Текст книги "Жажда мести"

Глава 12

Исследовательский комплекс в Ла-Хойе представлял собой шестиэтажное здание из зеркального стекла, что придавало ему современный, футуристический вид, который обычно ассоциируется с Лос-Анджелесом. Здание было спрятано в конце пустынной дороги, в нескольких километрах от центра города. Кафетерий, примостившийся рядом, находился на утесе, с которого открывался вид на выветренные скалы и Тихий океан. Бетонные лестницы вели к закрытой стоянке, рассчитанной примерно на двести сотрудников комплекса, но всего лишь несколько из них имели отношение к программе изменения поведения, прочие были наняты компаниями, которые работали над проектами, финансируемыми из федерального бюджета. Большая часть из этих проектов была засекречена.

Алан не шутил, когда говорил, что здание напоминает бункер. Когда Манн вышел из лифта, то оказался в ящике, освещенном единственной лампой. Его приветствовала толстая стальная дверь около двух метров высотой с пультом доступа размером с небольшую книжку с клавиатурой и щелью для магнитных карт. Он сунул в щель карточку, ввел универсальный код из восьми цифр, который должен был разрешить ему полный доступ ко всем помещениям в здании и выключить термальные датчики, которые измеряли тепловую сигнатуру каждого человека и искали ее в базе данных. Он открыл дверь и направился по длинному коридору, гадая, какие исследовательские проекты потребовали столь изощренной системы безопасности.

Манну пришлось пройти бессчетным количеством запутанных коридоров, открыть массу дверей, а для этого следовало каждый раз использовать магнитную карту и код доступа. В коридорах не было окон, пахло рециркулирующим воздухом и очистителем для ковров. Мужчины и женщины, вооруженные дипломатами, мобильными телефонами, пейджерами, идентификационными значками и магнитными картами, висящими на шнурках или прикрепленными к поясу, с озабоченными лицами проходили мимо Манна.

«Чтобы отлить, наверное, тоже нужен специальный код, – подумал Манн. – Один код, чтобы спустить воду, и другой, чтобы взять туалетную бумагу».

Манн шел по четвертому этажу. Ему нужно было найти кабинет доктора. Пол ДеВитт, компьютерный гений, который ведал сложной компьютерной сетью в графстве Харрис, находился на шестом этаже и направлялся в оперативное помещение, где располагались основные компьютерные и защитные системы. У каждого сотрудника был код доступа, занесенный в базу данных. Генри хотел понять, ходил ли доктор в какие-либо закрытые части комплекса.

Ему следовало сосредоточиться на работе. От этого многое зависело, и он это знал, но думал совсем не об обширных особняках. Его жена Анни (точнее говоря, бывшая жена, напомнил он себе) теперь жила в одном таком доме в Палм-Бич, штат Флорида, трахалась с парнем, у которого была компьютерная компания, выкупленная «Майкрософт» за баснословные деньги. Она пять лет крутила с этим парнем, Дейлом Пинклом. Каждый раз, когда Манн вспоминал о нем, его охватывала ярость. Как только этот задрот разбогател, она мгновенно сменила прописку, чтобы тусоваться красиво. Это произошло восемь месяцев назад. Собрала вещички, взяла билет в первый класс до Флориды и, не предупредив Манна ни звонком, ни письмом, попросту исчезла. Частные сыщики, которых он нанял, нашли ее два месяца спустя. Анни домой возвращаться не собиралась. Это все, что она сказала. После двадцати одного года брака он думал, что имеет право на объяснение, на что-то большее, чем просто «не вернусь домой».

Коридор закончился, и он вспомнил о работе. Манн вытащил из кармана пиджака лист бумаги и сверился с картой. Это был последний зал. Здесь находились три пронумерованные двери, все с правой стороны. Кабинет Гарднера, под номером 496, был последним.

На листе был записан код доступа в его кабинет. Манн подошел к двери, сунул карту в щель и набрал код.

