Текст книги "По ту сторону звезд"

3

За спиной у Фалькони возникла высокая женщина с идеальной осанкой и похлопала его по плечу. Она выглядела старше, чем капитан, – в ее возрасте большинство людей подумывают о первом цикле инъекций стволовых клеток. Ее волосы были стянуты на затылке в тугой «конский хвост», рукава бежевой рабочей рубашки закатаны. Как и Фалькони, она носила на бедре бластер.

– Капитан! – сказала она.

– Вижу. Два… нет, еще три корабля медуз. – Льдисто-голубые глаза прояснились, он указал на Трига, щелкнул пальцами. – Проводи мисс Камински в трюм, проверь, чтобы все заняли свои места. Возможно, придется включить аварийный режим работы двигателя.

– Да, сэр!

Капитан и та женщина вместе поспешили куда-то по коридору. Триг все еще смотрел им вслед, даже когда они скрылись из виду.

– Кто это? – спросила Кира.

– Мисс Нильсен, – ответил Триг. – Первый помощник.

Он спрыгнул с бортика.

– Пошли?

– Минутку. – Вишал выдвинул ящик. Он протянул Кире небольшой футляр. Внутри в защитной жидкости плавали контактные линзы. – В них вы сможете подключаться к сети, пока не восстановите импланты.

Кира так и выхватила у него футляр, изголодавшись по дополненной реальности.

– Спасибо! Вы не представляете, как много это для меня значит.

Врач снова наклонил голову и улыбнулся:

– Рад помочь, мисс Камински.

Триг нетерпеливо качался на пятках:

– Идем наконец?

– Идите, идите! – махнул рукой врач.

4

Кира шла за Тригом по узкому коричневому коридору и старалась хоть на время отделаться от тревожных предчувствий. Коридор шел по кругу, огибая центральную часть «Рогатки». По-видимому, в свое время палуба вращалась, обеспечивая искусственную гравитацию, когда корабль не разгонялся, но теперь уже нет: помещения и их обстановка, так же как в медотсеке, четко ориентировались от кормы к носу, сообразно с тягой двигателя.

– Сколько стоил такой костюм? – спросил Триг, указывая на ее руку.

– Нравится? – спросила Кира.

– Да. Материал клевый.

– Спасибо на добром слове. Он предназначен для выживания в экстремальных обстоятельствах, как на Эйдолоне.

Парень так и просиял:

– Чесслово? Супер.

Кира невольно улыбнулась:

– Но сколько он стоит, я не знаю. Говорю же, это подарок.

Они подошли к открытой двери во внутренней стене коридора. Триг повернул. По ту сторону начинался другой коридор, ведущий в центр корабля.

– На «Рогатке» часто перевозят пассажиров? – поинтересовалась Кира.

– Не-а, – сказал Триг. – Но сейчас многие готовы платить за то, чтобы их доставили на Руслан. Там безопаснее. А еще мы подобрали спасшихся с кораблей, подбитых медузами.

– Вы, наверное, здорово рисковали.

Парень пожал плечами:

– Все лучше, чем сидеть на месте и ждать, пока тебя сшибут. К тому же нам нужны деньги.

– Вот как?

– Ага. Остатки антиматерии извели, пока добрались до Шестьдесят первой Лебедя, а парень, который должен был заплатить, нас надул, и мы застряли тут. Надо заработать достаточно битов, чтобы прикупить антиматерию и вернуться в Солнечную систему или к альфе Центавра.

Под его рассказ они дошли до гермодвери.

– Уф, просто не обращайте внимания, – попросил Триг, махнув в сторону стены. Он, кажется, смутился. – Дурацкая шутка.

На взгляд Киры, стена была голой.

– На что не обращать внимания? – спросила она.

Паренек растерялся, а потом сообразил.

– Ах да, у вас же сломаны импланты. – Он ткнул в нее пальцем. – Из головы вон. Забудьте. Просто у нас тут картинка виртуальная висит с недавних пор. Капитан счел ее забавной.

– В самом деле?

Интересно, что может рассмешить такого человека, как Фалькони? Жаль, что она не успела надеть линзы.

