Текст книги "Переплут и Бурмакин"

Глава 5

ПРИПЕКАЛА

В дверь позвонили. Ваня, понурив голову, пошёл открывать. Он решил, что это пришли возмущённые соседи, или брошенный в набежавшую волну государственный чиновник, или участковый, или квартирная хозяйка… Да мало ли кто мог прийти к нему после невиданного доселе пивного потопа. Однако за дверью оказался незнакомый молодой человек приятной наружности в джинсовом костюме. Он бесцеремонно оттолкнул Бурмакина и ворвался в квартиру.

– Ну, что, не ждали?! – завопил он с порога.

– Вы кто? – открыл рот Иван.

– Припекала, – представился незнакомец, – Славянский бог любострастия, покровитель ходоков и половых агрессоров.

– Кто?! – обалдел Бурмакин, – Ещё один бог?! Вам что здесь, Пантеон что ли?!

– Ну, вот, явился-не-запылился, – нахмурился Переплут, – чего припёрся?

– Не одному тебя по самоволкам шастать, – осклабился Припекала, – Ну, как тут местные девы? Заждались меня?

– Им только и дела, что тебя ждать, – съязвил Переплут.

Припекала взял с журнального столика мокрый журнал «Playboy», деловито полистал и, кажется, остался доволен.

– Ух, ты, какие ляльки, – потёр он руки, – Работы у нас с вами, браты, – непочатый край. Так, в кого же мне превратиться? Насколько я помню, сейчас главный секс-символ – Брэд Питт. Им, пожалуй, и обернусь.

Припекала, мгновенно обернулся голливудской звездой, теперь его даже родная мать не отличила бы. Конечно, имеется в виду родная мать Брэда Питта. В дверь снова протяжно позвонили.

– Кого там ещё чёрт принёс?! – взбесился Бурмакин.

– Ещё одного славянского бога, – схохмил Припекала.

– Боги, а туда же. И все ведь в Москву лезут, провинциалы опереточные, – проворчал Ваня, отпирая дверь, – понае-е-едут, понимаешь… Достали вы меня уже, замкадыши.

Наконец, дверь отворилась, Переплут и Припекала с интересом выглянули из прихожей. За дверью стояла симпатичная девушка в халатике, с пустым мусорным ведром в руке.

– Богиня! Гадом буду, богиня, – облизнулся Припекала, – проходите, девушка, мы вам несказанно рады.

– Я вышла мусор выбросить, а дверь захлопнулась, – пожаловалась соседка, – Вы мне не поможете?

– Конечно, поможем, – в один голос заверили Переплут и Припекала.

– Баба с пустым ведром – это не к добру, – блеснул Ваня знанием народных примет.

– Глупые суеверия и устаревшие предрассудки, – отмахнулся Переплут, проводя хорошенькую гостью в комнату.

– Что это с вашей квартирой стряслось? – оторопела соседка.

– Да сверху затопили, – возвёл на соседей напраслину Переплут, – нужно им, злодеям, гамбургский счёт выставить.

– Хороший сосед – мёртвый сосед, – поддержал его Припекала, – о соседках, естественно, речь не идёт.

– Ой, как же вы на американских артистов похожи, – всплеснула руками девушка, приглядевшись к соседям поближе, – вы их двойники, да?

– Мы – они и есть, – расплылся в плотоядной улыбке Припекала, – я – Брэд Питт, а он – Леонардо Ди Каприо. А вас как звать-величать.

– Юля.

– Очень приятно.

– А почему вы так чисто по-русски говорите? – пококетничала девушка, – объясните мне, пожалуйста.

– А мы полиглоты, – подмигнул Припекала, находясь в лощёной шкуре Брэда Питта, – да, Леонардо? У нас в Голливуде все-е-е полиглоты.

– У меня, бабушка, промежду прочим, русской была, – заявил ДиКаприо, отодвигая конкурента в сторону, – Вы, Юленька, слышали, что в моих жилах течёт славянская кровь?

– Не-е-ет.

– Сто пудов, течёт. А хотите, я вам про съёмки «Титаника» расскажу?

– Конечно, хочу, – залилась румянцем соседка.

– «Титаник» – старьё, – перебил Питт, – вот «Война миров Z» – это да!

– Слабенький фильмец, – поморщился ДиКаприо.

– Все претензии к режиссёру. Юля, а помните меня в фильме «Знакомьтесь – Джо Блэк»?

– Конечно, помню, – задохнулась от счастья соседка.

