Текст книги "Сиреневая весна"

2

А в прошлом году была такая же весна, только лучше. И точно такой же день рождения, много друзей, подарки, шумное продолжение вечера в каком-то клубе. И Антуан был милый, добрый, ласковый, он, кажется, ее даже немного любил… Самую чуточку. И Шерли была счастлива.

Она была счастлива весь вечер, пока не увидела, что он с кем-то разговаривает в телефонной будке.

В клубе, стилизованном под уличное кафе, стояло с десяток таксофонов, начиная с антикварного образца, созданного в начале прошлого века, и заканчивая экземплярами, заполнявшими улицы современных городов.

Неосознанная ревность царапнула ее уже тогда, но Шерли попыталась себя успокоить. Мало ли с кем может говорить человек? Может быть, он вспомнил про важное дело и решил позвонить… Может, кто-то из клиентов ждал его звонка…

Но беспокойство нарастало, непонятное, смутное и очень сильное. Через десять минут бесполезной внутренней борьбы, обозвав себя подозрительной дурочкой, Шерли решила убедиться, что Антуан разговаривает с клиентом. Оглушенная клубной музыкой, она забежала к нему в таксофон и, когда захлопнула почти герметичную дверь, услышала:

– …позвоню, разве я могу про тебя забыть, солнышко мое?..

Сразу стало очень тихо. Просто все звуки куда-то пропали. Антуан оборвал себя на полуслове и повесил трубку, с ужасом оглянувшись на нее. Шерли отвернулась, чтобы скрыть смятение на лице. Антуан не должен узнать, что она все слышала.

В ушах стоял странный гул. Почему она так испугалась? Почему он врет, а ей стыдно?

Наконец, найдя в себе силы, Шерли улыбнулась ему, сказала, что голова гудит от шума и она совсем оглохла. Потом под каким-то предлогом отлучилась в бар и там напилась до чертиков в компании бармена. День рождения был безнадежно испорчен. Впрочем, на часах в тот момент уже было двадцать второе марта…

Антуан потом несколько дней с опаской заглядывал ей в глаза, бормотал что-то о том, что клиенты совсем оборзели – обрывают мобильный по ночам, а он, как воспитанный человек, перезванивает им из таксофона… И всякое другое в этом же духе. Но Шерли уже поняла, в чем тут дело. Натали… Впрочем, лучше рассказать все по порядку.

Однажды, будучи еще студентками последнего курса университета, Шерли и Грета возвращались домой с какой-то вечеринки, закончившейся слишком рано. В городе стоял замечательный майский вечер, тихий и теплый. Красное солнце садилось за дальние крыши домов: если стоять в парке, закат был отлично виден. Жизнь казалась прекрасной! Такой же прекрасной, как весенний Чикаго, и единственное, что омрачало настроение, это предстоящие выпускные экзамены по общим дисциплинам.

Вечеринка действительно закончилась слишком рано, и, немного подумав, подруги решили, что пойдут в гости еще к кому-нибудь. Но никого не было дома, или просто не отвечали мобильные. Тогда Грета вздохнула:

– Ладно. Есть тут у меня один резерв… Не хотелось бы конечно, но что делать!

– Что за резерв?

– Только, чур, не отбивать!

– Очень надо! Что за парень-то?

– Привязался на улице. Дал свой телефон… Пришлось записать на его глазах, чтобы отстал… Вот смотри. Какой-то Антуан.

– Хм. А он хоть симпатичный?

– Не знаю. Он очкарик. Я таких не люблю.

– Фи! – Шерли разочаровалась. – Не волнуйся, очкарика я точно не отобью. Только он тебе-то самой зачем?

– На всякий случай, про запас… Ой, а ведь уведешь, как всегда. Русалочка!

Грета со злым ехидством покачала головой, придирчиво осмотрев подругу. Шерли еще со школы носила длинные волосы, выкрашенные в белый цвет. Кличка Русалочка прилепилась к ней примерно в тринадцать лет, когда мальчишки уже начали понимать толк в настоящей женской красоте и перестали выражать симпатию детскими способами… Одноклассники быстро оценили и ее стройные ножки, и светло-зеленые глаза, которыми она смотрела всегда исключительно игриво, и ямочки на щеках, и округлые прелести юной женской фигурки… Но свое прозвище Шерли терпеть не могла и за университетские годы старалась изжить у своих друзей манеру так ее называть. Ей это почти удалось, но Грета помнила все и никогда не упускала случая поддеть.

