Текст книги "Тутанхамон. Сын Осириса"

Глава 6
ФИВЫ. НЕБХЕПРУРЕ – ТУТАНХАМОН, КОТОРЫЙ «ПРОВОДИЛ СВОИ ДНИ, СОЗДАВАЯ ИЗОБРАЖЕНИЯ БОГОВ»

1352–1343 гг. до н. э.

Поскольку коронация Тутанхатона имела столь важное значение для официального восстановления главенства Амона, несомненно, двор переехал в Мемфис, где он располагался в прошлом. В самом деле, во время правления его отца, до разрыва и переноса столицы в Ахетатон, Аменхотеп IV также был коронован («принял короны») в Карнаке, этом Гелиополе Юга.

Наверное, после ритуального пира и предварительного очищения девятилетний мальчик стоял у пилонов большого храма Карнака, выстроенного его отцом Аменхотепом III. С непокрытой головой, обнаженный по пояс и босой, он был одет только в набедренную повязку. Его сопровождали высшие сановники, главными из которых были старший писец армии, Хоремхеб, и «Божественный отец», Эйэ, начальник колесничих. В течение нескольких дней, до начала торжественной церемонии, архитекторы, управляющие и бесчисленные рабочие не покладая рук ремонтировали и восстанавливали храмы, пострадавшие в ходе преследований, начавшихся после смерти Аменхотепа III, но времени оставалось слишком мало, и многие из окованных медью деревянных ворот с золотыми ручками, пострадавших от огня, еще не были восстановлены.

Процессия остановилась у первого пилона (в настоящее время третий), и только старшие придворные прошли следом за принцем в первый двор, где стояли обелиски его предков, Тутмоса I и Тутмоса III. Жрецы в масках богов вышли, чтобы приветствовать Тутанхатона; один из них, Гор горизонта, в маске сокола взял принца за руку и подвел к молельне, построенной Тутмосом I перед воротами второго (в настоящее время четвертого) пилона. Начиная с правления Сенусертов этот проход с воротами служил главным входом в храм, известный как Ипетесут, и на их арке, где раньше стояла статуя Тутмоса I под разукрашенным двойным навесом седа (праздник), Тутанхамон мог прочесть надпись, говорившую о том, что большие ворота, вырубленные из красивого белого известняка, в высоту достигают 20 локтей.

Поддерживаемый за вторую руку другим жрецом, представляющим бога Атума, Тутанхатон прошел первый коронационный обряд, в соответствии с которым он вступал в зал храма, где его тело претерпевало первое превращение, и ведшие его жрецы передавали его другим жрецам для «очищения». Будущий фараон затем входил в мелкий бассейн, на низких бортиках которого в четырех определенных точках стояли четыре жреца, олицетворявшие четыре стороны света сообразно древней литургии Гелиополя. На их лицах были соответственно маски Тота – с клювом ибиса, Сета – с торчащими прямоугольными ушами, Гора Бехдетского – с клювом коршуна, и еще одного бога-сокола, Дунави. Они «крестили» принца, окропляя его тело из четырех высоких золотых кувшинов. Святая вода, вытекавшая из сосудов и несшая с собой божественную жизнь (выражаемую иероглифами в виде креста с изгибом и скипетра, увенчанного головой собаки), изменяла сущность сына царей, который затем уже мог предстать перед богами.

Потом его вводили в специальное отделение храма, предназначавшееся для коронационных обрядов; оно называлось «дом царя» и располагалось между вторым и третьим (в настоящее время четвертым и пятым) пилонами в зале торжеств, где находились два покрытых электроном обелиска, воздвигнутые царицей Хатшепсут. Здесь стояли в два ряда колонны в форме стеблей папируса, и его стены частично скрывали «колоссы Осириса», датируемые временем правления Тутмоса III и Тутмоса IV. Важная роль в коронации, которая происходила в этом месте, отводилась двум главным павильонам (или молельням), занимавшим значительную часть зала, напоминавшим два древних храма Египта: «дом огня» (Пернесер), архаичное северное святилище, и «большой дом» (Первер), древний храм юга. В первом находились жрецы, изображавшие высшие божества – Нехбет, Бату, Нейт, Исиду, Нефтиду, Гора, Сета и остальных, входивших в Великую Эннеаду. Кульминацией действа был момент, когда принц вступал в южную молельню, где дочь Амона, богиня-змея, «великая в магии», ждала его, расправив свой капюшон королевской кобры: она бросалась к нему, «обвивала его», как говорится в ритуальной формуле, сворачивалась на его голове и поднимала голову надо лбом будущего правителя Египта. Принц, который в течение нескольких лет проходил посвящение, дававшее ему возможность понимать язык змей, таким образом, официально признавался наследником трона, когда невидимая рука Амона направляла свою дочь к лику правителя.

