Текст книги "Повелитель драконов"

– Понятия не имеем, – пробормотал Галькобород и смерил Бена с Серношерсткой мрачным взглядом.

– И не хотим знать, – буркнул Гипсобород. – Там творятся темные дела. Совсем не для нас, правда, братцы?

Все четверо покачали головами и еще ближе придвинулись друг к другу.

– Похоже, нам нужно срочно улетать отсюда, – сказала Серношерстка.

– Говорил я тебе, желтого нужно избегать! – Бен с тревогой посмотрел на Лунга, но тот все еще мирно спал, только слегка повернул голову во сне. – Нам нужно было гораздо дальше на юг. Но ты же мне не поверила.

– Да, твоя правда. – Серношерстка сосредоточенно обкусывала свой коготь. – Теперь уж ничего не поделаешь. До захода солнца мы вылететь не можем. И Лунг должен непременно весь день проспать, иначе он будет ночью таким усталым, что не сможет лететь. Ну что ж, – она хлопнула в ладоши, – самое время пополнить мои запасы! Эй, ребята! – Она нагнулась к горным гномам. – Покажете мне, где тут есть ягоды и корешки повкуснее?

Четверо малоросликов зашептались между собой. Наконец Гипсобород с серьезным видом вышел вперед, выпрямился и сказал:

– Мы покажем тебе, кобольд, хорошее местечко, но только в том случае, если дракон обнюхает для нас скалы.

Серношерстка удивленно поглядела на него:

– Это еще зачем?

Тут и Галькобород не выдержал.

– Драконы чуют сокровища! – торжественно прошептал он. – Это всем известно.

– Да что ты? – Серношерстка усмехнулась. – Кто ж это вам рассказал?

– Так говорят предания, – ответил Гипсобород. – Предания о тех временах, когда еще бывали драконы.

– Здесь их было много. Очень много, – добавил Амигдалоид. – Но… – Он печально пожал плечами. – Они все давным-давно исчезли.

Он с восхищением покосился на Лунга.

– Мой дед по матери, – сказал Графит, – еще ездил верхом на драконе. Дракон вынюхивал для него золото и серебро, кварц, аквамарин, и горный хрусталь, и яшму, и малахит… – Гном закатил глаза от восторга.

– Ну, раз так, – Серношерстка пожала плечами, – я попрошу дракона, когда он проснется, помочь вам. Но только в том случае, если вы покажете мне по-настоящему хорошее место.

– Ладно, пошли! – Гномы потянули Серношерстку за собой туда, где гора круто обрывалась к долине.

С привычной ловкостью они споро стали спускаться почти по отвесной стене. Серношерстка испуганно отпрянула.

– Что, туда вниз? – спросила она. – Ни за что! Я иногда не прочь полазать по холмам, когда они округлые и мягкие, как кошачья спинка, но это… Нет уж! Знаете, ребята, вы сбегайте лучше сами, принесите мне что-нибудь. А я подожду здесь и позову вас, когда дракон проснется. Договорились?

– Как хочешь, – откликнулся Графит, исчезая внизу. – Только позови обязательно.

– Даю слово. – Серношерстка поглядела вслед гномам и покачала головой. – Надеюсь, они знают, что любят кобольды, – пробормотала она и заступила на вахту.

К сожалению, она не заметила, что самый толстый из гномов, Галькобород, незаметно отделился от остальных и исчез за ветвями старой ели.

Крапивник, он же золотой

Гномы были правы.

Замок, неподалеку от которого приземлился Лунг, был мрачным местом и намного опаснее для дракона, чем для горных гномов. Гномы интересовали обитателя замка не более чем мухи или пауки. Зато дракона он поджидал уже сто пятьдесят лет.

Стены замка давно размыло дождем, башни обрушились, лестницы заросли чертополохом и терновником. Но это не смущало его обитателя. Панцирь надежно защищал его от дождя, ветра и холода. Крапивник, он же Золотой, сидел глубоко под землей во влажном сводчатом подвале и тосковал по тем прекрасным временам, когда в крыше замка еще не было дыр, а сам он выходил на охоту, гоняясь за единственной дичью, которая могла его порадовать, – за драконами.

Панцирь Крапивника и сейчас сиял, как чистое золото. Когти его могли резать лучше осколков стекла, зубы остры, а сила – больше, чем у любого другого живого существа. Но он скучал. Скука томила его. Она доводила его до озверения, до бешенства, до того, что он становился кусачим, как цепная собака. Потому-то он давно уже пожрал большинство своих слуг.

