Текст книги "Испорченные сказания. Том 2. Бремя раздора"

Раял

Предательство Бладсвордов подкосило веру народа, но не смогло сломить самого лорда.

Да, он оставил там, у стен замка, где прятался от смерти Хагсон Глейгрим, почти треть людей, что хотели отбить младшего из рода. Скорее всего, Раял потерял и брата.

Зейир Флейм, отец Дарии, что осаждал Кеирнхелл и вступил в сговор с лордом Мортоном, пожелает убить обидчика дочери, и Раял ничем не сможет помочь. Вассалы вскоре подойдут, войско пополнится новыми, свежими, еще не уставшими от битв людьми, но против союза двух родов этого слишком мало.

Однако могут помочь другие люди. Мертвые.

Всего полсотни мертвецов, что смог поднять лорд-правитель Глейгрим, позволили его подданным сбежать. Пятьдесят человек ввергли врагов в панику, вынудили атаковать своих же, чтобы сбежать как можно дальше. Представить, что произойдет, подними лорд сотни, а то и тысячи, было сложно. Но Раял верил, что справится, и это – его единственный шанс. Ничего другого ему не оставалось.

Его народ перешептывался, и правитель Глейгрим понимал их – легенды и глупые слухи стали правдой. Его боялись. Он бы и сам поседел от ужаса на их месте и потому никого не осуждал. Да и зачем?

Люди стали избегать его – попадаться на пути тому, кто поднимает мертвецов, не хотел никто. Правителя звали потомком Проклятого короля, весь его род обвиняли в темной магии, считали, что все представители Династии отлучены от Богов. Некоторые предпочли сбежать и переметнуться к Флеймам, некоторые пожелали уйти к Редглассам или на север и служить тем лордам, что были обычными смертными людьми.

Если Раял воплотит свое желание в жизнь, то не будет иметь значения, сколько живых бьется за него. Даже в последние годы, что считались лучшими и наименее кровопролитными, произошло столько смертей, что ряды войска достаточно пополнятся.

Но лорда Глейгрима волновал еще один вопрос – если сказки для детей про его род оказались правдой, быть может, он не единственный такой?

Про Флеймов, Старскаев, Бладсвордов, Форестов, про все древние семьи говорили много того, что не поддавалось никакому объяснению. Если задуматься над слухами, принять во внимание даже самые безумные предположения и освежить в памяти легенды, быть может, тогда и в самом деле можно будет получить представление о том, что ждет королевство?

Разумеется, в первую очередь Глейгрима интересовали Флеймы. Было важно закончить войну, пока она не перешла в массовую. Леди Эббиана не прекращала заваливать родственника письмами и желала присоединиться. Она не могла пойти против мужа и сердилась на него.

А Раял понимал, что лорд Холдбист прав. Разумеется, хотелось бы получить поддержку северян, однако, вступи они в войну теперь, все грозило превратиться в сражения большинства Династий, а быть может, и всех разом. И тогда в Ферстленде настали бы плохие времена.

Поэтому первым делом, вернувшись и еще толком не успев прийти в себя, правитель отправился к пленнику.

Верд Флейм, наследник рода, был ценным заложником. Кроме этого качества, он оказался еще и хорошим человеком. Раял начал вести свои беседы с сыном Дарона потому, что надеялся убедить его – они не враги и воевать им незачем. Он думал, что сумеет через молодого мужчину повлиять на правителя Флейма. Кроме того, было любопытно познакомиться с тем, кто в будущем станет главой соседних владений.

Со временем он понял, что Верд напоминает ему Хагсона, с одним различием, что влияло на все впечатление, – Флейм не был непроходимым и неизлечимым упрямцем. Да, пленник был наглым, пожалуй, чрезмерно эмоциональным, даже истеричным, взрывным и капризным. Лорд Верд поначалу утомлял, но после проявил и другие свои качества. Двадцатилетнему сыну противника, по мнению Раяла, не хватало цели жизни и родительского напутствия, гласящего, что, кроме желаний и развлечений, у наследника должны быть и обязанности.

Также лорду Флейму не хватало образованности – либо его плохо обучали, либо он сам не желал ничего учить. Он казался эгоистичным, а по первому впечатлению – еще и ведомым. Он имел свое мнение, но, что поражало Раяла, не стремился доказать его никому. Верд знал, что он делает, что думает, как относится к чему-либо, но ни разу не настаивал, не доказывал с пеной у рта, а предпочитал махнуть рукой и остаться при своем. Подобное поведение отличало его от большинства тех лордов, с которыми правитель имел удовольствие общаться на балах и пирах.