– За Русалочку ответишь. Ладно. Набирай своего очкарика Антуана.

Он пришел на встречу очень быстро, и сразу стало ясно, что вертлявая Грета его больше не интересует. Все свое внимание Антуан тут же перенес на Шерли и до конца вечера не сводил с нее глаз. Ему так нравилась ее томная грация, игривое кокетство и аккуратная, почти актерская мимика! Ни одного лишнего движения, ни одной лишней улыбки или слова. На это и правда хотелось смотреть не отрываясь, как смотришь иногда на красивую картину, где все гармонично и цельно, или на хорошую скульптуру, которая вот-вот оживет и заговорит с тобой…

А Шерли просто вела стандартную игру в обольщение, выработанную и отшлифованную многолетней практикой. Игра эта никогда не подводила и не давала сбоев, но также и не приносила ей особого удовольствия. Шерли не была такой – веселой смазливой блондинкой, – а всего лишь любила в нее играть, и то не всегда. В тот вечер она так и не смогла понять, зачем ей нужен этот очкарик. Может быть, назло Греете? А пусть не называет ее Русалочкой!

Впрочем, Антуан был довольно приятный. Высокий, хорошо сложенный, немного флегматичный. После темпераментного Джона, с которым она не так давно рассталась с целой серией скандалов, этот молодой человек показался просто отдохновением для ее измученной души.

– А что, Грета, – вдруг сказал Антуан, – как ты думаешь, твоя подруга не откажется принять от меня предложение руки и сердца?

У Шерли отвисла челюсть. Грета расхохоталась напряженным злым смехом:

– Думаю, дорогой, тебе придется встать в длинную очередь!

Грета тихо негодовала. На Антуана она уже не смотрела совсем, а подруге время от времени дарила испепеляющие взгляды. В конце концов, поняв, что это был последний вопрос из общего диалога и на нее уже никто не обращает внимания, она встала и ушла из парка.

Шерли и Антуан этого даже не заметили.

Это был странный вечер. Шерли уже давно вышла из школьных лет, но сегодня почему-то вела себя, словно ребенок: весь вечер они с Антуаном носились по парку, взявшись за руки, а когда зажглись огни, бросились к каруселям и аттракционам. Они не могли остановиться: играли и катались, пока не кончились деньги… Они все время смеялись, и оба чувствовали странную свободу. Свободу от чего? Шерли не могла объяснить, но точно знала: это свобода. И еще – спокойствие.

Была ли это любовь с первого взгляда? Может быть, им показалось… Во всяком случае, представить дальнейшую жизнь друг без друга они оба уже не могли.

Так прошло лето, прошли экзамены, Шерли получила диплом, Антуан продолжал работать в фирме своего отца и потихоньку набирал обороты в адвокатском деле. С Гретой они оба старались не встречаться. Но Шерли поняла, что подруга не обижается на нее, когда однажды они все трое столкнулись в кинотеатре.

– Ну ты же сама все видела. Его просто потянуло ко мне, – виновато говорила Шерли, искоса поглядывая на стоявшего в стороне Антуана, который почти сразу же отошел от них, завидев своих приятелей.

– Видела. Но, Шерли, будь осторожней. Он не такой простой, как кажется.

– Что ты имеешь в виду?

– Просто не влюбляйся раньше времени.

– Я – уже.

– Ну и зря.

– Почему?!! Ведь он – тоже. И мы давно это уже обсудили… Грета, тебе просто неприятно это слышать?

– Да при чем здесь это! – с раздражением отмахнулась подруга. – Он же мне был нужен про запас, ты что – забыла? Просто… Ходят слухи…

– Какие? – холодея, спросила Шерли.

– Всякие… Ладно, я не хочу сплетничать.

Шерли чуть ли не за грудки подтащила Грету к газетному киоску в фойе кинотеатра и, зажав в углу, зашептала:

– А ну быстро говори, что ты про него знаешь!

– Да ничего я…

– Я тебя сейчас закрою в туалете, пока ты не сознаешься. Ну?!!

