Текст книги "Мой прекрасный негодяй"

Он посмотрел на нее, явно ничуть не раскаиваясь в содеянном.

– Моя дорогая Хани, если вы заглядываете в спальню мужчины по иным причинам, нежели только что обрушившийся потолок, вам следует быть готовой к последствиям.

Это несколько остудило ее праведный гнев.

– Обычно я никогда себе такого не позволила бы, – произнесла она, перейдя к обороне. – Но нам нужно поскорее уезжать отсюда, причем втайне, а я так и не смогла разыскать Трикси, чтобы та разбудила вас.

– Я ведь предупреждал вас о том, что собой представляю, – отозвался Давенпорт, не обращая внимания на ее оправдания. – Я сказал, что сделаю все возможное и невозможное, чтобы вас соблазнить. Учитывая все сказанное, ваше присутствие в моей спальне – явная попытка меня спровоцировать. Лучше не приближайтесь ко мне, если не хотите попасть в мои объятия.

Теперь уже сам Давенпорт казался раздраженным не на шутку. Он снова обернул простыни вокруг бедер. Что, конечно, только привлекло ее внимание к этой части его тела.

– А! – ответила Хилари, благоразумно кивнув. – Я всегда знала, что вы, как большинство мужчин, по утрам сварливы, как медведь после спячки, оттого что у вас раскалывается голова.

Его подбородок стал твердым, как кусок гранита.

– Моя дорогая мисс Девер, эта штука между моих ног ни по размеру, ни по твердости не уступит флагштоку. Если вы не хотите, чтобы я пустил ее в ход, то лучше уходите.

На мгновение Хилари показалось, что ее собственная голова вот-вот расколется надвое. Она приоткрыла рот, ахнула, отвернулась и устремилась к двери.

Глава 6

Флагштоку?

С губ Хилари, заканчивавшей последние приготовления к завтраку, едва не сорвался смешок. Как жаль, что рядом не было никого, с кем она могла бы поделиться этой пикантной подробностью. Трикси наверняка от души посмеялась бы над его словами…

Хилари нахмурилась. Где, в конце концов, Трикси? К этому моменту ей уже давно пора было спуститься вниз.

Давенпорт неторопливо приблизился к девушке. По-видимому, он уже избавился от дурного расположения духа.

– А! – воскликнул он, одобрительно принюхиваясь. – Настоящий английский завтрак. Прямо-таки пища богов.

Он направился к плите, на которой в сковородке как раз жарилась яичница, и встал за спиной Хилари, заглядывая ей через плечо.

– А вы и в самом деле умеете готовить.

Он выглядел удивленным. Разумеется, большинство дам его круга не могли бы самостоятельно даже сварить яйцо.

Давенпорт не прикасался к ней, однако стоял достаточно близко, чтобы она могла почувствовать его присутствие. Она и так раскраснелась от огня плиты, но сейчас ощутила новый прилив жара и даже легкое головокружение.

– Д-да, – пробормотала она. – Я научилась готовить от кухарки в академии мисс Толлингтон.

Давенпорт протянул руку за кусочком бекона и отправил его себе в рот, между делом задев руку девушки. Хилари через силу сглотнула. Без сомнения, он проделал это с умыслом. Ее между тем упорно не покидала мысль о флагштоках. Высоких, прямых и твердых.

Нет.

– Осторожно, горячо! – предостерегающе воскликнула Хилари и развернулась, держа в руках шипящую сковородку, так что ему пришлось посторониться. Затем она протиснулась мимо Давенпорта к столу, раскладывая бекон по тарелкам. Обычно, если бы речь шла о ней одной, она бы не стала утруждать себя подобными хлопотами, но сейчас она хотела хорошенько накормить своего гостя, чтобы им не пришлось останавливаться по пути в Лондон.

Затем они уселись за стол и позавтракали жареным беконом, тостами и яичницей.

– Боюсь, это не совсем то, к чему вы привыкли, – произнесла Хилари, – но зато я положила вам большую порцию.

– Очень вкусно, – заверил ее Давенпорт. – Лучший завтрак из всех, которые я когда-либо пробовал.

