Текст книги "Маг-менестрель"

Найдя небольшую рощицу, он счел ее вполне подходящей для отправления утренних потребностей, потом вышел к ручью, где умылся и побрился с помощью своего кинжала. Он уже было повернулся, но тут затрещали ветки, и прямо перед Мэтом повисла на веревке девушка...

Глава 14

Мэт бросился в ней, на ходу выхватил меч и успел перерубить веревку, прежде чем девушка задохнулась.

С воплем гнева и отчаяния девушка упала на землю, покатилась, встала на колени и зарыдала.

Мэт убрал меч в ножны и нерешительно пошел к ней, гадая, что делать и что ей сказать. Что делать – это было более или менее ясно: нужно девушку утешить, но, что при этом сказать, вот вопрос.

Девушка эту проблему решила за него. Стоило Мэту опуститься рядом с ней на колени, как она вскричала:

– Поди прочь! Мало мне позора, так еще ты должен на этот позор глазеть? Убирайся!

– Никакого позора не вижу, – решительно заявил Мэт. – Вижу только красивую девушку, которой бы жить да жить, но она почему то решила уйти из жизни.

– Почему-то! – рыдая, повторила девушка и устремила на Мэта гневный взор. – Да что ты знаешь-то про меня! Когда невинность теряет мужчина, он этим только похваляется! А для женщины это всегда позор, даже если ее возлюбленный будет верен ей всю жизнь... А если не будет... – Личико девушки сморщилось, и слезы хлынули из глаз с новой силой.

Мэт протянул к ней руки, но она, сгорбившись, отвернулась – воплощенное несчастье.

– Бесе! – послышался голос другой девушки, сопровождаемый треском сучьев и шелестом травы. – Бесе! Куда ты подевалась?

В голосе звучало волнение и даже, пожалуй, страх.

– Сюда! – позвал Мэт и спросил: – Тебя зовут Бесе?

Ответом ему были рыдания.

Треск утих, и вторая девушка, раздвинув ветки, в страхе уставилась на Мэта и Бесе.

– Что ты ей сделал?

– Только лишь не дал повеситься. – Мэт поднялся с колен и пошел навстречу девушке. – Меня она слушать не желает. Попробуй ты ее успокоить.

Девушка, показавшаяся Мэту постарше подружки, проводила его взглядом и бросила:

– Ты для нее слишком стар.

– Знаю, – ответил Мэт через плечо. – Но вот кто-то другой оказался не слишком стар.

И Мэт пошел своей дорогой, борясь с искушением оглянуться. Между тем до его слуха донеслось какое-то успокаивающее бормотание, а потом – душераздирающий крик, с которым Бесе бросилась в объятия подруги.

Мэт надеялся, что ему не суждено узнать окончания этой истории. Может быть, девушка проснулась и обнаружила, что ее соблазнитель исчез? Или он смылся к другой, когда Бесе еще не спала? А может, что и похуже? Нет, как бы то ни было, Мэту совсем не хотелось узнавать подробности и не хотелось встречаться с виновником страданий Бесе.

По пути к Манни Мэт видел, как просыпаются люди, как они садятся и обхватывают руками головы и стонут или рыдают так, как рыдала Бесе. Правда, кое-где попадались парочки, глядевшие друг на дружку влюбленными глазами, но таких было очень и очень мало.

– Я привел судью! Пойдешь и присягнешь, как мужчина, а не то покатишься ко всем чертям!

Мэт посмотрел в ту сторону, откуда донесся этот сердитый голос. Несколько мужчин с суровыми лицами окружили взъерошенную парочку подростков, причем на парня были угрожающе наставлены вилы.

– Но я не хочу жениться! – крикнул парень, а девушка глянула на него сначала презрительно, а потом ее личико исказилось настоящей болью.

– Раньше нужно было думать, до того, как ты ее под себя подмял! – грозно буркнул седоватый мужчина. – Но ты это сделал, так что теперь или женишься на ней, или умрешь!

