Текст книги "Жажда мести"

Крис Муни
Жажда мести

Предисловие

Это книга-взрыв. Взрыв эмоций, новый взрыв популярности автора. Роман держит читателей в постоянном напряжении. Даже не верится, что долгое время успешный писатель и не помышлял о литературном поприще.

Путь Криса Муни в литературу был полон надежд и разочарований. Он осваивал компьютерные науки и хотел стать программистом, но со временем понял, что его больше привлекает писательский труд. В университете он изучал английский язык и даже стал победителем литературного конкурса, однако продолжить обучение не удалось. Но замысел книги уже созрел, и слова просились на бумагу.

Через два года увидел свет его первый роман, который оказался весьма успешным. За ним последовали другие произведения, получившие одобрительные отзывы и номинировавшиеся на престижные награды Barry Award и Mystery Writers of America's Edgar Award в номинации Best Novel. Романы «Тайный друг» и «Пропавшие» стали бестселлерами, и «Жажда мести» не уступает им по динамичности и эмоциональности. Ее можно сравнить с произведениями Томаса Харриса.

То, что довелось пережить бывшему агенту ФБР Джеку Кейси, не пожелаешь злейшему врагу – на его глазах маньяк убил его беременную жену. И самое ужасное то, что Джек сам стал причиной трагедии. После такого удара легко сломаться, утратить веру в себя и людей, даже лишиться разума. Но Кейси находит в себе силы жить дальше. Проходят годы. Психопат, который, кажется, знает все о прошлом и настоящем Джека, начинает убивать целые семьи в тихом пригороде Бостона, но Кейси не намерен отступать. Он готов заплатить жизнью за то, чтобы кошмар прекратился. Неожиданно на помощь ему приходит человек, который лично знает преступника, имевшего отношение к секретным исследованиям ФБР по программе изменения поведения. Остановить Песочного человека под силу только Джеку Кейси…

Отличительная черта романов Криса Муни – реалистичность. Это несомненное свидетельство неординарного таланта автора.

Каждая его книга – история об обычных людях, на которых вдруг обрушиваются страшные испытания. Персонажи – не марионетки автора, они естественны, искренни в своих чувствах. Именно поэтому мы не можем оторваться от чтения, всем сердцем сопереживаем героям. Они вдруг начинают жить собственной жизнью и требуют продолжить свою историю.

Крис Муни как истинный творец дал своим героям, Джеку Кейси и Малкольму Флетчеру, все, чтобы они могли жить, развиваться и дарить нам свой мир – порой жестокий, циничный, полный коварства и обмана, но яркий и завораживающий. Мир, в котором настоящая сила – это добро, любовь и прощение.

А. Чвикова

Пролог

I

Ларри Рос ничего не видел. Поначалу он запаниковал, но потом понял, что происходит, и расслабился. Тревожиться не было нужды. Подобное небольшое расстройство чувств было всего лишь одной из галлюцинаций, которые в последние тридцать лет вызывает мистер Джек Дэниелс – его близкий друг, спаситель, пророк и наперсник. Что характерно, старина Джек помог оставить позади целые кладбища теней, спрятанных в темных закоулках сознания, где должны были укрыться мысли и воспоминания. И опять-таки, ему удалось уничтожить связь между мозгом и телом. Ларри не только ничего не видел, но не мог пошевелиться и ничего не чувствовал.

Но скоро все изменится. Двигатель снова заработает, и его тело, судорожно содрогнувшись, вернется к жизни. Контроль над ним будет разбавлен точно отмеренными порциями тошноты, озноба и дрожи.

Ларри, сотрясаясь от сухого кашля, вцепился дрожащими руками в унитаз и уставился на неподвижную воду. Внезапно, словно лампы в старом спортзале, в его голове начали вспыхивать обрывки мыслей и воспоминаний. Ему невольно пришлось сосредоточиться на последних событиях.

Результаты были неутешительными.

Он дышал носом, медленно и размеренно втягивая воздух. Буквально сконцентрировался на этом. Мгновение спустя мгла рассеялась, и его кожа покрылась потом. Вскоре он уже стекал тоненькими горячими ручейками по лбу и затылку. Ларри еще подышал. Ему казалось, что он лежит на спине, но уверенности в этом не было. С чего бы ему лежать на спине? Он всегда старался вырубаться, лежа на боку или даже на животе. Он прочел достаточно историй о людях, захлебнувшихся собственной рвотой.