Затем к принцу приближался жрец Инмутеф («опора матери», воспоминание о той помощи, которую Гор оказал родной матери Исиде), облаченный в шкуру леопарда; его волосы были заплетены в косу, уложенную на одну сторону головы и заканчивавшуюся большим локоном. С помощью других жрецов он водружал на голову избранника Амона одну за другой несколько корон, передавая тем самым ему все полномочия и обязанности фараона: белая митра и красная скуфья в форме ступки, которые, соединившись, образовывали третий головной убор, известный как «две силы, составляющие единое целое», или Пасехемти, у греков называвшийся пшент, атеф – корона Ра, сесед – головная повязка, голубая кожаная корона, или хепреш, корона ибес, диадема из двух плюмажей и различные головные уборы изо льна. Эти священные предметы, старинные знаки царской власти, хранились в храме и в конечном счете возвращались в него: только налобная повязка могла украшать голову сына бога, когда он умирал, приходя на зов своего отца. Вот почему ни корон, ни царских головных уборов не было обнаружено в гробнице молодого царя. Возможно, исключение было сделано для «короны верховной власти», символизирующей власть сына бога над царством земным: голубого кожаного шлема или короны, хепреш. Возможно, она находилась в гробнице в сундуке для головных уборов и ее украли воры. Когда царь покидал молельню, на его голове был хепреш, на поясе болтался хвост (жирафа?), который он впредь будет носить как предводитель диких племен, а на подошвах сандалий были изображены девять покоренных врагов.

Теперь ему предстояло пройти основную церемонию вступления на трон, миновав третий (в настоящее время пятый) пилон. На пути к четвертому (в настоящее время шестому) пилону, воздвигнутому Тутмосом III, Тутанхамону пришлось повернуть направо и в сопровождении жрецов войти в боковую молельню, расположенную к югу от большого вестибюля перед четвертым (в настоящее время шестым) пилоном. Его подвели к саркофагу, высеченному из цельного куска розового гранита на известковом постаменте, по сторонам которого с востока и запада стояли «колоссы Осириса». В загадочном полумраке усыпальницы, сооруженной в честь воинственного царя Тутмоса III и названной «Менхепруре-которая-принимает-корону», Амон подтверждает, что отныне Небхепруре носит на голове корону, хепреш, которая дает ему власть над всеми владениями солнца. Маленький царь, опустившись на колени и повернувшись спиной к правителю Фив, ощущает на своей шее прикосновение руки Амона.

Во время долгой магически-религиозной церемонии он получает свое «великое имя», состоящее из пяти «титулов», выбираемых писцами Дома жизни, – эпитеты, дополняющие эти титулы, были разными у разных фараонов, но их основные элементы оставались незыблемыми. Первый описывал нового царя как ипостась Гора, земного воплощения бога, далее, для выражения его двойственной сущности, использовался образ двух богинь – покровительниц Египта, коршуна и кобры, чьи бесконечные и повторяющиеся возрождения были залогом вечности. Третье имя было именем Золотого Гора, символом добра и вечной жизни, побеждающих зло и разрушение. Затем шло имя, данное при коронации, которому всегда предшествовал титул «владыка Юга и Севера» (Несут-Бит). Будучи земным воплощением бога, изливающего свой свет в мир живущих, фараон должен был в первую очередь олицетворять жизненную силу и деятельное начало. Он был «единственным для Юга» и «единственным для Севера» вовсе не потому, что вследствие политических противоборств вожди Верхнего Египта некогда создали единое царство, а потому, что его имена имели космическое и религиозное значение. Тутанхатон в день своей коронации, следовательно, становился царем Юга и Севера, Небхепруре («владыкой превращения является Ра»). Пятое имя царя – солярное имя – было дано ему при рождении, когда царица Тии нарекала его Тутанхатоном; в перечне ему предшествовал титул Сын Солнца.

После того как Амон признал своего сына, жрецы просили бога даровать новому правителю вечный праздник Ра и успех во всех его земных делах.