Хилари сомневалась в этом, однако гость съел все до последнего кусочка и даже попросил добавку. Как ни абсурдно, она была довольна. Пусть даже бекон и яичница не бог весть что, но ей нравилось готовить и угощать других. Разумеется, настоящая леди никогда бы не опустилась до подобного занятия, как, впрочем, и она сама, однако ее братьям не удавалось нанять хоть сколько-нибудь приличную кухарку, которая задержалась бы в доме надолго. Поэтому ей приходилось либо жить на хлебе и сыре, либо научиться готовить самостоятельно.

Давенпорт оказался настоящим сибаритом, подумала она, наблюдая за тем, с каким аппетитом он поглощал простую еду. Эта сцена, по-домашнему непринужденная, вдруг показалась ей забавной. Она и скандально известный граф Давенпорт завтракают вместе за кухонным столом… Перебирая в памяти события последних суток, Хилари поражалась той перемене, которая произошла в ее жизни – и все по вине этого человека.

– Что вы делали вчера, разъезжая по сельской глубинке в вечернем костюме? – осведомилась она. Этот вопрос уже не раз приходил ей на ум.

Он усмехнулся:

– Мои кузены, будь они неладны, решили, что деревенский воздух пойдет мне на пользу. Они опоили меня, связали и швырнули в фермерскую повозку, после чего привезли сюда и бросили в амбаре.

Девушка ахнула:

– Но ведь это ужасно! Похоже, эти ваши кузены – настоящие звери.

– О нет, – отозвался он весело. – Осмелюсь заметить, я это заслужил.

– Так вот откуда у вас эти синяки? – Даже сейчас синяки на его лице не поблекли, но приняли смешанный фиолетово-желтый оттенок. Зловещие отметины на его лице должны были сделать его менее привлекательным. На деле же вышло наоборот.

– Да, насколько я помню, я неплохо держался, но их было двое против одного. – Давенпорт пожал плечами. – Думаю, они собирались отвезти меня в мою усадьбу близ Питерсборо, но я доставил им слишком много хлопот. Поэтому они и остановились на амбаре.

Хилари недоверчиво взглянула на него.

– Мне кажется, вы не держите на них зла.

– Нет, не держу. – Он откусил кусок бекона. – Если бы они не притащили меня в эту Богом забытую глушь, я бы никогда не встретил вас, Хани.

Прилив тепла, охвативший ее, грозил растопить последние остатки ее здравого смысла. Тем не менее ей пришлось напомнить себе, что если бы кузены Давенпорта не устроили ему взбучку, то к этому моменту она уже была бы на пути в Лондон в обществе миссис Фаррингтон.

Что ж, возможно, что и нет. Отвратительную выходку ее братьев в любом случае было бы трудно объяснить. Однако, не будь Давенпорта, она бы не позволила себе приступ неудержимой ярости, совершенно чуждой ее натуре. Оглядываясь назад, ей с трудом верилось, что она могла повести себя так недостойно. Он лишил ее последних остатков разума.

Хилари решила помыть тарелки. В конце концов, сделанного не воротишь. Ей просто необходимо так или иначе обратить ситуацию себе на пользу. Во всяком случае, она сможет уехать подальше от Грейнджа.

– А какова она, леди Трегарт? – спросила она у Давенпорта.

– Розамунда? О, она первая красавица в семье, – отозвался он.

– И как она ладит со своим мужем? Я видела лорда Трегарта лишь раз, и его вид меня напугал.

– Преспокойно водит его вокруг своего прелестного пальчика, – ответил Давенпорт со смехом. – Впрочем, вы все увидите сами.

Он осушил кружку эля, после чего произнес:

– Спасибо. Еда была просто превосходной. Не помню, когда еще завтрак приносил мне столько удовольствия.

– Пожалуйста. – Хилари бросила взгляд на часы. – Нам надо поторопиться. Ходжинз скоро проснется. – Она нахмурилась. – И куда только подевалась эта Трикси?

Он встал из-за стола и поставил кружку на скамейку, куда она складывала тарелки.

– Я ее не видел. – Он коснулся рукой подбородка. – Помнится, она обещала принести мне этим утром горячую воду и бритвенный прибор, но ни того ни другого я так и не увидел. Возможно, она проспала.

