Текст книги "По ту сторону звезд"

Минуту спустя боль отступила.

Пытается ли Кроткий Клинок сознательно вступить в разговор – или видео пробудило старую фрагментарную память? Ответа Кира не знала, но была рада любой информации, пусть даже сбивающей с толку.

– Постарайся в следующий раз не провоцировать мигрень, ладно? – попросила она, хоть и не знала, понимает ли ее просьбу чужь.

И снова включила видео.

Некоторые виды медуз совпадали с воспоминаниями Кроткого Клинка, но были и другие, новые, незнакомые. Это удивило Киру. Долго ли чужь пробыла на Адрастее? Не могли же за это время появиться новые виды медуз…

Она переключилась на профессиональный форум. В одном ее коллеги-ксенобиологи были согласны: все напавшие на землян инопланетяне обладали единым генетическим кодом. Этот базовый код порой заметно варьировался, но в основе своей он един. То есть разные виды медуз принадлежали к единой расе.

– Однако они неплохо продвинулись, – пробормотала она.

Генная ли инженерия тому способствовала, или у медуз чрезвычайно пластичная физиология? Если Кроткий Клинок и знал ответ, с Кирой он им не поделился.

По крайней мере облегчение – знать, что человечество противостоит одному врагу, а не многим.

Но оставалось еще немало загадок. Корабли медуз обычно появлялись парами, и никто не знал, почему так. «Впрочем, около Адры был всего один», – подумала Кира. А также…

…Гнездо Перевоплощения, круглое, беременное своей целью…

Кира передернулась, когда очередная спица пронзила череп. Выходит, чужь и правда пытается наладить связь. Гнездо Перевоплощения… Само по себе не слишком информативно, но хоть название есть. Кира напомнила себе, что нужно записывать все, что показывает ей Кроткий Клинок.

Если б еще эти образы не были такими загадочными.

Пока никому не удалось определить планету или систему, откуда родом пришельцы. Обратный расчет траектории их кораблей показал, что медузы появляются со всех сторон, то есть они умышленно меняют курс и выпрыгивают в досветовое пространство в разных местах, чтобы скрыть пункт отправления. Со временем свет из той части галактики, где они заныривали в сверхсветовое пространство, дойдет до астрономов, и они смогут определить, откуда явились медузы, но «со временем» – это годы и годы, а то и десятилетия.

Вряд ли они прилетели так уж издалека. Их корабли перемещаются в сверхсветовом пространстве быстрее человеческих, это ясно, но не до абсурда же они проворны – все равно за месяц или меньше того им не преодолеть сотни световых лет. Так почему же сигналы от их цивилизации не достигали прежде Солнечной системы или колоний?

И почему медузы напали? Очевидный ответ – стремятся к завоеванию, но в точности этого никто не знал, и по очень простой причине: все попытки расшифровать язык медуз пока что терпели крах. Их язык, судя по собранным данным, основывался на запахах и столь радикально отличался от любого человеческого наречия, что даже самые сильные эксперты понапрасну бились над переводом.

На этом месте Кира споткнулась и перестала читать. Под комбинезоном отвердел Кроткий Клинок. На «Смягчающих обстоятельствах» Кира поняла сказанное инопланетянином так же ясно, как если бы он говорил на знакомом ей человеческом языке. И могла бы, если б захотела, ответить. В этом у Киры сомнений не было. Озноб распространился по ее рукам и ногам, она задрожала, словно ее заковали в лед. Выходит, она – единственный человек, способный общаться с медузами?

Похоже, что так.

Кира слепо уставилась на картинку перед линзами, торопливо соображая. Если она поможет Лиге объясниться с медузами – это что-то изменит? Она вынуждена была признать, что по крайней мере одной из причин вторжения стал найденный ею Кроткий Клинок. Это было очевидно. Возможно, медузы напали на людей, мстя за уничтожение Кроткого Клинка, – ведь они считали его погибшим. Если Кира откроется им, это станет первым шагом к миру. Может быть. А может быть, и нет.

Невозможно судить об этом без дополнительной информации. Информации, которую Кира в данный момент ниоткуда не могла получить.