Совершенно отличный от самого Раяла, Верд походил на леди-мать Дейяру Глейгрим. Может быть, именно непохожесть противников и делала беседы увлекательными.

– Вы победили, милорд Раял?

Вместо приветствия Верд предпочел сразу перейти к делу, стоило врагу его семьи заявиться к нему в покои. Оно и понятно – он переживал за родню.

– Нет. Хорошего вечера, милорд Флейм.

– Снова Флейм? Если вы проиграли, но вы здесь, то вас отпустили?

– Не совсем. Мы бежали с поля боя.

– Как трусы? Не похоже на вас.

– Мне безгранично приятно слышать от вас столь лестные слова, однако позвольте поинтересоваться, когда вы…

– Опять вы, милорд Раял, меня утомляете! Ваша речь ужасно скучна! – Довольно быстро правитель привык, что пленник постоянно перебивает его, и понимал, что станет скучать по этому.

– …когда вы успели узнать меня достаточно хорошо, чтобы не считать трусом?

– Я знаю одного труса очень хорошо, чтобы понимать, похожи вы на него или нет.

– И кого же?

Верд замолчал. Он ковырял щепкой под ногтями, вычищая из-под них грязь, и, судя по тому, как напрягались мышцы его лица, думал. Хозяин замка не мешал и терпеливо ждал, пока лорд Флейм найдет что ответить, или, как нередко бывало, перескочит на другую тему.

– Себя.

На лице Раяла, обычно не отображающем ничего, кроме усталости, появилась гримаса удивления. Он усмехнулся:

– С нашей первой встречи вы стали поразительно самокритичным.

– Вы лишили меня девок, вина, охоты и всех, кто с удовольствием глядел мне в рот и веселил по первому слову. Вместо этого у меня были книги и целая вечность в одиночестве – ничего, кроме как размышлять, мне не оставалось. И читать, да.

– Я, безусловно, рад, что вам понравилось чтение.

– Ты сюда пришел светские беседы вести о пользе книг или поговорим наконец начистоту?

Вот и все. Вежливости Верда и его умения держать себя в руках хватило лишь на пару минут. Это было существенно больше, чем при их знакомстве, – положительная динамика не могла не радовать.

– Чего молчишь? Что там с осадой? Спас своего братца?

– Мне сложно вспомнить, когда мы перешли с вами на общение, присущее друзьям, но допустим, что это уже случилось. Мой брат, милорд Флейм…

– Флейм, Флейм, Флейм… Мы не на королевском приеме!

– …милорд Верд, Хагсон, к сожалению, скорее всего, убит вашим дядей, который командовал осадой и победил.

– Каким из двух?

– Зейиром Флеймом, милорд.

– А, этим… Жаль, что ты не убил его.

Раял, что успел за это время устроиться в кресле и взять в руки гранат и нож для его чистки, выронил все, что держал. На его лице уже второй раз проявилось удивление. Если так пойдет и дальше, этот пленник напомнит ему все эмоции, от которых он столь тщательно закрывался с самого детства.

– Прошу прощения?!

– Прощаю, – фыркнул Верд. – Я был бы рад, сообщи ты мне о смерти дяди Зейира. Его никто не любит, только отец питает к нему какие-то теплые чувства, может, из-за памяти о родителях. Мой дядя ужасно злой, мерзкий, нечестный и грубый человек. В детстве, когда меня оставляли с ним, он бил меня палкой, если я не слушался.

– Ваши детские обиды очень сильны…

– Это не детские обиды! Ему все равно, кого убивать – ребенка или взрослого. И если он доберется до твоего брата, то тот не выживет.

– Я понимаю это.

– Так почему ты проиграл? Ты не послал письмо моему отцу и не попросил закончить войну, раз я все еще здесь.

– Нет, письма я не отправил. Мы проиграли сражение, милорд, из-за предательства наших союзников. Лорд Бладсворд прислал нам помощь, как он говорил. Небольшое войско, но при сражении оно было незаменимо. Однако во время битвы мы узнали, что все это было уловкой – Бладсворды напали на нас вместе с армией вашего рода, собираясь окружить и перебить. Однако нам удалось спастись.

– От двух Династий разом? Вы научились летать или мой дядя так громко пел победную песню и исполнял свой ужасный танец, что это дало вам время?

– Не устаю поражаться, насколько Династия Флейм недружна.

