Текст книги "По ту сторону звезд. Книга 2"

Раз в неделю Кира просыпалась и тренировалась с Кротким Клинком. На этот раз она все время перелета оставалась в своей каюте: ей не требовалось поднимать тяжести или еще как-то напрягаться физически для этих тренировок. Теперь уже нет.

Каждый раз она позволяла Кроткому Клинку распространиться еще дальше по ее каюте, строить, расти. Иногда она и сама участвовала в этом, но чаще предоставляла чужи делать то, что она пожелает, и следила за ней с нарастающим изумлением. Установила некоторые ограничения – например, не трогать монитор у нее на столе, – но всем остальным в каюте чужь могла пользоваться свободно.

Раз в неделю, больше нельзя. Когда же она не тренировалась, то тихо и спокойно покачивалась в невесомости, погруженная в сон сродни смерти – вокруг было холодно, серо, звуки просачивались словно с большого расстояния.

В этом пыльном никогде ее настиг сон.

Кира увидела себя – прежнюю себя. Без «скинсьюта», нагую, как в миг появления на свет. Стояла в густой, черной темноте. Сначала в пустоте не было никого, кроме нее, и ее окружала тишина, словно все это существовало до начала времен. Потом перед ней развился выпуклый узор голубых линий: фрактальный узор свертывался спиралью, свивался, словно лоза, по мере своего роста. Линии складывались в свод из пересекающихся фигур, а Кира находилась в центре, и вокруг была оболочка бесконечно повторяющихся изгибов и шипов – вселенная мельчайших деталей в каждой точке пространства.

Она знала, откуда-то она знала, что видит истинную природу Кроткого Клинка. Дотянулась и коснулась одной из линий. Электрический разряд пробежал по ней, и в этот миг Кира увидела разом тысячу звезд, рождающихся и умирающих, каждая со своими планетами, населенными многими видами живых существ, со своими цивилизациями.

Она едва не задохнулась от восторга.

Отняла руку от линии узора и отступила на шаг. Изумление накрыло ее с головой, Кира чувствовала себя маленькой, смиренной. Фрактальные линии смешивались, изгибались, издавая звук, подобный шороху шелка, но не приближались к ней и не становились ярче. Кира сидела и наблюдала, а мерцающая матрица над ней сулила неусыпную защиту.

Но это не успокаивало. Потому что за пределами узора Кира ощущала – или древний инстинкт подсказывал? – надвигающуюся угрозу. Ничем не сдерживаемый голод распространялся будто раковая опухоль в окружающей матрицу тьме, а с ним и то искажение природы, что подменяло изгибы и сплетения прямыми углами. Без Кроткого Клинка Кира оказалась бы нагой, беспомощной и уязвимой перед этой угрозой.

Страх объял ее, Кира съежилась, фрактальный свод превратился в свечу, мерцающую в пустоте, и со всех сторон дул враждебный ветер, норовя ее загасить. Угроза – Кира это чувствовала – была направлена на нее, на нее и на Кроткий Клинок, и этот злобный голод был столь велик, всеохватывающ, жесток, инаков, что она не видела спасения от него. Она ничтожна. Она утратила надежду.

Кира скорчилась в одиночестве и страхе. Надвигающийся рок был необорим, и любая перемена – даже смерть – показалась бы ей долгожданным избавлением.

Часть пятая
Malignitatem[6]6
  Злоба, скудость, бесплодие (латынь, винительный падеж).


[Закрыть]

И когда ветвь согнута, она растет.

МАРИОН ТИНСЛИ[7]7
  Марион Тинсли (1927–1995) – профессор Университета штата Флорида, специалист в области комбинаторного анализа, многократный чемпион мира по игре в английские шашки, пастор «Церкви Христа».


[Закрыть]

Глава I
Прибытие

Кира проснулась.

Она не сразу осознала, где находится. Черный мрак окружал ее, настолько глубокий, что, разомкнув веки, она видела не больше, чем с закрытыми глазами. Даже свет ламп аварийного освещения был неразличим в густой чернильной тьме. Казалось, воздух здесь теплее, чем обычно при полетах со сверхсветовой скоростью, да и влажность выше. Ни малейшее дуновение не оживляло пространство, напоминающее материнское чрево.

