасно. Виктор зажал рот Прии ладонью.

– Терпи, девочка, – шепнул непалке журналист.

Прия смотрела, как по двору пронесли её верную горничную. Такую заводную, весёлую, всегда казавшуюся намного моложе своего возраста. Лакшми проработала у Прии добрых полтора десятка лет. Она была куда больше, чем горничной. Порой они делились самым сокровенным. Прия могла лишь беспомощно шевелить губами, пока слёзы градом катились из её глаз. Виктор же прислушивался к полицейскому, стоящему от них метрах в двадцати.

– …Предположительно сгоревшая – хозяйка дома, Прия Кансакар, – продолжал полицейский.

– Я тут. Я жива, – промолвила Прия вполголоса.

– Обожди, – прошептал Виктор и взял Прию за руку, – обожди, глупенькая. Посмотри вон туда. Видишь?

Неподалёку от толпы зевак стоял велорикша в чёрных очках и шапке-котелке. Прия уже никогда не забыла бы этого человека, будь он хоть в парандже. Он издевался над ней этой ночью.

– Чартхи? – в ужасе произнесла она.

Виктор ответил кивком головы.

– Он издевался надо мной и чуть не убил тебя…

– Причём дважды…

Вид Чартхи поверг Прию в ужас. И дело было не только в боли, которую злодей причинил лично ей: с детской наивностью Прия считала Виктора непобедимым, видела его какой-то высшей силой, стеной, за которую можно спрятаться и гордилась этим. Но сегодня её стереотипы рухнули. Чартхи отобрал у неё светлую грёзу о всемогущем герое. Кто-то оказался сильнее украинца. Хотя сам Виктор так не считал. «Ещё свидимся, родненький. Без петард и масок», – думал журналист.

Отыграли сирены «скорой помощи» и полиции. Разбежались любопытные зеваки. Остыло пепелище пожара в особняке Кансакар.

– Пойдём туда, – шепнул Прие Виктор, боясь, что его по-прежнему могут услышать.

Расстояние между усадьбами в этой части пригорода Катманду было таким, что можно было свободно разговаривать во весь голос, но Лавров на всякий случай соблюдал осторожность. Виктор и Прия выбирались из глубины сада, осторожно глядя по сторонам. Но опасаться уже было нечего. Близился вечер. Ещё полчаса, и светло будет только где-то на горных вершинах, которые последними лучами дня мягко осветит уходящее солнце.

Уже у самого входа в дом Прия остановилась.

– Я не пойду… Мне страшно.

– Я знаю. Но это необходимо… Ты должна мне помочь… Мы не можем уйти отсюда просто так.

Виктор подошёл к самой кромке пожарища, ведя Прию за руку. Вдруг он заметил, что женщина стоит босиком.

– Ты права… Будешь ждать меня здесь.

– Что на этот раз? – рассердилась Прия.

Виктор присел на корточки и подержал ладонь над прогоревшим полом.

– Ты обожжёшь свои красивые ноги. Пол ещё не успел остыть… Спрячься где-нибудь в кустах.

Лавров понимал, что искать здесь больше нечего, но криминалистов бывших не бывает. Эти таланты и навыки, как и навыки разведчика, остаются с человеком пожизненно. Времени у него было в обрез. В любой момент могли нагрянуть какие-нибудь любопытные или, того хуже, мародёры, мало ли…

Виктор быстро, но внимательно осмотрел то, что осталось от комнат дома Прии. Его туристические ботинки по щиколотку уходили в пепел. Он боялся провалиться, не зная, какая основа была под сгоревшим полом. То, что ещё недавно было стеллажами с артефактами, оплавилось и превратились в едва заметные лужи из пластика. Всё, что было в доме деревянного, превратилось в пепел. Чёрные от копоти остатки стен наводили ужас даже на него – человека, проработавшего следователем не один год.

