Текст книги "Шукшин. Критика и анализ литературного наследия"

Классный водитель. Гринька Малюгин (1962)

Рассказы «Классный водитель» и «Гринька Малюгин» неразрывно связаны со снятым в 1964 году фильмом «Живёт такой парень». Вместе с тем, они способны выступать в качестве самостоятельных произведений, каковыми их и представил читателю Шукшин. Оба они связаны с профессией водителя и создают впечатление об её неоспоримой важности. Читатель и прежде в этом косвенно убеждался, запомнив, какая ответственная задача возлагается на плечи водителей транспортных средств. Теперь предстояло лично познакомиться с теми парнями, от умений которых зависит не только успех посевных компаний, но и порою спасение народного хозяйства.

В «Классном водителе» сообщается о Пашке – лёгком на подъём парне, выходце из староверов, в Сибири прозываемых кержаками. Пашка сразу приглянулся председателю колхоза, которого взялся подвезти. Заметив лихость водителя, председатель предложил поработать у него в колхозе. А чем заняться водителю в новом для него месте? Работа будет выполнена в срок, но и о досуге нельзя забывать. Прикипит он к местной красавице, стараясь показать себя с лучшей стороны. Да за дурашливостью трудно разглядеть серьёзность намерений. К тому же, намечалась в повествовании культурная баталия между московским инженером (женихом той красавицы) и Пашкой (нигде не бывавшим, кроме Алтая). Каким бы не был герой повествования отчаянным, всё-таки он не собирается разрушать чужое счастье. Наделав дел, осознав вину, он ретируется, уступив красавицу тому, кто её и должен любить. На этом в рассказе ставилась точка.

Разумеется, для сюжета фильма такой сценарий не годится. Нужно больше деталей. Тогда Шукшин добавит в действие эпизоды из других рассказов, подведя в окончании к тому, о чём он сообщал в повествовании «Гриньки Малюгина». Сам рассказ ставил для читателя дилемму понимания стремлений людей с советским образом мышления. Не раз говорилось, насколько важно заботиться об общем имуществе и не жалеть жизни, всегда действуя на благо других. Что же, Гринька Малюгин – практически идеал. Он поступил геройски. Долго не думая, заскочил в горящий бензовоз, загоревшийся среди прочих автомобилей, и отвёл его в сторону обрыва, чудом выпрыгнув в последний момент и сломав ногу. Теперь он попал в больницу, где и происходит основное действие сообщаемой истории.

Парень – определённо герой. Но оправданно ли? Шукшин изначально представлял Гриньку тридцатилетним, холостым и скорее всего с недалёким умом. От такого не знаешь чего ожидать – ему скорее нравится дурачиться. О чём его не спроси – вечно нафантазирует. Как оказался в больнице? На Луну летел да свалился. Зачем бросился бензовоз отводить? Сдуру. Лишь на вопрос о прошлом отвечал уверенно – танкист! Когда спросили об образовании, замялся. Стыдно сказать – пять лет школы за плечами, всего лишь. Как же быть с подвигом? Думайте, что хотите, главное, чтобы потом в глаза людям не стыдно смотреть было. И читатель невольно мог провести параллель с классным водителем Пашкой, о чём Шукшин позаботился заранее, представив в фильме их в качестве одного персонажа.

Оба рассказа публиковались в «Новом мире». Сказать о том, какое это имело значение для писателя тех лет – ничего не сказать. Публикация в журнале такого уровня обеспечивала пристальное внимание всего Советского Союза. Кто такой Шукшин? О нём могли начинать говорить даже в самом глухом углу. Особенно это не могло обойти внимание жителей Алтайского края. Из прозаиков сих мест практически никто не добивался столь широкой известности, как не отмечался оной и в дальнейшем.

Лёля Селезнёва с факультета журналистики (1962)

Отчего советский литератор непременно должен обращать внимание на несуразности имевшейся в его окружении действительности? Потому как иных проблем он не замечал. Его удовлетворял уровень жизни, но полному осознанию нужного мешали портящие настроение обстоятельства. Ещё со Сталина пошла традиция строить литературные сюжеты, исходя из необходимости воспевать лучшее во имя ещё более лучшего. А раз так, значит должно существовать и нечто не совсем лучшее, достойное порицания. Не потому ли советская литература наполнялась сюжетами умышленного раздолбайства? С этим непременно начинали бороться сознательные граждане. Вот и у Шукшина в рассказе про Лёлю Селезнёву с факультета журналистики происходила похожая ситуация. Читатель узнавал – из-за халатности простаивают машины, не способные переправиться на пароме. Нужно срочно разрешать ситуацию. За оное и взялась Лёля Селезнёва.