– Морвен, включи свет, – прошептала она; в голове еще шумело от долгого бездействия. В застойном воздухе ее голос звучал непривычно приглушенно.

Но свет не зажегся, и ответа от искусственного интеллекта не последовало.

Кира раздосадованно попробовала зайти с другого бока. «Свет», – сказала она Кроткому Клинку. Неизвестно, сможет ли чужь ее выручить, но попытаться стоило.

Заструился мягкий зеленый свет. Кира обрадовалась. Теперь стало ясно: она все еще в своей каюте, но выглядела та совершенно иначе, чем до отлета из Солнечной системы. Стены были пронизаны толстыми жилками из черного органического вещества, пол и потолок устилали волокнистые переплетения. Зеленый свет исходил от пульсирующих, похожих на фрукты шаров, которые свисали с зарослей лиан, ползущих от одного конца каюты в другой. Листья лиан по форме напоминали листья папоротника орос, но с витиеватыми, вычурными завитушками. И все это – лианы, шары, жилки и волокнистые ковры – было покрыто мельчайшим фрактальным узором, будто одержимый художник решил украсить им каждый квадратный миллиметр.

Кира смотрела с восхищением. Она создала это. Она и Кроткий Клинок. «Куда как лучше, чем сражаться и убивать», – подумала она.

Кира не просто видела результаты своих усилий, она ощущала их как продолжение своего тела, хотя ее оболочка отличалась по составу от ее творений, напоминающих растения. С ними связь была слабее, чем со «скинсьютом», и Кира чувствовала, что не может перемещать их и управлять ими так, как волокнами Кроткого Клинка. Они были в некотором роде независимы от нее и от чужи; эти формы жизни вполне могли существовать самостоятельно, пока растениям было чем питаться.

Даже если не брать в расчет растения, Кроткий Клинок сам по себе разросся за время путешествия. Он выработал гораздо больше вещества, чем требовалось для того, чтобы покрывать тело Киры. Что теперь делать? Не велеть ли чужи избавиться от этой поросли, как от ненужных щупалец на «Орстеде»? Но ей не хотелось разрушать то, что они создали. Кроме того, возможно, было бы неразумно избавляться от излишков вещества с учетом вероятности – неприятной, но отнюдь не нулевой, – что в ближайшем будущем оно все ей понадобится.

Но может ли она оставить лишнее вещество в каюте? Есть лишь один способ выяснить.

Готовясь освободиться от «ремней», удерживающих ее на койке, Кира посмотрела на свое тело. Ее правая рука – та, что она потеряла у Жукхи, – растеклась по матрасу, вплелась в сеть извилистых волокон, тянущихся вдоль койки к зарослям на стенах.

На нее нахлынула паника, и волокна зашевелились, покрылись рябью и частоколом зазубренных шипов.

«Нет!» – подумала она. Шипы втянулись внутрь, и Кира с облегчением вздохнула.

Прежде всего она сконцентрировалась на том, чтобы восстановить отсутствующую руку. Спутанные волокна поползли по койке обратно, вновь придавая форму ее запястью, ладони, пальцам. Затем Кира велела Кроткому Клинку отцепить ее от койки.

Она высвободилась. Звук был такой, точно отклеивались присоски. Кира с удивлением осознала, что никак физически не связана с черной порослью на стенах, хотя по-прежнему чувствовала, что эта поросль тоже принадлежит ей. Она впервые смогла сознательно отделить от себя часть Кроткого Клинка. Очевидно, чужь ничего не имела против до тех пор, пока оставшаяся часть по-прежнему целиком облегала тело Киры.

Их сотрудничество развивалось, и это обнадеживало.

Все еще несколько потерявшись в пространстве, она проплыла в невесомости вдоль стены туда, где должна была быть дверь. Когда она приблизилась, часть черного блестящего вещества с легким шелестом отступила, повинуясь ее желанию, чутко уловленному Кротким Клинком.

Да, гермодверь была именно там.

Она открылась, и Кира с облегчением увидела, что снаружи стены коридора покрыты обыкновенными коричневыми панелями. Ее попытки сдержать рост Кроткого Клинка увенчались успехом; он не распространился по всему кораблю.

Оглянувшись, она отдала команду, словно домашнему животному: «Жди меня здесь».

И выплыла в коридор. Масса черных волокон внутри каюты не сдвинулась с места.

