Текст книги "Сиреневая весна"

Кристин Лестер
Сиреневая весна

Пролог

– Я до конца жизни буду вспоминать эту весну! Я не знаю почему, Мишель, не знаю, что меня заставляет прощать все обиды и вспоминать то время с любовью и благодарностью… Такие закаты… Такие дни! Знаешь, я никогда… – Шерли заерзала на стуле, придвигаясь к подруге и зачем-то понижая голос. – Я с детства никогда не любила почему-то весенние вечера. Только утро любила. Ну ты знаешь. А потом, после этого апреля… И представь: все сиреневое! Все вокруг – солнечно-сиреневое! И я тоже.

Она прикурила сигарету и закрыла глаза:

– Такое, наверно, у всех бывает. А может, у меня одной… Я любила его. Любила весну. Любила солнце. Я любила любовь, которая жила во мне…

Ты знаешь, мне совершенно не было обидно! Представь: у него есть невеста, меня только что бросил жених… а мне все – нипочем! Господи, я просто не знаю, как это описать… Все было как будто в первый раз, как будто мне шестнадцать лет, и в то же время… Как будто у меня никогда больше не будет ничего подобного!..

Шерли снова затянулась и замолчала, глядя на тротуар. На столике, в стороне от блюдечек с пирожным и чайных чашек, сиротливо стоял цифровой диктофон и хронометрировал наступившую тишину.

Разговор двух странных посетительниц начался полчаса назад, официант уже успел как следует разглядеть подруг и, поняв, что у него нет никаких шансов, дремал под мерный рокот их голосов.

Сначала он думал, что одна из них – адвокат, а вторая – несчастная грешница, нарушившая, по меньшей мере, половину божьих и конституционных заповедей и теперь кающаяся во всем содеянном перед началом судебного процесса.

Потом решил, что они – жена и любовница, делят какого-то счастливца. А счастливцем их общего мужчину можно было считать стопроцентным, потому что обе подружки выглядели весьма недурно.

Вон та блондинка с хитрыми изумрудными глазами наверняка торжественно возвращает мужа потерпевшей и что-то рассказывает, косясь на диктофон. То виновато и грустно, а то – с улыбкой. Ого, с какой улыбкой!

От этой улыбки у него начинает течь слюна, как у голодного пса, а в брюках появляется подозрительное шевеление. Глаза у блондинки хитрющие и красивые, так что хочется взять ее за щеки, развернуть к себе и разглядывать лицо, пока не надоест. А ему долго не надоело бы, между прочим. У него девушки давно не было…

Вторая – тоже ничего, но совершенно в другом вкусе: черноволосая, маленькая и подвижная, как юла: ей трудно усидеть на месте так долго, и она явно мучается, но продолжает задавать вопросы. А может, просто журналистка берет интервью? Тогда непонятно, почему в их заведении…

Шерли раздавила в переполненной пепельнице очередной тонкий окурок и вздохнула:

– Я сама во всем виновата. Не надо было закладывать такие лихие повороты. Но ты же знаешь меня, я без этого не могу!.. А впрочем, тебе решать, книжка-то твоя. Как захочешь, так и напишешь. Я расскажу тебе… Я постараюсь рассказать до конца, все как было. Честно и с подробностями…

– Но история не совсем закончилась, – робко вставила подруга. – И ты еще можешь…

– А! – Шерли махнула рукой. – Тут и так все понятно! Что было – то было! Кто-то из наших общих друзей прочтет и узнает себя в героях. А кто-то даже ни разу не взглянет на твою книжку.

– А если ОН ее тоже прочтет?

Шерли грустно усмехнулась:

– Вот уж в это я точно не верю.

– Знаешь, в жизни всякое бывает. А в книжках – тем более…

1

– Так! Дорогие гости! А ну быстро – марш за стол! И никаких… Нет-нет! Садимся-садимся!

Миссис Бертон, мать Шерли, сурово оглядела публику и, чтобы наконец привлечь внимание и удержать его, постучала вилкой по бокалу, наполненному вином.

– Так, мы садимся и начинаем праздновать! А именинница пусть себе на здоровье шепчется в углу!

