Текст книги "Под Лавандовой Луной"

– Мама оказалась во дворце в то время, когда на троне был Йикан, – сказала я. – Но Старый Дедушка Небо вмешался, лишил Йикана власти и сделал Тиррена наместником Неба. Тиррен, несомненно, относится к жемчужинкам и файлам лучше, чем его отец.

Очевидцы утверждали, что в тот миг, когда Тиррен коснулся скипетра, его тин-чай возрос, а Йикан умер от сердечного приступа.

– Я надеялся, что мне не придется во всех подробностях описывать тебе, какое Тиррен на самом деле чудовище и что твоя мама видела собственными глазами. Я хотел, чтобы у тебя было счастливое детство и ты чувствовала себя в безопасности. Я хотел, чтобы ты и дальше верила, что сможешь стать целительницей, не хотел так сразу разбивать твою мечту. Но я больше не могу защищать тебя от реальности.

– Я знаю, что в нашей семье ненавидят Тиррена, потому что его политика привела к смерти мамы и папы, но почему ты думаешь, что мне и после восемнадцати будет угрожать опасность оказаться во дворце? Почему мне нельзя стать целительницей и использовать на благо свой тин-чай? Тиррен сам установил возрастные ограничения на участие в соревнованиях. Он не станет нарушать правила, которые сам же утвердил. Он не таков, как его отец, по крайней мере в этом отношении.

– Нет. Он еще хуже, – сказал Релл.

– Никто не может быть хуже Йикана. – Именно так меня учили в школе. – Тиррен даже принес извинения за дурные деяния своего отца. Он ратовал за возвращение процветания Серацедера и с уважением относится ко всем своим подданным. К тому же разве Старый Дедушка Небо сделал бы его своим наместником, если бы Тиррен имел злые умыслы?

Взгляд Релла мог бы прожечь дыру в портрете Тиррена.

– Может, в начале своего правления Тиррен и стремился исправить ошибки отца, но он так и не исполнил своих обещаний.

– А как же тот факт, что он расширил границы Серацедера, чтобы у нас было больше ресурсов?

Тиррен завоевал королевство горных жителей Айлоу и королевство духов-оборотней Йоу, эти две расы добывают в своих шахтах золото и драгоценные камни. Они платят дань Тиррену, а наша армия взамен защищает их от вторжений.

Релл презрительно фыркает.

– Тиррен принудил Йоу и Айлоу отдать ему все богатства. У них ничего не осталось. Кроме нас, им никто не угрожает. Они платят Тиррену дань, чтобы наша армия не вырезала их жителей подчистую.

Никогда я не чувствовала себя такой глупой. Мои руки непроизвольно сжались в кулаки.

– Тогда почему в газетах писали, что все три государства выиграли от этого соглашения и наше благосостояние растет?

– Если ты так легко принимаешь на веру все, что тебе говорят, возможно, я слишком тебя изнежил. – Релл потер виски, словно ему было больно об этом думать. – Разве дворец послал кого-нибудь на помощь, когда шторм обрушился на наш порт? Это было семь лет назад, и Тиррен до сих пор не выделил средств, чтобы заново все отстроить.

– Тогда куда уходят все деньги?

– На нелепые военные кампании Тиррена, разумеется, – ответил Релл. – Если бы он в самом деле заботился о своем народе, то не отправлял бы наших мужчин к островам Мийю на верную смерть.

Здесь я не могла с ним не согласиться. У наших мужчин не было ни единого шанса против мийю, полуженщин-полурыб. Они владеют мощной галлюциногенной магией и, по слухам, происходят от морской богини Ми, но не могут иметь сыновей. Моряки и рыбаки часто рассказывают истории, как женщины мийю заманивают к себе мужчин, чтобы получить от них потомство.

Но папа говорил мне, что мийю никогда не нападали на корабли и не совращали ни одного мужчину, если на них не нападали первыми.

– Тиррену давно бы следовало признать поражение, а не связываться с этими варварами-пиратами.

Релл задержал взгляд на портретах мамы и папы, и его лицо приняло печальное выражение, очень хорошо мне знакомое. Даже Мудрая Бабушка Время не властна над скорбью.

Пираты-наемники предложили Тиррену свои услуги и получили разрешение охотиться на мийю, но помимо этого они разоряют рыбацкие поселения. Пиратов, убивших моих родителей, так и не нашли.

