Текст книги "Переплут и Бурмакин"

– О нас прочитай, – загалдели анчутки.

– «Анчутки – чертенята. Маленькие, тридцати сантиметров в длину, лысые, рогатые существа без пяток, могут становиться невидимыми или превращаться в людей. Бывают банные анчутки и полевые»…

– Неинтересно про них, – перебил Переплут, – Бесы они и есть бесы. Ничего выдающегося.

Анчутки надулись, но выступать поостереглись.

– Выходит, мы живём в параллельных мирах? – задумался Бурмакин.

– Так оно и есть, – подтвердил Переплут, – Есть три мира: видимый мир – называется Явь. Невидимый, духовный – Навь. А верхний мир, где живут Боги – зовётся Правь. Сейчас у нас на дворе – Явь. Когда ты видел Велеслава – то была Навь. Ну, а в Правь, и тебе, и анчуткам путь заказан.

– Долго ещё? – подали голос бесенята.

– Спите, – приказал Переплут, – как доедем, разбужу.

Анчутки немного покопошились, потом свернулись в клубочки и задремали. Переплут и Бурмакин вышли в тамбур, к ним, шатаясь, подвалил Токсин. От его былой учтивости не осталось и следа, на свет вылезла быковатая харя хама.

– Эй, плут, ну-ка, быстро, дал закурить, – пристал он к брату-два.

– Меня зовут не так.

– А как?

– Переплут.

– Какая, хрен, разница?

В руке Переплута невесть откуда взялась сигаретина, он протянул её Токсину.

– Вот тебе волшебная свирель, пьянчужка, и дуй отсюда, пока я тебе последние мозги не вышиб.

– Понял. Уже исчез, – Токсин прикурил и поплёлся в вагон.

– Как же быстро люди от водки свинеют, – покачал головой Бурмакин, – а ведь всего час назад у него были незыблемые моральные принципы.

– Пойдём, наша станция, – Переплут хлопнул Ваню по плечу и устремился на выход.

Они спрыгнули на платформу и осмотрелись. Электричка, дав прощальный гудок, тронулась и стала набирать скорость.

– Бли-и-ин, – спохватился Бурмакин, – мы же переноску с анчутками в электричке забыли.

– Не завидую я её пассажирам, – усмехнулся Переплут, – ох, не завидую. Чует моё сердце, для них всё «дуркой» закончится.

Глава 9

БИТВА В УРОЧИЩЕ

– Ты же говорил, что боги ничего не забывают, – рассмеялся Бурмакин, следуя за Переплутом

– Конечно, не забывают. На то они и боги.

– А кто переноску с анчутками в вагоне забыл?

– А кто сказал, что я её забыл?

– Ты что, специально что ли, её оставил?

– Конечно. Бесенята бы у нас только в ногах путались.

– Их можно было в квартире запереть.

– Угу, и тогда бы твой дом взлетел на воздух, – хмыкнул Переплут.

– Они же потеряются.

– Не надо переживать за анчуток, – успокоил Ваню брат-два, – беспокоиться следует за их несчастных попутчиков.

– А ещё, – припомнил Бурмакин божественный промах, – ты удивился, когда узнал, что я родом не из Москвы.

– Я прекрасно осведомлён, что ты родом из села Уколово Курской губернии. А знаешь, Ивашка, многие столичные «игольщики» дорого бы дали, чтобы в их паспортах значилось место рождения – село Уколово.

– Зачем же ты прикидывался?

– А когда ты общаешься с пятилетним ребёнком, разве ты читаешь ему лекции по ядерной физике про нейтрон и бозон Хигса? Нет. Ты рассказываешь ему сказку о Деде Морозе и Снегурочке. Мысль ясна?

– То есть, ты подстраиваешься под меня?

– Если быть совсем уж откровенным, опускаюсь до твоего примитивного уровня.

– Тоже мне, шнобелевский лауреат нашёлся, – фыркнул Иван.