– Нас много. Дядя Крэйд говорил, что мы плодимся быстрее, чем Форесты. Но у Форестов земель больше, они легко уживаются по три лорда на замок и готовы жить друг у друга на головах, не ссорясь. А нам не хватает нашей территории. Мы не любим друг друга потому, что каждый считает, что достоин править и быть выше и лучше, чем брат.

– Этот дядя вам нравится больше, милорд?

– Признаться, я не люблю никого так сильно, как себя. Отец с матушкой не сделали мне ничего хорошего – родили сына и успокоились. Мне не за что их любить. А дяди… В отличие от дяди Зейира, дядя Крэйд не причинял мне боли. И я очень редко видел его. Но ты уходишь от главной темы. Ты смог сбежать один и потерял всех людей; теперь сюда идет армия моей семьи, и ты пришел, чтобы приставить мне нож к горлу и требовать у моей родни покинуть твои земли, угрожая убить наследника? На Зейира это не сработает – он скорее сам убьет меня.

Некоторые представления у лорда Верда Флейма казались странными. Быть может, потому, что он был вынужден развлекать себя чтением и ему попались романтические истории, повествующие о воинах, рыцарях и сражениях древности? Кажется, в одном из томов Раял в детстве видел что-то подобное – и нож, и требование, и побег.

– Нет, я покинул поле боя не один. Удалось увести более половины моего войска.

– Тебя атаковали с двух сторон, а ты увел половину людей? – Верд присвистнул. – А как?

Теперь настала очередь лорда Глейгрима замолчать.

Он думал, стоит ли признаваться своему пленнику, сколь бы хорошо он ни начал к нему относиться, о своем удивительном даре. Способность оживлять мертвецов отпугнет лорда Флейма, признающегося в трусости. Или даст повод посчитать Раяла лжецом. Или умалишенным. Так или иначе, это может испортить все, и тогда задумка Глейгрима использовать Верда, на которого он произвел хорошее впечатление, чтобы закончить войну, не сможет исполниться.

Но и лгать не было выходом.

Раял поднял гранат и нож, вынул из рукава платок. Он медленно и тщательно обтер то, что ранее уронил на пол.

Лорд Флейм в упор смотрел на него. Пленник нетерпеливо стучал пальцами по подлокотнику. Раял видел, как тот поджимал губы.

– Как? – не выдержал длительной паузы наследник Дарона.

Правитель Династии срезал верхушку граната, сделал несколько надрезов и раскрыл плод. С десяток зерен упало на черно-фиолетовые одеяния хозяина этих земель. Только один раз за все время ему удалось раскрыть гранат так, чтобы ни одна из красных капель не сорвалась со своего места.

Правитель разделил гранат на две части и протянул половину Флейму. Верд принял угощение, но положил на стол и отодвинул подальше.

– Как?!

– Я поднял мертвых.

– Ты – что?!

– Я поднял мертвых. Оживил их, и они сражались на моей стороне. Немного, но этого оказалось достаточно, чтобы успеть сбежать.

– А я знал! – Реакция наследника Дарона поражала. – Я знал, что ты сможешь это сделать! В тех книгах, что лежат у вас, есть упоминания, как Первый Глейгрим и его потомки умели оживлять мертвецов и те помогали им в войнах. И они описывались похожими на тебя, только уверен, что не были такими же скучными и занудными, как ты.

– И вы верите в эти сказки, милорд Флейм?

– А ты нет? Даже после того, как смог поднять их, ты продолжаешь сомневаться?

– Меня волновало, что вы можете не так понять меня, милорд Флейм, но подобная реакция меня беспокоит не меньше. Вас настолько сломило заточение?

– Я у тебя скорее в гостях, чем в плену. Я признаюсь и… Я никому больше не говорил этого, потому что меня бы сочли душевнобольным, но… Нет, лучше смотри!

Пленник указал на свечу, и Раял хотел было спросить, в чем дело, но Верд махнул рукой, и от пламени оторвался кусок. Глейгрим закрыл глаза и потер рукой лоб, снова открыл, но кусок по-прежнему висел в воздухе. Понемногу он стал расти, изменяться, и к правителю рода Проклятого короля подлетела маленькая огненная птичка.

Верд пошевелил пальцами, и она пролетела мимо лица Раяла туда-сюда – правитель даже почувствовал жар, – а затем стала увеличиваться в размерах и превратилась в птицу побольше.