Загорелась зеленая лампочка, и дверь, щелкнув, приоткрылась.

– Вот мы и в деле, – сказал Манн и толкнул ее плечом.

Выключатель был как раз возле двери. Он щелкнул им, и галогеновые напольные лампы осветили дальнюю стену комнаты. Он оказался в приемной. Тяжелая дверь захлопнулась за ним.

Шесть синих пластиковых стульев были расставлены вокруг низкого стеклянного кофейного столика, на котором лежали журналы, по крайней мере, двухлетней давности. На светлых стенах были развешаны фотографии Ансела Адамса в рамках. Над дверью, ведущей в кабинет доктора, висела камера слежения с замкнутой цепью.

Манн поставил кейс на пол и достал из кармана латексные перчатки. Если учесть, что Гарднер жил на широкую ногу, он мог бы вложить немного деньжат в какие-нибудь цветные картины или хотя бы покупать свежие журналы. Но дешевая обстановка не удивила Манна. Богачи тратили большие деньги на личные нужды, а когда дело доходило до подчиненных, они были очень прижимистыми и с неохотой расставались с каждой копейкой. Как прослойка общества богачи казались Манну весьма скучными, и он никак не мог взять в толк, почему Анни решила потратить на них жизнь.

«Анни ушла, Анни не вернется. Смирись и принимайся за работу».

Он взял кейс, подошел к последней двери и сунул карточку в консоль безопасности, встроенную в стену. Он опять использовал код доступа Гарднера. Снова загорелась зеленая лампочка, и дверь открылась.

Он включил свет. Если приемная была блеклой и строго функциональной, то кабинет доктора выглядел так, словно его дизайном занималась сама Марта Стюарт. Стол из красного дерева был длинным и широким, хоть в бильярд играй. В дальнем левом углу, за мягким кожаным диваном и стулом стояли два низких шкафа с восточными вазами и фигурками. Слева, как раз за дверью, был вход в личную ванную. Там магнитная карточка не требовалась.

Огромные окна во всю стену были закрыты. Он прошел по восточному ковру и отдернул шторы. В комнату ворвались ослепительные потоки света. Из окна были видны утесы и пенящийся прибой. Он прозябал всю жизнь в серых стенах Квонтико, спасал жизни, но ему никогда не предлагали такой кабинет… или такой образ жизни. Анни, которая всю свою жизнь была домохозяйкой, теперь трахала задрота, который показывал ей такие виды каждый день. Забавно, как иногда жизнь поворачивается и награждает за тяжелый труд.

«Не начинай, Генри…»

Он отмахнулся от этих мыслей. У него была работа, которую следовало выполнить.

Если верить Алану, в последние девять месяцев в кабинете убирали раз в неделю, по субботам: выносили мусор, драили ванную, чистили пылесосом ковер, протирали пыль, возможно, мыли окна. Все это означало, что любые улики вроде отпечатков пальцев были уничтожены. Он ожидал этого.

А вот чего он не ожидал, так это подозрительного порядка на столе доктора. Бумага в пресс-папье была абсолютно новой. То же касалось аккуратно сложенных блокнотов. Возле лампы Тиффани в идеальном порядке были разложены чехол для ручки и карандаша, диктофон и серебряный дырокол. Стол доктора выглядел словно рекламная картинка из буклета. Манн вытащил самый нижний ящик стола. Папки были пустые. Следующий ящик оказался набит записными книжками, коробочками с ручками и телефонными книгами. Все было аккуратно разложено.

Он уже видел один кабинет Гарднера – тот, где он принимал частных клиентов. По столу там, казалось, пронесся ураган. Наклейки с напоминаниями и обрывки бумаг были заложены между страницами толстого ежедневника и календаря, испещренного датами и именами. Блокноты были покрыты заметками Гарднера, написанными неразборчивыми каракулями. Металлическая корзина в углу, битком набитая папками, журналами по психиатрии, рецептами, салфетками и прочим дерьмом, напоминала мусорный бак.