– Вот сам собой и родился первый тост: за здоровье! – выкрикнул кто-то из гостей.

– В каком смысле?

– Вы же сами сказали: пусть шепчется на здоровье.

Гости непроизвольно стали оглядываться на то, что происходило в соседней комнате.

А там, у окна, с телефонной трубкой в руке стояла Шерли, которой исполнялось сегодня двадцать четыре года, и уже минут двадцать с кем-то самозабвенно шепталась.

– Ну это уже неприлично…

– Да это, знаете ли…

– Да кто там такой звонит?! – возмущенно крикнула миссис Бертон. – Я сейчас отключу телефон.

– Может, просто напомним, что мы все тут…

– Это, наверное, ее лучшая подруга из Висконсина, – пояснил Антуан, многозначительно подняв указательный палец и закатив глаза, как будто звонила не подруга из соседнего штата, а сам Всевышний. – Их важный разговор нельзя прерывать.

– Ничего подобного! – воскликнула раздосадованная мама Шерли. – Синди еще утром оборвала все телефоны… А мы, между прочим, ждем и не можем начать праздник!!! – прокричала она еще громче, чтобы услышала дочь.

– Минут через пять я и сам ее попрошу…

– А на твоем месте, Антуан, я бы задумалась: с кем можно так долго ворковать, да еще втайне от всех!

– Ну что вы, я ей доверяю.

– А зря. Садись за стол!

Антуан вздохнул и послушно уселся. Он всегда был послушен и молчалив и никогда не спорил с Шерли, а тем более с ее мамой, даже в позапрошлую пятницу, когда миссис Бертон пришпилила его к стене и потребовала наконец-то, после двухлетнего знакомства, сделать дочери предложение. Он тут же сделал. На всякий случай, чтобы не доводить до конфликта. Поначалу было заволновавшись, Антуан потом успокоил себя тем, что все на свете имеет обратный ход. И при желании свадьбу можно отменить даже в самый последний день.

– Ох, Антуан, какой же ты наивный! – с притворной грустью вздохнула довольная миссис Бертон, очевидно забыв, что две недели назад сама уверяла потенциального жениха в непогрешимости своей дочки. – Ты за ней обязательно следи, когда вы… Хи-хи!.. Ну, в общем, об этом пока рано говорить при всех.

Антуан поморщился. В душе он не любил показное кокетство миссис Бертон, он вообще ее не любил: за отсутствие ума, узость суждений и категоричность. А еще он считал ее совершенно невоспитанной и был уверен, что «яблоко от яблони недалеко падает» и Шерли с годами станет такой же, как мать. Но ведь все на свете имеет обратный ход… Поэтому он не боялся разговоров о предстоящей свадьбе.

– Ну вот что, дорогие гости! Поскольку именинница категорически отказывается даже поворачиваться в нашу сторону…

– Миссис Бертон!.. Первый тост за вас!

– За то, что вы…

– Миссис Элеонора!..

– Вы вырастили…

Голоса смешались в единый гул, а Шерли в другой комнате, поближе притиснув трубку к уху, продолжала шептать:

– Синди, ты меня разыгрываешь!

– Слушай, я устала тебя уговаривать! Не хочешь, не надо!

– Ты слышишь, как истошно кричит мама? У меня в доме пятнадцать человек гостей. Куда я уйду?!

– Шерли, ты что – больная на всю голову?

– Да не больная я, но ты пойми сама…

– Нет, Шерли, ты больная. У тебя судьба меняется, а ты…

– Это же чистой воды авантюра!

– Авантюра?!! Да кроме меня тебе никто такой Подарок не приготовит! Я все продумала, просчитала, я своей репутацией рисковала, между прочим! Я…

– Ну все, все. Про твои подвиги я поняла.

– Кроме моих подвигов я знаю еще кое-что. Я знаю, как ты мучилась весь год, что Антуан не любит тебя, что ты мечтала о другом мужчине, который тебя сможет оценить, а этот…

– Давай не будем вспоминать подробности прошлого года! Я без тебя прекрасно их знаю.

