Текст книги "Верум"

Глава 5

Ужин в Уитли – что-то вроде неприятной формальности.

Я чувствую себя нищенкой, глядя на Элеанору, сидящую во главе стола в сшитом специально для нее костюме, а на шее у нее все та же нитка жемчуга. Я на взводе – очень яркий сигнал о том, что я не на своем месте. Если бы кто-то из присутствующих здесь хорошо меня знал, то сразу бы это понял.

– Расскажи мне о своем образовании, – обращается ко мне Элеанора с другого края блестящего стола, настолько длинного, что каждый раз я вынуждена выкрикивать ответ.

Я нехотя начинаю рассказывать ей о муниципальной средней школе, но вдруг двери открываются. С нескрываемым осуждением Элеанора наблюдает за Дэром, входящим в тихую комнату.

«Слава богу», – выдыхаю я. Мне начинает казаться, что я дышу, только когда он рядом со мной, это стало чем-то вроде привычки, которую мне нужно изменить.

Высокий, элегантный, он занимает место рядом со мной, на нем брюки, классический пиджак и рубашка цвета синего кобальта со слегка расстегнутым воротником. Даже в этом официальном костюме он выглядит так же непринужденно, как в привычных джинсах, а непослушная прядь темных волос слегка прикрывает глаза. Он приглаживает ее, усаживаясь на стул.

Я радуюсь его появлению каждой крошечной частицей своего существа и отчаянно стараюсь не обращать внимания на это чувство.

Не может же он служить мне щитом. Только не теперь.

Так не должно быть.

– Очень любезно с твоей стороны, что ты соизволил присоединиться к нам, – сквозь зубы произносит Элеанора, прежде чем перевести свое внимание обратно на меня.

Это выглядит так, будто она устала от него, как если бы Дэр был обузой или незваным гостем. Но он вполне вписывается в антураж этого места.

Я ничего не могу поделать со своим желанием метнуть еще один взгляд в его сторону, и в этот момент я обнаруживаю, что он смотрит на меня в упор.

Он не отводит от меня своих глаз цвета истлевшего пепла и ночного неба, даже когда наши взгляды пересекаются.

Я тяжело сглатываю, и Элеанора замечает это.

Она звучно прочищает горло.

– Дэр, это не твое место. Ты же знаешь, что ты сидишь на другом конце стола.

Я в изумлении смотрю на нее. За столом, должно быть, около двадцати мест, а занято только три. Совершенно очевидно, что не играет никакой роли то, где он сидит.

– Сегодня я буду сидеть здесь. – От его ответа любого обдало бы холодом.

Мое облегчение невозможно описать словами.

Но Элеанора непреклонна:

– Независимо от того, где ты сегодня сидишь, ужин в семь. Ровно в семь. И ты прекрасно об этом знаешь. Поэтому если опаздываешь, не утруждай себя появляться здесь.

Но кажется, эти слова его совсем не тронули. Он пристально смотрит на нее в ответ:

– Приму к сведению.

В его чуть хриплом голосе слышатся глубокие вибрации и холодность.

Всю остальную часть ужина мы проводим под скрежет серебряных приборов о фарфоровую посуду.

Нависшая тишина заставляет меня вздрагивать.

Если бы только Финн был здесь.

Он бы толкал меня ногой под столом, закатывая глаза и тем самым заставляя меня смеяться.

Но его здесь нет.

Мне так одиноко!

Я никогда прежде не была в таком замешательстве.

Если, конечно, не брать в расчет то, что я столкнулась с тем странным человеком сегодня.

– Здесь живет кто-то еще? – внезапно для себя самой спрашиваю я, и Элеанора в удивлении поднимает глаза от своей тарелки с фруктами:

– Прости, что? – Ее бровь ползет вверх.

– До ужина, – объясняю я, – я все никак не могла уснуть и вышла прогуляться. И там я видела парня в толстовке. Мне показалось, что он не отсюда.

Дэр и Элеанора переглядываются.

– Как он выглядел? – тихо спрашивает Дэр, не отводя от меня взгляда.