При нем оставался всего один – крошечное, тощее, как спица, существо по имени Мухоножка. День за днем он полировал панцирь Крапивника, стирал пыль с зубцов его гребня, чистил ему сверкающие зубы и точил когти. День за днем, с восхода до заката, проводил он за этим занятием, пока золотой дракон лежал в своем осыпающемся замке и ждал, чтобы один из его бесчисленных шпионов принес наконец долгожданную весть – весть о последних драконах, на которых он мог бы возобновить охоту.

В то утро, когда Лунг мирно спал между камнями всего в нескольких горных вершинах оттуда, к Крапивнику уже явились два шпиона – один из его воронов с севера и блуждающий огонек с юга. Но сообщить им было нечего. Решительно нечего. Они докладывали всякую ерунду: там один-два тролля, тут две-три феи, морская змея и гигантская птица – они видели все что угодно, но только не драконов. Ни единого дракона. Поэтому Крапивник сожрал их на завтрак, хотя знал, что от вороновых перьев у него заболит живот, непременно и омерзительно заболит.

Он был в отвратительном настроении, когда Мухоножка со своими тряпками и щетками склонился перед ним в поклоне. Крошка вскарабкался на огромное туловище Крапивника и принялся полировать золотую чешую, покрывавшую тело хозяина с головы до кончика хвоста.

– Осторожно, гомункулус безмозглый! – зашипел на него Крапивник. – Ой! Не наступай мне сегодня на живот, понял? Почему ты мне не сказал, чтобы я не ел эту мерзкую серную птицу?

– Вы бы меня не послушались, хозяин, – ответил Мухоножка и плеснул из зеленой бутылки в ведро с водой немного политуры для панциря, которую гномы готовили специально для его хозяина.

Без нее чешую невозможно было начистить до зеркального блеска.

– Верно, – рыкнул Крапивник.

Мухоножка смочил тряпку в растворе и принялся за работу. Не успел он почистить и трех пластинок, как его хозяин со стоном повалился на бок. Ведро Мухоножки опрокинулось и упало на пол.

– Кончай! – рявкнул Крапивник. – Обойдемся сегодня без полировки – у меня от нее еще больше живот болит. Лучше поточи-ка мне когти, ну, живее!

Ледяным выдохом он сдул Мухоножку со спины. Кроха полетел вниз головой на стертые камни мощеного пола. Он поднялся без единого звука, достал из-за пояса пилку и принялся затачивать черные когти. Крапивник недовольно наблюдал за его работой.

– Давай-ка расскажи что-нибудь! – прорычал он. – Расскажи мне о моих былых подвигах.

– Ох, опять… – пробормотал Мухоножка.

– Что ты сказал? – рыкнул Крапивник.

– Ничего-ничего, – поспешно ответил Мухоножка. – Уже начинаю, хозяин. Минуточку. Как там это было? Ах да! – Крошка распрямился. – Холодной, темной зимней ночью тысяча четыреста двадцать третьего года…

– Тысяча четыреста двадцать четвертого! – рявкнул Крапивник. – Сколько раз тебе повторять, мозги твои птичьи? – В раздражении он махнул лапой в сторону человечка, но Мухоножка ловко увернулся.

– Холодной, темной лунной ночью тысяча четыреста двадцать четвертого года, – начал он снова, – великий алхимик Петрозий Белениус создал величайшее чудо, когда-либо виденное миром, могущественнейшее существо…

– Могущественнейшее и опаснейшее существо, – перебил его Крапивник. – Сосредоточься, пожалуйста. Не то я откушу твои паучьи ножки. Дальше.

– Могущественнейшее и опаснейшее существо, – покорно продолжал Мухоножка, – когда-либо ступавшее по земле. Он создал его из твари, имени которой не знает никто, из огня и воды, из золота и железа, из твердого камня и нежной росы с листьев фиалки. Затем силою молний он пробудил его к жизни и нарек своему творению имя Крапивник. – Мухоножка зевнул. – Прошу прощения.

– Продолжай, – прорычал Крапивник и прикрыл красные глаза.

