Текст книги "Жизнь цирковых животных"

21

– Ты посмотри на числа, Фрэнк! О-го-го! Распродажа в понедельник! Эти придурки ни хрена не понимают! Видишь, как падают акции? Тупые крысы бегут с корабля. Алло, это Черниль! Дэви! Нет, парень, ни-ни-ни! Мы не станем продавать. Наоборот. Я еще десяток тысяч прикуплю, когда упадут ниже двенадцати.

Сидя перед компьютером, Джон Черчиль разговаривал с Фрэнком, с телефонной трубкой, с самим собой. От наушников к микрофону тянулся почти незаметный провод. Зачем ему понадобился Фрэнк? В качестве зрителя – вот, работаем, не покладая рук.

Судя по этому словоизвержению можно было подумать, что они находятся в сутолоке биржи, хотя «Таурус Капитал» – вполне тихое место, просторное, выкрашенное в белый цвет помещение с высокими потолками и линолеумом На полу. Здание располагалось неподалеку от Бродвея, в особняке на Сохо – вероятно, тут некогда жили художники, – громоздились еще не просохшие холсты, играла громкая музыка.

Но деньги движутся, увлекая все за собой. Теперь даже Фрэнк носил на работе галстук.

– Не ной, Дэви! Нам нужны железные яйца. С «дот-комами»[37]37
  «Дот-ком» – интернет-компании, переживавшие на исходе XX века бум, а затем вызвавшие обвал на американском фондовом рынке.


[Закрыть] вовсе не покончено. Ты меня послушай. Как насчет дополнительной сотни штук?

Черчиль – моложавый/старообразный сорокалетний маклер, с седеющими волосами и отложными манжетами. Выпускник Гарвардской школы бизнеса, а разговаривает, как грузчик – в престижных колледжах это считается признаком мужественности. Фрэнк на собственном опыте убедился, что «синие воротнички» матерятся только от гнева или боли. В воскресенье, когда идиотизм актеров, копавшихся в своих «псюхе», доконал Фрэнка, он утешался мыслью, что в понедельник снова окажется среди реальных людей. Но достаточно провести час наедине с Джоном Черчилем, чтобы понять: большинство «реальных» людей еще менее реальны, чем актеры.

– Слабаки! Овцы! Люди делятся на тех, кто командует, и тех, кто подчиняется. Ты – малый неглупый, но тебе легче подчиняться, чем командовать. – Фрэнк не сразу сообразил, что Черчиль закончил разговор по телефону и теперь обращается непосредственно к нему. – Чего тебе?

– Ты меня звал, – напомнил Фрэнк.

– А, да. Верно. Хотел спросить… – Он порылся в бумагах. – Мы слишком много платим за Штейн. Временный сотрудник – это разорительно. Черт! Дорогая, как ты?

Новый звонок – и Черчиль тут же преобразился.

– Ну, малышка! Ты же знаешь, это не в моем ведении. Ты сейчас где? Не звони мне из класса. Дождись перемены. Хочешь, чтобы миссис Катлер снова отобрала телефон? Мы поговорим с мамой. Домашние животные – это по ее части. Я тебя люблю, крошка. Идиотское агентство. – Он снова схватил счет от «Тайгер Темп». – Штейн у нас уже четыре месяца, а ты все еще платишь проценты? Глупо, Фрэнк! Очень глупо.

– Ты прав. Извини. С этим надо что-то делать. Можно взять ее в штат, а им заплатить за рекрутинг. – Фрэнк предлагал это сделать три месяца назад, но об этом лучше промолчать.

– Я бы этим вымогателям ни цента больше не дал! А она останется? А то заплатим за нее, а она возьмет и уволится.

– Ей у нас нравится, – заверил его Фрэнк. – Дадите ей прибавку, и еще сэкономите. – Фрэнк тоже так начинал: его взяли на время, а потом выкупили у агентства, словно арендованный «Лексус».

– Так и сделай, так и сделай, – зачастил Черчиль. – Давно следовало. Зря мои деньги тратишь.

