Текст книги "Принц по ГОСТу"

Глава десятая
Любовь, которая не греет…

С кем поведешься, от того и огребешься.

Свет факелов удалялся. Сквозь мутное стекло было видно, как они один за другим исчезают в лесу. Тени собирались в моей ладони.

– Неужели вы за нее тревожитесь? – послышался позади меня скрипучий голос. – Или пытаетесь, как обычно, вычислить предел идиотизма?

– Мне все равно, – мой голос едва слышен мне самому. – Даже если она не вернется, мне плевать.

По телу словно пробежала дрожь. Мелкая, неуловимая, но вполне осязаемая.

– Ну раз плевать, так плевать! Плохо будет, если не вернется, – послышался скрипучий голос позади. – Я себе новое платье присмотрела… Там такое декольте! Все мужики будут падать!

– Опять поспорили? – Я смотрю в темноту. Мне плевать, вернется она или нет.

– Нет, ну надо же как-то разнооргазить… тьфу!.. разнообразить жизнь? Споры делают наш дружный коллектив еще склочнее… тьфу!.. сплоченней! – зевнула Шарман, скрипя креслом.

– Еще скажи, что поднимают настроение! – мрачно отзываюсь я. Тревога нарастала.

– О! На нее настроения сразу поднялись! На меня так настроения уже не поднимаются! И ладно бы спорили, сколько протянет! Ну в этом споре я тоже ставочку сделала. И все-таки мне кажется, что Робер! Хотя у Ардена тоже неплохие шансы! – скрипел голос. – Опять перо выпало! Да что за лебедь такой! Ни одно не держится!

– Это петух! – усмехаюсь я, глядя в чернеющую пасть леса, проглотившую отряд.

– Господин! Все они петухи! Прямо как мужчины! – рассмеялась Шарман. – Все они редкостные петухи! Ходит такой: грудь навыкате, взгляд суров, парик одну извилину греет, корона парик к лысине прижимает, а вокруг него одни курицы. Ладно бы еще дятлом был, так нет же! Штаны снимет – воробей!

– Прекрати! – осек я, сжимая бархатную штору.

Почему они до сих пор не вернулись? Ночью в лесу делать нечего! Или она надеется, что я спасу ее, если она опять влипнет в неприятности? Я не стану ее спасать.

– Мне все равно, пусть хоть сдохнет в этом лесу, – не знаю, почему я сказал это, вскинув голову. Над кромкой леса появился силуэт дракона. – Так будет лучше для нее.

Шарман молчала, пытаясь приладить перья обратно, периодически кряхтя: «Да чтоб тебя!»

– Мне все равно, – не знаю, зачем я это повторяю. И почему приглядываюсь к всполохам в темноте. Элберт полыхнул пламенем, освещая черное кружево леса. – Не она, так кто-то другой.

– Это потому, что вы не можете покинуть замок? И чувствуете себя бессильным ей помочь? А если бы могли, то уже были бы там? – послышался вздох за моей спиной. – Так бы сразу и сказали!

– Я пойду одна! – заявила я, понимая, что обычно именно это заклинание притягивает к себе всевозможные неприятности. Мне стали дружно возражать, глядя на меня фирменными взглядами сантехников в завязке. Возражения переросли в выяснение отношений, причем мнения потенциального объекта отношений никто не спрашивал. Мне показалось, что где-то вдалеке кто-то закричал. Я пыталась успокоить всех, понимая всю важность диплома санитара, но мужской разговор перерос в ожесточенный спор. Где-то вдалеке снова послышался пронзительный крик.

– Я на нее первый глаз положил, уважаемый! – слышалось за моей спиной, когда я неслась «Скорой помощью» с пылающей мигалкой факела, пытаясь на бегу защитить кандидатскую по влиянию короны на мозги пациента. Пока что Опыт Экспертович, мой научный рукоразводитель, намекал о тяжких умственных, но обратимых последствиях. Однако я склонялась к тому, что «принц» – это диагноз. Перейдя на шаг и глядя, как деревья со скрипом отстраняются от источника огня, как расступаются перед факелом сухие ветки, я прислушивалась. Вот интересно, я еще реаниматолог или уже патологоанатом?