– Продолжаю, к вашим услугам. – Мухоножка зажал пилку под мышкой и перешел к следующей лапе. – В ту же ночь Петрозий создал еще двенадцать гомункулусов, человечков, последний из которых сидит сейчас здесь и подпиливает вам когти. Остальные…

– Пропусти это! – рыкнул Крапивник.

– Может быть, рассказать о конце Петрозия, нашего создателя, в вашей достопочтенной пасти?

– Нет, это неинтересно. Расскажи об охоте, чистильщик панциря, о моей большой охоте.

Мухоножка вздохнул:

– Уже вскоре после своего создания великий, непобедимый, вечно сияющий Крапивник по прозвищу Золотой поставил себе целью счистить всех других драконов с лица земли…

– Счистить? – Крапивник приоткрыл один глаз. – Счистить?! Это хорошо звучит, по-твоему?

– А раньше я употреблял какое-то другое слово, хозяин? – Мухоножка потер свой острый нос. – Я его, видимо, забыл. Ой, пилка сломалась.

– Поди возьми другую! – прорычал Крапивник. – Только поживее, а то я пошлю тебя навестить одиннадцать братцев у меня в желудке.

– Спасибо, не надо, – прошептал Мухоножка, быстро вскакивая.

Но в то мгновение, когда он хотел бежать за пилкой, в подземелье спустился по каменной лестнице большой ворон. Воронам Мухоножка не удивлялся. Черноперые были самыми усердными и верными шпионами Крапивника, хоть время от времени он и сжирал одного из них. Но на спине у ворона сидел горный гном. Эти обычно не решались сюда заглядывать. Даже политуру для панциря они не приносили сами, а передавали с кем-нибудь из воронов.

Трясясь по ступенькам вниз на спине ворона, гном придерживал руками поля огромной шляпы. Лицо у него раскраснелось от волнения. У подножия лестницы он поспешно слез с черной птицы, сделал несколько шагов в сторону Крапивника и во весь рост растянулся перед ним на животе.

– Чего тебе надо? – недовольно спросил хозяин Мухоножки.

– Я его видел! – выпалил гном, не подымая лица от пола. – Я его видел, ваше золотое сиятельство!

– Кого его? – Крапивник со скучающим видом почесывал подбородок.

Мухоножка подошел к гному и наклонился над ним.

– Скорее переходи к делу, – шепнул он, – нечего нос об пол плющить. Хозяин сегодня в отвратительном настроении, хуже не бывает.

Гном поспешно вскочил, поднял испуганные глаза на Крапивника и показал дрожащим пальцем на стену напротив.

– Вот такого, – пролепетал он, – такого я видел.

Крапивник оглянулся. На стене висел ковер, вытканный людьми много столетий назад. Краски его поблекли, но рисунок был ясно виден даже в полумраке подвала – он изображал серебряного дракона, за которым охотятся рыцари.

Крапивник поднялся. Его красные глаза уставились сверху на гнома.

– Ты видел серебряного дракона? – Голос его прокатился громом под древними сводами. – Где?

– На нашей горе, – пролепетал гном. – Он прилетел сегодня утром, с кобольдом и человеком. Я сразу же полетел на вороне сюда, чтобы доложить вам. Вы дадите мне за это пластину вашей чешуи? Одну золотую пластину!

– Цыц! – рявкнул Крапивник. – Мне нужно подумать.

– Но вы обещали мне! – воскликнул гном.

Мухоножка оттащил его в сторону.

– Тихо, болван, – прошептал он ему в ухо. – У тебя что, под шляпой вообще ни капельки мозгов? Радуйся, если он тебя не сожрет. Влезай скорее на ворона и постарайся убраться отсюда подобру-поздорову. Ты, наверное, видел просто большую ящерицу.

– Нет, нет! – закричал гном. – Это дракон! Чешуя у него будто скована из лунного света, и он большой, очень большой.

Крапивник застыл, глядя на ковер, потом обернулся.

– Берегись! – сказал он. – Горе тебе, если ты ошибся! Я раздавлю тебя, как таракана, если ты поманил меня напрасной надеждой.

Гном втянул голову в плечи.

– Чистильщик панциря, поди сюда! – рыкнул Крапивник.

Мухоножка вздрогнул.

– Пилка, хозяин, пилка! – крикнул он. – Уже беру, иду, лечу!