– Перед судьей? – взвыл парнишка.

– Да, передо мной, – заявил вышедший вперед сквайр в мантии судьи.

– И я подтвержу, что все было по справедливости! Встань передо мной и принеси супружескую клятву или умрешь с моего благословения!

– Женишься, вернетесь в деревню и заживете как положено мужу и жене, – буркнул угрюмый мужчина.

– Но я не хочу домой! – прокричала девушка. – Я хочу в Венарру!

– Ты туда попадешь, только если твой ухажер пойдет вперед тебя и сыщет там работу, чтобы вы оба могли прокормиться! А ты что, думала, тебе в Венарре будет лучше, чем дома? Ты тоже принесешь супружескую клятву, или мы твоего дружка поджарим, как свинью!

Лицо девушки озарила тревога. Она поднялась с колен.

– О, Вилликен, давай согласимся. Я не хочу, чтобы ты умирал!

Парнишка тоже встал на ноги. Мордашка у него стала грозная.

Мэт решил не вмешиваться. Удаляясь, он слышал, как судья начал ритуал. Мэт отметил, что Бог в ритуале не упоминался, но, с другой стороны, не упоминался и Дьявол...

Окинув взглядом луг, Мэт заметил еще несколько групп, вооруженных серпами и вилами. Некоторые из них уже отыскали свои жертвы, и те вопили, требуя судью, а некоторые продолжали поиски. Мэт думал, какая жизнь ожидает двоих в общем-то детей, если она вот так начнется. Ну ладно, хотя бы все по закону...

Правда, священников на лугу что-то не наблюдалось, зато на глаза ему попались две угрюмые компании, копавшие могилы. Видно, какие-то драки из-за женщин кончились-таки плачевно. При мысли о том, что сейчас могли бы хоронить и его, Мэт поежился. Сколько тут останется поспешно вырытых могил? Мэт отвернулся от неприглядного зрелища, привлеченный послышавшимися совсем рядом рыданиями.

И чуть не налетел на Паскаля.

Паскаль имел душераздирающий вид. Лицо в синяках и ссадинах. То ли он пережил несколько мелких стычек, то ли одну крупную драку. Вокруг глаз чернели кровоподтеки, вся физиономия в целом напоминала цветом растаявший гуталин. При звуке шагов Мэта Паскаль вздрогнул, и Мэт понял, что у приятеля от боли раскалывается голова. Похмелье, от которого страдал Паскаль, было столь сильно, что казалось, парень того и гляди свалится без сил. Физиономия его представляла собой воплощенное несчастье, а между тем сидел он, обнимая молодую женщину, чье тело содрогалось от рыданий. Паскаль, отчаянно морщил лоб, видно было, он совершенно не представляет, что ему делать, однако понимает при этом, что что-то сделать непременно нужно.

– Я знаю, Фламиния, знаю, – бормотал он заплетающимся языком. – Нет большей боли, чем когда тебя оскорбит тот, кого ты любишь... Всего лишь два дня назад...

– Что, она пообещала выйти за тебя замуж? Отдалась тебе? А потом убежала, думая, что ты спишь? – гневно воскликнула женщина. – Если бы так все и было, ты бы только порадовался! У вас, у мужчин, все по-другому!

– Ничего бы я не радовался, – вяло возразил Паскаль. – И потом, мы не были вместе в постели, а всего лишь пробыли несколько минут наедине в саду.

– Вот-вот, а если бы она затащила тебя в постель, к утру твой пыл бы здорово поостыл! – вскричала женщина.

Она так сердилась, что от злости у нее даже слезы высохли.

– Тогда мне бы так не показалось, – медленно проговорил Паскаль, глядя прямо в глаза женщины. – Нет, правда, проведи я с ней ночь, это ничего бы не изменило в моих чувствах, но вот я встретил тебя, услышал твой голос, узнал, какая ты веселая, какая умная... Вот странно... теперь Панегира кажется мне не такой уж...