Триг распахнул гермодверь и впустил Киру в длинную темную шахту, соединявшую многочисленные палубы корабля. Посередине шел трап, и, судя по тонким страховочным решеткам, внизу было еще четыре палубы, причем отверстия в металлических решетках были так велики, что Кира сразу могла заглянуть на самое дно шахты. Незнакомый Кире мужской голос загромыхал над головой:

– Внимание! Переход в невесомость через тридцать четыре секунды.

Голос сильно дрожал, напоминая вибрацию терменвокса, и казалось, что говорящий вот-вот разразится слезами или смехом или впадет в неистовый гнев. Кира напряглась, и поверхность Кроткого Клинка сделалась шероховатой.

– Держитесь! – сказал Триг, хватаясь за удобные перила в стене, и Кира тоже нашла, за что ухватиться,

– Это ваш искусственный интеллект? – спросила она, указывая на потолок.

– Нет, это Грегорович, разум корабля, – с гордостью ответил юноша.

Брови Киры поползли вверх.

– У вас на борту собственный разум!

«Рогатка» вроде бы не настолько велика и владельцы ее не настолько богаты, чтобы обзавестись разумом корабля. «Как Фалькони уговорил разум присоединиться к экипажу? Уж не шантажом ли добился?» – подумала она, не совсем шутя.

– Ага.

– Он немножко… непохож на другие разумы, с какими мне доводилось иметь дело.

– С ним все в порядке. Самый что ни на есть лучший разум.

– Нисколько не сомневаюсь.

– Точно вам говорю! – настаивал парень. – Лучшего не сыскать. И умнее всех, кроме самых старых. – Он ухмыльнулся, выставляя напоказ кривые передние зубы. – Наше секретное оружие.

– Умнее…

Раздался сигнал тревоги – короткий печальный гудок, – и пол словно провалился у них под ногами, а Кира крепче ухватилась за перила: стены и пол головокружительно завертелись. Ей стало легче, когда она представила себе, что плывет в длинном горизонтальном тоннеле и меняется ориентация не вверх-вниз, а вперед-назад.

Она была по горло сыта невесомостью.

За спиной, в дальней части шахты, что-то заскреблось. Обернувшись, Кира увидела серовато-белого сиамского кота, который вылетел в открытую дверь и врезался в трап. Кот вцепился в трап когтями, а затем с заученной легкостью соскочил со ступеньки прямо на нижнюю палубу.

Кира завороженно следила за тем, как кот парил над лесенкой, слегка поворачиваясь в полете, – длинный пушистый снаряд, вооруженный зубами и когтями. Пролетая мимо, он полыхнул на нее глазищами; эти яркие изумруды горели ненавистью.

– А это корабельный кот, мистер Пушистые Панталоны.

Кот был больше похож на маленького демона-убийцу, чем на пушистого кого бы то ни было, но Кира поверила парню на слово.

Секунду спустя за спиной снова послышался шум – на этот раз металлическое клацанье, похожее на… стук копыт?

Розово-коричневая масса проскочила в дверной проем и врезалась в лестницу. Она визжала и брыкала крепкими ножками, пока не ступила одним копытом на ступеньку. Оттолкнулась копытом и полетела вслед за котом.

Свинья. Зрелище настолько невероятное, что Кира застыла на месте. Снова жизнь сумела удивить ее своей неисчерпаемой странностью.

Кот приземлился на другом конце и сразу же удрал в открытую дверь. Свинья побежала следом.

– Что это было? – спросила Кира, когда к ней вернулся голос.

– Корабельный свин Виложка[7]7
  Слово «виложка», т. е. «вилка + ложка» (Runcible) придумано английским поэтом, гением абсурда Эдвардом Лиром.


[Закрыть].

– Корабельный свин?

– Ага. Мы ему к копытам присоски приделали, чтобы он мог передвигаться и при свободном падении.

– Но зачем на корабле свинья?

– А как же: свинья нас не съест – значит, и бог не выдаст, – захихикал Триг.

Киру передернуло. Восемьдесят восемь дней в сверхсветовом пространстве – чтоб теперь наслаждаться тупыми шуточками? И это называется справедливость?