– Забудь про пилку! – рявкнул Крапивник. – У меня есть для тебя дело поважнее. Отправляйся на вороне на ту гору, откуда прибыл этот болван. Проверь, что он там видел. И если это действительно дракон, разведай, откуда он прилетел и почему с ним человек и кобольд. Я хочу знать все, слышишь, все!

Мухоножка кивнул и побежал к ворону, который все еще терпеливо ждал у подножия лестницы. Гном ошарашенно глядел ему вслед.

– А я как же? – спросил он. – Как же я вернусь?

Крапивник улыбнулся. Очень мерзкая это была улыбка:

– Тебе дозволяется точить мне когти, пока Мухоножка отсутствует. Тебе дозволяется полировать мой панцирь, стирать пыль с шипов, чистить мне зубы и снимать мокриц с чешуи. В благодарность за добрую весть я назначаю тебя моим новым чистильщиком панциря!

Гном с ужасом посмотрел на него. Крапивник облизнул пасть и самодовольно ухмыльнулся.

– Я быстро, хозяин! – сказал Мухоножка, влезая на ворона. – Я скоро вернусь!

– Не суетись, – недовольно откликнулся Крапивник. – Будешь докладывать мне через воду, ясно? Это быстрее, чем летать туда-сюда.

– Через воду? – Лицо у Мухоножки вытянулось. – Где же я ее найду на этой горе? Это может тоже выйти не быстро!

– Спроси у гнома, где там вода, мозги твои птичьи! – рявкнул Крапивник и отвернулся от них.

Медленно, тяжелым шагом он подошел к ковру, на котором мерцал вытканный из тысячи нитей серебряный дракон. Крапивник приблизился к нему вплотную.

– А вдруг они и правда снова появились? – тихо сказал он. – Спустя столько долгих лет. Ах, я знал, что не могут они вечно от меня скрываться. От людей – пожалуй, но не от меня.

Шпион

Когда ворон взвился в небо над развалинами замка, Мухоножка боязливо глянул по сторонам. До сих пор гомункулус покидал замок лишь тогда, когда страсть к охоте гнала Крапивника в долины, где он пожирал коров и овец. Крапивник путешествовал под землей. Он плыл по глубоким подземным рекам, а на поверхность выходил только ночью, под покровом тьмы. Сейчас на небе сияло ослепительное жаркое солнце. И никого не было рядом с Мухоножкой, кроме ворона.

– Далеко еще? – спросил он, стараясь не глядеть вниз.

– Вон та гора, – прокаркал ворон. – Видишь, с обломанной вершиной. – И стрелой полетел к ней.

– А нам обязательно лететь так быстро? – Мухоножка вцепился тонкими пальцами в перья ворона. – У меня сейчас уши отвалятся.

– Мы же вроде спешим, – ответил ворон, не замедляя лета. – Ты весишь вполовину меньше, чем тот гном, хотя росту почти такого же. Из чего ты сделан? Из воздуха?

– Угадал. – Мухоножка никак не мог устроиться удобно на скользких перьях ворона. – Воздух и еще пара ингредиентов. Рецепт, к сожалению, утрачен.

Он напряженно глядел вперед.

– Там! Там в траве что-то блестит! – крикнул он внезапно. – Клянусь саламандрой! – Он протер глаза. – Безмозглый гном сказал правду. Это дракон.

Ворон стал описывать круги над тем местом, где, свернувшись между скалами, спал Лунг. Бен и Серношерстка сидели чуть поодаль, склонившись над картой. Рядом с ними стояли три горных гнома.

– Давай опустимся вон на тот уступ, – шепнул Мухоножка ворону. – Прямо у них над головами. Так нам легче всего будет их подслушать.

Когда ворон приземлился на уступе, Серношерстка настороженно посмотрела вверх.

– Спрячься! – прошипел Мухоножка ворону. – Вот туда, на ель, пока я тебя не позову. Меня она не видит, а вот ты ее, похоже, беспокоишь.

Ворон снова поднялся в воздух и исчез в темных лапах ели. Мухоножка осторожно подобрался к самому краю уступа.

– Да, признаю, – говорила маленькая кобольдиха. – Мы немного отклонились от маршрута. Ничего страшного. Мы все равно сегодня ночью доберемся до моря.

– Вопрос только – до какого, Серношерстка? – сказал человек.

Это был еще маленький человек, мальчик.

– Знаешь что, господин Всезнайка? – сердито сказала маленькая кобольдиха. – Сегодня ночью править будешь ты. Мне хоть не придется слушать твое ворчание, когда мы снова не туда залетим.

