Текст книги "Жанна д'Арк. Загадки Орлеанской Девы"

Взятие Жаржо

После событий под Орлеаном дофин Карл поручил командование французской армией на Луаре герцогу Алансонскому. Возможно, это была первая попытка отстранения Жанны, но герцог был восхищен девушкой и ее героизмом и полностью поддерживал ее позицию. Так что фактически руководство армией сохранялось за Жанной. Более того, поскольку формальным командиром был назначен принц, остальным капитанам стало намного труднее обманывать Жанну. Благие последствия этого не замедлили сказаться.

11 июня 1429 года армия под реальным командованием Жанны атаковала предместья Жаржо. Сильный гарнизон первоначально отбил атаку, однако Жанна, как и под Орлеаном, вдохновляла солдат на бой, и вскоре противник отступил в крепость. Один из английских командиров, Суффолк, пытался договориться с Ла Иром о двухнедельном перемирии. По всей видимости, англичане ожидали прибытия подкрепления, то есть войска под командованием Фастольфа. Французов смущала многочисленность вражеского гарнизона: восьмитысячной армии Жанны противостояло до 7 тысяч англичан. Однако Жанна убедила капитанов: штурм принесет победу. Переговоры с противником были прерваны.

С утра 12 июня французы начали обстрел Жаржо. Эффективное использование артиллерии позволило быстро разрушить значительную часть английских укреплений. Во время перестрелки произошло интересное событие, которое подтверждается рядом источников. Герцог Алансонский встал невдалеке от Жанны, но она велела ему уйти – сказала, что там опасно. Затем в том месте встал некий господин де Люд, и ему оторвало голову ядром.

В связи с этим возникают два вопроса. Почему Жанна решила, что это место опасное? И почему она предупредила герцога, но не господина де Люда? Ответы, в общем, очевидны. Наверное, Жанна обратила внимание, куда ложились ядра из английского орудия, и поняла, что указанное место уже пристреляно. А что касается несчастного господина де Люда… Наверное, Жанна не успела его предупредить.

После обстрела начался штурм крепости. Во время подъема по осадной лестнице Жанна получила легкое ранение: сброшенный сверху камень ударил ее в шлем. Французам удалось быстро завладеть мостом, это вызвало панику среди гарнизона, и англичане побежали. Большей их части удалось спастись, хотя потери англичан были велики (1100 человек убитыми и много пленных).

Заметим, что у Жаржо Жанне повстречалась и навязывалась некая «блаженная» пророчица Катрин Ла Рошель. Знакомство с этой Катрин не привело в восторг Жанну, и она посоветовала ей вернуться домой и заниматься своей семьей. Позже Катрин снова пыталась присоединиться к Жанне, но с прежним результатом.

13 июня армия вернулась с победой в Орлеан, а затем направилась южным берегом к Менгу. Вечером следующего дня был захвачен мост возле этого города. 15 июня армия вышла к Божанси и осадила его. 16 июня, после массированного обстрела, англичане оставили город и отступили в замок. Утром 17 июня они по договору ушли из Божанси. Теперь города и замки на Луаре были под контролем французов.

А что же армия Джона Фастольфа, двигавшаяся к Луаре? Она опоздала к боям под Орлеаном, а затем в Жаржо, и все же наконец в середине июня приблизилась к району событий. Не зная о капитуляции Божанси, Фастольф подошел к этому городу – и тут его ждал сюрприз: вся Луара была уже в руках французов. Фастольф построил своих воинов в боевой порядок и послал герольда с вызовом на бой. Однако французы не спешили вступить в сражение с очередным противником. Они ответили: сегодня поздно биться. Тогда англичане отошли к Менгу, попытавшись ночью овладеть мостом. Это им не удалось. Фастольф решил оставить долину Луары. Его армия двинулась к Жанвилю.

После всех невзгод остатки армии Тальбота соединились с армией Фастольфа. Англичане воспрянули духом. Они готовы были дать большое сражение, намеревались сделать это в привычной для себя манере – действуя от обороны. Если под Орлеаном и Жаржо французы выбивали противника из укреплений, где англичане были лишены свободы маневра, то теперь Тальбот и Фастольф рассчитывали на традиционную мощь подвижной английской полевой обороны. Они решили маневрировать, отходя к холмам, где можно было бы поставить укрепления из кольев. Французская армия начала преследование противника.