Глейгрим вскинул руку, закрываясь от источника огня, когда она приблизилась. Еще мгновение – и она вернулась к свече и слилась с пламенем, из которого до этого и вышла.

Некоторое время стояла тишина, пока пленник вновь не полюбопытствовал насчет мнения лорда Глейгрима. Тот отложил гранат на стол.

– Позвольте поинтересоваться, это все только мне привиделось?

– Я этот фокус еще в детстве освоил. Не совсем в таком виде – мои мухи и птицы поначалу садились на стол или стул, но те загорались, и тогда я научился держать пламя в воздухе.

– И почему вы не сказали ранее?

– Не хотел, чтобы меня посчитали больным или лжецом.

– Да, понимаю. И я по той же причине хотел держать все в тайне. Что ж, прискорбно осознавать, что моя теория о том, что не только я уникален, а значит, появятся и те, кто умеет нечто похожее, правдива.

В комнате вновь воцарилась тишина.

Лорд Флейм жевал свой остывший ужин – его принесли перед приходом Раяла, а сам правитель Династии отковыривал зерна, складывал их на стол и думал.

Открытие противниками своих способностей не сделало из них хороших друзей, но определенно сблизило и позволило лучше понять друг друга. Раялу предстоял путь в родовой замок, только там он надеялся получить больше сведений о предках и, быть может, научиться большему. Настолько, насколько позволит время.

Брать с собой Верда и таскать его повсюду, словно пса на привязи, было бы бесчеловечно. Оставлять здесь – опасно. Даже если бы Олира послушалась и не стала причинять сыну врага вред, поручиться за остальных не представлялось возможным. Да и лишать свободы кого бы то ни было даже лорд права не имел. Оставался только один выход.

Уже многие дни правитель земель обдумывал, что пора бы отправить Дарону послание, такое, чтобы убедить неприятеля сразу же закончить все выяснение отношений или хотя бы заставить принять предложение Глейгрима о встрече и проведении переговоров.

– Милорд Верд. – Флейм оторвался от куриной ноги и поднял на него взгляд. – Я полагаю, нам пришло время попрощаться. Сколь бы приятным собеседником вы ни были, мне пора отправляться по своим делам, а вам – по своим.

– Ты меня убить хочешь?

– Мне бы и в голову такое не пришло! Что вы?! Я выдам вам отряд, и вас сопроводят домой, в Файрфорт. Смею ли я рассчитывать, что вы передадите лорду Дарону Флейму письмо от меня, милорд?

– Конечно! Ты в самом деле отпустишь меня? Раял, я все передам отцу и смогу убедить его закончить эту войну. Тем более что теперь мы знаем – это все кто-то подстроил!

– Благодарю, милорд.

– Верд.

Лорд Раял Глейгрим вопросительно приподнял бровь:

– Твоя вежливость, конечно, приятна и удивительна. Я и оскорблял тебя, и орал на тебя, и спорил с тобой, а ты словно деревянный солдатик. Да и к тому же учтивый до омерзения. Думаешь, после того, как ты обеспечил мне лучшие условия, чем были в моем доме, и решил отпустить меня, ты останешься для меня врагом и проклятым-лордом-говорящим-на-вы? Даже мой дядя Зейир зовет меня по имени. Все меня зовут Верд. Не очень сложно запомнить, верно?

– Вы поразительный человек.

– Ты.

– Ты. – Лорд Глейгрим еле заметно улыбнулся. – Ты поразительный человек, милорд Верд.

– А ты по-прежнему нудный и нагоняешь на меня тоску. Может быть, сыграем напоследок?

– С превеликим удовольствием.

Рирз

Спасение Фейг Форест окончательно укрепило взаимоотношения Рирза с лордом Вихтом Вайткроу.

Теперь друг бастарда был счастлив и воодушевленно вещал о том, как поможет в борьбе с Холдбистами и усадит приятеля на трон. К сожалению, это было скорее простой болтовней: южанин совершенно не имел представления о том, как ведутся войны, что ожидает его на севере и что представляет собой нынешний правитель Холдбист. Несмотря на то что Вихту неоднократно объясняли, в чем состоит проблема, восторженный юноша не хотел думать о плохом.

Незаконнорожденному сыну Рогора Холдбиста поначалу нравился боевой настрой Вихта.

К сожалению, постепенно уверенность, что пора выступать, начала сходить на нет. В первую очередь следовало сыграть свадьбу, затем разобраться с насущными делами, что накопились за тот период, пока лорд-правитель отсутствовал и приключался в Новых Землях, а после переживал за Фейг и не мог сосредоточиться более ни на чем другом.