Странное напряжение сковало уши, глаза и рот. Какое-то мгновение он размышлял над этим.

Словно солнечный луч, пронзающий густую пелену облаков, перед его мысленным взором возник пылающий образ, который затем снова исчез за облаками. Что-то связанное с клубом… Что-то с планами на этот вечер.

Он подумал об этом, но так ничего и не вспомнил. И он подождал, пока образ вернется. Подождал еще. Еще… Ничего.

Он не пытался что-то предпринимать. Он уже очень давно приучил себя к такому состоянию и знал, что лучшим в этом положении было ждать, пока снова возникнет связь с реальностью.

Он напряг горло и попытался сглотнуть, но в рот словно песка насыпали. Еще подышал. Хорошо. Где-то слышались голоса, смех – то далеко, то близко. Он сосредоточился на этих голосах, пытаясь сопоставить их с лицами, но все было как-то размыто. Через некоторое время он услышал, как что-то громыхнуло, потом треснуло, а за этим последовал взрыв аплодисментов.

Фейерверк.

Сегодня же четвертое июля.

В его голове закрутился калейдоскоп ярких цветов и образов. Тогда он сидел за столиком в клубе, смотрел в окно на залитый солнцем мир и думал о тех замечательных девяти шариках, которые он совсем недавно, играя в гольф, загнал в лунку, прежде чем очутиться в крепких объятиях мистера Джека Дэниелса. Господи, снова и снова… Много часов спустя, когда день начал уступать место вечеру, он вскользь взглянул на часы. Его пронзила мысль, что пятнадцать минут назад он должен был встретиться с Эшли дома. Они планировали провести вечер в лодке Кренмоуров. Неудивительно, что он пил. Кренмоуры вели себя так, словно мир принадлежал им. Таскались в дорогих шмотках и рассказывали о том, что у них есть вилла во Франции и лыжный домик в Вейле. Его жена была от них без ума.

Он вспомнил, что собирался все-таки поехать домой, надеясь, что ему удастся управиться с машиной. Если же его остановит полиция, придется попытаться убедить легавых, что у него ни в одном глазу. Но даже если его не задержат (его никогда не задерживали), он все равно опоздает. Вместо того чтобы скользить по водной глади, надеясь на скорую встречу с Джеком Дэниелсом, и гадать, в каком месте Софи Кренмоур пластические хирурги подправили фигуру, ему придется слушать упреки Эш. А ему это никогда не нравилось. Если он давал ей пощечину, чтобы она заткнулась, Эш в отместку вытаскивала всю выпивку из его тайничков и выливала в унитаз. Она даже заморозила счета и не давала ему денег. Лучшим вариантом было ей потакать.

Он точно помнил, как выбрался из такси, как открыл дверь в спальню, ожидая увидеть знакомую картину. Эш должна была быть одета в откровенную черную комбинацию от Кельвина Кляйна и, скрестив ноги, сидеть на кровати, глядя на него волком, потому что он снова вернулся домой на бровях. Вместо этого на ней были старые белые шорты и выцветшая синяя футболка. Она ничком лежала на огромной кровати и, похоже, была без сознания. Как известно, Эш сама любительница время от времени уйти в запой. Три бокала вина – это ее норма. Потом все, спокойной ночи, малыши. Но это было совсем на нее не похоже.

Он подошел к кровати и принялся поглаживать ее спину. Она не проснулась, даже не пошевелилась. К своему удивлению, он ощутил напряжение внизу живота. Его жена Эш в постели была не ахти какой. Не то что та медсестричка в больнице – баба-огонь, горячая маленькая щелка с огненно-рыжими волосами на лобке и очень замысловатыми аппетитами. Но эта интрижка не так давно закончилась (и довольно печально), и он остался с Эш. Так что он стоял в душной спальне, поглаживал ей спину, все больше возбуждаясь и намеренно забывая, что не далее как в прошлом месяце, когда ему стукнуло пятьдесят четыре, обнаружил у себя в моче и сперме кровь.