Битва при Пате

18 июня французы, преследуя англичан, приблизились к долине Бос. У деревни Пате французские разведчики, шедшие впереди основных войск, обратили внимание на испуганную лань, внезапно выбежавшую из кустов. Они предположили, что в кустах засада английских лучников. Так и оказалось. В результате английская засада была захвачена врасплох и не смогла ни обстрелять французов, ни предупредить своих.

Не дожидаясь подхода основных французских сил, Жанна приказала Ла Иру атаковать английских латников, которые укрепляли позиции на холме и не были готовы к бою. Атака оказалась совершенно внезапной. Попытка английской конницы остановить французов привела только к тому, что быстро отброшенная кавалерия смешала и без того неорганизованные ряды английской пехоты. Большинство англичан были убиты на месте или попали в плен, почти не оказав сопротивления. Фастольфу удалось увести группу лучников в один из близлежащих замков – Корбей. Жанна не преследовала их, хотя лучники, зажатые в замке, были бы легкой добычей.

Одним из самых удивительных событий сражения стало то, что Жанна оплакала пленного англичанина. Несчастного убили ее солдаты, потому что он был слишком беден, чтобы внести за себя выкуп. На англичан реакция Жанны произвела чрезвычайно сильное впечатление, и этот случай неоднократно упоминался впоследствии английскими хронистами и историками.

Что до сражения, его описание наводит на разные мысли. Прежде всего – насколько имело значение, что французы быстро обнаружили засаду? Ведь и без лани должно было произойти то же самое, хотя, возможно, на минуту-две позже. Видимо, дело было не в неудачной засаде англичан, а в том, что они рассчитывали на использование французами традиционной тактической схемы вроде примененной при Пуатье, когда вся армия собиралась вокруг холма, занятого противником, и атаковала, неся бессмысленные потери. На этот раз французская кавалерия ударила с ходу, не дожидаясь пехоты. Это могло показаться безумием, ведь англичане имели большой численный перевес, однако последнее обстоятельство сыграло решающую роль. Позже англичане избегали таких ошибок, как при Пате, но и французы постепенно учились прорывать традиционную неприятельскую оборону.

Главными героями Пате стали Ла Ир и Ксентрайль. Однако не стоит забывать, что именно Жанна велела им идти в атаку, не дожидаться подхода основных сил. Если бы не она, то, вероятно, повторилось бы нечто вроде «селедочной битвы», где англичанами командовал Фастольф, а французами Ла Ир.

Среди англичан, захваченных в плен, оказался Джон Тальбот, который еще недавно наводил ужас на жителей Орлеана.

Французские потери в этом сражении были незначительными. Правда, приводимые в некоторых источниках данные (5 человек) сомнительны. Как все воюющие стороны, французы имели склонность преуменьшать собственные потери. Впоследствии это четко проявилось в битве при Форминьи (1450). Но вот значительность английских потерь сомнений не вызывает, хотя и здесь данные колеблются (все же не менее 2 тысяч человек убитыми, много пленных).

Встречается мнение, будто победа при Пате была одержана Жанной благодаря неким советам свыше. Так ли это? Исход битвы решили два фактора. Первый – безукоризненная разведка местности (которую французские капитаны могли и должны были организовать и без Жанны, но почему-то сами не организовали). Второй – атака малыми силами кавалерии с марша, излюбленный прием, характерный для тактики Жанны (вспомним бои за форт Огюстен, предместья Жаржо и под Компьенем). Иногда этот прием приносил победу, иногда нет, но в любом случае к высшим силам отношения не имел. Так где тот вклад, который внесли высшие силы в победу при Пате?

Многие историки сравнивают Пате с Азенкуром. С точки зрения влияния на ход войны – да, пожалуй, хотя значение Пате даже больше: эта битва завершила стратегический перелом в войне, в которой англичане впредь не одерживали крупных побед. Однако в тактическом плане такое сравнение не представляется логичным. Гораздо уместнее сравнить Пате с Пуатье или «селедочной битвой». Англичане использовали ту же систему обороны, что и в тех сражениях, однако французы, благодаря командованию Жанны, повели себя иначе, загнали англичан в ловушку их собственных тактических схем и одержали полную победу.

