Текст книги "Бокал шампанского"

Глава восьмая

Некоторые женщины с девичества мечтают о дне своей свадьбы. Кора к их числу не относилась.

Она никогда не тратила времени понапрасну, пытаясь представить себя в роли невесты. Да иначе и не могло быть, слишком хорошо была ей знакома оборотная сторона брака. Дикие вспышки отцовского гнева. Раздирающий душу плач матери и ее рабское подчинение всем его желаниям. Пока наконец в один прекрасный летний вечер он не вышел из дома и не исчез навсегда.

Теперь ее сестра жила примерно такой же жизнью. Печальный пример матери Шейлу ничему не научил, и она попалась в ту же ловушку полной зависимости от мужской воли.

Когда-то Кора поклялась, что ничего подобного с ней никогда не случится. Упорно учась и работая, она обрела независимость, окружила себя красивыми вещами, путешествовала, наслаждалась музыкой и чтением книг. И если иногда ей доводилось испытывать ощущение гнетущей пустоты внутри, то вовсе не из-за отсутствия в жизни мужчины, не так уж это необходимо интеллигентной женщине. Это была тоска по собственному ребенку.

Однако, как оказалось, несмотря на тщательную продуманность своих действий, Кора совершила ужасную ошибку. Она выбрала в отцы будущему ребенку Лайона исходя из оценки его внешности, явно хорошего здоровья и очевидной интеллигентности. То, что в его намерения не входило продолжение отношений, оказалось ей только на руку. А полученное при этом, ранее никогда не испытанное наслаждение… Что ж, это можно было считать дополнительным призом.

Какой же она была идиоткой! Лайон оказался обладателем еще одного качества, которое Кора не приняла во внимание.

Он был самым целеустремленным человеком из всех, кого Кора когда-либо встречала.

Когда ему чего-нибудь хотелось, он стремился к цели, не обращая внимания на то, что стояло у него на пути. Сейчас он хотел Фрэнка, а на пути к цели оказалась она.

Кора никак не хотела поверить в это и провела ночь в стараниях уверить себя в том, что происшедшее на автостоянке надо рассматривать просто как стремление Лайона доказать свое мужское превосходство. Так она мучилась до тех пор, пока не раздался звонок в дверь.

– Ты не можешь так поступить со мной, Лайон! – были ее первые слова.

– Нет чтобы сказать «доброе утро, Лайон» или «рада тебя видеть, Лайон». «Ты не можешь так поступить, Лайон», – с издевкой передразнил ее он. – Я уже так поступил. – Потом его голос зазвучал совершенно серьезно: – Стром ожидает нас, – Лайон взглянул на часы, – примерно через час.

– Ты говорил с мистером Стромом? – со страхом и гневом спросила она. – Это моя жизнь, черт побери! Ты не имеешь права вмешиваться в нее!

– Я имею все права. – Взгляд Лайона, скользнув по лицу Коры, задержался на ее губах. – Хочешь, чтобы я доказал это?

Что означает его угроза? Что он обратится в суд? Или что возьмет ее в объятия, как прошлой ночью, и вновь разрушит все ее оборонительные бастионы?

– Послушай, Лайон, – сказала она дрожащим голосом. – Ты можешь играть в свои жестокие игры со мной и с моим сыном, но чувств моих тебе не изменить. Я ненавижу тебя и всегда буду ненавидеть.

В глазах Лайона сверкнул опасный огонек, но тон его оставался абсолютно спокойным, что пугало ее еще больше.

– Ты собрала вещи?

– Собрала вещи?

– Нет. – Сердце Коры тревожно затрепетало. – У нас не было разговора о…

– Не имеет значения, – отмахнулся он и прошел мимо нее. – Собственно говоря, так будет даже лучше.

– Лучше?.. – Увидев, что он направляется в спальню Фрэнка, она поспешила вслед. – Он спит. Не надо…

Стоя в кроватке, Фрэнк смотрел на Лайона широко открытыми глазами.

– Привет, – ласково сказал тот. – Привет, Фрэнки.

– Он боится незнакомых людей. Не вздумай… Но он уже сделал это, поднял Фрэнка из кроватки. И ее сын, ее обожаемый мальчик, молча смотрел на повзрослевшую копию самого себя и предательски улыбался.

– Эй, Фрэнки, – прошептал Лайон.

