Текст книги "С милым рай в шалаше, или Место жительства на счастье не влияет"

– И почему ты никогда меня не слушаешь? – спокойно говорит она. Я припоминаю, как во время моего занятия спортом мама заглянула ко мне в комнату и сказала, чтобы я не увлекалась, а я весело отмахнулась, сославшись на мышечную память.

– Мамуль, ты поможешь мне подняться? – жалобно тяну я. Мама вздыхает и подходит ко мне. Дальше начинается полная катастрофа: как бы не пыталась мама дотронуться до меня и к какой бы части тела не прикоснулась, я начинаю жалобно подвывать – болят все мышцы. В итоге мама просто щёлкает пальцами и с помощью левитации приводит меня в вертикальное положение.

– А теперь иди на улицу к своим любимицам и сиди возле них, пока не восстановишься, – велит мне мама.

Я, делая маленькие шажочки и стараясь не морщиться, двигаюсь к выходу. Выхожу за ворота и иду в сторону соседей, у которых с двух сторон от ворот растут две огромные ивы, вверху переплетающиеся ветвями, а под землёй – корнями. Сверху над воротами создаётся эффект навеса, под которым почти всегда стоит машина хозяина дома. И сейчас я очень обрадовалась, что в данный момент машина здесь не стоит. Я доплетаюсь до ивушек и прижимаюсь к стволу одной из них всем телом. Тяну на себя энергию сразу двух деревьев, переплетённых между собой, и почти сразу чувствую облегчение. Как же я люблю эти деревья!

Немного придя в себя, я понимаю, что и голова начала работать, хотя вроде мозги я вчера не качала. Щёлкнув пальцами, я скрываюсь под пологом невидимости, чтобы не привлекать ненужного внимания. И очень вовремя: из-за поворота выезжает машина соседа. Мужчина подъезжает к дому, загоняет машину под ивовый «навес», выходит и, включив сигнализацию, скрывается за воротами. Я едва сдержалась, чтобы по привычке не пожелать ему доброго утра. Неудобно получилось бы, если бы этого немолодого мужчину накрыл инфаркт от того, что с ним поздоровалось дерево.

***

Не успела я зайти домой восстановленная и бодрая, звонит мой сотовый. Я не глядя поднимаю трубку:

– Алло.

– Привет! Я сегодня подменяю маму на работе и хочу пораньше уйти, приезжай ко мне после обеда, вместе до дома прогуляемся, мороженое потрескаем, кому-нибудь кости перемоем, – на одном дыхании выдаёт моя подруга.

– Разве можно отказаться от такого заманчивого предложения? – просто отвечаю я.

До обеда я помогаю маме в магазине, а после обеда, абсолютно готовая и безумно красивая, я отправляюсь к подруге. На мне чёрные джинсы, сиреневая футболка с надписью «LOVE» и черные туфли на удобном невысоком каблуке. Глаза я накрасила сиреневыми тенями, на ресницы нанесла тушь, на губы блеск. Волосы собрала на затылке и заколола заколкой. Телефон я сунула в карман джинсов. В другой карман сунула деньги. Так что сумочка осталась дома.

Я прихожу на остановку и жду автобус. За пять минут на остановке собирается около десяти человек. Когда автобус подъезжает, все входят внутрь, я оглядываюсь – почти все места заняты. Остаётся одно свободное место за сиденьем водителя. Туда я и сажусь. Звонит мой телефон, я отвечаю подруге, что еду. Знакомых лиц в толпе я не видела, так что всю дорогу просто смотрю в окно.

Мама моей подруги работает в магазине автокрасок и с помощью магии продаёт лучшие краски. Иногда моя подруга подменяет маму на работе и в основном она задерживается в магазине даже после окончания рабочего дня. Сегодня же, когда я подхожу к её магазину, она уже закрывает дверь на замок.

– С чего это сегодня наш великий трудоголик решил пофилонить? – был первый мой вопрос.

– Так устала, – вздыхает подруга. -Всех денег не заработаешь, иногда и отдыхать нужно.

– Кто ты? И что ты сделала с моей подругой? – хмурю я брови, с трудом удерживая рвущуюся улыбку.

– Да ну тебя, Элька! – смеётся подруга. – Я и правда устала. И просто хочу прогуляться с тобой, поболтать. Идём? Будешь мороженое?

