Текст книги "Испорченные сказания. Том 1. Бремя крови"

– И если здесь люди не отличаются от нас с вами, то, по всем признакам, это мужская особь. Где же такая водится, милорд?

– Рыбаки принесли с озера. Эта особь запуталась в сетях. Что ещё ты можешь сказать?

– Мне нужно время.

– Мне не нравится, что на моей земле есть существа, про которых мы не знаем ровным счётом ничего. В первую очередь, я хочу знать, как можно спастись от таких тварей, если их войско придёт к нам.

– Его выловили из воды, верно, милорд? Может быть, если он живёт в воде, то боится чего-то противоположного?

– Дайте мне факел.

Для Рирза принесли факелы и подожгли один из них – вполне достаточно, чтобы проверить, как существо воспримет огонь.

Бастард Холдбист ещё не успел подойти ближе чем на три шага, как существо взвизгнуло, попыталось отстраниться, вжимаясь в решётки подальше от огня, и закрылось руками.

– Здесь всегда должны дежурить люди. По трое. К нему, – бастард кивнул на клетку, – не подходить, его не пугать, кормить и поить три раза в сутки.

– Уденс-с!

Пленённый мужчина подал голос, и Рирз с Айдином тут же обернулись к синекожему, а Герт, что присутствовал здесь всё время, нахмурился. Оно и понятно – убедиться, что рядом есть кто-то, кого ты не заметил почти за год, и он почему-то сидел в воде, это одно, а вот понять, что он разумен и умеет говорить, а не только кричать и шипеть – совершенно другое.

– Может, его убить?

Айдин Услужливый вскинул руки.

– Убить совсем отличного от нас человека, разумного и необычного? Ты, Герт, совсем уже старик, раз начал терять рассудок!

– Это человечнее, чем отдать его тебе на опыты.

– Может, и твой разум мне следует изучить? Ты вечно лишь ворчишь и боишься – не понимаю, зачем тебя сюда отправили.

– Не тебе решать, где моё место, Айдин. Ты, хочу заметить, до сих пор обычный лекарь, а с таким нравом Гроссмейстером никогда и не станешь.

– Вы меня утомили за сегодня. Герт, нам необходимо изучить этого синекожего дикаря – если есть один, могут быть и другие. Я желаю обезопасить своих людей. Пойдём со мной, пусть Айдин делает свою работу.

– Для него это не работа, а развлечение! Милорд, он хочет изучить исключительно из своего любопытства, а не ради науки.

Бастард размышлял, какой же повод придумать, чтобы присоединиться к лекарю.

– Нам нужно усилить охрану.

Вихт

Во Фридомхелле, столице земель Вайткроу, всё было тихо, размеренно и спокойно. Люди занимались своими делами. Одни из вассалов лорда, Ветвь Фривей, готовились к празднованию союза младшего сына и леди из Малой Ветви Соутфлуит. На это мероприятие, по традиции, должны были приехать лорды всех южных Ветвей и лорд-правитель, чтобы высказать своё одобрение и преподнести подарки новой семье.

Так сложилось, что среди всех подарков не последнее место занимали бочонки с вином; ягоды и фрукты, часть которых и вовсе росла лишь здесь, помогали южанам вести выгодную торговлю с другими Династиями и не переживать об обеспечении своих людей всем необходимым. Даже в зимний сезон в этих землях было достаточно тепло, в отличие от северных земель, смерть от холода не грозила крестьянам, а разнообразие рек и озёр, тех, что появились сами по себе уже много столетий назад, и тех, что были созданы руками южан, позволяло не переживать о летних циклах без дождя.

Кроме того, у Вайткроу традиционно проводились балы, ужины и два главных праздника – Праздник Солнца, приходящийся на конец подготовки и засева полей, и Праздник Холода, перед которым собирался весь урожай. Дважды в год, во время празднований, вокруг основных замков вся земля покрывалась походными шатрами, даже лорды и леди из владений Холдбистов, несмотря на переход продолжительностью в три с небольшим цикла, являлись обычно почти полным составом.