Видимо, принц всей обостренной интуицией чувствовал, что если я найду его, то придушу на месте, поэтому не отзывался на крики: «Принц! Ты где?» Я куталась в драный пуховичок для гномика, найденный в шкафу и накинутый поверх мантии. Дохлый кот Базилио и снулая лиса Алиса, которые стали спонсорами меховой опушки, радовались, что удалось сдохнуть раньше, чем я потащу их на себе на малую историческую родину Буратино! Еще один такой зловещий скрип и скрежет, и за санитаркой леса придется выносить «утку».

– Дупла разеваем! – рявкнула я в сторону обнаглевших деревьев, которые тянули ко мне свои ветки. Исключать возможность, что ответом на загадку: «Кто в дупле живет и орешками трясет?» – будет слово «принц», я не стала. Я пилила деревья пока что устно, угрожая факелом каждому.

– Так, здесь никого! – Я присматривалась к трухлявым внутренностям местных баобабов. – А здесь?

Я вышла на поляну, пробираясь сквозь непролазные кусты и осознавая, что скоро ответом на загадку: «Зимой – белые, летом – серые, от страха – желтые и коричневые» – будут мои штаны. Факел освещал заросли, ведущие к каким-то развалинам. Черные камни были стратегически разложены так, чтобы я споткнулась о каждый из них.

– Так, кто тут у нас заведует этим недостроем? – сглотнула я, освещая факелом остатки стены с замшелой кладкой. В глубине руин стоял какой-то силуэт, раскинув руки, словно мечтая обнять меня покрепче. Не думаю, что принц так рад спасению, поэтому опасливо двинулась вперед, подсвечивая себе путь факелом.

В центре руин стояла черная статуя женщины с распущенными волосами и в короне. С таким серьезным лицом, как у нее, можно смело претендовать на очень серьезные отношения на сайте знакомств. Волосы черной волной стекали вниз, на голове была зеленая шапочка, явно заказанная в Интернете. Глядя на такую шапочку, хотелось заказать не только шапочку, но и дизайнера профессиональному киллеру. Я поднесла факел и увидела, что это – мох. Черное платье каменными складками ниспадало на пьедестал. Мой факел осветил полуистертую надпись. Я тут, можно сказать, не только принца ищу, но и приобщаюсь к истории.

– Ка-а-ар! – послышалось из темноты, когда мне удалось разобрать слова: «Вор… ролева… бовников… орал… и… анал… назидание потомкам!» А я уже хотела сделать сюда пробную экскурсию с ночевкой! Но, судя по тому, что завещали потомкам, с экскурсией я погорячилась.

– Кар-р-р! – Я подняла глаза, видя, как на руки статуе гирляндой слетаются черные птицы. На меня смотрели блестящие глаза ворон, которые, по моим скудным познаниям в орнитологии, ночью должны спать в своих гнездах. Вороны тоже, видимо, обладали скудными познаниями в данной области, поэтому бросились на меня. Понимаю, что не красавица, но чтобы пугалом меня посчитать? Яростно отмахиваясь факелом, пятясь, я летела по полю через кусты, пока не налетела на кого-то и не заорала так пронзительно, что где-то в нашем мире наверняка сработала одинокая сигнализация в спящем дворе спального района.

– Тише, – услышала я, продолжая орать так, что сирены твердо решили утопить меня в первую очередь, поскольку конкуренция им не нужна. – Тише… Ну все… все…

Я прокашлялась, глядя на то, как по сухой траве расползается огненный круг от брошенного факела. На меня смотрел Арден, обнажив меч.

– Как поиски? – Я тут же взяла себя в руки. – Принца нашли? А фрагменты принца? Есть какие-нибудь улики? Где остальные? Я тоже не нашла! Даже следов нет!

– Не знаю, как другие, но я искал не принца, а тебя. Хрупкая девушка одна в заколдованном лесу, беззащитная и… – заметил Арден, пока я поднимала факел, тыкая его в ближайшее дерево на предмет принца. Дерево в ужасе разинуло пасть, которую я изучила с претензией стоматолога. Корень тянулся к моей ноге, но я вовремя заметила и пнула его, вспоминая все тумбочки – убийцы мизинцев.