– Ты угощаешь? – хитро улыбаюсь я. Девушка кивает, и мы идём. Заходим в небольшой магазин неподалёку. Подруга берёт два мороженых, я – литровый напиток, и мы выходим. Идя по дороге, мы уплетаем мороженое и обсуждаем прохожих, потом вспоминаем школьные годы и наши шалости.

– Новостей нет? – спрашиваю я, когда мы обе замолкаем на время. Подруга сразу понимает, что я опять спрашиваю о её брате, отрицательно мотает головой, а потом как-то очень поспешно переводит тему.

***

Вернувшись домой, я переодеваюсь и иду к маме в магазин.

– Привет, мамуль, – с порога кисло говорю я. Клиентов нет, и мама сидит за стойкой с книгой в руках. Читать мы обе всегда любили с одинаковой силой. На стойке стоит чашка с чаем, в чашке вращается чайная ложка, размешивая сахар. А перед стойкой по полу бегает швабра с мокрой тряпкой, стирая пыль и оставляя чистый влажный пол. Мама откладывает книгу и встаёт:

– И тебе привет, Ельчонок, – улыбается она. Я подхожу к ней, крепко обнимаю её, уткнувшись носом в её шею, и судорожно вздыхаю. Она сразу же обнимает меня в ответ и гладит рукой по спине. – Ты чего это?

– Не знаю, просто… – растерянно отвечаю я и шмыгаю носом.

– Ой, только не вздумай реветь! – возмущается мама.

– Да я и не думала, – мама облегчённо вздыхает. – Пока ты не сказала, – коварно добавляю я. Мама тут же отодвигает меня от себя и смотрит мне в лицо, но видит там плохо скрываемую улыбку и щёлкает меня по носу:

– Вот паршивка! Издеваешься, да? – с улыбкой произносит она.

– Немножко, – смеюсь я.

– Чем планируешь заниматься сегодня?

– Уборкой дома.

– Пф, тоже мне великое занятие – щёлкнуть пальцами, чтобы веник со шваброй побегали по комнатам и убрали пыль, – фыркает мама.

– Нет, я серьёзно. Хочу заняться уборкой, – возражаю я. Мама хмурит брови. Вручную заниматься уборкой я берусь только когда близка к депрессии или наоборот безмерно счастлива. Сейчас мой вид не похож на то, что меня переполняет счастье.

– Ну что такое? – мама подводит меня к стулу и усаживает на него, а сама встаёт рядом, прижимает меня к себе так, что моя голова ложится ей на живот, и гладит эту самую голову, как делала всегда, когда я была маленькой. Мне всегда нравилась эта простая ласка, и иногда я даже сама брала мамину руку и начинала водить ею по своей голове. Мы обе всегда от этого смеялись. И сейчас я замираю, наслаждаясь.

Но тут звякает колокольчик на двери, и кто-то входит. Мама быстро щелкает пальцами, в чашке замирает ложка, у стены останавливается швабра. Отстранившись от меня мама поворачивается к вошедшему. Это постоянный клиент, который всегда берёт лилии для своей невесты. Он вежливо здоровается и просит оформить букет. Сегодня он улыбается и с радостью делится с нами, что его невеста дала согласие, и через неделю они поженятся. Мы с мамой от души поздравляем его. Пока мама занята упаковыванием букета, я встаю и тихонько выхожу из магазина.

Вернувшись в дом, я решаю сделать себе бутерброд и перекусить. Пока я достаю из холодильника сыр и колбасу, пиликает телефон, оповещая о новом сообщении. Я взмахом руки отправляю продукты на стол, беру телефон и открываю сообщение, с удивлением глядя на незнакомый номер. После прочтения сообщения моим первым порывом было бросить телефон в стену. Очень осторожно я кладу телефон на стол и отхожу, желая успокоиться.

«Привет! Как дела? Это Данил, брат Дианы», – гласит сообщение.

Вот так просто? Спустя год неизвестности, он просто пишет: «привет, как дела»? Вторым порывом стало желание послать его лесом в ответном сообщении. И, уже подойдя к телефону, я разворачиваюсь обратно. Нет, так нельзя. Я должна хотя бы узнать, что тогда произошло и где он пропадал этот год.