Лорды Вайткроу и их вассалы отличались не только приятной внешностью, но и талантами в музыкальной сфере. В тёплых землях всегда останавливались менестрели и трюкачи, и местные мастера стали лучшими в создании музыкальных инструментов. Не любящие войну южане почти не имели достойных кузнецов – да и тех обычно переманивали у Холдбистов – и потому были вынуждены научиться грамотно торговать.

На каждый праздник лорды других Династий преподносили в дар правителю Вайткроу и его детям оружие и доспехи, вероятно, в качестве демонстрации своих товаров.

Удивительно красивое утро началось с послания, текст которого превратил медленное и вялотекущее пробуждение лорда Вайткроу в стремительное.

– Милорд?

Кажется, к нему обращались несколько раз, прежде чем он оторвался от кусочка папируса и поднял голову.

– Милорд, что-то случилось?

Вихт понял, что удивление отразилось на его лице куда более значительно, чем ему хотелось бы. Его будущая жена, леди Фейг Форест, встревоженно смотрела на него.

Парочка сидела напротив друг друга за столом на улице, под навесом, что защищал их от солнца и нападок птиц-попрошаек, обитающих во Фридомхелле в невероятных количествах.

Миловидная темноволосая и кудрявая собеседница отодвинула от себя все блюда. Лорд Вихт обозвал себя глупцом, ведь он перепугал юную леди!

– Миледи Фейг, всё… Всё хорошо. Прекрасно! – Лорд Вайткроу видел, как уголки её рта опустились вниз, а грудь, ещё не перетянутая корсетом, начала часто вздыматься. – Нет-нет, не надо столь сильно переживать! Я был очень удивлён посланием, но исключительно с хорошей стороны!

Вихт протянул руку вперёд, пришлось отодвинуть графин и блюдо с рыбой – они мешали ему, – и леди Форест протянула свою маленькую ручку ему навстречу. Их пальцы соприкоснулись, и юноша улыбнулся.

Он знал её с самого рождения. Когда Фейг исполнился год, она впервые побывала у него в гостях; да, она сама этого не помнила, но Вихту было шесть – тогда он уже был достаточно взрослым и прилежно учился. Он знал, что Фейг Форест в будущем должна будет стать его женой – так сговорились их семьи. В тот день он даже взял её на руки и весело кричал, что это его невеста. Лорд Вайткроу помнил, что бегал к дядям и тётям, что явились на ужин, указывал в сторону годовалой девочки и обещал, что будет защищать её ото всех, как и положено мужу-лорду.

После этого они виделись ещё больше десятка раз, а три года назад, когда Вихт наконец, не в силах забыть хвастовство других лордов его возраста, что уже как минимум единожды выступали на ристалище, изъявил желание также принять участие в турнире, он отправил послание Фейг, где рассказал о принятом решении, и она убедила своё семейство оправиться посмотреть на лорда Вайткроу и поддержать его. На турнире Вихт справился не так хорошо, как хотел, – всего в четвёртом состязании незаконнорождённый сын Ветви Голдрэт, желающий прославиться как рыцарь, выбил его из седла.

О, в свои семнадцать лет он смотрел на то поражение куда спокойнее, но тогда ему казалось, что большего позора испытать невозможно. Вихт помнил, как у него выступили слёзы обиды, он не хотел вставать и ударил землю тяжёлой перчаткой. Вокруг кричали люди, поднялся шум, который был странен для привычного исхода – кто-то кого-то побеждает, зрители или разочаровано кричат, или улюлюкают от радости в честь победителя, но гам быстро утихал.

Лорд знал, что всё обошлось хорошо, никто из участников, по крайней мере на момент падения Вихта, ранен не был. Но что же тогда за гвалт?

Вайткроу начал подниматься и увидел через узкую щель в шлеме, как через ристалище, от скамей, где сидели Форесты, к нему бежит юная леди Фейг. А вслед за его будущей женой бежали её стражники, служанки и уже стареющая придворная леди Малой Ветви, исполняющая роль няньки.