Сгорели прекрасные картины непальских художников, книжные полки со старинными фолиантами. Виктор взял одну из обугленных книг. Жёсткий кожаный переплёт не защитил ценного издания. Обгоревшие страницы и титульный лист с надписью «Махабхарата»… «Пятая Веда, увы, не выжила», – подумал Лавров. В этот самый момент полка, на которой стояла книга, рухнула и Виктор едва успел отскочить в сторону.

Виктор уже собирался уходить, как вдруг его внимание привлекла ещё одна комната. Скорее всего, маленькое помещение было предназначено для отдыха прислуги, на кладовку это было не похоже. Так и есть. Остатки недорогой мебели, пружины матраса. О боже! Обгоревшие остатки женской одежды. Плотная материя, видимо, не сгорела полностью под телом горничной Лакшми. Почему женщина не спаслась? «Толстые стены дома не пропускали звук, – отметил про себя Виктор. – Скорее всего, она уснула и не слышала звуков ночной возни. Эх, хотя бы один выстрел! Сбежались бы соседи, подняли бы шум. Я об этом не подумал. Нужно было заставить кого-то выстрелить. Кстати, оружие они тоже забрали, когда уходили. Предусмотрительные, гады… Да… Уснула. А потом было уже поздно. Лакшми задохнулась угарным газом во сне… Похоже, так её на этом матрасе и нашли… Точно – спала».

Виктор уже собирался выходить из комнаты. Потолка как такового не осталось. В остатках крыши зияла огромная дыра, и сквозь неё были видны первые звезды. «Однако задержался я». Интуиция никогда не подводила Лаврова. Ему почему-то захотелось осмотреть эту комнату повнимательнее. Подойдя к бывшему дивану, он откинул чёрные пружины в сторону и начал простукивать остатки пола. Вдруг он почувствовал под подошвой характерный металлический призвук. «Ага. Лавров, Шерлок Холмс просто нервно курит в сторонке… Зато ты некурящий», – обрадовался журналист. Он стал разгребать золу и увидел глубоко в полу плотный железный ящик.

«Отож! Кто ищет, то всегда находит», – улыбнулся Виктор. Этот тайник прямо под паркетом смастерила явно не Лакшми. И кто будет искать у служанки под кроватью? Логично. «Браво, дедушка Азир!» Виктор с большим трудом достал ящик из углубления в полу. В доме уже было темно, но на брелке Виктора всегда был маленький фонарик. Держа его зубами, Лавров осмотрел находку. «Ящик как ящик, ничего необычного. Похоже, что его мастерил сам хозяин. Кустарщина. Такую коробочку сделает любой мальчишка на уроке труда в школе. И с замочком дедушка сильно не старался. Ну, и слава богу». В двух ушках на крышке ящика висел обыкновенный навесной замок. Такие замки открываются простой скрепкой, шпилькой или даже иголкой. А иголка, по-армейски замотанная ниткой, всегда находилась за воротником у человека, проводившего в путешествиях львиную долю своего времени. Через полминуты «ящик Пандоры» был открыт. На дне его Виктор увидел общую тетрадь, листы которой сморщились от высокой температуры. «Так, так, так, – думал Виктор. – Школьные пятёрки по географии в тайник не прячут. Посмотрим».

Открыв тетрадь, Лавров опешил. Это было то, ради чего он сюда летел. Нарисованные от руки карты и расшифровки условных обозначений на русском языке. Азир Кансакар, долгое время странствующий с Николаем Рерихом, знал его в совершенстве. Это были дневники!

– Ай молодца, дедушка. Люблю Непал, – вырвалось у Виктора.

Радость Виктора прервал звук автомобильного двигателя, подъехавшего и резко затормозившего у сгоревшего особняка.