Ребенок прикоснулся пухлой ручкой к губам отца, и тот поцеловал ее, ощущая комок в горле. Мой сын, подумал он. Мои плоть и кровь.

Раздавшийся за спиной приглушенный звук заставил Лайона обернуться. Глаза стоящей позади него Коры были широко раскрыты и мокры от слез. Она походила на женщину, внезапно потерявшую все, и на какое-то мгновение ему стало почти жаль ее… Но, вспомнив о том, что потерял он, месяцы, проведенные в неведении о существовании сына, представив себе годы, которые могли быть потеряны Фрэнком, вырасти он без отца, Лайон вновь ожесточился.

– Если здесь есть что-нибудь тебе действительно нужное, – сухо сказал он, – собери.

– Я… – начала она дрожащим голосом, – я не понимаю.

– И собери все, что нужно моему сыну.

– Он мой сын. Мой, Лайон. Я дала ему жизнь. Подняла без всякой помощи с твоей стороны…

– Поторопись, – перебил он ее. – До часа дня нам надо переделать множество дел.

– Каких еще дел?

– Встреча с Стромом, например. И свадьба в полдень…

– Нет! – яростно замотала головой она. – Нет!

– А в час дня, – продолжил он, будто не слыша ее слов, – отлетает наш самолет.

– Наш самолет? – переспросила она. – Лайон, не сходи с ума. У меня здесь своя жизнь. Дом…

– Твоя миссис Тимоти ждет внизу в такси. Она согласилась позаботиться о моем сыне, пока мы будем у Строма и на брачной церемонии.

– Откуда ты узнал о ней? Шпионил за мной?

– Можешь сдать свой дом в аренду или продать его. Сюда ты не вернешься.

– Так ты шпионил? – повторила Кора.

– Просто собрал информацию, дорогая. При большом желании это не так трудно сделать.

– Лайон, подумай о том, что творишь. Ты просишь, чтобы я поступилась всем. Своей работой, карьерой…

– Я не прошу, а ставлю тебя в известность. – Лайон недобро улыбнулся. – Хочешь сделать карьеру? Ты будешь женой и матерью, лучше карьеры не бывает, и хорошо бы тебе преуспеть в ней.

Она болезненно съежилась. Ничего, подумал Лайон, все в порядке. Черт побери, после того, что сделала с ним Кора, она вполне этого заслуживает…

***

Они сидели бок о бок в салоне первого класса авиалайнера, два незнакомых человека, которых объединяла лишь одна проведенная в постели бурная ночь. И ребенок.

Невольно содрогнувшись, Кора покрепче прижала к себе сына. Фрэнк спал, не выпуская из ручек своего любимого плюшевого медведя. Несколько первых минут полета он проплакал, и сердобольная стюардесса объяснила, что это могло быть вызвано небольшим перепадом давления. Объяснение звучало весьма правдоподобно, но ей казалось, что сын оплакивает оставшуюся позади жизнь.

Лайон хотел было успокоить Фрэнка, взяв малыша на руки, но Кора отдать сына отказалась.

– Он будет у меня, – решительно заявила она.

Взгляд его потемнел, на какое-то мгновение Коре даже показалось, что он собирается настоять на своем, но этого не случилось. Лайон просто раскрыл свой чемоданчик, вытащил оттуда кипу документов и через несколько минут уже и думать забыл о Фрэнке.

Кора нахмурилась. Собственно говоря, этого и следовало ожидать. Лайон добивался не сына, а победы и теперь, достигнув своего, потерял к нему интерес. Хотя утром, когда он вынул мальчика из кроватки, ей на какой-то момент показалось, что в его взгляде светится настоящая любовь.

Настоящая любовь? Со стороны человека, не постеснявшегося заявить, что ночь, проведенная в объятиях друг друга, ничего не значит?

Сдержав подступившие слезы, Кора нежно поцеловала темноволосую головку мальчика.

Настоящее, подлинное в Лайоне – лишь его высокомерие, и если он и любит кого-либо, то только себя самого. Как быстро он потерял интерес к сыну! При удачном для нее стечении обстоятельств отсутствие интереса перерастет в скуку, и тогда, может быть, нежеланные жена и сын смогут вернуться к своей прежней жизни.

Откинувшись на спинку сиденья, Кора устало закрыла глаза.