Да, тогда его поражение оказалось наименьшей из проблем – их ругали оба лорда, громко, с чувством, а Райан Форест от переизбытка эмоций даже хотел было шлёпнуть свою дочь. Вихт вмешался и не позволил обижать невесту, и будущую супружескую пару лишь развезли по домам, где воспитание продолжилось.

Немногим менее года назад, когда Гийер Вайткроу, отец Вихта, получивший травму на охоте, умер от нагноения раны, а управление землями Династии перешло молодому наследнику, Вихт предложил Фейг, поскольку ей и так рано или поздно придётся переселиться в новый дом, отправиться жить к нему. Форесты, у которых было желание завести ещё детей, но была беда со здоровьем – Гийер Вайткроу когда-то рассказывал сыну об этом и советовал Династии Форестов хороших лекарей, – выразили своё одобрение и с удовольствием отправили дочь в ещё более тёплые и не менее урожайные владения.

Родители Фейг не боялись, что дочери придётся скучать, и были правы. Вайткроу отличались от других Династий и Ветвей, даже их девиз «Своим путём» и герб, изображающий взлетающую бело-серую хищную птицу с поднятыми вверх крыльями на зелёном фоне, говорили о том, что они не любят вести себя как другие. Но вовсе не потому, что им нравилось лишнее внимание, нет, Вайткроу имели своё мнение, свой порядок, свои предпочтения в образе жизни.

Они всегда любили искусство во всех его проявлениях. Многочисленные художники и скульпторы, певцы и шуты, жонглеры и фокусники – досугу этой Династии завидовал даже Его Величество. И юной леди Форест понравился новый дом.

Вихт гордился своим родом. Не было ещё ни одного грандиозного торжества за последние две сотни лет, что устраивал его род и куда бы ни приехали представители хотя бы шести Великих Династий из оставшихся восьми, а на выступления музыкантов и ловкачей, даже когда лорды были заняты, всегда являлись их дети, сёстры и жёны.

Сами лорды и леди Вайткроу также нередко были одарены и прекрасно справлялись с музыкальными инструментами, собственными голосами, красками и кистями, или могли слепить из глины, или вырезать из дерева нечто удивительное.

К нежелающим воевать ради крови и захвата больших территорий Вайткроу Династия Форестов без страха отпустила свою дочь. Разумеется, все прекрасно знали, что пусть род Вихта и не прославился на турнирах, но все поколения любителей искусства умели постоять за себя и не терпели поражения в войнах, где им, по воле судьбы, всё же приходилось участвовать.

– Вам прислал письмо кто-то, от кого вы не ожидали получить весть?

– О да! – Юноша погладил руку невесты большим пальцем и отпустил ладошку. – Нас почтут своим вниманием мои не очень дальние родственники… Фейг, милая, поешьте пожалуйста, вы так ни к чему и не притронулись! Ваш отец решит, что я морю вас голодом, и лишит меня вашего общества! – Леди Форест не была полной, но и не отличалась худобой, являя собой полную противоположность родителям.

Райан Форест был человеком крайне крупным, высоким, массивным и волосатым – Вихт в детстве поражался, как у человека волосы могут расти столь сильно, что его руки в шутку между собой называли покрытыми звериной шкурой. В жёны он себе избрал – разумеется, не без помощи родителей – крепкую, высокую и почти такую же широкоплечую леди из Династии Бладсвордов. Как и свойственно для её рода, леди Кейдс умела обращаться с оружием, славилась выносливостью и казалась очень сильной женщиной. Пара Форестов смотрелась гармонично, была всегда запоминающейся и довела народ своим внешним видом до того, что люди начали вспоминать легенды, связанные с Династией.