Прия сидела в густых кустах неподалёку от дома и наблюдала за происходящим. Из небольшого крытого фургона выскочило пятеро мужчин в думпра (традиционная непальская мужская одежда. – Авт.). Непальцы быстро направились к сожжённому дому. По их одежде, движениям и разговорам женщина сразу поняла, что это не полиция и что Виктору угрожает опасность. Она проползла за кустами в глубь сада и в волнении уже готова была крикнуть «Виктор, беги!», но не успела. Сильная мужская рука закрыла ей рот ладонью. Прия дернулась, но поняла, что сопротивление бессмысленно. Чьи-то сильные руки ухватили её сзади, точно тиски, и у непалки перехватило дыхание.

– Не шуми! Соседей разбудишь, – услышала Прия голос Виктора за спиной. «Тиски» объятий ослабли, и женщина обернулась. Перед ней стоял Виктор.

– Ви…?! – чуть не крикнула радостная Прия, но страстный поцелуй Виктора прервал крик восторга.

– Радоваться будем позже… – шёпотом добавил украинец, – побежали через сад, только тихо.

Журналист и его подруга скрылись в густом саду. Пробежав метров пятьдесят, Виктор остановился: Прия за ним еле-еле успевала.

– Миндалька, ты чего?

– Какая уж тут миндалька, скорее тыква, – надула губы расстроенная Прия.

Вдали, у дома Кансакар, послышался лай собак.

– Слышала? – прокомментировал Виктор.

– Это у соседей… – растерянно пробормотала непалка.

– Да нет. Это по нашу душу, – ухмыльнулся журналист. – Молодцы… знают, что делают.

Виктор был растерян. Чего-чего, а собак по своему следу он никак не ожидал.

– Я знаю, что делать! – воскликнула Прия. – У нас там калитка за деревьями. А за садом, внизу, ущелье Чобар, там река бежит. Собаки след не возьмут! Побежали!

– Отлично! – обрадовался Виктор. Его будто осенило. – Ты беги! Переплывай реку и иди вниз по течению.

– А ты?

– А я тебя догоню…

Опытный следопыт понимал, что уйти от натасканных ищеек практически невозможно и никакая река здесь не поможет. Собаки теряют след у реки только в кино, но Прия этого не знала. Объяснять не было времени. Но у Виктора созрел другой план.

– Ты беги, Прия… Если что, мои вещи в королевской гостинице, – насколько было возможно спокойным тоном повторил Виктор.

– А ты? – испуганно переспросила непалка.

– А со мной всё будет хорошо, – улыбнулся журналист.

– Я без тебя не пойду! – Прия готова была сорваться на истерику.

– Прия, любовь моя! – терпеливо начал Виктор, отчего женщина сразу растаяла. – Ты хочешь дожить до старости?

– Только с тобой!

– Вот и отлично! Значит, беги к речке, а то не доживём ни ты, ни я.

– Витя…

В ответ Виктор только поцеловал Прию, а затем жестом направил её к заветной калитке.

Прия быстро побежала куда-то в темноту. Виктор проводил её долгим взглядом. Вот где-то впереди послышался шелест густой зелени на окраине сада. Дошла. Лавров спокойно обернулся в сторону преследователей. Лай собак, идущих по следу, слышался всё громче и громче.

– Ну, что ж, – тихо сказал Виктор самому себе, – волков бояться, собак не любить.