– Извини, – повторил Фрэнк. – Сейчас все улажу. – И он побрел на свое место через просторную белую комнату.

Должность его именовалась «офис-менеджер», а на самом деле он был просто секретарем. В «Таурус Кэпитал» работало шесть человек, все, по сути дела, секретари. Они анализировали ситуации в новых компаниях и обрабатывали статистические данные, но все решения Черчиль принимал единолично. Как раз для Фрэнка: тот предпочитал действовать по чужой указке, во всяком случае, на работе. Желанная перемена после жизни актера, в которой некого винить за неудачу, кроме себя самого. Хорошо иметь босса, жаловаться и ворчать на него.

Дональд, Ким, Тони и Павел стучали по клавиатуре компьютера и что-то бормотали в микрофон. Лесли Штейн сидела в дальнем от окна углу.

– Привет, Лесли! У меня хорошие новости от мистера Ч.

Не оборачиваясь, Лесли приподняла один палец – попросила подождать, пока она закончит. Фрэнк остановился вполоборота к столу, так, чтобы не видеть монитора. Кто знает, может быть, Лесли вовсе не работой занята – он не хотел ее смущать.

Лесли отнюдь не походила на «типичного» работника инвестиционной фирмы. Одевалась в черное, красила губы темной помадой, а ногти – ярко-красным лаком; все лицо в мелких колечках. Интересно, а внизу она тоже пирсинг сделала?

– Отлично, Фрэнк! Готово! Что наш Черчик?

Фрэнк сообщил, что Черчиль дозрел, наконец, и берет Лесли в штат.

– Тоже мне! Но это кстати. Деньги пригодятся. Заплачу типографии и получу, наконец, свою книгу со склада.

Лесли действительно выглядела богемной поэтессой и в самом деле публиковала стихи. Но при этом она хорошо управлялась с числами и телефоном. А главное – ей на все плевать. Непрошибаемая, как будто у нее в прошлом несколько романов и разводов, а ведь ей всего двадцать пять.

– Извини, что так долго, – продолжал Фрэнк. – Черчиль все боялся, как бы ты не надумала уходить, но я заверил его, что тебе тут нравится.

– Попала, как свинья в грязь, – проворчала она. – Ладно, не хуже любой другой работенки. К тому же имеется артист, чтобы составить мне компанию.

– Бывший артист, – уточнил он.

– Слушай, вечером я иду с ребятами в клуб. Пойдешь с нами? Отпразднуем мое повышение.

– Спасибо, у меня сегодня репетиция. Твои друзья ходят в клуб по понедельникам?

Лесли пожала плечами:

– У них график свободный. Я обычно где-то в час сматываюсь. Но сегодня будет перформанс. Начнется рано, часов в десять. Ночной клуб навыворот.

– «Перформанс»! – проворчал Фрэнк. – Не слишком ли пышно для недоделанной труппы?

– Ну-ну! Твоя больно доделанная! – Лесли громко фыркнула проколотым носом. – Сходить, что ли, посмотреть твой спектакль?

– Слишком пресно для тебя.

– Черт с ним. Хотела ближе с тобой познакомиться.

– Только если ты дашь мне взглянуть на свой поэтический сборник.

– Не думаю, Фрэнк. Еще испугаешься.

Они часто флиртовали в такой манере – без огонька, лениво, ради практики. В другой ситуации, не познакомься он с Джесси, Фрэнк мог бы приударить за Лесли. Он был ее начальником, но не намного выше по статусу. Правда, от нее ничего не получишь, кроме секса, однако и это хорошо. В офисе Фрэнк становился сексуально озабоченным – ни актерская, ни режиссерская работа не вызывали подобного искушения…

– А как поживает твой детский театрик? – спросила Лесли.

– Поживал-поживал и отжил, – вздохнул Фрэнк. – Премьера в пятницу, последнее выступление в субботу. Конец.

– Жаль, пропустила, – равнодушно произнесла она.

– Было здорово, – воодушевился Фрэнк. – Очень здорово. – Он готов был отстаивать свое шоу, но к чему бросать слова на ветер.