У лорда Вайткроу были прекрасные учителя, а у его отца очень знающие помощники, и, когда маленький лорд хотел послушать интересные истории и старые предания про Первых, от которых, как считалось, пошли все Династии, ему не отказывали. Про Форестов ему было интересно более всего, ведь он надеялся таким образом узнать про будущую жену. Конечно, теперь он понимал, эти глупости не имеют никакого отношения к Фейг, но тогда…

Ему рассказывали, что первый из Форестов был высоким, могучим, словно массивный ствол дерева. Его тело покрывала короткая шерсть, а на лице проглядывались звериные черты, а все животные, и рыбы, и птицы, и даже маленькие насекомые слушались его и были его глазами и ушами. Высший, что создал Династию Форестов, отличался обонянием волка, его глаза были лучше, чем у хищных птиц, а уши улавливали даже передвижение песчинки.

Но Первый из Форестов был одинок, он бегал по лесам, лишь верные звери служили ему, и, когда он видел, как они собираются в пары и дают жизнь потомству, он грустил. В мире не было другого такого, и он взмолился Богам. Те или не услышали молитв, или не захотели их услышать, и тогда у могучего дуба Первый один мощным рывком разорвал себя на две половины. И Боги сжалились.

Из одной половины Фореста возродился он сам, а из другой – женщина ему под стать. В благодарность и в память об этом событии первый из Династии рядом с дубом, под которым он разорвал себя, посадил ещё один. К тому моменту, как тот вырос, у пары родилось дитя, и это событие было отмечено посадкой третьего дуба.

Сила основателя Форестов уменьшалась, когда он был один, ведь сначала она поделилась надвое, а после на три части. Но стоило семейству воссоединиться, как они обретали ещё большее могущество, чем ранее. Боги пожалели зверолюда и предложили вернуть ему былые способности, но, благодарный за окончившееся одиночество, тот отказался и сказал: «Наша сила – семья».

Эти слова стали девизом Династии. На их гербе, на сиреневом поле, раскинулись три дуба, что переплетались меж собой корнями. А в дань памяти в день рождения каждого ребёнка до сих пор сажают дуб.

Те, кто верили в эти легенды, считали, что до сих пор лорды-правители Династии могут попросить зверей и растения о помощи. Быть может, в чём-то слухи правдивы, ведь у Форестов всегда достаточно пропитания, а их лошади и псы считаются лучшими в Ферстленде.

Может, именно из-за своих внушительных размеров Райан Форест всегда говорил, что Фейг слишком худая и невысокая, и какое-то время был убеждён, что она больна. А Вихт был очарован и благодарил всех Богов, что милая леди – такая, какая есть, – каким-то образом всё же получилась у двух родителей-здоровяков.

– Я не могу допустить, чтобы мой папенька обвинял вас! – Леди успокоилась, повеселела и взялась за завтрак в полную силу. – Но теперь вы ничего не желаете есть.

– Не ругайте меня, миледи, я непременно исправлюсь! Налить вам вина?

– Только немного.

Фейг уже была достаточно взрослой, чтобы ей позволялся бокал-другой. Вино с юга отличалось сладостью и нравилось девушке, а Вихт изо всех сил старался угодить.

– Леди Либби возвращается из Новых Земель? Мне показалось, послание пахнет, как она…

Любительница рисования и воды, в которую бедные слуги вынужденно бросали по мешку сине-белых старфловерингов, тётушка Вихта отказалась от привычной доли леди, не вышла замуж, а отправилась в Новые Земли уже очень давно. А если верить слухам, то вместе с одним красивым рыцарем. Кажется, ей тогда было шестнадцать, а значит, с тех пор прошло уже девять лет.

Но раньше, раз в год, на именины своего племянника она возвращалась домой на пару циклов, а дважды оставалась на целый сезон. Тётушка рассказывала интересные истории, привозила свои картины и красивые безделушки, в замке вновь всюду стоял запах старфловерингов, а гости неодобрительно качали головами, разглядывая перепачканные красками руки и рукава леди Либби.

Сестра Гийера, как и сам Вихт, выглядела, как почти любой представитель их рода. Все кровные члены их семьи обладали волосами цвета золота, голубыми глазами, правильными и мягкими чертами лица, отменными фигурами и источали изящество и грацию. Неудивительно, что мужчины этого семейства частенько влипали в неприятные ситуации, очаровывая дев и получая за это от их отцов, мужей и братьев или от своих собственных жён.