Кира закрыла гермодверь, чтобы проверить, что произойдет. Она по-прежнему ощущала часть чужи по ту сторону двери. И та не пыталась следовать за Кирой.

Хотелось бы, конечно, знать, как взаимодействуют между собой разные фрагменты Кроткого Клинка. Радиоволны? Сверхсветовая связь? Еще какая-нибудь хитрость? Насколько далеко она может уйти, не ослабляя контроль и никого не подвергая опасности? Можно ли заглушить связь между фрагментами? В бою могут возникнуть сложности. Необходимо иметь это в виду.

Но пока что Кира решила оставить поросль в своей каюте. При необходимости она призовет эти порождения чужи, отдав короткий мысленный приказ. Хочется верить, что «Рогатка» при этом не пострадает.

Она ухмыльнулась. Фалькони не сильно обрадуется, когда узнает, что творится в ее каюте. Хва-Йунг тоже, да и Грегорович, если вернется в норму.

Судя по всему, они прибыли, но на «Рогатке» царило подозрительное затишье. Кира попыталась выйти в дополненную реальность, но, как и во время двух предыдущих сверхсветовых перелетов, Кроткий Клинок поглотил ее контактные линзы. Кира расстроенно пробормотала:

– Когда же ты возьмешься за ум?

Она собиралась отправиться в штормовое убежище и посмотреть, как там экипаж корабля, но вдруг над ее головой затрещал динамик внутренней связи. Раздался голос Фалькони:

– Кира, приходи в рубку, как только проснешься.

Голос звучал хрипло, очень хрипло, как будто капитана только что стошнило.

Прежде чем отправиться в носовую часть корабля, Кира заскочила на камбуз и захватила с собой термос с горячим челлом.

Когда гермодверь в рубку с протестующим визгом распахнулась, Фалькони оторвал взгляд от голографического дисплея. Выглядел капитан неважнецки: кожа посерела, белки глаз пожелтели, его знобило не на шутку, будто на морозе. Все классические признаки криоболезни.

– Туле, – сказала Кира и шагнула к нему. – Держи, тебе явно нужнее, чем мне.

И сунула термос с челлом ему в руки.

– Спасибо, – отозвался Фалькони; у него зуб на зуб не попадал.

– Плохая реакция на крио, да?

Он кивнул:

– Да. Во время последних прыжков стало хуже. Кажется, мой организм не в восторге от химикатов, которые мы используем. Нужно обсудить… – он затрясся так сильно, что зубы заклацали, – …нужно обсудить это с доком.

– А обратно ты как полетишь? – осведомилась Кира.

Она подплыла к одному из аварийных шкафов, достала термоодеяло и накинула на плечи Фалькони. Он не сопротивлялся.

– Небось не сдохну, – мрачно усмехнулся капитан.

– Не сомневаюсь, – сухо сказала Кира и оглядела пустое помещение. – А где все?

– Не вижу смысла их будить, если придется тут же снова погружаться в крио. – Фалькони поплотнее укутался в одеяло. – Зачем подвергать их дополнительной нагрузке?

Кира села на кресло рядом с ним и пристегнула ремни.

– Ты уже отправил предупреждение?

Фалькони покачал головой:

– Жду Итари. Я оповестил медузу по внутренней связи. Скоро она будет здесь. – Фалькони искоса посмотрел на нее. – А как ты? Все в порядке?

– Все хорошо. Но тебе стоит знать… – и Кира рассказала об их с Кротким Клинком коллективном творчестве.

Фалькони раздраженно зарычал:

– Начала демонтаж моего корабля? А других вариантов не было?

– Да, мы и правда немного покуролесили… – сокрушенно признала Кира. – Прости. Совсем чуть-чуть.

Он хмыкнул:

– Отлично. Остальная часть «Рогатки» уцелеет или мне начинать беспокоиться?

– Нет, не стоит, – улыбнулась Кира. – По крайней мере, пока я в кондиции, но и без меня, я думаю, корабль вне опасности.

Фалькони склонил голову набок:

– А что произойдет с Кротким Клинком, если ты умрешь?

– Я… Я не знаю. Думаю, он вернется в спячку, как на Адрастее. Или попытается срастись с кем-нибудь еще.

– Мм. Да уж, тишь да гладь да божья благодать.