Известие о поражении при Пате чрезвычайно шокировало английское руководство. Во время заседания совета, собравшегося после этого события, некоторые капитаны даже плакали. Бедфорд объяснил поражение главным образом фанатичной верой и пустым страхом перед «арманьякской ведьмой» (то есть Жанной Дарк), которая якобы использовала ложное очарование и колдовство, что уменьшало число английских солдат и подавляло их храбрость, при этом прибавляя смелости французам. Замечу, что английские солдаты при Пате едва ли были скованы страхом (как вытекало из речи Бедфорда), иначе, сидя в засаде, не стали бы охотиться на лань.

Бедфорд не верил в колдовство Жанны. Другие высшие руководители Англии также в него не верили. Однако у них, видимо, просто не было иного объяснения собственных провалов, которое можно было бы предложить побежденным солдатам.

Интересно, а кто вообще считал Жанну колдуньей? Как видим, Бедфорд и английские лорды – нет. Английские хронисты – тоже нет, они писали о героизме девушки (возможно, просто не хотели для себя неприятностей). Это же можно сказать в отношении образованной части бургундцев. Так кто верил в колдовство Орлеанской девы? Разве только самая тупая и необразованная часть английских и бургундских солдат. Именно такие в первую очередь издевались над Жанной, когда она оказалась в плену.

Главным виновником поражения при Пате англичане объявили Фастольфа, который отступил в числе первых. Его едва не лишили ордена Подвязки. Ушедшие с ним солдаты были названы трусами. Тальбот до 1442 года обвинял Фастольфа в трусости. Шекспир вывел Фастольфа в образе бездельника и пьяницы Фальстафа. Интересно, неужели Бедфорду и Тальботу было бы легче, если бы ни один английский солдат не ушел с поля Пате живым и свободным?

Перелом в ходе Столетней войны, начавшийся переброской продовольствия в Орлеан и закончившийся битвой при Пате, занял около полутора месяцев. В ХХ веке это назвали бы молниеносной войной…

Повторюсь: битва при Пате имела решающее стратегическое значение для хода войны в целом. Это сражение сломило мощь Англии. С тех пор англичане не одержали ни одной большой победы, хотя отдельные мелкие достижения у них были. Если точнее, англичане ни разу не были близки к сколько-нибудь крупному успеху. Последующие провалы англичан (в частности, под Компьенем) были в большой мере вызваны теми потерями, которые они понесли при Пате.

В тот же период начался еще один процесс, сыгравший важную и зловещую роль в судьбе Жанны Дарк. Сразу после разгрома англичан на Луаре в Парижском университете появился анонимный трактат, где победы французов объяснялись вмешательством дьявола, а Жанна называлась его, дьявола, орудием. Собственно, это были перепевки вымыслов, исходивших от английских капитанов и предназначенных для наиболее тупых солдат. Однако церковники-коллаборационисты учуяли новое веяние и, как по команде, помчались сочинять теоретическое обоснование этого бреда. А теологи, поддерживавшие дофина Карла, принялись доказывать божественный характер миссии Девы Жанны. Развернулась полемика, в ходе которой у проанглийских клерикалов развилась идея предания Жанны церковному суду. Ее будущее осуждение на костер стало для Парижского университета делом престижа.

Роковая ошибка Жанны

Битва при Пате, переломившая окончательно ход Столетней войны, открыла разные варианты действий для Жанны. К сожалению, девушка выбрала далеко не лучший путь. Главная ошибка Жанны состояла не в том, что ею было принято решение наступать на Реймс, а в том, что она поспешила с коронацией дофина Карла.

Конечно, наступление на Реймс в обход Парижа наносило удар по Бургундии и затрудняло ее связи с Англией. И все же наилучшим решением, как мне представляется, было парижское направление – хотя бы потому, что путь к Реймсу через Париж был короче, чем через Труа. Однако важнее другое: недопустимо было повышать статус дофина Карла, который по своему характеру мог только навредить Жанне (что он и не преминул сделать).

Можно гадать, как бы развернулись события, если бы французы тогда взяли столицу Франции, но не поторопились с коронацией. Ни Англия, ни Бургундия не могли противостоять армии Жанны Дарк. Вслед за Парижем эта армия освободила бы от англичан Нормандию, прекратив террор оккупантов там. Тогда Бургундия оказалась бы без союзника и, наверное, прекратила бы сопротивление. В таком случае достаточно было бы освободить Кале и затем предпринять наступление на английские владения в Южной Франции, чтобы победно завершить войну.