Фламиния замерла и, прищурившись, уставилась на Паскаля.

– Значит, ты бы ее бросил!

– Я не могу ее бросить при всем желании, – просто ответил Паскаль, – потому что мы не давали друг другу никаких обещаний. Нет, она выходит замуж за пожилого человека и не собирается расставаться с ним. Кокетничала она со мной с удовольствием, это верно. – Взгляд Паскаля вдруг застыл. – Теперь я все понял! – воскликнул он. – Она просто играла со мной, и ей нравилось играть и мучить меня! Почему же я этого раньше не видел?

– Вот именно, почему? – спросила девушка, однако стали в ее голосе поубавилось. – Но ты не суди ее строго. Такие игры нравятся всем женщинам без исключения. Но она дала тебе надежду? Дала понять, что твоя страсть может быть когда-нибудь удовлетворена?

– Если подумать, Фламиния, то нет, – отвечал Паскаль. – Она сказала мне, что если бы я был рыцарем и к тому же богатым... А, это ты, друг Мэтью... – смущенно проговорил Паскаль и покраснел.

Фламиния в ужасе подняла глаза на Мэта.

– Вот еще один, кому известен мой позор, – горько проговорила она и потупилась. – Теперь я ни за что не смогу вернуться в свою деревню!

– Но никто же не обязан знать об этом, кроме тебя самой! – воскликнул Паскаль.

– Двое парней за три дня? Если один промолчит, то второй точно всем растреплет! Слухи долетят до моей деревни, Паскаль, и, если ты этого не понимаешь, значит, ты просто не знаешь, как это бывает. Конечно, ты же сын сквайра, – добавила девушка с еще большей горечью. – Ты и понятия не имеешь, как жестоки женщины-крестьянки! А я, уж ты мне поверь, это хорошо знаю, и им я ни за что не откроюсь. Нет, домой я вернуться не могу. Я должна идти в Венарру, но даже подумать страшно, что там сделают со мной мужчины!

Паскаль протянул руки, пытаясь вновь обнять Фламинию. Секунду она сопротивлялась, потом сама бросилась ему в объятия.

– Ну, ну, милая, – принялся успокаивать ее Паскаль. – Ты ведь можешь выйти замуж...

– Замуж! – простонала Фламиния. – Какой купец купит грязный товар? Кому нужна в жены шлюха?

– Шлюхой ты можешь стать, только если захочешь этого, – медленно выговорил Паскаль. – Встречаются и такие мужчины, которые понимают, что женщина могла оступиться, совершить ошибку, поверила в приукрашенную ложь, но больше так не поступит никогда.

– Я-то точно так больше не поступлю, не сомневайся в этом! Я была глупа и поверила в ложь, но больше никогда не поверю! – Фламиния оттолкнула Паскаля, и слезы потоками хлынули по ее щекам. – И молчи, не напоминай мне больше об этом! Где найти мужчину, который бы женился на той, что потеряла девственность? Где мне найти такого дурака?

– Ну... не знаю... – пробормотал Паскаль, глядя ей в глаза. – Наверное, я бы мог стать таким дураком, если бы был влюблен.

Фламиния замерла, не сводя глаз с Паскаля.

– «Мудрый дурак, храбрый дурак»* [14]14
  Шекспир, «Как вам это понравится», акт II, сцена 7.


[Закрыть], – негромко процитировал Мэт.

– Мог бы, – тихо повторила Фламиния.

– Мог бы, – кивнул Паскаль. – Но я знаю тебя всего лишь со вчерашнего вечера. Вот если бы я познакомился с женщиной вроде тебя и полюбил бы ее, тогда...

– Но жениться на шлюхе – это такая глупость!