Я только пожимаю плечами:

– Я не разглядела его лицо: на нем был капюшон. Но он был молодой. Худощавого телосложения.

Пауза.

Затем Дэр откашливается.

– Здесь больше никого нет, Калла. За исключением Джонса и Сабины, ты могла встретить нашего конюха, но он уже пожилой. Также у нас есть команда садовников, но они приходят сюда рано утром и уходят еще до того, как кто-либо из домашних проснется.

– Тогда кто же это мог быть? – спрашиваю я, смущенная и немного напуганная.

Дэр внимательно смотрит на меня:

– Может, тебе просто показалось, что ты видела кого-то?

Я вспыхиваю, потому что, если вспомнить все недавние события из моей жизни, нет ничего удивительного в том, что никто из них мне не верит. Жар проникает куда-то в область моего сердца, и я еле борюсь с искушением взорваться.

– Я… может быть, – в конечном итоге, соглашаюсь я.

Вероятно, у меня акклиматизация. Я устала. Совсем недавно я пережила потрясение. Вполне возможно, что на самом деле я никого не видела сегодня. Показалось же мне, что моя комната рычала.

– Я ненавижу это место, – бормочу я себе под нос, когда наконец с ужином покончено.

Дэр слышит мои слова и ускоряет шаги, догоняя меня.

– Все не так уж плохо, – говорит он мне, – иногда приходится идти на жертвы ради собственной безопасности.

Я бросаю на него беглый взгляд и, о боже, как же я скучаю по нему!

Мы проходим мимо окна, и лунный свет освещает его лицо: мне так хочется дотронуться пальцами до его губ!

Он сопровождает меня до моей комнаты.

– Расскажи мне о том парне, которого ты видела сегодня, – просит он меня мягко, а его пальцы нащупывают в темноте мои.

Они обвиваются вокруг моего запястья, настолько теплые и родные, что мне хочется закрыть глаза, забыться.

– Нет, – наконец отвечаю я, – ты прав. Мои глаза, наверное, просто сыграли со мной злую шутку. Я очень устала.

Дэр смотрит на меня взглядом, полным сомнений. Он сосредоточен.

– Хочешь, я побуду с тобой? – спрашивает он, и в его голосе звучит нотка надежды.

Все внутри меня взывает к тому, чтобы я согласилась, на самом деле мне очень хочется уснуть в его объятиях, ощущая силу и тепло, но я качаю головой, потому что мое сердце все еще переполняет страх.

И этому должно быть объяснение.

– Все в порядке. Тебе нет никакой нужды быть мне нянькой, Дэр. Я в норме. Честно.

Это ложь.

Со мной не все в порядке.

Но он ничего не сможет с этим поделать.

Он кивает.

– Дэр. Я… Мне нужно личное пространство.

– Личное пространство?

– Да. Мне нужно свыкнуться со всем, расставить все точки над i… Финн, ты, я… Мне нужно побыть наедине со своими мыслями.

В воздухе повисает напряженная тишина, и мне до боли хочется упасть в его объятия, позволить ему забрать все мои тревоги, избавить меня от страха, но я не могу. Я не могу разрешить себе быть такой слабой. Что-то огромное, больше меня самой, целиком зависит от этого. Но я пока не знаю, что именно.

Наконец он соглашается:

– Ладно. Я дам тебе личное пространство. Но если вдруг потребуется моя помощь, напиши мне, и я буду здесь через пару минут.

Я киваю, а он наклоняется, прикасаясь губами к моему лбу. На этот раз я не отталкиваю его.

После того как он уходит, я захожу в свою одинокую спальню, сажусь на свою одинокую кровать и вдыхаю воздух одиночества.

– Мне так не хватает тебя, Финн, – на выдохе произношу я.

Потому что ты всегда понимал меня, что бы ни случилось. Мне никогда не приходилось ничего объяснять или вдаваться в подробности. Он знал обо мне все без лишних слов.

Это была наша общая фишка.

Но теперь его нет, и я абсолютно одна.

Это далеко не самое комфортное место для меня, особенно в этот момент, когда из нас двоих в живых осталась только я.