– Юленька, вы идите к своей двери, – предложил Питт, галантно провожая даму за дверь, – а мы тут пока инструменты поищем.

Гостья вышла на лестничную клетку, а Припекала взмолился:

– Переплут, ты просто обязан уступить её мне.

– А рожа не треснет?

– Я целых три года живую женщину не видел. Я весь засох и окаменел…

– Прими слабительное, – безжалостно посоветовал Переплут, – я ей больше нравлюсь. И, вообще, я здесь первый нарисовался.

– Ну, хочешь, я перед тобой на колени встану? – заныл Припекала, – Ты не представляешь, как я стосковался по женскому телу.

– Ни фига себе вы боги! – ороговел Бурмакин, – Вы сексуально-озабоченная солдатня в увольнительной.

– В самоволке, – поправил Припекала, – Ну, уступи, братишка, ну, пожа-а-алуйста…

– Ладно уж, – расщедрился Переплут, – но запомни – за тобой должок!

– Спасибо, братан. Какая мамзель, – чмокнул Припекала, – м-м-м… Пэрсик. Пойду дверь взламывать.

– Ты можешь вскрывать дверные замки? – изумился Бурмакин.

– Ты удивишься, ботан, но не только замки, – потёр руки Припекала и усвистал в подъезд.

– Это не славянский бог, это поручик Ржевский какой-то, – развеселился Ваня.

– Припека-а-ала, – пожал плечами Переплут.

Глава 6

АНЧУТКИ

– Надо же, какие красивые соседки со мной в одном подъезде живут, – запоздало поразился Бурмакин

– Знатная соседка, – облизнулся Переплут, – Признайся, Вань, ты её пилил?

– Откуда? Я её даже не знаю, хотя и живу с ней три года на одной лестничной клетке.

– А что же ты с ней делал?

– Здоровался.

– Ты же её не знаешь.

– А я никого в своём подъезде не знаю, но со всеми здороваюсь.

– Молодец, – одобрил Переплут, – вежливый хлопчик, но придурок редкостный. Я бы такую соседку, да ни в жисть не пропустил.

– Мне сейчас не до соседок, – признался Ваня, – меня больше беспокоит, что я скажу квартирной хозяйке.

– Скажешь, что соседи сверху затопили.

– Ага, она к ним поднимется, и весь обман сразу раскроется.

– Да не парься ты, Ивашка.

– Ага, не парься. Обои в пиве, паркет в пиве, аппаратура в пиве…

– Ха-ха-ха, – загоготал Переплут, – а руки в вобле.

– Не смешно, – надулся Бурмакин, – ты же бог всемогущий. Сделай, как было раньше. Я на тебя надеюсь.

– На бога надейся, но на ремонт копи, – Переплут попытался увильнуть от ответственности.

– Я серьёзно.

– Есть боги – созидатели, а я бог – разрушитель, – признался Переплут, – Моя сверхзадача – шкодить и пакостить.

Тут на Ваню рухнула люстра, и белый свет стал ему не мил и даже враждебен. Бурмакина покачнуло, и он был вынужден присесть на стул.

– Наша задача – тоже шкодить и пакостить, – раздались сверху два писклявых голоска.

Ваня посмотрел на потолок. Еря и Спиря, держась хвостами за оголённые провода, сучили лапками, показывали языки и строили Бурмакину страшные рожи

– Сгинь, нечистая сила! – Иван кинул в них тапком.

Анчутки дрыстнули в разные стороны, тапок отрикошетил от потолка и угодил Ивану прямо по лбу.

– Ужо я вас настигну, чертенята! – завопил Бурмакин, подспудно замечая, что его речь приобретает былинный оттенок.

– Куда тебе, некультяпистому, – запищали дьяволята, – Меткий глаз, косые руки, жопа тянется к науке!..

– Ну, погодите, децлы позорные,

Бурмакин запустил в них бесполезным айпадом. Гаджет, не задев анчуток, срикошетил – и через секунду поцеловал ванин лоб.

– Твою мать! – вскипел Ваня и кинул в нечисть стулом.

Анчутки выставили лапки, и он полетел прямиком в Переплута. За несколько сантиметров до его лица, стул замер, развалился на части и так, в разобранном виде, рухнул под ноги славянского бога.

– Ни фига себе, – онемел Бурмакин, с уважением глядя на брата-два, – это было круто.

– Я ещё и не так могу, – усмехнулся Переплут.

– А новые обои поклеить могёшь?

– Может, тебе ещё и паркет новый постелить?

– Постели.