– Ты спрашивала про призрака? – заметил Арден, подходя ко мне поближе. – Я могу тебе рассказать о нем! Я – единственный, кто знает о нем всю правду! Приятно, если моя честность будет вознаграждена…

Ко мне приблизились, опаляя дыханием мою щеку. На мою талию легла тяжелая рука, бережно притягивая меня к себе. Я отвернулась от поцелуя, чувствуя, что от этого дыхания на моей щеке сердце усиленно забилось. Меня держали как хрупкую вазу, а потом я ощутила прикосновение чужих губ к своей щеке. Рука нежно скользнула по моей щеке, а в волосах спряталась усмешка.

– Не боитесь, если она узнает правду? – проскрипел голос позади меня, пока я смотрел в темноту, чувствуя, что начинаю ненавидеть эту девчонку. – Надо будет завтра торжественно объявить о том, что у меня критические дни! Еще бы! Зуб болит, спину ломит, все из рук падает! Пусть не обольщаются!

По моим губам поползла странная горькая улыбка.

Рука Ардена легла мне на щеку, пока я прислушивалась к скрипам и ветру. При свете тусклой луны деревья отбрасывали зловещие тени.

– Ну-ну, – зевнула я, поглядывая в чащу и выпутываясь из объятий. «У-у-у-у-у!» – выло что-то в кронах деревьев, а я понимала, что сегодня оделась слегка не по погоде. Судя по тому, как у меня леденеют руки и периодически стучат зубы, я сейчас не настолько принципиальна в выборе батареи.

– Я слышал, что он из древнего и очень знатного рода, – усмехнулся Арден, глядя на меня грустными глазами и согревая мои руки в своих. – Когда-то давным-давно он был герцогом, влиятельным и могущественным. И этот замок принадлежал ему. Больше всего на свете он любил охоту… Но однажды его осенила замечательная мысль! Если звери осторожны, но глупы, то почему бы не поохотиться на людей? И вот он объявил в своих владениях, что тот, кто сумеет выжить до полуночи, тот получит столько золота, сколько сможет унести.

Я смотрела в глаза Ардена, который живо описывал, как обычные деревеньки в окрестностях резко стали олимпийскими, как одна сборная из одного бывалого охотника и его печени сумела принести мешок золотых медалей, напиться на радостях и захлебнуться в канаве. Реклама сработала на ура! Слухи поползли даже за границы владений. Каждую неделю находился новый желающий заработать без эсэмэс, регистрации и вложений.

– …Однажды к нему пришла девушка, – усмехнулся Арден, целуя мои озябшие руки. – Ее хотели прогнать, но она настаивала на своем участии. Герцог заметил, что не охотится на женщин и детей, даже швырнул ей кошель, но она усмехнулась, мол, деньги ей не нужны. А призом она выбрала его, герцога. В случае, если она сумеет выжить, он женится на ней.

Мне осторожно, как бы невзначай, поправили волосы, а потом накинули на меня свой камзол, оставаясь в сорочке.

– Герцог усмехнулся, а потом подошел к ней поближе, наклонился, заглядывая в глаза, – я чувствовала, как Арден наклоняется ко мне, словно поправляя на мне обновку, – и согласился. Договор они скрепили…

Его губы едва не коснулись моих, но я отпрянула, требуя продолжения триллера. Арден рассмеялся. Его кружевной манжет щекотал мою щеку, а я старалась не смотреть ему в глаза. – Ах да, она проиграла! Вот и вся история!

Я с трудом добилась продолжения, в котором неспортивный народ, фанаты и олимпийский резерв возмутились, собрали неплохую сборную по выбиванию дверей и катанию на воротах чужих замков, пришел в гости к чемпиону по скоростному спуску вниз с криками: «Что вам нужно?» Сборная охраны проиграла на своем поле со счетом один – ноль. Матч-реванш назначать не стали, потому что больше не встали. У чемпиона отобрали пояс, грамоты и кубки, а потом радостно забили в раздевалке, чтобы впоследствии вывесить на петле почета со всей торжественностью во дворе замка.