Шествуя впереди всех, царь покидал святилище, и аура, Скрытый Ветер Амона, овевала его; на его голове красовался хепреш, царский головной убор, который он будет отныне надевать во всех случаях. Он получил его от бога и в знак столь важного события установил статую в храме (ее фрагменты находятся в музее «Метрополитен»). Но в его гробнице, между золотыми усыпальницами, напоминающими о дне коронации, были также положены два посоха из золота и серебра. Эти металлы, символизирующие плоть и кость, день и ночь, были призваны увековечить образ девятилетнего царя с хепрешем, который давал ему власть над «всем, что подвластно солнечному шару». Принц, наделенный такой властью, теперь мог вернуться в святилище и провести свой первый религиозный обряд. Отныне он мог явиться как царь перед всеми своими подданными, и жрецы в масках провели еще одну, на сей раз публичную коронацию. Новый фараон воссел на старинном троне, и на его голову еще раз водрузили две короны Юга и Севера. Он следил за тем, чтобы жрецы, олицетворявшие стороны света или души Нила, привязывали лилии и папирус, растения Двух царств, к символической колонне во время церемонии Сма-Тави, после чего царь имитировал древний обряд обегания вокруг мемфисского храма, символизировавшего владение бога. Накануне коронации или в конце празднеств будущие цари, по заведенному обычаю, демонстрировали охотничьи навыки – укрощали необъезженных лошадей, травили собаками диких быков или вступали в схватку со львами, которые не могли оказать им сопротивления, поскольку цари сами были воплощениями львов. Подобные подвиги были не под силу ребенку, и при коронации Тутанхамона от подобных представлений пришлось отказаться, хотя незабываемые деяния его прославленного предка, Аменхотепа II, чьи стрелы точно попадали в медные мишени и который укротил льва, превратившегося перед ним в ягненка, запечатлены на парадном щите, найденном в гробнице Тутанхамона; вероятно, эти деяния юный царь как-то имитировал во дворе храма.

Царь держал два скипетра великого Осириса, крюк, или хека, – знак царской власти над Югом и цеп, или нехех, – знак власти над Севером; в его гробнице были обнаружены два набора скипетров, меньший из которых был удобен для руки ребенка, и на нем стоит имя Атона. Амон короновал царя в Фивах, однако новый правитель не отказался от поклонения Шару. Во время правления Тутанхамона имя Атона и имя фиванского бога можно было видеть рядом, очевидно в гармоничном единении, на троне царя, а также на его далматике и скипетре.

Не снимая с головы хепреш, через посредство которого он являл свое божественное присутствие, царь возвращался в центральный проход храма и вступал в святилище солнечной ладьи, перед которым, подобно цветам, произрастающим из земли, вздымались две колонны Тутмоса III. Миновав зал подношений, монарх попадал в святая святых. Для «спокойного созерцания, наконец, божественного лика» он пересекал огромный пиршественный зал и останавливался перед «вратами неба», или «вратами горизонта Амона». Именно здесь впервые он участвовал в религиозной церемонии.

После формального введения в должность фараон выходил во двор при храме, где росло священное фруктовое дерево (подобное росшему в Гелиополе), на чудесном плоде которого бог Тот с головой ибиса напишет его коронационное имя, сулящее владыке мира бесчисленные праздники и юбилеи.

Обретя, таким образом, всю полноту власти, царь Юга и Севера покидал храм, еще раз проходя мимо большого пилона Аменхотепа III. До возвращения в свой дворец в Малькате ему еще предстояло появиться перед народом на покрытой электроном колеснице, на бортах которой уже были высечены божественные титулы, которые он только что получил. Колесницу украшали переплетающиеся растения – символы юга и севера. На ней, в окружении азиатских фрагментов, были изображены вассалы Египта, стоящие на коленях и связанные между собой; мастера тем самым хотели оградить ребенка-царя от напастей и обеспечить стране мир. Впереди располагался позолоченный сокол, на голове которого покоился громадный солнечный диск с рельефным изображением коронационного имени царя.

Затем царь отправился на юг, мимо многочисленных деревень в сторону могущественной столицы, расположенной на правом берегу Нила, верховного города. Вероятно, самого важного из всех городов того времени. Процессия остановилась в храме Ипетрисет, современном Луксоре, едва пробившись через толпу народа, успевшего насытиться закусками и винами, выставленными с раннего утра, и теперь распевавшего песни в честь нового правителя, который вернет Фивам их былое процветание. По случаю коронации объявили амнистию, религиозные разногласия были на время забыты, и многие преступники вышли из тюрьмы – Фивы не видели ничего подобного в течение семнадцати лет.