– «Пестрое – вот единственная расцветка, – продолжил цитирование Мэт, – потому что в пестрое рядятся шуты, а я давным-давно понял, что каждый мужчина – в своем роде шут. Так что нам, мужчинам, остается единственное: решить, к какому виду дураков мы относимся»* [15]15
  Там же.


[Закрыть].

Фламиния посмотрела на Мэта и поняла, что все это время он находился рядом.

– Прошу вас, не напоминайте мне о моей глупости, умоляю!

– И не собирался, уверяю вас, – сказал девушке Мэт. – И зря вы так переживаете, что кто-то что-то узнает. Подобных вещей тут произошло очень много. Так что вы мало чем отличаетесь от других.

Фламиния стыдливо опустила глаза.

– Мне ли говорить о глупости, верно?

– Вам-вам, – заверил ее Мэт. – И мне тоже. Только тем из нас, кто действительно повинен в глупости, ведомо, что значит это слово, когда мы его произносим.

Фламиния уловила в словах Мэта некоторый оттенок юмора и посмотрела на него с вымученной улыбкой – горькой, но все же улыбкой.

– Значит, вы тоже когда-то были глупцом?

– Много раз, – заверил девушку Мэт. – И что гораздо хуже, я был таким глупцом, что становился им снова и снова.

Говоря, Мэт рассматривал лицо девушки, гадая, что в ней нашел Паскаль. Нос слишком тонкий, щеки впалые, глаза слишком близко поставлены, но зато такие большие и к тому же с такими длинными ресницами, похожими на волнистые занавески! Нет, конечно, Фламиния не красавица, ее даже хорошенькой не назовешь. И все же что-то в ней есть, какая-то внутренняя красота – вероятно, кровь прадеда-волшебника, которая текла в жилах Паскаля, помогла ему увидеть в девушке то, что было не видно глазу: ум, мудрость, умение красиво и грамотно говорить.

– Я хотела спросить: были ли вы глупцом из-за женщины?

– Много раз, – ответил Мэт. – Я об этом как раз и говорил. В последний раз я совершил большую глупость, потому что влюбился в женщину, которая была для меня слишком хороша.

Фламиния выпрямилась.

– И что она вам сделала?

– Вышла за меня замуж, – ответил Мэт. – Она в конце концов вышла за меня замуж, и это было величайшей из ее глупостей... Но, возможно, окажется, что мы поступили мудро.

Фламиния немного оттаяла и улыбнулась шире.

– Если вы женаты, что же вы делаете так далеко от жены?

– Пробую разыскать кое-что, о чем она меня просила, – ответил Мэт. – Глупо, правда?

– Может быть, – кивнула Фламиния с улыбкой, за которой пряталось удивление. – Но иногда глупость берет и превращается в мудрость. – Она обернулась к Паскалю. – А твой друг-то неглуп!

Паскаль же ответил ей таким тупым взглядом, что она не выдержала, рассмеялась и поцеловала его в щеку, а Мэт при этом заметил, что фигура у нее просто замечательная.

– Знаете, мадемуазель, я бы попросил вас пойти с ним и позаботиться о нем, – сказал Мэт. – Паскаль, ты ведь у нас нуждаешься в заботе, верно я говорю?

– О, конечно! – с готовностью откликнулся тот, поняв намек. – Если никто обо мне не будет заботиться, я таких глупостей могу натворить!

– И я тоже, – вздохнула Фламиния, встала и потянула Паскаля за руку. – Так может быть, теперь лучше остаться рядом со мной и уберечь меня от этого? Как думаешь, стоит позволить тебе это?

– Нет вопросов!

– Нет, вопросы есть, – возразила Фламиния, кокетливо улыбаясь. – Мне не терпится задать тебе множество вопросов, потому что мне ужасно любопытно узнать про места, которых я не видела, и горе тебе, если ты меня обманешь!

– Постараюсь не врать, – пообещал Паскаль. – Ну а если что не так скажу, то я не виноват!