Он начал приподнимать ее футболку, а потом… а потом…

Вот черт, он не помнил!

Он еще подышал. Снова вспотел. Смех людей.

Его тело пришло в себя. В висках возникло медленное, но размеренное уханье. Дальше должна появиться дрожь. Если бы он смог быстро добраться до бутылки, дрожи можно было бы избежать. Возможно, даже рвоты.

Он ощущал приятную прохладу подушки. Он лежал на собственной кровати, в собственной спальне, где и потерял сознание. Это имело смысл. Он хотел потрогать лицо руками, но что-то не отпускало их. Что-то лязгнуло.

– Какого черта?

Он снова пошевелил руками… лязг-лязг… звук металла, ударяющегося о металл. Потом он ощутил, как что-то давит на запястья. Он подвигал пальцами и нащупал сталь.

Наручники…

Он прикован наручниками к кровати!

У него были открыты глаза, но видеть он не мог. Что-то плотное вокруг головы и глаз… О боже, нет!

Его глаза были заклеены клейкой лентой.

Это уже не похмелье. Это все по-настоящему.

Сердце бешено стучало в груди. Он собрал остатки сил, чтобы закричать, но рот тоже был заклеен. Он попытался пошевелить ногами, но они оказались привязанными к кровати.

Он привязан к кровати. Рот и глаза заклеены лентой. Нет! О боже, нет!

Приложив максимум усилий, Ларри попытался освободиться. Через несколько секунд он почувствовал спазм в желудке, и горячая кислая желчь заполнила рот. Он проглотил ее.

«Надо глубоко дышать, – напомнил он себе. – Дыши глубоко носом, вот и все… Дыши, все пройдет».

– Умно, Ларри, – послышался мужской голос. – Я бы не хотел, чтобы ты захлебнулся собственной рвотой.

Ларри Рос окаменел. Кто-то был в спальне.

– Ты знаешь, кто я такой?

Голос был глубокий, спокойный и ровный. Совсем незнакомый.

– Подумай хорошенько. Это важно.

Он напряг остатки памяти, которые не были смыты выпивкой, но безрезультатно.

Он отрицательно покачал головой. Какое-то время слышались лишь взрывы фейерверков, аплодисменты и отдаленный звук прибоя. Ветер, который проникал сквозь окна, был влажным, с запахом соли, серы и шашлыков.

– Ну что же, очень плохо! – подытожил незнакомец. – Я знаю, кто ты. На самом деле я все про тебя знаю. Я знаю, сколько у тебя в банке денег, сколько отложено, какие есть акции. Я даже знаю, что две недели назад тебе сделали биопсию простаты. Печально, что именно мне придется сообщить тебе это, но результат положительный, Ларри. У тебя рак.

Ларри не воспринимал слов незнакомца. Стараясь не волноваться, он погрузился в себя, разрабатывая план действий. Как психиатр он знал, насколько важно сохранять спокойствие в чрезвычайных ситуациях. Может найтись решение, но он из-за паники его не заметит.

– Я даже знаю, что ты трахаешь жену по пятницам после ужина, – продолжал незнакомец. – Она идет наверх, снимает одежду и ложится на кровать, а ты влезаешь на нее и изо всех сил пытаешься ее завести. Если верить выражению ее лица, это худший момент за весь день. А та сучка, которую ты драл в больнице, – совершенно другая история. Что она в тебе нашла, для меня неясно. Наверное, все дело в количестве нулей на твоем счете в банке.

У него появилась идея. Он попытался кричать.

– У тебя есть что сказать?

Он быстро закивал.

Его голову резко прижали к кровати. Что-то острое впилось в шею.

«Спокойно, – сказал он себе. – Ради всего святого, спокойно!»

– Этот неприятный предмет – скальпель. Я сниму с твоего рта ленту, но если ты закричишь, если захочешь меня оскорбить или будешь задавать слишком много вопросов, я перережу тебе горло. Понял?

Он кивнул.

– Я знал, что ты согласишься со мной.

Ленту вместе с кожей и волосами резко сорвали с его рта. Он плотно сжал губы, скривившись от обжигающей боли, и быстро сделал несколько глубоких вдохов. Ему следовало сохранять спокойствие, чтобы придумать, как выпутаться из этой истории.