Они миновали городские кварталы и углубились в лес.

– Стой, – притормозил Переплут, – вон, за тем елбаном должно быть моё капище.

– Елбан – это холм, – прищурился Бурмакин, листая свой разговорник, – а что такое капище?

– Капище – это место для идола, моего каменного изображения. В общем, место для принесения жертв.

– Тебе, что ли, там жертвы приносили?

– Ну, не тебе же.

Лес быстро кончился, и они вышли к неширокой речке.

– Пойдём к воде, – предложил Переплут.

– Куда?

– К воде.

– Зачем?

– Для начала, будем у воды дев умыкать.

– Что делать?

– Умыкать дев, как в старину. Девы такие идут купаться, а тут мы – выскакиваем из-за кустов и умыкаем их. Короче, крадём.

– Ну, умыкнём мы их, а дальше что с ними делать? – оторопел Бурмакин.

– Ну, Ивашка, ты даёшь? До двадцати пяти лет дожил и до сих пор не знаешь, что с девами делать?

– В наше время за это статья полагается. Под богомерзким названием – изнасилование.

– Да они, может, только и ждут, чтобы их побыстрей умыкнули.

– Переплут, ты социально-опасный тип, с тобой на зону угодить за нечего делать.

– Бес бы вас всех побрал, потомки свободных славян! – рассвирепел брат два, – Вы не только себя, вы тени своей боитесь! Того нельзя, этого нельзя! Вам хоть что-нибудь можно!?

– Можно, – кивнул Бурмакин, – горбатить от темна до темна, шёпотом ругать власть и начальство и при этом исправно платить налоги в федеральный бюджет.

– Да я уж чувствую.

Впереди послышались женские крики о помощи, Переплут и Ваня ускорили шаг. Возле прибрежных кустов семеро парней грязно домогались девушку, лифчик с неё уже сорвали, очередь подходила к трусишкам. Дева металась между гопниками, прикрывала руками грудь и отчаянно звала на помощь. Бурмакин сразу сбавил скорость, а вот Переплута численное превосходство противника, казалось, нисколько не смутило. Мало того, Ваня боковым зрением увидел, как Леонардо Ди Каприо обернулся Джейсоном Стэтхемом.

– Что это за речушка? Скажите-ка мне, добры молодцы, её нынешнее название? – отчебучил брат-два.

– Лысый, свали в туман, – отрезал главарь, разрисованный татуировками так же густо, как заброшенный дом граффити.

– Я настаиваю, – буркнул Переплут в мускулистой шкуре Стэтхема.

– Сосновка, – пропищала испуганная девушка, – скажите им, пусть они отстанут.

– Надо же, она так и раньше называлась. Отстаньте от девы, добры молодцы, – посоветовал Переплут семи гопникам, – не то хуже будет.

– Нам хуже не будет, – отозвался «добрый молодец» недобрым голосом, – а вот тебе, лысый пряник, мы сейчас точно по ушам настучим. Гдето я тебя уже видел… Ты что, крендель, в репу хочешь?

– Хочу! – радостно отозвался Переплут.

– Желание клиента – закон, – уголовник отпустил девушку, и не спеша, пошёл на Переплута.

– Ты крейзанулся?! – взвизгнул Ваня, собираясь дать дёру, – Их же семеро против нас двоих!

– Нас мало, но мы в нимбах, – хохотнул Переплут.

Главарь шаркающей походкой подрулил к Стэтхему и открыл рот для новых угроз. Тот, не долго думая, засветил ему кулаком в челюсть. Предводитель местной шпаны упал, покатился по траве и свалился в Сосновку.

– Один – ноль, – оповестил общественность Переплут.

На него накинулось сразу четверо хулиганов, Ваню атаковало двое. Переплут ударом ноги в ухо отправил второго гада в речку.

– Два – ноль.