– А еще ходят слухи, что повстанческая группа джайнитов снова строит нам козни, – сказал Релл. – Поговаривают, они подбивают эмберов, чтобы те помогли им свергнуть Тиррена. Их цели мне импонируют, но, боюсь, еще одна война только сильнее разорит наше государство.

Брат закрыл глаза. Меж его бровей залегла морщинка, и он опустил голову. Я знала, что он обращается к нашим родителям, молится им, как и всегда, когда его что-то гнетет.

Когда Релл снова поднял на меня глаза, они блестели от непролитых слез.

– Необходимо, чтобы ты поняла. Ты и подобные тебе, владеющие мощным тин-чай, не должны попасть в лапы Тиррена. Он будет использовать твой дар, чтобы и дальше воплощать свои замыслы по завоеванию мира. С помощью твоего тин-чай он сможет исцелять своих солдат и создать непобедимую армию, которая сокрушит всех противников.

Использовать тин-чай в качестве оружия? Это страшная мысль, мне бы и в голову такое не пришло.

– Но разве Тиррен может быть таким злым?

– Мне известно только то, что говорила мама. В тюрьме вместе с ней оказалась девушка, которую обвинили в убийстве принца. При помощи своего тин-чай она могла плавить людей, как металл. Тиррен пообещал освободить ее, если она поможет ему в борьбе с врагами, но невеста Тиррена, нынешняя императрица Лаймира, упросила его не делать из девочки оружие. Тиррен согласился. Но через день пришел за ней. Он ослепил ее и отдал могущественному аристократу в обмен на верную службу.

У меня перехватило дыхание. Неудивительно, что мама жила в таком страхе. Если Тиррен в то время творил такое зло, то с тех пор он, конечно же, зашел намного дальше. Какие еще изуверства творятся за стенами дворца? А что, если Тиррен узнает о моем тин-чай? Я не хотела становиться его марионеткой.

– Я знаю, что ты мечтаешь стать целительницей, – сказал Релл. – Но сейчас ты в первую очередь должна думать о своей безопасности. Может быть, когда-нибудь я смогу помочь, и тебе не придется ничем рисковать. Иногда нужно проиграть одну битву, чтобы выиграть войну.

Проиграть битву, чтобы выиграть войну.

Папа всегда повторял эту сентенцию, но мне она не нравилась. Папа был уверен, что злые люди рано или поздно получат по заслугам, но по сей день единственное, что мы могли сделать для этого, – оставаться в живых.

«Когда-нибудь все переменится к лучшему» – так папа всегда говорил.

Но как можно выиграть войну, если солдаты отказываются биться? И почему «когда-нибудь» не может настать прямо сейчас? Слова Релла напугали меня, но я не могла прятаться от императора всю жизнь.

– Я знаю, ты боишься, что разведчицы найдут меня, – сказала я. – Но я не могу отказываться от своих обещаний. Тетушке Ан больше некому помогать, у нее нет своей семьи. У нее есть только мы.

Релл немного помедлил и вздохнул. Что ж, на этот мой аргумент ему нечего возразить.

– Если бы не тетушка Ан, я бы запретил тебе выходить из дома. Но пообещай мне: что бы ни случилось, ты больше не будешь использовать свой тин-чай. Оставайся в тени, чтобы тебя не было ни видно, ни слышно. Только так и можно выжить.

Глава 3

Следующим утром, прежде чем выйти из дома, я какое-то время буравила взглядом портрет императора над камином. Я жалела, что не могу рассказать другим девушкам, чем грозит им состязание и какие ужасы моя мама видела во дворце.

Однако Релл предупредил меня и велел не вмешиваться в чужие жизни, а позаботиться в первую очередь о себе. Я понимала, почему он так говорит. Те девушки грезили о том, чтобы стать жемчужинками и выступить на состязании. Они могли подумать, что я хочу убрать конкуренток, и передать разведчицам мои слова об императоре. Я не хотела быть наказанной за то, что пыталась помочь другим. Мне и так проблем хватало: нужно было скрывать от всех свой тин-чай и не попадаться на глаза разведчицам.