Слезливый голос Грегоровича вновь зазвучал у них над головой – действительно похожий на голос неуверенного в себе бога:

– Приготовиться: через минуту и двадцать четыре секунды вновь набираем ускорение.

– И почему же ваш корабельный разум – особенный? – спросила Кира.

Триг пожал плечами. Забавный жест в условиях свободного падения.

– Он очень, очень большой. – Юноша смерил ее взглядом. – Годится и для самого крупного судна.

– Как же вы заполучили его? – спросила Кира.

Судя по тому, что она успела увидеть на борту «Рогатки», ни один разум со стажем роста свыше двух-трех лет не согласился бы служить здесь.

– Мы его спасли.

– Спасли?

– Он был установлен на рудовозе. Местная компания добывала иридий у Шестьдесят первой Лебедя Бэ и доставляла сюда. В рудовоз угодил мелкий астероид, и он рухнул на одну из лун.

– Ох!

– Именно! И при падении вырубилась связь, так что позвать на помощь они не могли.

Сигнал прозвучал снова, и стопы Киры плотно встали на металлическую плиту – к ней вернулся ее вес. Вновь она подивилась тому, как хорошо работают мышцы после стольких дней в невесомости.

– Ну и что? – поторопила Кира рассказчика, нахмурясь. – Тепловой след рудовоза обнаружить достаточно легко.

– По идее да, – согласился Триг и полез вниз по лестнице. – Беда в том, что это была вулканическая луна, и фоновое тепло скрыло рудовоз. Компания решила, что судно погибло.

– Черт, – сказала Кира, следуя за проводником.

– Кроме шуток.

– И сколько же они там проторчали? – спросила она, добравшись до дна шахты.

– Пять с лишним лет.

– Ого. Застрять на пять лет в криосне.

Триг остановился и как-то странно поглядел на нее.

– Не в крио. Корабль был сильно поврежден. Все криокамеры сломались.

– Туле! – Ей и собственный перелет показался чудовищно долгим. Пять лет – такого она и вообразить не могла. – И что же случилось с экипажем?

– Кто не разбился при падении, тот умер с голоду.

– И Грегорович тоже не мог погрузиться в криосон?

– Никак.

– Значит, почти все это время он провел в одиночестве?

Триг кивнул:

– Он бы там еще невесть сколько лет пробыл, если бы мы не заметили обломки. В чистом виде случайность: глянули на монитор в самый подходящий момент. До той поры у нас вообще не было разума корабля. Только искусственный интеллект – и не из лучших. Капитан приказал доставить Грегоровича на борт, и вот он здесь.

– Вы просто взяли и оставили его себе? А он что на это сказал?

– Ничего не сказал. – Триг взглядом пресек ее возражения. – Он не слишком разговорчив, понимаете? Уф, мы же не идиоты, мы бы не стали летать с разумом, который не хочет сотрудничать. Мы же не самоубийцы!

– А та рудодобывающая компания ничего не имела против?

Они вышли из центральной шахты в очередной безликий коридор.

– Их никто не спрашивал, – сказал Триг. – Они уже разорвали контракт с Грегоровичем, списали его как покойника, так что он был свободен завербоваться на любой корабль, куда хотел. И даже если бы они вздумали вернуть себе Грегоровича, он-то не хотел покидать «Рогатку». Он даже не позволил техникам вытащить его отсюда для полного медобследования, когда мы вернулись в Мир Стюарта. Дело в том, что он больше всего на свете боится снова остаться в одиночестве.

Это Кира могла понять. Разум корабля тоже был человеческим мозгом (почти), и при этом намного больше обычного, и ему требовалась подпитка, чтобы не рехнуться окончательно. Разум, запертый наедине с собой на пять лет… Она задумалась, насколько безопасно летать на «Рогатке».

Триг остановился перед парой больших гермодверей, друг напротив друга.

– Подождите здесь,

Он открыл дверь слева и скользнул внутрь. Кира успела мельком увидеть большой грузовой трюм, шкафы с оборудованием, а еще там возилась невысокая светловолосая женщина, обертывала в мягкий упаковочный материал приборные панели, с виду подозрительно напоминавшие те, что были на «Валькирии». На палубе у ног женщины лежала груда армейских бластеров.