Прибыв в Малькату, Тутанхатон с юной женой стали готовиться к возвращению в Ахетатон, где их с нетерпением ждала Нефертити, желавшая узнать от «Божественного отца», Эйэ, насколько успешными были их официальные контакты со жрецами Амона. В это время Эйэ и Хоремхеб приказали установить во владениях Амона скульптурную группу из черного гранита, которая увековечила бы право Тутанхатона на трон своих предков, которое Амон только что жаловал ему, и в мастерских Карнака начали высекать огромную статую Амона (хранящуюся в настоящее время в Лувре), головной убор которого напоминал современный мотоциклетный шлем с двумя высокими плюмажами и семью ритуальными секциями. Бог держал за плечи стоящего перед ним Тутанхатона, облаченного в шкуру леопарда, в которой он присутствовал на царском погребении. Статуя являла собой неоспоримое доказательство законного права Тутанхатона на власть – божественную власть, поскольку она была дарована Амоном. Возможно, одеяние, обнаруженное в гробнице Тутанхамона, с пришитыми крошечными звездами, похожими на пятна на шкуре животного, к которому прилагалась деревянная голова гепарда, как раз было на нем, когда он, еще совсем ребенком, исполнял обязанности последнего наследника царской семьи на похоронах предшественника. Его двоюродный дедушка, Аанен, надевал подобное одеяние (его можно увидеть на статуе в Турине) во время погребения Туи и Юйи в Долине царей.

Эйэ, как наставник Тутанхатона, сопровождал его в Ахетатон, вскоре стал визирем, что давало ему право говорить и действовать от имени юного царя. Поскольку Тутанхамон вернулся к ортодоксальному культу Амона, Хоремхеб перенес свою постоянную резиденцию в Фивы, которыми он, очевидно, управлял как царский наместник. Он сделал карьеру в армии скорее благодаря дипломатии и проницательности, чем боевым подвигам. В своей коронационной надписи он ссылается на права, которыми наделил его сам царь (вероятно, он имеет в виду предшественника Тутанхатона), и ту роль, которую он играл при дворе, когда возобладал раздор (или безумие?). «Ему достаточно было открыть рот и ответить царю, чтобы успокоить его своей речью». Не есть ли это намек на последние годы жизни Эхнатона и его мистическое безумие, в которое он, по всей видимости, впал? Далее мы узнаем, что Хоремхеб исполнял обязанности вице-регента Двух царств в течение многих лет и располагал такой неограниченной властью, что все египтологи, не колеблясь, причисляют его к диктаторам.

Нам трудно даже представить жизнь маленького хрупкого мальчика, которому в возрасте девяти лет пришлось взвалить на себя такую тяжелую ношу. Его привезли в город-сад, где его ожидала юная царица, окруженная цветами и романтическим, почти нездоровым, очарованием жившего в полной изоляции двора, при котором было запрещено даже упоминать имя его умершего создателя, чья ересь отныне повсеместно порицалась. Как относился ребенок к Амону и Атону? О чем он размышлял, когда после пышной коронации и подобострастных речей фиванских жрецов, после торжественных и грандиозных храмов Карнака входил в почти заброшенные храмы и святилища Атона? Учение, которое порицалось несколько лет назад, теперь своей властью превратило его в живого бога.

И хотя, по крайней мере в Тель-эль-Амарне, в первые годы царствования он сохранял свое имя Тутанхатон, для всех он был уже Тутанхамоном, ибо так нарекли его при восхождении на престол в большом храме Амона. В еретическом городе, где остались следы его присутствия в виде принадлежавших ему предметов и надписей с его именем, можно найти доказательства того, что он приносил жертвы или молился целому пантеону богов: Исида, Атум и бог Сет особенно почитались; Амон и Мут получали подношения из цветов (эта стела в настоящее время находится в Берлинском музее). Вне всякого сомнения, Тутанхамон жил какое-то время в Ахетатоне, но никакого дворца, носящего его имя, там до сих пор не нашли. Он мог жить во дворце жены, Анхесенпаатон, или в одном из больших поместий, посвященных его царственным предкам, например Тутмосу I, который принял коронационное имя Аахеперкаре. Вероятно, упоминание в Тель-эль-Амарне относится к этому дворцу, а не к поместью в Мемфисе с тем же названием. Молодому царю важно было также упрочить свою власть в Фивах, а потом уже переезжать в Мемфис, любимый город Хоремхеба, где тот, находясь еще в должности военачальника, воздвиг собственную гробницу.