– Давай говори, но помни, что я тебя предупредил.

– Если ты все про меня знаешь, значит, ты знаешь и то, что я психиатр, – сказал он.

Ощущение было такое, словно в горло и рот напихали выты.

– Второсортный шарлатан. Большую часть времени ты проводишь в бутылке.

– Я могу тебе помочь.

Незнакомец рассмеялся.

– Что ты будешь делать, Ларри? Отвезешь в больницу и вставишь мне в яйца электроды, чтобы я успокоился?

– Нет, конечно же, нет!

– Тогда прекрати играть со мной, ты, заносчивый мудак!

Ларри Рос нервно сглотнул.

– У меня есть деньги.

– Меня деньги не интересуют.

– Всем нужны деньги. Я могу сделать тебя богатым, ты сможешь начать новую жизнь. Я могу дать тебе таблеток, я могу дать тебе… Я могу дать тебе всего, что пожелаешь, – промямлил Ларри, и тут страх поглотил его. – Пожалуйста, я сделаю все, что скажешь, пожалуйста, не трогай меня! Не трогай меня и мою семью, прошу тебя!

Последовала долгая пауза.

«Вот оно, думай об этом, – пронеслось у Ларри в голове. – Не спеши, пожалуйста! Господи, пожалуйста, спаси меня!»

– Ты вправду хочешь мне помочь?

Новый тон. А вдруг?

Ларри Рос почувствовал глубокое облегчение.

– Я сделаю все, что надо.

Незнакомец снова залепил ему рот лентой. Животный страх охватил Ларри. У него внутри все похолодело.

«Сними же! – беззвучно кричал он. – Пожалуйста, ради всего святого, сними и скажи, что тебе надо. Я же говорю, что сделаю все, что надо!»

Потом он услышал звук: пип-пип-пип.

Незнакомец звонил с мобильного.

– Алло, это 911? На Престон-вей 22 стреляли, в доме семьи Росов, – сообщил он. – Стрелявший серьезно ранен и все еще находится в доме. Поспешите. Ларри Рос истекает кровью. Я не знаю, выживет ли он.

Он прервал звонок.

Ларри Рос окаменел и слышал только биение собственного сердца.

– Расслабься, Ларри, – утешил незнакомец, подойдя к кровати. – Ты сейчас станешь историей.

II

Джек Кейси гнал по Саффокс-авеню, которая шла параллельно Престон-вей, откуда поступил звонок 911. Улица резко уходила направо, к пляжу. Прислушиваясь к хрусту шин по гравию, он вывел «тойоту» на плотный участок грязи, покрытый травой, и остановился. Яркие синие и белые огни машины привлекли внимание людей на пляже. И старики, и те, что помоложе, вместо того чтобы смотреть фейерверк, теперь пялились на полицейских, которые бродили вокруг одного из пляжных домов.

Джек постучал пальцами по рулю и выглянул из пассажирского окна. Длинный прямоугольный участок растительности и детская площадка разделяли две улицы. Он смотрел сквозь заросли на суету вокруг дома. Окна, как он смог разглядеть, были зашторены. За ними было темно.

Он не верил, что тот, кто вломился в дом, все еще был там. Он сомневался, что кого-нибудь могли подстрелить. С одной стороны, никто больше не звонил 911. Но тон звонившего озадачил его. Он был спокойным и холодным, без всяких эмоций. К тому же в нем чувствовался определенный механический резонанс, который наводил на мысль об использовании устройства для изменения голоса. Интуиция, на которую он привык полагаться еще в бытность агентом ФБР, подсказывала, что тут что-то нечисто.

Что-то ждало его внутри этого дома. Он был в этом уверен.

Он выбрался из машины, захлопнул дверцу и направился по улице к пляжу, чтобы взглянуть на фасад дома. Это был двухэтажный внушительный дом, крытый кедровой черепицей. С одной стороны к нему примыкали аккуратный газон и подъездная дорожка, на которой сейчас расположились три автомобиля – джип и пара новых «мерседесов». Окна второго этажа были открыты, но зашторены, как и все прочие. Два окна, которые находились как раз над широким крыльцом, были только закрыты. Внутри было темно, внешнее освещение выключено.