Спасенная леди благодарила бастарда всякий раз, как видела, а за день таких встреч набегало не менее десятка. Самолюбию это, безусловно, льстило. Еще больше льстило, что Вайткроу подарил другу один из своих замков и земли вокруг него.

– Милорд Вихт, а вам не кажется, что это слишком щедрое вознаграждение? – спросил тогда бастард с севера.

– Полно, Рирз! Ты прекрасный человек и достоен куда большего, чем мой род способен тебе дать… Ты спас меня от смерти, добыл корабль, чтобы мы вернулись домой, и выкрал из лап твоего брата мою прекрасную Фейг. Это – лишь малая часть той платы, которую ты заслуживаешь, и если я могу сделать для тебя что-то еще…

Замок на землях Вайткроу был прекрасным подарком, однако Рирза он насторожил. Вероятно, это означало, что его друг передумал идти войной на север. Оно и понятно – он вернул себе возлюбленную, а значит, поход был ему более не интересен.

Нет, это было не тем, на что рассчитывал бастард.

– Юг – не мой родной дом, друг. Я премного благодарен тебе. Здесь тепло, южные женщины прекрасны, однако я подумываю вернуться к строительству.

– Зачем?!

– Если мой отец прознает, что к похищению причастен я, то свой титул я не получу никогда.

– Получишь! Я написал прошение милорду Клейсу Форесту и Его Величеству, осталось лишь отправить гонца. Ты сможешь стать моим вассалом и более не подчиняться Рогору Холдбисту.

Рирз усмехнулся.

Еще полгода назад он с удовольствием бы принял предложение. Услышав про титул, бастард бросил бы все и, теряя по пути сапоги, помчался бы в свой собственный замок. Он бы закатил пир и указывал бы каждому простолюдину на его место, прислал бы отцу письмо и сообщил бы, что добился желаемого и без работы на Великую Династию Холдбист. Он сделал бы многое тогда, но не сейчас.

Теперь он хотел большего.

Бастард прознал о болезни Рогора Холдбиста. Лорд, что не способен был без помощи забраться в карету или подняться на третий этаж по лестнице без перерывов, выглядел теперь не столь устрашающе, как ранее. Да, при нем все еще оставался его жизненный опыт, он продолжал быть правителем своего рода, да и характер было не переделать. Но Рогор смертен. Один неудачный поход, грамотная засада – и он сгинет.

Плохое самочувствие правителя Холдбиста давало надежду, что очень скоро, даже если не способствовать, отец покинет этот мир. А если поспособствовать, что Рирз и собирался сделать, то все случится куда быстрее.

Ситуация, что произошла с наследником, то, как Рирз смог выманить брата, отвлечь, увести в удобное место и убить, – все это доказывало очень важную вещь: бастард мог идти против семьи.

И если наследник Великой Династии, на которого возлагалось столько надежд, не думал наперед и попался в столь глупую ловушку, что уж говорить о Робсоне? С ним-то Рирз точно справится.

Когда не станет братьев, останется лишь под каким-нибудь предлогом выманить отца. Вдали от родного замка ничего не стоит случайно умереть от рук разбойников или клыков диких зверей. Или заблудиться, будучи застигнутым пургой.

Малышка Риана не должна стать помехой, ее будет проще и выгоднее выдать замуж.

А выдать ее требуется за самого выгодного из кандидатов, например, за будущего короля Аурона Старская, ведь Рирз хотел не только сесть на свой – а он теперь считал его своим – трон, но и помогать роду процветать. Он хотел править хорошими владениями, с крестьянами и урожаем, наладить связи и идти дальше, а не губить все, что создавалось многими поколениями.

В его планах на жизнь было много переменных, перспективы были туманными, и над решением он пока почти не успел подумать. Оставался еще один нерешенный вопрос – Ренрог Холдбист. Брат его отца вернулся домой после многих лет отсутствия. Дядя мог бы претендовать на трон в случае смерти Рогора и Робсона. И, что хуже всего, Рирз, видевший родственника более десяти лет назад, не знал, чем можно ему угрожать, как шантажировать или убить.

– Ты хороший друг, Вихт. Не хочу терять твое расположение. Я могу совершить ошибку, управляя землями, и наша дружба пострадает. Молчи. Не хочу слушать твоих возражений. А если придется меня изгнать или казнить? Сделай лицо попроще – я не ты, найти за что – не сложно. Не идеализируй никого, Вихт, грехи есть у каждого.