Пока же придется делать хорошую мину при плохой игре. Не ради самой себя, конечно, а ради Фрэнка.

Уставившись невидящим взглядом на разложенные на столике бумаги, Лайон тщетно пытался решить, что же, черт побери, ему теперь делать. С сыном было все ясно, вся проблема – в Коре. В Коре Кинг, его жене.

Это было слишком даже для него. Вылетев на деловой ужин, а затем на юбилей отца, он через пару дней возвращается домой с женой и сыном.

Своим сыном. Эти слова все еще звучали для него странно, вызывая непривычно теплое чувство где-то в глубинах души. Лайон не собирался заводить детей, тем более в данный период своей жизни. Иметь ребенка означало для него принять на себя громадную ответственность, а он не чувствовал себя к этому готовым. Ведь человек, имеющий сына, кое-что должен ребенку. И прежде всего – любовь и стабильность. Мальчик должен быть уверен в том, что, приходя домой из школы, найдет там отца и мать, а не ждать неожиданных перемен в персоналиях. Именно так было в его, Лайона, детстве, да и в детстве старших братьев тоже. Отец постоянно менял жен.

Теперь и у него появилась жена. По имени Кора. И это почти все, что ему о ней известно. Да, эта женщина хороша в постели, но теперь, когда она смотрит на него, как на нечто среднее между графом Дракулой и маркизом де Садом, об этой стороне их отношений можно забыть навсегда.

Лайон покосился на Кору, откинувшуюся на спинку кресла. Глаза ее были закрыты. Интересно, она действительно спит или просто уклоняется от общения с ним?

Столько вопросов, на которые нет ответов. Хотя это не такая уж беда, впереди у него масса времени, чтобы найти эти ответы. Впрочем, нужны ли они ему? Скорее всего нет. Для блага своего ребенка два цивилизованных человека вполне могут ужиться, не выказывая друг к другу явной неприязни…

К сожалению, это не совсем то, чего ему нужно от Коры. Он почти ненавидит ее, причем не только за стремление зачать ребенка, ничего не сказав ему, но и за все остальное. За чувственные вздохи в его объятиях. За произнесенные шепотом слова. За ласки, за тепло кожи, за страстные поцелуи… Потому что все это было ложью. Ей нужен был не он как таковой, а любой здоровый мужчина в роли производителя.

Да, все, что он помнит о той ночи, было ложью. Но почему прошлой ночью она опять таяла в его объятиях? Черт побери, он мог взять ее прямо там, на автостоянке, прислонив к машине…

– Пассажирам пора приготовиться к приземлению. Не курите и пристегните ремни. Леди и джентльмены, вас ожидает прекрасная солнечная погода…

Кора открыла глаза, и Лайон протянул к ней руки.

– Дай мне моего сына, – холодно приказал он.

И без того бледное лицо Коры совсем побелело. Помедлив, она все же отдала ему Фрэнка. Беря мальчика, Лайон почувствовал, как дрожат ее руки.

Боится, подумал Лайон. Что ж, прекрасно, именно этого он и хотел. Потому что, черт побери, сам боится не меньше нее. Единственная разница в том, что, на его счастье, она этого не знает.

***

Улетая, Лайон оставил свой автомобиль на стоянке подле аэропорта.

Поместить женщину, ребенка, чемоданы с вещами, коробки с игрушками, пеленками, банками сока и коробками печенья в один автомобиль оказалось делом нелегким. Кора с Фрэнком на руках молча стояла рядом. У него было ощущение, что она смеется над ним.

Что тут смешного? – мрачно подумал Лайон. Разве он виноват в том, что улетел отсюда холостым человеком, а вернулся женатым, да еще с сыном?

Наконец ему удалось запихнуть весь скарб и они тронулись в путь. С того момента, как он забрал у нее ребенка в самолете, никто из них не произнес ни слова, и в конце концов Лайону это надоело.

– Тебе что-нибудь нужно?

– Моя свобода, – ответила Кора. Стиснув зубы, он решил не обращать на это внимания.

– Я имел в виду, для Фрэнка. Мы можем остановиться у супермаркета.

– Если ты серьезно решил держать нас здесь, то мне понадобится множество вещей.

Лайон бросил на нее косой взгляд.

– Надеешься, что я передумаю, дорогая? Разверну машину, доставлю вас в аэропорт и куплю обратный билет? – Он ухмыльнулся. – Не надейся, Кора, ты останешься здесь. А я постараюсь помочь чем могу. Скажи, что тебе надо, мы остановимся и купим.