– Доверьте лучше нам все работы по дому, – запищали анчутки, – мы для этого и созданы.

– Как ты их различаешь? – поинтересовался Бурмакин.

– Ерошка повыше будет, у него, и рожки подлинней, и пятачок розовый, а у Спиридошки – серый.

– Пепельно-серый, – поправил Спиридон, – я не какой-нибудь там помоечник. Я анчутка царских кровей!

– А я – королевских, – ревниво пискнул Ерофей.

– Анчутки, слушай мою команду! – распорядился Переплут, – Хватит шалить! Лучше помогите Ване порядок навести.

– Не извольте беспокоиться, мистер Ди Каприо, для нас это плёвое дело.

– А вы раньше ремонт уже делали? – засомневался Бурмакин.

– Не боись, командир… щас всё замастырим в лучшем виде.

Ерофей и Спиридон сверзились на пол и принялись усердно расчищать фронт работ. Откуда-то в их лапках оказалась паяльная лампа, спирт и канифоль. Еря стал натирать канифолью паркет и поливать его спиртом, а Спиря сушить пол паяльной лампой. Никто и охнуть не успел, как паркет вспыхнул синим пламенем.

– Гори-и-им! – заголосил Еря, – гори-и-им!

– Враги-и-и! – поддержал его Спиря, – кругом враги-и-и! Это они, вредители, паркет подожгли!

– Что ж вы творите, дьяволята?! – взбесился Бурмакин и метнулся на кухню за водой.

Воды, как и положено, в кране не было. Если труженики ДЭЗа поют и празднуют, значит, с водой и электричеством начинаются перебои, это Ваня ещё из «Собачьего сердца» усвоил. На помощь, как ни странно, пришёл Переплут, он извлёк из под дивана банку «клинского» и залил пивом весь огонь. Брат-два был готов опять заполнить квартиру пенным аж до самого потолка, но Бурмакин его тактично остановил. Едва потушили пожар, как в дверь вломился запыхавшийся Припекала.

– Переплут, собирайся скорей. Юленька подругу свою пригласила.

– Мне собраться, как голому подпоясаться.

– А я-я-я? – прогундел Бурмакин.

– А мы-ы-ы? – запищали Еря со Спирей.

– Нишкните, – цыкнул на анчуток Переплут, – ваше место в бане.

– Ты, Ваньша, тоже в пролёте, – хмыкнул Припекала, – у Юли «двушка». Значит, третий – лишний.

– Тоже мне боги. Ведёте себя, как манагеры командировачные, – надулся Бурмакин.

– Как кто? – притормозил Переплут.

– Менеджеры, – пояснил Бурмакин.

– А-а-а. Так оно и есть, только мы не какиенибудь там манагеры, а храбрые прогульщики и отчаянные дезертиры, – поправил Припекала.

– Так я, значит, в пролёте?

– Что ты предлагаешь?

– Сюда девиц пригласить, – намекнул Ваня.

– Как-то у тебя здесь неуютно, – заметил Переплут, – неказисто, сыро, грязно и прокисшим пивом с гарью разит. Развёл тут, понимаешь, свинарник.

– До вас, лимитá, уютно было! – пылая от обиды, засопел Бурмакин, – Девушкам, во всяком случае, нравилось!

– Ну, не знаю, не знаю. Ладно, не желаешь фильм о своём пращуре Велеславе посмотреть?

– Не желаю!

– А придё-ё-ётся.

Переплут провёл ладонью перед лицом Бурмакина, тот рухнул на диван и погрузился в нечто похожее на гипнотический сон. Ваня мгновенно перенёсся на многие века назад, когда ещё не было христианства, и люди общались с богами так же запросто, как с соседями по лестничной клетке.

Глава 7

ВОЛХВ ВЕЛЕСЛАВ

На картине внутреннего взора, как на экране кинотеатра, Бурмакин увидел леса дремучие, да реки быстрые и прозрачные, топи непролазные, да диких зверей великое множество. А вот людских поселений, тех, негусто было. Увидел Иван одно из таких городищ, и только диву дался: стоят избёнки деревянные, резными наличниками украшенные, пожухшей соломой покрытые. Вокруг частокол, а внутри смотровая вышка. (В общем, как в современных, захудалых деревнях, откуда вёл свой род и сам Бурмакин, только без частокола и вышки). А ещё застал Ваня конкретную разборку между седобородым старцем и красивым парнем. (Говорили они на стародавнем языке, но внизу экрана бежали субтитры, так что Бурмакин без труда понимал, о чём идёт речь). Очень уж осерчал старикан, посохом о землю колошматил и пытался им юношу отлупцевать, а тот уворачивался ловко, да только посмеивался.