– Наверное, это огромное облегчение для тебя. С мистером Роджерсом[38]38
  Мистер Роджерс – многолетний ведущий детской телепередачи.


[Закрыть] покончено. Хватит с тебя Страны Жевунов.

– Да. Эта пьеса сыграна, осталась вторая. Глядишь, жизнь придет в норму. Поздравляю с продвижением по службе. Если тебя это радует. До скорого.

Фрэнк вернулся к своему столу, спеша уйти от Лесли, пока не сморозил какую-нибудь глупость насчет своего любимого «Плавучего театра». Он был влюблен в свою работу. Лесли этого не понять. Плевала она на все.

Подвинув стул, Фрэнк уселся в своем углу. Одна пьеса сыграна, одна впереди. Слава богу. Сумасшедший месяц, метался, как заяц, между работой и двумя постановками. Теперь с «Плавучим театром» покончено. Не придется отпрашиваться во второй половине дня на два часа, чтобы сбегать в школу № 41. Хватит с него лихорадочной деятельности, суеты и спешки. Жизнь станет проще. И Фрэнк загрустил. Ему уже не хватало той сумасшедшей гонки. Вот же глупость! А что же будет на следующей неделе, когда и «2Б» придет к концу?

Нужно было позвонить в «Тайгер Темп», но сперва Фрэнк набрал номер Джесси. Соскучился по ее голосу. Она терпеть не могла, если ее отвлекали во время работы, но на этот раз у Фрэнка имелся предлог, даже два: Джесси оставила сообщение на его автоответчике, и он должен выполнить поручение Аллегры.

На втором гудке трубку уже взяли.

– Генри Льюс! – прозвучал энергичный женский голос.

– Привет, Джесси. Это Фрэнк.

– А, привет!

– Извини, что не перезвонил тебе вчера. Репетиция затянулась допоздна.

– Не беда. – Похоже, она не рада его звонку. Сердце у Фрэнка сжалось. Слишком уж он чувствителен к перепадам ее настроений.

– Как прошел визит к матери?

Как обычно. У меня сейчас нет времени разговаривать.

На заднем плане послышалась музыка, джаз сороковых годов, и клацанье, как будто кто-то бил железякой по батарее.

– Генри уже встал?

– О да! Весел и бодр. Упражняется на тренажере. Я не могу сейчас разговаривать.

– Я по быстрому. Аллегра спрашивает, не приведешь ли ты брата на спектакль. Хочет получить хороший отзыв.

– Ох уж эта Аллегра! – вздохнула Джесси. – Я его уже приглашала. Он обещал прийти. Только не в эти выходные. В пятницу у него вечеринка. Не забыл? Наверное, в следующий уик-энд.

– Ладно, я так ей и скажу. – Фрэнк удивился, услышав, что Джесси по собственной инициативе пригласила Калеба, но сейчас его больше волновал другой вопрос.

– Значит, и ты не придешь в пятницу?

– Я постараюсь. Кто знает, может, придется помочь Калебу.

– Я думал, мы идем к нему вместе.

– Да-да. Конечно. Я забыла о спектакле. Значит, ты не успеешь к началу вечеринки?

– Может, я не сумею прийти, – заявил он.

– Ну что ты, Фрэнк! Приду я на твой спектакль. В субботу. А ты приходи в гости к Калебу. Приходи обязательно!

– Постараюсь. Слушай, мне пора. – Он боялся сказать лишнее. И что с ним творится сегодня? – Потом поговорим. Хорошо? Встретимся как-нибудь на неделе. Договорились?

– Ладно, – без особой уверенности в голосе откликнулась она. – Я тоже спешу. Ой, еще одно. Пока не забыла. Как прошло в субботу?

– Отлично. Даже лучше, чем в пятницу.

– Вот и хорошо. Замечательно. Они там все в восторге от тебя, правда? И дети, и родители. Извини, мне пора. Созвонимся. Пока.

Щелчок в трубке.

Он не успел ни поблагодарить, ни остановить ее, ни хоть что-то добавить.