Неужели я никогда не смогу использовать тин-чай, не опасаясь, что во дворце прознают об этом и придут за мной? Зачем Старый Дедушка Небо наградил меня таким даром, если мне было бы лучше без него?

Я до сих пор помню то чудесное ощущение, когда я впервые вылечила голубю крыло и узнала о своем тин-чай. Все близкие отнеслись к этому по-разному.

Мама так сурово посмотрела на меня, что я застыла как вкопанная, боясь пошевелиться.

– Ты должна притворяться, что ты конг. Ты поняла меня, Рилла?

– Вот молодчина. – Папа хлопнул себя по бедру и усмехнулся, но, наткнувшись на мрачный взгляд мамы, опомнился. – Я хотел сказать, конечно, тебе следует быть осторожной. Но небеса наградили тебя мощным тин-чай. Скорее всего, ты черпаешь свою вис из тех каналов, которые не доступны большинству шьян.

– Рилла целительница, как и я. – В ярких глазах мамы отразилось папино волнение. – Наш главный канал – ха, канал души. Но ее тин-чай намного сильнее моего. Я с одного взгляда могу определить, чем человек болен, и назначить лекарство, однако Рилла способна в одно мгновение исцелить его.

– Что такое «каналы»? – спросила я, потому что была еще слишком маленькой, чтобы знать такие вещи.

Релл объяснил:

– Существует четыре канала, из которых только народ шьян способен получать энергию, питающую наши уникальные тин-чай. Дай, ха, дзи и кай. Тело, душа, ум и сердце. Большинство шьян используют дай, канал тела, и самые распространенные тин-чай помогают управлять природными стихиями физического мира.

– Например, я с помощью дай и своего тин-чай управляю водной стихией, – сказал папа. – Я могу на долгие часы погружаться в глубины океана и не всплывать, чтобы подышать. Другие используют дай, чтобы швырять камни или сгибать деревья. У меня был дальний родственник, у которого основной канал был дзи, и с помощью своего тин-чай он мог разговаривать с животными. А твой дедушка подключался к каналу кай, который реже прочих бывает доминантным. Он был эмоциональный человек, и температура его тела менялась в зависимости от настроения, которое передавалось всем, кто находился с ним в одном помещении.

– Я читал о некоторых шьян, которые могли использовать энергию сразу из нескольких каналов и тем самым усиливать свой тин-чай, – сказал Релл. – Например, кто-то использует дай, чтобы вызывать молнии. Прибавь к этому дзи, и тогда этот человек сможет обозначить точное место, куда молния ударит, пусть оно находится хоть в пятистах милях от него. А если он умеет подключаться сразу к дай, дзи, ха и кай, то может вызывать природные катастрофы, способные стереть с лица земли нашу деревню.

– Представь, что было бы, если бы наша Рилла умела подключаться к нескольким каналам, – сказал папа. – Ее тин-чай и без того редкий. Интересно, какие у него еще могут быть скрытые особенности.

– Хватит вам обоим, – сказала мама, бросив на папу и Релла сердитый взгляд, и повернулась ко мне. – Твои отец и брат хотели сказать, что есть страшные люди, которые могут навредить тебе, если узнают, что ты умеешь делать. У тебя сильный голос, Рилла, и потому он опасен. Ты должна держать рот на замке.

Я никогда не забывала маминых слов. Когда я пела в школьном хоре, то всегда держала под контролем свой тин-чай. Но то, что сказали папа и брат, заставляло задуматься. Что, если у моего тин-чай имеются скрытые особенности? Потаенные возможности? Может, я смогла бы исцелять тех, кого уже сочли безнадежными. Или управлять стихиями с помощью пения.

Но я никогда этого не узнаю. Потому что я не могу практиковать свой тин-чай без страха оказаться в лапах разведчиц.

Я вздохнула. Сейчас нет смысла думать о скрытых во мне силах. Я должна идти работать.

Я еще раз посмотрела в зеркало, чтобы убедиться, что хорошо загримировалась. Я выглядела отвратительно и пахла точно так же. Замечательно. Теперь разведчицы даже не подумают о том, чтобы выставлять меня на соревнования.