Да, с коронацией дофина Карла вышла бы задержка, но так ли это плохо? Поспешная коронация Карла погубила Жанну, приведя ее вскоре на руанский костер. И дальше что? Затягивание Столетней войны и ненужные жертвы с обеих сторон. Не исключено, что еще одним следствием этой ее ошибки стала война Роз в Англии. Во Франции же усилилась монархия, а завершилась королевская деспотия кровавым якобинским террором.

Удивительно, но все историки солидарны в том, что решение Жанны о коронации Карла было правильным. Отмечают знаком плюс, что коронация Карла способствовала укреплению абсолютной монархии во Франции. Но если бы это обстоятельство было положительным, Франция и другие страны, где когда-то был абсолютизм, жили бы сейчас лучше всех. В действительности все не так. Да и в те времена самыми процветающими были не государства с абсолютной монархией. Помимо Англии, можно упомянуть Венецию и Геную.

Если решение Жанны о коронации Карла было верным, то где и когда она допустила ту ошибку, которая привела ее, всенародную любимицу, на костер инквизиции? Или следует считать, что Жанна поступала совершенно правильно, а костер неминуемо вошел в ее судьбу с того момента, когда она приняла решение помочь своему народу?

Конечно, можно и нужно обвинять короля Карла VII, предавшего и погубившего героическую девушку. Но разве Жанна не понимала уже в Шиноне, что этому человеку нельзя доверять?

Разумеется, невозможно требовать чрезмерной дальновидности и проницательности от неграмотной девушки. И во всей Франции не нашелся человек, который бы объяснил ей, в чем она ошибается и каково правильное решение.

Бескровный поход

Главной целью так называемого «бескровного похода» Жанны Дарк по восточным районам Франции являлась коронация дофина Карла. Эта коронация должна была устранить политические и юридические последствия предательского договора в Труа, превратившего страну в придаток Англии. Торжественная церемония коронования в Реймсском соборе, ставшая традиционной еще со времен династии Меровингов, по замыслу арманьяков, лишила бы англичан правовой базы для оккупации Франции. Пока дофин Карл не был коронован, малолетний Генрих VI считался королем Англии и Франции, его именем реально правил Бедфорд, а все французы, боровшиеся с захватчиками, объявлялись бунтовщиками.

В таких условиях коронация Карла в Реймсе, как полагают историки, становилась актом провозглашения государственной независимости страны. Мысль о коронации была популярна среди французов, и Жанна, торопившая дофина с осуществлением этого плана, выражала волю народа. Коронация была не в интересах крупных феодалов, так как в укреплении центральной власти они видели угрозу своей самостоятельности. Это было и не в интересах самой Жанны: ее предал не дофин, а король Карл VII.

Так ли нужна была коронация? Независимо от договора в Труа, оккупанты расправлялись с французами только потому, что такова была их воля. Огромное число жертв пришлось на период после коронации, среди них оказалась и сама Жанна. Это при том, что луарская кампания значительно сократила возможности англичан.

Если бы Жанна повременила с коронацией, но взяла Париж, освободила Нормандию и другие районы Франции, оккупированные до тех пор англичанами и их союзниками, это отменило бы де-факто договор в Труа и прекратило террор захватчиков.

Райцес указывает, что, когда на военном совете обсуждался план дальнейших действий, многие возражали против похода на Реймс. Они предлагали направления в Нормандию, в Бургундию, даже на Париж – куда угодно, только не в Реймс. К сожалению, Райцес не приводит имена и аргументацию тех, кто поддерживал идею наступления на Париж. Можно не сомневаться, что если бы их аргументация была убедительна, Жанна отнеслась бы к ней с пониманием.

Другие историки вообще не упоминают о варианте наступления на Париж, указывая, что обсуждались только два направления: Руан и Реймс.

О недостатках варианта наступления в Нормандии мы уже говорили. Гораздо позже, когда французы вторглись наконец в Нормандию (уже имея в тылу лояльный Париж), боевые действия в этой провинции проходили совсем нелегко, хотя англичане так и не добились заметных успехов.

События в Вокулёре и под Орлеаном показали, что Жанна очень вдумчиво относилась к чужим разумным доводам и нередко делала их основой своих собственных планов. Социальный статус тех, кто давал ей дельные советы, не имел значения. Она могла прислушаться к советам и капитана, и бедного рыцаря, и простолюдина, если высказывались убедительные доводы. Но когда единственным аргументом был страх перед необходимостью взять много укрепленных городов в Шампани…

Возможно, одной из причин, побудивших Жанну наступать в Шампани, было то, что это направление вело к ее родному дому. Как мы помним, миссию свою Жанна видела в снятии осады с Орлеана и коронации дофина. Первая задача уже была решена, и вторая не казалась призрачной мечтой. Если бы Шампань была освобождена и дофин коронован, Жанна могла бы с триумфом вернуться в родную деревню, не опасаясь бургундских и других мародеров. Правда, для нее возникли бы другие опасности, о которых мы поговорим позже.