– Нет, сегодня она встала вовремя. – Подобрав подол простого батистового платья, Хилари поспешила по лестнице наверх. После долгих поисков они поднялись на чердак, чтобы проверить, нет ли Трикси у себя в комнате. Едва они достигли последнего лестничного пролета, до них донесся слабый крик.

– Трикси! – Хилари бросилась на лестничную площадку, где бесформенной грудой лежала горничная, стоная и охая от боли. – Что случилось? Ты упала?

– Моя лодыжка! – захныкала Трикси, вытянув вперед левую ногу, чтобы Хилари могла ее осмотреть. – Ох, мне так больно! Я только собирала мешок с вещами, оступилась и…

– Да, я вижу, – поспешно прервала ее Хилари и дотронулась до ноги горничной. – Дай-ка мне взглянуть поближе.

– Ой, ой! Больно! – всхлипывала Трикси, высвободив ногу. – Пожалуйста, не прикасайтесь к ней, мисс. Я не могу этого вытерпеть.

– У меня достаточный опыт лечения травм, которые получали мои братья, – заверила ее Хилари. – Я могу определить, сломана нога или нет.

– Вероятно, я сумею вам в этом помочь, – произнес Давенпорт, стоявший за спиной Хилари. Учтивая нотка в его голосе заставила Хилари поморщиться, однако лицо Трикси сразу зажглось будто свеча.

– О, милорд! – выдохнула она, на мгновение словно забыв о боли.

Хилари подозревала, что Давенпорт просто хотел наложить руку на очередную стройную лодыжку, однако он не сделал ни движения, чтобы присесть и осмотреть ногу Трикси.

– Попробуйте пошевелить стопой из стороны в сторону, – приказал он горничной. – Вот так. – И показал, как именно, на своей собственной стопе.

Осторожно, но решительно Трикси сделала так, как он велел, и поморщилась.

– Она болит, но я могу ею двигать.

– Хорошо, – ответил Давенпорт. – А теперь попробуйте сделать вот так. – Он вытянул пальцы на ноге и пошевелил пяткой.

Трикси последовала его примеру, скривив губы и издав резкий крик боли.

– Нет, нога у вас не сломана, – заключил Давенпорт. – Скорее всего растяжение. Как вы думаете, вы сможете идти, опираясь на меня?

Лицо горничной обратилось к нему, словно цветок к солнцу.

– Я… я попробую, – храбро ответила она.

С его помощью она проковыляла пару шагов по лестничной площадке, но ступеньки оказались для нее непосильным испытанием. Он подхватил Трикси на руки и отнес в комнату, после чего осторожно уложил на узкую кровать.

– Боюсь, было бы слишком жестоко заставлять ее ехать с нами, – тихим голосом обратился он к Хилари.

– Ох, вы так думаете? – спросила она встревоженно.

– Не беспокойтесь из-за меня, мисс, – произнесла Трикси, глотая слезы. – Вам придется ехать в Лондон без меня.

Чувство вины пронзило Хилари.

– Но я не могу оставить тебя здесь, ведь, кроме Ходжинза, о тебе больше некому позаботиться. Ты можешь умереть тут наверху от голода, и никто этого даже не заметит.

– Он заметит очень быстро, если я не приступлю к своим обычным обязанностям, мисс, – фыркнула Трикси. – К тому же надеюсь, что через день-другой мне полегчает.

Хилари прикусила губу. Могла ли она отложить отъезд на день или два? И какие еще беды выпадут на ее долю, если они станут ждать так долго?

– Нет, – заявила она. – Ты должна ехать с нами.

– Что? – в один голос воскликнули Давенпорт и Трикси.

– Ты нужна мне скорее ради приличий, чем ради чего-либо еще, Трикс, – рассуждала вслух Хилари. – Путешествие займет всего один день. Мы можем прекрасно устроить тебя в экипаже, подложив подушку, чтобы ты поставила на нее ногу. И тебе незачем куда-либо идти. Его светлость сам отнесет тебя куда надо. – Она улыбнулась своим спутникам. – Вот видите, вопрос решен. А теперь нам лучше поскорее отправляться в путь, иначе Ходжинз нам все испортит. Вы не отнесете Трикси в экипаж, милорд? Я тем временем захвачу вещи, и скоро мы уедем отсюда.