Фрэнк был влюблен в Джесси и знал, что она заслуживает любви, но как же с ней трудно! Он замахнулся трубкой, словно дубиной, но опустил ее на аппарат бережно-бережно. Фрэнк такой – и мухи не обидит.

22

– Ох уж этот Фрэнк! – вздохнула Джесси, положив трубку. Опять она сказала что-то не то, знать бы еще, что именно. Начинается: пойдет к Калебу на вечеринку, не пойдет к Калебу на вечеринку. Глупыш Фрэнк! И ведь знает, сюда звонить не положено.

Выбросив Фрэнка из головы, Джесси вернулась к своей работе.

Генри пыхтел и стонал, работая на «Наутилусе». Диски штанги гремели, как инструменты кузнеца, из проигрывателя лилась старая мелодия «Жемчужной нити».[39]39
  «Жемчужная нить» – композиция Гленна Миллера (1904–1944).


[Закрыть]

Понедельник – выходной. Генри имел обыкновение спать до полудня. Сегодня в два был назначен завтрак с Адамом Раббом, и Джесси думала, что ей придется будить босса, однако утром, когда она открыла дверь, Генри был уже на ногах, носился по квартире в тренировочных штанах и футболке.

– Джесси, друг мой! Как поживаете в столь прелестное утро?

Он включил танцевальную музыку сороковых годов и занялся утренней гимнастикой. Джесси принюхалась – вроде бы травкой не пахнет.

Она любила понедельники. Генри спал допоздна, она спокойно делала свою работу, а потом, проснувшись и зная, что вечером он свободен, Генри становился общителен, охотно болтал с ней. Сегодня все пошло наперекосяк. Джесси раздражало все, даже почта.

Она читала всю корреспонденцию Генри и отвечала почти на все письма, кроме личных. Отпечатанный на компьютере ответ она скрепляла с посланием и относила на подпись Генри. После премьеры «Тома и Джерри» посыпалось множество писем, но вскоре этот поток иссяк. Теперь почта почти целиком состояла из счетов, приглашений выступить перед группой студентов, театралов или геев и просьб о пожертвованиях. Изредка попадались письм от поклонников или просьбы, замаскированные под письма от поклонников. Теперь никто не просит снимок с автографом, всем подавай совет. Вот и сегодня, например:

Дорогой мистер Льюс,

Я видела Вашу игру на прошлой неделе когда наш школьный драматический кружок ходил на «Тома и Джерри», Ваш замечательный хитовый мюзикл. Вы играли просто замечательно, Я так смеялась!

Я тоже хочу быть актрисой и думаю, что у меня есть талант. Как Вам удалось добиться успеха? Если я пошлю Вам список вопросов, важных для моей карьеры, Вы согласитесь ответить?

Большое Вам спасибо. Вы лучше всех.

Искренне Ваша

Тиффани Бенц.

Сейчас даже семиклассники думают о карьере. Прочитав первое такое послание, Генри не на шутку удивился: «Это у вас в Америке так принято? Как я должен ответить? Кстати, это от мальчика?» Первое письмо действительно пришло от мальчика. «И сколько ему лет? Хм! Может, написать, что я отвечу, только если он пришлет свое фото? В трусах».

Разумеется, это была шутка. Джесси заготовила стандартный ответ: «К сожалению, напряженное расписание не оставляет мне времени… прилежный труд и упорство… в этой стране много прекрасных школ драмы… желаю удачи». Она включила принтер и распечатала ответ для Тиффани, Металлические щелчки прекратились. Генри с озабоченным видом заглянул в дверь, сжимая в руке компакт-диск. Пот лил с него градом, седые волосы и безрукавка прилипли к груди, выкрашенные в черный цвет волосы на голове стояли дыбом. Подтянутый, седеющий, он был похож на старого акробата.

– «Сентиментальное путешествие», – проговорил Генри. – Готов был поклясться, что это Гленн Миллер. Но – ошибся. Меня отчего-то потянуло послушать «Сентиментальное путешествие». Где его можно найти?

– У «Девственницы», – предположила Джесси.

– У какой девственницы? А, в магазине. Да-да, конечно. А как называется диск? Мне подскажут?