– Переплут, ты мою Любомилу не тронь!

– Нужна она мне, – смеялся парень, поглаживая бородку.

– Не тронь, говорю, мою дщерь, не то беду на себя накличешь. Это я тебя, как заслуженный волхв, предупреждаю. Велес про то прознает и всенепременно тебя наказует. Нашлёт на тебя, на гулёну блудливого, своих карачунов, мало не покажется. Любомила, между прочим, его крёстная дочь. Так что внемли моему мудрому совету – не тронь её.

– То есть всех дев тронь, а твою дщерь не моги, да?

– Я предупредил. Тебе же, охальнику, добра желаю.

– Себе ты добра желаешь, а не мне. Жадён ты, Велеслав, и скупердяист, так и скажи. А то Велесом пугаешь, карачунами грозишься. А на поверку работницу из дома отпускать не хочешь, чтобы она горбатила на тебя от зари до зари, да тятеньку содержала, пока он мухоморами закидывается.

– Это всего один раз было, – кашлянул Велеслав.

– Ага, рассказывай… Ты же каждый день прёшься. Ну, и как, хорошо мухоморы вставляют?

– Не твоё дело.

– Видать, хорошо, если ни одного мухомора окрест за десять вёрст не сыскать.

– Ты хочешь сказать, что я на грибы подсел?

– Знамо дело. Но я тебя не обвиняю – каждый прётся, как может.

– Я будущее своего рода просекаю, – надулся Велеслав, – я, можно сказать, на заклание себя отдал. Всё за ради людей, всё за ради добрых дел.

– Сделай перерыв, – посоветовал Переплут, – отдохни. Лучше сыроежками похрусти, здоровей будешь.

– От сыроежек не тащит, – вздохнул Велеслав, – только в брюхе бурчит.

Бурмакина затрясло. Из параллельного мира донёсся нетерпеливый голос брата-два:

– Вань, где у тебя презервативы?

– Что?!

– Презервативы где? Девчонки упёрлись и без них ни в какую.

Бурмакин вышел из анабиоза и сообразил, что это Переплут трясёт его плечо и требует изделие № 2.

– Вы что там, совсем, очумели?

– Да очнись ты, наконец! Где у тебя презервативы?

– Посмотри в ящике стола, там целая коллекция.

– О-о-о, кажется, нашёл. А ты смотри про Велеслава, смотри, не отвлекайся.

Ваня снова провалился в глубокую старину.

Воды озера были темны и прохладны. Звёзды спрятались, и только месяц украдкой, из-за туч, подглядывал за голыми девами. А девы шумно плескались, ныряли, шутя, топили друг друга, их длинные волосы плыли по воде словно змеи, а грудь молочно светилась в темноте. Их призывной смех и визг далеко разносились в ночном воздухе. Два рослых, красивых, бородатых парня сидели в кустах нагишом и ждали начала празднества. До него оставались считанные минуты. Когда дева ныряла и её попка на миг мелькала из воды, Припекала, азартно бил себя по коленкам и повизгивал.

– Эту облагодетельствую, эту и эту. И ещё эту! И ту, и ту, и вон ту. И ту, конечно! Разве можно такую красу пропустить? – показывал он пальцем на дев, подпрыгивая от нетерпения.

– Парням-то местным хоть кого-нибудь оставь, дрын женонеистовый.

– Перебьются.

– Делай, что хочешь, забабенник, но Любомила – моя! – предупредил Переплут, – К ней не лезь.

– Да пожалуйста!

– Велеслав, представляешь, скупердяй эдакий, весь мозг мне вынес, Велесом грозился, карачунов приплёл. Не тронь, мол, Любомилу, не буди лихо, пока оно тихо.

– Велеслав – из волхвов, с ним лучше не связываться. Тебе что, других дев мало?

– А я именно её хочу.

– Тогда не парься, сердце – лучший вещун. Вон те две тоже ничего, я их себе на сладкое оставлю.