Она знала одно: если сдастся Лиге, ее заточат в какой-нибудь душегубке и примутся бесконечно экспериментировать и – в лучшем случае – иногда будут использовать как переводчика. А если обратиться в компанию «Лапсанг»… исход будет тот же, а война не прекратится.

У Киры вырвался сдавленный крик. Она оказалась на распутье, угрозы со всех сторон. Простого выхода из этой ситуации она не видела. Будущее – черная бездна, недоступная ни взгляду, ни предвидению.

Она переключила виртуальную реальность на фоновый уровень, плотнее укуталась одеялом и принялась размышлять, покусывая изнутри щеку.

– Черт, – пробормотала она. – Что же мне делать?

Среди всех проблем, тревог и событий галактического масштаба – среди всех возможных решений, любое из которых могло привести к катастрофе (и не только для Киры), – преобладала одна простая мысль. Ее родные в опасности. Хотя Кира давно покинула Вейланд и уже несколько лет туда не наведывалась, дороже их у нее никого не было. И она была дорога им. Надо их спасать. А если, спасая родных, она заодно сумеет помочь и другим – тем лучше.

Но как это сделать? На стандартной сверхсветовой скорости до Вейланда более сорока дней лёта. Что угодно может произойти за это время. Да и не хотелось, чтобы чужь оказалась рядом с ее близкими – вдруг она случайно их ранит, – а уж если медузы обнаружат ее местонахождение… С тем же успехом можно нарисовать у себя на груди гигантскую мишень. И у всех, кто окажется рядом.

Терзаясь этими вопросами, Кира сбросила одеяло и поднялась. Сидеть на одном месте было невыносимо.

3

Голова гудела от несвязных мыслей. Кира бродила вдоль дальней стены трюма, пытаясь избавиться от избытка энергии.

Повинуясь внезапному порыву, она развернулась и пошла в ту сторону, где поблизости от группы, твердившей молитву из чисел, сидели, опираясь на колени, энтрописты.

Возраст их трудно было определить на взгляд, на висках и лбу их кожу пронизывало плетение серебристой проволоки. Оба были одеты в традиционные переливчатые мантии со стилизованным изображением восстающего из пепла феникса на спине, а также вдоль отворотов и подола.

Кира всегда восхищалась энтропистами. Они славились научными достижениями, как теоретическими, так и практическими, их последователи трудились практически в любой сфере. Шутя поговаривали: если стремишься осуществить прорыв в науке, первым делом присоединись к энтропистам. Их технологии на пять–десять лет опережали все прочие. Их марковские двигатели были самыми быстрыми, и ходили слухи, что энтрописты обладают и другими, куда более удивительными изобретениями, хотя самым экзотическим измышлениям Кира не верила. Энтропистам удалось привлечь многие блестящие умы, даже вроде бы и разумы кораблей, но они не единственная группа умных и преданных знанию людей, пытающихся разгадать тайны Вселенной. Хотя доля правды в этих слухах, несомненно, была.

Многие энтрописты отваживались на довольно-таки радикальную модификацию генов – по крайней мере, судя по их чрезвычайно разнообразной наружности. И всем было известно, что одежды их битком набиты миниатюрными гаджетами, иные из которых могли показаться волшебными.

Если кто-то поможет ей лучше понять Кроткий Клинок и медуз (или хотя бы их технологии), то это энтрописты. К тому же – с точки зрения Киры это было важно – энтрописты были негосударственной организацией. Они не подпадали под юрисдикцию какого-либо правительства. У них имелись исследовательские лаборатории на территории Лиги, недвижимость в свободных владениях, а штаб-квартира располагалась где-то у Шин-Зара. Если энтрописты поймут, что Кроткий Клинок – продукт инопланетных технологий, они не выдадут Киру военно-космическому флоту, а лишь засыплют вопросами.

Кира вспоминала, как на Серрисе тогдашний глава исследовательской группы Зубарев говорил ей: «Если когда-нибудь вздумаешь поболтать с энтропистами, главное, не затрагивай вопрос о тепловой смерти Вселенной, поняла? А то не отвяжешься. Они тебе сутки в ухо зудеть будут. Я тебя предупредил, Наварес».