– Вот именно! Неужели тебе не хочется наконец встретить СВОЕГО мужчину?

– А ты не много на себя берешь?

– Ну, Шерли, ну ты просто позвони! Что тебе стоит? Парень симпатичный, холостой и состоятельный, приехал сегодня утром в Чикаго. И он знает, что у тебя день рождения. И у него в руках – подарок от меня. Не понравится – просто заберешь шкатулку и уйдешь домой. Кстати, шкатулка классная. Антиквариат. Деревянная, с железными углами.

– Подожди про углы… Так вот что означало твое загадочное утреннее заявление: «У меня к тебе два подарка. Один везет другой!»

– Да! Я все устроила, понимаешь? Это точно ТВОЙ мужчина. Такой, какого ты хочешь! И если ты не совеем безнадежная идиотка…

– Антуан сделал мне предложение на позапрошлой неделе.

– Да хоть три предложения!.. Подожди. Сделал предложение?

– Да. Руки и сердца.

– Не верю.

– Почему? Я ждала этого уже полтора года.

– И что же, когда свадьба?

– Не знаю, мы еще это не обсуждали. Вопрос немного повис в воздухе.

– Ну вот!

– Да… Со своей Натали он был существенно проворней.

– Свою Натали он любил до умопомрачения. Извини меня, конечно, Шерли, но к тебе он относится, мягко говоря, прохладно. И мы обе это знаем.

– Ну, допустим, знаем.

– Да и потом, в прошлом году…

– Оставь в покое прошлый год!!!

– Ну хорошо. Одно слово, и все. Помнишь, как ты каждую ночь обрывала мне телефон, вся в сомнениях, для чего ты ему нужна: чтобы забыть Натали или…

– Хватит!!! Антуан сделал мне предложение… и точка.

– Небось, мама твоя постаралась.

Шерли задумалась:

– По-моему, нет.

– Насколько я помню темперамент миссис Бертон, сдается мне…

Шерли непроизвольно повернула голову в сторону соседней комнаты и вздрогнула. Перед ней, уперев руки в бока, стояла мать.

– Ну? И что все это значит?

– Синди, мама пришла, – торопливо прошептала Шерли и потянулась к аппарату, чтобы нажать отбой.

– А ну дай трубку! – Мама перехватила ее руку и жадно прильнула ухом к телефону. – Кто там? Мужчина, кто вы?

– Я пока вроде не собиралась менять пол, – послышался голос Синди.

– Это снова ты? – Миссис Бертон была явно разочарована. – Ты же утром звонила. А что еще случилось?

– Мама, у нас важный разговор. – Шерли снова взяла у нее из рук телефонную трубку. – Ты убедилась, что это не таинственный поклонник? Вот и все. Пожалуйста, не мешай.

– Быстрей записывай его номер, балда! – прошипела Синди сдавленным голосом. – Диктую…

Появление именинницы за праздничным столом вызвало бурю восторга. Шерли села на свое место и стала хмуро оглядывать собравшихся. Несколько близких друзей, пара родственников и несколько соседей сидели вокруг нее за большим овальным столом, улыбались и что-то говорили.

Из родственников пришли только тетя Майра со своим очень старым и очень состоятельным мужем, который всегда вызывал тайный восторг и тайную зависть мамы. Она все никак не могла смириться со странной прихотью судьбы: сестра меняла мужей как перчатки, а она сама вот уже десять лет пребывала в статусе вдовы. Это было в высшей мере несправедливо!

По правую руку от именинницы сидела Мишель – ее давняя и самая лучшая подруга из Чикаго, маленькая, юркая, с манерами подростка. Она называла себя писательницей и действительно иногда умудрялась издавать несложные в прочтении любовные романчики.

Ни на что большее у Мишель не хватало времени, хотя она и не оставляла мечты сваять что-нибудь грандиозное, что прославило бы ее на весь мир, как, например, «Унесенные ветром».