В надписи на высокой кварцитовой стеле (хранящейся в Каирском музее), предназначавшейся для большого колонного зала в Карнаке (копия которой была также воздвигнута в храме Аменхотепа III, к северу от большого храма), упоминается название царского дворца в Тель-эль-Амарне, в котором Тутанхамон жил в тот период, когда по настоянию приближенных занялся восстановлением храмов, прежнего культа и позиции жречества во всем Египте. Программа была грандиозной и в самом деле достойной царя; ее содержание определил Хоремхеб, который составил ее текст. На стеле, в ее полукруглой части, имеются два изображения молодого царя, совершающего приношения и возлияния божественной чете Карнака, Амону и Мут. В надписи, повествующей о его собственной коронации, Хоремхеб объявляет себя автором данного плана, и позже, узурпировав стелу юного царя и заменив имена предшественников своим, он тем самым всего лишь вернет себе заслуженную славу.

Хоремхеб, говоря от имени молодого царя, объявляет, что после коронации, с радостью принятой страной, он поселился в своем дворце, расположенном во владениях Тутмоса I, в Тель-эль-Амарне, и взялся за работу. Он покончит со злом на земле и заставит «вновь цвести» руины, превратив их снова в «монументы вечности». Задача эта была чрезвычайно трудной, поскольку не уцелел ни один храм на всей территории от Элефан-тины до границ дельты Нила. Гробницы пришли в запустение, памятники поросли сорняками; святилища и залы использовались как место для прогулок. Страна находилась в жалком состоянии, ибо боги от нее отвернулись: когда армия отправилась в Джахи (местное название Сирии) «для расширения границ Египта», она потерпела позорное поражение, и божества оставались глухи ко всем мольбам.

Положение было отчаянным. «Размышляя в своем сердце», что могло бы обрадовать отца, Амона, юный фараон решает воздвигнуть в его честь «царственное изваяние из чистого золота», инкрустированное лазуритом и редкими и драгоценными камнями, самое большое за всю историю, ибо для его доставки потребовалось бы «тринадцать носилок», а прежде их никогда не требовалось больше одиннадцати. Он также собирался соорудить статую меньших размеров в честь бога Птаха, покровителя Мемфиса, которая уместилась бы на одиннадцати носилках. Кроме того, было принято решение перестроить святилища, возведя постаменты для приношений. Этим планы царя не ограничивались: ему предстояло возродить жречество, призвав для этих целей самых благородных людей страны.

«Он приглашал на роль жрецов и пророков отпрысков знатных родов из многих городов, сыновей всех выдающихся и прославленных людей, после этого он одаривал храм сокровищами и присылал рабов, мужчин и женщин».

Затем он обратил внимание на баржи богов, которые надлежало восстановить, используя высококачественное кедровое дерево, и торжественно обещал покрыть их золотом, чтобы они вновь засияли на реке. Для этого потребовалась дополнительная рабочая сила, и мужчины и женщины, включая певцов, которым платили из царской казны. Все это осуществлялось во славу богов и богинь Египта, благосклонность которых царь завоевал, ибо его деяния оказались им угодны. Начиналась эра процветания. Боги воздали Тутанхамону сторицей, и «Амон возлюбил больше сына родного Небхепруре, правителя Карнака, Тутанхамона, ублажавшего всех богов».