– А куда вам надо? – спросил один из гномов.

Мухоножка весь обратился в слух.

– Мы ищем Подол Неба, – ответил Бен.

Серношерстка так его пихнула, что он чуть не упал:

– Кто тебе сказал, что обязательно докладывать об этом каждому встречному гному, а?

Мальчик закусил губу. Мухоножка подполз еще ближе к краю. «Подол Неба» – что бы это могло быть?

– Просыпается! – вдруг закричал один из гномов. – Глядите, просыпается!

Мухоножка обернулся – там во всей красе стоял он. Серебряный дракон. Он был намного меньше Крапивника. И глаза у него были не красные, а золотые. Дракон расправил красивые члены, зевнул и изумленно поглядел на три маленькие фигурки, спрятавшиеся за спину человеческого детеныша.

– Надо же, гномы! – сказал он голосом, шершавым, как кошачий язык. – Горные гномы.

Мальчик рассмеялся.

– Да, и они непременно хотят с тобой познакомиться, – сказал он и вытолкнул гномов вперед. – Вот это Гипсобород, это Амигдалоид, это Графит, а это… – Он недовольно оглянулся. – А четвертый где? Я и имени его не знаю.

– Галькобород! – сказал Гипсобород, с благоговением глядя на дракона. – Понятия не имею, куда он делся. Галькобород у нас со странностями.

Мухоножка на своем уступе чуть не рассмеялся вслух.

– Галькобород дурак, – прошептал он. – И он теперь состоит у Крапивника чистильщиком панциря.

Когда гомункулус свесился над краем уступа, под ним сорвался камушек. Он упал прямо на голову маленькой кобольдихе. Она тревожно поглядела вверх, но Мухоножка успел спрятаться обратно за край.

– Эти гномы думают, Лунг, что ты чуешь сокровища, – сказал мальчик. – Они хотят, чтобы ты обнюхал их горы.

– Сокровища? – Лунг тряхнул головой. – Какие еще сокровища? Вы имеете в виду золото и серебро?

Гномы кивнули. Они с надеждой смотрели на дракона. Лунг подошел к склону горы и понюхал скалу. Гномы возбужденно теснились к его лапам.

– Пахнет хорошо, – сказал дракон. – По-другому, чем те горы, откуда я прибыл, но хорошо. Только я при всем желании не могу вам сказать чем.

Гномы разочарованно переглядывались.

– А там, откуда ты прибыл, есть еще драконы? – с любопытством спросил Амигдалоид.

– Я бы тоже не прочь это узнать, – прошептал Мухоножка на своем наблюдательном пункте.

– Конечно, – ответил дракон. – Надеюсь, что там, куда я лечу, они тоже есть.

– Хватит разговоров! – сказала кобольдиха.

На самом интересном месте! Мухоножке хотелось оторвать ей голову.

Выскочив между гномами и драконом, кобольдиха стала отгонять малоросликов:

– Вы слышали, что сказал Лунг? Он не знает, есть ли сокровища в этой горе. Так что берите свои молоты и кирки и выясняйте это сами. Лунгу нужно отдохнуть. Нам еще далеко лететь.

На том разговор и кончился. В течение ближайших часов Серношерстка заботилась о том, чтобы Мухоножка не узнал больше ничего интересного. Гномы рассказывали Лунгу о добром старом времени, когда их деды ездили на драконах, а потом Гипсобород читал Лунгу бесконечную лекцию о кварце и серебряной руде.

Это было невыносимо. Мухоножка зевал так, что чуть не свалился со своего уступа.

Когда солнце уже висело низко над горами, он покинул свой наблюдательный пункт, подал знак ворону следовать за ним и с трудом вскарабкался вверх по скалам к источнику, о котором говорил ему Галькобород. Вода струей вырывалась из отверстия скалы и собиралась в небольшой водоем. Гномы выложили его по кругу сверкающими полудрагоценными камнями. Ворон с карканьем опустился на них и стал выковыривать жуков, прятавшихся между самоцветами. А Мухоножка вскарабкался на самый большой камень и плюнул в чистую воду.

По гладкой поверхности пошла рябь. Вода потемнела, и на поверхности проступило отражение Крапивника. На спине у него стоял Галькобород и большим опахалом смахивал пыль со спинного гребня.

