Текст книги "Приключения девочки по имени Вел"

Свирепые собаки из Кентукки

Вел пришла в голову идея по поводу маленького блокнотика на пружинке. А что, если отмечать там не только пройденное расстояние, но и записывать имена людей, с которыми она встретилась в пути, и дорожные указатели, которые её развеселили? Например, «Осторожно: спящие коты» и «Ночлег, завтрак и экзотические животные». Ещё девочка записала несколько песенок, которым научил её Гриффин, и, переставляя буквы, пыталась сложить хотя бы одно новое слово из названий городков, где они останавливались на ночлег. Например, в названии Шарлотсвилл она нашла слово «вилла», в Роанок – «норка», а в Дамаскус – «маска».

На седьмой день пути она начала записывать, сколько велосипедистов ей повстречалось, помахали ли они ей рукой, выкрикнули ли приветствия или выглядели замкнувшимися в собственном маленьком мирке. Она видела детей в школьной форме с яркими разноцветными рюкзачками; мамочек с малышами, сидящими на специальных сиденьях впереди велосипеда; людей в дешёвой одежде на таких же старых, как Кланк, велосипедах; мужчин и женщин в красивых спортивных майках, обтягивавших тело, словно перчатка. Большинство из них крутили педали в тишине, молча помахав рукой и улыбнувшись. Она ощущала себя членом тайного общества, где люди без слов понимали друг друга. А двухколёсный Кланк служил ей туда пропуском.

Вел также записывала всё, что ела, и всё, что хотела бы съесть, если бы могла. На десятый день путешествия она увидела, что её продуктовые запасы убывают гораздо быстрее, чем она надеялась, и девочка радовалась щедрости встреченных в пути незнакомцев. Когда она по утрам останавливалась набрать воды у фермерских оград или у маленьких магазинчиков, деревенские жители, которые там что-то покупали, иной раз протягивали ей еду и фрукты и отмахивались от любого предложения денег. Время от времени кто-нибудь бросал испытующий взгляд на её набитый рюкзак и спрашивал, в школу ли она едет. Вел понимала, что в своей нешкольной одежде и на старом велике она совсем не похожа на обычного ребёнка, который катается по ближайшим окрестностям. А потому тщательно избегала всяческих разговоров о том, куда она направляется, уклончиво объясняя всё так же, как леди Печеньке: она на домашнем обучении, а её семья «вон там» – и показывала рукой куда-то назад. Под конец беседы девочка всегда вежливо благодарила людей за угощение.

На одиннадцатый день пути Вел забралась на Кланка, не испытывая ни малейшей боли. Постоянная езда укрепила мышцы, хотя девочка об этом и не подозревала. Она по-прежнему продолжала ругать дорожных рабочих, которые могли бы проложить дороги вокруг холмов, а не заставлять их скакать вверх и вниз по горам, но тело уже почти не жаловалось на усталость.

Вращая педали и от души наслаждаясь ездой, Вел заметила вдалеке большой бело-синий указатель. Раззадорившись, она решила ускориться и доехать до него побыстрее. Она привстала на педалях и погнала по дороге. Гриффин тут же закричал, подбадривая её:

– И у финишной линии победитель… Вел выигрывает с преимуществом в секунду! – радовался он.

Девочка нажала на тормоз у дорожного знака и счастливо присвистнула:

– Гриффин, мы на верном пути!

– Вернее, чем обычно?

– Посмотри на знак.

Она подождала, пока Гриффин медленно прочитает вслух: «Добро пожаловать в Кентукки. Пырейный штат»[6]6
  «Пырейный штат», или «штат голубой травы» – шутливое название Кентукки. На языке индейцев ирокезов слово «Кентукки» означает «равнина, ровная земля», место, где много лугов, на которых растёт трава, в том числе и голубого цвета – пырей.


[Закрыть]. И он тоже присвистнул:

– Ну, Виргиния, прощай! Приве-е-е-ет, Кентукки!

– Нужно проехать ещё восемь штатов, – заметила Вел. И всё же пересечение границы дало ей лучик надежды. Она остановилась на заправке, чтобы купить открытку и отправить её в монастырь. Ей хотелось поделиться с сестрой Вандой и монахами новостью о том, что она на велосипеде проехала через целый штат.