Я стояла, честно пытаясь переварить услышанное, как вдруг неподалеку раздался крик: «Спасите!» В одно мгновение я пришла в себя, бросившись на выручку. Арден отстал. Я мчалась, прислушиваясь, а когда обернулась, увидела, как исчезает проход, а ноги вынесли меня на небольшую полянку, покрытую целым ковром цветов. Проход закрылся так, словно его и не было. Над озером порхали светящиеся огоньки. Полянка действительно была красивой, но меня смущал запах. Запах сырости. Перед глазами стоял рассказ, произведший на меня впечатление. А он, простите, садист и мерзавец! Вот тварь! Сердце предательски екнуло, вспоминая повязку на руке. Да после услышанного я бы лично заплатила охотникам за привидениями, помахав ему на прощание ручкой аккурат в тот момент, когда его засасывает в навороченный пылесос!

Я подняла с земли камень, замахнулась и бросила его в центр полянки, которая тут же хлюпнула прожорливым унитазом. Посреди полянки при свете факела что-то сверкнуло. Я присмотрелась, увидев корягу, на которой висела сверкающая корона. Все нормально, наш герой ушел без короны! Я, осторожно проверяя сухой палкой почву, стала обходить этот рассадник пупырчатых невест. Рядом пронеслось: «Спасите!» – эхом удаляясь в сторону. Я оступилась и скатилась в какой-то овраг, на секунду потеряв сознание. Очнулась я от запаха горелых волос. Листья вокруг тлели, а я пыталась сбить огонь с волос, видя, что факел уже потух. Скинув с себя тлеющий камзол, я тушила его ногой.

– Тебе помочь? – послышался голос, заставив меня выдохнуть с облегчением. Свет факела освещал Робера, который зевал, привалившись к дереву. Преподаватель по казнокрадству стоял, кутаясь в роскошный, подбитый мехом алый плащ с капюшоном, скованный драгоценной брошью.

– Так, – отдышалась я, глядя на его факел и зажигая от него свой. – Не нашли?

– Не знаю, как другие, но я нашел то, что искал, – пожал плечами преподаватель по расхищению монаршьей собственности, коварно улыбаясь. Свет факела плясал дьявольскими огоньками в драгоценной отделке камзола и в темных глазах. – Ты совсем замерзла… Еще бы! Сразу видно, что любовь тебя не греет…

– Еще бы! – Я сжала холодные кулаки, кутаясь в свою «норку» и чувствуя пальцами сквозные, проеденные молью «норки». Я подняла с земли и отряхнула от сухой листвы чужой камзол, глядя на прогоревший рукав.

– Любовь мужчины должна согревать, – обольстительно улыбнулись мне, беря мои руки в свои. – Например, мехами… Смотришь на девушку в красивом полушубке, кутающуюся в дорогие меха, и сразу понимаешь, что ее кто-то очень любит… Нет, не спорю, когда тебе отдали свою одежду, это выглядит благородно… Но поверь мне, нет ничего благородного в том, что тебе временно дали поносить чужую одежду… Еще бы! Так бездарно прокутить свое состояние – нужно уметь! Не обращай на него внимания. Держи, дарю!

Мне отдали красивые перчатки, которые я тут же нацепила на озябшие руки.

– Согласись, это лучше, чем просто поцелуй и признание? – усмехнулся Робер, расстегивая красивую брошь своей роскошной накидки и не сводя с меня глаз. – А если так? Мне кажется, что слова здесь лишние!

Мне на плечи легла накидка, щекоча мехом щеку.

– Помнится, – меня взяли за подбородок, застегивая на мне брошь и улыбаясь дьявольской улыбкой. Когда он улыбается, у него на щеках появляются черточки ямочек, – ты спрашивала про призрака. Но…

Робер поднял черные дуги бровей, снова расцветая улыбкой, от которой даже дьявол почувствовал бы себя неуютно.

– На этот раз мы составим договор. Правда, в обмен на поцелуй! Ну как? Мне кажется, что предложение очень выгодное и обоюдоприятное? – Меня погладили по подбородку.

– Согласна. Ты ответишь на все мои вопросы, – закивала я, шмыгая холодным носом, из которого скоро начнут течь сопли. Я вложила свою руку в его руку, пожав ее как следует. – Рассказывай!

– Пока я тебя обнимаю, ты имеешь право задавать вопросы! – улыбнулись мне. – Думаю, что начнем с поцелуя. – Ко мне приблизились так, что я шмыгнула носом.

– Отлично! – заметила я, немного отстраняясь и чувствуя, как из носа течет. – Ты не уточнял, какой именно!

Не знаю, передается ли любовь воздушно-капельным путем, но то, что воздушный поцелуй тоже считается поцелуем, я была уверена.