Давенпорт бросил искоса строгий взгляд на Трикси, делая ей знак молчать до тех пор, пока Хилари не окажется вне пределов слышимости. Горничная сдерживалась ровно до тех пор, пока шаги ее хозяйки не стихли. Затем она начала хихикать.

Он хмуро взглянул на нее:

– Тут нет ничего забавного. Думаете, она нас раскусила?

– Да что вы, конечно, нет! – ответила Трикси, утирая глаза. – Но, милорд, надо было видеть выражение вашего лица! Я думала, что лопну со смеху. И поделом вам, сэр, – иметь такие виды на добропорядочную леди!

Укор горничной отскочил от него, как от брони.

– Что ж, нам действительно пора. Если она не хочет расстаться с вами из-за растянутой лодыжки, мне придется придумать что-нибудь еще.

Ему бы следовало остановить свой выбор на какой-нибудь заразной лихорадке, однако он решил, что в этом случае Хилари скорее всего станет настаивать на том, чтобы остаться дома и ухаживать за заболевшей служанкой. Не иначе как его навыки в искусстве обольщения порядком устарели. Ему придется отточить свою стратегию до совершенства, если он хочет заполучить добропорядочную мисс Девер в свою постель.

Так близко… Давенпорт все еще не забыл, какова была его реакция сегодня утром, когда она оказалась под ним на чертовски неудобной постели. Он не успел полностью очнуться ото сна, иначе повел бы себя в этой ситуации с куда большей утонченностью.

Давенпорт покачал головой. Ему следовало не терять рассудок и не давать ей тем самым преимущество. Ее явно влекло к нему – он почувствовал сладкий привкус желания на ее губах. Она ответила на его поцелуй с простодушной, невинной страстностью. Единственный поцелуй заставил ее желать большего.

И вот теперь его надежды оказаться вместе с Хани в закрытом экипаже рухнули. Не потому, что она отдавала себе отчет в том, как низко он мог пасть, а из-за вполне похвального сострадания к горничной. Что ж, в столице ему еще представится масса возможностей. Уж об этом он позаботится.

Он уже собирался уходить, когда Трикси заговорила:

– Милорд…

Давенпорт раздраженно обернулся:

– Да, в чем дело?

Она надула губы и приподняла вверх руки:

– Вы не собираетесь отнести меня вниз?

Когда они наконец были готовы к отъезду, рассвет уже залил окрестности оранжевым светом. Усадив Трикси в карету с чуть меньшей долей мягкости, чем того требовало ее состояние, Давенпорт критически осмотрел экипаж.

– И это лучшее, что у вас есть? – обратился он к Хилари, которая оторвалась от разговора с прыщавым юнцом на козлах и сделала шаг в его сторону.

– Как ни печально, да. Билли заверил меня, что экипаж исправен, но я в этом сомневаюсь. Никто не пользовался им еще с тех пор, когда мои родители были живы. – Она посмотрела на него. – Благодарю вас за то, что позаботились о Трикси.

– Для меня это было удовольствием, – солгал он. – Вы уверены, что ей будет лучше с нами, а не здесь, в Грейндже? Не могу удержаться от мысли, что с нашей стороны жестоко подвергать ее такому испытанию.

Хилари нахмурилась:

– Было бы проявлением полной бесчувственности оставлять ее здесь. Никто бы не стал о ней заботиться. Не думаете же вы, что нам следует остаться, пока ей не станет лучше?

Нет, конечно, он так не думал.

– Если мне придется провести в этом доме еще хотя бы ночь, я точно кого-нибудь убью. И по всей видимости, это будут ваши братья.

– Нет, если только я доберусь до них раньше, – хмуро отозвалась Хилари.

Признав свое поражение, Давенпорт со вздохом протянул ей руку:

– Пора.

Бросив последний взгляд на все, что она оставляла позади, Хилари кивнула и позволила ему усадить себя в карету.

Глава 7

Подсаживая Хилари в экипаж, Давенпорт окинул беглым взглядом окрестности. Проблеск света привлек его внимание. Он мелькнул со стороны небольшой рощицы деревьев, растущих в беспорядке рядом с испещренной рытвинами подъездной аллеей.