– Кроватку, – начала она, стараясь не показать своего страха, – коляску, манеж, высокий стульчик…

– Все это можно будет купить завтра. Что тебе необходимо в первую очередь?

– Ничего, я могу покормить его, посадив на колени. Справлюсь как-нибудь.

– А где он будет спать? Удобно ему будет в постели?

Кора пренебрежительно рассмеялась.

– Ты не слишком много знаешь о детях.

– Да, – сухо подтвердил он, – не слишком. Она прикусила губу. Этого говорить не стоило, но не извиняться же ей перед ним.

– С Фрэнком все будет в порядке. Он ляжет со мной.

– В эту, первую ночь на новом для него месте. Только в эту.

Бросив на него быстрый взгляд, Кора почувствовала, как забилось ее сердце.

– Если ты надеешься извлекать удовольствие от моего… рабства, – сказала она, – то сильно ошибаешься. Тебе удалось заставить меня выйти за тебя замуж, но спать с тобой я не буду.

Она была очень бледна, с синяками от усталости под глазами и выглядела испуганной. Лайону вдруг захотелось остановиться, заключить ее в объятия и объяснить, что ей нечего бояться, что он позаботится о ней и об их сыне. И никогда не потребует от нее… ничего такого, ведь их брак нельзя назвать настоящим.

Правда, вчера вечером, а еще – сегодня утром Лайон говорил совсем другое, но тогда он был очень зол. Теперь, когда сражение выиграно, можно позволить себе проявить благородство. Каждый уважающий себя мужчина на его месте поступил бы так же.

Подъехав к дому, он открыл дверь гаража с помощью дистанционного пульта, загнал машину и, выключив мотор, вышел открыть дверцу своей жене.

Глава девятая

Кора проснулась вся дрожа, от только что привидевшегося кошмара. Ей приснилось, будто она находится в незнакомой комнате какого-то чужого дома, стоящего в совершенно незнакомой местности. Все это содержало некую смутную, но вполне реальную угрозу…

Но то был вовсе не сон, а горестная реальность. Она находилась в спальне дома Лайона. Ее собственная спальня, с бледно-желтыми обоями и окнами, выходящими в небольшой садик, осталась в сотнях километрах отсюда.

Здесь Кора была в плену, вместе с…

– Фрэнк! – Ее охватил леденящий душу страх. Уснув в обнимку со своим сыном, Кора проснулась в полном одиночестве – на кровати рядом с ней лежал только плюшевый медвежонок. – Фрэнк, мальчик мой, где ты?

Соскочив на пол, Кора суетливо начала обыскивать комнату, становясь на колени, заглядывая под мебель, открывая дверцы встроенных шкафов. Заглянула она и в ванную. Ребенка нигде не было.

В полном отчаянии она подбежала к двери и распахнула ее. Прямо перед ней была маленькая площадка полной опасных поворотов винтовой лестницы.

– Фрэнк, Фрэнк, – шепотом твердила Кора. – О Боже, Фрэнк…

Тишину дома нарушил отдаленный детский смех. Кора напряженно прислушалась. Серебристый смех раздался вновь, и к нему присоединился низкий мужской. Она бросилась к видневшейся в конце коридора раскрытой двери: смех доносился именно оттуда.

Лайон лежал на спине, согнув ноги, на которые откинулся сидевший у него на животе Фрэнк.

– Что, черт побери, ты делаешь с моим сыном?

Смех замолк. Фрэнк и Лайон обернулись. Подбежав к кровати, казавшейся слишком большой для одного человека, Кора схватила ребенка на руки.

– Ма-ма, – пролепетал мальчик.

– Я здесь, дорогой, – успокоила его Кора и только сейчас обратила внимание на Лайона. Он уже сидел на кровати, одетый лишь в белые спортивные трусы.

– Я тебя спрашиваю, Лайон: что ты делаешь с моим сыном?

Явно испуганный ее сердитым тоном, ребенок, засунув в рот большой палец, захныкал. Лайон спустил ноги на покрытый ковром пол.

– Эй, Фрэнки, – ласково сказал он, – все в порядке. Твоя мама, наверное, беспокоилась о тебе, вот и все.