– Ах, ты, – закусил губу Робер, смеясь, пока я поплотнее куталась и пыталась согреться. – Ладно. Какой поцелуй, такая и история! Ты тоже не уточняла про подробности. Так что будем взаимно любезны. Некогда призрак был бароном из обнищавшего, но очень благородного рода. И вот он решил поправить свое материальное положение, ухаживая за одной благородной девицей, чей отец располагал внушительным состоянием. Сначала отец воспринял жениха благосклонно. Но добрые люди сообщили, что у женишка нет ничего за душой. Разгневанный отец мало того что отказал, так еще и прогнал обнищавшего барона. Но девица уже влюбилась, поэтому ночью сбежала к возлюбленному, прихватив немного золотишка папика.

Я уже чувствовала, как меня обнимают, причем так, словно сейчас съедят на месте, а поутру под кустом найдут мои косточки.

– Думаю, что мы можем немного дополнить наш договор? – Моих губ едва коснулись чужие губы. Началось! Мне просто интересно, где будут ухажеры, когда я буду трубно сморкаться и валяться в замке с температурой! Найдутся ли желающие ухаживать за несчастной больной девушкой? Или у нас тут только за здоровыми принято ухаживать?

– Погоди. – Я отстранилась, шмыгая носом. – У меня есть еще вопросы в запасе.

– Да, – сладко заметили мне, не выпуская меня из объятий.

– Папик заявил, что она ему больше не дочь? – поинтересовалась я.

– Да, – ответили мне с улыбкой. – Я же не говорил, что буду отвечать что-то кроме «да» и «нет».

– В итоге новобрачные остались с шишом в кармане и неземной любовью? – Я гаденько улыбнулась. – И у кого из них нервишки не выдержали? У нее?

– Да и нет, – на меня смотрели, едва сдерживая смех.

– Значит, у него не выдержали нервишки, и он… зарезал ее! – радостно поделилась я своей догадкой. Робер закусил губу, давая понять, что где-то сейчас лопнули струны на скрипке Шерлока Холмса.

– Нет, он не зарезал. Запер в башне и пошел искать другую невесту, рассказывая всем, что предыдущая умерла. Но слухи уже пошли, поэтому желающих отдавать своих дочерей замуж за барона не нашлось. Кстати, где-то в замке висел ее портрет. Красавица! Несмотря на это, молодой супруг срывал на ней всю ненависть и злобу, а бедняжка терпела побои и унижения. В итоге она убила его и выбросилась из окна. Как видишь, любовь без денег нежизнеспособна.

Ко мне наклонились, чтобы поцеловать, но я в этот момент звонко чихнула.

– Вообще-то мы принца ищем! – строго заметила я, пытаясь скрыть свою неловкость, растирая нос и надевая капюшон. – Пойдем!

Мы шли вдоль оврага, пока я подсвечивала каждую корягу и вопила: «При-и-инц!» Венценосный партизан либо просто стеснялся, либо умолк навсегда, не сдавал свой временный схрон или место захоронения! Внезапно в кустах послышался какой-то шорох.

– Наконец-то! Кажется, нашли! – с облегчением выдохнула я, понимая, что вряд ли обнаружу там парочку влюбленных, решивших уединиться при температуре, близкой к нулю. – Давай, вылезай! Нечего сопеть!

Я наклонилась к кустам, подсвечивая себе факелом. Не знаю, но если это глаза принца, то, видимо, я немного не вовремя!

Раздалось рычание, а на меня бросился огромный черный зверь, выбивая из рук факел. Зверь перелетел через меня, пока мне дали очень дельный совет: «Беги!» Видимо, Робер, не очень любил зверюшек, а они, сволочи, это чувствовали, обращая взор на меня. Во мне прямо чувствовалась вся любовь к братьям нашим шустрым, поэтому я вскочила на ноги и бросилась бежать, слыша за своей спиной погоню. Плащ цеплялся за ветки, а я задыхалась и неслась, не разбирая дороги. Огромный черный волк схватил меня за плащ, потянул его на себя и недружелюбно оскалился. Не знаю, может быть, дело в плаще, но где-то радостно выдыхала Красная Шапочка, доедая последний пирожок, радуясь, что красный плащ постирали, а ей пришлось идти в зеленом.