Я озираюсь по сторонам. Из всей большой и просторной комнаты мой взгляд вылавливает один стул около окна, и я неловко пересаживаюсь на него, притягивая колени к груди, снова открываю «Джейн Эйр».

Позади, за окном, английские мхи простираются на мили вдаль, расстилаясь по землям Уитли. Это место так напоминает Торнфилд Холл, который так подробно описывает Шарлотта Бронте, что у меня складывается впечатление, что она создавала свой роман, сидя перед тем же самым окном и в той же самой комнате, где сейчас нахожусь я.

Глядя сквозь стекло, я вижу, как дымка поднимается над землей, затапливая все вокруг густым туманом.

Когда я снова на мгновение бросаю взгляд за окно, мои глаза улавливают какое-то движение.

Я снова вглядываюсь в мох, уже внимательнее.

Я жду, что вот-вот передо мной снова предстанет тот незнакомец, которого я встретила сегодня.

Но это оказывается Дэр.

Он прогуливается по дорожке, идущей от сада, скользит сквозь ночь, и его широкие шаги кажутся мне до боли родными.

А затем он останавливается.

Должно быть, затылком почувствовал мой взгляд, потому что он смотрит вверх.

Его лицо поворачивается в мою сторону, и наши взгляды встречаются.

Его глаза темнее ночи, и они пронизывают мою душу насквозь.

В его взгляде столько притягательной силы, что у меня перехватывает дух, и я опускаю веки.

Когда я снова смотрю вниз, его уже и след простыл.

Но какое-то странное, неизведанное ощущение остается внутри меня.

Он опасен.

Я в опасности.

И он знает, что я видела его.

Что за странные мысли?

Но ведь это вполне оправдано: я тоже странная.

* * *

Завтрак и ланч в Уитли проходят в такой же формальной некомфортной обстановке, что и ужин.

После того как я провела все утро, погрузившись в свое гнетущее одиночество, мне удалось выскользнуть из комнаты, не будучи замеченной Сабиной. Она все это время пристально наблюдала за мной, и мне страшно, что в любой момент она может прижать меня к стенке и начать расспрашивать о маме.

Я не хочу этого.

Время еще не пришло.

Вырываясь на свежий воздух, я сразу же подставляю свое лицо солнечным лучам и делаю глубокий вдох.

Господи, как же хорошо – наконец почувствовать себя свободной.

Внезапно мне на ум приходит одна любопытная вещь: несмотря на то что мои нервы натянуты до предела, я могу использовать пребывание здесь как долгожданную передышку.

Я вспоминаю, какой тошнотворной была жизнь той девочки из похоронного бюро.

Там, дома, все знали, кто я такая. Всего лишь грустная девчушка, потерявшая большую часть близких и свой разум. Я никогда уже не смогу избавиться от своих воспоминаний и стать обычной нормальной девушкой.

Со вздохом я направляюсь по мощенной брусчаткой дороге к конюшням, нужно получше исследовать территорию, увидеть все, что здесь вообще можно увидеть.

Мои ноги отбивают шаги по камням, а легкие расширяются с каждым новым вдохом.

В испуге я замираю, когда из-за угла появляется неразличимый силуэт.

Мой вскрик оказывается громче, чем я того хотела бы, и это привлекает ко мне внимание Дэра.

На нем темные джинсы и черная футболка. Каждый предмет его гардероба так тщательно подобран, что кажется, что все это сшито специально для него. У меня создается впечатление, что что бы он ни надел, любая одежда будет ему к лицу.

Он приподнимает бровь и останавливается посреди дорожки:

– Ты потерялась?

Его голос звучит настороженно, наверное, поэтому фраза кажется такой обрывистой. Он пытается дать мне то личное пространство, о котором я так просила, не быть слишком назойливым. Должно быть, он очень хочет открыться мне теперь, после того как я его отвергла.

Это выглядит странно, словно мы никогда не были знакомы, но хоть мне это и не нравится, я не говорю ничего против.

Потому что теперь все так, как должно быть.

Так, как должно быть сейчас.

Я нервно переминаюсь с одной ноги на другую.

– Нет, я просто пытаюсь освоиться здесь.