Кентукки, линия границы

Дорогая сестра Ванда и монахи ордена Преобладающего Молчания!

Я уже в Пырейном штате – штате голубой травы! Интересно, а у них тут только голубая трава? Или есть красная и белая? Тогда бы их луга выглядели весьма патриотично[7]7
  Вел, конечно, имеет в виду цвета американского флага.


[Закрыть].

Повсюду очень милые люди. Они сигналят мне и кричат, высовываясь из окон автомобилей: «Привет, девочка!» А одна леди на распродаже у церкви посигналила мне велосипедным звонком и дала целых два кекса с цукатами. Не беспокойтесь, я поблагодарила её, и я всегда чищу зубы перед сном.

Вел

Путешествие по Кентукки стало новым вызовом для Вел: ей приходилось ехать по тем же дорогам, что и грузовики с углём. Грохот за спиной означал приближение очень большого транспортного средства. Тогда девочка сворачивала на Кланке к самому краю дороги и крепко держалась руками за руль. Гриффин всегда восхищался: «Ух ты! Какой большой!» И без конца повторял это, пока грузовик проезжал мимо них. Он уже перестал удивляться всякий раз, как видел автомобиль, но, встретив несколько грузовиков-углевозов, заявил, что автомобили – это, конечно, хорошо, но он всё же предпочитает рёву двигателя мирное шуршание велосипедных колёс.

Вел набросала карандашом углевоз в своём блокноте, а затем стёрла его и нарисовала грузовик с полевыми цветами. В Пырейном штате они встретили май, но голубую траву – пырей – им увидеть пока не довелось. В основном Вел попадались душистая розовая жимолость, белая магнолия и лиловые фиалки.

В первое воскресенье мая, в полдень путешественники очутились на заброшенном участке дороги. На асфальте повсюду валялось множество щедро разбросанных кроссовок. Вел обратила внимание, что среди них не было двух одинаковых. Они уже преодолели больше половины пути по штату Кентукки, но ничего подобного раньше не встречали. Девочка спросила Гриффина, что бы это значило. «А я почём знаю!» – ответил он.

Преодолев очередной поворот дороги, Вел увидела впереди почтовый ящик с изображением собачьей морды. Извилистая грязная дорожка вела к двум сараям и обветшалому фермерскому домику с большим круглым крыльцом. Девочка решила, что спросит, можно ли где-нибудь поблизости наполнить водой бутылки. До этого момента фермеры никогда ещё не отвечали отказом на её просьбу набрать питьевой воды и обычно давали ей в дорогу немного малины или редиски. «Посмотри, какой хорошенький щенок на почтовом ящике! Остановимся здесь, попросим воды и посмотрим, знают ли что-нибудь здешние жители о разбросанных на дороге кроссовках», – сказала Вел Гриффину.

Подъехав поближе к почтовому ящику, она заметила выгоревшее на солнце объявление, прибитое гвоздём к стволу засохшего дерева. Девочка притормозила и смогла разобрать надпись:

ПОСЕТИТЕЛЕЙ ЗДЕСЬ НЕ ЖДУТ.

На следующем дереве тоже висело предупреждение:

МЫ ЖЕ СКАЗАЛИ:

ПОСЕТИТЕЛЕЙ ЗДЕСЬ НЕ ЖДУТ.

«Хорошо-хорошо, я всё поняла, – сказала себе Вел. – Не останавливаться ни в коем случае, ни по какой причине». Она проехала мимо почтового ящика и увидела большого неповоротливого человека и нескладную женщину, сидевших на крыльце напротив друг друга. Они вяло покачивались в креслах-качалках. Не переставая крутить педали, Вел подняла руку и помахала им, но они не ответили ей. Она уже собиралась что-то сказать Гриффину, как вдруг услышала звук, от которого у неё душа ушла в пятки. Это было рычание. Нет, не одно, а целых три рычания, если можно так сказать. Низкий, угрожающий рык, который стремительно приближался к ней.