Дрожащими руками я расстегнула брошь, оставив разъяренному фетишисту его трофей, а сама попыталась взобраться повыше, несмотря на скрипучие протесты дерева. Трухлявая кора обрывалась, пальцы и ноги соскальзывали, но я карабкалась наверх, хватаясь за толстый сук, закидывая на него ноги и переводя дух.

Волк оскалился на меня, походил кругами, пометил дерево, а потом двинулся в сторону ближайших кустов, оставив сброшенную и разодранную накидку среди листвы. Ага, сейчас, я прямо горю желанием спуститься! Я понимаю, что в каждой твари есть что-то хорошее, особенно если поискать. Но мне почему-то кажется, что единственное хорошее, что может быть в этом волке, – это принц. Может быть, даже не весь, но все равно…

Зато я слегка согрелась, чувствуя, как кровь приливает к сердцу, заставляя его колотиться сильнее. Облокотившись на ствол, я сопела, вытирала об себя дрожащие и содранные руки. Разодранные перчатки из тончайшей кожи с дорогой отделкой не грели, а пока я пыталась их снять и переодеть, одна из них упала вниз.

В кустах послышался шорох. Под дерево бросилась целая стая голодных волков, желая взглянуть на Красную Шапочку, отсидевшую на неудобной ветке все пирожки. Где эти дровосеки, которые в нужный момент любят гулять по лесу, изредка промышляя браконьерством, потому как я уже отсидела и отморозила себе все сусеки. Нет, я, конечно, польщена, что кто-то успел сбегать за подкреплением. Мне бы тоже не мешало подкрепиться. Хотя бы кружкой с горячим чаем!

Изо рта вырывался пар, которым я согревала озябшие руки. Тучи на небе рассеялись, обнажив сверкающие бриллианты звезд, а на фоне огромной луны, напоминающей головку сыра, появился силуэт огромной птицы. Так!

Я попыталась залезть повыше, чувствуя, как меня царапают ветки, а вниз летят сухие сучья и кора. Только бы не свалиться!

– Эй! – Я размахивала руками, пытаясь удержать равновесие на тонкой ветке, которая подозрительно хрустела подо мной. Дракон делал круг над лесом, пока я с горечью осознавала, что не умею привлекать мужчин! Особенно к операции по собственному спасению! Хотя… Заметил! Ура!

Луна почти скрылась за тенью, которая приближалась ко мне, а потом с грохотом приземлилась на полянку. В стройных и голодных рядах волков произошел существенный раскол. Они честно поделились на три лагеря. Шашлык, шуба и даненунафиг!

– Слезай, птичка, – рассмеялся дракон, оборачиваясь человеком, пока я карабкалась вниз, осторожно прощупывая ногой каждый сук. Дерево стоически молчало, изредка кряхтя и скрипя.

– Да, – вздохнул дракон, поднимая красную накидку. – Сразу предупреждаю! Я и так веду два предмета, к тому же в казнокрадстве плохо разбираюсь.

– Это ты к чему? – Я была уже на финишной кривой, цепляясь руками за короткий сук.

– Пусть ведет Арден! Хотя военное дело, я могу взять на себя! – прикидывал дракон, рассматривая обрывки меха и ткани. – Но только если ты меня попросишь…

Меня поймали, глядя на меня с довольной и плотоядной улыбкой. Если чей-то романтический ужин внезапно совпал с моим чудесным спасением, это еще не повод превращаться в утюг и наглаживать мне места не столь отдаленные, но весьма пострадавшие по вине неудобной ветки.

– Нашли принца? – сощурилась я, глядя в глаза дракону.

– Даже если бы и нашел, то я бы тебе об этом никогда не сказал. Я бы унес эту маленькую тайну в желудке! Ам! – рассмеялся дракон. – Боишься? Не бойся! Драконы едят исключительно девственниц! Примерно так в свое время я говорил самым красивым пленницам, даря им два варианта развития событий.

– И сколько из них предпочитали быть съеденными заживо? – осведомилась я, пытаясь выпутаться из объятий.