Джек протиснулся сквозь толпу, обогнул машины и наткнулся на Алекса Ронейна, одного из детективов в штатском города Марблхед. Тот стоял, опершись на машину и раскинув руки на капоте, словно распятый на кресте, и зевал.

Джек остановился рядом с ним. Влажный воздух, пропитанный запахом гнилых водорослей и соли, был наполнен треском раций и гулом возбужденных голосов.

– Есть следы стрелка?

Алекс Ронейн погонял в зубах спичку.

– Не здесь. Может, в доме, но наверняка сказать не могу, ты же нам запретил входить. Вот мы и топчемся, ждем тебя.

Джек положил руку на капот и бросил взгляд на двух патрульных, которые с фонарями осматривали гараж. Остальные вопросительно поглядывали на Джека. Им следовало быть внутри, осматривать дом, а не бродить вокруг, создавая видимость деятельности. Но Джек не хотел, чтобы они входили. По крайней мере, пока.

– Ты слышал этот звонок? – поинтересовался Джек.

– Ясное дело.

– И что думаешь?

– Какой-то торчок решил бомбануть дом, а может, и несколько, чтобы прикупить дури. Он достаточно сообразительный, чтобы понимать, что лучше отвлечь наше внимание. Поэтому сейчас, пока мы играем в полицейских и грабителей, словно здесь серийный убийца объявился, этот черт, наверное, на другом конце города уже кого-нибудь грабанул.

Ронейн несколько лет работал в Бостоне в отделе нравов, пока в него не всадили четыре пули во время неудачного рейда на наркоторговцев. Ему удалось выйти из комы, и несколько лет он жил на пособие, подрабатывая охранником и установкой окон, а когда пособие перестали платить, устроился детективом в Марблхеде.

– Я думаю, нас не просто так сюда вызвали, – возразил Джек, раздраженный равнодушием детектива.

Ронейн снова зевнул и поморгал, словно очнувшись после кошмара.

– Ты здесь сколько, полтора года? А я уже восемь лет, и самым захватывающим событием за все это время была погоня за одним латиносом из Лоуренса, который украл древний «мерседес» у Эдны Бэрроу.

– Я помню. Ты еще наставил на мальчишку пистолет и смеялся, когда он обмочился.

Лицо Ронейна потемнело.

– Я предпочитаю перестраховаться. Я решил, что такой парень, как ты, с твоим опытом, тоже не захочет рисковать.

Джек решил не лезть в бутылку.

– Не могу не согласиться с тобой, Ронейн.

Он отвернулся, и подошел к одному из патрульных, двадцатишестилетнему парню по имени Крейг Девонз.

– Дай-ка мне дубинку!

– Без проблем.

Крейг подал ему свою полицейскую дубинку. Джек взял ее и повернулся к Ронейну, который оглядывался по сторонам с таким же энтузиазмом, с каким мог бы смотреть на газонокосилку.

– Пойдем! – приказал Джек.

Он направился к дому, но остановился у подъездной дорожки, дожидаясь, пока Ронейн его догонит. Он указал на небольшую двойную лампу, установленную возле двери, ведущей на крыльцо.

– Ты знаешь, что это?

– Светильник с датчиком, – ответил Ронейн. – И что с того?

Джек швырнул дубинку. Она ударилась о деревянный пол перед дверью, отскочила от ограждения и приземлилась на подъездной дорожке. Дерево глухо хрустнуло в полуденной жаре.

– Значит, светильник не работает, – заключил Ронейн.

– Похоже, кто-то вырубил электричество. Ронейн засунул руки в карманы и отвернулся.

– Думаю, звонивший оставил сюрприз для нас, и что-то подсказывает мне, что сюрприз этот на втором этаже. Все окна зашторены, кроме тех двух, что над крыльцом.

– Как скажешь, Джек. Ты у нас главный.

– Это не шутки. Если ты считаешь, что это розыгрыш, разрешаю тебе уйти.

– Старик хотел, чтобы ты занимался этим. И вот ты здесь. Это твое шоу. Если хочешь проявить себя как успешный эксперт ФБР, пожалуйста, вперед. Только скажи, как ты хочешь действовать. У меня сегодня свидание.