Кира нахмурилась. Неужели экипаж «Рогатки» ограбил шаттл? Что-то она сомневалась в законности такого мародерства.

– Не мое дело, – пробурчала она.

Триг вернулся с одеялом, набором присосок и обернутым в целлофан пайком.

– Держите, – сказал он, протягивая Кире свою ношу. – Доступ в кабину и в машинный зал вам запрещен – только в сопровождении одного из нас или с особого разрешения капитана. – Он ткнул пальцем через плечо в сторону помещения, откуда только что вышел. – И в левый трюм. Ваше место по правому борту. Химические туалеты на корме. Найдите себе местечко. Справитесь дальше сами?

– Думаю, да.

– О’кей. Мне пора обратно в кабину. Будут проблемы – обратитесь к Грегоровичу, и он скажет нам.

Парень заспешил обратно той дорогой, которой они сюда пришли,

Кира вздохнула и потянула на себя дверь в правый отсек трюма.

Глава II
«Рогатка»

1

Первое, что заметила Кира, – запах: вонь немытых тел, мочи, рвоты и заплесневелой еды. Вентиляторы работали на полную мощность – она чувствовала, как по трюму пролетает легкий ветерок, – но для борьбы с запахом этого было недостаточно.

Потом звук: неумолчное журчание болтовни, громкое, всезаглушающее. Плакали дети, спорили мужчины, еще и музыка играла – после долгого молчания «Валькирии» этот шум накрыл ее с головой.

Правый отсек трюма представлял собой большое дугообразное помещение – очевидно, точную копию левого, две половинки бублика, обхватившие середину «Рогатки». Вдоль наружной стены изгибались толстые нервюры. Повсюду на стенах и потолке – разнообразные крепежи. К полу были привинчены многочисленные ящики, а между ними располагались пассажиры.

Точнее – беженцы. Две, а то и три сотни человек теснились в этом трюме. Пестрое собрание – молодые и старые, одетые кто во что, от скинсьютов до платьев в блестках и преломляющих свет вечерних костюмов. По всей палубе расстелены одеяла и спальные мешки, закрепленные присосками, а иногда и веревками. Рядом с постелями – груды одежды и просто мусор: лишь немногие пассажиры убирали отведенные им квадратные метры – крошечные царства порядка среди общего хаоса.

Наверное, все разлетелось в тот момент, когда выключились ракетные двигатели, сообразила Кира.

Кто-то из беженцев оглянулся на нее, остальные то ли не заметили, то ли проигнорировали.

Осторожно ступая, Кира пробралась в дальнюю часть трюма. Там за очередным ящиком обнаружилось полдюжины пассажиров в спальных мешках, привязанных к палубе. Они вроде были ранены: у нескольких мужчин на руках из-под бинтов виднелись обширные ожоги.

Дальше парочка с желтыми ирокезами пыталась унять двух маленьких девочек, которые кричали и носились кругами, размахивая содранной с пайков фольгой.

Встретились и другие пары, в основном без детей. Прислонившись к внутренней стене, старик играл на маленьком, похожем на арфу инструменте и тихо пел трем угрюмым подросткам. Кира расслышала несколько строк и опознала старый гимн космических странников:

 
…мы рыщем средь далеких
Земель и звезд. И, берега достигнув,
Спешим искать другой, в иной дали…
 

На другом конце трюма группа из семи человек сгрудилась вокруг небольшого бронзового гаджета, напряженно прислушиваясь к выходившему из него голосу: «Два, один, один, три, девять, пять, четыре» – и так далее, спокойно, даже монотонно. Слушателей этот голос, казалось, околдовал: некоторые, прикрыв глаза, раскачивались взад-вперед, как под музыку, другие уставились в пол, забыв о внешнем мире, или же в полуэкстазе смотрели на своих товарищей.

Кира понятия не имела, чем так важны эти цифры.

Рядом с той группой она увидела двух энтропистов в переливчатых мантиях. Мужчина и женщина сидели напротив друг друга с закрытыми глазами. Кира остановилась, удивленно их разглядывая.