Только Бурмакин успел подивиться ловкости и силе названного брата, как получил кулаком в левый глаз. Из его подбитого глаза брызнул ослепительно-белый салют, и Ваня рухнул на поле брани, как подкошенный.

– Два – один! – констатировал Переплут, – Эх, Ваня, Ваня, забыл ты главное боксёрское правило: не отвлекайся – пропустишь самое интересное. Вставай, не залёживайся! Кто же будет мне спину защищать?

– Я! – завопил третий драчун и прыгнул Переплуту на загривок.

– Не угадал, – заметил брат-два, и осуществил бросок врага через бедро.

Вражина пропахал носом травянистый суглинок.

– Три – один! – подсчитал потери противника Переплут, – Ряды неприятеля редеют.

Бурмакин полёживал на пригорке, смотрел на драку одним глазком и только диву давался – Переплут метелил шпану по всем канонам голливудского боевика. Гопники у него то бороздили телом траву, то бодали лбом стволы деревьев, то клевали носом землю, словно птицы, то пятились в реку, точно раки. Наконец, брат-два загнал всю кодлу в Сосновку.

– Помойтесь, ребятки…

– Ничего себе, – встрепенулся Бурмакин, – ты что, дружище, и «Белое солнце пустыни» смотрел?

– А как же!

Переплут стал загонять шпану всё глубже в реку.

– Дай нам вылезти на берег, – угрожающе процедил уголовник, – по-хорошему тебя прошу.

– А пивком тебя не угостить? – расхохотался Переплут, сам, забираясь в воду по пояс.

– Ату его!!! – завопил главарь.

Он схватил палку, плавающую в реке, и стал тыкать ею Переплута, словно рогатиной, остальные шестеро тоже накинулись на своего обидчика. Поднялся целый фонтан брызг, и сквозь них Бурмакин разглядел, как Переплут превратился в бурого медведя, главарь в бородатого мужика с ремешком вокруг головы, а шесть его шкетов обернулись рыжими псами, готовыми задрать косолапого. Медведь взревел и принялся раскидывать псов в разные стороны, те завыли, заскулили и кинулись наутёк. Напоследок, косолапый выхватил рогатину из рук мужика и перелобанил его удалую голову. Бородач, обливаясь кровью, рухнул в реку, его тело стало сносить течением. У Бурмакина подкосились от ужаса ноги, но он прыгнул в воду и вытащил мужика на берег. Когда его бездыханное тело коснулось земли, бородач снова превратился в уголовника, медведь в Стэтхема, а рыжие псы в хулиганов.

– Уф… кажись, живой, – склонился над окровавленным парнем Ваня.

– Ну, как? Здорово я их отвалтузил?! – рассмеялся, довольный собой, Переплут.

– Это была жесть! Но как я на работу с таким фингалом покажусь? – загоревал Бурмакин.

– Ничего, до свадьбы заживёт.

– До чьей свадьбы?

– Не до моей же.

– Ну, что, брат-два? – поднялся с травы Ваня, – пошли искать твоё капище?

– Всё, что нужно, мы уже нашли, – успокоил его Переплут, – а, знаешь, Ивашка, что для нас с Припекалой самое поганое в вашей жизни?

– Что?

– Нам постоянно приходится превращаться в каких-то англичан и американцев. Неужто российского актёра нельзя до мирового уровня раскрутить?

– Видимо, нельзя.

Девушка быстро оделась, дрожащим голосом поблагодарила своих спасителей и посеменила домой.

– До чего же нынешние девы все тощие, – с сожалением, отметил Переплут, глядя ей вслед, – одна кожа, да кости, не то, что раньше. А ведь когда-то было на что посмотреть, было за что подержаться. И почему она платком всё время прикрывается?

– Это парео, – просветил Ваня, – а прикрывается она им, потому что считает себя чересчур толстой.

– Она чересчур толстая? – обалдел Переплут, – тогда я – недалёкий Прометей, стыривший для вас огонь, для остолопов.