«И что же тебе надо, Данил…", – начинаю я писать и останавливаюсь. Стираю написанное, снова откладываю телефон и отхожу. Подумав, начинаю заново:

«Привет! С какого перепугу ты решил…", – я снова стираю текст. Через минуту размышлений я складываю слова в более или менее подходящее предложение:

«Привет! В честь какого праздника ты решил написать мне?» – в итоге пишу я и нажимаю кнопку «отправить».

«Я могу позвонить тебе?» – практически мгновенно приходит ответ.

«Попробуй», – ехидно пишу я. Во мне просто бурлят эмоции: злость, радость, растерянность, обида – всё смешалось. Руки дрожат и в горле противно пересыхает, когда я отвечаю на входящий вызов.

– Алло, – стараясь сдержать дрожащий голос, тихо говорю я.

– Привет! – слышится в ответ.

– Привет, – я всё ещё не верю, что это не сон.

– Как твои дела?

– То есть ты считаешь, что это нормально – спустя год как ни в чём не бывало вот так спокойно спрашивать, как у меня дела? Я, как дура, весь этот год ждала твоего звонка и переживала, не зная, что случилось, и куда ты пропал, а ты просто спрашиваешь, как у меня дела, – с обидой высказываю я, сглатывая ком в горле.

– Мне Диана только позавчера сказала, что я в долгу перед её подругой, которая ждёт моего звонка. Вчера я не мог позвонить. Вот звоню сегодня, – как-то растерянно звучит голос парня. Вдруг, неожиданно даже для самой себя, я начинаю плакать и сквозь слёзы выдавливаю:

– Ну где же ты был всё это время?

– Я был в армии. Я не знал, что… – парень замолкает, как будто собираясь с мыслями. – Давай увидимся? – неуверенно предлагает он. Я всхлипываю и, сглотнув, отвечаю:

– Давай. Только не сейчас. Я теперь некрасиво выгляжу: глаза опухли и покраснели.

Он смеётся и говорит:

– Хорошо, говори где и когда?

Мы договариваемся о встрече, и он сбрасывает вызов. Я какое-то время стою, приходя в себя. Есть перехотелось, так что продукты я отправляю обратно в холодильник. Потом щёлкаю пальцами, активируя веник со шваброй, пусть они займутся наведением чистоты, а мне некогда тратить драгоценное время на уборку. Выйдя за ворота и убедившись, что людей на улице нет, я щёлкаю пальцами, активируя режим невидимки, и иду к своим любимым ивушкам восстанавливать красоту своих зарёванных глаз. А пока сижу в обнимку с ивами, понимаю, почему так странно вела себя моя подруга. Ну что же, сюрприз удался, дорогая подружка!

А на следующий день у нас сменяются соседи. И эти новые соседи почему-то сразу невзлюбили ивы и решили их спилить. Мне до слёз жаль мои любимые деревья, но помочь я им ничем не могу. Так исчезает «навес» из моих любимых ивушек, которые так часто спасали меня.

***

Я снова собираюсь на встречу, впопыхах перемеряя свои наряды. В итоге я надеваю чёрные джинсы с черепами на заклёпках и пуговицах, белую блузку с блестящей бабочкой на груди, туфли на шпильке. Волосы оставляю распущенными, только чёлку заколов невидимками наверху. Крашу ресницы чёрной тушью, губы мажу только гигиенической помадой. Схватив сумочку, выхожу из дома с твёрдой решимостью поколотить парня при встрече за то, что не пришёл на второе свидание; за то, что пропал на год; за то, что спустя этот год так просто написал: «Привет! Как дела?»; за… За многое, в общем…

Я вижу его издалека. Данил одет в черные джинсы и белую майку. Широкие плечи открыты. На ногах, как и в прошлый раз, белые кроссовки. Только взгляд спрятан за чёрными очками. Когда я приближаюсь, он перемещает очки на голову, а я теряю всю свою «поколотительную» решимость и как-то резко робею. С громко стучащим сердцем я подхожу к нему, глубоко вздыхаю и на выдохе произношу:

– Привет.

Парень отвечает приветом и протягивает мне руку, здороваясь. Я вкладываю свою дрожащую ладонь в его. В этот момент он чуть наклоняется, как будто собираясь меня поцеловать, но потом передумывает и выпрямляется. Я испытываю разочарование и облегчение одновременно, но стараюсь не показывать ни того, ни другого.