– Спроси лучше, сколько из них были девственницами, – хищно рассмеялся дракон. – Точнее, не так, сколько радости было на лицах, когда я, приличия ради, предлагал вот такой вот скромный выбор. Хотя нет, не так! Сколько из них было еще одето после того, как я обернулся человеком. Помнится, одна красавица… Кажется, даже принцесса… Да! Так вот, я еще даже договорить не успел, как мне уже закрывали рот поцелуем!

– Давай, открывай рот пошире! Только смотри не подавись мной, – закатила глаза я, понимая, что третье свидание за одну ночь меня слегка напрягает.

Меня зажали, так что я не могла даже дернуться. Я почувствовала, как меня бессовестно целуют в шею, а потом, прижавшись губами к ней, тихо шепчут:

– Я просто попробовал!

От такого шепота у меня по спине побежали мурашки, поэтому я мужественно сражалась за глоток воздуха, а меня крепко держали в объятиях, явно войдя во вкус.

– Ты все равно долго не продержишься, – рассмеялся Элберт, обнажая острые зубы. – Я – обаятельный. Итак, как бы изящно… А впрочем, сокровище мое, как насчет того, чтобы не разгуливать по лесу, а посмотреть мою пещеру? Поверь мне, там есть много чего интересного… Многие вещи, которые относятся к ранним династиям… Поверь мне, такой коллекции древностей нет ни у кого!

– Неужели? А что там есть? – сладенько переспросила я, прикидывая дать деру, пока не познакомилась поближе с каким-нибудь нефритовым жезлом из династии Сунь Вынь. Мне самозабвенно перечисляли содержимое коллекции, слегка ослабив хватку, я кивала, поддакивала, понимая, что не настолько культурный человек, чтобы предпочесть операцию по спасению походу в музей со всеми вытекающими из экспонатов последствиями.

– …он отдал свой жезл верным рыцарям и потребовал, чтобы его берегли как зеницу ока! – увлеченно рассказывал дракон, пока я приметила подходящие кусты, слегка замедлив шаг. Один рывок, и я уже, ругаясь очень некультурно, мчалась в сторону, известную одному лесу. Меня пытались догнать, но я петляла, слыша, как позади меня зарастают проходы. Я притаилась возле каких-то корней, глядя, как над лесом поднимается огромный силуэт дракона и на бреющем полете пролетает над верхушками деревьев.

– Фух! – выдохнула я, проклиная принца до седьмого колена, как вдруг мне в горло уперлось что-то острое.

– Привет, малышка, – вкрадчиво прошептали мне на ухо, пряча кинжал. – Кто не спрятался, я не виноват.

Из-за дерева появился Лючио, поигрывая кинжалом и одаряя меня улыбкой обаятельного мерзавца.

– Принца нашел? – недовольным голосом поинтересовалась я, глядя на черную куртку с воротником-стойкой и шнуровкой.

– Тебе честно ответить или красиво? – На меня смотрели холодным взглядом. – Думаю, что начало нашего свидания должно быть красивым! Я искал его везде! Под каждым камнем! Под каждой веточкой! В каждом дупле! Но его нигде нет!

Взгляд внезапно потеплел, заставив меня осознать тот факт, что где-то прорвало трубу с ухажерами, которых мне обещали мои вполне приемлемые внешние данные. Пока на самооценки одних девушек прорывало краны мужской благосклонности, на других мужская благосклонность лилась вполне приемлемой струей, в моем случае из крана почему-то текла ржавая струйка, иногда капая затертыми мужскими комплиментами. Зато в этом мире на меня обрушился прямо потоп внимания, которому позавидует единственная девушка в деревне.

– Смирись с тем, что принц мертв, – улыбнулись мне, глядя, как я осматриваю кусты и кричу: «Принц! Отзовись! Мы тут уже все замерзли!» – Просто смирись с этой мыслью. Я уверен, зная этот лес, что мы даже труп не найдем, поэтому торопиться нам некуда.

– То есть как это мертв? Пока не увижу тело, я не успокоюсь! – дернулась я, прислушиваясь к ночному лесу. – Ты так легко рассуждаешь о смерти, а он еще ребенок! Нет, пусть он и вымахал под два метра, но…

Мне на губы лег чужой палец в перчатке, намекая, что на жалость давить не надо.

– Тише, маленькая, – прошептали мне, пока по его губам скользила улыбка отъявленного мерзавца. – Не нужно воспринимать это так близко к сердцу. Династии меняются, принцы и принцессы, короли и королевы умирают. Поверь мне, трон – это то место, которое никогда не будет пустовать. Корона – это та вещь, которая всегда найдет себе голову!