– Современные девы помешаны на худобе, – ухмыльнулся Ваня, – посмотри любой телевизионный канал, открой первый попавшийся журнал – сам убедишься.

– Это всё англосаксы, иберы и галлы проклятущие придумали! – раздражённо заметил Переплут, – Вот бы кому неплохо по сусалам съездить.

Глава 10

ЧУДЕСА В РЕШЕТЕ

1 . Вера

– Вер, как же ты не понимаешь! – схватился за голову Бурмакин, – Земля и так перенаселена, скоро вода станет дороже золота. Ресурсы нашей планеты не в состоянии выдержать нашествия такого количества двуногих тварей, которые по-стахановски испускают парниковые газы и увеличивают озоновую дыру. Зачем нам младенец? Ну, зачем? Нам и с тобой и так хорошо. Ведь хорошо? А ребёнок только всё усложнит и затруднит. Смотри: во-первых, я кочумаю в съёмном жилье, и хозяйка в любой момент может дать мне пинок для скорости. Пока у нас с тобой не будет своей квартиры, даже думать не стоит о младенце. Во-вторых, ты же знаешь, мед обслуживание предоставляется только по месту прописки, ясли и детский сад – тем более…

– Бурмакин, я так понимаю, что ребёнок тебе не нужен, – перебила Ивана Вера, – и я тебе тоже не нужна.

Вера – хорошенькая, голубоглазая брюнетка резко отвернулась, между её густых ресниц прошмыгнула первая слезинка.

– Нежданова, – Бурмакин нервно зашагал по комнате, – ты несёшь полную чушь. Но женщина может себе это позволить, мужчина – никогда.

В этом месте Бурмакин надулся, как индюк и решительным жестом подтянул свои треники.

– Пойми же ты, мужчина за всё несёт ответственность, за всё. Сначала мы должны окончательно стать на ноги, обзавестись собственным жильём и только тогда…

– Тогда мне стукнет сорок лет, – всхлипнула Вера.

– А хотя бы и так, – не сдавался Ваня, – ну какая из тебя мать в данный момент? Тебе всего двадцать пять.

– Мне уже двадцать пять.

– На западе люди заводят потомство после сорока, – привёл Иван ещё один аргумент, – сначала они думают о своей карьере и только потом о продолжении рода. И это правильно.

– Бурмакин, ты готов трахаться в двух презервативах, лишь бы я не залетела.

– Чур меня! – перекрестился Ваня, – Только этого ещё не хватало.

– Мы встречаемся уже три года, – заплакала Вера, – а ты ведёшь себя так, словно у тебя нет передо мной никаких обязательств.

– Сейчас вся молодёжь проживает раздельно, это веяния нашего времени. Скажи, разве тебе плохо?

– Да, мне плохо. Я живу у родителей, и каждый день меня изводят вопросом: когда же я выйду замуж?

– Пойми ты, наконец, всё упирается в жильё, – стоял на своём Бурмакин, – вот когда мы возьмём ипотеку, тогда другое дело. А пока мне нужно ещё с кредитом за «форд» разобраться.

Вера ещё раз хлюпнула аккуратным носиком и достала платок.

– А я вчера гадала на картах, и по всему выходит, что в этом году мы поженимся, и у нас родится сын.

– Каким образом? Беременность, если ты в курсе, протекает девять месяцев. Так что по любому, роддом в этом году тебе не светит.

– Карты не врут.

– Что за мракобесие?

– У всех, кому я гадала, всё всегда сбывалось.

– Чушь! – взвился Бурмакин, – обалдела совсем?! В двадцать первом веке в какие-то гадания верить. Нежданова, у тебя что, совсем чердак снесло? Может, тебе успокоительные попить?

Зазвонила мобила, Иван, чертыхаясь, взял трубку. В ней раздался до боли родной голос:

– Вань, ты там скоро? – нетерпеливо поинтересовался Переплут.

– Не мешай.