Ударило било. С первыми его раскатами в озеро стали прыгать молодые ребята и плыть по направлению к девушкам. Переплут и Припекала тоже сиганули в воду и стали выбирать себе пару. Над озером поднялся шум и гам, голые людские тела замельтешили в воде, как рыбы на нересте. Ночь обещала быть поро-о-очной, но тут на берег приковылял седобородый старец и началось:

– Угомонитесь, девицы и вьюноши! – загундел Велеслав, – Воззрите на птиц небесных. Они не умеют думать, но это не мешает их полёту. Воззрите на зверей лесных. Они не ищут смысла жизни и потому не ведают тоски. Успокойтесь, двуногие твари, вам отмерено не так много лет, чтобы предаваться унынию по неизведанным порокам. Будьте добрей и добродетельней, ибо бесноватость стучится в ваши сердца и тени, исходящие от вас, заслоняют вам солнце…

В ответ раздались недовольные вопли:

– Да пошёл ты, кликуша!

– Как? Ты ещё не умер?!

– Эй, Неждан, убери свои грабки, Лада сегодня моей будет!

– Кто тебе сказал такую фигню?! Пусть она сама выбирает, кто ей больше люб.

– Ненагляда, любовь моя, поцелуй меня.

– Отзынь, постылый, не лапай. Мне Припекала глянется.

– Хватит смотреть под ноги, – не унимался волхв, – любуйтесь звёздами. И ночные бабочки холодных подземелий не смогут коснуться вас своими крылами, и родниковая вода заменит вам брагу, и преломленный с путником хлеб дарует вам покой. Отрекитесь от жадности и зависти, ибо только они застят вам свет и лишают вас сна. Не верьте власть предержащим и богатства алчущим. Идите меж горных вершин, не тщась покорить их. Плывите по рекам, не возжелав повернуть их вспять, и когда ночь сменится днём, вы обретёте мудрость.

Вопли из озера приобрели более негативную окраску:

– Велеслав, у тебя совсем чердак сорвало?!

– Он, небось, белены объелся, вот и несёт всякую пургу!

– Заткнись! Не мешай соитию, чучело!

Но заслуженный волхв продолжал гнуть свою линию:

– Не стремитесь оборвать все плоды со смоковницы, человеку это не под силу. Только ветер с аравийских пустынь, только град с разгневанных небес способен убрать весь урожай. А человек слаб, но завистлив, непостоянен в привязанности, но упорен в заблуждениях, лёгок на подъём, но тяжёл при падении.

У сельской молодёжи окончательно лопнуло терпение:

– Заткните его кто-нибудь!

– Если бы ты, Велеслав, не был пожилым человеком, ей ей вылез бы на берег и отходил тебя твоей же клюшкой! Это я, Всеслав Свирепый, тебе говорю.

– Услада, плыви ко мне, моя зазноба.

– Плыву, Припекала, плыву-у-у.

А неистовый волхв продолжал поучать сорванным голосом:

– Бросьте свои мелочные заботы, смените плуг на посох и идите странствовать, ибо никто так не любит дома, как лишившийся его, и никто так не хочет спать, как только что проснувшийся. Многие из вас возжаждали поднять камень выше головы, хотя сил хватает не выше колена, многие взирают на солнце, забыв, что от этого заболят глаза. И помятуйте, смертные: не смейте общаться с богами, как с равными. До добра это не доведёт, боги должны жить отдельно, а люди отдельно.

– Котлеты отдельно, а мухи отдельно, – передразнил Переплут, подплывая к Любомиле и обнимая её за талию, – Надо же, до чего твоего родителя религия довела.

– Ой, не знаю. Тятенька такие странные вещи говорит: мол, в первую голову нужно его старость лелеять и потчевать, а с богами водиться ни в коем случае не можно. Мне так боязно. И за тебя, и за него, и за себя.

– Не бойся, любовь моя, и не переживай так. Просто у него от старости и мухоморов крыша поехала.

– Я у него самая младшая. Кому за ним ухаживать, как не мне?

– Тебе, люба моя, конечно, тебе. Давай выберемся на берег, и займёмся плотскими утехами, а после всё обсудим.

Переплут вынес Любомилу на руках из озера и направился к своему шалашу. Однако там его ждал неприятный сюрпризец. Огромные воины в кожаных доспехах, из которых торчали лапы, с вытянутыми лицами, похожими на морды собак, преградили ему путь. Бог опустил любимую на землю, карачуны положили свои собачьи лапы ему плечи.

– Пойдём-ка, Переплут, побазарим.

– О чём?

– О жизни с тобой перетрём. О долге. О любви.

– С вами, псами, только о намордниках перетирать.

– Не выпендривайся, Переплут! Велес тебе запретил с людьми общаться, а ты его взял и ослушался, негодник.

Из шалаша вышел Велеслав и кинул дочери полотняную рубаху.

– Прикройся, бесстыдница.