Спрашивается, зачем тебе это надо, ежели никому другому подобное не требуется? Спокоен председатель колхоза, не выражает беспокойства глава райкома. Что до всех прочих – пусть терпят! Ситуация обязательно разрешится не мытьём, так катаньем. Какая разница – переправа произойдёт сейчас или немного погодя? Посевная компания не страдает, возможные издержки учтены заранее. Но нет! Лёля Селезнёва рвётся из последних сил, требуя восстановить переправу. Она переживает прежде всего за простаивающие машины, способные выдать больше, нежели у них в итоге получится. Вроде бы её поведение похвально, если бы Лёля не стремилась добраться до сути проблемы, вслед за её решением намереваясь разбираться основательно. Что тут скажешь? Товарка Селезнёва – подлинный житель социалистического государства, стремящегося к коммунизму. Похоже, только она одна понимает, насколько страдает общее положение, воспринимаемое ею за личное поражение.

Так почему переправа пришла в неисправность? Денежные средства на поддержание выделялись. Вопрос: куда делись деньги? Другой вопрос: где искать деньги снова? Раз уж они прежде были выделены, значит повторно на то же давать не полагается. Хорошо, Лёля добьётся требуемого. Она получит необходимое. Вслед за её инициативой обязательно полетят головы. Это произойдёт потом. Пока следует озаботиться восстановлением переправы. Кто этим займётся? Опять Лёля. Не своими руками, но усилиями плотников. И как же быть с тем, кому полагается заниматься ремонтом? Они бы рады, но трудиться сверх им положенного – их не устраивает. Как тут не вспомнить стахановцев? Однако, шестидесятые годы – не тридцатые. Ныне нужно убеждать работать в три смены, забыв про покой и сон, лишь бы сделать дело, которое изначально не следовало допускать до аврала. Энтузиазм Лёли поможет починить переправу в короткий срок.

Читатель недоумевает. А советский читатель и подавно недоумевал. Не так важно, отчего деньги не были потрачены по назначению. Как знать, они могли быть использованы на другие нужды, заполняя прорехи, требующие немедленного реагирования. Не всё прогнило в Советском Союзе, как о том могло подуматься. Не случись инцидента с переправой, могли накрыться хоть пресловутые коленчатые валы. Тогда бы не до переправы было вовсе, ибо, при отсутствии транспортных средств, всё вовсе встанет намертво. Впрочем, в рассуждении можно касаться различных ситуаций, должных происходить в неимоверном количестве комбинаций. И оправдания изыскивать столь же отличные друг от друга. Сам Шукшин говорил однозначно – денежные средства ушли не по назначению, значит райкому следует разобраться и наказать виновных.

Василий доказал роль личности в происходящем. Какого бы не случилось коллективного хозяйствования в будущем, без твёрдой руки горящих идеей людей не обойтись. Ведь всё рухнет, когда каждый будет надеяться на товарища, поскольку и тот начнёт надеяться на каждого. Следовательно, лучшего ждать не приходится.

Экзамен. Игнаха приехал. Дояр (1962)

А не поговорить ли за жизнь? Да так, чтобы за душу взяло? О накипевшем, наболевшем и наиважнейшем? И Шукшин приступил. Он вступил в диалог с самим собой, сообщив историю студента, прошедшего войну и плен, и профессора, бывшего на войне и в плену лишь в фантазиях. Рассказ получил название «Экзамен». По его сюжету на экзамен опаздывал парень, к тому же очень плохо подготовленный. Как же так получается, что к человеку предъявляют требования те, кто не представляет, зачем этому в действительности обучает? В самом деле, студенту попался вопрос по «Слову о полке Игореве». Смутные воспоминания терзали его, тогда как толком рассказать он не мог. Ему взялся помогать профессор, сказав, как много общего между студентом и князем Игорем, воевавшим и бывшим в плену. Оставалось непонятным: получит студент положительную оценку или же нет? Шукшин не стал защищать незнание, но всё-таки укорил профессора.