Давненько она не встречала энтропистов. Они были очень известны, но малочисленны. Наверное, несколько десятков тысяч наберется, не более того. И еще удивительнее обнаружить их среди пассажиров коммерческого рейса. Должно быть, их судно погибло.

Кира помнила, как в ее детстве на Вейланд прибыл энтропист с запасом семян, генным банком и полезным оборудованием, облегчившим колонизацию. Закончив свои дела со взрослыми, энтропист вышел на главную улицу Хайстоуна и там в надвигавшихся сумерках очаровал ее и других детишек, рисуя в воздухе голыми руками искрящиеся фигуры – такой вот самодельный фейерверк, оставшийся для Киры одним из самых любимых воспоминаний.

От такого зрелища и в магию поверишь.

Хотя энтрописты жили в миру, их окутывала некая тайна, и Кире это нравилось. Приятно верить, что во Вселенной есть место и чуду, и энтрописты способствовали такой вере.

Она еще немного понаблюдала за этой парой, потом двинулась дальше. Трудно было найти свободное и хоть немного защищенное от чужих глаз место, но в итоге обнаружилась узкая щель между двумя ящиками. Там она расстелила одеяло, прикрепив его к палубе гекконовыми присосками, села и дала себе несколько минут, чтобы отдохнуть и собраться с мыслями.

– О, Фалькони подобрал еще одну бродяжку.

Напротив Киры сидела невысокая кудрявая женщина. Прислонившись спиной к ящику, она вязала длинный шарф в полоску. От нее исходило явственная аура утраты и зависти.

– Вроде того, – ответила Кира, не желая вступать в разговор.

Женщина кивнула. Рядом с ней зашевелилось сложенное одеяло, и крупный рыжий кот высунул голову, насторожил уши с черными кончиками и оглядел всех равнодушно. Зевнул, выставив убедительно острые зубы, и снова угнездился.

Интересно, как воспринимает этого конкурента мистер Пушистые Панталоны?

– Симпатичный котик.

– Неужели?

– Как его зовут?

– У него много имен, – сказала женщина, разматывая нитку с клубка. – Сейчас он Хлустанди, что значит «слушающий».

– Серьезное имя.

Женщина приостановилась, чтобы развязать узелок на шерсти.

– Да уж. А теперь вы мне скажите: сколько капитан Фалькони и его развеселая банда содрали с вас за проезд?

– Они не взяли с меня денег, – ответила Кира, слегка недоумевая.

– Вот как? – Женщина приподняла бровь. – Ну да, вы ведь из военных. Вымогать деньги у представителя вооруженных сил – это уж ни в какие ворота не лезет. Ни в какие.

Кира оглядела забитый пассажирами трюм.

– Постойте, вы хотите сказать, они берут деньги с тех, кого спасают? Это же противозаконно.

И аморально. Любой потерпевший крушение в космосе вправе рассчитывать на помощь – совершенно бесплатно. О вознаграждении речь могла зайти позже, в зависимости от ситуации, но не в момент спасения.

Женщина пожала плечами:

– Подите скажите это Фалькони. Он требует тридцать четыре тысячи с каждого за перелет до Руслана.

Кира открыла рот, подумала – и закрыла. Тридцать четыре тысячи битов – вдвое больше, чем обычно стоит межпланетный перелет, еще чуть добавить – и можно купить билет до другой звезды. Она нахмурилась: фактически экипаж «Рогатки» шантажирует бедолаг: плати или так и останешься болтаться в космосе.

– Но вас, кажется, это особо не огорчает? – спросила она женщину.

Та поглядела на нее странно, словно забавляясь.

– Путь к цели редко бывает прямым. На нем много изгибов и поворотов, отчего путешествие становится намного приятнее.

– В самом деле? Вымогательство вас забавляет?

– Так далеко я не захожу, – сухо ответила женщина. Рядом с ней Хлустанди приоткрыл один глаз с вертикальным зрачком и снова закрыл. Кончик его хвоста слегка шевельнулся. – Но это лучше, чем сидеть в одиночестве и считать голубей. – Строго глянув на Киру, она уточнила: – Для ясности: голубей у меня нет.