Через несколько секунд в свете луны он увидел на тропе двух крупных собак. «Судя по формам – бладхаунды. Разгоняются не быстро, но выносливые…» – мелькнуло в голове у Виктора. Собак вели на поводках двое непальцев. Следом за ними просматривались силуэты ещё троих мужчин. Виктор включил свой крохотный фонарик, дождался, когда его заметят, и рванул куда-то вбок – в сторону, противоположную движению Прии. Пусть авантюра, но зато Прия в любом случае успеет спастись от преследователей. Виктору же нужно было собрать всю свою волю в кулак. «С собаками наперегонки бегать глупо, но иногда нужно… Цыпа-цыпа…» – подхлёстывал себя Виктор. Он бежал без оглядки, где-то далеко за спиной слыша крики преследователей, которые спустили собак ему вслед. И вот, как говаривал сам Виктор, кто не рискует, тот не пьёт шампанского или вообще уже не пьёт. Впереди стоял высокий забор. За ним, конечно, находилась соседняя усадьба, где можно было разбудить обитателей, поднять шум и попросить о помощи. Лавров, пусть не так ловко, как бутанский «ниндзя», взял препятствие достаточно легко. И каково же было его разочарование, когда никакой усадьбы за забором не оказалось. Сад Прии заканчивался небольшим плато с выходом к обрыву. Там было живописное ущелье Чобар, где протекают все воды долины, а на краю расположена небольшая посадка деревьев. «Так, в трёх соснах от собак спрятаться – всё равно, что от людей в бане. Сейчас они обегут забор и можно уже никуда не бегать». Виктор обречённо смотрел вокруг. Он пробежал несколько шагов вперёд… Что это? Свалка. Чуть в стороне от пригородного посёлка, в небольшом овраге располагалась мусорная свалка. «Спасён!» – облёгченно вздохнул журналист. Свалка – это мусор и тысячи разрозненных запахов. Это единственное, что могло сбить собак-ищеек с толку. Не дожидаясь, пока его опять увидят, Виктор совершил спринтерский забег к цели, бросившись в самую гущу мусора, не поддающегося описанию по своему зловонию и неприглядности.

Ещё никогда в жизни Лавров так быстро не окапывался. Едва он успел накрыться слоем мусора с головой, как на плато перед посёлком выскочили собаки и пятеро непальцев. Псы потеряли след и растерянно бегали кругами, а преследователи о чём-то живо переговаривались на незнакомом языке. Видимо, обвиняли друг друга в ротозействе. Виктор лежал в своем укрытии, положа руку на колотившееся сердце. Казалось, что его сердцебиение сейчас услышат преследователи.

Прошло полчаса. Тишина или затишье? Тело начинало затекать, но Виктор не шевелился. Собаки не лаяли, непальцы не разговаривали. «Если бы не запах, можно было бы и поспать», – размышлял про себя журналист и тут же пожалел о том, о чём подумал. На кисть руки наступил чей-то тяжелый сапог. Виктор прикусил язык, чтобы не закричать от боли. Даже стон мог выдать украинца.

– Скользко, – раздался чей-то голос на непали.

– Пойдём, Нараян, меня тошнит от этой прогулки, – ответил второй.

Виктор немного знал язык непали – когда-то, по молодости, пытался учиться у Прии, и сейчас он совершенно чётко перевёл для себя то, что услышал.

Эти двое говорили на непали. Если бы хотели сказать, чтобы выманить, говорили бы на английском, так как европейцы непали обычно не знают. Значит, действительно ушли. Для верности Виктор посидел в мусорной куче ещё минут пятнадцать, затем осторожно, стараясь меньше шуметь, выглянул из-под целлофанового пакета с пищевыми отходами. О! Какое блаженство. Свежий воздух.

Тишину и покой над пригородом нарушал только лёгкий ветерок. Напрягаясь, Лавров расслышал отдалённый шум двигателя уезжающей машины… Виктор выбрался со свалки и, облегчённо вздохнув, затрусил в сторону реки, о которой говорила Прия.

– Чем это от тебя пахнет? – спросила Прия поморщившись.

– Спасением, – коротко ответил Виктор.

Они шли по ночному Катманду, окольными тропами пробираясь к отелю.

– А по-моему, ты искупался в мусорнике, – засмеялась Прия.

Виктор ухмыльнулся:

– Можно подумать, у вас тут везде сплошное благоухание.

Виктор и Прия как раз проходили мимо мусорной свалки, коих в Катманду немало. Виктор только сейчас по-настоящему заметил жуткую антисанитарию непальской столицы, сосуществующую с великолепной архитектурой и наследием ЮНЕСКО. На относительно безлюдной ночной улице у свалки лежало до десятка бездомных собак и несколько жующих коров. Прия заметила интерес Виктора к этим рогатым святыням Непала.

– Они здесь живут, – пояснила она.