– Ты прости, я тороплюсь, поэтому сегодня у нас будет недолгая встреча, – говорит Данил, отпуская мою ладонь.

– Хорошо, – отвечаю я. Он смотрит удивлённо. – Ну, то есть плохо, конечно. Но хотя бы что-то, – тороплюсь я исправиться. Данил смеётся, и я улыбаюсь в ответ.

Мы не спеша идём по улице. Я украдкой смотрю на парня и быстро отвожу глаза, когда наши взгляды встречаются. Парень тоже с интересом смотрит на меня. Разговор никто из нас не начинает, и неловкая пауза затягивается.

– Я был в армии, – неожиданно начинает Данил, я едва заметно вздрагиваю от его голоса. – Я и не знал, что ты ждёшь. Как-то нехорошо получилось. Я могу как-нибудь загладить свою вину?

Я пожимаю плечами, не зная, что сказать. Он смотрит на меня и продолжает:

– Лишь позавчера я вернулся из армии, позвонил Диане, и она сказала, что я в долгу перед её подругой, которая ждала моего звонка весь этот год.

Пока мы гуляем по улице, Данил рассказывает мне, как учился, рассказывает немного о службе, говорит, что его воспитывали бабушка с дедушкой после того, как его родители погибли в автокатастрофе, когда Данилу было всего семь лет. Но теперь и дедушки не стало, и бабушка ждёт его возвращения обратно в деревню. Я не могу удержаться и спрашиваю, почему же он тогда не пришёл. Оказывается, что в тот день его вызвали в военкомат, он сдавал медкомиссию, а потом началась служба, и он как-то забыл про меня. Эти слова звучат неприятно, но я мужественно молчу. А потом за Данилом приезжает его друг на машине, и они уезжают.

***

На следующий день мама едет к своей подруге, а я вместо неё выхожу работать в магазин. И вот, упаковывая букет очередному клиенту, я слышу, как пиликнул телефон, оповещая о новом сообщении. Я жду звонка и поэтому каждый раз вздрагиваю, когда телефон начинает издавать звуки. Сейчас я также вздрагиваю и едва сдерживаюсь, чтобы не броситься к телефону, но вовремя осознаю, что клиент ещё ждёт, а букет ещё не упакован.

– Можете проверить сообщение, – с пониманием кивает парень в сторону моего мобильника. Я смущаюсь. – Парень? – догадывается молодой человек. – Понимаю. Я тоже каждый раз подпрыгиваю, когда приходит сообщение от моей девушки.

Я молча улыбаюсь, чувствуя, как горят щёки. Упаковав наконец букет и с трудом дождавшись, когда парень уйдёт, я бросаюсь к телефону.

«Привет! Как дела?» – так выглядит долгожданное сообщение. И почему вдруг накатило разочарование? Я ведь не ждала, что он меня сразу замуж позовёт?

«Привет! Всё хорошо. Как у тебя дела?» – пишу в ответ.

«Нормально. Работаю.»

«Я тоже. Заменяю маму сегодня.»

«Я тут подумал, может начнём встречаться? Будешь моей девушкой?»

Я прыгаю от счастья немножко, пляшу победный танец и степенно отвечаю:

«Я могу подумать?»

«Сколько тебе нужно времени на раздумья?»

«До завтра.»

«Хорошо.»

Заканчивая рабочий день, я уже жалею, что назначила такой большой срок и с трудом дожидаюсь, когда же наступит это завтра.

А утром, едва открыв глаза, я хватаю телефон и пишу Данилу:

«Я согласна.»

Практически сразу раздаётся звонок, и ответив, я слышу:

– Привет, малыш. Какие планы на вечер?

– Привет. Да вроде пока никаких.

– Отлично! Встретимся?

Весь день я трачу на наведение красоты: маникюр, педикюр, маска для волос, маска для лица, причёска, макияж… К вечеру я одеваюсь в свои любимые джинсы с заклёпками-черепами, лёгкую синюю футболку с золотистой вышивкой и туфли-лодочки без каблука. Побросав в свою любимую сумочку всё необходимое, мчусь на свидание, пытаясь одновременно избавиться от чувства дежавю и плохого предчувствия. Сегодня всё по-другому, сегодня он обязательно придёт.