Может, Гарднер и был психиатром с миллионным состоянием и роскошным особняком, в котором шкафы ломятся от дорогой одежды, но в деловой жизни этот человек был неорганизованной свиньей.

Уборщица не стала бы убирать в его ящиках. Кто-то другой постарался.

«Это означает, что когда этот пациент оказался в системе, то обнаружил, что здесь замешано ФБР, и понял, что рано или поздно мы придем за ним. Поэтому он прибрал в офисе, чтобы замести следы».

Только это не сработало. Вы заходите в помещение, садитесь, прикасаетесь к разным вещам. Неважно, насколько вы аккуратны, вы все равно оставляете следы. При современных технологиях судебной экспертизы попросту невозможно ничего не найти.

Манн поставил кейс на стол, собираясь приступить к работе. И тут он заметил нечто странное. Сиденье стула было покрыто мелкими белыми частичками, похожими на отслоившуюся краску. Он взял одну на палец и осмотрел ее в солнечном свете.

Частичка была размером в половину канцелярской кнопки. Но это не был кусок сухой отслоившейся краски. С другой стороны кусочек был покрыт нитями, напоминавшими картонное волокно. Откуда это взялось здесь?

Он посмотрел на потолок. Обычный натяжной потолок из Длинных прямоугольных пластин. Неужели частичка отвалилась от одной из них? Возможно, здесь были рабочие, прокладывали проводку под потолком. Если двигать пластины, то вся комната запросто может покрыться пылью и такими штуками.

Манн вздохнул и огляделся. Потом снова посмотрел на потолок. С этой частички и следует начинать.

Чтобы добраться до потолка, ему придется встать на стол. Проблема состояла в том, что он часто травмировал колени, когда школьником играл в футбол, и теперь в пятьдесят лет артрит успешно съел большую часть хряща. Манну потребовалась почти минута, чтобы кряхтя выбраться на стол. Наконец он выпрямился и кончиками пальцев приподнял одну из пластин над металлической решеткой, на которой она держалась.

Белые частички посыпались, словно снег.

Манн засунул руку в карман пиджака и достал маленький фонарик. Лицо его покраснело от напряжения, лоб взмок. А он всего лишь залез на стол. «Вот так я и проживу следующую часть жизни», – подумал он недовольно. Он встал на цыпочки, и глаза его оказались чуть выше уровня натяжного потолка, что ограничивало обзор. Очень осторожно он поднял фонарик. Тонкий луч скользнул по стропилам, отопительным отверстиям и проволоке, с помощью которой к балкам крепилась металлическая решетка потолка. Между одним из отверстий и полоской металла он увидел небольшой прямоугольный экран.

Ноутбук Гарднера.

«Нет, быть этого не может! Просто я вижу часть компьютерной системы. Тут же повсюду компьютеры».

Проблема состояла в том, что он едва мог поднять голову над пластинами. Он попробовал вытянуться, но икры и так уже начало сводить от напряжения. Еще бы чуть выше! Поводив фонариком, он увидел миниатюрную видеокамеру, прикрепленную к компьютеру, – устройство сканирования сетчатки. Возле него находилась щель для магнитных карт, с помощью которой доктор включал ноутбук.

Это точно был ноутбук Гарднера.

«Но какого черта он здесь делает?»

Это, конечно же, был риторический вопрос.

Икры горели, мышцы закостенели. Манн уже хотел убрать фонарик и спуститься, но тут он заметил нечто.

Экран компьютера светился!

«Нет. Этого быть не может, – подумал он. – Гарднера нет уже девять месяцев. Аккумулятора на такое время не хватит».

Что означало, что ноутбук получал питание иным путем – от сети здания. Это был единственный разумный ответ.

«Но почему ноутбук Гарднера подключен к сети здания? И что он, черт побери, здесь делает?»