– Наконец-то! – буркнул Крапивник. – Где ты был столько времени? Я чуть не сожрал этого гнома от нетерпения.

– Не стоит этого делать, хозяин, – ответил Мухоножка. – Он сказал правду. Сюда в самом деле залетел дракон. Серебряный, как луна, намного меньше вас, но все же дракон, вне всякого сомнения.

Крапивник недоверчиво глядел на гомункулуса.

– Дракон… – прошептал он. – Серебряный дракон. Я весь мир обыскал, гоняясь за ними, заглянул в каждую дыру. И вдруг один из них приземляется почти у моих дверей. – Он провел языком по зубам и улыбнулся.

– Вот видите! – крикнул с его спины Галькобород. От волнения он выронил опахало. – Это я вам его нашел, я! Вы мне дадите пластину? Или даже две?

– Заткнись! – рявкнул на него Крапивник. – А то увидишь золото у меня между зубов! Чисти дальше!

Испуганный Галькобород поспешно соскользнул с его спины и поднял оброненное опахало.

Крапивник снова повернулся к своему старому чистильщику:

– Рассказывай, что ты о нем узнал. Есть там, откуда он прилетел, еще драконы?

– Да, – ответил Мухоножка.

Глаза Крапивника загорелись.

– О-о! – выдохнул он. – Наконец! Наконец я снова смогу поохотиться. – Он оскалил зубы. – Где они?

Мухоножка потер кончик носа и нервно поглядел на отражение своего хозяина.

– Этого, – он втянул голову в плечи, – этого я не знаю, хозяин.

– Этого ты не знаешь? – Крапивник зарычал так громко, что Галькобород вверх тормашками слетел с его спины. – Не знаешь? Так что же ты делал все это время, бестолочь паученогая?

– Я не виноват. Это все маленькая кобольдиха! – выпалил Мухоножка. – Она следит за тем, чтобы дракон не проболтался, откуда он прибыл. Но я знаю, что он ищет, хозяин! – Мухоножка наклонился к темной воде. – Он ищет Подол Неба.

Крапивник вскочил на лапы. Он стоял неподвижно, направив красные глаза в сторону Мухоножки, но видно было, что смотрит он сквозь него. Галькобород расправил поля шляпы и, чертыхаясь, стал взбираться вверх по зубчатому хвосту. Гомункулус распрямился.

– Вы знаете это место, хозяин? – тихо спросил он.

Крапивник все еще смотрел сквозь него.

– Его никто не знает, – сказал он наконец. – Кроме тех, кто скрывается там. С тех пор как я потерял их из виду более сотни лет назад, они прячутся там. Я искал это место, пока не стер подошвы до крови. Порой я подходил к нему так близко, что мне казалось, будто я его чую. Однако я так и не нашел этих драконов, и большая охота кончилась.

– Но вы можете поохотиться на этого! – крикнул с его спины Галькобород. – Раз он оказался таким глупцом, что приземлился прямо у вас под носом.

– Хм! – Крапивник презрительно хлопнул лапой, прибив пробегавшую мимо крысу. – И что дальше? Это удовольствие быстро кончится. И я никогда не узнаю, откуда он прилетел. Я никогда не узнаю, где остальные. Нет уж, у меня есть идея получше, куда получше! Мухоножка!

Гомункулус испуганно вздрогнул:

– Да, хозяин?

– Следуй за ним, – буркнул Крапивник. – Следуй за ним, пока он не приведет тебя к другим – к тем, которых он ищет, или к тем, от которых он пришел.

– Я? – Мухоножка ударил себя в узкую грудь. – Но почему я, хозяин? Без вас?

Крапивник фыркнул:

– Мне вовсе не охота снова сбивать себе подошвы в кровь. Ты будешь каждый вечер докладывать мне. Каждый вечер, слышишь? А когда он найдет Подол Неба, я тебя догоню.

– Но как, хозяин? – спросил Мухоножка.

– Я умею многое, о чем ты понятия не имеешь. А теперь исчезни. Приступай к заданию. – Отражение Крапивника стало расплываться.

– Постойте! Постойте, хозяин! – закричал гомункулус.

Но вода становилась все светлее и прозрачнее, и скоро Мухоножка смотрел в глаза собственному отражению.

– Нет! – прошептал он. – Нет, нет, нет!

Потом с тяжелым вздохом повернулся и пошел искать ворона.