При встрече Данил мягко целует меня в губы коротким поцелуем, от чего я заливаюсь краской, а он улыбается. Мы гуляем по городу, лопая мороженое и болтая обо всём подряд. Мне так легко с ним, словно мы знакомы всю жизнь. Во время прогулки Данил всё время держит меня за руку. На прощание он дарит мне тёмно-бардовую розу (которую я очень долго подпитываю своей магией, чтобы она не осыпалась) и целует, едва коснувшись моих губ своими губами.

Всю неделю наши свидания повторяются изо дня в день, и я счастлива.

А в начале следующей недели, когда у меня должен начаться новый учебный год, Данил говорит мне, что ему пора возвращаться в деревню к бабушке. После этих слов я расстраиваюсь. Это вечер очередного свидания. Мы стоим на остановке в ожидании автобуса, на котором я уеду домой.

– Будешь скучать?

– Ну, конечно, я буду скучать. Неужели по мне незаметно, что я расстроилась, хотя ты ещё не уехал, а только собираешься? – возмущаюсь я.

– Заметно. Ну ты, главное, жди, и я вернусь, чтобы увидеть тебя.

– Жди меня, и я вернусь. Только очень жди, – цитирую я известные строчки из стихотворения.

– Именно так, – мягко улыбается парень.

– Я боюсь, – тихо говорю я.

– Чего именно?

– Того, что история повторится: ты сейчас уедешь и пропадёшь на неизвестное количество времени… – начинаю я. Данил берёт меня за руку, подтягивает к себе поближе, кладёт свои руки мне на плечи, сцепив пальцы в замок за моим затылком и, заглянув в глаза, заверяет:

– Я буду каждый день звонить тебе. Я буду звонить так часто, что в какой-то момент ты начнёшь думать: «Да как же он надоел своими звонками!». Даже если со мной что-то случится, я найду способ позвонить тебе с того света. Договорились?

– Нет! – вскрикиваю я и уже спокойнее добавляю. – Давай обойдёмся без того света? Давай с тобой ничего не случится, хорошо?

– Хорошо, – легко соглашается парень. Я с облегчением выдыхаю, и мы смеёмся.

***

В ту же ночь Данил садится в такси и уезжает, перед отъездом прислав мне сообщение:

«Будь умничкой. Жди. Время пролетит быстро. А я буду звонить.»

И я жду. Считаю дни, не выпускаю из рук телефон, отвечая на звонок практически в первую же секунду. Мы переписываемся, когда я в школе и часами болтаем по телефону, стоит мне покинуть стены учебного заведения, и я даже иногда удивляюсь, как это возможно. Но, когда я задаю этот вопрос, Данил говорит мне, что он в наушниках, а телефон в кармане, и таким образом он одновременно занимается делами и говорит со мной, совмещая полезное с приятным. Я подхватываю эту идею, и общение становится проще и веселей.

Я учусь, помогаю маме в магазине, в выходные гуляю с подругой. Через две недели после начала занятий в школе, мы отмечаем день рождения подруги походом в кафе, а потом полночи носимся на мётлах над городом, пугая летучих мышей. По вечерам я также увлечённо читаю книги, стараясь не зачитываться допоздна. И неизменно через день занимаюсь спортом и, глядя на себя в зеркало, я довольна результатом. Так проходит два месяца.

Намечается выходной день, и я планирую как следует выспаться, поэтому ложусь спать, как только мы с Данилом желаем друг другу спокойной ночи. Через некоторое время я просыпаюсь от какого-то звука и теперь лежу, прислушиваясь и пытаясь понять, что это было. Так ничего и не услышав, я переворачиваюсь на другой бок и готовлюсь снова заснуть, когда звук снова повторяется. Хруст. Как будто кто-то грызёт сухарик. Сухарик?!

Я подскакиваю на кровати и щёлкаю пальцами, включая свет. В моей сумке со школьными принадлежностями лежит открытая пачка сухариков, которые сейчас кто-то нагло поедает. Я поднимаю с пола комнатный тапок и подкрадываюсь к сумке, держа своё хлипкое оружие вытянутой вперёд рукой, наклоняюсь над сумкой и тяну молнию. Хруст прекращается. Я замираю, потом распахиваю сумку и, резко перевернув её, вытряхиваю содержимое на пол…

Огласив визгом, переходящим на ультразвук, весь дом, я вскакиваю на свою кровать. Через несколько секунд дверь распахивается, и в комнату вбегает мама в ночной пижаме. В одной руке она зажимает скалку, на пальцах другой руки мерцает, готовая сорваться в любой момент, молния. Увидев выпотрошенную сумку, мама не сразу замечает меня, распластанную по стене на кровати. Потом она поворачивает голову и наконец видит меня.