Мысли быстро выветрились из головы, когда он увидел мигающие буквы в центре экрана. Нет, подождите, черт побери, это же цифры! Он посветил под другим углом. 9.50. Сначала он подумал, что перед ним часы ноутбука, но сразу же отбросил это предположение, поскольку цифры изменялись в обратном направлении – от 9.50 к 9.49, потом 9.48,9.47, 9.46.

Это вообще не часы были.

Это был таймер.

Рациональная часть его мозга отбросила это предположение и принялась искать объяснение. С все возрастающим страхом он оглядел пластины потолка и стропила. Искать долго не пришлось.

Многоцветный пучок проводов лежал возле ноутбука, распустив шнуры во все стороны, словно большую паутину. Лучом фонарика Манн проследил, куда тянутся провода. Они вели к бруску, завернутому в коричневую бумагу с клеймом на черном фоне: С-4.

Глаза Манна расширились.

Он смотрел на бомбу.

Глава 13

Очевидной реакцией в подобной ситуации была бы паника. Бомба так близко, кругом десятки блоков С-4, прикрепленных к стене. Манн растерялся. Он почувствовал, как внутри поднимается волна ужаса, парализуя дыхание и сбивая с ног. Он усилием воли заставил себя успокоиться и начать думать. Он хорошо знал, как важно, чтобы чувства не мешали мыслить. Размышления решали проблемы. Паника или гнев только затрудняли способность здраво рассуждать и выпутываться из ситуации. Поэтому, когда цифры на экране добрались до 6.40 и страх ураганом пронесся по венам, Генри Манн подавил оторопь и быстро прикинул, что делать.

«Если этот парень оказался достаточно умен, чтобы прятать ноутбук наверху три месяца и не дать ему взлететь на воздух без правильного кода доступа, то вероятность наличия встроенных предохранительных механизмов от постороннего вмешательства весьма велика».

У Манна не было знаний даже по основным конструкциям бомб, что уж говорить о микросхемах, поэтому пытаться отключить ее бесполезно.

«Есть проблема: вы находитесь на четвертом этаже здания, в котором более двух сотен человек, и глядите на сложное самодельное взрывное устройство, которое вполне способно стереть с лица земли небольшой городок. Как вы собираетесь заставить всех этих людей покинуть здание, а после еще и сделать так, чтобы они убрались от него подальше? Решение: пожарная тревога! Будем надеяться, что пожарная тревога вырубит все эти устройства для магнитных карт. В противном случае мы все окажемся в ловушке».

Он в последний раз посмотрел на таймер. Оставалось 6.28. Он запомнил цифры. Нужно что-то поджечь, чтобы появился дым! Он похлопал себя по карманам брюк и нашел то, что могло сгодиться. Засунув руку в карман, он вытащил хлопковый носовой платок.

«Быстрее, Генри. Черт подери, быстрее!»

Он обмотал платок вокруг разбрызгивателя. Потом принялся искать по карманам зажигалку, нашел ее и поднес к кончику платка. Яркий оранжевый язычок пламени начал лизать хлопок, появились небольшие облачка черно-серого дыма.

Отбросив зажигалку, Манн спрыгнул со стола, ощутив пронзительную боль в коленях, и потянулся к телефону, стоявшему на углу стола, чтобы позвонить ДеВитту.

Гудка не было.

Он положил трубку и попробовал еще раз. Ничего.

Включилась пожарная сирена, заработали разбрызгиватели. Фонтаны воды заливали комнату. Весь мокрый, он бросился к двери и потянул за ручку. Дверь была заперта.

«Быть такого не может!» – подумал Манн.

В кабинете не было щелей для магнитных карт, дверь должна открываться. Он попробовал снова, но чертова дверь ни в какую не хотела поддаваться.

Паника начала охватывать Генри, но он бешено сопротивлялся.

«Думай! Ты на четвертом этаже, надо как можно скорее отсюда выбраться. Думай!»