Памятуя об этом совете, Кира направилась к одетой в мантии паре.

– Извините, – заговорила она.

Ей как будто снова семь лет и ее знакомят с посетившим Вейланд энтропистом. В том возрасте он казался огромным, – нависавшая над ней высоченная башня из плоти, укутанная в таинственную ткань…

Энтрописты обернулись.

– Да, узница? Чем мы можем помочь?

Это, пожалуй, единственное, что ее раздражало в энтропистах: они называли всех узниками. Вселенная далека от идеала, но все же это не тюрьма. И где-то же существовать человеку нужно. Так почему бы и не здесь.

– Можно с вами поговорить? – спросила она.

– Конечно. Садитесь, прошу вас, – кивнул мужчина.

Они оба подвинулись, чтобы Кира могла сесть. Двигались они в унисон, словно части единого организма. Не сразу Кира сообразила: они образуют ментальный улей. Всего лишь из двух разумов, но все же улей. Давненько она не имела дела с этой технологией.

– Это Ищущая Веера, – сказал мужчина, представляя свою спутницу.

– Это Ищущий Джоррус, – повторила его жест Веера. – О чем вы хотели спросить нас, узница?

Под размеренное оглашение чисел Кира обдумывала, как сформулировать свой вопрос. Их вполне мог подслушивать Грегорович, разум корабля, поэтому Кира не должна была говорить ничего, что вступило бы в противоречие с историей, которую она сочинила в медотсеке.

– Меня зовут Камински, – начала она, – я с шаттла, с которым несколько часов назад состыковалась «Рогатка».

Веера кивнула:

– Мы так…

– …и думали, – закончил фразу Джоррус.

Кира провела рукой по комбинезону и продолжила, осторожно подбирая слова:

– Последние три месяца я провела без связи и теперь пытаюсь наверстать. Вы хорошо ориентируетесь в биоинженерии?

– Мы знаем больше многих… – начал Джоррус.

– …и меньше других, – подхватила Веера.

Типичная для энтропистов скромность.

– Я посмотрела, насколько медузы бывают разные, и подумала: а не могут ли они изготавливать биоорганические скинсьюты? Или целые наборы биоорганической брони?

Энтрописты нахмурились. Странно было видеть одно и то же выражение, в точности повторяющееся на двух разных лицах,

– Вы, по-видимому, уже знакомы с необычными скинсьютами, узница, – заметил Джоррус и одновременно со своей подругой указал на Кроткий Клинок.

– Это? – Кира пожала плечами, как бы не придавая особого значения своему «скинсьюту». – Мой друг сделал для меня на заказ. На вид более крутой, чем на самом деле.

Энтрописты приняли ее ответ без возражений. Веера сказала:

– Что касается вашего вопроса, узница, это возможно, однако…

– …непрактично, – вставил Джоррус.

– Живая плоть не так вынослива, как металл и/или пластик, – продолжала Веера. – Даже если использовать сочетание алмазных и углеродных нанотрубок, такая броня обеспечит менее надежную защиту, чем обычная.

– И с источниками энергии проблема, – добавил Джоррус. – Биоорганические процессы не могут поставлять достаточно энергии в заданный отрезок времени. Нужны суперконденсаторы, аккумуляторы, мини-реакторы и другие источники энергии.

– Даже не беря в расчет энергию, – сказала Веера, – остается проблема интеграции носителя и такой оболочки.

– Но импланты используют нейронные цепочки, – возразила Кира.

Джоррус покачал головой:

– Я не о том. Если бы скинсьют был биоорганическим, то есть живым, возникла бы опасность перекрестного заражения.

Веера пояснила:

– Клетки из скинсьюта могли бы проникнуть в тело хозяина и прорасти там, где не следует. Это страшнее любой естественной формы рака.

– И со своей стороны, – подхватил Джоррус, – клетки хозяина могли бы нарушить функционирование скинсьюта. Чтобы избежать такого исхода и чтобы иммунная система хозяина не атаковала оболочку в точках интеграции…

– Пришлось бы создавать скинсьют на основе ДНК пользователя. Тем самым скинсьют подходил бы только одному носителю. Опять-таки непрактично.