– Наверное? – негодующе воскликнула Кора. – Я просыпаюсь, сына нет, а у тебя хватает наглости говорить, что я, наверное, беспокоилась!

– Послушай, извини, но так получилось. Я проснулся и услышал, что он плачет. Подождал немного, но плач не умолкал, поэтому пришлось войти к вам и забрать его.

– Если бы он плакал, я бы услышала.

– Но он действительно плакал, а ты, видно, крепко спала. – Лайон поднялся на ноги. – Что я, по-твоему, должен был сделать? Оставить тебе записку – мол, не беспокойся и все такое…

Окинув его взглядом, Кора слегка покраснела.

– Это обязательно?

– Что обязательно?

– Расхаживать… в таком виде? – Лайон взглянул на свои трусы, потом удивленно – на нее. – Я понимаю, ты находишься в своем доме, но какие-то приличия…

Он расхохотался.

– Это и есть дань приличиям. Обычно я сплю совсем раздетым, но, идя за сыном, натянул на себя эту штуку. – Он окинул взглядом ее растрепанные волосы и майку с короткими рукавами. – Тебя, по-моему, тоже вряд ли пустили бы на прием к английской королеве. Кора покраснела еще сильнее.

– Я переполошилась, – начала оправдываться она, – когда Фрэнка не оказалось рядом…

– Ладно, – отмахнулся он, натягивая на себя джинсы, – ничего страшного. Ты спала, и я не хотел тебя беспокоить, поэтому взял Фрэнка, переодел его, накормил…

– Переодел, накормил?.. Откуда тебе знать, чем кормить ребенка?

– Знаешь, я просто спросил себя: а чего бы мне самому больше всего хотелось на завтрак? Вот и поджарил ему бекон, сделал омлет с грибами и луком, налил чашку черного кофе…

– Что?

Выражение ужаса, появившееся на ее лице, заставило его рассмеяться.

– Шучу, дорогая. Фрэнки ограничился апельсиновым соком, яйцом-пашот и ломтиком хлеба. Причем съел все до последней крошки. Не так ли, парень?

Лайон улыбнулся Фрэнку, и тот ответил ему улыбкой.

– Я зову его Фрэнком, и никак иначе, – сухо заметила Кора.

– Слишком официально. К чему такие формальности между отцом и сыном, – возразил Лайон, протягивая руки. Кора прижала к себе ребенка, но тот потянулся к отцу. – Фрэнки нам нравится больше, правда, приятель?

Она молча наблюдала за тем, как Лайон поднял ребенка высоко в воздух. Фрэнк взвизгнул и замолотил ножками и ручками.

– Па-па-па-па… – залепетал он.

– Верно, малыш, я твой папа.

– Он этого не сказал.

Под внимательным взглядом Лайона Кора опять покраснела, понимая, что раздражается по пустякам. Но она ничего не могла с собой поделать: прошли всего одни сутки, а Лайон уже начал перетягивать сына на свою сторону.

– Ты ведь сказал это, Фрэнки? Ну, кто я такой? – Он вновь поднял ребенка перед собой. – Скажи: папа. Давай, парень, говори: папа, па-па.

– Фрэнк просто подражает звукам. Он еще мал, чтобы говорить, – запротестовала Кора.

– Говорит же он «мама» или что-то вроде того.

– Это совсем другое дело. Я его мать.

– А я его отец, – возразил Лайон внезапно похолодевшим тоном. – И чем скорее ты поймешь это, тем лучше.

– Но ты совсем не знаешь Фрэнка…

– Узнаю, дорогая. Признайся, ты не хочешь этого. – Лайон натянуто улыбнулся. – Но несмотря ни на что дело продвигается. Ему нравится играть со мной, не говоря уже об отцовском завтраке.

– Почему тебе не пришло в голову спросить у меня, что ему можно есть?

– Я же объяснил, ты спала. Пришлось позвонить Инге.

Кора почувствовала укол в сердце.

– Значит, Инге, – как можно более непринужденно отозвалась она. Могу себе представить рекомендации твоей Инги. Икра. Шампанское. Может быть, немного трюфелей…

– Перестань! Ты пугаешь моего сына.

– Твоего сына?! Твоего сына?! – Тут Фрэнк заплакал. Бросив на Лайона презрительный взгляд, Кора забрала у него ребенка. – Теперь видишь, что ты наделал, – со злостью сказала она и вышла из комнаты, чтобы не натворить еще больших глупостей.