Краем глаза девочка увидела, как три свирепые собаки несутся к ней через двор фермы. Они двигались очень быстро, и внутренний голос подсказал, что ей тоже стоит прибавить скорости, если она хочет избежать опасности. Вел привстала на педали и начала крутить их так быстро, как только могла.

– Гриффин, нам надо поскорее уносить отсюда ноги! – закричала она, стремясь оторваться от преследования.

– Минуточку! – закричал в ответ Гриффин, но Вел слишком сосредоточилась на педалях и потому не слышала его.

Вел летела по дороге, виляя между непарными кроссовками, но собаки не отставали. Они вдруг возбуждённо залаяли и начали тоненько повизгивать. Вел даже показалось, будто они рады возможности заполучить маленького вкусного велосипедиста на обед. Она старалась давить на педали всем телом, чтобы ещё больше увеличить скорость. На следующей дорожной развилке она свернула с главной трассы и начала плутать по хитросплетению грунтовых дорог. Собаки были уже совсем близко. Она слышала, как их когти скребут по земле, чувствовала горячее дыхание у своих пяток и вдруг поняла, что эти дикие существа и есть виновники валяющейся на дороге непарной обуви. Либо собаки сдёргивают кеды с велосипедистов, которые пытаются ускользнуть от них, либо (здесь она в страхе сглотнула слюну) непарные кроссовки – это всё, что остаётся от несчастных ездоков, которые случайно оказались на этой территории.

Гриффин продолжал вопить:

– Вел, подожди! Остановись на минуту! Доверься мне! Остановись!

– Ни за что, Гриффин! Я не хочу, чтобы мне ноги откусили! Они мне ещё пригодятся!

Дышать становилось всё тяжелее, каждый вдох болью отдавался в груди, но девочка продолжала с бешеной скоростью крутить педали. Она петляла, ехала прямо и сворачивала до тех пор, пока на очередном повороте не выпустила из рук руль Кланка и не свалилась с велосипеда прямо на дорогу.

Собаки повернули вслед за ней. Их свирепые морды были уже хорошо видны, но тут Гриффин рявкнул строгим командным голосом, звук эхом отразился от рамы велосипеда:

– Сидеть!

Собаки – две большие чёрные с рыжими подпалинами дворняги и старый седой пёс, отдалённо похожий на овчарку, – замерли в недоумении, а потом разом сели, так что задние лапы врезались в передние.

Гриффин снова рявкнул:

– Ждать!

Собаки не двигались.

– Хорошие собачки! Дай лапу!

Собаки переглянулись, будто хотели сказать: «Дать лапу кому? Велосипеду?» Тем не менее они подняли по одной лапе, как бы протягивая их велосипедной раме.

– Кувырок! – было следующей командой Гриффина.

Собаки повалились в грязь и начали перекатываться со спины на живот.

– Танцуй!

Собаки встали за задние лапы и заходили на них, смешно покачиваясь.

Вел хотелось расхохотаться, но она всё ещё не могла отдышаться после гонки.

– Хорошие мальчики, – похвалил собак Гриффин. Они дружно высунули розовые языки. – Домой!

Собаки снова посмотрели друг на друга, отряхнулись от прилипшей к шерсти пыли и грязи и, виляя хвостами, побежали обратно к дому.

Грифин выждал минуту-другую, а затем сказал Вел уже своим обычным голосом:

– Думаю, нас они больше не потревожат.

Вел подошла к велосипеду, подняла его и дружески похлопала по рулю.

– Гриффин, ты спас нас! Это было просто потрясающе! Как ты это сделал?

Руль стал теплее на ощупь, как будто Гриффин покраснел от смущения.

– Ерунда, я дрессировал щенков с тех пор, как себя помню. Я хорошо знаю повадки собак и знаю, что даже самых свирепых можно усмирить твёрдым голосом. Главное – чётко приказать им, что надо делать. Собаки плохими не рождаются. Они просто выполняют приказы хозяина.

– О, – тихонько вымолвила Вел, а потом, немного поразмыслив обо всём и опуская подножку

Кланка, спросила ещё тише: – Зачем же учить их нападать на велосипедистов? Что же это за владельцы собак такие?

– Понятия не имею, Вел. Иногда люди делают ужасные вещи. Об этом неприятно думать, но это правда.