– Значит, медузы… – начала Кира.

– Не используют биоскинсьюты в том смысле, в каком мы о них тут говорим, – ответила Веера, – разве что их биотехнологии развиты куда лучше, чем нам кажется.

– Ясно, – кивнула Кира. – И о языке медуз вы тоже ничего не знаете сверх того, что уже общеизвестно?

– К сожалению, – сказала Веера.

– Нет, – закончил Джоррус. – Мы и сами удручены. Слишком многое остается пока тайной.

Кира нахмурилась. Монотонный перечень чисел вновь ворвался в ее уши, громкий, отвлекающий. Она скривилась:

– Что они делают? Не знаете?

Джоррус фыркнул:

– Досаждают окружающим, что же еще. Мы…

– …просили их читать потише, но это – минимальная громкость по их понятиям. Если впредь они не…

– …будут откликаться на просьбы, придется поговорить с ними строго.

– Да уж, – хмыкнула Кира. – Но кто они?

– Нумеристы, – ответили Веера и Джоррус вместе.

– Нумеристы?

– Религиозный орден, возникший на Марсе в первые десятилетия колонизации. Они поклоняются числам.

– Числам?

Энтрописты кивнули – быстрое и как будто в зеркале отразившееся движение головой:

– Числам.

– Но почему?

Веера улыбнулась:

– А почему люди вообще чему-то поклоняются? Потому что верят, что в этом найдут глубокие истины о жизни, Вселенной и обо всем прочем. Точнее говоря, нумеристы…

Джоррус улыбнулся:

– …верят в счет. Они верят, что, если будут достаточно долго считать, смогут назвать каждое целое число и в конце времен произнесут самое последнее число.

– Но это же невозможно.

– Им это неважно. Это вопрос веры. Тот человек, кто читает числа, – это Архиарифметик, он же Его Цифровое Преосвященство.

– Они именуют его, якобы на латыни, Pontifex Digitalis, но…

– …это все равно что «Святитель наперстянки». В латыни они разбираются плохо.

– Вместе с помощниками из Конклава Нумераторов – они обожают титулы – он читает подряд число за числом, не прерываясь и не отдыхая. – Веера указала на нумеристов. – Они считают, что слушать перечень чисел…

– …главное в их религиозной практике. Плюс к тому – извини за каламбур…

– …они придают одним числам большее значение, чем другим. Тем, в которых содержится определенная последовательность цифр, простым числам и так далее.

Кира все еще хмурилась:

– Это довольно странно.

Веера пожала плечами:

– Наверное. Но это их успокаивает – что само по себе немало.

Джоррус наклонился к Кире и спросил:

– Знаете, какое определение они дают Богу?

Кира покачала головой.

– Бо́льшая из двух равных половин. – Энтрописты, смеясь, закачались на пятках. – Прелестно, правда?

– Но это же бессмыслица!

Веера и Джоррус пожали плечами:

– Как многие убеждения. А теперь…

– …остались ли у вас вопросы, на которые мы могли бы вам ответить?

Кира печально рассмеялась:

– Разве что вы знаете, в чем смысл жизни.

Едва эти слова вылетели из ее уст, Кира поняла, что допустила ошибку, – а если энтрописты воспримут вопрос всерьез?

Так оно и вышло.

Джоррус сказал:

– Смысл жизни…

– …свой для каждого человека, – продолжила Веера. – Для нас он прост. Мы стремимся к знаниям, чтобы…

– …найти способ предотвратить тепловую смерть Вселенной. А какой смысл у вас…

– …этого мы знать не можем.

– Я так и думала, – вздохнула Кира. И, не удержавшись, добавила: – Но вы принимаете на веру довольно много вещей, которые другие люди оспаривают. В том числе тепловую смерть Вселенной.

Они ответили разом:

– Если мы ошибаемся – значит, ошибаемся. Но наш поиск имеет смысл. Потому что даже если наши представления неверны…

– …наш успех пойдет на пользу всем, – закончил Джоррус.