– Ну, короче, я слышала, что он без памяти влюблен в свою бывшую девушку.

– В каком смысле?

– В прямом! – громко выкрикнула Грета, так, что на них начали оборачиваться. – Ты не знаешь, как бывают влюблены? Убери руки.

– А я?

– Убери руки, говорю! – Грета поправила майку с высоким горлом. – Вся мятая теперь…

– Подожди, но как он может быть влюблен? А я?

– Откуда я знаю про тебя? Может, он работает на два фронта.

– Нет. Он не такой.

Грета расхохоталась:

– Слушай, Русалка, ну ты даешь! Ты в каком веке живешь, а? Мне говорили, что эта Натали была красива, как богиня, кстати, брюнетка… Совсем не такая, как ты.

– Это не важно.

– Это как раз важно. Может, поэтому он на тебя и клюнул, чтобы забыться. Ты – полная противоположность…

– Не отвлекайся. – Голос Шерли звенел от напряжения.

– Не отвлекаюсь… Она гуляла у него под носом со всеми подряд, а он, как одержимый, прощал ей все, только бы она возвращалась к нему.

– Возвращалась? – мрачно перебила Шерли.

– Конечно! Где еще такого терпеливого придурка найдешь? А потом… – Грета прищелкнула языком и замолчала.

– Ну и что?

– Полгода назад она бросила его окончательно ради какого-то банкира, которого недавно развела с женой. Скоро у них свадьба.

– У кого?

– Ты что, ничего не соображаешь от горя?

– Соображаю. У Натали с банкиром свадьба?

– Молодец.

– И что?

– И ничего. Только…

– Что?

– Только поколачивает ее банкир-то… И, говорят, не слабо. Видимо, оттого, что она продолжает гулять… А наш Антуан сначала сильно обиделся на нее за эту выходку. И даже месяца два-три не встречался. Как раз, наверное, мы тогда познакомились. А потом…

Грета снова замолчала. Шерли тоже не могла выдавить из себя ни слова. Так вот оно в чем дело! Антуан встречается с какой-то Натали! Так вот почему иногда он бывает таким странным и раздражительным без видимой причины! Не зря ей иногда кажется, что она бесит его просто фактом своего существования. Она уже давно подозревала: а нет ли тут другой женщины? Шерли стало тошно. Ни один мужчина так с ней еще не поступал. Обычно случалось наоборот…

– Она как-то сболтнула… – снова оживилась Грета. – Только не спрашивай, от кого я это все узнала, ладно?

– Ладно.

– Так вот… – Грета понизила голос, потому что Антуан отошел от группы знакомых мужчин и направился в их сторону с двумя коктейлями в руках. – Она сболтнула: «Антуан – моя единственная отдушина и жилетка, в которую я всю жизнь буду плакаться. Но жить с ним не смогу!». Представляешь?

Подруга торжественно смотрела на Шерли, гордясь произведенным эффектом.

– И что? – в ужасе спросила Шерли.

– Сама думай, что. Мне кажется, ей поплакаться больше некому, а Антуану-то все это – ножом по сердцу. Понимаешь?

– Понимаю.

Голова стала ватной и ноги почему-то подкосились.

– Шерли, что с тобой?

– Ничего, – слабым голосом простонала она. – Я ведь правда его люблю, Грета.

Подруга присвистнула:

– Ну это ты зря. Слушай, лучше бы я вас не знакомила… Да не смотри ты на меня так! Не обижаюсь я на тебя, давно уж все забыла!

– А что?

– Просто я не думала, что у вас будет так серьезно. То есть – у тебя… То есть… Короче, не знаю я! Может, мне все наврали, может, и нет у него давно никакой Натали…

– Теперь уже не важно.

– Шерли, на тебе лица нет! Может, еще не все потеряно. – Грета явно торопилась, видя приближение Антуана. – Это же она его осаждает… А он вроде как сам не ищет с ней встреч. А там фиг их разберешь!.. Ладно, я побежала! Если что, мое место – в пятом ряду!

После этого киносеанса Шерли долго и добросовестно размышляла, прежде чем принять решение.

Она была зависима от Антуана, потому что не смогла найти работу после окончания университета искусств. А значит, поступить свободно, как велит сердце, то есть бросить его к чертовой матери, чтобы он шел к своей Натали, она просто не может по финансовой причине.