– Я мог бы составить тебе компанию, – предлагает он, приближаясь ко мне.

Было бы так просто ответить ему «да».

Но… что-то в его взгляде мешает мне.

Нечто, что я уже видела прежде, но не могу вспомнить.

Страх снова поднимается вихрем внутри моего живота, и я мотаю головой.

– Спасибо, но нет, – наконец отвечаю я, и Дэр прикрывает глаза, словно пытаясь защититься от боли, которую я могу ему причинить. – Я думаю, что осмотрюсь здесь сама. Не хочу тратить твое время.

– Ты никогда не была для меня пустой тратой времени, – говорит он, и его голос звучит подозрительно официально.

Он больше не уговаривает меня и уходит, продолжая свой путь, а я чувствую, как на минуту меня охватывает паника.

Не оставляй меня одну.

– Подожди, – внезапно выкрикиваю я, сама того не желая.

Он останавливается, но не поворачивается ко мне лицом.

– Что?

– Ты будешь на ужине сегодня?

Я задаю свой вопрос почти на последнем издыхании и сразу же начинаю винить себя за то, что сделала это. Прекрати так навязчиво себя вести. Это какие-то двойные стандарты. Но в моей душе слишком много противоречий, поэтому я ничего не могу с собой поделать.

Дэр начинает медленно удаляться.

– Конечно.

Я наблюдаю, как он уходит, как движутся его плечи и бедра при каждом шаге.

Он все для меня: все, чего я когда-либо желала и чего буду желать в своей жизни.

Мне хочется закричать от ярости, я не понимаю, что в нем такого плохого, отчего я не могу быть рядом с ним.

Мое сердце бешено колотится, и я думаю, в нем все же есть нечто темное… Я просто не могу нащупать это.

Пока.

Дэр исчезает за холмом на пути к дому, и только спустя несколько секунд я осознаю, что за мной кто-то следит.

Крошечные волоски на моей шее встают дыбом, а руки покрываются мурашками. Я оглядываюсь по сторонам, сканируя взглядом все вокруг, но не вижу ничего странного.

Я совсем одна.

Или нет?

Кажется… Кажется… Кажется, кто-то стоит на углу дома. Какое-то движение и… что это… проблеск серого? А потом снова ничего. Я снова все сама придумала?

В секунду, когда я погружаюсь в тень деревьев, а тишина окутывает меня, я чувствую себя еще более одинокой, чем когда-либо прежде.

Это чувство не из приятных.

Оно пугает и угнетает.

Святой Михаил, защити меня.

Защити меня.

Защити меня.

Я нащупываю пальцами медальон Финна, спрятанный под футболкой. Я крепко сжимаю его в ладони, обращаясь в молитве к Архангелу.

Святой Михаил, защити меня.

Огради меня от проделок дьявола, потому что, видит Бог, я знаю, что дьявол здесь.

Пока он здесь, я в опасности.

Только я не знаю, откуда мне ждать эту опасность.

Но ты знаешь.

Защити меня, пока я не узнаю.

Защити меня.

Защити меня.

Защити меня.

Глава 6

В коридоре слышен какой-то шепот, и я в спешке натягиваю на себя одежду, отчаянно желая поскорее покинуть эту комнату. Я резко распахиваю дверь и обнаруживаю Сабину, переговаривающуюся с Джонсом.

Две пары глаз смотрят на меня, пораженные внезапным появлением.

– Чем мы можем быть полезны, мисс Прайс? – спрашивает Джонс, а его голос звучит официально и сдержанно.

«Здесь его место, – проносится у меня в голове, – в этом сдержанном, чопорном доме».

– Нет, спасибо, – говорю я, – просто никак не могу прийти в себя.

Сабина замечает книгу, зажатую у меня под мышкой.

– Здесь собрана потрясающая библиотека, – произносит она. – Пойдемте со мной, я покажу.

Мы вместе проходим сквозь тихие коридоры и безмолвные комнаты. Повсюду в этом замке я чувствую себя под чьим-то пристальным наблюдением. Невидимый взгляд пронзает меня насквозь, пытается прочитать мою душу, и я начинаю его искренне ненавидеть.