– И как это понимать? – спрашивает мама, дрожащей рукой опуская своё оружие и убирая молнию.

– М-мышь, – заикаясь, выдавливаю я.

– Ё-олка, ну сколько можно? Это всего лишь мышь, а не тигр, – вздыхает мама. Она устало трёт глаза правой рукой, переложив в левую руку своё не пригодившееся оружие. – Слезай, горе ты моё луковое. И кстати, где Муська?

– Она ушла на улицу, – отвечаю я.

Я сползаю по стенке на кровать и аккуратно спускаю дрожащие ноги на пол. Встаю и подхожу к сумке, чтобы собрать всё, что вытряхнула из неё. Мышонок – а это был именно он – не выдержавший звуковой атаки, отключился прям рядом с сумкой, да там и остался лежать. И сейчас, наклонившись, я снова вижу его.

Не давая мне повторить оперное исполнение, мама отбирает у меня тапок, который, оказывается, я ещё держу в руке, и подцепив этим тапком мышонка, уходит.

Я собираю свои вещи обратно в сумку, пакетик с сухариками брезгливо бросаю в мусор, забираюсь под одеяло почти с головой и щёлкаю пальцами, гася свет.

***

Утром меня будит телефонный звонок. Не глядя на экран, я отвечаю на вызов сонным голосом.

– Привет, малыш! Ты спишь, что ли? – спрашивает ставший уже родным голос.

– Привет, солнышко. У меня сегодня выходной, – отвечаю я и, не удержавшись, зеваю.

– Ну вот, а я думал, мы увидимся, – с улыбкой говорит Данил. До сонного мозга не сразу доходит смысл сказанного, а потом я подскакиваю на кровати:

– Ты приехал?! Правда? – не веря своим ушам, спрашиваю я, с трудом сдерживаясь от радостного визга.

– Правда, – смеётся парень. – Ну так что насчёт встречи?

– Спрашиваешь! Конечно, встретимся! Где и когда?

– Я хочу себе новые кроссовки купить, поэтому, если ты не против, давай встретимся возле рынка, скажем, через час, тебе хватит времени?

– М-м, я не против, но лучше давай всё-таки через два часа, – задумчиво тяну я.

***

Через два часа я – в чёрном сарафане с обтягивающим лифом и свободной юбкой, с жёлтыми и красными цветами по подолу, в туфлях-лодочках без каблука и с волосами, собранными в высокий хвост – выхожу из автобуса на остановке возле рынка и принимаюсь рассматривать толпу, выискивая родное лицо.

Вижу его, и губы против воли расползаются в радостной улыбке. Данил приближается, и я по привычке тяну ему руку и поднимаю голову в ожидании приветственного поцелуя в губы, как мы здоровались всегда. Но парень, глянув на мою руку, неожиданно сгребает меня в охапку и обнимает так крепко, что становится трудно дышать, потом чуть ослабляет хватку и, не успеваю я опомниться, … целует.

Это не похоже на те лёгкие касания губ, что были раньше. Сейчас Данил целует по-настоящему, отчего я сначала теряюсь, а потом у меня подкашиваются ноги, и я упала бы, если бы не крепкие объятия парня.

Данил отстраняется и как-то странно смотрит на меня, я заливаюсь краской, а он берёт меня за руку и ведёт в рыночные ряды.

Вопреки моим ожиданиям, мы проходим мимо всех рядов с обувью и сворачиваем в тихий закуток, где находится ювелирный магазин. Я удивляюсь и спрашиваю, зачем мы здесь. В ответ слышу:

– Сюрприз. Увидишь.

Мы входим внутрь. Навстречу нам выступает худенькая женщина с короткой стрижкой, в тёмных брюках и красной футболке.

– Чего желаете, молодые люди? – с улыбкой интересуется она, поприветствовав нас. Данил отвечает на приветствие и просит показать обручальные кольца. Женщина улыбается шире, а я перевожу ошарашенный взгляд на своего парня. Он подмигивает мне, отпускает мою руку и подходит к прилавку. С непринуждённым видом он выбирает нужное кольцо, надевает на палец. Вытянув руку, любуется видом и отходит от прилавка ко мне. Аккуратно берёт меня за плечи и подводит к прилавку, намекая, что теперь моя очередь.