Джесси тут же разжалобилась при виде его растерянности.

– По пути домой я могу заглянуть в магазин. Или скачаю из сети.

– Даже так? Нет-нет, не стоит. – Похоже, Генри считает, что музыку из компьютера добывать нечестно. – Обычный диск – это было бы чудесно. Я сам схожу в «Девственницу» ближе к вечеру. Пройдусь и тебе мешать не буду.

– Можете сходить туда после ланча с Раббом, – предложила Джесси.

– А, да. С продюсером. Который час?

И тут зазвонил телефон. Джесси покосилась на определитель: звонили из Англии. Она поспешно сняла трубку:

– Генри Льюс.

Генри жадно следил за ней, точно дожидался важного звонка.

– Доброе утро, Джесси. Наш капризный мальчишка уже вытащил свою жалкую тушу из постели?

– Привет, Долли.

Генри заметно помрачнел.

– Доброе утро. У вас там, скорее, вечер, – Джесси тянула время, пытаясь сообразить, будет ли Генри говорить со своим агентом.

Он замахал руками, отнекиваясь.

– Нет, Долли, извини. Он еще не пробудился к жизни; Хочешь, чтобы он позвонил тебе, когда встанет?

– «Хотеть» и «получить» с Генри не одно и то же. – У Долли Хейс замечательный голос, гортанное мурлыканье, как у Джоан Гринвуд.[40]40
  Английская киноактриса Джоан Гринвуд (1921–1987) славилась волнующим, с хрипотцой, голосом.


[Закрыть] – Он перестал отвечать на мои звонки. Мы уже несколько недель не разговаривали. Если бы я не знала о его дурных манерах, могла бы подумать, что он избегает меня.

– Он очень занят, Долли. Что ему передать? – Джесси взяла ручку и приготовилась записывать. Генри подглядывал через плечо.

– Поступило отличное предложение. Озвучивать серию очень даже неплохих рекламных роликов о моющих средствах.

Джесси записала: «Озвучка рекламы мыла». Генри отобрал у нее ручку и написал вопрос:

– США или Бр.?

– Для Америки или для Британского рынка?

– Для Британии. Нечего нос задирать.

– Для Британии. Угу. Я ему передам.

Генри сделал резкую отмашку правой рукой: «Иди ты!»

– Я еще понимаю, когда он отказывается провести сезон в Лидсе, но сейчас он может получить массу денег за легкую работу, а заодно напомнить о себе зрителям.

– Я скажу. «Много $, показать себя», – записала она.

Генри продолжать махать рукой, словно превратился в куклу.

– Он еще не встречался с, как его, Рубином?

– С Адамом Раббом? Нет еще. Сегодня встретится.

– Расскажешь мне, как прошло? Полагаю, в очередной раз Капитал будет лизать задницу Искусству, но никогда не знаешь, к чему это приведет.

– Конечно, Долли. Попрошу Генри подробно тебе отчитаться.

– И все-таки, как там наш мальчик? Въелся в чечевичную похлебку? Вернулся к своей буйной молодости? Нашел себе симпатичный кусочек американского бифштекса?

– Он ведет довольно уединенный образ жизни.

– Да? – Долли не слишком-то обрадовалась. – Знаешь, скажу по-дружески: мы обе стараемся оберегать Генри. Он пробуждает в нас материнский инстинкт. Но у Генри нет хуже врага, чем он сам. Заставь его взять трубку и позвонить мне.

– Постараюсь, Долли.

– Спасибо, Джесси. Всего доброго.

Джесси повесила трубку и обернулась к Генри.

– И это все, что нарыла для меня тупая корова? – возмутился он. – Использовать мой голос в рекламе мыла?

– Стирального порошка.

– Тупая корова!

Джесси нравилась Долли Хейс. Она не понимала, откуда у Генри такая антипатия, почему он решил сменить ее на американку.

– Она заботится о вас. Хотела поговорить…

– Моя мамочка давно умерла. Спасибо – другой мне не надо. Ей важно одно – как бы я не смылся.