– Да уж ясно, что не по турпутёвке приехали. Я был в Индии, видел таких же. Я вообще путешественник и… «Хлюп!» – раздалось под ногой у Лаврова.

Он настолько увлёкся разговором с Прией, что не заметил коровью «лепёшку».

– Карамба! – только и вскрикнул журналист.

– Пойдём скорее, – сказала Прия, едва сдерживая смех, – а то ты точно сегодня до гостиницы не дойдешь.

Виктор и Прия свернули в какой-то закоулок. Внезапно перед журналистом кто-то вынырнул… вернее, вынырнуло. Он чуть не наткнулся на существо с грязными дредами волос, лицом, перепачканным красками, и в грязном рубище. Сердце украинца ёкнуло.

– Это садху. Индуистский отшельник, – просто сказала Прия, – он не опасен.

– О-о-о, ёк-макалёк, – выдохнул Лавров.

– Ёк-макалёк, – ответил аскет, кивнул головой и пошёл своей дорогой.

– Это он тебе ответил на приветствие, – пояснила Прия.

– А-а-а, – ответил Виктор и, засмеявшись вместе с непалкой, двинулся дальше.

– Вообще-то у нас спокойно… – обыденно рассказывала Прия, едва поспевая за Виктором и совсем забыв про свои босые ноги.

– Я заметил, – улыбаясь, ответил Виктор. – Прошло всего три дня, а меня три раза чуть не убили.

– Ну, последний раз ты сам виноват! Зачем ты полез в сгоревший дом? Искатель… приключений.

– Зачем? – Виктор театрально остановился посреди улицы.

– Да, зачем!? – так же картинно переспросила Прия.

– А вот зачем!

Виктор выхватил из кармана своей жилетки тетрадь старого Азира.

– Дневники твоего дедушки!

Прия секунд тридцать стояла молча, потом ошеломлённо пробормотала:

– Я… Я не знала ни о каких дневниках…

– А то бы и их продала! Да? – дразнил женщину журналист.

– Витька! Иди к чёрту, дурак!

– А ругаться ты так и не научилась, – продолжал дразниться Лавров, – учи-учи вас, папуасов.

– Кто папуас? – по-актёрски переигрывая и наступая на Виктора, спросила Прия и побежала за ним. Виктор резко остановился.

– Слушай! У тебя только что сгорел дом! И тебе не страшно?

– Не-а, – по-девичьи беззаботно ответила Прия, – с тобой мне ничего не страшно.

Украинец и непалка посмотрели друг другу в глаза.

– Всё равно папуас! – крикнул Виктор и вприпрыжку побежал от непалки.

– Ах ты!.. – Босая женщина в грязном платье бежала за таким же испачканным журналистом из Киева.

Это было совсем, как в молодости. Им было наплевать на то, что это – улица, что их могли увидеть люди и покрутить пальцем у виска. Они просто радовались. Наверное, тому, что совсем недавно были на волосок от гибели, а теперь оказались живыми, как никогда прежде. Прозрачному ночному воздуху, делающему всё вокруг чистым и понятным. Сияющим звёздам, весело наблюдающим за их сумасбродством. Так или иначе, но их роман двадцатидвухлетней давности оживал прямо на глазах…

Глубокая ночь. Перед шикарным «Королевским отелем» показались двое грязных уставших людей: европейский журналист Виктор Лавров и непалка, известная на весь Катманду рестораторша Прия Кансакар.

Виктор остановился за углом и взволнованно схватил Прию за руку.

– Подожди. Две минуты…

– Ну что ты ещё придумал? – нетерпеливо отозвалась Прия.

Виктор напрягся. У входа в гостиницу никого не было, разве что ходили несколько уличных девушек да на входе стоял «секьюрити» – неимоверно большой непалец в богатом национальном наряде. Туристы – народ весёлый и могли сновать в гостиницу и из неё круглые сутки, а для лучшего отеля Непала безопасность его посетителей – превыше всего. Так учил Борис Лисаневич.