На ватных ногах я подхожу к прилавку. Женщина что-то говорит, задаёт вопросы, не переставая улыбаться. Кажется, я даже что-то отвечаю. Примеряю пару колец, выбираю подходящий размер и киваю. Данил кладёт мою руку с кольцом на пальце на свою с таким же золотым ободком, и затуманенным сознанием я отмечаю, как красиво это выглядит. Затем парень рассчитывается с улыбчивой продавщицей и за руку выводит меня из магазина. Всё это происходит как во сне. А может, и не было звонка и встречи? Может, я ещё сплю и мне это снится?

Мы выходим с рынка и заходим в какое-то маленькое кафе у дороги. Людей там немного: молодая пара с малышом за одним столиком; двое парней, что-то разглядывающих в телефоне, за другим столиком; усатый мужчина грозного вида за столиком в углу. Всё это я подмечаю краем глаза, пребывая в некотором шоке. Данил спрашивает у меня, не хочу ли я чего-нибудь, я отрицательно мотаю головой. Тогда он проводит меня к крайнему столику, отходит к стойке, через минуту возвращается с бутылкой минеральной воды и двумя стаканами, садится за столик, разливает воду по стаканам и один придвигает ко мне. Я молча беру стакан и залпом выпиваю всю воду.

– Может теперь объяснишь мне, что всё это значит? – спрашиваю я, ставя пустой стакан на стол. Данил делает несколько глотков из своего стакана и ставит стакан на стол, но из руки не выпускает. Глядя на воду, он размышляет какое-то время и тихо произносит:

– Я приехал совсем ненадолго – очень хотелось тебя увидеть. Извини, что соврал насчёт покупки кроссовок, надо же было как-то заманить тебя на рынок. Мы много времени проводим вдали друг от друга, и у тебя ещё целый учебный год впереди. Я хочу, чтобы все знали, что ты – моя. Не хочу переживать, что кто-то посмеет тебя у меня увести.

Парень замолкает, глядя на меня. Мысли в моей голове разбегаются, и я никак не могу понять смысл его слов.

– Я не очень понимаю… – наконец выдавливаю я. – Неужели ты настолько мне не доверяешь?

– Тебе я верю. Я не верю другим парням. Ты учишься, подрабатываешь в цветочном магазине, где основные клиенты мужского пола, кто-нибудь по-любому захочет познакомиться. А так уже видно, что девушка не свободна, и ловить тут нечего.

– До сих пор желающих не находилось, – бурчу я.

– А сейчас по закону подлости найдутся, – парирует парень.

– Вряд ли маме это понравится, – со вздохом я поворачиваюсь к окну.

– Посмотри на меня, – велит Данил, и я снова перевожу взгляд на него. – Тебе это нравится? – спрашивает он.

– Да, – коротко отвечаю я.

– Ну и всё. Мнение других мне не интересно.

Когда я прихожу в себя после шока, мы всё-таки делаем заказ и обедаем, а после идём гулять по городу. Неспеша ходим по улицам практически до самого вечера, держась за руки и болтая обо всём подряд.

***

Сразу после этого Данил садится в такси и уезжает в деревню. Я возвращаюсь домой и сразу иду к маме в магазин. Мама реагирует бурно. Выслушивает мой рассказ, смотрит на кольцо и начинает воспитательный процесс, убеждая меня, что замуж идти мне рано; и что не мешало бы после школы поступить куда-нибудь и продолжить обучение, и что именно этого она от меня и ждёт; и что надо получить профессию и начать работать, чтобы собрать приданное. Я молча выслушиваю, про себя думаю, что сама-то она в своё время тоже вышла замуж в восемнадцать, обещаю обдумать всё это и ухожу к себе в комнату.

На следующий день моя подруга при встрече с визгом виснет на моей шее, целует в обе щёки и обзывает меня «снохой». Я не остаюсь в долгу и в ответ обзываю её «золовкой – змеиной головкой». Мы хихикаем и обе остаёмся довольны.

В школе, когда одноклассники видят на моём пальчике кольцо, реагируют неоднозначно: некоторые девчонки смотрят с осуждением, другие откровенно завидуют, а парни начинают подшучивать на тему того, что неприступная Элеонора вот так вдруг оказалась окольцована.