Но это, конечно, была неправда. Дело совсем не в деньгах. Она не может позволить себе любить его, ненавидеть его, рвать с ним и возвращаться к нему еще и потому, что чудовищно уязвима. Она зависит от него, прежде всего, морально, и первый же конфликт больно ударит по ее сердцу. Шерли вдруг стало страшно: если Антуан уйдет, жизнь станет совсем пустой.

Нет, она не разрешит себе больше никогда и никого любить по-настоящему! Ведь так страшно, что кто-то придет и украдет эту любовь! Нет, она не хочет больше ничего знать, она не станет добиваться от него правды, она согласится на все, лишь бы Антуан не бросал ее…

И впервые в жизни эта девушка, за которой никогда не ухаживали меньше трех поклонников одновременно, которая никогда не ставила себя ниже кинозвезды, которой, в общем-то, грех было жаловаться на жизнь… Вот эта девушка приняла странное унизительное решение: терпеть. Терпеть и закрывать глаза на то, что Антуан живет с ней, а любит другую.

Это была чудовищная сделка с совестью, против которой восставало все внутри. Но некоторое время помучившись, Шерли в конце концов нашла выход: Грета ей просто наврала. Грета ей завидует, не может простить, что сама подарила Антуана, и поэтому решила подбавить горечи в их отношения.

Так вот: ничего не выйдет! Она не станет верить досужим сплетникам! Никого у Антуана нет, и не было! Он любит только ее, Шерли, и больше никого! Отныне и во веки веков.

…Прошла осень, прошла зима, и Шерли уже забыла о том разговоре с подругой. Жизнь с Антуаном казалась прекрасной: их небольшая квартира, которую они снимали, была настоящим семейным гнездышком, в котором они проводили все вечера и ночи напролет. Гостей звали редко: так хорошо им было вдвоем…

Антуан зарабатывал достаточно много, чтобы содержать их обоих, но после Нового года Шерли, чтобы не скучать, тоже нашла себе работу, правда, не по специальности. Она устроилась в пресс-службу, и, хотя это было не очень-то весело, но все-таки обеспечивало какое-то разнообразие в жизни.

Она ходила на службу только на первую половину дня, а потом возвращалась домой: ждать Антуана с работы. Подруги только удивлялись: Шерли подавала самые большие надежды и как художница, и как самая красивая девушка курса. Ей всегда прочили большое будущее. Обычно – в виде собственного выставочного павильона и богатого молодого мужа. Однако…

Однако она выбрала роль домохозяйки. Причем домохозяйки при довольно заурядном человеке, не актере, не писателе, не капитане дальнего плавания, наконец! Она выбрала скучного юриста, который даже в компаниях держаться не умел, из-за чего друзья постепенно перестали общаться и с Шерли тоже.

– Что происходит?!! Что происходит, черт побери! Ты мне можешь объяснить?!! Следующее твое приглашение будет на панихиду?

Синди звонила накануне того злосчастного дня рождения, когда Шерли стала свидетельницей телефонного разговора своего возлюбленного с Натали.

– Ты хочешь, чтобы я приехала? Переведи мне, пожалуйста, смысл этого сообщения: «Приезжай немедленно. Умираю. Антуан совсем ушел в себя».

– Ну… он просто совсем обо мне забыл.

– А ты не пробовала последовать его примеру?

– Не думать о нем?

– Да!!!

– Я не могу, Синди.

– О-о-о! Это я не могу! Это я – уже давно не могу!!! Что он с тобой сделал? Он загипнотизировал тебя, как удав – кролика?

– Нет. Просто он – все, что у меня есть.

– Вообще-то твое имущество раньше было куда богаче.

– Было. А теперь – нет.

– Ну а что тогда? Почему ты уже почти год унижаешься и не желаешь замечать… Да все смеются над тобой! Мне звонят наши общие друзья и… Они, кстати, давно перестали с тобой общаться, Шерли! Ты заметила?

– Заметила.

– И они все считают своим долгом сообщать мне, что ты, как дура, заперлась дома, до умопомрачения любишь этого дохлого очкарика, а он в это время…

– Что? Что он в это время?