– Долго ты ещё будешь со своей девой рассусоливать? Я есть хочу, калачей хоть вынеси.

– Сам сходи и купи.

– У меня денег нет.

– Боги пирожков не лопают, они амброзией питаются, – отрезал Иван и нажал отбой.

Через секунду телефон зазвонил снова. Бурмакин побагровел и прижал телефон к уху.

– Ну, Ваньша, ну, погоди! – наперебой запищали анчутки, – вернёмся – на английский флаг тебя порвём!

– При чём тут я?! – переполошился Бурмакин, это Переплут вас забыл!

– Супротив него не попрёшь, – призналась нечисть, – а вот тебе, козлу, мы ещё свинью подлоо-ожим.

– И что вы мне сделаете? – Скоро узна-а-аешь.

– Пошли в баню! – огрызнулся Бурмакин и швырнул трубку.

– Судя по твоим воплям, – хмыкнула Вера, – это тебе пора принимать успокоительные. И скажика, друг ситный, кто это тебе такой роскошный фингал навесил?

Телефон зазвонил в третий раз. Ваня грозно втянул носом воздух и схватился за трубку.

– Бурмакин? – из трубки послышался незнакомый начальственный бас.

– Да-а-а, – оробел Иван.

– Немедленно явитесь в подвал. У нас к вам ряд неотложных вопросов.

– Уже иду… – Бурмакин поплёлся на лестничную клетку.

2 . Бесовская баня

Зашёл Ваня в подвал, а это и не подвал вовсе, а русская баня. Да не простая, а для дорогих гостей срубленная, ценными породами дерева отделанная, да роскошной мебелью обставленная. И будто, он уже в парилке, от каменки жаром пышет, от ароматного пара дух захватывает. А на полке лежат две обнажённые девы красоты неописуемой и так к себе и манят, так и манят. Сами белокурые, а кожа у них жемчужно-розовая. Налитые такие девахи, аппетитные, не хуже, чем в глянцевых журналах, кажется, только их пальцем ткни, так они и брызнут. Первая дева и говорит:

– Снимай исподнее, Вань, ты же в нём сопреешь.

Расстегнул Иван непослушными пальцами пуговки рубашки, скинул треники и застыл в одних семейных трусах. А вторая дева и предупреждает:

– Осторожно, Ваня, тут склизко. Иди к нам, да не оборачивайся.

Пошёл Иван к распутницам, а те изгибаются, извиваются, прелестями своими роскошными трясут, да и спрашивают:

– Томно ли тебе, Ваня?

– Ох, то-о-омно, – простонал Бурмакин, приближаясь к чаровницам.

– Нравимся ли мы тебе?

– Ох, нравитесь, – промурлыкал Иван, протягивая руки к девам и желая поскорее опробовать их на ощупь, – сразу с двумя у меня ещё ни разу не было

– Ну, как ты, Ванечка, распалился?

– Ох, распалии-и-ился…

– А теперь охолони чуток!

И вылили, стервы грудастые, на Бурмакина две шайки студёной воды. У Ивана вновь дыхание перехватило. Глядь, а это и не девы вовсе, а анчутки окаянные. Оказывается, это Ерофей и Спиридон изгаляются и над убеждённым атеистом куражатся. Ерька вытянул губы свои поганые трубочкой и давай лепетать:

– Иди ко мне, мой дорогой… Дай, я тебя облобызаю.

Бурмакин, хоть и в помутнении, но покачал одурманенной головой.

– Не пойдёшь? Точно? Ты хорошо подумал? А ты Спирь?

– Отзынь, лесбиянец озабоченный, – сплюнул Спиря, подхватил ванину одежду и устремился к выходу.

Еря, корча на ходу рожи, поскакал следом.

– Вещи хоть верните! – взмолился Иван.

– Размечтался.

– Как же я тут останусь в одних труселях-то? В ответ только хлопнула дверь, да заскрипел ключ в замке, а анчуток окаянных и след простыл.