– Но ведь вы так и поступили! И до сих пор ничего ей не сказали?

Генри нахмурился.

– Нас связывают не только деловые отношения, но и дружба. Не хочется обижать Долли. – На миг Генри почувствовал себя виноватым, но тут же спрятал неловкость за громким смешком. – Спасибо, что прикрыла, Джесси. Ты замечательно умеешь лгать. Мне должно быть стыдно, что я пробудил в тебе эту способность.

– Нечего стыдиться, – рассмеялась она. – Лгать – моя профессия.

– Ты так добра ко мне. Чем тебе отплатить?

Генри направился к двери, но Джесси поймала его на слове.

– Кстати, насчет пятницы. После спектакля. Какие планы?

– Планы? Вроде никаких.

– Пойдете со мной? На праздник. – И к черту Фрэнка. Если он не хочет идти к Калебу, у нее есть Генри.

– На праздник? – Он скривился, словно его угощали вареной собачатиной.

– На день рождения к моему брату. Он устраивает большую вечеринку. Мой брат Калеб, помните? Вы говорили, что хотели бы познакомиться с ним.

– А, драматург! Конечно-конечно. – Теперь он заинтересовался. Еще не знает, что к чему, но явно заинтересовался. – Будет много народу, так что он вряд улучит минутку рассказать Вам про алгоритмы. Но, по крайней мере, вы познакомитесь.

– Алгоритмы! Нуда, алгоритмы. Почему бы и нет?

– Придете?

– Это самое малое, что я могу сделать для тебя, Джесси! И потом, мне нужно бывать в обществе. Заодно и познакомлюсь с твоим таинственным братом.

– Калеб не такой уж таинственный.

– Для меня он – загадка. Я должен встретиться с автором «Теории хаоса».

– Он все еще переживает из-за этой пьесы, – встревожилась Джесси.

– Я буду сама деликатность. Положись на меня. В пятницу вечером. Отлично. Жду не дождусь. – И Генри удалился в столовую к своему тренажеру.

Его интерес к Калебу то вспыхивает, то угасает. Джесси не могла понять, насколько искренен этот интерес. Но какое ей дело? Генри Льюс проводит ее на праздник Калеба – не просто день рождения, а настоящий околотеатральный вечер. Пусть люди поговорят.

Из соседней комнаты доносилось пыхтенье и лязганье. Джесси продолжала возиться с почтой. Подумала было о Фрэнке – и выбросила его из головы. Ведь Фрэнк не хочет идти на день рождения к Калебу. Он сам так сказал. В конце концов, она ему одолжение делает.

– Генри? – окликнула она босса. – Вам пора одеваться к ланчу.

– К ланчу? А, верно. – Он снова возник в дверях, лицо лоснилось от пота. – С кем я встречаюсь?

– С Адамом Раббом, продюсером. В основном ставит спектакли, иногда финансирует фильмы. В театре преуспевает, кино плохое. Известная задница.

– Все они задницы. Что ему от меня надо?

– Долли говорит, просто встретиться.

– Искупаться в лучах моей славы?! Ладно. По крайней мере, угостит меня в ресторане. Надо бы мне помыться.

И он скрылся в спальне. Джесси, усмехнувшись, покачала головой. Когда Генри в настроении, с ним весело.

Настало время проверить телефонные счета. Джесси всегда с удовольствием просматривала длинный список междугородних телефонов, гадая, каким знаменитостям звонил Генри. Ему всегда легче позвонить, чем написать. В очередном счете появилась строка «Платные услуги». У Джесси были свои соображения, что это могут быть за «услуги», но к Генри она обращаться не стала, а позвонила в справочную.

– Это так называемая «Горячая линия для взрослых», – пояснил оператор. – Хотите заблокировать, чтобы члены вашей семьи не могли звонить по этому номеру?

– Нет, все в порядке. Пусть звонят. Я только хотела уточнить. Благодарю вас.

Она не была шокирована, но очень удивилась: разве секс по телефону не слишком «технологичен» для Генри? Пожав плечами, Джесси выписала чек и перешла к следующему вопросу.