– Ничего.

– Я не верю разговорам про Натали. Даже не пытайся меня в этом убедить.

Синди замолчала, видимо не находя слов для дальнейшего разговора. Шерли почему-то легко представила, как у нее, словно у чайника, от негодования идет пар из ушей:

– Ну знаеш-ш-шь… – наконец прошипела подруга. – Мне надоело смотреть на твою задницу!

– В смысле?

Синди почти визжала:

– Да потому что ты – страус!!! Ты засунула свою голову вместе с мозгами в песок, и тебе там хорошо! А мы – твои друзья – вынуждены созерцать все остальное. Так вот: мне надоело смотреть на твою задницу!

Если бы Шерли открыла форточку, то, наверное, она и без телефонной связи услышала бы этот голос из Висконсина, до того яростно кричала ее подруга.

– Ты в очередной раз предлагаешь взглянуть правде в глаза? Но ведь я просила тебя совсем не об этом.

– Ты – трусиха.

– И ничего я не трусиха.

– Шерли, что с тобой стало, а? Ты вспомни себя! Ты же была самой…

– Я не хочу вспоминать ничего. Мне будет плохо без него. Я его люблю. И сейчас он – со мной, понимаешь? Худо-бедно, но со мной.

– Тогда какого черта ты шлешь мне такие эсэмэски? – снова взорвалась Синди.

– Чтобы ты приехала. У меня же день рождения завтра…

Но Синди не смогла приехать, и Шерли одна встретила свою беду. Бродя по мартовским улицам Чикаго до самого утра, она плакала и вспоминала безмятежные первые дни их с Антуаном знакомства… Она вспоминала уютную осень на съемной квартире, зиму, и как все было хорошо…

И наконец она заставила себя признать, смириться, подчиниться этой правде: да, Натали существует. И не в воображении недоброжелателей, а на самом деле. Главное, что она существует в жизни Антуана. В их общей жизни.

Она постоянно с ними. Она – третья на диване перед телевизором, она – третья на кухне за чаем, она – третья в их постели. Да, это тоже надо мужественно признать: она всегда лежит между ними, заставляя Антуана шептать свое имя во сне, а Шерли нервно вздрагивать и затыкать уши…

В ночь своего двадцатитрехлетия Шерли наконец познакомилась с Натали. Она пришла домой и перевернула вверх дном всю квартиру. Она не знала, что ищет, но, словно зверек, чуяла добычу. Шерли искала какую-нибудь вещь, знак, реликвию или просто предмет, принадлежащий Натали.

В седьмом часу утра, невыспавшуюся и злую, Бог наградил ее за упорство! В шкафу, в старом рабочем портфеле Антуана, где хранились обычно малопонятные документы «на всякий случай», она нашла пластиковую папку с фотографиями и по резкому дрожанию рук и внезапной панике, одолевшей сердце, поняла: ВОТ ОНО.

Первым ее желанием было засунуть папку обратно в портфель и никогда больше не вспоминать о ней. Но решение, принятое ночью, вынуждало залезть в папку и все узнать.

Первая фотография была аккуратно разорвана пополам: Антуан обнимал красивую брюнетку маленького роста, и оба они счастливо улыбались. Еще несколько фотографий демонстрировали Натали в различных ракурсах и подробностях лица. Да, она была красива. Тонкое, одухотворенное лицо, короткие черные волосы, потрясающая улыбка. Немного напоминает Мишель… Умненькая. Видно по глазам, что обладает не просто житейской мудростью, а высоким IQ.

В папке лежали два подарочных конверта, судя по жесткости – с поздравительными открытками. Шерли потянулась открыть один из них, но поняла, что сейчас не выдержит. Быстро засунув все обратно, даже не позаботившись о том, чтобы сохранить прежний порядок предметов, Шерли побежала в ванную, почувствовав вдруг сильнейший приступ тошноты. Может быть, пять коктейлей, выпитых с барменом, были виноваты, или просто – сильное волнение. Но она знала точно: все равно не смогла бы прочитать эти открытки. И дело тут не в порядочности, просто духу не хватило бы!

Антуан пришел домой через пятнадцать минут и застал ее спящей прямо в одежде поперек кровати. А Шерли не хотелось больше просыпаться, ей не хотелось больше жить.