Здесь есть нечто.

Нечто.

– Вы чувствуете себя здесь в безопасности? – вдруг спрашиваю я, когда она распахивает передо мной двери библиотеки.

Она в изумлении смотрит на меня.

– Конечно же, мисс Прайс, – отвечает она глубоким грудным голосом, – а вы разве не чувствуете?

– Прошу, называйте меня Калла, – говорю я, стараясь избежать ответа на заданный вопрос, следуя за ней в комнату.

Со всех сторон меня окружают полки с книгами, они опоясывают все пространство от пола до потолка.

– Я разожгу камин, чтобы разогнать утреннюю прохладу, – произносит она, пересекая комнату и опускаясь на колени перед красивым камнем.

Я отхожу от нее подальше, чтобы избежать неприятных вопросов, и прохожу между рядами книг, рассматривая их корешки, но, естественно, она о своем вопросе не забыла, и, когда я оборачиваюсь, она стоит за моим плечом.

– Присядь у огня, дитя.

Эта фраза звучит, как простой совет, но она притягивает меня за локоть, и я быстро оказываюсь перед полыхающими языками пламени. Она устраивается рядом со мной, а ее глаза кажутся мне завораживающе магнетическими.

– Почему ты не чувствуешь себя здесь в безопасности? – спрашивает она. – Что-то случилось?

Мои брат и мать погибли.

Это то, что мне хочется сказать ей на самом деле.

Но я не произношу это вслух, боясь, что это прозвучит странно, и вместо этого тяжело сглатываю.

– Ты чувствуешь себя виноватой за то, что осталась в живых? – продолжает она, и ее вопрос попадает прямо в точку, проникает в самое сердце.

Я снова сглатываю.

– Все в мире имеет свою причину, все происходит так, как должно быть. Ты осталась жива, потому что так должно было случиться. Ты не должна корить себя за это.

– Мне их не хватает, – шепчу я, чувствуя себя, словно на исповеди.

Мне всегда казалось, что рядом с отцом я должна оставаться сильной, не показывать свою слабость. Поддерживать Финна.

Но тот Финн уже не был реален.

Его тоже не стало.

Мне больше не нужно быть сильной.

Сабина кивает и переводит взгляд на пламя.

– Я знаю, – говорит она, – мне так и не довелось познакомиться с твоим братом, но я скучаю по твоей маме. В свое время она была украшением моей жизни, дитя. Уитли может быть очень мрачным местом. Твоя мама была здесь лучом света.

По непонятной причине от ее слов мне становится еще более тоскливо, потому что этот свет потух и теперь здесь осталась лишь тьма.

Огонь согревает мои колени и продрогшие кости, и я прижимаю руки к груди. Не хочу позволять своим чувствам брать верх над собой, потому что они только ранят.

Вместо этого мне хочется расспросить ее подробнее про Дэра.

– Дэр вырос здесь? – Я стараюсь, чтобы мой голос звучал непринужденно. – Наверное, он тоже был для вас лучом света.

Моя попытка оказывается неудачной, и слова все равно звучат смешно. Дэр прекрасен, он глубоко в моем сердце, но свет – неподходящее описание для него.

Скорее он – моя тьма.

Сабина улыбается, но в этой улыбке только горечь.

– Дэр вырос здесь, – подтверждает она, – и он был для меня таким же ребенком, как Лора. Он все еще ребенок. Однажды у меня не получилось защитить его, но я готова восполнить это упущение теперь, и я пожертвую ради этого своей жизнью.

Она смотрит на меня так, словно хочет защитить его от меня.

От этого я смущаюсь, и мне хочется спросить, почему она так смотрит на меня, но я не могу.

Дэр собственной персоной появляется на пороге.

– Сабби, – говорит он, входя в комнату, но его глаза остановились на мне, – Джонс зовет тебя.

Она смотрит на него понимающе. Дэр снова пришел мне на помощь, пришел спасти меня от этой неловкой ситуации с Сабиной, и женщина прекрасно это понимает. Кресло издает тонкий скрип, когда она поднимается с него и, шаркая ногами, двигается к двери.