Фламиния нахмурилась и перевела взгляд на Мэта.

– Как же это? Разве честность не всегда правдива?

– Видимо, – ответил Мэт, – Паскаль хотел сказать, что, даже правдиво отвечая на ваши вопросы, он может ошибаться. Ну, например, если вы спросите у него про столицу королевства Бордестанг, он вам наболтает все, что слышал про тамошнюю жизнь, однако он там не бывал и своими глазами города не видел, а слухи могут быть и неверны.

Фламиния рассмеялась – смех ее был подобен песне – и крепко сжала руку Паскаля.

– Да с тобой рядом идет дух мудрости Паскаль! Знаете что, давайте уйдем от этой толпы и сами пойдем на юг!

– Они нас догонят, – предупредил Паскаль, шагая следом за Фламинией.

– Может, и догонят, – согласилась Фламиния. – Но, думаю, к тому времени они станут более приятной компанией, чем сейчас. Можно подождать их где-нибудь в тенечке, когда солнце станет припекать.

– Стоит ее послушать, – сказал Мэт. – Она неглупа.

Но как только они начали пробираться к дороге, переступая по пути через тела спящих, откуда ни возьмись появился здоровенный парнище с кривой ухмылкой.

– Ах, вот ты где, моя нареченная! – возгласил верзила. – Ну, так поди ко мне и поцелуй меня!

Да, такой наверняка вызывал страсть даже у самых разборчивых женщин: мышцы словно арбузы, ясные голубые глаза на загорелом красивом лице, светлые волосы и потрясающее нахальство. Правда, вот беда – сейчас его прекрасные голубые глаза налились кровью, а кроме того, парень был небрит, и несло от него, как из пивной бочки, в которой с некоторых пор поселились полчища тараканов. Он покачивался и спотыкался, хотя сам, наверное, думал, что держится ровно.

Фламиния, побледнев, замерла. Паскаль в тревоге смотрел на то, как верзила тянет к девушке руки и ухмыляется.

А Фламиния отбросила руку верзилы, и щеки ее запылали.

– Нет, Волио! Думаешь, меня можно соблазнить и уйти сначала к одной потаскушке, потом к другой, к третьей, а потом снова вернуться ко мне?

– Ага, – нагло кивнул парень. – Потому что ты моя – или нет? Мы помолвлены!

– Больше нет! О, как жаль, что ты не дарил мне кольца – я бы сейчас швырнула его тебе в лицо! – выпалила Фламиния. – Я твоей потаскушкой не буду – не венчаной, ни невенчаной!

– А ведь придется, – осклабился Волио и снова протянул руки, пытаясь обнять девушку. – Если ты не пойдешь за меня, значит, станешь шлюхой. Ну, иди ко мне, мой цыпленочек!

– Поди прочь! – крикнула Фламиния. – Уходи и никогда больше не приближайся ко мне! Уж лучше я стану падшей женщиной, чем брошенной женой!

– Ну, так ты и есть эта, как ее... падшая женщина, – икнул верзила. – И сейчас со мной снова... упадешь.

Фламиния схватила тянущуюся к ней руку, резко повернула и вцепилась в нее зубами.

Волио взвыл и от боли выпучил глаза. Фламиния отпрыгнула назад с победным криком и отпустила его руку.

– Ты никогда больше не посмеешь ко мне прикоснуться!

– Еще как прикоснусь! – заорал Волио и окровавленной рукой влепил девушке пощечину.

Фламиния закричала и запрокинулась назад. Мэт еле успел подхватить ее. А Паскаль от ярости въехал кулаком в физиономию Волио.

Парень попятился, одурев от боли и прижимая ладонь к щеке. Вид у него был в высшей степени дурацкий. Отняв руку от лица, он увидел кровь, которая на сей раз струилась у него из носа, и с боевым рыком двинулся на Паскаля, намереваясь нанести ему прямой удар в челюсть.