Любомила быстро облачилась. Переплут дёрнул углом рта, и мигом оказался одет в белоснежную льняную рубаху и порты.

– Это ты, волхв, на меня Велесу накапал? – сдвинул брови Переплут, – Запомни, старик – будешь жестоко наказан.

– Я уже наказан, – ведун бестрепетно посмотрел в глаза Богу.

– Да-а-а? И за что?

– За донос на тебя. Велес обрёк меня вечно скитаться по белу свету.

– Разве это наказание – жить вечно?

– Самое лютое из всех, – Велеслав закатил пощёчину дочери, – говорил тебе – не водись с богами. Добром это не кончится.

– Я люблю его, – зарыдала Любомила, – а он любит меня.

– Боги не могут любить смертных, они используют их в своих интересах, а потом выбрасывают, как надоевших кукол.

– Неправда, – всхлипнула Любомила, – Переплут любит меня.

– Очнись, дура, – Велеслав отвесил дочери ещё одну пощёчину, – ворон ворону глаз не выклюет. Все боги одинаковы, я поведал Велесу про ослушание Переплута, а в итоге сам же и пострадал.

Карачуны надавили лапами на плечи Переплуту.

– Ну, что, шалун, погнали к Велесу?

– Погна-а-али.

Трое небожителей взмыли вверх и мигом растворились в ночной мгле.

Глава 8

ЗАДУТАЯ ЭЛЕКТРИЧКА

Ваня открыл глаза и увидел Леонардо Ди Каприо, собственной персоной, листающего расписание пригородных электричек. Бурмакин в ужасе помотал головой, но потом припомнил всё и затих.

– Проснулся? – оживился брат-два. – Лучше бы я не просыпался.

– Что, так понравились стародавние праздники?

– Нет, так пугают современные будни. Переплут оглядел разорённую квартиру.

– Да уж. А что, другой хаты у тебя, Ивашка, нет?

– Извиняй, нетути.

– А родители твои, где обитают?

– В деревеньке, под Курском.

– Э-э-э, Ваня, да ты сам лимитчик. А чего тогда на нас наезжал?

– Так всегда и бывает – вчерашние замкадыши больше всех разоряются.

– Не хотел я этого делать, но, видно, деваться некуда, – вздохнул Переплут и щёлкнул пальцами.

В тот же миг квартира приобрела первоначальный облик.

– Ништя-я-як! – взвыл Бурмакин, – а миллион долларов наколдовать могёшь?!

– Хватит уродовать русский язык, Ивашка, он того не заслужил. Собирайся, едем с тобой в урочище.

– Какое ещё урочище?

– Место, где сходятся все тропы, – загадочно улыбнулся Переплут.

– Погоди, нужно в Интернете расписание электричек посмотреть, бумажное, наверняка, устарело, – согласился размякший Бурмакин, – Куда путь держим? С какого вокзала порулим?

– С Курского. Едем на станцию Гривно.

– Зачем?

– На-а-адо.

Бурмакин, как голодный на еду, накинулся на бытовую технику. Он сразу включил и компьютер, и телевизор, и ноутбук, и айпад, и планшет, и принтер, и музыкальный центр.

– Во, дорвался, – хмыкнул Переплут, – да у тебя, Ивашка, гаджетная зависимость.

– Фу-у-у, у меня такое ощущение, что долго электричества не было, а теперь его дали, – облегчённо выдохнул Бурмакин, одновременно просматривая электронную почту, читая новости, ища расписание пригородных поездов, скачивая разговорник древнеславянского языка и распечатывая его на принтере.

– До чего ж вы докатились, потомки свободных славян, – нахмурился Переплут, – Вы прям молитесь на эти девайсы. Прям на колени готовы перед ними стать.

– Знаешь, брат-два, – признался Ваня, – когда я полдня не вижу свою электронную почту, у меня начинается конкретная ломка.

– Тьфу.

– А Припекала где?

– Мы его потеряли. Теперь Припекалу от дев за уши не оттащишь.

– Во, даёт, забабенник, – захихикал Бурмакин, сверяясь с разговорником, – а ещё лучше – дрын женонеистовый.

– Мы тоже ребятишки хоть куда, – запищали Ерофей и Спиридон, – только нас всерьёз никто не воспринимает.

– Ну-ка, баловники, полезайте быстро сюда, – приказал Переплут, доставая с антресолей кошачью переноску.

Анчутки забрались в переноску, и она заходила ходуном.

– Тут тесно, – не утерпел Ерька, – Спирька, не толкайся!