Антуан как всегда молчал, уткнув нос в тарелку и с аппетитом кушая салатики миссис Бертон. Недавно он сделал операцию на глазах и перестал носить очки. Теперь его лицо казалось Шерли чужим и беспомощным, а сам он никак не мог привыкнуть ничего не поправлять на переносице. Антуан был славным, добрым мальчиком двадцати семи лет от роду и хотел стать хорошим адвокатом, как его отец. Это способствовало бы полезным знакомствам, послужило бы началом новой жизни – состоятельной и интересной. Но в нее, в эту новую жизнь, увы, никак не вписывалась женитьба на Шерли…

Дальше сидели Алиса со своим Денни, которые встречались чуть ли не со времен колледжа и, как они оба выражались, «застряли в конфетно-букетном периоде». Разойтись им не хватало духу, а съехаться вместе и жить (не говоря уже о свадьбе!) они почему-то не решались.

Были здесь и несколько бывших одноклассников, друзей детства и соседей, среди которых выделялась темпераментная Грета, с языком острым, как жало. Они принялись забалтывать именинницу и, как всегда, дразнить:

– Ну что ж ты, милая, не пригласила его сюда?

– ЕГО?

– Ну да, его.

– Ты имеешь в виду того, с кем я говорила по телефону?

– Да.

– Да-да, Шерли, так нельзя!

– Все-таки день рождения, надо звать всех…

Шерли равнодушно пригубила вино:

– Она живет далеко.

Тут же послышались насмешливые возгласы.

– Она?!! – завопила Алиса громче всех. – Не говори глупостей! Мне, как лучшей подруге, ты могла бы сказать правду.

Удивительно, почему-то все считают себя ее лучшими подругами! Такое заявление еще худо-бедно простительно Мишель, но та была гораздо скромнее красавицы Алисы.

Шерли сидела, нахмурившись. Может, в этом все дело: наглость прямо пропорциональна красоте лица?.. Впрочем, речь о другом. Самой лучшей своей подругой Шерли всегда считала Синди, пока та не вышла замуж и не уехала в маленький приозерный городишко в Висконсине. А Мишель, Алиса, Грета и еще с десяток милых девушек не знали и сотой доли того, что происходило в ее жизни, хотя почему-то и напрашивались в подруги.

– Ну говори, говори!.. Да замолчите вы, раскудахтались, как куры!.. – Алекс, большой, громкий, похожий то ли на канадского медведя, то ли на «боинг» во время падения, рокотал своим низким голосом на всю гостиную. – Шерли, чего там стряслось? На тебе ж лица нет!

Алекс был ее единственным приятелем-мужчиной, с которым, несмотря на восьмилетнее знакомство, «ничего не было» и даже ни разу не появлялось такого желания: рассмотреть друг друга как потенциальную вторую половину. Однако с годами в нем заметно возрос мужской шовинизм, и Шерли становилось все труднее с ним общаться.

– Я пока размышляю, Алекс. Ты же знаешь, что в эти моменты мое лицо где-то теряется, – улыбнулась она.

– Протестую! Блондинки не могут долго размышлять! – вставила Грета.

– Шерли – крашеная блондинка.

– Она прячет свой ум под белые волосы.

– Да. Это имитация, если хотите!

– Хорошо, что не имитация ума!

– Как тебе не стыдно, Алиса! Я думал…

– Господа, ум не спрячешь под крашеные волосы! Если только под парик…

– А давайте проверим: вдруг у Шерли парик?

– Гениальная идея.

– Хватит вам уже! Не смешно.

– Ты боишься разоблачения твоей подружки?

– А мне страшно, если Шерли окажется натуральной блондинкой!

– А мне кажется…

Алиса захлопала в ладоши, призывая к тишине.

– Господа! Мы забыли о главной теме! Итак, Шерли, кто тебе звонил?

– Весенний Санта-Клаус.

– И что обещал?

– О, он что-то обещал?

– Подарок, – спокойно сказала Шерли.

– И где подарок?

– А какой подарок он тебе обещал?

– Дорогой?

– Очень дорогой, – медленно проговорила Шерли, глядя в тарелку широко открытыми глазами и понимая, что она нисколечко не врет.