Огромный масштаб задуманных и проведенных мероприятий указывает на решимость Хоремхеба восстановить порядок и вернуть жречеству их былое могущество. Как только традиционная религиозная система снова заработала, жизнь в стране вошла в привычное русло. Молодому царю – в то время ему, вероятно, было около двенадцати лет – было нецелесообразно оставаться в городе Шара, вдали от кипящей деятельности и династических святилищ. Никто не собирался преследовать Атона: от царя ожидали, что он отведет ему ту, вполне безопасную роль второразрядного божества, которую тот исполнял до появления ереси. Но для этого Тутанхатону определенно требовалось покинуть эфемерную столицу. Хотя на некоторых предметах царской мебели, как, например, на троне его юности, имя фараона пишется как Тутанхамон, среди изображений, высеченных на спинке трона, главное место занимает еретический Шар с крошечными руками на концах каждого из лучей. Имя утвердилось окончательно к четвертому году правления, с этого времени юного правителя называют не иначе как Тутанхамон, чтобы Фивы видели в нем верного сына верховного божества. В конце четвертого года правления, после смерти Нефертити, царь в сопровождении молодой жены (отсюда ее имя Анхесенамон) покинул Ахетатон и, вероятно, уже никогда не возвращался в еретический город. На царские баржи была погружена большая часть прекрасной мебели в амарнском стиле, подлинного отражения поэтического великолепия города – мечты Эхнатона. Некоторые предметы, обнаруженные в гробнице Тутанхамона, могли сопровождать его в этом путешествии в Фивы: ящик для парика, складная кровать и, конечно, сундук с двускатной крышкой, далекий предок современного комода, который для удобства переносили на двух шестах, служивших своего рода носилками.

В каком дворце Тутанхамон поселился, точно сказать нельзя, но предположительно он обосновался в Малькате, которая была ему знакома с ранних лет. Как всем египетским монархам, Тутанхамону полагалось иметь официальные резиденции в других городах; легко представить, сколь роскошны были царские дворцы, восстановленные для визитов юного царя, которые организовывал с большой пышностью и церемонностью «Божественный отец», Эйэ. Главная цель подобных визитов заключалась в восстановлении храмов и в поклонении прежним богам, что одновременно подтверждало спасительную и благотворную власть фараона. Мемфис, где во время правления Тутанхамона был похоронен бык Апис; Мединет-Гураб, где он заложил свой камень в храм Тутмоса III; Абидос; Файюм – все эти места посетил юный царь. Хотя Тутанхамон не оставил бога ереси, Атона, и не забывал о его храме в Карнаке, он, однако, по совету Эйэ, возродил традицию своих предков, которые особенно почитали большого сфинкса в Гизе. В то время Египет оказывал гостеприимство многим чужеземным богам; выходцы из Азии, например, поклонялись Хауруну, чье имя вскоре стало ассоциироваться с Хором на небосклоне, Хармахисом некрополя. Из сохранившихся надписей известно, что Тутанхамон и Анхесенамон приносили жертвы этому богу на плато Гизы.

Естественно, новый царь больше всего внимания уделял Фивам. Руины Карнака, разграбленные и разрушенные во время революций, войн, не говоря уже о землетрясениях, еще не открыли нам всех своих тайн. По некоторым обломкам мы можем судить, что сооружалось от имени Тутанхамона и что было возведено его преемником, Эйэ. Последний так тщательно придерживался первоначального плана, что картуши двух царей, обнаруженные рядом, заставляют даже предположить, что имело место третье совместное правление в конце еретической эпохи.

Здания Тутанхамона возводились быстро, и, как мы знаем, его наставники, не колеблясь, после его смерти приписали все заслуги себе – нередко имена Эйэ и Хоремхеба написаны поверх картушей молодого царя. В Луксоре, хотя надписи Хоремхеба заменили большую часть надписей его предшественников, царственные черты лица сына Тии, несомненно, угадываются на двух стенах знаменитой куполообразной колоннады, сооружение которой начал Аменхотеп III.

Дары Тутанхамона фиванскому храму дают нам более интересные сведения. Возможно, юный правитель сам лично пожелал воздать должное богу, которого, как его учили, следовало почитать больше остальных. В результате он преподнес храму прекрасную каменную статую пирующего Амона. Каждый год в месяц паофи, второй месяц разлива Нила, столица в течение одиннадцати дней отмечала праздник Опет. Ипет (Опет) – рисет именовался храм в Луксоре, который в настоящее время некоторые исследователи считают гаремом бога, хотя такая интерпретация представляется спорной. Ипет (Опет) – есут назывался храм в Карнаке. Так или иначе, именно к этому храму Амон и его супруга Мут, сопровождаемые богом Хонсу, шествовали во время своего «торжественного явления», и собравшиеся толпы народа могли лицезреть триаду великих богов. После возвращения царской семьи в Фивы праздник Опет отмечался с особой пышностью, и величественный спектакль, разыгрывавшийся на берегах Нила и в окрестностях храмов, настолько потряс Тутанхамона, что он повелел запечатлеть все его основные этапы на стенах.