– Сам не толкайся!

– Цыц, нечисть хвостатая, – прикрикнул на них Переплут, – доберётесь… не баре.

На перроне Курского вокзала Ваня зацепился взглядом за двух похмельных мужиков. Они стояли перед палаткой с напитками и напряжённо зырили на ряды банок и бутылок, потом принялись вытряхивать из карманов последнюю мелочь. На пиво, как обычно, не хватало нескольких рублей.

– Давай, хоть воду купим, – предложил один из ханыг, постарше и поприличнее.

– На кой?

– Всё равно на пиво не хватает.

– Токсин, твоя очередь, – напомнил второй, – давай, настреляй двенадцать рублей или стибри.

– Нет, Хорёк, это ниже моего достоинства.

– Ниже твоего достоинства только ноги, – огрызнулся Хорёк, парняга с явными криминальными наклонностями.

– Сам настреляй… Мне неудобно, я даже сигареты не стреляю.

– Ему неудобно, – завёлся Хорёк, – А как на халяву пить – так удобно?!

– Попрошайничать не буду, – наотрез отказался Токсин, – воровать, тем более. Мне моральные принципы не позволяют.

В их перепалку, не долго думая, вмешался Переплут.

– Мужики, смело покупайте воду «Шишкин лес», по бутылкам разлита водка.

– Не бреши, – отбрил его Хорёк.

– Оставшимся здоровьем клянусь, – побожился Переплут, – это коммерческая тайна, но я сегодня добрый.

– Если такой добрый, так дай двенадцать рублей, – предложил Хорёк.

– Если такой глупый, так бери пиво, а мог бы водовки накатить, – заметил Переплут.

– Ну, что же, господа, проведём следственный эксперимент, – Токсин протянул продавщице мелочь, взял артезианской воды и сделал глоток, – действительно, водка.

– Не может быть, – потянулся за пластиковой бутылкой Хорёк, – …водяра! В натуре – водяра!!!

Колдыри беседовали не так уж громко, но уже через пять секунд пассажиры со всей платформы очумело бросились к палатке и образовали очередь за водой «Шишкин лес». Раздался недовольный женский голос:

– Вася, ты куда?! Электричка же уйдёт!

– Да хрен с ней, с электричкой. Смотри, водку почти задаром продают, – мордатый садовод, гружённый граблями и корзинами, пролез в самое начало очереди.

– Вася, ты же не пьёшь, ты же почечник.

– Почки пройдут, а водка останется, – Василий извлёк из кошелька крупную купюру, – «Шишкин лес», на все.

– Лопнешь, куркуль! Нам немного оставь! – закричали мужики из очереди, передразнивая его жену, – Вася, тебе же нельзя, ты же по-о-очечник!

– Водка почкам не помеха, – вспотевший от счастья, садовод принялся дегустировать водку и раскладывать бутылки по корзинам, – интересно, неужели вся партия такая?

– Не бойтесь, граждане и гражданочки, водяры на всех хватит, – не подумав, брякнул Ваня.

– Качать его! – рявкнул Василий, и уже затарившиеся бухлом пассажиры, принялись подкидывать Бурмакина в воздух.

Иван испытал неземное чувство полёта и всенародного признания.

– «Шишкин лес» кончается! – донеслось из очереди.

Народ снова бросился к палатке, а Иван из самого зенита славы шлёпнулся на платформу. Грузно и убедительно, как порванная грелка.

– Хорошо впечатался! – оценил Переплут, – Ну, и как тебе, Ваня, извивы народной любви?

– Я себе, кажется, хребет сломал, – просипел Бурмакин.

– Интеллигентные люди говорят – позвоночник, – поправил Переплут, – вставай, лежебока, хватит грязь собирать, вон, и электричка подошла.

Ваня, кряхтя, поднялся с платформы и заковылял к вагону. Как назло, в него набились, исключительно, покупатели «Шишкиного леса». Они тут же принялись трескать дармовую водку, занюхивая её рукавом, и обмениваться впечатлениями. Пассажиры вагона дружно пришли к выводу, что подмену осуществили торговцы, чтобы избежать таможенных акцизов. Электричка не миновала и пяти остановок, а народ уже был в дупелину. Хорёк, почувствовав раздолье, тут же принялся воровать кошельки, часы и телефоны. Он уже набил украденным целую сумку, когда обратил внимание на переноску.

– Притворись спящим, – шепнул Переплут Ивану и громко захрапел.