– Нет-нет, вы все неверно поняли! – вступилась мама, которая уже успела захмелеть. – Никакого кавалера у нее нет. Ну-у, конечно, кроме нашего обожаемого Антуа-ана…

Мама потянулась обниматься с будущим зятем, и Шерли ясно почувствовала, как ему это неприятно.

– Мама, прошу тебя…

– Ну что-о вы! Разве мо-ожно! Моя Шерли – очень хорошая девочка. К тому же… Хи-хи… Они с Антуаном скоро…

Мама еще раз недвусмысленно хихикнула в кулачок, и Шерли закатила глаза, с тоской переглянувшись со своим будущим мужем. Оба они испытывали примерно одно и то же: неловкость и стыд за миссис Бертон.

Гости в свою очередь несказанно оживились. Гул голосов резко возрос, превратившись в радостный вой, все наперебой начали задавать вопросы, кричать, снова зачем-то хлопать, а кто-то уже произносил поздравления… Шерли стало невыносимо сидеть за столом и почему-то защипало глаза.

Она потянулась за салфетками, Антуан перехватил ее руку:

– Пойдем на свежий воздух?

– Конечно!

Они вышли на балкон и долго стояли молча. За дверью бушевало радостное веселье по поводу предстоящей свадьбы. По-видимому, гости с мамой забыли о виновниках обсуждаемой темы. Да и правда, какая разница, что там себе думают жених и невеста? Мама была в ударе, ее голос хорошо был слышен даже на улице:

– Господа! Господа! Я просто… Я просто вне себя от счастья! Я заранее приглашаю вас на торжество…

– Ну все, напилась, – вырвалось у Шерли.

Антуан обнял ее и привлек к себе. Но как-то по-товарищески, даже по-братски. С недостаточной страстью для будущего жениха…

– Шерли, прости ее. У нее была трудная судьба. Ведь наши отношения не зависят от того, что сейчас говорят в этой комнате. Пусть посплетничают, нам-то что?

Иногда он казался самым близким и самым лучшим человеком в мире. Но что-то ей мешало до конца раскрыть свою душу навстречу ему… и что-то мешало до конца расслабиться в его объятиях. Потому что, обнимая, он всегда отстранялся первым, чуть раньше, чем надо. И Шерли всегда ощущала тоненькую, но очень прочную стену, разделявшую не столько их тела, сколько души…

Странно. Антуан все время был рядом. Но она все время чувствовала себя одинокой.

На улице шел дождь. Первый мартовский дождь. Сегодня двадцать первое число, еще утром жарило солнце, звенели птичьи голоса, и ей хотелось бежать, раскинув руки и не разбирая дороги от восторга. Еще утром у нее было ПРЕДЧУВСТВИЕ: сегодня случится что-то важное. Предчувствие это не имело ничего общего с эйфорией, которая обычно сопровождает именинника в его день рождения, оно было спокойным, отчетливым и осознанным. А потом все смешалось в один клубок: домашняя суета, гости, звонок Синди и, в конце концов, эта выходка мамы со свадьбой…

И предчувствия больше не стало. Словно его завалили камнями. Что же должно было произойти? Как им теперь встретиться с этим предчувствием снова? Встретиться… Что-то в памяти цеплялось за это слово, но она, очевидно после вина, уже не могла отделить свое личное от того, что происходило вокруг.

– Встретиться…

Антуан посмотрел на нее удивленно и убрал руку с ее плеч.

– Ну что? – спросил он ничего не выражающим голосом. – Пойдем обратно, котенок?

Какой котенок! Шерли стало тошно, как всегда, когда Антуан говорил неискренне. Впрочем, просто: как всегда.

– Зачем?

– Там гости ждут.

– Зачем?

– Ну, чтобы поесть, выпить… Ну, котенок…

Как же ему невыносимо скучно сейчас тут стоять! – вдруг поняла она. Как ему не хватает живости и ЖИЗНИ. Что этот мужчина хочет от нее? Зачем он рядом, если они такие разные? Зачем он не уходит опять к своей Натали?