Все это, конечно, чересчур, но она была серьезно обеспокоена. Неужели это ему непонятно? Кроме того, черт побери, разве нельзя было одеться? Разве обязательно красоваться перед ней в трусах, а потом в незастегнутых джинсах? И с обнаженной грудью, демонстрируя мускулатуру?

Захлопнув дверь своей комнаты, Кора прислонилась к ней спиной.

А что касается советов неизвестной ей женщины по имени Инга… Кого они интересуют? Во всяком случае не меня, сердито думала Кора. Моя единственная забота – Фрэнк, а он явно не в своей тарелке. Разумеется, это в основном следствие вчерашнего долгого переезда, но Лайон со своими дурацкими играми добавил кое-что и от себя.

Вскоре Фрэнк успокоился и заснул. Приняв душ и одевшись, Кора снесла спящего ребенка вниз, устроила ему постель на софе в гостиной и, видя, что проснется он не скоро, прошла на запах кофе в кухню. Собственно говоря, можно было бы обойтись и без этого путеводного аромата. Вчера вечером Лайон настоял на том, чтобы показать Коре дом, хотя она ясно дала понять, что ей абсолютно наплевать на то, что из себя представляет его дом.

– Меня это не волнует, – сухо возразил он. – Можешь любить этот дом, можешь его возненавидеть, твое мнение о нем меня не интересует. Я просто не хочу, чтобы ты, если вдруг проснешься ночью, не сломала себе шею.

А получилось так, что она не проснулась. Хотя ее мучили кошмары, Кора проспала до утра, причем так крепко, что не услышала, как в спальню вошел Лайон.

Наверняка он склонялся над ней, разглядывал ее. От этой мысли у Коры перехватило дыхание, что отнюдь не способствовало улучшению ее настроения.

***

Лайон сидел за столом на кухне и читал газету. Волосы его были еще влажными после душа. Этот человек, мрачно подымала она, этот великолепный образчик мужчины – мой муж.

Должно быть, она издала какой-то негромкий звук, может быть что-то пробормотала, и это заставило его обернуться. На какое-то мгновение Кора пожалела о том, что собрала волосы в узел и натянула на себя бесформенную майку с потертыми джинсами, но он лишь скользнул по ней взглядом как по чему-то не заслуживающему никакого внимания, и дурное настроение тотчас же вернулось обратно.

– Надеюсь, я тебя не побеспокою? – как можно язвительнее спросила она, но Лайон, казалось, не обратил на это никакого внимания.

– Нисколько, – вежливо ответил он. – А где Фрэнки?

– Фрэнк спит.

– Это ничего, что он один?

Бросив на него убийственный взгляд, она налила себе кофе.

– Иначе я бы его не оставила.

– Если хочешь, вот сахар и сливки.

– Спасибо, – сухо поблагодарила Кора, – предпочитаю черный.

– Я тоже.

– Мне что, по этому поводу запрыгать от радости?

– Я только хотел сказать… Послушай, может быть, нам станет легче, если мы будем побольше знать о привычках друг друга?

– Не думаю, – решительно отрезала она. Лайон тяжело вздохнул.

– Хорошо, перейдем на более безопасную тему. Расскажи мне о Фрэнке. Видишь ли, я мало чего знаю о детях…

– Не сомневаюсь.

– К примеру, всегда ли он спит по утрам?

– Нет. Просто он устал.

– Действительно, переезд был довольно утомителен.

– Его утомило сегодняшнее утро, все эти твои грубые игры.

– Ты так полагаешь? – Улыбнувшись, он поднес чашку к губам. – А по-моему, ему понравились придуманные мной игры.

– Тебе могло так показаться, но на самом деле Фрэнк не привык к подобным примитивным развлечениям.

– Привыкнет понемногу. Мы прекрасно провели время.

– Когда я куплю ему новые игрушки, – сказала Кора с пренебрежительной усмешкой, – ты увидишь, что он предпочитает более спокойные игры.

Это не было правдой, но надо было дать понять Лайону, что его дело тут сторона. Если бы он только не был таким толстокожим!..

– Что ж, мы предоставим ему обе возможности. Спокойные, тихие игры с тобой и более грубые, мужские, со мной. – Лайон деликатно прокашлялся. – Кстати об игрушках… У меня для него кое-что есть.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я заказал некоторые вещи, – нарочито небрежно бросил он, явно гордясь своим поступком.