…С тех пор прошел целый год, но в отношении Антуана к ней ничего не изменилось. Он был все так же рассеян, как будто грезил о ком-то другом, все чаще возвращался домой ближе к полуночи и прятал от нее мобильный телефон, пока не стирал из памяти все входящие…

Шерли поменяла работу, устроилась в фирму, занимающуюся дизайном помещений, начала зарабатывать кое-какие деньги и потихоньку, словно боясь спугнуть возрождающееся душевное равновесие, снова взялась за мольберт, к которому не подходила с тех пор, как окончила университет. А в феврале, неожиданно для себя самой, собрала вещи и переехала от Антуана к маме…

Не зря говорят: «дома и стены помогают».

3

– Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети. Перезвоните позднее, – нежно отвечал телефон Синди.

А перед ней на тротуаре стоял какой-то незнакомый мужчина и виновато улыбался.

– Ну простите меня, пожалуйста!

Шерли приоткрыла рот и с любопытством стала его рассматривать. Воспоминания о событиях прошлогодней давности вытащили ее из реальности настолько, что она забыла, где стоит, что произошло пять минут назад и кто такой этот незнакомец, виновато лепечущий непонятные слова…

Очевидно, недоумение отразилось на ее лице, потому что мужчина решил пояснить:

– Я только что окатил вас водой. Вон там моя машина.

– А-а.

– Ну вы же не потребуете с меня штраф, правда? – торопливо продолжал незнакомец. – Просто я очень спешил…

– За что я должна потребовать у вас штраф?

– За мокрую одежду, конечно.

Шерли даже немного отступила назад… Потом до нее вдруг дошло: она с ужасом перевела взгляд на свое пальто и нахмурилась.

– Ах, вот оно что!

Он снова заволновался:

– Да. Я слишком быстро ехал, я не заметил вас из-за дерева, а вы шли так близко к бордюру, а я так быстро…

– Я поняла. Ничего страшного. Что сделано, то сделано.

Мужчина был крайне удивлен ее великодушием:

– Да что вы! Ну давайте, хотя бы, я вас подвезу! Садитесь в машину, отвезу, куда скажете!

– Зачем?

– Ну не идти же вам по улице в мокром пальто. Холодно.

– Вы же сказали, что торопитесь.

– Неужели вы думаете, что я оставлю вас посреди тротуара, а сам уеду?

Шерли легкомысленно подняла брови и попыталась улыбнуться:

– А мне никуда не надо!

– Ну… Давайте, я отвезу вас домой.

– А мне и туда не надо! – Она сделала еще шаг назад.

Чего доброго, и правда придется проехать с ним эти жалкие пятьдесят метров до дома, а там… Шерли стало страшно, когда она представила гостей и маму, обсуждающих свадьбу. И Антуана…

– Значит, вам никуда не надо?

– Никуда.

– Но ведь куда-то вы шли.

– А я гуляла. Просто так.

Шерли спрашивала себя: почему она не уходит? Почему ведет этот идиотский диалог… А ведь мужчина, кажется, искренне раскаивается. А она стоит, водит его за нос, потому что ей не хочется возвращаться к себе домой. Или – к себе на день рождения. Или – к себе в жизнь…

Но он не сдавался:

– А вы далеко живете?

– Вон там, за поворотом.

– Так, значит, вас можно…

– Так, значит, меня и вправду можно не подвозить.

– А мне тогда можно…

– Нет.

Она еще раз нажала на вызов Синди. Телефон подруги не отзывался.

– Но что же тогда я могу для вас сделать? – растерялся незнакомец.

– Что сделать?

– Да. Чтобы искупить свою вину. Я не понимаю вас, девушка.

А правда – что? – подумала она. Стоит перед ней мужчина, не красавец, но и не урод и, судя по машине, если она, конечно, его собственная, вполне состоятельный. Он молод и, кажется, из этой встречи могло развиться небольшое приключение.

Еще два года назад та, прежняя, живая и веселая Шерли обязательно использовала бы этот шанс. Но сейчас на тротуаре, после первого мартовского дождя, в день своего двадцатичетырехлетия стояла совсем другая Шерли: замороженная, запуганная и практически умерщвленная Антуаном.