Кира склонила голову:

– Вы правы. И я не хотела вас обидеть.

Смягчившись, они оба подтянули рукава своих мантий, и Джоррус сказал:

– Может быть, мы все-таки сумеем помочь вам, узница. Смысл зависит от цели…

– …а цели многообразны. – Веера составила ладони домиком. Странно – Джоррус не повторил ее жест.

Веера спросила:

– Приходило ли вам когда-нибудь в голову, что все элементы, из которых мы состоим, появились в результате взрыва далеких звезд?

– Vita ex pulvere[9]9
  Жизнь из пыли/праха (лат.).


[Закрыть], – сказал Джоррус.

– Мы созданы из праха мертвых звезд.

– Это факт мне известен, – подтвердила Кира, – и вы красиво сформулировали, но какой из этого вывод?

Джоррус сказал:

– Вывод…

– …логическое продолжение этой идеи, – Веера сделала крошечную паузу. – Мы обладаем сознанием. Мы мыслим. И мы созданы из того же вещества, что и небеса.

– Неужели не понимаете, узница? – спросил Джоррус. – Мы – разум Вселенной. Мы, медузы и все мыслящие существа. Мы – это Вселенная, которая наблюдает за собой, наблюдает и учится.

– И однажды, – сказала Веера, – мы, а тем самым Вселенная, научимся выходить за пределы этой юдоли и спасемся от неизбежного в противном случае уничтожения.

Кира уточнила:

– Избежав тепловой смерти космоса.

Джоррус кивнул:

– Именно так. Но суть не в этом. Суть в том, что этот процесс наблюдения и обучения – общий для нас всех…

– …сознаем мы это или нет. И он придает цель всему, что мы делаем, вне зависимости от того…

– …сколь ничтожным это может казаться. И из этой цели возникает смысл. Потому что сама Вселенная, обретя сознание через посредство твоего разума…

– …сознает любую твою боль и заботу. – Веера улыбнулась. – Обрети же утешение в том, что любой твой жизненный выбор имеет значение, выходящее далеко за пределы твоего «Я». Космических масштабов значение.

– Это немножко отдает манией величия, – заметила Кира.

– Может быть, – согласился Джоррус. – Но тем не менее…

– …это правда, – подытожила Веера.

Кира сжала руки на коленях, опустила взгляд. Проблемы никуда не ушли, но почему-то теперь казалось, что с ними возможно справиться. Мысль, будто она составляет часть вселенского сознания, утешала, хотя и довольно абстрактно. Что бы она сейчас ни сделала и что бы с ней ни случилось, даже если военные снова запрут ее в карантине, она все равно останется частью целого, существенно большего, чем она сама. И эту истину никто у нее не отнимет.

– Спасибо, – от всего сердца поблагодарила она.

Энтрописты склонили головы, каждый прикоснулся кончиками пальцев к своему лбу.

– Рады помочь, узница, пусть ваш путь всегда ведет к знанию.

– А знание – к свободе, – подхватила она знакомый лозунг.

Энтрописты понимали свободу не совсем так, как Кира, но она могла понять и разделить их чувства.

Она вернулась на свое место между ящиками, включила линзы и снова – с большей решимостью – погрузилась в изучение новостей.

4

Настала ночь по расписанию корабля, освещение в трюме померкло и сделалось тускло-красным. Кира не могла уснуть, разум не находил покоя, да и тело тоже: после стольких дней на «Валькирии» ощущение собственного веса, хоть Кира и рада была его вернуть, тоже казалось непривычным. Соприкасавшиеся с жесткой палубой щека и бедро ныли.