Вел опустилась на траву, и плечи у неё неожиданно задрожали.

– Я… скучаю… по… моему монастырю, – всхлипнула она, и слезы градом покатились у неё по лицу. – Что если… – она вытерла нос рукавом, – что если бы эти люди держали кого-нибудь похуже собак? Например, росомах, или домашних медведей гризли, или акул-роботов? Они бы тоже натравливали их на девочек-велосипедисток?

– Вел, – сказал Гриффин, – если ты будешь слишком долго рассуждать, какими ужасными могут быть люди, ты никуда не приедешь. И никто из нас не приедет. Тогда нужно целыми днями сидеть дома, а ещё лучше – прятаться под кроватью. Но мы с тобой здесь. И это первый случай за сотни миль, когда кто-то пытался тебя укусить. Подумай о добрых людях, которых ты встретила на пути. Подумай о том, как тебе везёт, и забудь об этих гадких владельцах собак. Они и мысли твоей не стоят. Я вот что тебе скажу: они точно не стоят твоего путешествия, ни капельки не стоят!

Вел вытерла лицо другим рукавом.

– Сегодня важный этап нашего путешествия: мы проехали тысячу миль, – произнесла она взволнованно. Прошлой ночью девочка делала подсчёты в своём блокнотике.

– Тысяча миль большой удачи и трудной дороги! Сложи вместе и добавь печенюшки! Они всё перевесят! Быстро вспоминай! Сколько раз тебе везло! Сколько было удачных моментов! – отозвался Гриффин.

– Церковная трапезная, где можно было есть что хочешь, а денег за это не брали, – задумчиво произнесла Вел. – А ещё одна леди сказала, что я похожа на ангелочка на колёсах.

– Не забудь про олениху и оленят, которые щипали траву прямо рядом с нами, когда мы проснулись, – добавил Гриффин.

– И, похоже, дождь шёл только в тёплые дни, – припомнила Вел.

– Вот видишь? Противопоставь всё это трём злобным собакам, и удача их перевесит.

Вел сидела и подсчитывала, сколько раз ей повезло, а затем, опомнившись, огляделась вокруг.

– А где мы? – спросила она, вытаскивая карту из пластикового пакета.

– Я совсем не обращал внимания на то, куда мы едем, когда ты гнала изо всех сил, – ответил Гриффин, – но, думаю, нам нужно вернуться на дорогу, и она приведёт нас куда-нибудь в правильное место. Давай поедем направо и посмотрим, где окажемся. Не могли же мы заблудиться.

Каннибал сходит с ума

Прошло три часа. Сколько миль они проехали? Вел без конца повторяла: «Ну как мы могли заблудиться?» Они снова вернулись на мощёную дорогу, оставив позади грязные, глинистые тропы, но впереди не было видно ни одного городка, а потому они не могли свериться с картой Кентукки, которую везла с собой Вел. Девочка пыталась остановить несколько машин, но водители не реагировали на её взмахи рукой. Ближе к вечеру, примерно в пять часов, Вел услышала вдалеке какой-то шум и направила туда колёса Кланка в надежде, что хоть там сможет выяснить, где они находятся.

Через некоторое время они подъехали к огромной толпе людей. Но кого бы Вел ни спрашивала о том, куда ведёт дорога, никто ей не ответил. Все слишком куда-то торопились. В конце концов она прекратила расспросы и решила двигаться вслед за толпой.

Девочка слезла с велосипеда и вместе с потоком людей прошла через какую-то парковку во внутренний двор, где, видимо, была в самом разгаре вечеринка. Играл духовой оркестр. Все женщины были в удивительных шляпах с широченными полями, в несколько раз больше головы. На некоторых шляпах были страусиные перья. На других – ленты и вуали. Множество разноцветных, сверкающих, блестящих шляп. Каждая со своей изюминкой, не похожая на другие. Мужчины пересчитывали толстые пачки денег и что-то отмечали в глянцевых брошюрах.

– Господи, боже мой! Где мы? – пробормотала Вел.

Мальчишка, не старше самой Вел, услышал её вопрос и ответил:

– Да мы же на скачках в Черчилль-Даунсе. Сегодня Кентуккское дерби! Ты что, не знаешь? Это же самые известные на нашей планете скачки на лошадях! А где, по-твоему, ты находишься?