Фалькони отхлебнул еще челла и передал термос Кире. Его щеки слегка раскраснелись.

Как он и сказал, вскоре в рубку приползло Итари. Кусочки криококона еще не отлипли от щупалец. Кира была поражена тем, что инопланетянин отрастил заново бо́льшую часть щупалец, которые утратил во время побега с «Орстеда» (хотя они пока что были короче и тоньше, чем уцелевшие).

[[Итари: Куда течет вода?]]

Она ответила без утайки.

[[Кира: Вода спокойна… Мы готовы послать дальновоние Узлу Умов.]]

[[Итари: Тогда не будем упускать время.]]

Передать сигнал оказалось существенно сложнее, чем ожидала Кира. Она должна была научить Итари, как работает сверхсветовая связь «Рогатки», а медузе пришлось объяснить – с большим трудом и длинными отступлениями, – как передать и закодировать сообщение таким образом, чтобы Узел Умов не только заметил, но и понял предупреждение. У них не было медузьего аппарата, преобразующего запахи в сверхсветовые сигналы, поэтому Кира перевела слова Итари – если только его речь можно было назвать «словами» – на английский, надеясь, что Узел сможет перевести их обратно.

После нескольких часов работы прозвучал сигнал о том, что сообщение отправилось по назначению, и Фалькони сказал:

– Ну вот, готово.

– Теперь нам остается только ждать, – проговорила Кира.

Сообщение должно было полсуток идти до назначенного места встречи (оно находилось в нескольких сутках полета от системы Кордовы 1420, где медузы строили свой флот), и еще полсуток потребуется, чтобы ответ дошел обратно.

– Есть вероятность, что охотники ОВК перехватят сигнал? – уточнила Кира.

– Эх, – вздохнул Фалькони. – Есть-то она есть, но астрономически малая. В буквальном смысле слова.

Остаток дня Кира помогала Фалькони проверять, насколько надежно работают все системы бесперебойного функционирования «Рогатки». Необходимо было прочистить фильтры воздуховодов и водопроводы, запустить термоядерный двигатель в тестовом режиме, перезагрузить компьютеры, заменить внешние датчики и выполнить еще множество мелких и не очень мелких задач, чтобы обеспечить выживание в космосе.

Фалькони не просил о помощи, но Кира была не из тех, кто сидит сложа руки, когда есть чем заняться. Кроме того, она не могла не видеть, что капитан все еще мучился из-за последствий криосна. У нее плохая реакция на крио была лишь однажды, когда корпорация «Лапсанг» командировала ее во вторую экспедицию. Из-за сбоя в криокамере произошла легкая передозировка одного из седативных препаратов. Но даже это легкое превышение дозы привело к тому, что на протяжении всей экспедиции Кира не вылезала из сортира, ее буквально выворачивало наизнанку. В общем, было весело.

Поэтому Кира сопереживала мучениям Фалькони, тем более что было видно: ему гораздо хуже, чем при побочной реакции на седативный препарат. Он выглядел по-настоящему больным. Со временем криозаболевание пройдет, она это знала, но не исключено, что времени на восстановление будет немного, потому что им придется быстро возвращаться на территорию Лиги. И Кира тревожилась.

Если не считать неизбежных неполадок после сверхсветового перелета, «Рогатка» в целом была исправна. Наиболее серьезного ремонта требовал гермоуплотнитель в грузовом трюме по правому борту, но даже с ним оказалось легко управиться.

Пока они занимались техническими процедурами, Кира по-прежнему чувствовала связь с порослью в своей каюте – с черной броней, которой Кроткий Клинок покрыл ее стены. Она даже показала Фалькони, что они с чужью сотворили. Он не стал заходить в каюту, просто окинул ее взглядом, просунув голову в гермодверь.

– Нет, – отрезал он. – Не обижайся, Кира, но внутрь меня не заманишь.

– Я и не обижаюсь, – усмехнулась она.

Их поцелуй все еще не выветрился у нее из памяти, но она не видела причин заговаривать сейчас на эту тему. В любом случае Фалькони был не в форме для такого рода разговоров.