Звук пожарной сирены буравил мозг. Он отвернулся от двери и осмотрелся. Сквозь потоки воды он увидел источенные погодой утесы за окном.

Прежде чем мысль успела сформироваться, его правая рука уже потянулась к пистолету Манн вынул «глок» из кобуры, направил его на окно и начал стрелять.

Грохот был оглушительный. Первая пуля пробила толстое стекло, которое покрылось густой сетью трещин, но не разлетелось. Он продолжал стрелять. Пистолет беспомощно щелкнул. Закончились патроны. Манн ощутил горечь поражения. Стекло пестрело отверстиями, но не рассыпалось.

«Еще одна обойма ничего не решит!»

Отбросив пистолет, он подбежал к столу, схватил офисный стул и со всей силы ударил им по стеклу. Отлетело несколько кусочков, но стекло по-прежнему держалось. Манн не переставал бить по нему стулом. Лицо его горело от напряжения. Он буквально ощущал, как утекает драгоценное время.

«Давай же, мать твою, давай!»

Внезапно стул проломил стекло и вылетел наружу вместе с осколками. Манн услышал крик снизу, но очень глухой.

Зазубренное отверстие в стекле находилось на уровне пояса И выглядело словно открытая пасть акулы. Манн отбил ногой несколько осколков, чтобы протиснуться наружу. Держась за подоконник, он с трудом пролез через отверстие. Острые, как бритва, края пролома разрывали одежду, впиваясь в плечи, руки и колени.

Манн вытер воду с лица. Четвертый этаж, святой боже, это все равно что прыгать с небоскреба! На земле он разглядел стул и осколки стекла, сияющие на солнце, словно бриллианты. Люди неспешно выходили из здания.

«Они, наверное, решили, что это чертова учебная тревога», – подумал Манн.

Небольшая толпа, стоявшая немного поодаль, ближе к тротуару, поглядывала то на Манна, махавшего из окна четвертого этажа, то на лежавший на земле стул.

Манн сложил руки рупором.

– Убирайтесь! Здесь бомба, она сейчас рванет!

Этого оказалось достаточно. Люди начали разбегаться. Манн посмотрел на стоянку и увидел машину, которую взял напрокат. Он нащупал в кармане ключи. Чтобы добраться до нее, ему придется прыгать. Он посмотрел вниз.

«Ты не можешь этого сделать! Ты разобьешься… Время, Генри! У тебя осталось пять минут и только один путь к спасению. Будешь голосовать или уберешься отсюда к чертовой матери?»

Сотворив короткую молитву, он отпустил подоконник и оттолкнулся ногами от окна.

Земля рванулась к нему. Он мысленно приготовился к удару, твердо веря, что выживет.

«Сосредоточься, мысли положительно…»

Он ударился об асфальт, и уверенность растаяла, словно снег на солнце. Он упал на спину, сильно ударившись головой.

Господи! Колени, казалось, взорвутся от боли. Боль была даже сильнее, чем тогда во Вьетнаме, когда он наступил на выпрыгивающую мину. Глаза не хотели открываться, но уши были в порядке, и он слышал все: крики, захлопывающиеся дверцы машин, урчание двигателей, визг шин.

«Поднимайся, мать твою… Поднимай задницу!»

Манн повернулся на бок и взвыл. Колени словно кто-то вырвал из суставов. Он чувствовал пульсирующую боль и влажное чавканье в правой ноге. Надо подождать, пока боль утихнет. Он не мог двигаться, не хотел.

В голове, пересиливая боль, звучало: «Ты поднялся во Вьетнаме и смог двигаться, ты сможешь сделать это снова. Перестань ныть и двигайся, черт подери, двигайся!»

Он заставил себя открыть глаза и перевернулся на левый бок. Потом он увидел это: кусок кости торчал из вывернутого правого колена, текла кровь. Другое колено, насколько он мог судить, было в порядке.