Должно быть, Хилари почувствовала охватившее его напряжение, поскольку она обернулась и с любопытством посмотрела на него:

– Что-нибудь не так?

Он сопротивлялся искушению силой втянуть ее в карету.

– Нет, ничего, – ответил он, поднимаясь по ступенькам следом за ней.

Его «тень» все-таки нашла его. Или, вернее, его «тень» никогда не выпускала его из виду, несмотря на то что из Лондона его увезли глубокой ночью, а до Грейнджа он добирался окольными путями.

Кто-то упорно шел к своей цели.

Давенпорт уселся рядом с Хилари на потертом бугорчатом сиденье напротив горничной и вытянул, насколько мог, ноги. Когда-то туго набитые подушки были из королевского голубого бархата, но сейчас это уже осталось в прошлом. До чего же удручающим должно быть повседневное существование среди всего этого упадка!

Его гнев на братьев Девер вспыхнул с новой силой.

Давенпорт искоса взглянул на очаровательный профиль своей спутницы, так изящно очерченный и завершавшийся самым прелестным ротиком, какой ему когда-либо случалось видеть. Его вдруг охватило непреодолимое желание осыпать ее предметами роскоши. Она должна купаться в шампанском, носить в волосах бриллианты и одеваться в тончайший шелк…

И не носить совсем ничего, лежа в постели и ожидая его. Интересно, как она выглядела без одежды?

… Словно почувствовав на себе его взгляд, Хилари мило покраснела и отвернулась, уставившись невидящим взором в окно. Давенпорт подавил желание задернуть шторы. Если кто-нибудь поджидал в засаде снаружи, чтобы всадить ему пулю в лоб, будь что будет, но он скорее умрет, чем позволит, чтобы Хилари пострадала из-за него.

Здравый смысл подсказывал Давенпорту, что, кто бы ни преследовал его, этот человек не собирался его убивать, иначе граф уже давно был бы мертв. Он не мог сохранять бдительность в течение всего дня, а его враги – кем бы они ни были – шпионили за ним по всему Лондону вот уже без малого шесть месяцев.

До сих пор все это вызывало у него не более чем минутный интерес. С тех пор как он вернулся в Лондон, его едва ли занимало что-то еще, кроме женщин и спиртного.

Так. Чего же они от него хотели?

Если они следовали за ним потому, что предполагали, что он вернется к научным исследованиям, то их ждало разочарование. С этим он покончил раз и навсегда.

Так или иначе, некто упорно следил за каждым его шагом, и этот некто, по-видимому, был чертовски хорошим сыщиком.

– Неужели эта колымага не может ехать быстрее? – спросил он.

– Нет, не думаю, – ответила Хилари. – Я приказала вознице подгонять лошадей, но осмелюсь предположить, что на большую скорость они не способны.

И затем она произнесла, словно зачарованная любуясь в окно на проплывавший мимо сельский пейзаж:

– Не могу поверить, что я на самом деле направляюсь в Лондон!

Она обернулась к нему и под влиянием внутреннего порыва протянула ему руку:

– Спасибо за то, что согласились взять меня с собой.

В первый раз она смотрела в его сторону с неподдельным дружелюбием.

Давенпорт затаил дыхание. За последние сутки ему уже приходилось видеть на ее лице отвращение, досаду, ярость, холодность, нетерпение, подавленность, уныние – по сути, всю гамму человеческих эмоций, большая часть которых, приходилось признать, была вызвана им самим. Но он еще никогда не видел ее улыбающейся.

Эта улыбка была подобна лучам солнца, озарявшим его, проникавшим в него, заполнявшим все его чувства неземным светом. И он наслаждался исходившим от нее теплом, словно кот, растянувшийся на припеке.

Однако скоро свет в ее глазах погас, сменившись озадаченным выражением.

– В чем дело? – спросила она. – Вы выглядите рассеянным, милорд.

– Ваша красота сделала бы рассеянным любого мужчину, – пробормотал он в ответ без какого-либо предварительного обдумывания или лукавства.