Кира никак не могла понять, когда эта женщина шутит, а когда говорит всерьез. Желая переменить тему, она спросила:

– И как же вы попали сюда?

Женщина поглядела на нее искоса, спицы зазвенели в яростном темпе. Ей будто бы и не требовалось смотреть на свою работу: руки подцепляли и сплетали шерсть с усыпляющей равномерностью, не замедляясь, не сбиваясь ни на миг.

– А как попал сюда любой из нас? А? Так ли это важно? Я бы сказала, единственное, что имеет значение, – научиться осознавать, где мы находимся в конкретный момент. А не где мы были до того.

– Наверное, вы правы.

– Мой ответ вас не очень-то устраивает, понимаю. Скажем так: я отправилась к Шестьдесят первой Лебедя повидаться со старым другом, и судно, на котором я находилась, подверглось нападению. Самая заурядная история. К тому же, – и тут она подмигнула Кире, – мне нравится быть в гуще событий. Ужасно скверная привычка.

– А! А как вас зовут, кстати говоря? Вы мне так и не сказали.

– И вы тоже не назвали мне свое имя, – возразила женщина, уставившись на Киру.

– О… Эллен. Эллен Камински.

– Рада знакомству, Эллен Камински. Имена обладают большой силой, будьте осмотрительны – кому открывать свое имя, а кому и нет. Заранее не знаешь, не обратит ли человек ваше имя против вас. А меня вы можете называть Инарё[8]8
  Персонаж «Эрагона».


[Закрыть]. Потому что я – Инарё.

– Но зовут вас не так? – полушутя уточнила Кира.

Инарё снова вгляделась в нее:

– А вы сообразительная, да? – Она погладила кота и пробормотала: – И почему самые интересные люди всегда прячутся за ящиками? А? Почему?

Кот насторожил уши, но не ответил.

2

Когда стало ясно, что Инарё утратила интерес к разговору, Кира вскрыла упаковку с едой и потребила довольно-таки безвкусное содержимое. С каждым кусочком она возвращалась к нормальности, обретала почву под ногами.

Доев, она достала футляр, который ей дал Вишал, и надела контактные линзы. «Только, пожалуйста, не убирай их и не порть, – мысленно попросила она Кроткий Клинок. – Уж будь так добр».

Поначалу она не была уверена, поняла ли ее чужь. Но вот перед глазами замерцал экран, и она вздохнула с облегчением. Без имплантов возможности контактных линз были ограниченны, но хотя бы удалось создать гостевой аккаунт и войти в систему корабля.

Она вызвала карту системы двойной звезды и проверила, где находятся медузы. В системе Шестьдесят первой Лебедя и поблизости появилось уже десять инопланетных кораблей. Два из них перехватили грузовое судно возле Карелина – второй планеты в системе Лебедя А – и в этот момент вели с ним бой. Трое других на большой скорости неслись к рудоперерабатывающим станциям на дальнем поясе астероидов (таким образом, они окажутся поблизости от кольцевой обитаемой станции «Челомей»), а два больших крейсера гнались за дронами-рудокопами у Лебедя Бэ, в шестидесяти восьми астрономических единицах от «Рогатки».

Три новых корабля вынырнули по другую сторону Лебедя A (высоко над орбитальной плоскостью планет), на разном расстоянии от внешнего пояса астероидов.

По крайней мере, для «Рогатки» ни один из инопланетных кораблей пока не представлял непосредственной угрозы.

Напрягшись, Кира могла ощутить тот же призыв, который почувствовала во время нападения на «Смягчающие обстоятельства», – зов, влекущий ее ко всем инопланетным кораблям разом. Ощущение было очень слабым, словно полузабытые сожаления. Это означало, что медузы передают сигнал, но не получают ответа, иначе они бы уже точно знали, где находится она (и с ней Кроткий Клинок).

И то хорошо.

Но возникали новые вопросы.

Во-первых, как. Никто больше во всей системе не замечал этого сигнала. И это означало, что либо сигнал очень трудно обнаружить, либо медузы используют неизвестную человечеству технологию.