Паскаль заслонился левой рукой, словно парировал укол рапиры, а правой врезал Волио под ложечку. Тот сложился пополам и с воплем, в котором смешались боль и изумление, отлетел назад. Паскаль провел удар правой – прямо в скулу Волио.

Но теперь уже верзила заслонился, будто закрывался щитом от удара меча, потом размахнулся и так ударил Паскаля, что тот попятился назад на несколько шагов. Волио поспешил в атаку, но Паскаль успел закрыться и пригнуться и поддел парня плечом в живот. Потом он выпрямился и приподнял Волио. Ему было очень тяжело, он покачнулся, но сумел удержать соперника, после чего швырнул его на землю с высоты пяти футов. Затем Паскаль отступил, тряхнул головой, а Волио отдышался, с трудом поднявшись на ноги.

– Хватит с меня твоих крестьянских штучек-дрючек! – прорычал он.

– Крестьянских?! – проревел оскорбленный Паскаль и, сделав два ложных выпада подряд, уклонился от удара Волио с левой, после чего врезал сопернику в скулу.

– Нет! – вскричала Фламиния и стала вырываться из рук Мэта, стремясь встать между дерущимися. Но Мэт сдержал ее:

– Не надо, барышня. Они только сильнее друг друга изобьют! Не волнуйтесь, если будет худо, я вмешаюсь.

– Так почему бы вам не вмешаться прямо сейчас? – возмутилась Фламиния.

– Им так нужно, – просто ответил Мэт, – у них на то есть свои причины.

Очевидно, оба имели определенный опыт поединков, но поединков фехтовальных, а не рукопашного боя. Выставленные вперед кулаки описывали в воздухе восьмерки, как если бы они орудовали рукоятками мечей или рапир, левой рукой и тот, и другой закрывались и парировали удары, свои же удары направляли большей частью противнику в грудь. То и дело один из парней промахивался и попадал то в подбородок, то в скулу, но это явно были именно промашки. Мэт решил, что пора бы ему уже и вмешаться, поскольку вояки причиняли друг другу массу боли, правда, без ощутимых повреждений. Так могло продолжаться довольно долго. Фламиния плакала, звала Паскаля и пыталась вырваться и броситься ему на помощь, но Мэт крепко держал ее.

– Не волнуйтесь, скоро они устанут и прекратят драку. Ни тот, ни другой с утра не в форме.

И как раз в это самое мгновение Паскаль подскочил к Волио, ухитрился обхватить того руками, приподнять, развернуться и швырнуть на землю.

Тот быстро вскочил на ноги и воскликнул:

– Да ты, злодей! Ты опять свои крестьянские штучки вытворяешь? Ну, берегись же!

И он размахнулся, готовясь нанести боковой удар.

Паскаль пригнулся, ухватил Волио под колено и рывком выпрямился. Волио взвыл и полетел навзничь, размахивая руками, словно ветряная мельница. На землю он брякнулся тяжело, издав при падении звук, похожий на тот, что издал бы громадный кусок мяса. Он хватал ртом воздух и никак не мог отдышаться.

Паскаль стоял над соперником, победно сверкая глазами и грозно сжав кулаки.

– О! – выдохнула Фламиния и, выхватив одну руку, в испуге закрыла ладонью рот.

Мэт продолжал крепко сжимать ее другую руку.

Волио, покачиваясь, поднялся с земли и проревел:

– Ты... дерешься... за ее честь? Она ее потеряла!

– Грязная свинья! – крикнул Паскаль и врезал Волио в нижнюю челюсть апперкотом.

К несчастью, Волио как раз в это мгновение выпрямился, и удар, предназначенный в челюсть, попал в солнечное сплетение. Глаза у верзилы выпучились, и он застыл, сложившись пополам, глотая ртом воздух, словно рыба.

Паскаль, похоже, и сам испугался деяния рук своих.