– Красота? – фыркнула она, все следы недавнего тепла вдруг исчезли. – Не думайте, что можете меня улестить, милорд. Я выгляжу сносно, только и всего.

Сносно? В любое другое время Давенпорт готов был поспорить по этому поводу, но сейчас сдержал уже готовое сорваться с его уст яростное возражение. Он не хотел выставлять себя из-за нее на посмешище – в особенности когда взгляд блестящих любопытных глаз Трикси был прикован к нему. Впрочем, уже сама сила его потребности убедить Хилари в том, что она недооценивала собственное очарование, не могла не внушать беспокойства.

Он был знаком с этой девушкой менее чем сутки. Ничто не мешало ему поразвлечься с ней, однако он твердо придерживался правила ограничиваться только легковесными интрижками, и никакая женщина на свете не могла заставить его изменить этому правилу. Даже женщина, улыбавшаяся ему как ясно солнышко.

Он решил сменить тему:

– Вы оставили весточку вашим братьям? Они будут беспокоиться за вас.

– Нет, не будут, – ответила она. – Но не волнуйтесь. Позже я напишу им, что уехала в столицу в сопровождении миссис Фаррингтон.

– А разве они не дознаются, и очень скоро, что вы не с ней?

– О нет. Их совершенно не заботит, где я и что делаю, до тех пор пока я не прошу у них денег.

Теперь Давенпорт уже сожалел, что не поколотил ее братьев еще сильнее, когда ему представилась такая возможность.

– Вы так невинны, – заметил он, покачав головой. – Что, если бы у меня были дурные намерения в отношении вас?

Она бросила на него суровый взгляд.

– У вас есть дурные намерения в отношении меня.

– И все-таки вы здесь со мной, по дороге в Лондон, имея для защиты лишь вот эту бестолковую горничную. – Он взглянул в сторону Трикси, которая к этому времени уже заснула. Та, словно по команде, испустила чуть слышный храп. – Не слишком ли вы доверчивы, моя дорогая Хани?

– Нет, думаю, что я оценила вас верно, милорд, – произнесла в ответ девушка, расправляя юбки.

– Вы, возможно, не имеете представления о моей репутации касательно женщин, – пробормотал он, явно провоцируя ее.

– Мне нет необходимости прислушиваться к сплетням. Я и сама прекрасно вижу, что вы за человек, – ответила она. – Но раз уж вы не попытались напасть на меня сегодня утром, когда я была в таком уязвимом положении, вряд ли вы сделаете это сейчас.

– Возможно, я просто выжидал, пока ваших братьев не будет рядом, чтобы вам помочь, – возразил он. – Об этом вы подумали?

Ее глаза округлились. Нет, она явно об этом не подумала. Однако Хилари быстро пришла в себя.

– Я зашла в вашу спальню. Было бы нетрудно убедить их в том, что я сама напросилась на ваши… знаки внимания.

Давенпорт слегка наклонил голову.

– Верно. Удивляюсь, почему мне самому это не пришло в голову?

– Возможно, потому, – ответила она с почти снисходительной улыбкой, – что в действительности вы не так черны, каким себя рисуете, милорд.

Давенпорт задумался.

– Нет, не может быть. Наверное, мой ум по утрам работает медленнее, чем обычно.

И опять, к его досаде, в ее улыбке промелькнуло понимание.

– Думаю, ваш ум куда острее, чем вы пытаетесь меня в том убедить.

Давенпорт рассматривал кончики своих вечерних туфель, теперь уже совершенно испорченных. Все нелепости, которые он уже собирался произнести, чтобы опровергнуть ее утверждение, разом покинули его. И снова он сменил тему:

– Не кажется ли вам, что Трикси нужна помощь врача? Возможно, нам следовало отвести ее к нему.

– Из-за растянутой лодыжки? – возразила она рассеянно. – Вряд ли доктор посоветует что-то, чего бы мы уже не сделали. Возможно, когда мы доберемся до Лондона…

Она умолкла и нахмурилась, словно ей в голову пришла внезапная мысль.

Ах да. Он интересовался, когда она займется практическими сторонами своего пребывания в Лондоне. Деньги относились к их числу.