– Я хочу зайти и осмотреться.

– Тебе нужно прикрытие?

Джек повернулся к толпе на пляже.

– Нет, – ответил он. – Я хочу зайти один.

– Что еще?

– Отгоните от дома толпу. Они слишком близко. Я не хочу, чтобы они что-то увидели.

– Хорошо. Вызвать спецназ?

– По обстановке.

Ронейн подергал себя за усы, улыбаясь уголками губ. Его глаза смеялись.

– Ты главный, – повторил он. – Если понадоблюсь, я буду в машине.

III

Задняя дверь, ведущая на крыльцо, была не заперта, и он с легкостью открыл ее. По бежевому ковру сразу же забегали бело-голубые отблески полицейских мигалок, но им удалось осветить лишь небольшую часть гостиной. Шторы не пропускали буйство ярких огней, которые заливали прилегающую территорию ярким светом.

Джек включил на «беретте» подствольный фонарь, вошел в комнату и закрыл за собой сеточную дверь. Свет упал на широкий экран телевизора, на камин, на потертое кресло из коричневой кожи и диван в углу, на старый дубовый шкаф, на котором стояла магнитола, и наконец на большой синий стул, перед которым стоял кофейный столик. Повсюду было множество безделушек, аккуратно расставленных по местам.

Джек подошел к выключателю и повернул рубильник. Как он и ожидал, света не было.

К гостиной примыкала кухня. Он навел фонарь на шкафчики из клена, кориановые столешницы, на бытовые приборы и кафельный пол, разглядел аккуратно сложенные тарелки, стоявшие в сушилке возле раковины, и открытую бутылку «Джека Дэниелса». Электронная панель над плитой была выключена, как и микроволновка над ней.

В коридоре на стене был еще один выключатель. На всякий случай он подошел к нему. Звук его шагов тонул в треске полицейских раций, который доносился с улицы. Джек повернул все четыре рубильника. Безрезультатно.

Дело было не в перегоревшей пробке. Главный выключатель на контрольной панели выключен. Почему?

По лицу Джека медленно стекал пот, сердце бешено колотилось в груди. Было время, когда темнота его абсолютно не пугала. Но тогда он был уверен в себе. Заносчив.

Это было совсем в другой жизни. По крайней мере, ему так казалось. Он стал другим человеком. Теперь он был лучше. Сильнее. Здоровее. Несмотря на все это, он чувствовал себя, как новичок, который только что выпустился из академии ФБР.

Где-то над ним скрипнули половицы.

Джек выключил фонарик и направился туда, держа пистолет наготове. Пол коридора на втором этаже был застелен темным покрытием, но сквозь шторы проникал свет с улицы. Он частично рассеивал мрак, так что еще с лестницы справа можно было увидеть закрытые двери спальни. Он услышал, как снаружи какой-то патрульный закричал:

– Назад, отойдите от дома, здесь не на что смотреть!

Мягко ступая, Джек подошел к лестнице. Ствол его пистолета был направлен в темный коридор на втором этаже. Пот заливал глаза, заставляя часто моргать. Джек напряг слух.

Секундой позже он расслышал какой-то звук. Это не был скрип половиц. Это был очень тихий звук: клик-клик. Металл, ударяющийся о металл.

Джек задумался.

«Надо вызывать подмогу», – подсказал ему внутренний голос.

Какое-то мгновение он размышлял над этим. Потом проснулась интуиция и посоветовала подождать. Тот, кто сюда вломился, уже давно покинул в дом. Он был в безопасности.

Тогда почему вырублено электричество?

Клик-клик-клик.

– Это детектив Джек Кейси из управления полиции Марблхеда. Назовитесь! – крикнул он. Собственный голос показался ему чужим. Слабым.

Клик-клик-клик. Доносится из спальни.

– Назовитесь.

Клик! Клик! Клик! И еще один звук – топот, словно нечто тяжелое и твердое передвигалось по полу.

Кто-то был в той комнате. Кто-то живой.

Пистолет Джека по-прежнему смотрел в темный коридор. Он Снова включил подствольный фонарь. Стали видны еще три двери. Все они были закрыты.