Только что она упустила свой шанс встретиться с Подарком от лучшей подруги. Надо полагать, Синди не стала бы подсовывать ей кого попало. Но синий листок не вернуть, а Синди, скорее всего, уехала на озеро, значит, вполне возможно, телефон будет без связи еще трое суток…

Что же ей теперь пожелать? Вот стоит перед ней Весенний Санта-Клаус и спрашивает, что для нее сделать. Он готов на все, лишь бы загладить свою вину… и ехать дальше. Он торопится. Но у него приятный голос, и поэтому ей не хочется его отпускать. А еще у него очень большие и сильные кисти рук. А у Антуана они маленькие, словно женские… Интересно, о чем это она думает?

Антуан… Да, черт побери, как же все надоело!!!

– Что вы для меня можете сделать?

– Да.

– Поболтайте со мной.

Лицо незнакомца вытянулось.

– Поболтать?

– А то у меня любимая подруга пропала, а у меня к ней важный разговор. Делать все равно нечего.

На всякий случай Шерли поиграла ямочками на щеках. Это всегда был беспроигрышный ход.

– Как… поболтать?

– Так. Немного… Ну? – Шерли решительно подошла к машине и взялась за ручку. – Садитесь, что ли. Это ведь ваша машина?

Он робко уселся рядом, словно это был не его автомобиль, словно это не он только что настойчиво предлагал сделать для нее все, что угодно…

– Но о чем же мы будем говорить?

– Ох. Сама не знаю. – Она продолжала улыбаться и стрелять в него глазами. Мышцы с трудом отзывались на забытые импульсы, получалось немного неуклюже… Но получалось. – Просто мне не хочется идти домой. Там… Впрочем, не важно.

Ей не хотелось рассказывать первому встречному о том, что у нее день рождения. Это выглядело бы так, словно она просит особого снисхождения или знаков внимания. Но, боже мой, подумала Шерли, как приятно снова кокетничать с мужчиной! Как приятно заставлять его любоваться своим красивым лицом. Ведь оно все равно красивое! Несмотря на то, что за два года к нему приросла эта глуповатая маска покорности и легкого удивления. Сейчас она снимет эту маску раз и навсегда!

Да. Так она и сделает. К неподдельному испугу собеседника, Шерли руками размяла мышцы на щеках, потом – несколько раз поочередно вытянула губы трубочкой и раздвинула их в улыбке, потом зажмурила глаза и поморгала для убедительности… Наконец, закончив гимнастику для лица, произнесла:

– Итак. Давайте говорить.

Он, кажется, начал ее бояться:

– А-а-а… о чем мы поговорим?

– Ну, например… у вас номер автомобиля не местный. Вы живете в другом городе?

– Я из Нью-Йорка.

– По делам приехали?

– Да.

– Что за дела?

– Вообще-то… я открываю сеть ресторанов.

– Прелестно!

Шерли подумала, не предложить ли свою фирму в качестве помощника. Целая сеть ресторанов – огромный заказ! Огромные проценты! Но пока решила подождать.

– Вы переехали в Чикаго и тут открываете…

– Нет, я живу в Нью-Йорке и никуда не собираюсь переезжать. А тут просто бизнес. Так сложилось. Подробности вам будут неинтересны.

– Хм.

А может, все-таки предложить?..

Мужчина вдруг улыбнулся:

– Кажется, еще немного – и вы попроситесь ко мне в управляющие.

– С чего вы взяли?

– У вас такое лицо, будто вы обдумываете деловое предложение, причем не ко мне лично, а к моей фирме… Увы, у меня уже есть управляющий. Он мой друг и очень надежный…

Шерли поморщилась и отрицательно покачала головой:

– Вы почти угадали, но все совсем не так. А предложение я вам пока делать не буду. Хотя, возможно, оно вам очень подойдет.

– Пока не будете… Это звучит интригующе. Думаете, мы еще встретимся с вами?

– Я не собираюсь с вами встречаться… А как называется эта ваша… сеть?

Он чуть заметно приподнял брови:

– Названия пока еще не утверждены окончательно, но это будет по мотивам сказок Льюиса Кэрролла.