Женщин этой Династии многие считали ведьмами, ведь даже ближе к преклонному возрасту они выглядели более чем достойно. Историю про то, как около сотни с небольшим лет назад молодой король встретил на балу старшую сестру лорда Вайткроу, полюбил её без памяти и похитил, Вихт слышал множество раз. Новая избранница короля оказалась старше него на десять лет, а его молодой жены и вовсе на тринадцать. Однако это не помешало правителю обвинить свою супругу в измене короне, отправить на виселицу, избавиться от супруга леди Вайткроу и взять себе новую красавицу-жену. Кажется, после этого началась война, но непродолжительная, и мудрый советник Его Величества нашёл способ уладить конфликт.

Тётушка Либби однажды сказала, что все эти истории правдивы, но беда всех других леди лишь в том, что они не умеют следить за собой. Вихт был уверен – её общество очень помогло бы Фейг, а её советы облегчили бы жизнь будущим супругам.

Но, к сожалению, она не приплывала уже два года, а её и до того редкие послания – она всегда говорила, что не любит писать, – и вовсе почти прекратились в последние два сезона.

– Нет, милая Фейг… И нет, и да. – Вихт и сам заметил запах, ему было интересно, сколько же цветов в покоях тётушки Либби, если и через так много дней их аромат не выветрился? – Письмо и правда прислала тётушка, но приедет не она. Фейг, у дяди моего отца, оказывается, была жена. Я не имел удовольствия познакомиться с ним и, к моему сожалению, совсем не интересовался его судьбой… У лорда Тхага родилось трое детей, и они скоро прибудут к нам.

– Воссоединение с семьёй всегда столь волнительно! Как вы, милорд?

– Боюсь, что не смогу дать вам верного ответа. Я всё ещё озадачен.

– Мы должны подготовить пир в их честь.

– Не стоит, это сейчас неуместно. Не обижайтесь, моя леди. Тётушка Либби написала, что они сами захотели познакомиться со мной. Однако они родились в Новых Землях и никогда ранее не покидали их. Ферстленд будет для них непривычным, и мы должны помочь им освоиться.

– Пожалуй, вы правы, пир и множество гостей могут смутить вашу родню.

– Уверен, что мы сможем отпраздновать их прибытие в тесном кругу, а после, когда они привыкнут к местным традициям и не будут пугаться, мы устроим для них большой праздник.

– Это было бы прекрасно! Милорд, я счастлива, что вам пришли хорошие новости. И рада прибытию ваших близких. Я бы очень хотела помочь вам!

– Ох, моя милая леди Фейг, вы очаровательны! – Он чувствовал в своей руке ручку невесты, и это делало его счастливым. – Уверен, вы понравитесь друг другу.

Рорри

– Полно, милорды! Сядьте, наконец, и мы продолжим урок истории, – седеющий мужчина в очередной раз постучал книгой по скамье, на которой полагалось сидеть лорду Дримленсу.

Но Рорри не хотел учиться. Он был весел, ему нравилось бегать и драться с младшим из сыновей лорда Экрога Редгласса, в чьём замке он прятался от расправы. Хэг Редгласс и наследник Дримленсов уже порядком утомили своим непослушанием и выходками всех наставников, лишь Сэзмул, что обучал истории и геральдике, всегда оставался спокойным и не повышал голоса.

– Но это очень скучно! – Юный лорд кривлялся. Его друг Хэг, что был старше его на три года, вёл себя соответствующе скорее новому приятелю, нежели своему возрасту.

– Раз уж я не могу справиться с вами, мне стоит поручить ваше обучение милорду Редглассу, я полагаю.

Угроза позвать Экрога подействовала на мальчишек отрезвляюще, и они оба заняли свои места. Хозяин этих земель никогда не поднимал руку на сыновей или дочь, тем более он ни разу не посмел ударить Рорри или прикрикнуть на него. Лорд Дримленс был благодарен лорду Редглассу, он привязался к спасителю и воспринимал его как доброго и заботливого дядюшку. После кончины Уоррка ему было очень одиноко и страшно, и добрый хозяин замка принял его как собственного сына, одарил вниманием, заботился и, как у него появлялось свободное время, рассказывал интересные и жизненные истории или учил вести себя в обществе и быть обольстительным.