Вечер прошел спокойно, и на ночь они с Фалькони разошлись по своим каютам (а Итари отправилось в грузовой трюм). Черная «обивка» каюты выглядела зловеще и угнетала, но в то же время, как ни странно, внушала чувство безопасности, а лианы и цветы помогали смягчить гнет. Кира тревожилась, что вентиляционные отверстия теперь заблокированы, но вскоре осознала: Кроткий Клинок наверняка позаботится, чтобы она не задохнулась от недостатка кислорода.

– Вот я и вернулась, – прошептала она, проводя рукой по бугристой стене.

Поросль отозвалась легкой дрожью, словно по ней от холода пробежали мурашки. И Кира слегка улыбнулась, неожиданно ощутив гордость. Это пространство принадлежало ей и больше никому, и хотя по большей части над «обивкой» трудился Кроткий Клинок, поросль все же была частью Киры, порождением ее разума, а возможно, и плоти.

И она вспомнила сновидение, посетившее ее во время долгой дремоты.

– Ты пытался защитить меня, правда? – сказала она чуть громче.

Казалось, зеленоватый свет в каюте запульсировал в ответ, но так слабо, что это могло и примерещиться. Кира почувствовала себя уютнее, подошла к койке и стала готовиться ко сну.

На следующий день, поздним утром, спустя более чем сутки после того, как «Рогатка» вышла из сверхсветового пространства, Кира и Фалькони встретились на камбузе и стали дожидаться ответа от Узла Умов. Вскоре к ним присоединилось Итари, расположившись над одним из двух столов. Оно сохраняло равновесие, цепляясь за край столешницы маленькими клешнями, которые выпростало из-под панциря.

Фалькони с головой ушел в дополненную реальность, а Кира смотрела на голографическом дисплее, вмонтированном в стол, один из новостных роликов, которые удалось скачать перед вылетом из Солнечной системы. Ролик оказался не слишком интересным, поэтому через пару минут она выключила видео и стала наблюдать за медузой в другом конце камбуза.

Щупальца Итари были темные, цвета пожухлой листвы, без переливов. Окраска поменялась бы, будь оно встревожено. Вот ведь интересно, подумалось Кире, что эмоции медуз не кажутся ей абсолютно чуждыми. Возможно, ей было легче понять их, потому что Кроткий Клинок провел немало времени среди захватчиков.

Захватчики… Чужь проникала в сознание Киры лишь на короткие мгновения, но успевала внести в ее мысли обрывки идей из другой эры. Раньше это тревожило Киру. Теперь она безоценочно признавала и принимала этот факт. Она сама, а не чужь определяла суть вещей и расставляла приоритеты, вне зависимости от того, насколько яркими были доставшиеся ей в наследство воспоминания.

Медуза непрерывно источала облако запахов. Сейчас они были приглушенными – просто общее напоминание «Я здесь», словно низкий гул на заднем плане, – хотя изредка в них вплетались всплески пряного и несколько неприятного аромата, означающего вспышку интереса.

Кира гадала, что творится в сознании медузы, погрузилась ли она в собственную дополненную реальность или просто размышляет и предается воспоминаниям.

[[Кира: Расскажи мне о своей стае, Итари.]]

[[Итари: Что ты имеешь в виду, Идеалис? Мой выводок? Мои коформы? Мой клан? Стая стае рознь. Разве Идеалис тебе не рассказывала?]]

Она не сразу ответила на вопрос медузы, потому что и сама мысленно перебирала те же варианты.

[[Кира: Да, но словно сквозь мутную воду. Скажи мне, где ты вылупилось? Как тебя воспитывали?]]

[[Итари: Я вылупилось в яйцелуже на берегу Высокого Лфарра. Тепло там было и светло весьма, еды немало. Когда я выросло и сызнова пришло мне время форму поменять, придали эту нынешнюю форму мне, и так с тех пор я в ней служу.]]

[[Кира: Ты могло выбрать другую форму?]]

Медуза испустила близковоние недоумения.

[[Итари: Зачем мне бы потребовался выбор? И что за выбор?]]

[[Кира: Я имею в виду… кем ты хотело бы стать?]]

Недоумение усилилось.

[[Итари: А почему это могло бы значение иметь? В этой форме клану моему я лучше всего служить могу. А кем еще могло бы стать я?]]

[[Кира: У тебя есть свои собственные желания?]]

[[Итари: Естественно. Служить и клану моему, и всем вранауи.]]