Бурмакин последовал его примеру. Ворюга на цыпочках подкрался к переноске и осторожно в неё заглянул. Оттуда на него сверкнули прозрачные глазёнки.

– Наверняка, щенки хаски, – пробубнил себе под нос Хорёк, – уж больно глаза у них светлые.

Из переноски раздалось собачье тявканье.

– Дорогу-у-ущие, небось, – воодушевился воришка, – на пятьсот баксов потянут, не меньше. Уда-а-ачный у меня сегодня день.

Хорёк открыл переноску и сунул туда два пальца

– У-тю-тю, мои пёсики.

Еря вцепился зубами ему в указательный палец, а Спиря в средний.

– Да чтоб вас, сссучары! – заматерился карманник, дуя на окровавленные пальцы и швыряя в переноску смартфон, – заполучите, твари!

Анчутки увернулись и вновь затявкали. Вор осторожно заглянул в переноску.

– Мужик, а, мужик? – шмыгнул бархатным пятачком Еря.

– Что-о-о? – зачарованно протянул Хорёк.

– В чухальник хочешь?

– Не-е-ет.

Как это нет? Хо-о-очешь. На, лови!!! – Спиря метнул смартфон в Хорька и попал ему прямиком между глаз.

Воришка, как стоял, так и рухнул в проход.

– Давай на него посикаем, а? – предложил Ерофей, – крест на крест.

– Давай, – согласился Спиридон, – оросим гада, будет знать, как щенков тырить. Вы не против?

– Мы за, – синхронно кивнули Переплут и Бурмакин.

Анчутки справили малую нужду на брюки Хорька и опять скрылись в переноске. Никто не обратил на них внимания, пассажиры вагона продолжали, кто глушить водку, кто храпеть, а кто тесно общаться. Только супруга садовода оказалась, чемто, недовольна и возмущена.

– Вась! Вась! Ты меня слышишь, пьянчуга? Ты в курсе, что мы сели не в ту электричку и едем в другую сторону?

– А нам всё равно, а мне нам равно! – заголосил упившийся в кашу почечник.

– Мразь!

Взбешённая тётка пошла по вагону, ища трезвых пассажиров. Их осталось только двое: Переплут и Бурмакин.

– Вы видели этот кошмар? – запричитала она с ходу, – все пьяные в дымину. В проходе лежит какой-то мужчина, и, похоже, что он уже обмочился. Это же надо пить до такого скотского состояния?

– И не говорите, – возмутился Переплут, – совсем славяне себя потеряли.

– Пропойцы, – поддержал его Ваня, – забулдыги, колдыри.

Из переноски донесло громкое мяуканье. Женщина встрепенулась:

– Ой, а кто там у вас? Котик?

– Два котика, – ухмыльнулся Бурмакин.

– Можно взглянуть?

– Не советую, – предупредил Переплут, – они совсем дикие.

– Ой, мне так любопытно. Можно посмотреть? Ну, хоть одним глазком?

– Извольте, – брат два открыл переноску.

Женщина нетерпеливо заглянула туда и обомлела.

– Чего уставилась, дурёха? – недовольно пропищал Ерофей, – Анчуток никогда не видела?

Тётка вытаращила глаза и сомлела.

– Любопытной Варваре на базаре нос оторвали, – проворчал Спиридон, – ПОШЛА В ЖОПУ, КОШАТНИЦА!!!

– А-а-ах, – любительница котиков от увиденного и услышанного лишилась чувств и хлопнулась в обморок.

Бурмакин еле успел её подхватить и усадить на сидение.

– Говорил же ей, что они дикие, – усмехнулся брат два, – Богам нужно верить.

– Она не знала, что ты бог, – справедливо заметил Иван.

– Её проблемы. Нет, всё-таки зря я за вас переживал, – с удовольствием отметил Переплут, – славяне оказались на высоте. Кроме нас, ни одного трезвого пассажира, все задутые, вот, что значит, на халяву. Даже почечник лыка не вяжет. Мо-лодцы! До конечной станции ещё полчаса. Ну-с, чем займёмся?

– Просвещением, – Бурмакин достал славянский справочник, скаченный из Интернета, и принялся зачитывать вслух, – «Бог Переплут – славянский Бахус, покровитель пропойц и забулдыг. Способен оборачиваться огнедышащим змеем о трёх головах или бурым медведем, может принять любой человеческий облик… Припекала – Бог любострастия, покровитель ходоков и сексуально озабоченных мужчин».

– И всё? – расхохотался Переплут, – смотрика, о Припекале всего-то две строчки, а обо мне целых три.