– Но… – возразила я, пытаясь отклониться, а меня обняли за талию, осторожно поглаживая пальцем по губам. – Да прекрати ты! Тебе, убийце, легко рассуждать о смерти!

– Я не убийца. Я – историк. – Меня погладили по щеке. – В отличие от других я пишу ее красными чернилами. Я убирал старые династии, возводил новые, и все из-за любви к истории. Я знаю историю каждого королевства, потому что в какой-то момент я вершил ее. Ты спрашивала о призраке. Так вот, он тоже в свое время вершил историю. Он был участником одного заговора. Да что там участником! Он его воплощал своими руками, за что и поплатился. Король, королева и их дети вздохнули с облечением, но не тут-то было. Они и подумать не могли, что после смерти он закончит начатое. Он уничтожил всех, включая стражу, придворных и прислугу. Я восхищаюсь им.

Да, если все эти истории сложить вместе, то…

– Кар-р-р! – раздалось неподалеку и тут же умолкло. Лючио молча подошел к дереву, глядя на торчащий из вороны кинжал. Ворон осыпался черным пеплом, который тут же сложился обратно в перья. Птица встрепенулась, обиженно заорала и взлетела, оставив мне на плече всю свою обиду!

– А я при чем?!! – возмутилась я, угрожая кулаком пасмурному небу.

– Не люблю, когда меня перебивают. Скромные и вежливые люди обычно живут немного дольше, чем все остальные. Так вот! На чем я… – усмехнулся он, вынимая кинжал из птицы, которая, вместо того чтобы упасть вниз, рассыпалась черным пеплом. – На чем мы остановились? – поинтересовался Лючио, осторожно прижимая меня к дереву. – Мы немного заболтались, а у нас свидание.

По моим губам снова скользнули его пальцы, заставив меня завертеть головой. В мое горло уперся кончик кинжала.

– Не бойся. Просто я хочу тебя поцеловать, – рассмеялся Лючио, проводя острием по моей шее. Лезвие легло мне на губы, пока вторая рука в перчатке гладила мою щеку и шею.

– Это для чего? – сквозь зубы возмутилась я, чувствуя, как в горле пересохло.

– Я как историк могу открыть тебе секрет. Люди привыкли сожалеть о своих поступках. Но суди сама, люди начинают жалеть лишь тогда, когда у них был выбор. Они терзают себя мыслями о том, что могли бы поступить иначе. Задают себе вопрос: «А что было бы, если бы я поступил по-другому?» Самое интересное, что когда выбора не было, им проще принять и смириться. Так вот…

Меня поцеловали в щеку, потершись об нее носом.

– А я… – меня опаляло горячее дыхание, – я не хочу, чтобы ты… жалела…

Меня поцеловали в висок, тут же упираясь острием в шею, чтобы я не вертелась.

– Как романтик я так себе, – прошептали мне на ухо, склоняясь ко мне. Я уже чувствовала его дыхание на своих губах. Мне хотелось провалиться сквозь землю! – Но этот поцелуй ты запомнишь…

Понимаю, что есть мужчины, от которых подкашиваются ноги, но чтобы настолько… Я потеряла спиной точку опоры, падая назад. Все произошло в одно мгновение, а потом стало темно и душно. Я лежала на мягкой трухе, больно ударившись головой обо что-то твердое.

– Ыыыы! – простонала я, пытаясь понять, кто у нас тут так быстро исполнил мое скромное желание.

– А ну выплюнь ее! – слышался приглушенный голос в темноте. Кто-то усердно долбил дерево снаружи. – Проклятье! Ты мне все свидание портишь!

А ведь потом еще и скажет, что всю ночь долбился со мной в темном лесу. И ведь все мужики посмотрят на него с уважением и сочувствием! Не каждая девушка – бревно, и не каждый мужик – дятел. О нет! Кто-то уже довел меня до сарказма! Я села, ощупывая все вокруг. Внутри валялись чьи-то кости и какие-то странные железяки. Теперь понятно, почему деревья в этом лесу такие большие. Попробуй не скинуть порцию удобрений в тот момент, когда оно намеревается тебя съесть!