[[Кира: Но у тебя есть свое мнение, как служить лучше, правда? Ты не согласно с большинством вранауи по поводу того, куда идет нынешняя… Волна.]]

По щупальцам медузы растекся легкий румянец.

[[Итари: Есть много решений одной задачи, но цель неизменна.]]

Она решила переформулировать.

[[Кира: Если бы тебе не нужно было служить, что бы ты делало? Как бы ты проводило время, если бы не существовало кланов и никто бы не отдавал приказов?]]

[[Итари: Тогда мне бы пришлось расу нашу восстанавливать. Я меняло бы форму и выводило бы детенышей день напролет, пока мы вновь не обрели бы силы.]]

Кира раздраженно зашипела, достаточно громко, чтобы заметил Фалькони.

– Разговариваешь с этим чудом-юдом? – осведомился он, кивнув в сторону Итари.

– Да, но мы пока недалеко продвинулись.

– Уверен, оно того же мнения насчет тебя.

Кира хмыкнула. Фалькони прав. Она пыталась коммуницировать с особью инопланетного биологического вида. Иногда почти невозможно по-настоящему понять человека из другого города, не говоря уже о другой планете. Так почему с инопланетным существом должно быть легче? Тем не менее она чувствовала: попытаться стоит. Коль скоро им придется постоянно иметь дело с медузами, она хотела получить хотя бы некоторое представление о том, что для них существенно (и не только на основе воспоминаний Кроткого Клинка).

[[Кира: Скажи мне: что ты делаешь, когда нет необходимости что-либо делать? Ты не можешь работать все время. Ни одно живое существо не может.]]

[[Итари: Я отдыхаю. Обдумываю будущие действия. Воздаю хвалу деяниям Канувших. Если есть возможность, плаваю.]]

[[Кира: Ты играешь?]]

[[Итари: Игры – это для первичных и вторичных форм.]]

У медуз странным образом отсутствовало воображение, и Киру это удивляло. Как им удалось создать межзвездную цивилизацию, когда, судя по всему, они не умели мечтать, подобно людям? Технологии, которые они позаимствовали у Канувших, не могли настолько им помочь. Или могли?.. Она пыталась не быть шовинистской, воздержаться от суждений, возвеличивающих людей. В конце концов, медуза, с которой раньше был сращен Кроткий Клинок – флотоводец Нмарл, – в свое время проявила изрядную инициативу и предприимчивость. Возможно, Кира не улавливала какие-то особенности языка или культуры вранауи.

[[Кира: Что хотят вранауи, Итари?]]

[[Итари: Жить, питаться, заселять все уютные воды. В этом мы подобны вам, двуформам.]]

[[Кира: А кто такие вранауи? В чем суть вашей природы?]]

[[Итари: Мы те, кто мы есть.]]

[[Кира: Идеалис называет вас захватчиками. Почему?]]

Медуза потерла щупальца одно о другое.

[[Итари: Потому что мы собрали священные осколки, которые оставили Канувшие. Потому что мы хватаем крепко то, что можем ухватить. Потому что каждый клан должен действовать так, как считает нужным.]]

[[Кира: Канувшие бывали на вашей родной планете, да?]]

[[Итари: Да. Мы нашли их творения на суше и глубоко на Бездонной Равнине.]]

[[Кира: Значит, на вашей планете есть суша?]]

[[Итари: Есть, но воды там больше.]]

[[Кира: На каком уровне были технологии вранауи до того, как вы нашли творения Канувших?]]

[[Итари: Мы научились плавить металл на подводных вулканах в наших океанах, но многое нам недоступно было из-за того, что жили под водой мы. Лишь по милости Канувших мы смогли выплыть из глубин незнания.]]

[[Кира: Понятно.]]

Она продолжала расспрашивать медузу, пытаясь выяснить все что можно о биологическом виде и цивилизации вранауи, но оставалось слишком много неясных областей, и добиться успеха было непросто. Чем дольше она говорила с Итари, тем больше понимала, насколько велика разница между их расами – и далеко не только на физиологическом уровне.

Близилась полночь по корабельному времени, и Фалькони прибирался на камбузе, готовясь уже отходить ко сну, когда прозвучал сигнал и Морвен оповестила:

– Капитан, поступило входящее сверхсветовое сообщение.