В чём укор профессору? Он – человек, отягощённый знанием, не смеет применить ничего на практике. Ему того и не требуется. Он волен жить фантазиями, создавая впечатление, будто тем способен помочь другим. На деле иначе! Студент тому в качестве примера. Честно сказав о затруднениях, проявляя тягу к знаниям, ему было отказано. Читатель волен посчитать таковое суждение профессора справедливым. Ежели требование есть, оно должно быть исполнено. В таком случае придётся согласиться. Возможны и иные точки зрения, только в случае преподавательского состава они имеют особый оттенок.

Раз пошёл разговор про город, не обсудить ли стремление людей покидать сельскую местность? Про это рассказ «Игнаха приехал». Обычно стимулом к перемене места жительства является служба в армии, когда отрывают от родной земли и посылают далеко-далеко. Так случилось и с главным героем повествования. Он отслужил в армии, пошёл работать в цирк силачом, обзавёлся семьёй и обратно его не тянуло. Но вот он приехал повидаться с родными. Чужого мнения уже не приемлет, лучше сам сообщит о беспокоящем. Пришлось отцу его осаживать, больше из-за опаски расстаться со вторым сыном – силой он не уступал брату и вот-вот готовился отправиться служить.

Ждать от Шукшина разрешения ситуации читателю вновь оказалось бесполезно. Нет правды в словах действующих лиц повествования. Каждый из них прав. И тот, кто уехал в город, не желая оставаться. И правы деревенские, стремящиеся сохранить старый уклад. Правы и те, кого одолевают сомнения. Как правы и прочие, жарко отстаивающие определённое мнение. Оттого и полна жизнь разнообразием – она противится единому пониманию имеющегося. Никто не должен настаивать на определённом суждении, так как одно существовать не может, поскольку практически сразу ему будет поставлено противоположное суждение. Посему спору между городским и деревенским жителем не будет конца до той поры, пока существует само разделение на город и деревню.

Есть ещё один рассказ у Василия за 1962 год, называется он «Дояр». О чём – непонятно. Информация о существовании сего рассказа известна по списку произведений Шукшина с сайта мемориального музея-заповедника, расположенного в Сростках. Или такое название имело другое произведение Шукшина, никогда не отсылающее к «Дояру», либо нужно внимательнее изучать творчество Василия, находя в нём упущенное. Когда-нибудь истина будет установлена. Пока же упоминание рассказа пусть остаётся, дабы вовсе не забыть про отсылку к нему. Но читатель всё же волен самостоятельно предположить, о чём Шукшин желал рассказать. Благо, название говорящее.

Одни (1963)

Есть ли разница, где жить? Город или деревня? Что там, что там – кто бы голову поднимал, растрачивая день за днём на труд. Какая разница, где поднимать детей. И нужно ли их поднимать? Поднимались бы руки, уставшие от каждодневных однотипных действий. Хотелось бы поднять настроение, пребывающее в упадке. Есть малое число радостей, тому способствующие, и те упираются в осуждение общества. Почему трудовому человеку нельзя вечером расслабиться, дав отдых и душе? Ведь может он опрокинуть стаканчик, взять в руки балалайку и утолить печаль в игре на музыкальном инструменте. Если бы не косые взгляды соседей и родственников, смеющих тебя осуждать. Словно и они не желают отдыхать, а только и предпочитают трудиться, не разгибая спины. Что же, легко судить, пока ты молод. Остаётся время переосмыслить жизнь. Но как быть тем, чьи годы прожиты? Они оглядываются назад и видят совсем не то, ради чего смели существовать.

Вот перед читателем человек труда. Перед ним результат его деятельности, за спиной балалайка. Он работает добросовестно, если чем себя и побуждая, то скорой возможностью прикоснуться к струнам. Желание разбивается, стоит встретиться взглядом с женой. Работай больше: говорят её глаза. Зарабатывай больше: продолжают они говорить. Больше и больше: крик глаз становится невыносимым. Работай день и ночь: приговор глаз грозит пожизненной каторгой. Не для себя стараемся – для детей: сверкнули очередным укором глаза жены. А не пошло ли оно всё к чёрту? – ответ глаз мужа обрывал разговор. Какие дети? Ради чего? Когда же предстоит остановиться? Или жизнь – это быть омытым по рождению и омытым по смерти? Опомнись, жена!