Шерли понимающе кивнула и предложила:

– «Безумное чаепитие»…

– Ага. «Поросенок и перец»…

– «Кто украл крендели?»…

– А что, интересно. Да, в самом деле, интересно. Ну а начинку разработаем тоже в соответствии с сюжетом сказок.

– У-у. Что-нибудь уже придумали?

– Нет. Нужен хороший дизайнер. А с этим проблема.

Шерли поперхнулась и закашлялась. Проклятая скромность, которую развил в ней Антуан за последние два года! Проклятое самолюбие, которое считалось ее врожденным качеством! Сейчас они оба – и скромность, и самолюбие – вели борьбу где-то в глубине ее души и подсказывали противоречивые ответы.

– Что с вами?

– Ничего. Вы так любите сказки Льюиса Кэрролла?

– А вы не любите?

– Ну не до такой степени, чтобы называть ими сеть ресторанов. Впрочем, я как раз…

В это время у незнакомца зазвонил телефон, и Шерли подумала, что про дизайнера тоже пока говорить не стоит. А то он точно решит, что она на что-то напрашивается. Может быть, он даже подумает, что подставляться под машины – оригинальный местный способ поиска работодателей… Или он подумает, что ее интересует личное знакомство. Может, он сочтет это оригинальным местным способом…

– Кстати! – Мужчина закончил короткий разговор и убрал трубку в карман. – Мы с вами до сих пор не знакомы.

– Да? – Шерли заморгала, состроив глупенькую, но очень симпатичную мордашку. – В самом деле, ах, как нехорошо.

– Меня зовут Даллас. Даллас Сенвори.

– Очень приятно. А меня – Шерли Бертон.

– Мне тоже очень приятно.

– Хм.

– Гм.

Несколько минут они оба молчали, Шерли мучительно пыталась придумать тему для следующего вопроса, но, как назло, все подходящие шаблоны вылетели из головы. Выходит, жизнь дала основательную трещину, если за два года своего добровольного рабства она разучилась знакомиться с мужчинами и забыла элементарные правила кокетства.

– Ну что ж…

– Э-э…

– Вы, наверное, торопитесь. Да, точно: вы же сказали, что торопитесь. – Шерли более печально, чем положено в таких случаях, вздохнула и опустила глаза.

– Вы так не хотите, чтобы я уезжал?

Это был провокационный вопрос. Шерли на всякий случай втянула голову в плечи и совсем спрятала лицо в мокрый воротник:

– Очень. Мне просто никуда не хочется идти.

– Да мне, собственно, тоже.

– Правда? – вскинула она на него глаза.

– Правда. Мне должны были позвонить и назначить встречу. Но, кажется, уже не позвонят.

– А если позвонят, вы уедете?

Да что же это такое! – взорвалось что-то у нее внутри. Разве можно так себя вести с незнакомцем?

– Ну, в смысле, я понимаю, что рано или поздно вы уедете… – Шерли неловко и робко улыбнулась. Гимнастика для лица больше не помогала.

– Да и вы уйдете домой.

– Я домой не хочу! – отрезала она.

– Чем же вас там так напугали?

– Там… Да ничем.

А сама еще раз подумала: сказать про день рождения или не надо?

– Не надо, Шерли.

Она непроизвольно округлила глаза:

– Что-о?

– Я говорю, не надо переживать. Не знаю, что у вас случилось, но точно знаю, что все в мире проходит. Всему бывает конец.

Вот это да!

– И что же, он, по-вашему, у меня скоро наступит?

– Нет, что вы! У ВАС не наступит. У ваших трудностей – да.

Шерли потерла подбородок и недоверчиво покосилась на Далласа.

– Вы мне не верите?

– Знаете, иногда так бывает: сидишь, задаешься каким-то вопросом, потом, например, включаешь телевизор и в первой же фразе слышишь ответ.

– Бывает… Я сейчас поработал телевизором?

– Ага. – Шерли улыбнулась.

– Ну давайте тогда продолжим. Вы думайте о своих вопросах, а я, пока мы будем говорить, постепенно их все разрешу. Как маг и волшебник.

– Весенний Санта-Клаус.

– Можно и так.

– Ну…

– Ну?

– Я не знаю, что говорить.

– А вы расскажите о себе, Шерли. Я вам про целый бизнес рассказал. А вы о себе – ни слова.

– А что рассказать?