– Он не может вдохнуть, – крикнул Мэт. – Врежь ему еще разок, тогда у него легкие опять заработают!

Паскаль вышел из ступора и снова преподнес Волио апперкот. На этот раз он попал туда, куда целил, и в затуманенные глаза верзилы вернулся блеск. Он ссутулился и повалился на землю с глухим стуком.

Фламиния, взвизгнув, ухитрилась вырваться и с отчаянным криком бросилась к Паскалю:

– О! Ты ранен! О, как тебе, наверное, больно!

– Не мне, – усмехнулся Паскаль, явно радуясь тому, что Фламиния прикасается к его ссадинам. – Глянь на своего женишка, если ищешь того, кому больно!

– Ты про него? – Фламиния развернуласть и изо всех сил пнула ногой неподвижно лежавшего Волио. – Он мне вовсе не жених, и я ему об этом сказала! Если хочешь знать. я очень даже надеюсь, что ему больно! Он заслужил каждый твой удар и еще в десять раз больше!

– Знаете, я думаю, когда он очнется, ему будет очень больно, – покачал головой Мэт. Он опустился на колени рядом с Волио, пощупал его пульс, чтобы убедиться, что все будет именно так, как он сказал. – А вообще ничего страшного. – Еще бы, ведь оба противника не знали главного о рукопашной схватке: да, конечно, тут могли быть случайности, но при том, как они дрались, ничего ужасного случиться не могло. – Барышня, можете считать себя отомщенной. – С этими словами Мэт оторвал взгляд от Волио и посмотрел на Фламинию. – Но у него, вероятно, есть дружки. Поэтому вам двоим ко времени его пробуждения лучше бы находиться в миле отсюда, а то и подальше.

– Верно! – Фламиния прижалась к Паскалю, глаза ее стали огромными от страха. – Ты не знаешь! А он – сын рыцаря, того, что живет в десяти милях отсюда! И когда рыцарь узнает, как избили его сынка, он обязательно вышлет за тобой погоню.

Паскаль явно встревожился, однако нашел в себе силы для галантности:

– Я не уйду, если ты позволишь мне и впредь защищать тебя!

Мэт понимающе кивнул:

– Сын рыцаря и сын сквайра! Нечего и дивиться, что вы дрались одинаково: вы же оба обученные фехтовальщики!

– А как же! – удивленно воскликнул Паскаль.

– Да, но на сей раз победил сын сквайра, потому что не погнушался крестьянскими приемами. Да, в этом смысле выучка у тебя прекрасная, Паскаль!

– Тебе надо бежать! – воскликнула Фламиния. – Если тебя схватят, то изобьют до полусмерти, а то и до смерти!

Паскаля, похоже, эта перспектива не порадовала, однако он упорно сохранял галантность.

– Если мне суждено погибнуть, я погибну, лишь бы только защитить тебя от его грязных лап!

Фламиния почти растворилась в объятиях Паскаля. На мгновение их губы слились в страстном поцелуе. Руки Паскаля беспомощно повисли, поначалу он не соображал, куда их девать, но довольно быстро нашелся – обнял Фламинию за талию и плечи, прижал к себе и принялся гладить. Мэт отвернулся и стал небрежно насвистывать. Наконец Фламиния оторвалась от Паскаля и, тяжело дыша, воскликнула:

– О, ты самый храбрый и самый благородный из всех сквайров на свете! Но ты не должен рисковать своей жизнью ради меня! – Паскаль попробовал было возразить, но Фламиния прижала к его губам палец. – Не бойся, я не вернусь к этому подонку Волио. Уж лучше я убегу в чащу леса и стану разбойницей!

– Не сказал бы, что это очень удачный выбор! – поспешил вмешаться Мэт.

– Будет удачный. Если я тоже убегу вместе с ней! – возразил Паскаль. – Да, Фламиния! Давай вместе станем разбойниками!