Давенпорт ждал, пока она упомянет об этой проблеме в разговоре с ним. У него имелись свои собственные планы, как обеспечить ее средствами на время пребывания в столице, но ему придется действовать очень тонко. Хилари никогда не примет от него никакой милостыни. Кроме того, хотя он твердо намеревался заполучить ее в свою постель, он не хотел губить ее репутацию. Она была леди благородного происхождения, и он не собирался разрушить ее шансы на ярмарке невест. В таком деле требовалась чрезвычайная осторожность. Он мог проявлять сдержанность, когда ему это было выгодно – просто до последнего времени не видел в том нужды.

Девушка между тем наклонила голову, и косой лучик солнца, проникший в окно, окрасил ее изумительные глаза в золотистый цвет.

– Как вы думаете, милорд, не поможет ли мне ваша кузина найти себе место на то время, пока я живу у нее? Я могла бы предложить свои услуги какой-нибудь благородной семье, чьи дочери нуждаются в уроках танцев и хороших манер.

– Стать наемной гувернанткой? – Он покачал головой. – Нет, моя дорогая Хани, так не пойдет.

– Почему? – удивленно спросила она. – Это вполне респектабельное занятие для леди. Именно этим я занималась в течение последних четырех лет.

– Только не под опекой моей кузины, – заявил Давенпорт твердо. – Розамунда придет в ужас от одной мысли, что гостья в ее доме будет вынуждена зарабатывать себе на жизнь.

Не говоря уже о том, что, если она действительно станет наставницей юных дебютанток, ей скорее всего придется жить под одним кровом с ними. Она должна будет сопровождать своих подопечных на балы и вечеринки и, таким образом, окажется вне пределов досягаемости для него. Ему такая мысль совсем не нравилась.

Она приоткрыла пухлые губки, чтобы возразить:

– Но…

– Вы что, хотите превратить хозяйку дома, в котором живете, в посмешище? – В его голосе послышался праведный гнев. И, черт побери, он действительно был охвачен гневом, хотя отнюдь не праведным. Она могла быть упрямой, как мул, когда ей приходило в голову закусить удила. Что, если она нарушит его планы? Ему придется каким-то образом ее похитить, а это не только потребует больших усилий, но и вызовет неслыханный скандал в свете.

Она, по-видимому, сочла его доводы убедительными и снова откинулась назад, на потертые подушки.

– В таком случае, вероятно, я могу быть полезной самой леди Трегарт. У нее есть дети?

– Один ребенок должен скоро появиться на свет, – ответил Давенпорт. – Но пусть вас это не тревожит. Она бодра и прекрасно себя чувствует. Могу предположить, что она засадит вас за плетение кружев или еще что-нибудь в этом роде, – добавил он несколько загадочно. – Ей нравится делать вещи для благотворительных базаров. Кроме того, есть еще приглашения на балы, которые нужно написать, и другие подобные мелочи. Но в ее доме вы не служанка, а гостья. Розамунда никогда не попросит вас ни о чем, чего она не могла бы попросить у любой из своих подруг.

Сама мысль о том, что Розамунда, леди Трегарт, может смотреть на нее как на подругу, наполнила душу Хилари сладковато-горькой тоской. Она видела, как все ее прежние приятельницы покидали заведение мисс Толлингтон, чтобы стать женами и матерями. Поглощенные домашними и семейными хлопотами, они по большей части забыли о ней, хотя она со своей стороны прилагала все усилия, чтобы поддерживать переписку.

Другие учительницы в академии были приятными особами, но намного старше Хилари. Кроме того, жизнь в столь тесном соседстве побуждала их ревниво оберегать свою личную жизнь до такой степени, что она не могла причислить ни одну из них к своим близким подругам.

Ребенок. До чего же повезло леди Трегарт. Хилари редко пыталась заглянуть в будущее дальше мягкого, добросердечного мужа ее грез. Но теперь мысль о собственном ребенке наполнила ее сердце тоской.

– Когда должен появиться на свет ребенок леди Трегарт? – спросила она.

Он уставился на нее как на сумасшедшую.

– Не имею ни малейшего понятия. Но бедный Трегарт вне себя от беспокойства. Видите ли, он просто обожает свою жену.