Во-вторых, почему. У медуз не было ни малейших оснований считать, что она выжила при взрыве «Смягчающих обстоятельств». Так почему же они снова и снова повторяют призыв? Надеются ли обнаружить иной «скинсьют», подобный Кроткому Клинку? Или все еще ищут именно ее?

Киру пробила дрожь. Ответа на эти вопросы она не получит – разве что лично задаст их медузам, а она бы предпочла с ними не встречаться. Она чувствовала себя слегка виноватой, пренебрегая призывом, пренебрегая долгом, о котором ей напоминали. Это был не ее долг, а Кроткого Клинка, и чувство вины удивило ее – ведь чужь вроде бы ненавидела захватчиков.

– Что они с тобой сделали? – шепнула она.

По поверхности «скинсьюта» пробежала рябь – но и только.

Убедившись, что в ближайшие несколько часов можно не тревожиться, как бы их не настигли и не взорвали медузы, Кира выключила карту и стала искать новости о Вейланде. Хотела узнать, что творится дома.

Увы, Фалькони был прав: с того момента, как медузы начали глушить сверхсветовую связь, информация почти не достигала Шестьдесят первой Лебедя. Нашлись отчеты о месячной давности столкновениях на периферии планетной системы, где находился Вейланд, но после этого – лишь слухи и предположения.

Они у меня крепкие, уговаривала она себя. Они же колонисты. Стоит медузам сунуться на Вейланд… ей рисовалось, как родители хватают бластеры и вступают в бой. Но лучше бы обойтись без этого. Лучше бы они сумели спрятаться и выжить.

Затем ее мысли обратились к «Фиданце», к уцелевшим товарищам по команде. Вернулись ли они живыми назад?

Обнаружились сообщения о том, что ровно через двадцать шесть дней после вылета из системы сигмы Дракона сверхсветовое судно «Фиданца» прибыло к Шестьдесят первой Лебедя. О каких-либо повреждениях не сообщалось. Несколько дней спустя «Фиданца» причалила к станции «Выыборг», а еще через неделю отправилась в Солнечную систему. Кира поискала список пассажиров, но он не был выложен в общий доступ. Оно и неудивительно.

Минуту Кира боролась с соблазном отправить сообщение Мари-Элизе и остальным – вдруг они еще не покинули систему. Но она устояла. Как только она войдет в собственный аккаунт, Лига обнаружит ее. Может быть, ее и не ищут, однако рисковать точно не стоит. Да и что она может сказать былым товарищам, кроме «простите меня»? Но она причинила столько боли и страданий, что извинения их лишь усугубят.

Она вновь вернулась к новостям, стараясь разобраться в ситуации в целом.

Дела были очень плохи.

Локальные столкновения, с которых все начиналось, быстро переросли в полномасштабное вторжение. Сообщений набралось немного, с большими разрывами в датах, и все же в системе Шестьдесят первой Лебедя получили достаточно информации, чтобы составить себе представление о происходящем по всему обжитому человечеством пространству: горели станции на орбите Мира Стюарта, уничтожались корабли возле марковского предела у Эйдолона, чужепланетные силы захватывали исследовательские и рудодобывающие форпосты Лиги… слишком длинный список несчастий, утрачиваешь нить.

Сердце отяжелело. Если появление медуз возле Адры почти сразу же после того, как она наткнулась на чужь, не совпадение, то в некотором смысле… она во всем виновата. Так же как она была виновна в гибели Алана, как она… Кира с силой прижала кулаки к вискам, потрясла головой. Не думать об этом! Даже если причиной первого контакта была она, нельзя винить себя во всем, тем более – в межгалактической войне. Так и до безумия недалеко.

Она продолжала читать, пролистывая страницу за страницей, пока все не расплылось перед глазами – ведь Кира пыталась вместить в свою голову информацию за три пропущенных месяца. Надо отдать Лиге должное, она отреагировала на вторжение быстро и дисциплинированно. Все внутренние конфликты отступили на второй план перед атакой монстров из неведомых глубин космоса. Мобилизован резерв, гражданские суда перешли в распоряжение военных, на Земле и Венере начался принудительный призыв.

Циник в Кире нашептывал, что все эти меры – очередная попытка Лиги расширить пределы своей власти. Любая катастрофа – это шанс, не упускай его. Реалист в Кире сознавал необходимость этих мер.