Она думала о Щеттер, потом обо всех товарищах по исследовательской команде. Хотелось надеяться, что военные уже вывели их из криосна. Слишком долгая заморозка вредна: в какой-то момент фундаментальные биологические процессы, пищеварение и выделение гормонов, могут нарушиться. А Дженан всегда плохо переносил криосон…

В конце концов Кира заснула, но тревога сохранялась, и сны ее были более яркими, чем обычно. Она видела себя ребенком, дома – старые воспоминания, которые не возвращались много лет, во сне казались недавними, даже сегодняшними, словно время образовало петлю. Она гналась за своей сестрой Истой сквозь ряды растений в теплице западной оранжереи. На бегу Иста визжала и махала руками, темная косичка подскакивала сзади на шее… Отец готовит арросито ахумадо, рецепт которого его родители привезли с собой с Земли, из Сан-Амаро, и только ради него и сложили очаг на заднем дворе. Угли требовались для сахара, сахар для риса. Ее любимая еда – любимая, потому что со вкусом прошлого… Затем разум переключился на события последних месяцев. Адра, Алан, пугающие медузы. Мешанина накладывающихся друг на друга воспоминаний.

Алан говорит: «Можешь просканировать? Хорошо бы взять несколько образцов».

Потом Негар: «И ради этого ты отказываешься от булочек с корицей?»

И Кира отвечала, как и в тот раз: «Прости. Ты же знаешь, как это бывает… Ты же знаешь, как это бывает…»

На базе, она очнулась после криосна, Алан обнимает ее: «Это я виноват. Зачем попросил тебя осмотреть те скалы! Прости меня, малыш».

И она ответила: «Не за что извиняться. Кто-то должен был это сделать».

А на заднем плане визжали и выли «Тодаш и мальчики», солистка стенала: «И нет ничего у двери, эй, ничего у двери. Крошка, что там стучится в дверь?»

Кира проснулась в холодном поту, сердце заходилось в колотьбе. Все еще ночь, сотни спящих заполняли трюм белым шумом своего дыхания.

Кира и сама выдохнула, словно освобождаясь ото сна.

«Кто-то должен был это сделать». Дрожа, она провела рукой по голове – никак не могла привыкнуть к ощущению гладкости вместо волос.

– Кто-то должен, – шепотом повторила она и закрыла глаза, внезапно ощутив близость Алана. На миг показалось – она даже чувствует его запах.

Кира знала, как бы он поступил. Знала, как он хотел бы, чтобы поступила она. Она шмыгнула носом и утерла слезы. Любопытство погнало их обоих к звездам, но, стремясь удовлетворить свое любопытство, они брали на себя определенную ответственность. Кира даже в большей степени, чем Алан, – ксенобиология более рискованная профессия, чем геология, – но в любом случае каждый, кто отваживался проникнуть в неведомое, обязан защищать тех, кто оставался позади, кто жил своей жизнью в знакомых пределах.

Мантра энтропистов эхом отозвалась в мозгу: смысл порождается целью. И Кира знала, в чем ее цель. Она должна использовать свою способность понимать язык медуз, чтобы заключить мир между двумя расами, – а если не удастся заключить мир, то помочь Лиге одержать победу в войне.

Однако на своих условиях. Если она сейчас прибудет на Руслан, ее попросту засунут обратно в карантин, и от этого никому не будет пользы (меньше всего ей самой). Нет, она должна быть на свободе, а не торчать в лаборатории, чтобы ее изучали, словно микроба в чашке Петри. Она должна оказаться там, где сможет залезть в компьютеры медуз и вытащить из них все данные, какие сумеет. Еще лучше было бы поговорить с живой медузой, но Кира сомневалось, что это возможно осуществить, не подвергая себя смертельной опасности. По крайней мере, сейчас еще нет. Если она сумеет заполучить передатчик с их корабля, тогда другое дело.

Решение принято. Утром она обратится к Фалькони. Попросит высадить ее в каком-нибудь космопорте, не долетая до Руслана, – где-нибудь, где найдется трофейная техника медуз, которую она могла бы изучить, или, если все сложится удачно, откуда она смогла бы отправиться на захваченный вражеский корабль. Уговорить Фалькони будет непросто, но Кира чувствовала, что сможет его убедить. Ни один разумный человек не отмахнется от важности ее миссии, а Фалькони, хоть и резок на язык, казался вполне разумным человеком.

Она закрыла глаза, обретя уверенность. Может, это ее ошибка – но она собиралась сделать все, что в ее силах, чтобы остановить медуз.

Может быть, тогда ей удастся спасти родных и искупить то, что она невольно натворила на Адре.