Ступеньки были покрыты ковром. Он начал осторожно подниматься по лестнице, прижимаясь правым боком к стене. Оказавшись на втором этаже, он направил луч света на дверь в спальню.

Клик-клик! Бум! Клик-клик!

И что-то еще – похоже, приглушенный плач.

Воображение, которое он давным-давно отправил в своеобразную ссылку, тут же откликнулось.

«Тебе это кажется. Ты теряешь контроль над ситуацией…»

Нет, ему не показалось. Что-то было внутри. Он слышал.

Джек двинулся по коридору. Где-то снаружи раздавался свист и треск фейерверков, сопровождаемый аплодисментами.

Он положил руку на дверную ручку. Приглушенный плач, постукивание металла о металл, буханье теперь были слышны достаточно отчетливо. И от всего этого Джека отделяли десять сантиметров дерева. Пот ручьем тек по лицу. Глаза слезились. Сердце бешено стучало. Снова где-то, словно пушечные ядра, начали взрываться фейерверки, отбрасывая отблески на соседнюю стену и отдаваясь в его груди. Он вытер лоб рукавом рубашки. Рука все еще дрожала.

«Святой боже, да что это с тобой? Возьми себя в руки!»

Он крепко ухватился за ручку, чтобы она не выскользнула из потной ладони. Одним быстрым движением он повернул ручку и, толкнув дверь плечом, распахнул ее, держа пистолет наготове.

Лазерная точка прицела прошлась по современной мебели, которая стояла справа, потом резко переместилась влево, через открытую дверцу вместительного шкафа-купе, тумбочку и наконец остановилась на фотографиях на медном изголовье. На огромной кровати лежал мужчина среднего возраста. Его руки были разведены в стороны и прикованы наручниками к спинке кровати. Голые ноги тоже были разведены и привязаны к ножкам кровати веревками для сушки белья. Глаза… глаза мужчины были залеплены серой клейкой лентой.

Старое воспоминание, которое дремало где-то на задворках сознания, внезапно проснулось и пронзило его. На какое-то мгновение он ослеп, потом зрение вернулось, и он услышал приглушенный пронзительный крик.

Джек подошел к кровати и направил луч света на лицо мужчины. Тот задергался всем телом, пытаясь освободиться.

– Не двигайтесь, я полицейский. Просто не двигайтесь.

Левой рукой Джек ухватился за краешек ленты, которая закрывала мужчине глаза. Потная, жирная кожа легко отпустила ее. Окна возле кровати выходили на пляж. Фейерверки вспыхивали не переставая, окрашивая перекошенное от ужаса лицо мужчины всеми цветами радуги. Потом и они померкли. В комнате было жарко, как в печке. Воздух был спертым и влажным. Остро пахло перегаром и потом.

Джек сорвал ленту со рта мужчины и вдруг ощутил знакомый медный аромат.

– Он здесь, он все еще здесь! – задохнулся мужчина.

От него несло выпивкой и желчью, а редкие черные волосы были настолько влажными, что плотно облепили голову.

– Нет здесь никого.

– Черт подери, он здесь, этот сукин сын знает мое имя, он все знает обо мне!

– Успокойтесь, доктор Рос. Переведите дух.

Рос сделал глубокий вдох.

– Послушайте, он звонил вам отсюда! Он звонил прямо из спальни и…

– Подождите! Вы слышали, как он звонил 911?

– Именно это я и пытаюсь вам сказать. Он звонил прямо отсюда. Я слышал. Этот засранец… Послушайте, я не знаю, что задумал этот ублюдок… – Рос дернулся. – Черт бы все побрал, развяжите же меня!

Джек посветил на наручники, которыми был прикован Рос. Его пальцы были лилового цвета.

– Ключ не вставить, скважина заварена, – сообщил Джек. – Мне понадобятся болторезы, чтобы…

Внезапно в комнате зажглись все лампы.

Это случилось настолько неожиданно и свет был таким ярким, что Джек невольно зажмурился. Прикрыв глаза рукой, он отвернулся от кровати, отступил на пару шагов и поморгал. В глазах потихоньку прояснялось, хотя свет все еще причинял боль. На краю тумбочки лежал томик Стивена Кинга в мягкой обложке, возле него стояла плетеная корзинка с журналами по садоводству. Когда он посмотрел вниз, то заметил на своих туфлях темные пятна засохшей крови.