Фламиния растерялась. Ее мучили противоречивые чувства: с одной стороны – благодарность Паскалю, с другой – страх за него.

– Вам бы лучше согласиться, – посоветовал ей Мэт. – Идите, а как доберетесь до дороги, может, и передумаете, но пока для вас обоих гораздо лучше оказаться подальше отсюда.

– Я никуда не пойду без тебя, – решительно заявил Фламинии Паскаль. – Женщине в этой стране нельзя ходить одной.

Фламиния ответила ему медленной и страстной улыбкой и снова оказалась в его объятиях.

– Что ж, тогда я пойду с тобой, или ты пойдешь со мной – это все равно, но умоляю тебя, если ты от меня устанешь, если я тебе надоем, скажи мне об этом прямо, не стесняйся! Обещай мне это!

– Ладно... обещаю, – промямлил Паскаль. – Ну а если я не устану от тебя, тогда как?

– Ну тогда и говорить нечего! – весело воскликнула Фламиния, быстро, но очень крепко поцеловала Паскаля и изящно выскользнула из его объятий, не выпуская, впрочем, его руки. Затем она оглянулась через плечо на Мэта. – А ты пойдешь с нами, менестрель?

– Пойду, пожалуй, – неторопливо отозвался Мэт. – В конце концов мне с вами по пути.

Но они даже недослушали его – они не сводили глаз друг с друга, смеялись и уже шли к дороге.

* * *

А на дороге им повстречались идущие на север компании молодых людей, среди которых попадались иногда люди постарше. Вид у них был либо тусклый и изможденный, либо угрюмый и унылый. Для них, судя по всему, веселье закончилось, когда они еще не добрались до Венарры. Вот только Мэт почему-то думал, что в каком-то смысле им даже повезло. Особенно же отчетливой эта мысль стала тогда, когда они с Паскалем и Фламинией проходили мимо развороченного участка земли размером с акр – очевидно, тут останавливалась на ночевку толпа, шедшая впереди. Немного в стороне разместились пять прямоугольных холмиков с дощечками. В стране, которая только раздумывала о том, стоит ли ей вернуться в лоно Церкви, еще не могли ставить на могилах крестов, вот и воткнули в землю дощечки. Мэт на некоторое время оставил Фламинию и Паскаля и сбегал к могилам, чтобы посмотреть, нет ли хоть каких-нибудь надписей на этих импровизированных надгробиях. Надписи были, примерно такого плана: «Здесь покоится прах юноши, который ушел из дому, чтобы искать славы и богатства в столице». И все. Никаких просьб молиться о спасении души усопшего, но и, слава Богу, никаких назиданий с выводами о том, почему его постигла такая судьба. Однако и имен покойных на дощечках тоже не наблюдалось. Этих детей – а может быть, среди похороненных были и люди среднего возраста – проводили в последний путь местные крестьяне – те немногие, которые пока сидели по домам. А их соотечественники, пустившиеся в странствия, даже не удосужились задержаться и предать земле своих бывших спутников. Мэт с большой радостью и облегчением нагнал Фламинию и Паскаля.

Они были молоды, а потому беспечны. Они смеялись, шутили, с притворной серьезностью спорили о том, какие танцы лучше – те, что танцуются в хороводе, или те, что танцуются «цепочкой». Прошло несколько минут, и тема спора поменялась: теперь Паскаль и Фламиния заспорили, какого цвета ручеек, мимо которого они проходили: сине-серого или серо-синего. Спорили они пылко, и каждый приводил крайне убедительные доказательства своей правоты, причем оба старались перещеголять друг дружку в убедительности. Но вскоре Фламиния начала хихикать, да и Паскаль расхохотался. Мэт шел позади, и сам не мог сдержать улыбку, которая становилась все шире и шире. Теплота веселья, исходившая от Паскаля и Фламинии, помогала таять льдинке, образовавшейся в его сердце.