Шукшин категоричен. Старости не избежать. И неужели даже тогда, когда дети воспитаны, стали жить своими семьями, и тогда не видеть белого света, продолжая кропотливый труд, допустим, шорника? Стоит жене в очередной раз по необходимости забыть о личных предпочтениях, как муж может взбелениться. Имеет на то полное право! Он уничтожит заготовки, предастся буйной страсти разрушения. И всё из-за укора жены в сторону балалайки. Лишать человека единственной радости, принуждать к продолжению бесконечно бессмысленного – неправильно. Удручает и вымирание профессии шорника. Совсем не осталось лошадей, для которых изготавливаются хомуты и шоры. В этом заключается другая проблема деревенских жителей, чей труд готовы взять на себя городские рабочие.

Так почему не предаться слезам? Что им – старым – остаётся? Оттого человек и предаётся хандре, если не умеет себя выразить через нечто другое, никак не связанное с основным предметом его деятельности. Нельзя с утра до ночи пребывать в мыслях об одном, ни к чему более не обращаясь. Хорошо, что Шукшин это понимал. Ещё лучше – написал об этом для читателя. Поймёт ли только кто, разглядев за печалью шорника тягость труда, не разбавляемого игрой на балалайке? Да и кто станет осуждать, коли смирение с судьбой всё равно имеется. Главное, не трогать вещь, способную утолить горестное осознание тленности бытия, пускай и через полезное для общества ремесло.

Буйство старика сойдёт на нет. Он успокоится, перетерпит обиду и примется за труд снова. У него будет балалайка, значит будет и понимание возможности наступления момента, когда хомуты и шоры отойдут из его поля зрения, оставив старика наедине со струнами. Да и понимает старик – труд нужен! Без труда существование человека ещё более тленно.

Критики (1963)

Правды не существует: должно быть решил Шукшин. У каждого она своя, особенная! И нет такой правды, которую следует считать истинной. Просто в силу всем понятных причин поиска человеком противоречий в сущем. Скорее следовало показать, насколько людям нравится обманываться. Для этого специально изобрели телевизор, через который вещают далёкое от правды. Не стоит осуждать, к примеру, новостные сводки, трактуемые каждым на угодный ему лад. Речь сугубо про художественное творчество. Как в книгах человек привык искать соответствие действительности – оное вполне изредка находя, то к телевизионным постановкам должно применяться другое отношение. Изначально показываемое на экране позиционируется ложью, поскольку задействованные в представлении лица являются актёрами, оттого и всему прочему придаётся аналогичный налёт наигранности.

Как же схожи представления о мире у дедов и внуков, словно между ними не существует конфликта поколений. Чем жил дед, тем живёт внук, но отчего-то то противно сознанию сыновей. Почему? Тот самый конфликт поколений. Тем проще рассказывать о сходстве взглядов. Деду противна современность, внук её тем более не понимает. Один ставит себя выше, другой не достаточно возвысился для осознания происходящего. Из этого возникает необходимость критики всего их окружающего. Побывали они в кино – вышли, отплёвываясь. Если постараются оценить нечто ещё – жар критической мысли не угаснет. А чего они ожидали? Правды! К сожалению, её не существует. Вернее, за правду принимается должное быть. Да вот кому определять, чему быть или не быть? Оказывается, поступить нужно самым нерациональным образом, лишь таким способом избавившись от критикующих правдолюбцев.

Семья в рассказе Шукшина поступит просто. Если отец с матерью уймут порыв сына к спору, то с дедом поступят некрасиво – вызвав милицию и отправив провести ночь в вытрезвителе. На собственную беду дед напьётся, вследствие чего и даст формальный предлог. Поступит он и сам неприятным для окружающих образом, разбив телевизор. Не мог стерпеть дед актёрской игры с экрана. Пусть лгут, но разве позволительно представляться плотником, не умея держать топор в руках? Указывай на это и кричи сколько хочешь, встречая недоумевающие взгляды. Окажется поразительное, выводящее деда из равновесия. Смотрящие телевизор прекрасно понимают обман, они нисколько не доверяют картинке с экрана, и всё-таки с удовольствием смотрят, нахваливая актёрскую неестественность.

Василий предложил читателю занять определённую сторону, или оной вовсе не придерживаться. Он сам – режиссёр, осознавал двойственность положения, ведь снимает кино, которое некоторые зрители склонны ругать. А как быть иначе? Документальное кино – совсем иной специфики труд, практически никогда не становящийся истинно правдивым. Нет, говорить о правде бесполезно. Сними хоть текущий момент, отразив всё происходящее без домысливания, и тогда ложь будет сквозить с каждого кадра. Лгут даже птицы, попробуй снять их полёт на плёнку.