В одном все эксперты были согласны: в сфере технологий медузы опережали человечество по меньшей мере на сто лет. Их марковские двигатели позволяли нырять в сверхсветовое пространство и выныривать из него гораздо ближе к звездам и планетам, чем умели самые современные крейсеры военно-космического флота. У них были энергоустановки, работающие автономно от термоядерных двигателей, обеспечивающих реактивное движение. Принцип работы этих установок еще не был ясен, но они генерировали немыслимое количество энергии, необходимое для пространственных маневров. Кроме того, корабли медуз обходились без радиаторов для отвода избыточного тепла. Этого и вовсе никто не мог понять.

Поднявшись на борт первого захваченного судна, земляне обнаружили, что в каютах и на палубах действует искусственная гравитация. Не та, что возникает при вращении, а самая что ни на есть настоящая искусственная гравитация.

Физиков это не удивило: они сказали, что любая разумная раса, нашедшая способ изменить инерционное сопротивление, по определению будет способна и воспроизводить естественное гравитационное поле.

И хотя оружие инопланетян выглядело достаточно традиционно – все те же лазеры, реактивные и кинетические снаряды, – чрезвычайная маневренность их кораблей в сочетании с эффективностью и точностью попадания их оружия делали медуз очень опасным врагом.

В связи с технологическим превосходством инопланетян Лига приняла закон, обязующий гражданских лиц повсеместно собирать и сдавать любые фрагменты инопланетного оборудования, какие попадут им в руки. Представитель Лиги – довольно скользкий тип с фальшивой улыбкой и чуточку слишком широко распахнутыми глазами – заявил: «Самый маленький кусочек имеет ценность. Самый маленький кусочек может все изменить, Помогите нам помочь вам: чем больше информации мы получим, тем лучше научимся сражаться с этими пришельцами и тем скорее покончим с угрозами для колоний и для Колыбели Человечества».

Вот это Кира ненавидела: когда заводили песню про Колыбель Человечества. Строго говоря, Земля, конечно, общая их родина, но подразумевалось, что все должны склониться с благоговением перед теми, кто еще живет на Земле. В конце концов, это не ее «колыбель». Она родилась на Вейланде.

Несмотря на преимущества медуз, война в космосе вовсе не была проиграна всухую. На долю ОВК тоже выпадали победы, но нечастые и дававшиеся дорогой ценой. Да и на поверхности планет дела шли не лучше. Судя по видеозаписям, даже в полной броне людям трудно было одолеть в поединке пришельцев.

Как и говорил Вишал, медузы были весьма разнообразны: помимо тех чудищ с щупальцами, с которыми Кира столкнулась на «Смягчающих обстоятельствах», были и еще какие-то крупные, неуклюжие, и другие, маленькие и проворные. Одни напоминали змей, другие скорее насекомых. Но независимо от облика все они могли действовать в вакууме, все были довольно подвижными, сильными и чертовски крепкими.

Пока Кира изучала эти видеозаписи, усиливалось давление за глазными яблоками, и вдруг она увидела с внезапной отчетливостью…

…стая захватчиков ринулась к ней во тьме космоса. В прочных панцирях, с щупальцами, бронированные, вооруженные. Потом вспышка – и она взбирается на каменистый отрог, отстреливаясь из бластеров от десятков снующих существ, многоногих, клыкастых.

Снова в океане, глубоко под водой, где охотятся хдавари. Две фигуры поднялись из тенистой тины. Одна – плотная, коренастая, почти невидимая в полуночного цвета броне. Другая – резко очерченная, паукообразная, воронье гнездо ног и когтистых лап, а посреди наглый гребень, сейчас склоненный, чтобы не мешал плыть. И еще одна фигура – вытянутая, гибкая, вдоль всего тела конечности, и хвост кнутом, с него сыплются электрические искры. И хотя по одной лишь наружности об этом догадаться невозможно, их объединяло вот какое сходство: все они первые в выводке. Первородные и единственные выжившие…

Задыхаясь, Кира изо всех сил зажмурилась. Пульсирующая спица пронзила череп от лба до затылка.