Название вызвало у Вел какие-то смутные воспоминания. Она совершенно точно была уверена, что сестра Ванда упоминала о Кентуккском дерби, когда они решали математическую задачку, сравнивая среднюю скорость движения различных видов животных. Девочка припомнила, что лошади бегают намного быстрее, чем люди, и что гепарды могут перегнать и тех и других, но никак не могла вспомнить название города, где проходит это самое дерби. Она уже собралась было расспросить поподробнее мальчишку, но он посмотрел на неё, как на самого тупого человека, которого когда-либо встречал. Тогда она повернулась и покатила своего Кланка назад. Щеки у неё горели.

Вел прислонилась к забору, окружавшему загон для лошадей, и попыталась собраться с мыслями.

– Гриффин, скажи, ты нигде не видишь табличку с надписью «Информация»? – спросила она.

– Ничего не вижу, кроме карнавальных платьев и штанов, – ответил Гриффин.

Толпа становилась всё больше, напирая на них. Люди поворачивались, чтобы видеть цокающих копытами лошадей. Вел тоже повернулась взглянуть на животных.

Лошади были просто великолепными, потрясающими. Под сёдлами у них лежали разноцветные потники с большими белыми номерами. И при каждой находился человек с соответствующим своей лошади номером на одежде. Лошади под номерами один и два были гнедыми – глубокого, переливающегося коричневого цвета. Лошадь номер три была цвета неба, затянутого серыми облаками. Номер четыре – нереально большая, вороная, цвета тёмной ночи. Выступала она гордо и держалась весьма самодовольно. Это был конь, и он едва не вырвал поводья из рук своего жокея, когда его взгляд вдруг упал на Вел и Кланка.

Конь фыркнул и попятился, задрожав всем крупным телом. Толпа ахнула. Леди ухватились за свои роскошные шляпы, а мужчины начали что-то лихорадочно писать в своих брошюрах. Жокей номера четыре потянул коня вперёд и заставил его опустить голову, чтобы тот успокоился. Но животное вращало глазами, закатывая их так, что вокруг чёрного зрачка был хорошо виден белый круг. Конь потянул человека к ограждению и положил голову на верхнюю планку, обдавая лицо Вел горячим дыханием и пытаясь обнюхать её голову. Она посмотрела на него – он был совсем рядом, прямо нависал над ней. Если бы она встретила зебру, то, конечно, заволновалась бы. Но это была лошадь, поэтому девочка просто удивилась. В конце концов ещё три человека бросились на помощь жокею. Коня оттащили от забора туда, где стояли другие лошади.

К параду иноходцев присоединилась ещё дюжина лошадей. Трубач в красном плаще протрубил короткую мелодию, и жокеи вскочили на спины коней. Все наездники уверенно держались в седле, но жокей под номером четыре с трудом сдерживал своего коня, когда животные ещё делали последние круги по загону.

Табун проследовал к запертой калитке. Большой чёрный конь постоянно оборачивался и бросал взгляд на Вел и Кланка, а его наездник тянул поводья, направляя лошадь в нужную сторону. Вел уже и не смотрела на него, а люди вокруг хором запели о том, какое яркое солнце светит над их родным домом в Кентукки. Неожиданно она почувствовала, что руль Кланка дрожит, будто Гриффин тоже что-то напевает. Она обернулась и увидела, что лошадей в загоне уже нет.

Огромная масса людей, стоявшая вокруг загона, закончила пение и куда-то схлынула. Вел взглядом искала хоть одно приветливое лицо, – не как у того мальчишки-воображалы – чтобы спросить дорогу. Вдруг к ней ринулась женщина в самой безумной шляпе: у неё на голове красовался белоснежный лебедь в натуральную величину. Кстати, на лебеде тоже была крошечная блестящая шляпка.

– О дорогая! Моя дорогая! Ты просто обязана нам помочь! – воскликнула женщина, задыхаясь. Обеими руками она схватила Вел за руку и куда-то потащила. Она едва выговаривала «р» в слове «дорогая»: «Дааа-гая!» – Это Каннибал! Он просто сошёл с ума! Ты должна нам помочь!