Потом мужчина начал страшно кричать.

Внимание Джека мгновенно переключилось на него. Голова мужчины приподнялась над кроватью, лицо стало багровым, вены на шее вздулись синими змеями. Его тело рвалось, пытаясь освободиться от пут, словно его било током. А глаза готовы были выскочить из орбит. Его взгляд был прикован к чему-то в изножье кровати..

Джек заметил, что стены заляпаны кровью. Он хотел обернуться… Слишком поздно… У него появилось ужасное предчувствие.

Два мальчика-близнеца лет семнадцати, одетые в шорты и летние футболки, сидели с двух сторон от матери. Их руки были связаны за спинками стульев, ноги тоже были привязаны к стульям. У мальчиков было перерезано горло. Кровь обильно залила их футболки и капала с коленей, образуя на полу ярко-красные лужицы. Джек перевел взгляд на глубокую рану на шее женщины. На ее губах застыла леденящая душу улыбка, которая словно вынырнула из его прошлого. Перед его мысленным взором возникла картинка, которую он так и не смог похоронить в глубинах сознания, – и она рванулась ему навстречу, словно экспресс.

Аманда, его жена, привязанная к стулу. Прямо перед ним. Ее щеки влажные от слез, и по ним протянулись темные линии потекшей туши. Она уже не плачет и не кричит. Она только горько всхлипывает.

Но именно надежда, которая сквозит в ее глазах, причиняет ему самое большое страдание. Она все еще питает надежду, что ее муж, эксперт ФБР, который уже попадал в серьезные переделки и сейчас сидит перед ней, найдет способ освободиться и спасти ее. Ее глаза как бы говорят, что все это не может происходить на самом деле. Ведь так, Джек? Скажи, что я права!

– Пожалуйста, Джек, – шепчет она. – Пожалуйста… сделай так… чтобы он остановился. Пожалуйста!

Он хочет ответить, но не может. Его рот залеплен лентой. Руки привязаны к стулу, ноги тоже. Наркотик, который ему вкололи, еще не вышел из организма и сковывает его волю. Ее ничто не может спасти. Он не может ни пошевелиться, ни заговорить. Все, что он может делать, – это сидеть и смотреть.

Майлс Гамильтон, человек, который дирижирует этим кошмарным оркестром, прохаживается за ее стулом. Он облизывает губы и, одним резким движением вывернув Аманде голову, прижимает ее подбородок к своему животу. В его глазах плещется темнота, и он с непосредственностью ребенка, попавшего на карнавал, наблюдает за горем Джека.

Гамильтон подносит скальпель к ее горлу.

Джек изо всех сил пытается вырваться и вместе со стулом заваливается набок. Он не может двигаться. «Вот и все, – говорит ему голос. – Ты больше ничего не можешь сделать. Это конец».

У Джека все поплыло перед глазами. Он снова обратился к той загадочной Высшей силе, почитать которую его приучили еще в католической школе.

Но Бога в той комнате нет. Бог не существует на этой земле. Это подтверждалось снова и снова во всех тех расследованиях, наполненных страданием и адом. Бог не придет, чтобы спасти его. Никто не придет.

– Джек! – донесся издалека знакомый голос.

Гамильтон сжимает скальпель. Видно, как напрягаются его мышцы, когда он проводит им по ее шее. Глаза Аманды плотно закрыты. Она делает глубокий вдох через нос и говорит голосом, полным страха, боли и ярости, слова, которые вечно будут жечь его душу:

– Помоги мне, Джек… Сделай что-нибудь… Пожалуйста!

Скальпель разрезает ей горло. Джек закрывает глаза и чувствует, как горячие капли крови брызгают ему в лицо. Он надсадно кричит, воет, но его последние слова к жене скрадывает кусок дешевой клейкой ленты. Его душа, сердце и память, все то, что он ценил больше всего на свете, теперь медленно удаляется от него, а он падает все глубже и глубже в черную яму, смердящую могилой и разложением. А над всем этим раздается смех сумасшедшего…

– Джек!

Перед ним стоял Ронейн. Он крепко держал Джека за плечо и тряс, пытаясь вывести из оцепенения.