Она больше не оглядывается.

– Она любит тебя, – говорю я, не поднимая на него глаз.

Ярко-рыжее пламя тянет ко мне свои языки.

– Да, – просто отвечает он, занимая только что освободившееся место.

Он берет книгу у меня из рук, внимательно разглядывая обложку.

– «Джейн Эйр», – констатирует он, пролистывая страницы, – интересный выбор. Ты будешь моей Джейн, Калла?

Я сглатываю, глядя в сторону.

Потому что тогда он будет мистером Рочестером.

– Джейн спасла Рочестера, ты помнишь? – продолжает он, бархатным, как ночь, голосом. – Случайно.

– Я не могу никого спасти, – беспомощно произношу я, – потому что я ничего не знаю.

Дэр закрывает глаза, и кажется, будто от него исходит сияние, это всего лишь свет камина.

– Ты все знаешь, – говорит он.

Просто я ничего не могу вспомнить.

Он снова открывает глаза, и я снова вижу это его выражение лица, и воспоминание острым ножом врезается в мое сердце, ведь я уже видела его прежде.

Оно болезненное, чувствительное, взволнованное.

В нем есть нечто, скрытое.

Что-то, что мне хорошо знакомо.

Что-то, что пугает меня.

Спаси меня, я спасу тебя.

– Мне здесь не нравится, – бормочу я.

– Знаю.

* * *

Я пишу письмо своему отцу и отдаю его Сабине.

– Ему важно знать, что со мной все в порядке, – говорю я, и она кивает в ответ, потому что это вполне естественно.

Женщина протягивает мне чашку чая.

В Англии чай – средство от всех проблем.

– Дэр здесь? – спрашиваю я между делом, потому что даже сейчас он мое солнце, а я – его луна.

Его свет помогает мне выжить.

Она мотает головой:

– Нет. Но он вернется, дитя. Он всегда возвращается.

Что за странный ответ?

Я не обращаю на это внимание.

Я стараюсь сосредоточиться на свете.

Я размышляю о том, что на самом деле лунный свет является лишь отражением солнца и на самом деле луна вовсе не имеет своего собственного света. Небесное тело, которое, как мы привыкли считать, излучает серебристое мистическое сияние, в реальности является очень темным и пустынным.

Я луна.

И во мне не осталось ни капли света.

Для того чтобы снова отражать его, мне нужен Дэр.

Но если он солнце, то может спалить меня дотла.

Мне становится плохо от моих сравнений.

Я отправляюсь в сад, где оказываюсь в окружении цветов и тишины.

Единственным спасением служат мои мысли, но мой разум – не такое уж уютное пространство.

Я закрываю глаза и искренне прошу воспоминания вернуться.

Но все, что я вижу, – это мое прошлое.

Привычное и знакомое.

Но только не те вещи, которые скрываются где-то в потаенных уголках моего мозга.

Крик матери преследует меня.

Надгробие Финна и мой плач над ним.

Его дневник, который я оставила дома.

Сейчас очень хочется, чтобы дневник был со мной.

По крайней мере, это помогло бы почувствовать, что он рядом со мной, несмотря на его безумные записи.

Я представляю страницы, исписанные знакомым почерком, с выделенными словами.

Я помню это с кристальной ясностью.

Калла придет мне на помощь.

Иначе я умру.

Я умру.

Я умру.

Serva me, servabo te.

Спаси меня, и я спасу тебя.

По телу пробегают мурашки, потому что мне это не удалось.

Я так и не смогла спасти Финна.

И это бесчисленное число слов и оправданий… от моего отца, от Дэра, от Сабины… никаким доводам не под силу это изменить.

Ты выжила, потому что так должно было случиться.

Странная фраза Сабины всплывает у меня в памяти, но я яростно отбрасываю ее прочь.

Почему так должно было случиться?

Я не знаю.

По той ли причине я все еще здесь, что должна спасти Дэра, как Джейн спасла Рочестера?

Я не знаю.

Все, в чем я уверена, так это в том, что я должна раскопать правду, если мне и предстоит кого-то спасти.

Правда подарит нам свободу.