Рассказывают, что когда-то Ми, богиня моря, отправилась к самому горизонту, чтобы соблазнить Старого Дедушку Небо. В качестве наказания Мудрая Бабушка Время заточила Ми на дне океана, и приливы и отливы стали вторить ее дыханию. Но настроение Ми меняется непредсказуемо. Чаще она дышит размеренно, но если злится, от ее криков волны бешено бьются о берег, потопляя все на своем пути.

Я посмотрела на небо, где сияли три Луны. Лавандовая Луна – увидеть ее можно только во время Весеннего Равноденствия – прижалась к небосводу своим круглым ликом. Над ней весело оскалился месяц Белой Луны, а справа висела половинка Бирюзовой Луны, похожая на шляпку гриба.

Увидев, что Луны расположились так далеко друг от друга, я вздохнула свободнее. Нам не пережить второго большого затмения. Семь зим назад Луны сошлись воедино. Шторм, который последовал за этим, уничтожил порт. Мне и моей семье повезло, что мы не были на берегу в тот день. Но не всем удача улыбнулась.

Я шла мимо остатков порта и в какой-то момент закрыла глаза. До сих пор могу представить центр деревни шумным и оживленным, таким, каким он был раньше. Когда я была маленькой, сотни рыбацких лодок выстраивались вдоль пирса. Издалека доносились свистки и рев рожков. Лодки скользили туда-сюда, одни возвращались, другие отправлялись в плавание.

Рынок в те времена пах рыбой и морем – такой сильный, соленый, приятный и знакомый запах, папа всегда приносил его с собой, когда возвращался домой после погружений в глубины океана. С одной стороны на меня веяло свежеиспеченным хлебом с буковыми орешками и бутербродами с мягким сыром. А с другой – жареными креветками и черными кораллами, которые поливают перебродившим соусом чили и жарят над костром на шампурах.

Купцы старались как можно выгоднее продать свои товары. Курицы, несущие золотистые яйца, бродили всюду, где им хотелось. Наверху на веревках были подвешены клетки со сверчками, которые приносят удачу, и птицами, которые плюются огнем. Тюки лучших тканей и шелка, сотканного из звездных лучей, лежали прямо на столах, чтобы покупательницы могли их потрогать, а над повозками с едой висели ярко-красные светильники в форме танцующих кайгонов.

Громкоголосый торговец игрушками пытался привлечь мое внимание.

– Мисс, хотите купите маокота, талисман на удачу? Он будет махать вам лапкой. Никакой магии. Новейшая поставка из Эмбервуда.

У него в лотке были самые разные игрушки и яркие побрякушки, но фигурка маокота понравилась мне больше всего. Я приходила в восторг при мысли, что кто-то сумел создать такую чудесную игрушку без всякой магии. Она махала передней лапкой как будто в знак приветствия.

Мне никогда не удавалось задержаться на одном месте. Покупатели сновали повсюду и толкали друг друга, стараясь первыми урвать лучшие товары и самые свежие куски мяса. Они налетали на меня – маленькую восьмилетнюю девчушку, мне приходилось быстро идти вперед и искать лазейки, куда можно юркнуть, пока меня не раздавили. Я металась в этом потоке людей, пролезала под потными подмышками, перепрыгивала через колеса повозок с едой, обходила рыбаков и коробейников, которые торговались с покупателями.

Я моргнула и вернулась в настоящее. Всего этого больше нет. Рыбаки и купцы, женщины и дети – всех утащило в море, никто не выплыл на поверхность. Спустя несколько дней на берег, вдобавок к тому, что осталось от оживленного рынка, выбросило деревянные обломки, трупы животных и осколки стекла.

Сейчас на месте прежнего порта можно было увидеть только три потрепанных ялика, привязанных к деревянным шестам размочаленными канатами. Они качались вперед-назад, потерянные души, которым все равно, куда волны бросят их пустую скорлупку. Кое-где попадались истрепавшиеся палатки. Изнуренные тяжким трудом женщины пытались продать свой жалкий товар. От долго пребывания на солнце они загорели, их кожа стала шершавой и грубой, точно чешуя, а лица из-за бесконечной тревоги избороздили морщины. Миновали те дни, когда воздух был пропитан сочным запахом жареного угря и маринованных креветок. Теперь отовсюду несет тухлой рыбой – казалось, вонь витает над побережьем, точно призрак. За последние семь лет не случилось ничего, что могло бы исправить это бедствие. Мой брат прав. Очередное свидетельство того, что императору не удалось сделать жизнь простого народа лучше.

Некоторые женщины провожали меня взглядом и хмурились. Одна зажала нос и отшатнулась, когда я прошла мимо. Маскировочный запах меня не подводил.

Я подошла к маленькой палатке тетушки Ан и вдохнула свежий аромат моря и соли. В лотке лежали ребристые раковины, конусообразные и спиралевидные. По центру стояла чаша с морской водой.

– Рилла, это ты? – Тетушка Ан улыбнулась яркой и теплой улыбкой. Ее загорелое лицо блестело от пота, в уголках рта залегли глубокие морщинки. От улыбки на щеках появились ямочки.

Я низко поклонилась в знак приветствия.

– Доброе утро, тетушка.

– Я тебя не сразу узнала. Ты выглядишь и пахнешь довольно… – Она помолчала, и уголки ее рта поползли вверх. – Необычно.

– Приходится быть осторожной. Я не хочу, чтобы меня заметили разведчицы.

– А, понимаю. – Она склонила голову.

Я ударила себя по лбу.

– Тетушка, простите меня. Я надеюсь, что не распугаю покупателей.

– Не волнуйся. Думаю, покупателям в первую очередь будет интересен товар, а не то, как ты выглядишь.

С громким жужжанием к ней подлетел голдфанг, его крошечное черно-золотистое тельце зависло над головой тетушки Ан. Поморщившись, она отмахнулась от насекомого.

– Вредные создания. Смотри, чтобы тебя не укусили. Я знаю, что ядовитые среди них редко встречаются, но в детстве я чуть не умерла от укуса.

– Просто не обращайте внимания. Тогда он, скорее всего, улетит.

– Да, а у нас сегодня слишком много работы, чтобы беспокоиться из-за всяких голдфангов. – Тетушка Ан лучезарно улыбнулась, сверкнув белыми зубами, и указала на лоток. – Смотри, какие сокровища принесло сегодня море. Разве они не прелестны?

Океан преподносил тетушке Ан подарки всякий раз, когда она заходила в воду. Все, что волны дарили ей, она продавала, в том числе чистую морскую соль, морепродукты и жемчуг.

Сегодня у нее были раковины.

– Ракушки приносят удачу, – сказала она. – Амулеты для юных дев, которые хотят успешно выйти замуж.

Или стать файлами. Эти слова замерли у меня на кончике языка.

– А теперь, – сказала тетушка Ан, – я буду показывать товар, а ты веди расчеты.

И она начала зазывать покупателей.

– Морские раковины по низким ценам! Разбирайте счастливые ракушки и не забудьте прочитать молитву. Старый Дедушка Небо точно исполнит ваши желания.

Покупатели слетелись к лотку, я только успевала забирать деньги. Вьющийся у лотка голдфанг сел на монету в один серан. Я прогнала его взмахом руки. Вот же вредитель.

Тридцатилетний холостяк набрал сразу несколько раковин: белую ребристую двустворчатую, пыльно-желтую конусообразную и тускло-оранжевую в форме уха. Одна женщина вскинула руки вверх и обратила к небу взгляд покрасневших глаз.

– Пожалуйста, пусть этот год станет годом моей свадьбы. Я не хочу умереть одинокой и всеми покинутой. Без мужа, без детей, без чести.

Она упала на колени и вытянулась на песке. Все тот же голфанг теперь летал у нее над головой, но женщина не обращала на него никакого внимания. Она выпрямилась и снова упала лицом вниз, и так несколько раз, пока не ободрала себе лоб в кровь. Закончив молиться, она подошла к чаше с морской водой. Женщина обмыла раковины и, не вытирая, положила их в лиф платья.

Рядом с ней собралась стайка девочек лет тринадцати, они долго осматривали ракушки, прежде чем определиться с выбором.

Одна девочка склонилась в молитве.

– Мама говорит, что я краса семьи и последняя надежда. Я знаю, что мой долг – любить свою семью и служить ей. Помоги мне стать файлой Его Превосходительства императора Тиррена, тогда я принесу своей семье богатство и почет.

– Мой папа говорит, что надо либо выдать меня замуж, либо продать кому-нибудь, если разведчицы не выберут меня к шестнадцатому дню рождения, – сказала ее подруга. Она окропила водой свою ракушку и пропела молитвы, которые мы учили в школе. – Ниспошли мне смелости принести необходимые жертвы, хоть мое непокорное сердце порой противится этому. Награди меня смирением беспрекословно служить тем, кто обременен высшей властью, в особенности Его Досточтимому Величеству, императору Тиррену.

Эти просьбы меня совсем не удивляли. Долг и почтение к старшим – вот главные добродетели в этой жизни. Даже если во имя их придется пожертвовать собственным счастьем.

Раковины пользовались спросом, и уже к полудню мы неплохо заработали.

Тетушка Ан повернулась ко мне.

– Что ж, Рилла, сегодня можно закрыться рано. Вряд ли у нас будут еще покупатели. – Она подняла взгляд к затянувшемуся облаками небу. – В наши дни достаточно одного намека на дождь, чтобы люди держались подальше от порта.

Она поморщилась и наклонилась помассировать лодыжку.

– Вы в порядке? – спросила я.

– Думаю, да. Мне часто сводит ногу, и я ничего не могу с этим поделать. Полагаю, это все из-за возраста.

– Если вам потребуются лекарства, заходите к нам и спросите у Релла.

Я помахала ей на прощание.

Как же я вымоталась. Пора домой.

Шаткий мостик через пролив соединял территорию рынка и пляж. Поверхность воды была гладкой и чистой, как стекло. Вода покрывала красные камни у подножия моста. Я провела пальцами по солоноватой пене.

Дорога пошла под уклон, и я ускорила шаг, выходя на берег.

В десяти футах от меня гора песка пошевелилась. Я замерла.

К моему ужасу, песчаная дюна отряхнулась и оказалась гвайтулом в твердом черном панцире. Внезапно панцирь засверкал и вытянулся, а в следующий миг принял очертания женщины. Я видела ее вчера, разведчицы называли ее «мадам». Поначалу ее голова была втянута в плечи, но потом она потянулась и выпрямилась.

Женщина посмотрела на меня.

– Я была сегодня на рынке. Слышала, как ты разговаривала с той пожилой женщиной, и подумала, что твой голос мне знаком. Уверена, что именно твое пение я услышала вчера.

Немногие шьян обладают тин-чай, позволяющим превращаться в животных. Вчера эта женщина наверняка притворялась тем сопящим сихаем. Неудивительно, что сначала я не заметила ее на скале.

От страха я не могла ни ответить, ни пошевелиться. Женщина внимательно осмотрела мое потрепанное платье и грязное лицо и презрительно выгнула бровь.

– Какое разочарование. Смотреть тут не на что, но я понимаю язык животных. Крачка благодарила тебя за вылеченные крылья. Ты обладаешь целительным тин-чай.

Небо потемнело. Солнце скрылось, черные облака сомкнулись над ним. Я покачала головой и, запинаясь, ответила.

– Н-нет. Вы, наверное, ошиблись.

– Не лги мне, дитя. Я редко ошибаюсь. Ты не можешь отрицать, что ты – та девушка, которая пела вчера.

– Да, это была я. Я умею петь, но у меня нет целительного тин-чай. Я конг. Я знала, как помочь крачке, потому что мой брат – врач.

Женщина усмехнулась.

– Что ж, посмотрим.

Две капли воды упали мне на лицо.

– Рилла! – раздалось у меня за спиной.

Я обернулась. Тетушка Ан, хромая, бежала ко мне.

– Рилла, позови своего брата. Кажется, я…

Не договорив, она вскрикнула и рухнула на песок.

– Тетушка!

Я бросилась к ней. Бинты на моей груди ослабли от резкого движения. Я подбежала к тетушке Ан.

– Что случилось?

Она пошевелила ногой и, прерывисто дыша, ответила:

– Л… лодыжка будто в огне. По-моему, меня укусили.

Пошел сильный дождь. Я отвела со лба мокрые пряди и дотронулась до ноги тетушки Ан, но даже легкое прикосновение причинило ей такую боль, что она вскрикнула.

– Тетушка, простите. Мне надо посмотреть.

Я закатала ей юбку и чулки. Ее кожа была холоднее океана в зимнюю стужу. Я сразу же поняла, что с ней – на распухшей лодыжке была рана в форме буквы V.

– Укус голдфанга.

Причем ядовитого. Этот вид редко встречается, но их укусы смертельно опасны, если сразу же не дать пострадавшему нужное лекарство.

Чья-то тень легла на песок передо мной. Мадам смотрела на нас сверху вниз.

– Ей нужен врач?

Если бы она хотела вызвать врача, то уже сделала бы это. Она переводила взгляд с тетушки Ан на меня и обратно, как будто хотела посмотреть, как разыграется спектакль.

– Или, может, ты можешь ей помочь?

Ее улыбка стала шире.

Это она все подстроила. Она превратилась в ядовитого голдфанга. Ужалила тетушку Ан, чтобы вынудить меня помочь ей.

Тетушка Ан дернулась и отодвинулась от меня. Ее язык и горло распухли и стали раза в два больше. Она извивалась, точно рыба, выброшенная на сушу. А потом ее глаза закатились, и она перестала шевелиться.

Я поднесла руки к ней, не касаясь, но довольно близко к телу. Я впервые пыталась почувствовать вис, духовную энергию другого человека. Релл говорил мне, что вис здорового человека будет издавать ритмичное биение, похожее на низкий барабанный стук. Но вис тетушки Ан пульсировала под моими ладонями еле-еле, точно пламя свечи на ветру.

Меня переполняло смятение. У меня не было выбора. Я должна применить свой тин-чай. Прежде я несколько раз пыталась исцелить себя, когда простужалась и когда однажды сломала руку. На меня мой тин-чай не действовал. Но у меня получалось исцелять животных. С людьми должно быть похоже. Но все-таки что, если я что-нибудь напутаю? А еще хуже то, что если я спасу тетушку Ан, меня почти наверняка заберут во дворец.

Я должна сделать хоть что-нибудь. Я не могу позволить ей умереть.

Я сосредоточилась на собственной вис и пропустила ее через свою душу, как раньше, когда лечила птиц и маленьких животных.

 
Морская дева о возлюбленном молила:
«Верни его мне, буря, поскорей!» —
И море принесло волной прилива
Серебряную раковину к ней.
 

Мои ладони отбивали ритм, и тетушка Ан задышала ровнее. Ее вис снова размеренно забилась.

От удивления я отпрыгнула. Тетушка Ан теперь выглядела иначе. Я была в таком отчаянии и так хотела спасти ей жизнь, что отдала свой вис больше, чем требовалось.

Мелкие морщинки вокруг рта и глаз исчезли, кожа стала гладкой и ровной. Истончившиеся седые волосы отросли, и вместо жидких прядей появились густые янтарные локоны. Обвисшая кожа на животе втянулась, обозначилась тонкая талия, и платье, прежде сидевшее в облипку, теперь болталось на ней, как мешок. Сейчас она выглядела не старше Нии, которой всего двадцать пять.

Ее веки затрепетали, и тетушка Ан изумленно посмотрела на меня.

– Что… что случилось, Рилла?

– Тетушка? – Я не знала, что сказать. Она уже ощутила эти перемены в своем теле? – В-вы в порядке?

– Я никогда не чувствовала себя так хорошо. Не знаю почему, но мне кажется, я бы сейчас могла пробежать много миль.

Тетушка села, и ее платье, казалось, вот-вот соскользнет с плеч. Она прижала его к груди.

– Что такое? – Тут она увидела свое отражение в луже от дождя и ахнула. – Рилла Марсиас, что ты со мной сделала?

Мадам откашлялась. Я подняла взгляд. В ее глазах светился триумф.

– Так-так. Не такая уж ты и замарашка, как я подумала поначалу, а твой тин-чай столь же редкий, как вымирающий морской леопард.

Я подняла руки к лицу и почувствовала, что к горлу подкатывается тошнота. Дождь смыл все мои прыщи и фурункулы.

– Рилла Марсиас, – сказала женщина. – Теперь, когда мне известно твое имя, не думай, что тебе удастся скрыться. Возвращайся домой и скажи семье, что в скором времени я зайду к вам. Не вздумай бежать, иначе вся твоя родня окажется в тюрьме.

С этими словами она развернулась и степенно пошла прочь.

Гвайтул тебя подери. Я спасла человеку жизнь, о чем всегда мечтала, и это стоило мне всех прочих надежд.