Что остаётся? Может оказывается правильным избавляться от вносящих смуту в устоявшееся течение жизни? Неважно, насколько показываемое с экрана правдиво, только бы иметь радость от лицезрения. Может у кого-то возникнет дельная мысль, вынесенная им из уведенного. Надо понимать, правда многогранна, а критиковать можно сколь угодно долго, нисколько не претендуя на выискивание угодного. Хватает разных мастеров, как умеющих держать топор в руках, так оного и не умеющих делать. Осуждать? Нужды в том нет. Об одном Шукшин словно явственно упрашивал – понимать жизнь без окрашивания и непременно трезвым взглядом. Нужно крепко усвоить и понимание необходимости существования всякого мнения, вплоть до противного, ибо ему непременно предстоит существовать в силу человеческой природы.

И разыгрались же кони в поле (1964)

Так если правды нет, как быть? О чём рассказывать людям? Без разницы, главное это делать честно и открыто. Собственную мысль можно донести в статье, кто бы её брался читать. Лучше это сделать в форме рассказа, изменив некоторые детали, беря собственную жизнь за основу. Да и читатель так лучше поймёт, насколько мнимой следует понимать связь между главным героем и писателем. Достаточно факта присутствия отца, чего Шукшин был лишён. Его отцу вынесли расстрельный приговор, когда Василию шёл четвёртый год. Всё остальное может совпадать с описываемым.

Мальчик Минька любил читать классиков. И мальчик Минька желал сам писать подобно им. Жил он в совершенно другое время, лишённое суеты прежних веков. О чём мечтать Миньке? Каким могло быть его произведение? Разве только воспевать посевную компанию. Про трудовой народ, совершающий подвиги, несмотря на возникающее недопонимание части жителей государства. Вот об этом мечтал Минька. Василий, известно, про посевную компанию написал сценарий, воплотив задуманное и на плёнке, поставив фильм «Из Лебяжьего сообщают».

Как противился Шукшин воле окружающих? Хотели ли они в нём видеть актёра? Парень из алтайского села, вознамерившийся покорять столицу: разве не смешно? Он – выходец из холопов, за холопов принимаемых и поныне. Алтай – родина царских крепостных, никому другому длительное время не принадлежавших, кроме династии Романовых. Край золота, серебра и драгоценных камней, рудознатцев и искусных камнерезов. Вечно богатая земля с должным навсегда оставаться нищим населением. Таков край, получивший прозвание Алтайского. Из него и вышел Шукшин, чтобы однажды получить имя, знакомое каждому россиянину. Воистину, и разыгрались же кони в поле.

Отец Миньки твёрдо стоял на своём – актёром сыну не быть. Объяснял это следующим образом. Знавал он актёров, приезжавших к ним на передовую. Разве это люди, достойные уважения? Они и на сцену выходили, будучи пьяными. И исполняли возложенные на них обязанности отвратительно. Если за кого и считать актёров, сугубо за сибаритов, ни к чему не способных, кроме сытой и лёгкой жизни. Отнюдь, такой участи отец Миньке не желал, тем более в государстве социалистического строя. Гораздо приятнее видеть в сыне конюха, нежели актёра. На том и будет стоять отец, иного не принимая.

Не желал отец отпускать сына из села. Что делать ему в городе? Особенно в таком, каким является Москва. Там обман на обмане. Пойдёшь покупать коня, так тебе предложат клячу. Всё из-за неразборчивости москвичей. Знают ли они, как выбирать коня? Мало смотреть в зубы, нужно понимать лошадиную породу вообще. Грудная клетка полагается лошади широкой, дабы вольно бежать могла, не задыхаясь. Какой же товар купит москвич? Продадут ему под видом коня ишака, мула или лошака. И не догадается столичный житель об обмане, никто ему ничего не скажет, поскольку кругом подобные ему невежды.

С выбранного пути не свернуть. Минька сделает твёрдый выбор, не склонный его изменять. Надо полагать, ожидает его успех. Впрочем, имел ли надежду на подобное сам Шукшин? За плечами ворох рассказов, изданный сборник, одно короткометражное кино и даже полнометражное, каковым стал фильм «Живёт такой парень». Впоследствии всему этому Василий будет придавать малое значение. Но из этого он стремился к вершинам, умозрительно более высоким, нежели закрывавшие горизонт Алтайские горы. Естественные высоты оставались в прошлом. Скоро начнётся сказ о другом человеке, чья детская мечта наконец-то начинала осуществляться.