Один из Деверов, обожающий свою жену? Это и впрямь нужно было видеть.

– Должно быть, она очень красива, – заметила Хилари.

– О да, – отозвался Давенпорт. – Бриллиант чистейшей воды. Впрочем, вы скоро сами ее увидите.

У нее слегка сжало грудь от тревоги.

– А вы уверены, что леди Трегарт согласится принять меня под свой кров? Возможно, сейчас не самое подходящее для этого время.

– Что ж, если нет, я отвезу вас к моей сестре, герцогине Ашборн, – произнес Давенпорт весело. – Хотя осмелюсь заметить, что вам будет куда легче поладить с Розамундой. Сесили иногда может быть довольно колючей особой.

– В особенности если речь идет о женщинах, имеющих виды на ее брата, – добавила Хилари, кивнув.

Он прочистил горло, словно сама мысль вызывала у него неловкость.

– Нам придется состряпать какую-нибудь историю, чтобы объяснить нашу встречу.

Давенпорт задумался на минуту, после чего продолжил:

– Придумал! Я спас вас от некой смертельной опасности и вызвался сопровождать в город. Я буду умолять мою кузину сжалиться над бедной юной леди, попавшей в отчаянное положение.

Хилари фыркнула:

– Мы в моем экипаже, милорд. Что же касается вашего… э-э-э… собственного внешнего вида, – она жестом руки указала на его лицо в синяках, – гораздо правдоподобнее выглядит, что это я спасла вас.

– Очень хорошо, – произнес он после некоторого размышления. – И мои кузены охотно в это поверят, поскольку они наверняка будут сожалеть о том, что бросили меня одного в амбаре. Что, если меня затоптал разъяренный бык? Или владелец амбара решил меня пристрелить? Что, если я был на пороге смерти, а вы меня выходили? И нежное прикосновение ваших прелестных ручек отвело меня от края пропасти…

– Похоже, вы питаете склонность к драматическим эффектам, милорд, – заметила Хилари сухо.

– Да, пожалуй, – ответил Давенпорт, и его губы сжались в тонкую угрюмую линию. – Хотя обычно мне не приходится приукрашивать истинный ход событий.

Она махнула рукой.

– Самое вероятное, что вы напились до бесчувствия, ввязались в драку на кулаках и свалились в придорожную канаву, откуда я, в своем беспредельном великодушии, вас вытащила.

Граф хихикнул в ответ.

– Ну, это совсем не великодушно. И кроме того, маловероятно, поскольку я стоек к спиртному.

– Все мужчины считают себя стойкими к спиртному, – вздохнула Хилари. – Но, к несчастью, лишь немногие из них оказываются правыми на этот счет.

Он не обиделся на ее замечание, а просто ответил:

– Не имеет значения. Я придумаю какую-нибудь историю, которая их устроит.

– До тех пор, пока ваша история не затрагивает мою честь, меня не особенно волнует, что именно вы им скажете. Но мне нужно знать заранее, чтобы я могла вам подыграть.

Он приподнял брови:

– Стало быть, вы готовы лгать моим родным и близким? Что ж, это ободряет.

Хилари нахмурилась, испытывая какое-то скользкое чувство вины. Не то чтобы ей нравилось лгать, но, к сожалению, это стало ее второй натурой. Когда у нее еще были подруги, всегда возникал неловкий вопрос, почему она никогда не приглашает их провести лето в Ротем-Грейндже. Нет, конечно, она охотно гостила в домах других девушек, а если никаких приглашений не предвиделось, умудрялась незаметно ускользнуть домой одна. Порой ей так хотелось, чтобы рядом был хоть кто-то, с кем она могла поделиться этой стороной своей жизни в полуразрушенном имении Деверов. Кто-то, кто мог бы ее понять. Однако картина того, как подруги отвернутся от нее, едва узнав о том, что она жила в доме, готовом вот-вот рухнуть ей на голову, с двумя грубыми, неотесанными братьями, в которых не было ничего от джентльменов, маячила перед ней слишком угрожающе.

В конце концов подруг она все равно потеряла. Когда единственной связью между ними было учебное заведение, а потом эта связь исчезала, становилось почти невозможно поддерживать прежние отношения.