– Кто сошёл с ума? Каннибал? – Вел вырвалась из рук женщины, чуть не сбив её с ног. – Я выслушаю вас, если требуется, но мне совершенно непонятно, о чём вы говорите!

Монахи ордена Преобладающего Молчания были бы потрясены, если бы услышали её ответ. Их учили внимательно выслушивать любого человека, произносит он умные речи или бессмыслицу. Однако Вел не хотела, чтобы её тащили непонятно куда.

Незнакомка взяла себя в руки и, глубоко вздохнув, попробовала выровнять дыхание. Шляпа в виде лебедя покосилась и съехала набок.

– О! О! Нет времени объяснять. Каннибал увидел твой велосипед и впал в ступор. Его не могут подвести к калитке. Мы проиграем скачки!

И женщина снова попыталась тащить Вел за собой, но девочка крепко ухватилась за руль Кланка и никуда идти не собиралась.

Леди отпустила Вел и, поправив свою лебединую шляпу, чтобы она крепче сидела на голове, в очередной раз глубоко вздохнула.

– Извини меня, но мы поставили на Каннибала все наши деньги – всё до последнего цента. На то, что он выиграет дерби. И он определённо должен был выиграть, пока не увидел вас, – сказала она. – Когда мы покупали его, заводчик нас предупредил, что на велосипеды Каннибал может реагировать очень специфически. Он вырос во Франции, рядом с трассой, по которой постоянно ездят велосипедисты, участвующие в «Тур де Франс». Знаешь, это такая гонка, когда спортсмены крутят педали несколько недель, милю за милей?

Вел кивнула. Она-то точно знала, что такое «Тур де Франс». Это самое важное соревнование, о котором каждый год рассказывают в её любимом журнале о велоспорте. Збиг выиграл эту гонку с первой же попытки.

Между тем леди продолжала:

– Будучи жеребёнком, он скакал галопом вдоль забора всякий раз, когда мимо проезжали парни с «Тур де Франс». Он, наверное, думал, что тоже участвует в гонках. Точно не знаю, что с ним произошло сегодня, но такое чувство, что он, увидев тебя, сошёл с ума. Не могла бы ты пойти со мной? Я думаю, он посмотрит на тебя с велосипедом и успокоится. Я только на это и надеюсь! – И она умоляюще сложила руки. – Пожалуйста! Я очень тебя прошу.

Отчаяние женщины было таким искреннем, что Вел не могла просто взять и уйти прочь. Упоминание её любимой гонки «Тур де Франс» вызвало у девочки интерес.

– Хорошо, хорошо, – сказала она. – Где именно нам нужно встать?

Женщина радостно вскрикнула, схватила Вел за локоть и потащила её вместе с Кланком через боковой вход, ведущий в подземный тоннель. Выйдя на другой стороне, они оказались на огромной, круглой, покрытой газоном площадке, прямо посреди большой дорожки для скачек. Белая перекладина отделяла их от зоны позади стартового барьера, где столпились лошади и жокеи.

Громко и радостно зазвучали фанфары. Мужчины в белой униформе повели нескольких лошадей в загон у стартового барьера. Вел увидела, как Каннибал сопротивляется, пытаясь отпрянуть назад, встаёт на дыбы и храпит. Его жокей с трудом удерживался в седле.

Женщина поднесла ко рту руку в кружевной перчатке и лихо свистнула. Чёрный конь выгнул голову, подавшись в сторону этого звука, и его копыта снова опустились на землю. Не отрывая глаз от Кланка, он рысцой подскочил к ограде, протягивая губы к велосипеду.

– Мне кажется, он хочет потрогать твой велосипед, дорогая, если, конечно, ты не возражаешь, – сказала женщина.

Вел подкатила Кланка поближе к перекладине, и Каннибал ткнулся мордой в руль. Он потёрся о велосипед ноздрями, легонько пофыркивая. Женщина в шляпе с лебедем ласково потрепала его за гриву, бормоча какие-то ободряющие слова. Жокей, сидевший на лошади, удивлённо подняв брови, посмотрел на Вел. Она пожала плечами, будто желая сказать: «Лично я понятия не имею, что здесь происходит».