Рорри, хоть ему всего одиннадцать, не слепец и не дурак. Он видел, что вокруг его доброго названого дядюшки вертятся женщины, мужчины, старики и юноши. Лорд Редгласс умел производить впечатление, с ним было интересно поговорить, не было утомительным молчать, и он всегда знал, что надо сказать или сделать.

Наследник Дримленсов восхищался своим новым наставником-лордом. И был ему бесконечно благодарен. Воспоминания о той страшной ночи, когда на него напали, когда его избили и хотели сделать ещё нечто, куда более страшное – Хэг рассказал, что с ним могли сотворить, повторялись в кошмарах первые циклы. Каждый раз, когда мальчишка засыпал, он просыпался от собственного крика.

Лорд Экрог, а ему обо всём доносили сразу же, приказал принести в его покои кровать Рорри и разрешил тому спать в одном помещении с ним. Поначалу он не задувал всех свечей, оставляя несколько гореть, чтобы темнота не пугала мальчишку ещё больше. Благодарности не было предела, ведь спустя всего цикл лорд Дримленс успокоился и смог обходиться без защитника. Через ещё цикл он вернулся в свои покои, и теперь кошмары лишь иногда посещали его.

Со временем воспоминания никуда не делись, но, кажется, слегка поблёкли, поистерлись, они перестали быть выразительными, и лорд Дримленс осознал, что начинает забывать лица Уоррка и всех тех, с кем проводил своё детство. Конечно, если он увидит их портреты, то непременно поймёт, где кто, но описать их теперь мог бы навряд ли, да и сколько бы он ни старался воспроизвести лицо своего советника в памяти, у него ничего не получалось. Так же случилось ранее с его матерью и отцом – время стёрло их лица, и остались только образы и тёплые воспоминания.

Но теперь, лишённый до этого общения со сверстниками из лордов и леди, Рорри наконец смог всё восполнить. Он и здесь умудрялся быстро найти себе друзей среди придворных и прислуги, и если против первых Экрог Редгласс не возражал, то приятельские отношения со вторыми ввергали его в ужас.

Не одна беседа была проведена, не один раз глава Династии пытался объяснить своему воспитаннику, что это недостойно лорда. Рорри согласно кивал, опускал голову и вновь приятельствовал с сыновьями и дочерями кухарок, конюхов, лесорубов, мясников и кузнецов.

Однако теперь он куда больше времени проводил с младшим Редглассом. Юноша Хэг помогал ему, обучался вместе с ним. Лорд Дримленс узнал, что тот куда менее образован, хоть ему уже почти пятнадцать. Зато младший сын Экрога уже имел опыт с девами и хвалился этим при любом удобном случае. Хэг боялся своего отца, при нём он вёл себя скромно, достойно и выполнял всё, что ему говорили, но стоило правителю Династии отвернуться или, того хуже, уехать, как Хэга словно подменяли и он творил всё, что ему вздумается.

В то время как Рорри полюбился всем обитателям замка от лордов до самой ворчливой прачки с мерзким характером, младшего лорда Редгласса боялись и ненавидели. Наследник Дримленсов пытался всё объяснить, старался сделать своего приятеля лучше и верил, что сможет, но пока все старания были напрасными. Младший сын правителя порой походил на душевнобольного, а его поступки ужасали. Однажды Дримленс даже подумал, что Экрогу пора отправлять Хэга на Остров, чтобы ему помогали лекари.

Кроме того, Рорри узнал и двух других детей дядюшки Экрога – его прекрасную, грубую и весёлую, всё ещё незамужнюю девятнадцатилетнюю дочь Хельгу и наследника земель Харга. Хельга отказалась выходить замуж, отвергала всех женихов, а служанки рассказали, что нескольких избранников отца и вовсе побила. Правда, пару раз лорд Дримленс видел леди в объятиях командующего её стражей. Может быть, они не просто обнимались, лорд не захотел стоять и шпионить и удалился со всей возможной скоростью раньше, чем его заметили.