«Черт подери, ты же знаешь, на что способна пластиковая взрывчатка! Ты так хочешь умереть? Разорванным на куски и погребенным под кучей мусора? Хочешь сидеть здесь? А ведь машина недалеко, надо только подняться по лестнице».

Решимость, которая спасла его задницу во Вьетнаме, неожиданно вернулась, прихватив с собой немного адреналина, который, казалось, слегка притупил боль. Он перенес вес на здоровое колено, заставил себя встать и побрел к ступенькам.

«У тебя почти закончилось время! Осталось не больше пяти минут, и если ты не хочешь быть похороненным заживо, то быстренько топай к лестнице. Мало времени, мало времени, так что двигайся, двигайся! Сконцентрируйся на машине».

Вот что надо! Машина была его ключом к выживанию, у него были ключи. Надо было всего лишь залезть в нее и уехать. Он продолжал брести к стоянке, размахивая руками, словно сумасшедший. Воздух вырывался из легких резкими, тяжелыми толчками. Манн опасался, что сердце может отказать.

Он не понимал, как ему удалось, не потеряв сознание, подняться по ступенькам и как он смог пробежать трусцой по стоянке, если его правая нога вышла из строя. Но это не имело значения, поскольку перед ним вырос серый «бьюик». Но где же ДеВитт? Манн выудил из кармана ключи. Он надеялся, что парень был достаточно сообразительным, чтобы удрать.

Он отпер дверь и повалился на сиденье. Дрожащими руками поднял раздробленную правую ногу и уложил ее на пассажирское место. Боль накатывала волнами с такой остротой, что глаза готовы были вылезти из орбит. Придется жать на педали левой ногой.

Он завел машину, дал задний ход и утопил педаль газа. Машина дернулась назад и резко остановилась, врезавшись задним бампером в соседнюю машину. Манна тряхнуло. Он подался вперед и снова нажал на педаль газа. Машина с визгом поехала по стоянке.

Картина была удручающая. Машины врезались друг в друга, порой сбивая людей. Каждый старался быстрее добраться до узкого проезда, который вел к главной улице и безопасности. На дорожке уже стояло несколько разбитых машин, но это никого не останавливало. Автомобили объезжали их, подпрыгивая на бордюрах, и их заносило на мокрой траве среди работающих разбрызгивателей.

Манн вспомнил о таймере.

«Время закончилось, – прозвучал у него в голове спокойный голос, и на этот раз Генри прислушался к нему. – Даже не смей сдаваться, слизняк! Ты уже почти успел. У тебя по-прежнему есть шанс поймать засранца!»

Он не знал, как ему в голову пришла эта мысль. Мобильный телефон лежал на сиденье. Он включил его правой рукой и быстро начал набирать номер, тыча в клавиши большим пальцем.

Включилось его собственное записанное приветствие. Сложно было расслышать свой голос из-за шума сталкивающихся машин, но вот послышался гудок, и он закричал в трубку:

– Ноутбук под потолком, подсоединен к электросети здания, С-4, с таймером, кабинет Гарднера…

Грохнул взрыв. Машину качнуло. Манн автоматически взглянул в зеркало заднего обзора. Обломки мебели, пластика и стекла вылетали из кабинета Гарднера. Однако здание по-прежнему стояло.

«Здание все еще стоит, а машина уже едет. Меня не разорвало на куски! Спасибо Богу! Спасибо тебе, Боженька!»

Второй взрыв разорвал утреннее небо с такой яростью, что его барабанные перепонки не выдержали. В зеркале заднего обзора Манн увидел, как здание взлетело на воздух. Звук взрыва заставил его сердце сжаться, а тело онеметь. Он почувствовал, как машину подняло в воздух, словно ее пнул разгневанный бог. Осколки стекла лезли в рот и глаза. Последнее, что увидел Генри Манн прежде чем потерять сознание, было лицо Анни, улыбающейся любовнику, входящему в нее.