– Вещи, – подозрительно спросила она. – Что еще за вещи?

– Да так, всякую всячину. Деревянный поезд. Пару мягких зверюшек… я увидел, как он любит своего медведя, и решил, что барашек с динозавром не помешают.

– Динозавр?

– Фиолетовый. Инга сказала, что детям они нравятся.

– Инга, опять Инга, – отозвалась Кора.

– Угу. И еще кое-что – кроватку, манеж, высокий стульчик… Ах, да… коляску, в общем все, о чем ты вчера упомянула.

Кора вспомнила вдруг, с какой любовью выбирала в свое время все эти предметы, которые теперь пришлось оставить неизвестно кому.

– Ты купил Фрэнку все эти вещи, даже не посоветовавшись со мной?

– Выходит, что так. – Улыбка его несколько увяла. – Просто ты спала, поэтому…

– Вижу, – холодно заметила она, – что мой утренний сон дорого мне обошелся.

– Послушай, я знал, что Фрэнку все это нужно, поэтому решил позвонить Маку.

– Маку? – недоуменно повторила Кора.

– Маку Ленерту, моему компаньону. У него двое мальчишек, поэтому он смог дать мне адрес лучшего в городе магазина детских товаров. – Он промолчал о том, что причину своего звонка он Маку не сообщил. Невозможно ведь объяснить по телефону столь внезапное появление у него жены и ребенка.

– И ты заказал все это по телефону, за глаза?

Улыбка Лайона увяла окончательно.

– Если тебе не понравятся покупки, можно их вернуть. Просто я подумал…

– Я знаю, что ты подумал, Лайон. Ты решил, что сможешь убрать меня из жизни моего сына, сможешь играть с ним и покупать ему подарки, отодвинув меня на задний план.

– Ты что, с ума сошла?

– Думал, я не догадаюсь? Надеялся, что… Очередная гневная тирада замерла на губах Коры. Он прав, ее обвинения действительно кажутся сумасшествием. Фрэнк любил ее, свою маму, а не вещи, которые она ему покупала. Он ее ребенок, ее кровь и плоть, а не что-то выигранное в лотерею.

– Что ты собиралась сказать? – спросил Лайон.

– Ничего. Забудь, что я сказала. – Замолчав, Кора сосчитала до десяти и только тогда продолжила: – Все, дальше некуда. Мы должны договориться кое о каких основных правилах поведения.

– В чем именно?

– Во всем. Взять, к примеру, все, что случилось утром, пока я спала. Ты накормил Фрэнка…

Лайон поднял руки вверх.

– Виноват, можешь меня арестовать.

– Накупил ему вещей…

– И договорился, что их доставят… – он взглянул на часы, – в течение часа. Скоро привезут.

– Тебе необходимо было посоветоваться со мной.

Помолчав, Лайон пожал плечами.

– Хорошо. Согласен.

– Ты ворвался в мою комнату даже не постучав. От стука я наверняка проснулась бы.

– Фрэнк плакал.

– Ладно, однако в будущем…

– В будущем, – вкрадчиво произнес он, – у меня, может, не будет необходимости врываться в твою комнату.

– И еще… насчет твоих консультаций с этой… Ингой. Как ты только мог обратиться за советом к своей… подруге? Мне, конечно, безразлично что и с кем ты делаешь, однако в отношении моего сына следовать указаниям какой-то, судя по имени, скандинавской блондинки…

– Погоди, дай объяснить, – запротестовал Лайон. – Инга вовсе не моя подруга. И не блондинка. Она…

– Меня не интересуют ее внешние данные! – взорвалась Кора. – Я хочу, чтобы ты запомнил: что нужно и что не нужно моему сыну, решать буду я. И в будущем избавь меня от советов своих знакомых женского пола.

– Поразительно, – невозмутимо заметил он. – И как ты умудрилась прийти к столь интересным выводам…

– Я вижу тебя насквозь, Лайон. И нечего хвастать передо мной своим гаремом.

– Ревнуешь?

– Чтобы я ревновала тебя к твоим женщинам? – Кора театрально рассмеялась.

– Никаких женщин не существует. И гарема тоже. – Лайон улыбнулся. – Я никогда не завожу отношений с несколькими женщинами одновременно.