Ей вдруг захотелось широко открыть рот и долго надсадно кричать. Вместо этого Шерли зажмурилась и с силой сжала кулаки. В левой руке что-то тихо хрустнуло. Наверное, салфетка. Ненужная, скомканная, как сегодняшний день…

Она протянула руку под ливень и разжала пальцы. Синяя бумажка полетела вниз…

Синяя? Салфетки, кажется, были желтые. А эта – синяя – для записок-напоминаний, которые она любила расклеивать по всей квартире, маленькая синяя бумажка, сложенная вдвое, это – что-то еще.

Весенний ветер подхватил клочок чего-то важного из ее жизни (это она точно поняла, хотя и не вспомнила, чего именно), понес по мостовой, кружа над лавочками на тротуаре, заталкивая под колеса машин. Шерли с наиглупейшим выражением лица наблюдала траекторию его полета и молчала.

– Ты меня слышишь? Эй! Шерли! – Антуан теребил ее за рукав.

– Что?

– Нам пора.

– Куда?

– Как куда? В комнату, конечно! Я замерз. Пойдем, солнышко мое.

– О-о! – Шерли округлила глаза и повернулась к Антуану, когда клочок исчез за поворотом улицы. – Встретиться!!!

– Что с тобой?

– Встретиться!!! Я вспомнила! Антуан… О, это очень важно! – Шерли трясла его за грудки, бессвязно повторяя одно и то же. – Это… Как же я могла… Встретиться!!! Синяя бумажка! Там телефон!

– Шерли, ты можешь объяснить, что происходит?

Но она только смотрела на него во все глаза, приложив ладонь к губам, и в ужасе качала головой. Еще час назад Синди не могла уговорить ее на этот шаг, а теперь она так остро жалеет об упущенном шансе… Странно все-таки устроена жизнь!

– Антуан, мне надо бежать, – наконец выговорила она и выбежала с балкона в комнату.

В гостиной никто даже не заметил ее стремительного бега: все были заняты обсуждением предстоящей свадьбы.

Ни на тротуаре, ни под лавками листочка не было. Даже в двух урнах его не оказалось – она хорошо проверила. Спрашивать у прохожих, не пролетал ли здесь синенький клочок бумаги, было бессмысленно, да и прохожих сейчас не найдешь: все разбежались от дождя.

Шерли стояла, сосредоточенно глядя себе под ноги, и с удивлением чувствовала, что успокаивается. Весь сумбур сегодняшнего дня уходит вместе с дождевой водой в сточные решетки на асфальте. А на его место возвращается утреннее ПРЕДЧУВСТВИЕ.

Дождь постепенно прекратился, и выглянуло солнце, хотя с деревьев продолжали падать редкие капли. По мокрой мостовой шумно проезжали машины, разбрызгивая весенние лужи, снова заверещали сумасшедшие воробьи… Город улыбался: умытый, чистый и радостный. Только синяя бумажка пропала навсегда.

Шерли медленно побрела по бордюру, задевая воду в лужах и совершенно не жалея новых сапог, купленных позавчера в честь дня рождения. Хорошо, что, выбегая из дома, она накинула пальто – на улице еще зябко, хотя солнце припекает по-весеннему.

И все-таки странно устроена жизнь. Шерли попыталась вспомнить цифры, продиктованные Синди, – не вышло. Конечно, мобильный номер запомнить нелегко…

Вот тебе и пожалуйста: сейчас они могли бы встретиться с этим загадочным Подарком. Может быть, именно к нему и относилось ее предчувствие, но где его теперь взять? Если только…

В этот момент одна из проезжавших мимо машин с головы до ног окатила ее водой из лужи. И, в прямом смысле слова обтекая, Шерли радостно и громко произнесла, глядя перед собой:

– Господи, ну какая же я идиотка!!!

Потому что в этот момент вспомнила, что номер-то можно заново узнать у Синди!

Она медленно подняла глаза и увидела, что, выскочив из машины, к ней с виноватым видом несется какой-то чудак и размахивает руками.

– Мисс, простите меня!!! Вы вовсе не идиотка! Это я – идиот! Я вас не заметил… О господи, да вы совсем мокрая! Мисс!

– Да… – проговорила она рассеянно, набирая номер Синди. – Конечно вы. И я – тоже.

«Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети. Перезвоните позднее».