Хельга отпускала едкие замечания и не боялась высказывать своё мнение, но Рорри она нравилась. Леди Редгласс очень походила на его мать, даже внешне, и относилась к воспитаннику отца с сестринской любовью. Когда юный лорд Дримленс не хотел никого слушать, а желал веселиться, Хельга не ругала его, она смеялась и поощряла проявление характера. Во время тренировок с оружием леди Редгласс проявляла усердие и талант, и хоть Экрог Редгласс и смотрел на дочь с укором, ни разу не высказал ничего против.

Старший же сын и наследник Харг Редгласс оказался очень красивым, высоким, добрым и заботливым юношей. Но, к сожалению его отца, он не питал страсти к насилию; его владение оружием было на уровне, но стоило ему выйти против кого-то, кроме рыцаря-наставника, как он терялся и отказывался причинять вред. Да, он был трусом и слабаком – ведь даже Рорри отправлялся на охоту и с радостью стрелял, хоть и постоянно промахивался, а он… Вместо упражнений с оружием и охоты Харг предпочитал обучаться танцам и музыке и проводить время со своим близким другом Акзом – перспективным воином и очень неприятным человеком. Рорри не понимал, что в жадном, злом, необщительном мужчине мог разглядеть лорд. Должно быть, было то, что не видел больше никто, иначе зачем тратить на воина, пусть и талантливого, всё своё время?

Экрог Редгласс любил своих детей, и лорд Дримленс чувствовал, что хозяин замка и его тоже успел полюбить. Однажды Рорри даже взял на себя смелость и заявил, что, когда вырастет и будет править своими землями, он заключит союз с Экрогом и они будут дружить и ездить друг к другу в гости. Лорд Редгласс тогда улыбался и выглядел очень счастливым.

– А это правда, что рассказывают про мою Династию? – Рорри устал зевать, слушая о битвах и полководцах, что были ещё задолго до его рождения и даже до рождения его отца.

– Милорд Дримленс, я не понимаю, что именно вы имеете в виду.

– Мне рассказывали, что моя Династия не просто так выбрала себе девиз и герб. Дядюшка Уоррк знал одну красивую легенду – Династия Дримленс произошла, как и другие, от Первых. Её основоположник был бесстрашным, он ничего и никого не боялся, он делал только то, что хотел. Он мог бы плохо кончить, его жена боялась потерять мужа и что он навлечёт беду на всю семью. Ей надоело зашивать его раны и спасать от врагов сыновей, и тогда она начала молиться Богам, она стояла на коленях у алтарей много дней и ночей, не ела и не пила, и так до тех пор, пока силы не покинули её. За принесённую им жертву Боги смилостивились и одарили Первого особым даром – он поворачивал время вспять и мог вновь прожить свой день. Ой, или он видел то, что должно случиться? Я не помню, как было… Раньше он мог только предупреждать всех о приближении врагов – его голос долетал на любые расстояния до тех, до кого он хотел, и он слышал их ответ. Это спасало ему жизнь не один раз.

И вот Первый из Дримленсов, хоть и мог настроить против себя всех и был не очень хорошим и добрым, но прожил долгую жизнь – он переживал одно и то же событие, мог высказать всё, что думает, и посмотреть, к чему это приведёт, затем ещё раз и ещё раз, он мог просмотреть всю свою жизнь до смерти, почувствовать её дыхание, умереть и снова вернуться к какому-то моменту. Дядюшка Уоррк говорил, что первый Дримленс был бессмертным, он мог возрождаться без конца и потому он выбрал девизом «Сгорать и возрождаться!», но после сотни прожитых жизней, когда другие не успели прожить и сезона, он тронулся умом и, оставив своих наследников одних, убил себя. Правда, другие говорят, что он не умер и является во снах ко всем правителям Династии и предупреждает их об опасностях. Но Уоррк и отец говорили, что именно поэтому наш герб – это золотой змей, который ест собственный хвост. Это и способность жить вечно, и кара за эту способность.