3 . Обознатушки

В ту же секунду дверь ваниной квартиры отворилась, и туда проскользнул Переплут, обернувшийся Бурмакиным, даже бланш под глазом один в один. Времени даром он терять не стал:

– Дорогая, а не заняться ли нам сексом в душе?

– Где?! – оторопела Вера.

– В душе, – ослепительно улыбнулся Переплут, – а что? Что, собственно, в этом такого? А-а-а? Бурный секс среди мыльниц и горшков.

– Каких горшков?

– Детских.

– Ваня, ты забыл – у нас нет детей.

– Будут. Верочка, ты стала слишком рассудительной и приземлённой. Хотя это самое бесполезное в мире занятие – пытаться всё просчитать заранее и жить завтрашним днём…

– Бурмакин, и это говоришь мне ты?!

– Верунчик, я вышел сейчас из подъезда, и луч солнца ударил мне прямо в лицо, он практически ослепил меня. И я внезапно осознал, что человеческая жизнь непоправимо коротка и чудовищно конечна. Ты меня понимаешь? Ничего нельзя откладывать на потом. Давай, заберёмся в душевую кабину, и будем там любиться. Не предохраняясь.

– Не предохраняясь?! – глаза Неждановой полезли на лоб.

– Зачем нам нужна эта резиновая гадость? – поморщился брат-два, – а получится ребёночек – замечательно. Ведь это будет дитя нашей любви.

Вера, не веря своим ушам, приблизилась к Переплуту, а тот не мешкая принялся стягивать с неё платье.

4 . Переплут и Бурмакин

Присел Ваня на батарею центрального отопления и пригорюнился. Хорошо, хоть сегодня воскресный день и никто из работников сюда не наведается. А вдруг как припрётся? Бурмакина аж в пот бросило от подобных мыслей. Иван в сотый раз подёргал запертую дверь и попытался отыскать хоть что-нибудь из одежды. Увы, ничего кроме отвёрток, плоскогубцев и ржавой проволоки он не обнаружил. Вдруг петли заскрипели, и дверь отворилась, Ваня испуганно рыпнулся под верстак и притаился.

Из дверного проёма выглянул чёрный котёнок. Он прогулялся вдоль всей подсобки, уселся ровно посредине и принялся деловито вылизываться. Бурмакин в три прыжка преодолел расстояние до двери и осторожно выглянул из подвала. На лестничной клетке, слава Аллаху, никого не было, зато на пороге валялись его треники и рубашка, Ваня быстро оделся и поспешил домой. Вера уже ушла, на диване по хозяйски развалился его двойник и смотрел телевизор. Переплут, не отрываясь от экрана, кивнул Бурмакину и отправил в рот пирожок с капустой. На тумбочке зазвонил телефон, из трубки послышался восторженный голос Веры:

– Привет, Ванечка, хочу тебя сказать, что ты был бесподобен. Такого сумасшедшего секса у нас с тобой давно уже не было. Пока, мой хороший, целую!

Нежданова дала отбой, а Бурмакин уставился на Переплута, как партизан на предателя отряда. Тот виновато отвёл глаза, но жевать не перестал.

– Ты… мою… девушку факнул?!

– Так полуфилось… – пробормотал Переплут набитым ртом.

– Что значит – «получилось»?! – взбеленился Бурмакин.

– Ну, а что мне делать? Я вошёл сюда без всякой задней мысли, хотел пирожок ущучить, а она лопочет: «люблю тебя, Ваня, хочу тебя, Ваня», и предлагает помиловаться в душе.

– А ты?!

– А что я? Задвинул створки, включил тёпленькую водичку…

– Избавь меня от этих гнусных подробностей! – завизжал Иван.

– Почему гнусных? – удивился Переплут, – нет, нет, ты должен выслушать меня до конца. У твоей девушки пригожее личико, точёная фигурка, манящие чресла, упругие перси…

– Заткнись!