Распорядитель подошёл к женщине и сказал ей:

– Мисс Аннабель, лошадей нужно вести к стартовому барьеру. Если Каннибал не хочет идти, то мы снимем его со скачек.

Женщина кивнула. Каннибал вёл себя спокойнее, он позволил жокею направить себя прямо к месту старта. Мисс Аннабель наклонилась к Вел и прошептала ей на ухо:

– Как только он выйдет из ворот, мы откатим твой велик к финишной черте. Надеюсь, он заметит вас там, воодушевится и устремится туда с невероятной скоростью.

Распорядители дождались, пока все лошади заняли предназначенные им места у стартового барьера. Затем прозвучал гонг, ворота распахнулись, и лошади рванули вперёд, повинуясь общему порыву стучащих копыт.

– Начали! – объявил распорядитель, и мисс Аннабель вместе с Вел побежали обратно через тоннель и выскочили наружу неподалёку от белого столба с золотым шаром наверху – места, обозначавшего финишную черту скачек.

Мисс Аннабель бросила взгляд на дорожку, где шла гонка, и схватилась за свою лебединую шляпу, отчаянно завывая: «О нет, о нет, о нет!»

Каннибал шёл в первой группе, но был в самом конце. Он вертел головой по сторонам. Остальные лошади скакали, как и положено, по внутреннему изгибу дорожки, а он рванул через трек по диагонали. Толпа зашумела, заметив, что лошадь бессовестным образом покидает гонку.

Комментатор между тем объявлял:

– Меллоу Джонни идёт первым, за ним совсем рядом Дженси и Большой Миг. На внутреннем круге Всегда-Приходящий-Третьим, ноздря в ноздрю с Мастером Жаком, рядом Каддлз, Бернард-зе-Баджер, Фруми. Ред Лантен отстаёт. Ушёл в сторону, больше чем на двадцать корпусов отстаёт наш фаворит Каннибал.

– Не подведи меня, конь! – завизжала мисс Аннабел. Он поднесла пальцы ко рту и снова издала дикий свист. Хотя Каннибал находился в дальней части трека, он повёл ушами и посмотрел туда, откуда доносился звук. Вел показалось, что глаза у коня чуть не вылетели из орбит, когда он увидел Кланка. Огромный конь низко опустил голову и начал возвращаться на дорожку.

– Меллоу Джонни всё ещё впереди Дженси. Большой Миг отстаёт, в то время как Каддлз вырывается вперёд и… Подождите! Стойте! – выкрикнул комментатор. – Каннибал навёрстывает! Догоняет группу лидеров и легко идёт вперёд. Каннибал по внешней дорожке обходит Бернарда-зе-Баджера и Мастера Жака, оставив их далеко позади. Всегда-Приходящий-Третьим пытается обойти его по обочине, но Каннибала не остановить! Меллоу Джонни и Дженси отстают на два корпуса, Каннибал на дорожке, он настигает Каддлза. Они подходят к финишу.

Это Каддлз и Канибал. Уже у черты и… Это КАННИБАЛ! ОПЕРЕЖАЕТ НА ДОЛЮ СЕКУНДЫ! КАННИБАЛ ВЫИГРАЛ КЕНТУККСКОЕ ДЕРБИ!

Толпа на трибунах вскочила на ноги, оглашая округу криками и визгами, люди подкидывали вверх билеты и пышные шляпы – воздух расцветился яркими красками. Мисс Аннабель подпрыгивала не переставая, и с её лебединой шляпы слетали перья.

Большинство лошадей после финишной черты постепенно замедляли свой сумасшедший бег, переходили на рысь, а затем и просто на шаг. Каннибал же, напротив, ускорился и вылетел на внешнюю дорожку, не отрывая взгляда от Кланка. Он перепрыгнул через перекладину, которая отделяла беговую дорожку от зрителей, встал на дыбы, сбросил жокея и схватил Кланка зубами за раму. Не особенно раздумывая, Вел вцепилась в густую чёрную гриву коня и прыгнула в седло. Лошадь, велосипед и девочка, проскочив сквозь толпу, помчались прочь от Черчилль-Даунса.