На западной стене было изображено торжественное шествие с севера на юг, из Карнака в Луксор, на восточной – возвращение процессии с юга на север. На Ниле собралась целая флотилия, включая царскую ладью, чтобы сопровождать священные баржи фиванских богов. Перед тем как покинуть храм, Тутанхамон сам проводил первые обряды церемонии, окропляя вином цветы и другие приношения и освящая их ладаном. Процессия далее покидала храм под звуки военной музыки, шествуя за жрецами, которые несли на плечах миниатюрные священные ладьи с молельнями, которые затем перегружались на большие речные баржи. Царь направлялся к флагманскому судну и давал сигнал к отплытию ярко расцвеченных лодок, которые тянули на бечевнике в южном направлении под звуки музыки и веселое пение. На берегах Нила толпились люди, восхищенно аплодировавшие проплывавшей мимо флотилии; повсюду царили радость и веселье, и молодому царю настолько понравились песни прибрежных жителей, что он, по обычаю еретического города, повелел высечь их на стенах храма рядом с красочным описанием великолепного праздника:

 
На берегу ждет тебя кров,
Его навес простирается в сторону юга;
На берегу ждет тебя кров,
Его навес простирается в сторону севера;
Пейте, матросы фараона,
Возлюбленного Амона,
Восхваленного богами.
 

Во время плавания из Карнака в Луксор фараон символически брал в руки весло, чтобы показать, что он возлагает на себя полную ответственность за это путешествие от имени своего отца-бога. Когда большая баржа Амона под названием «Восерхет-Амон» прибывала в Луксор, небольшую ладью бога торжественно переносили в храм. Жрецам приходилось пробираться между столов, заваленных подношениями и разной снедью, и лотками разносчиков, обосновавшихся на открытом пространстве вокруг храма. Во время короткой остановки царь засмотрелся на акробаток, танцевавших под звуки систров, кастаньет и вечной дарабукки. Однако ему не удалось предаться этой детской забаве, поскольку процессия двинулась дальше и, войдя в храм, скрылась с глаз толпы. Затем для простых людей начался настоящий праздник с плясками и песнями, звучащими до зари, которые оглашали гулким эхом узкие улочки южного города.

Через одиннадцать дней флотилия отправлялась в обратный путь на север. Тутанхамон возвращался в Луксор, и баржу, несущую бога, на этот раз уже не буксировали. Упитанные быки, желанные подарки нубийской знати, чьи изогнутые рога походили на фантастические украшения, приносились в жертву вблизи храма для того, чтобы течение, набиравшее силу во время разливов Нила, быстро донесло баржу до Карнака. Царь во главе своего войска, в состав которого входили и чужеземные наемники, шел по берегу. На этом торжества заканчивались, но через тысячелетия они эхом отзовутся в европейских карнавалах; более того, и по сей день баржа местного святого, Абу-эль-Хаггага, отправляется в путь из Карнака в Луксор и обратно.

Не все церемонии, на которых должен был присутствовать царь-подросток, были такими веселыми, но он с сознанием долга исполнял царские обязанности. Сразу после коронации нового фараона попросили выбрать место на левом берегу Фив для своего заупокойного храма, и в тот день, когда жрецы огородили его веревками, он прибыл туда, чтобы совершить церемониальный акт закладки фундамента. Затем Тутанхамон назначил распорядителей своих владений; некоторые из них ранее надзирали за погребальной собственностью его отца, как, например, Восерхет, «счетовод всего добра дома Небмаэтре», который был назначен «первым пророком в доме Небхепруре».

Немногие египетские цари, взошедшие на престол в столь раннем возрасте, успели в течение недолгого времени так много построить. Повсюду в окрестностях Фив были воздвигнуты статуи в честь Амона с чертами лица Тутанхамона. Сам правитель Египта был представлен в окружении богов, и наиболее трогательная из этих скульптурных групп (в настоящее время хранящаяся в Каирском музее) изображает юношу в короне атеф, стоящего между Амоном и Мут, руки которых лежат на его плечах, и молодой царь обнимает их за талии, как бы призывая идти вперед.

В этих изображениях прослеживается полный возврат к прежней догме, и если черты фараона и божеств несут в себе некое меланхолическое изящество, характерное для эстетики того периода, то темы их полностью традиционны. Среди этих официальных статуй нигде не представлена царственная супруга, и только царь появляется в компании богов и божеств. Только в одном случае, в Карнаке, Тутанхамон воздвиг по сторонам от дверей статуи Амона и Амонтет, в которых угадывается осторожная аллюзия с царственной четой.