И каждый из наших учителей считает своим долгом провести со мной примерно такую же профилактическую беседу, какую уже провела мама. Каждого из них я внимательно слушаю, согласно киваю головой, а про себя думаю: «Будто вы в своё время слушали старших? Всё равно ведь сделаю, как сама считаю нужным».

***

И снова дни тянутся мучительно медленно. Данил также звонит мне каждый день и мы часами разговариваем по телефону, но я безумно скучаю без любимого.

Подруга тоже строит отношения с парнем, поэтому мы видимся только в школе. Чтобы развеяться, я снова начинаю летать на метле по ночам, хотя уже и прохладно, так как конец осени. Метла, соскучившаяся по полётам, летает по ей одной известной траектории – то взлетает вверх, то резко срывается вниз, то встаёт вертикально и начинает кружиться вокруг своей оси. В одно из таких кружений, я не удерживаюсь и срываюсь вниз, лечу спиной вперёд. Волосы треплет ветер. Кофта задирается, открывая живот. Становится страшно, и я кричу.

Метла, словно опомнившись, приходит в горизонтальное положение и тут же летит ко мне. Она подлетает близко и теперь парит сверху прямо надо мной. Я протягиваю обе руки и хватаюсь за черенок, затем подтягиваюсь и обхватываю черенок ногами. Метла подныривает под меня. Я оказываюсь сидящей сверху на метле и вижу внизу крышу какой-то этажки. Тяжело дыша, я направляю метлу к крыше. Спускаюсь и бросаю метлу под ноги. Она бездвижно остаётся лежать. Я отхожу на пару шагов и сажусь прямо на пол, точнее прямо на крышу, подтягиваю ноги к груди и, обхватив колени руками, утыкаюсь лбом в колени, закрываю глаза, пытаясь прийти в себя.

Открывается дверь, ведущая на крышу, и я вздрагиваю от этого звука, поднимаю голову, жалея, что не укрылась пологом невидимости. Но девчонка, выбежавшая на крышу, меня не видит. Она добегает до края крыши, обнимает себя руками и тихо плачет, время от времени смахивая слёзы. Я, стараясь не издавать звуков, потихоньку встаю и пытаюсь рассмотреть её. Она стоит ко мне спиной: примерно лет пятнадцати – светлые волосы, одета в какое-то лёгкое платье, ноги босые, словно торопилась сбежать от кого-то.

Я на всякий случай оборачиваю её талию магической формулой невидимой верёвки и привязываю к двери – так она не сможет шагнуть дальше и совершить глупость. Потом я аккуратно ступаю в свет, падающий из открытой двери, и негромко кашляю, привлекая к себе внимание. Девчонка вздрагивает и оборачивается так резко, что приходит моя очередь вздрогнуть.

– Ты кто? – выпаливает она, вытирая слёзы обеими руками. – Ой, то есть, вы… Кто вы? И что тут делаете?

– Ведьма я. Мимо пролетала. Гляжу, девица слёзы льёт, спустилась узнать, что случилось, – отвечаю я, состряпав серьёзный вид. Девчонка хмурит брови, задумывается, а потом вдруг выдаёт:

– Ты фея! Ой, то есть вы… – смущается она. – Вы фея! Вы прилетели помочь мне наладить личную жизнь! – радостно смеётся она. Я поражаюсь резкой смене её настроения. «Совсем ребёнок», – мелькает в голове мысль.

– Сколько тебе лет? – спрашиваю я её.

– Двенадцать, – отвечает девчонка, с любопытством рассматривая меня.

«Плохо дело, – хмуро думаю я. – Какая личная жизнь? Ей бы учёбу наладить лучше».

– Как зовут того, о ком ты слёзы льёшь? – задаю я следующий вопрос.

– Антон, – говорит она, грустно вздыхая. А у меня в голове невольно всплывает ругательная рифма к этому имени.

– Что он сделал? Почему ты плачешь?

– Он… обещал со мной быть… а теперь с другими девочками обнимается и целуется… а от меня всех парней отгоняет… а сам… а родители не понимают… мы снова поругались из-за этого… – с рыданиями выдаёт она, всхлипывает, обхватывает руками свои плечи и переступает босыми ногами. Я смотрю на неё строго: