Текст книги "Цианид"

Глава 7
Звучит как фетиш

Митчелл довез меня до поворота, сразу за которым был мой дом. Пытался поговорить со мной, но я была так подавлена, что едва могла два слова связать. Распрощались мы неловко и прохладно, как незнакомцы. Я так спешила вылезти из его машины, что забыла отстегнуть ремень. Пару секунд беспомощно пыталась встать на ноги, не понимая, почему не выходит. Потом наконец сообразила, что пристегнута, и, сгорая со стыда, сбросила ленту. Я точно выглядела смешно, как подвыпивший клоун. Но Митчелл даже не улыбнулся. Я поймала его взгляд, когда закрывала дверь, пристальный и беспокойный.

Я подождала, пока рокот мотора стихнет вдалеке, и дернула на себя ручку двери. Та не поддалась. Я позвонила, но никто не открыл. Я стояла на ветру в коктейльном платье и жала на кнопку звонка, пока не заболел палец.

«Ты дома? – написала я Дереку. – Открой, я приехала».

Он не прочитал его. Я позвонила ему, но он не ответил. Я села на крыльце, обняв руками колени. Зимняя стужа лезла под тонкую ткань платья. Пальцы так сильно замерзли, что я едва чувствовала их.

«Мустанг» Дерека стоял на площадке перед домом. Значит он здесь. Вряд ли отправился куда-то на такси. Он боялся подхватить коронавирус, так что пользовался им в исключительных случаях.

Он дома, что-то подсказывало мне. Просто ему охота отыграться.

Я подошла к его машине и ударила кулаком по капоту. У нее была очень чувствительная сигнализация: всю улицу тут же затопил вой противоугонной сирены. И, не прошло и минуты, Дерек распахнул дверь и выскочил на порог.

– Какого черта ты творишь? – рявкнул мне он, словно машина была его единственным сокровищем, а я – грязной бродяжкой, вертевшейся вокруг.

– Это был мой последний шанс попасть в дом, не так ли? – пояснила я.

– Как ты сорвала сирену? Ты знаешь, сколько эта машина стоит?

– Видимо куда дороже моего здоровья, – ответила я. Меня трясло от холода. И от гнева.

– Я не слышал твои звонки!

– Тогда откуда знаешь, что я звонила?

Дерек выключил сирену и схватил меня за локоть, когда я приблизилась.

– Прекрати корчить из себя обиженку.

– Обиженку?! Ты обращаешься со мной, как с животным. Как с какой-то бродячей собакой!

Дерек крепко, до боли, сжал мою руку.

– Может быть, только такое обращение и заставит тебя считаться с моим мнением?

– С каким еще мнением? Что мне надевать и чего не надевать?

– Да хотя бы!

Эта нелепая, отвратительная ссора на пороге страшно контрастировала с тем, как общался со мной Митчелл. С тем, как он смотрел на меня, касался меня и относился ко мне. Всего минуту назад я страшно сожалела о поцелуе с ним, но сейчас все вдруг вывернулось наизнанку и меня затопила совсем другая жалость: да мне домой не стоило возвращаться, вот что! Лучше б осталась целоваться с Митчеллом, чем весь этот яд, желчь, гной.

– Дерек, отпусти меня, ты делаешь мне больно.

Он и не подумал, наслаждался тем, что причиняет мне боль. Но на другой стороне улицы, у дома напротив, остановилась машина наших соседей, и из нее вышла пожилая пара. Мы были как на ладони под светом фонаря над крыльцом, и Дерек тут же выпустил мою руку. Я вошла в дом боком, не снимая туфель прошла на кухню, открыла холодильник и налила себе стакан джина с тоником. Дерек мог наброситься на меня в любую секунду. Я чувствовала это так же ясно, как мозоли на пальцах от непривычно тесных лодочек, поэтому заставила себя выпить. Если я напьюсь, то все не будет ощущаться так больно и невыносимо.

Какой-то тихий голос шептал мне, что мне нужно прекратить все прямо сейчас: взять ключи, снова сесть в машину и поехать в дом родителей. Вот так просто. Но я уже знала, что все совсем не просто. Он не даст мне уйти, он опутает меня паутиной слов, он докажет мне, что всего лишь рассердился, когда я ушла на вечеринку без него, и что проблема не в нем, а во мне – чуть что поджимающей хвост.

Я буду виновата, если уйду, а мне невыносимо было снова взвалить на себя вину за все наши ссоры. Уж лучше я останусь, и будь что будет. Скорее всего он просто поорет, остынет и все будет как прежде.

Я отхлебнула джина из стакана, приказывая себе успокоиться.

– На вечеринке было мало? – спросил Дерек, входя на кухню следом.

– Да, – сказала я, избегая смотреть на него.

– Ты нравишься мне пьяной, – вдруг заметил он, подходя ближе.

– Вот как, – пробормотала я.

– Да. Тогда с тебя резко слетает твоя корона, которую ты носишь, и ты наконец-то становишься обычной бабенкой. Простой, приземленной, дешевой и доступной. Которая наконец перестает корчить из себя черт знает что.

Я ничего не ответила. Налила себе еще джина и принялась пить, задыхаясь от его крепости. Рука тряслась.

– Скажешь что-нибудь? Нет? – поинтересовался Дерек.

– Я тоже нравлюсь себе пьяной, – ответила я, утирая губы. – Тогда мне не так страшно рядом с тобой.

– Плохо, – усмехнулся Дерек. – Меня заводит твой страх.

Он шагнул ко мне, положил руку на грудь. Сжал ее сквозь ткань платья. Я ничего не почувствовала, алкоголь превратил тело в вату. Залпом допила стакан и уставилась на Дерека. Его лицо немного расплывалось, словно на акварель плеснули воды. Он улыбался.

– От тебя воняет пьянчужкой. Потной и грязной, – шепнул он мне.

– И тебя это тоже заводит, не так ли? – спросила я. – Вот почему ты постоянно срываешься на мне и унижаешь – всего лишь пытаешься опустить меня до того уровня, который тебя так сильно возбуждает.

– И близко нет, – возразил он.

– Нет? Хочешь сказать, что не притронешься ко мне сегодня – пьяной и грязной?

Дерек понял, что я загнала его в ловушку. Если он накинется на меня сейчас, то признает, что его заводят «потные и грязные пьянчужки».

Он прищурился, его рука отпустила мою грудь, и я уж было подумала, что этот бой окончен. Зря. Дерек вдруг вцепился в мои плечи, надавил и заставил опуститься на колени. Одной рукой принялся расстегивать ширинку, а другую положил на мой затылок, погрузив пальцы в волосы.

– Открой рот, – сказал он.

Он не успел заставить меня сделать это. Я подалась вперед, и мой желудок тут же скрутили спазмы. Джин поднялся к горлу, и меня вырвало волной прямо Дереку на ноги. Он выпустил мои волосы и отступил, выругавшись. Кислый запах ударил в нос. Не оглядываясь, он ушел из кухни и оставил меня одну на полу.

Мне было паршиво и… радостно. Хоть я и сидела в луже рвоты, на этот раз я победила. Сегодня он оставит меня в покое. Я утерла лицо, поднялась на ноги и принялась убирать за собой. И в ту же секунду меня вдруг озарила мысль, что если уход человека приносит больше радости, чем его присутствие, то не признак ли это того, что пора со всем покончить? Может эти отношения наконец пора убить, как нежизнеспособное существо? Растереть ногой, как мерзкого слизня?

Покончив с уборкой, я свернулась калачиком на диване. Не горела желанием провести эту ночь с Дереком под одним одеялом. Забралась под плед и открыла почту. Минут пять смотрела на аватар аккаунта Митчелла, кусая губы. Мысли путались, голова раскалывалась, но я все же написала письмо. Возможно бессвязное, но искреннее и от чистого сердца:

«Спасибо, что пришел на банкет, подвез домой и просто за твою компанию этим вечером. Можно я буду с тобой откровенной? Мне хорошо рядом с тобой. Спокойно. С тобой в мою жизнь пришло что-то, чего я точно не ждала, но, как оказалось, страшно нуждалась: чувство, что все будет хорошо. Не знаю, как объяснить лучше. Нашу трапезу в «Кей-Тауне» я всегда вспоминаю с улыбкой. Твои сообщения греют мне душу. И тот поцелуй, признаюсь, понравился мне тоже. Даже больше: мне просто мозги вынесло. Но я не знаю, поступила ли правильно, позволив всему этому случиться. Сердце говорит – да, а совесть – нет. Я никогда никого не обманывала, и Дерека не хочу обманывать тоже, как бы плохи не были наши отношения. Поэтому вроде бы самое лучшее, что мне стоит сейчас сделать, – это прекратить писать тебе и не делать этого до тех пор, пока я не разберусь в себе. Но другой голос говорит, что если я прекращу общаться с тобой, то моя жизнь погрузится во мрак. Я не хочу, чтобы ты исчезал из нее. Но обещать тебе что-то взамен не могу тоже. Что мне делать, Митчелл? Мы можем быть просто друзьями? У меня такой хаос в мыслях, что самой не разобраться…»

Я отправила его, не перечитывая и толком не дописав. Побоялась, что если начну править, то не стану отправлять вообще. Митчелл ответил через полчаса – раньше, чем я заснула:

«Я не должен был целовать тебя. Прости, что не удержался, и теперь ты мучишься, не зная, как быть дальше. Ничего не нужно делать. Правда. Все гораздо проще. Мы можем быть друзьями. Я тоже хочу, чтобы ты осталась в моей жизни. Просто так. И меня не нужно прикармливать обещаниями, я понимаю, что ты в отношениях. Было бы глупо ждать этого. Спокойной ночи. Пиши, если понадобится компания. Или купоны на бабл-чай:) М.»

Я уснула на диване, прижав к груди телефон. С горящими щеками и обрывками той песни в голове, которая звучала в машине Митчелла:

«Вокруг меня мир, который не изменить.

Но мы можем лежать с тобой здесь и не выходить.

Я храню свое сердце в шкатулке подальше от бед.

И верна тебе буду, пока ты не скажешь “нет”…»[7]7
   Авторский перевод песни Good Die Young певицы Elley Duhé.


[Закрыть]

* * *

Утром мы с Дереком встретились за завтраком. Я снова ждала от него какой-то выходки. Но он был сам на себя не был похож. Подавленный и тихий. Его глаза покраснели, руки дрожали, он блуждал по кухне, словно забыл, зачем пришел. В итоге склонился над кофеваркой и долго стоял так совершенно неподвижно, будто был высечен из камня.

– Что-то случилось? – спросила я.

Он не ответил, только утер лоб дрожащей рукой.

Тем утром ему сообщили, что умер его отец. Мистер Линч был совсем еще не стар, энергичен, полон сил, но коронавирус подкосил его так сильно, что врачи ничего не смогли сделать.

Известие застало нас врасплох. Дереку пришлось срочно уехать в Вексфорд. Я поехала за ним через два дня, когда наспех закончила дела на работе.

Я выпала из жизни на неделю, занимаясь организацией похорон. Все свалилось на мои плечи, потому что мать Дерека тоже слегла с коронавирусом, а сам Дерек заливал в себя алкоголь с утра до вечера – и, признаться, я была этому рада. Пока он пил, он не мог делать со мной то… что обычно делал.

Митчелл часто писал мне, и его сообщения были моим единственным источником радости посреди царства траурных приготовлений. Мы говорили обо всем на свете. О моих статьях, о его спортивных увлечениях (я была права, заподозрив в нем атлета: Митчелл по выходным играл в регби в местном любительском клубе); о любимой музыке и о планах на лето. Я хотела побывать в Барселоне, увидеть легендарную Саграда Фамилию и зайти в музей Пикассо. Митчелла влек Маршрут 66 или, как его еще называют, Дикий Атлантический Путь: дорога вдоль западного побережья Ирландии, пролегавшая среди скалистых обрывов. Мы болтали о корейской кухне и корейской музыке. Ему нравилось и то, и другое.

Я: наверно делаешь зарядку каждое утро под кей-поп?:-D

Митчелл: все гораздо серьезней: я знаю участников BTS по именам:)

Митчелл рассказал, что означает его татуировка в яремной ямке – почему-то она интересовала меня больше остальных. Однажды он потерял сознание на улице, прямо напротив ресторана Джуна. Джун помог ему прийти в себя и без конца повторял, что все будет хорошо – если не сегодня, то завтра точно.

«Татуировка означает «завтра» по-корейски. Как напоминание о том, что все будет хорошо».

«Глубокомысленно», – сказала я.

«А тебе что напоминает о том, что все будет хорошо?» – спросил он.

«Хм, интересный вопрос, мне надо подумать», – написала я, хотя в голове сразу же возник ответ: «Разговоры с тобой».

Митчелл не флиртовал со мной, не делал неудобные намеки. Я чувствовала себя комфортно, общаясь с ним. Будто мы дружили с детства – вот насколько. Но в мыслях я снова и снова возвращалась к той ночи, когда он поцеловал меня. Вспоминала, как ощущалась его кожа и щетина подбородка под моими пальцами. И как он касался меня, пока целовал.

Совсем не так, как Дерек.

Думая о Митчелле, я чувствовала непонятную тоску, словно забыла что-то драгоценное в трамвае, и трамвай уже уехал и не догнать. Эта тоска накатывала на меня волнами, и порой я просто захлебывалась в ней.

* * *

Мы с Дереком вернулись в Дублин через две недели, и я первым делом позвонила в «Кей-Таун» сделать заказ. Попросила суп, рисовые пирожки, мороженое со вкусом зеленого чая и… «ангельские крылья». Мне нужно было увидеть Митчелла. Просто постоять с ним на пороге пару минут. Дерек был дома весь вечер, но смотрел матч наверху и не спускался.

Весь день я места себе не находила, зачем-то нарядилась и накрасилась сильнее, чем обычно. Завила волосы и надела нескромное короткое платье с глубоким вырезом. Мне хотелось, чтобы сегодня, когда мы увидимся после долгой разлуки, Митчелл был впечатлен. Хотелось почувствовать его взгляд на моем теле и снова убедиться, что напряжение между нами – не плод моей фантазии.

В восемь вечера, когда позвонили в дверь, я уже была на взводе. Едва говорить могла от волнения – как в тот день, когда я впервые получила приглашение на свидание. Трясущимися пальцами я нажала на ручку и открыла.

На улице уже давно стемнело. Тусклый свет фонарей заливал улицу. Он приехал. Он был здесь. Правда стоял дальше, чем обычно – на расстоянии. Сияние светильника над моим крыльцом не доставало до него, и если бы не светоотражающие полосы на его куртке, то я бы наверно не сразу разглядела его в полумраке.

Я увидела его и словно опьянела: в голове разлился розовый туман – густой и плотный. Прикрыла за собой дверь и пошла к нему навстречу. На улице было градусов пять, но я не чувствовала холод. Подошла, вынула пакет из его рук и крепко обняла, ткнувшись лицом в грудь. Мне наверно нужно было поздороваться или спросить, как дела, но все слова словно раскатились по углам. Осталась только нужда в его прикосновении – острая, выматывающая.

Митчелл крепко обхватил меня руками, коснулся губами лба и тут же, словно очнувшись, отстранился.

– Твой парень может выглянуть в окно, Ванесса. Не стоит. Не здесь… Как ты?

– Хорошо. Мы только сегодня вернулись из Вексфорда, Дерек похоронил отца.

– Дерьмово.

– Да, жаль старика… Боже, что с твоим лицом?

И только тогда я заметила, что у Митчелла разбит подбородок. Сильно, до крови. Он коснулся его пальцем, проверяя, не слишком ли тот кровоточит, и тут я увидела, что еще и костяшки его пальцев стесаны и отекли.

– Что случилось?

– Подрезали на дороге, – пояснил он, кивнув на свой велосипед. – Ерунда. Все в порядке. Я закончу с заказами, поеду домой и займусь этим.

– Как?

– Ну не знаю, намажу йодом.

– Я имею в виду, как это случилось?

– Машина вылетела прямо передо мной, и мне пришлось резко затормозить. А задняя смела меня с дороги.

– Нужно обработать. Чем быстрее, тем лучше, – сказала я, холодея от одной только мысли, что он упал прямо на дороге, в трафике, среди несущихся мимо машин. – Зайди, я все сделаю.

– Нет, не стоит.

– Стоит! – возразила я.

– Он дома? – спросил Митчелл, кивнув на дом.

– Дома, но… Слушай, позволь мне просто обработать рану. Дерек не будет против. Он же не чудовище, – сказала я и тут же услышала, как хохотнул мой внутренний голос.

Мне таки удалось затащить Митчелла к нам домой, я быстро нашла на кухне коробку с перекисью и пластырями и вернулась в гостиную. Он снял капюшон, опустился на стул и протянул мне разбитую руку. Я размотала бинт и отрезала большой кусок.

Его близость дурманила меня. Каждый раз, когда я поднимала глаза, то замечала, что он смотрит на меня. Ну а я украдкой заглядывалась на него. На его лицо, губы и крепкие ладони. Воспоминания о том, как он целовал меня, внезапно накатили волной, и я снова ощутила спазм в животе.

Мне очень хотелось предложить ему кофе, сделать тосты, угостить его, поговорить с ним обо всем – неторопливо и долго, смакуя каждый момент, каждое его слово и каждый взгляд. Но этажом выше Дерек смотрел матч и мог спуститься в любой момент. Я закончила с рукой и приложила вату, смоченную в антисептике, к его подбородку. Митчелл вздрогнул от боли.

– Ванесса, я не хочу ставить тебя в неудобное положение. Достаточно, – попросил Митчелл. – Оно само заживет.

– Т-сс, – ответила я, даже спорить с ним не желая. И в ту же секунду на лестнице послышались шаги – Дерек в одних штанах спустился вниз с тарелкой и пустой упаковкой от чипсов.

Необъяснимая паника ударила под дых, но я сразу же взяла себя в руки и хладнокровно продолжила свое дело.

– Не знал, что у тебя гости, – заметил Дерек, замерев на мгновение у нижней ступеньки.

– Этот парень привез нам еду из «Кей-Тауна», и его подрезали на дороге. Я обработаю рану, и он уедет.

– Ясненько, – ответил Дерек и прошествовал мимо нас к холодильнику.

Наша гостиная была объединена с кухней в одно большое пространство. Их разделяли только барная стойка и кухонный «остров» с кофеваркой и башенкой из кофейных чашек.

Пока я прижимала вату к подбородку Митчелла, он следил за Дереком, прищурив глаза. Я случайно уронила пузырек с перекисью, и он разлился по полу. Я пошла на кухню искать другой.

– Для кого ты так прихорошилась? У нас будут гости? – спросил Дерек, как только я встала рядом с ним и открыла шкаф.

– Не будет гостей, просто так, – ответила я чуть слышно и почувствовала, что краснею. Митчелл точно все услышал, и меня это страшно смутило.

– Что ты заказала? – спросил Дерек.

– Корейскую еду.

– Опять?

– Да. Ты не против?

– Да лишь бы моя малышка была рада, – сказал Дерек как-то слишком уж благодушно.

А в следующую секунду я почувствовала, что он положил руку на мою задницу. Затем скользнул вниз к промежности, сминая платье и трогая пальцами мое белье.

Я отскочила от него, стряхивая его руку, и он рассмеялся.

– Хочу, чтобы ты чаще выглядела так, как выглядишь сейчас, – сказал он.

– Дерек, прекрати.

– Покажешь мне, что на тебе надето, когда он уйдет? – понизил голос Дерек, но слова прозвучали все равно достаточно громко, чтобы их услышали здесь абсолютно все.

Сгорая со стыда и чувствуя, как жар заливает лицо, я схватила с полки упаковку антисептического крема и пошла к Митчеллу. Он уже поднялся со стула, глядя на меня таким выражением лица, словно ему только что врезали по лицу со всей дури.

– Думаю, я в порядке, – ответил он хрипло, как только я скрутила крышечку с тюбика.

Лихорадочный румянец залил его лицо, и челюсть вдруг показалась особенно резкой и выпирающей. Он сжал зубы. Его рука тряслась, когда он снова накинул капюшон на голову. Митчелл пошел к выходу, не оглядываясь, и я поспешила за ним. Он вышел из дома, и я выскочила следом. Я захлопнула дверь, схватила его за руку и громко зашептала:

– Митчелл, пожалуйста!

Он остановился, развернулся и посмотрел на меня с немым вопросом. Мол, что еще мне от него нужно.

– Прости, я не думала, что он будет так себя вести. Ты не должен был увидеть это.

– Все хорошо, Ванесса, – сказал он. – Иди домой, не стой тут босиком.

– Митчелл, поговори со мной, – я сжимала его руку, панически, и не решалась отпустить.

– Ты собираешься спать с ним сегодня? – вдруг спросил он, разглядывая мое ярко накрашенное лицо и вырез платья. И я умолкла, шокированная этим прямым вопросом. Втянула в себя воздух, словно мне врезали под дых.

– Прости, – тут же извинился он. – Прости, это не мое дело. Конечно же это не мое гребаное дело. Я не должен был этого говорить.

Он подошел к своему велосипеду, вскочил на него и исчез быстрее, чем я успела сказать хоть что-то осмысленное.

Я вернулась в дом и принялась убирать со стола вату и обрывки бинтов. Внутри было паршиво, как как будто я только что смертельно обидела близкого человека.

– В следующий раз спроси меня перед тем, как притащишь в дом незнакомца, – сказал Дерек, по-прежнему стоя на кухне и любуясь на свое отражение в стекле двери, ведущей в сад.

– Он часто привозит нам еду, и я подумала, что стоит предложить помощь. Его подрезала машина на дороге и…

– Значит, часто привозит еду? – повторил Дерек и с ухмылкой добавил: – Забавно, что ты запомнила его. Не думал, что отброс вроде него, может обратить на себя внимание прекрасной Ванессы Элис Энрайт.

– Не говори так о людях. Тем более о тех, кто занимается таким тяжелым трудом. В дождь и снег, по опасным дорогам. Могли бы на социале сидеть и в потолок плевать – ты сам прекрасно знаешь, что социал ненамного меньше их зарплаты, – но они все равно берутся за эту работу. У меня вызывают огромное уважение все, кто занимается за копейки тяжелейшим трудом, будь то курьеры, дворники или уборщики.

Дерек рассмеялся и плеснул себе кипятка в чашку.

– Звучит как фетиш, – усмехнулся он, когда я повернулась к нему, сдвинув брови.

– В смысле?

– В смысле, что, может, у тебя тайное влечение к людям, которые ниже тебя по социальному статусу и над которыми ты тайно жаждешь доминировать, психологически и сексуально? – подмигнул мне он.

– Что за чушь?!

– Может, мне стоит быть настороже каждый раз, когда к нам приходят садовники или курьеры?

Я внутренне напряглась и испугалась, что Дерек и правда мог увидеть в окно что-то, чего не должен был.

– Почему-то меня возбуждает мысль, что ты бы могла увлечься отбросом вроде него, – сказал Дерек, медленно подходя ко мне. – Возможно, меня заводит унижение как вещь в себе. А связаться с курьером было бы, пожалуй, формой самоунижения. Как обмазать себя своими собственными…

– Дерек, прекрати! Просто прекрати это!

Он наклонился ко мне и тронул губами мою шею.

– Детка, я всего лишь пытаюсь немного раззадорить тебя, но ты, как обычно, только леденеешь. Что бы я ни сказал, ты сразу же обрастаешь шипами.

– Разве не это твоя конечная цель? – спросила я. – Разве мои шипы не привлекают тебя сильнее, чем все остальное?

– Тонко. Розочка у тебя между ногами – просто прелесть, но когда она утыкана шипами, все становится гораздо интереснее. – И Дерек снова запустил руку мне под платье.

Вопрос Митчелла о том, собираюсь ли я спать с Дереком сегодня, до сих пор звучал в моей голове. И еще выражение его лица, когда он задал его, отпечаталось в памяти как картинка. Дерек был моим парнем, а Митчелл был просто другом, но почему-то я испытывала ужасный стыд именно перед Митчеллом.

Я не хотела, чтобы Дерек прикасался ко мне. По крайней мере, сегодня. Когда аромат одеколона Митчелла все еще витал в гостиной и не успел выветриться.

Дерек тем временем скользнул пальцами под мое белье и принялся поглаживать меня.

– Не сейчас, Дерек.

– Да хватит, Ванесса. Для кого же ты тогда наряжалась? Для кого надела это коротенькое платье? Все ляжки на виду. Уж не для курьера ли? – рассмеялся он.

Я вытащила его руку из своих трусов, включила воду и принялась мыть стаканы.

– Может позовем его, если он еще не уехал? Ты отсосешь ему, пока я буду смотреть. Малышка Ванесса на коленях перед отбросом, пропахшим безденежьем и кимчи. Идеальный порносюжет.

Я развернулась и оттолкнула его. Дерек всего лишь извращенно шутил, как делал это часто, но его стеб над Митчеллом вдруг наполнил меня бешеной злостью. А Дерек только моей злости и хотел: схватил меня за плечи, развернул и задрал платье. Он вообще быстро умел находить ту кнопку, которая заставляла меня трястись от эмоций, а потом просто давил на нее и давил, и давил без остановки.

Я вырвалась и побежала к двери. Он догнал, схватил за волосы и повалил меня на пол. Я сопротивлялась, боролась и мешала ему снять с меня трусы. Он схватил мой ботинок с обувной полки и замахнулся.

– Отлуплю тебя вот этим, если не дашь снять их. Обещаю.

На ботинке был высокий каблук с металлической набойкой. Таким можно убить при желании. Я прекратила бороться, отползла к двери и натянула платье на колени. Слезы хлынули из глаз, и Дерек опустил ботинок. Он расстегнул ремень, уложил меня на дверной коврик, стянул с меня белье и резко вошел. Его член показался мне ледяным, будто был не живой плотью, а высечен изо льда. Или вообще был каким-то отдельным существом, вроде осьминога или огромной личинки. Я чувствовала, как он двигается во мне, омерзительный, твердый, холодный.

– Скажи, что хочешь отсосать курьеру, – вдруг сказал он. – Слизать грязь с его обуви, а потом отсосать. Говори.

– Да пошел ты на хер!

Дерек положил руку на мое горло и сжал, вовсю работая бедрами, врезаясь в меня со всей мощью своего безжалостного тела. Стало трудно дышать, но он не отпускал. Я вцепилась ногтями в его лицо, сопротивляясь так отчаянно, будто боролась с дикой гориллой. Дерек рыкнул от боли, размахнулся и дал мне пощечину. Потом еще одну. Вторая его рука продолжала меня душить.

– Говори, иначе я не знаю, что сделаю с тобой, – повторил он.

– Хочу отсосать курьеру, – проговорила я одними губами, задыхаясь.

– И слизать грязь с его обуви. Повторяй.

– Слизать грязь с его обуви…

– Какая же ты грязная шлюха. Ты знаешь об этом?

Я молчала, вцепившись в его руку и пытаясь сдвинуть ее со своей шеи. Дерек склонился надо мной и внезапно его лицо показалось мне серым, как чешуя рыбы. Вместо рта у него была присоска, как у пиявки – огромная и влажная. Из нее вытекала синяя слизь и капала мне на лицо.

– Ты грязная мерзкая шлюха и не достойна даже того, чтобы сосать член бродяге. Повторяй, а не то я просто задушу тебя.

Я повторила. Дерек снял руку с моей шеи и кончил.