– Ванятка, да ты лицемер, – остолбенел Переплут, – а какие слова говорил, какой толерантностью грозился.

– Но у всего же есть пределы! – окончательно рассвирепел Бурмакин.

– Ты полагаешь?

– Скотина ты, Переплут, – раздражённо выдохнул Иван, но уже без прежнего пафоса, – сначала девушку мою трахнул, теперь подробностями хочешь поделиться.

– Вот за что люблю тебя, Ваня, то за твою отходчивость и беспринципность. Ну, помиловался я с твоей невестой, ну и что? Делов-то.

– Не скажи, я переживаю, – неуверенно заметил Бурмакин.

– Если бы все так переживали, Дездемона умерла старушкой.

– И всё-таки, Переплутище, ты порядочный свинтус.

– Я свинтус? – оскорбился брат-два, – А что, мне нужно было отказать девушке и тем самым обидеть её? Намекнуть ей, что она не нравится мне, как женщина? То есть не мне, а тебе. Я выполнил за тебя жениховский долг, доставил твоей любимой неземную радость. И я же свинтус? Спасибо мне должен сказать, а не лаяться. Боги свидетели, я ей столько радости доставил.

– Представляю, что могут вытворять, занимаясь сексом, извращенцы типа тебя, – нахмурился Бурмакин.

– Сексом нужно заниматься так, чтобы девушка потом за тобой с матрасом ходила, – изрёк Переплут, поглаживая себя по животу и целясь за новым пирожком.

– Я тоже поднатужусь и буду рекорды ставить, – пообещал Ваня.

– Ты что, с богом хочешь посоревноваться? – усмехнулся Переплут, – куда тебе, гундосому. Заметь – я занимался с ней любовью в твоём обличье, а ведь мог легко превратиться в Джорджа Клуни, Антонио Бандераса, Филиппа Киркорова или Николая Баскова. На выбор.

– С последними ты, братан, переборщил.

– Иногда меня заносит, – признался Переплут, – но только на словах. В поступках я несравненно серьёзнее. Превращаться имеет смысл исключительно в достойных персон.

– Значит, я достойный?

– А как же. Ты, Ивашка, человек третьего тысячелетия, надежда нации, друг детей, гроза помоек.

– Не, ну надо же, – насупился Бурмакин, – невесту мою отымел, пироги мои стрескал, теперь сидит, зубы скалит, а я его, прощелыгу, должен понять и простить.

– Забей, – посоветовал Переплут.

– Ты считаешь?

– От тебя не убудет, а я тебе преференции всякие обеспечу.

– Какие? – загорелся Ваня.

– Ну, что ты за человек? – расстроился Переплут, – никаких моральных устоев, лишь бы выгоду извлечь.

– Какая от тебя выгода? – заныл Бурмакин, – второй день живёшь в моей хате, за постой не платишь, электричество жжёшь, воду расходуешь.

– Воду не расходую, – сварливо возразил Переплут, – немытым хожу.

– Всю квартиру мне своим немытым телом провонял, – подхватил Иван, – а выключатель кто мне раскурочил?

– Я раскурочил? – обиделся Переплут, – Я – бог, я вне подозрений.

– Вне подозрений – только моя невеста, – ляпнул Бурмакин, смешался, но вновь атаковал подозреваемого, – так кто же мне выключатель поломал?

– Чемоданов, – нашёлся Переплут.

– Чемоданова не было здесь уже неделю.

– А он тогда и поломал, – уличил Тимофея Переплут, – Выключатель еле держался, а сегодня вообще… отдуплился.

Иван побродил по квартире, поразмышлял и задумчиво сообщил:

– В одном, дружище, ты прав: женщины не стоят нашего внимания.

– Согласен, – кивнул Переплут, – они не стоят внимания, они стоят денег. А с баблом, по ходу, у тебя, Ивашка, серьёзные проблемы.