Хэг смотрел на него, приоткрыв рот, и, на удивление, не перебивал в процессе рассказа.

– Ого! – Рорри только обрадовался, что его приятель с интересом слушал легенду Дримленсов, как младший из Редглассов засмеялся в голос. – Ты до сих пор веришь в сказки! Смотреть в будущее и знать всё заранее, ох, Рорри, вот ты ребёнок! Тебе это надо было рассказать моему недотёпе-братцу, он столь же глуп и верит во все эти россказни!

– Я не глупый! Дядюшка Уоррк рассказывал мне легенды и про другие дома! Он говорил, что их придумали непросто так и…

– И после смерти мы превратимся в розы, да? – Хэг хохотал и очень невоспитанно указывал пальцем на своего приятеля. – Ты такой глупый!

– Я не глупый!

– Милорд Редгласс, прекратите сейчас же! Милорд Дримленс, сядьте на место!

– Глупый! Глупый! Маленький мальчик, который верит в сказки! Да тебе не тренироваться во владении оружием надо, а за юбки нянек прятаться!

Хэг продолжал смеяться и тыкать в Рорри пальцем.

– Юные лорды, сейчас же прекратите это безобразие и вернитесь на свои места!

– Это правда! Я не вру, это настоящая легенда! И в ней есть правда! И про твою Династию тоже рассказывают…

– Я скажу отцу, что тебя надо укладывать с малышней!

Слёзы подступили к глазам. Рорри, чтобы не расплакаться прямо перед Хэгом, не желая вызвать ещё череду смеха и гадких замечаний, выскочил из помещения и понёсся по ступеням башни вниз.

– Рорри! – Сэзмул выскочил вслед за ним в дверь, но не успел схватить. – Рорри. Милорд Дримленс, прошу вас, вернитесь!

Но лорд Дримленс не собирался возвращаться. Он сбежал по лестнице, выбежал во внутренний двор, распугал малышей и кур, что гуляли там, пока чистили курятники, и забежал в первую попавшуюся дверь. Кажется, он сбил с ног служанку.

Рорри долго плутал по замку, пока наконец не услышал голос доброго лорда Экрога. Тот сидел у камина, из дверей не было видно, один он или нет.

– Я устал ждать, пока они сделают хоть что-то. Прошло уж полгода, а они только обмениваются любезностями. Право, сколько можно нападать на крестьян и посылать глупые угрозы?

– Вы хотите подтолкнуть их, милорд? – Голос был знакомым. Кажется, это был тот воин, что спас лорда Дримленса и привёз сюда – Ниллс.

– Да, мой верный друг. Хотелось бы добиться результата, пока я ещё не поседел, не обрюзг и способен самостоятельно передвигаться и радоваться собственным успехам.

– Вы выглядите очень бодро, милорд. Но если вы желаете ускорить… Вы ведь позвали меня не просто так. Желаете, чтобы я придумал что-то?

– Нет. Я ещё хорошо соображаю, и я всё спланировал, а ты выполнишь то, что я тебе скажу. Только тебе я могу довериться, ты ещё ни разу не подводил меня. Ты ведь знаешь, что я уважаю и ценю тебя более, чем любого из моих вассалов?

– Милорд.

Рорри услышал шорох, какие-то глухие звуки. Когда он выглянул, то увидел, что кто-то встал на колени перед Экрогом.

– Встань, мой друг. И послушай меня… Мне нужно, чтобы ты отобрал три-четыре десятка бойцов. Сделайте знаки отличия Династии Флейм и отправляйтесь на Восточный путь. Через две недели устраивается званый ужин у Вайткроу, уверен, что жена лорда Глейгрима будет там. Я слышал, должны будут проводиться состязания менестрелей, а значит, ни одна уважающая себя леди и ни одна из её придворных дам не захочет пропустить это удивительное сражение из слов и музыки.

– Кроме вашей дочери, милорд.

– О, мой верный Ниллс, ты наносишь мне удар в самое сердце. Но сейчас речь не о моих детях.