Опытные военачальники поддержали план наступления на Реймс, считая, что их армии это под силу, а овладение такими городами, как Шалон, Труа и Реймс, даст важные политические преимущества (можно подумать – более важные, чем в случае взятия Парижа). Заняв эти города, французы отреза́ли Бургундию от английских зон оккупации, тем самым вынуждая герцога Филиппа Бургундского пойти на мир. После долгих споров восторжествовали сторонники злополучного похода на Реймс.

По разным данным, 27 или 29 июня 1429 года армия Орлеанской девы выступила из Жьена на северо-восток. Теперь, когда английских войск поблизости не было, бравый дофин Карл покинул свое убежище в Шиноне и присоединился к армии.

Жители Шампани с радостью открывали ворота своих городов солдатам армии освобождения, избавлявшей их от бургундских мародеров. Исключение составили Оссер (Оксер) и Труа. Оссер попросил армию не входить в город, но предоставил все необходимое. Под стены Труа французская армия прибыла 5 июля. Вступление в город задержалось на несколько дней: именитые горожане боялись мести со стороны дофина, поэтому тщательно обсуждали условия капитуляции (впрочем, и в других городах купеческая верхушка превращала сдачу города в выгодную торговую сделку, добиваясь от Карла новых привилегий; в долгосрочном плане ничего дурного для Франции это не несло). Труа капитулировал 10 июля – после того как французская армия, прервав переговоры, приготовилась к штурму и Жанна дала сигнал к началу атаки.

Когда Жанна вошла в город и жители с ужасом уставились на нее, некий брат Ришар – монах, известный своими проповедями о конце света и явлении Антихриста, незадолго до того изгнанный из Парижа, – подошел к девушке, творя крестные знамения и разбрызгивая святую воду. Затем он отошел в сторону. Жанна сказала ему со смехом:

– Подойдите, я не улечу!

После этого брат Ришар стал ее ярым сторонником и принялся проповедовать о «Святой Деве Жанне из Лотарингии». По некоторым данным, Ришар познакомился с Жанной еще до сдачи города, так как участвовал в переговорах.

Сведения о капитуляции Шалона немного расходятся: то ли 13 июля, то ли 14-го. В этом городе Жанна встретилась со своими земляками, и они разговорились. Девушку спросили, боится ли она чего-либо, и Жанна ответила:

– Я боюсь предательства.

Можно допустить, что эти сведения правдоподобны. Жанне не требовалось особых парапсихологических способностей, чтобы ощутить сгущающиеся над ней тучи. Ведь не случайно она сразу после коронации Карла обратилась к нему с просьбой об отставке.

Замечу, что эта информация вступает в противоречие с утверждениями о том, что весной 1429 года Жанна якобы предсказывала свою смерть в течение ближайшего года. Если девушка ждала со дня на день смерти, трудно поверить, что ее стало бы беспокоить некое предательство.

16 июля армия вошла в Реймс. Весь путь (около 300 километров) занял две с половиной недели. Чем не «молниеносная война»? Судя по городским записям, в Реймсе Жанна встретилась с отцом (Жаком Дарком) и дядей (Дюраном Лаксаром). Вероятно, эта встреча тоже способствовала намерению девушки уйти в отставку.

В воскресенье, 17 июля, дофин Карл был коронован в Реймсском соборе. Во время церемонии Жанна стояла неподалеку от короля, держа свое знамя. По окончании коронации (по некоторым данным, чуть позже – 31 июля в Шато-Тьери) она попросила новоиспеченного монарха освободить жителей Домреми от налогов и сеньориальных повинностей. Ее просьбу удовлетворили.

Коронация Карла VII нанесла удар по политическим интересам Бедфорда. Однако его люди быстро нашли контрмеру – объявили, что Карл коронован еретичкой и колдуньей. Правда, чтобы это обвинение вступило в силу, требовался приговор церковного суда. Таким образом, в тот момент, когда состоялась коронация, последующий Обвинительный процесс против Жанны Дарк стал для правителей Англии жизненной необходимостью.