– Вообще-то мне все равно. Какое мне дело…

– Может быть, я не ясно выразился, Кора. Мы с тобой состоим в браке и собираемся стать хорошими родителями своему сыну.

– Это не имеет никакого отношения…

– Ты моя жена.

– Не по собственной инициативе.

Вскочив на ноги, Лайон крепко схватил ее за плечи.

– Ты моя жена, – повторил он. – Зачем мне нужна другая женщина, если у меня есть ты.

Сердце Коры предательски дрогнуло.

– Отпусти меня, Лайон.

– Почему? – Его взгляд остановился на ее губах, потом поднялся выше. – Разве человек не имеет права прикоснуться к своей жене?

– Я тебе не жена. Бумажка, в которой написано, что мы состоим в браке, еще не означает…

– Женщина, – мягко сказал он, – ты слишком много говоришь. – И поцеловал ее. Это произошло так неожиданно, что Кора опомнилась, лишь когда все было позади.

– Вот это я и имела в виду, – сказала она дрожащим голосом. – Из-за этого несчастного клочка бумажки ты решил, что можешь делать все…

Лайон поцеловал ее вновь, на этот раз более долгим и страстным поцелуем, заставившим ее затрепетать.

– Тебе нужны правила? – вкрадчиво спросил он. – Хорошо, дорогая. Вот эти правила. Я буду сохранять верность тебе. Ты будешь сохранять верность мне. Никаких других женщин или мужчин. Тебе ясно?

– С трудом представляю себе Лайона Кинга, ведущего целомудренную жизнь.

Он обещающе улыбнулся, и Кора почувствовала, как слабеют у нее ноги.

– Ты ведь умница, дорогая, и наверняка понимаешь разницу между супружеской верностью и воздержанием.

– Лайон, – взмолилась она, хватая его за руки, – отпусти меня.

– Нам еще предстоит о многом договориться. – Наклонив голову, он опять начал нежно целовать ее и целовал до тех пор, пока она не начала отвечать на его поцелуи. – Но уже ясно нам обоим. Есть место, где нам всегда будет хорошо. Это кровать.

– Я не собираюсь…

– Не лги мне, дорогая. И себе тоже. – Объятия Лайона стали теснее. – Проведенную с тобой ночь я не забуду никогда на свете.

Она закрыла глаза.

– А я не желаю вспоминать о той ночи.

– Прекрасно! – Он тихо рассмеялся. – Я тоже не хочу о ней вспоминать. Я хочу пережить ее вновь.

– Если это и есть причина, по которой ты настоял на браке со мной, то зря старался. Я не буду с тобой спать, Лайон.

– Должно быть, я неясно выразился, дорогая. Наш брак будет настоящим. У моего сына… нашего сына… будет настоящий дом и любящие его родители.

– Я любила и люблю Фрэнка и без чертова брака. А вот чувство, которого не испытываю, изображать не собираюсь.

– Ты имеешь в виду любовь? – Лайон громко рассмеялся. – Когда-нибудь напомни, чтобы я рассказал тебе о любви, дорогая, о моем старике и о том, сколько раз он слышал от женщин эту ложь. – Он обхватил ее еще крепче. – Перестань меня ненавидеть и поразмысли немного, Кора. Мы женатые люди, у нас есть любимый ребенок и чувственное влечение друг к другу, о котором многие могут лишь мечтать. Будь честна сама с собой, признай это – и у нас будет все в порядке.

– Замечательная речь, но ты напрасно стараешься. Я не собираюсь…

– Послушай, я ведь знаю, что без мужского внимания тебе не прожить. И это прекрасно. Даже более чем прекрасно, потому что я тоже не могу обойтись без женщин. А поскольку искать партнеров на стороне противоречит нашей договоренности, то остается одно…

– Как это «романтично», – огрызнулась Кора, чувствуя подступающие слезы и стараясь не дать им воли. Его слова вовсе не оскорбляли ее, разве могла она ожидать от него каких-нибудь чувств? Ведь все, что между ними было, – это секс. – Знаешь что, Лайон Кинг? Ты мне отвратителен!

– Я просто честен, чего никак нельзя сказать о тебе.

– Честен? – рассмеялась она. – Неужели? Ты хочешь, чтобы я поверила в твою верность, а сам в первый же день после свадьбы звонишь своей драгоценной Инге.