– Но, Рирз! Это же всегда было твоей мечтой! Мы с Фейг подумали, что…

Леди Фейг становилось слишком много в жизни сына Рогора, а влияние на Вайткроу, что она оказывала, видно было любому. Что ж, если она способна убедить южанина действовать так, как она считает правильным, пусть. Рирз тоже знает, как поворачивать голову друга в нужном направлении и что следует делать, чтобы получить желаемое. Угроза возвращения в Новые Земли не сработала так, как должна была, а значит, требовалось нечто иное.

– Мне приятна ваша забота. Ты прав, я совсем забыл про свои мечты и желания, верно, испугался расплаты. Хорошо, я не отправлюсь в Новые Земли. Пока что.

– Я рад это слышать! – расплылся в улыбке Вайткроу.

– По крайней мере, до тех пор, пока мы не исполним наш изначальный план, я останусь здесь. Ты ведь не передумал мстить?

– Я… Нет-нет, я очень зол, что они украли мою леди! – Врал Вихт совершенно неубедительно. Его пыл поугас, а невеста науськивала его не ввязываться в войну. – Конечно, мы будем мстить им.

– Ты не хочешь воевать.

– Фейг переживает, что мы можем пострадать. И ты тоже говорил, что перевес не в нашу сторону и… Я хочу помочь тебе, Рирз, и не знаю, как это сделать правильно.

Да, счастливый юноша получил желаемое, и его жажда деятельности тут же сошла на нет. Ее следовало подогреть. К этому Рирз готовился уже давно, с тех пор как они только отправились за невестой. Безусловно, вынуждать и шантажировать друга – некрасиво, даже если понимаешь, что нужно добиваться желаемого любыми методами. Но что поделать? Не только же Фейг решать за Вихта.

Бастард никогда не отличался альтруизмом. Забота о ближних не была ему чужда, но первое, чему его научила жизнь, – прежде всего следует думать о своих интересах. Никто никогда не станет помогать человеку, переживать за него и делать для него что-либо больше и лучше, чем он сам.

– Конечно, нам следует прекратить все это. Я рад, что ты счастлив. Теперь, когда леди Фейг здесь, борьба с моей семьей опасна для вас. Я не хочу, чтобы ты помогал мне, Вихт, но, если позволишь, я воспользуюсь тем, что придумали ученые мужи. Мне бы пригодились некоторые интересные механизмы.

– Ты желаешь продолжать один?

– Да. Ты много рассказывал мне о своей семье, ты знаешь мою историю. В моей жизни все было не так хорошо, и, признаться, после твоих слов я понял, что испытываю к лорду Рогору Холдбисту самые низменные и отвратительные чувства. С каждым новым словом о твоем отце я ощущал все большую ненависть к своему.

Мои братья казались мне хорошими людьми, однако твоя милая сестренка Леона пытается оберегать тебя куда сильнее. Они могли противостоять отцу, искать способы связаться со мной, в конце концов, если они любили меня и кричали на каждом углу, что я их брат, равный им, то кто мешал им хоть раз навестить меня? Все это пустые слова, демонстрация для других – хорошие люди, что принимают брата-бастарда. Вся моя семья, кроме леди Эббианы и Рианы, что слишком юна для этих игр, – сплошь лжецы.

И я ненавижу их. Их всех. Даже к Риане я испытываю неприязнь, ведь она часть моего отца, и ее воспитывали подобно всем Холдбистам. Я понимаю, что мои братья и сестра виновны исключительно в том, что родились у отвратительного человека, у чудовища, которое растило их по своему подобию.

Кроме того, ты очень добр, ты прощаешь всех и каждого; ты хороший человек. А они… они посмели выкрасть Фейг, да, я знаю, что лорд Форест сам отдал ее, но, думаю, его обмануть не так уж и сложно. Я принял решение – титул мне нужен, я хочу заполучить его, но не меньше я желаю убить Рогора. Пожалуй, даже больше. Быть может, если ты не позволишь мне воспользоваться изобретениями, имеет смысл вернуться к строительству замка, ведь рано или поздно отец прибудет, чтобы увидеть, как возводят новую гордость его Династии. И тогда, чего бы мне это ни стоило, я убью его.

– Но ведь он – твой отец! Он ужасен, Фейг тоже рассказывала про него, и… Рирз, я не представляю, как ты смог выжить среди своей семьи! Лорд Рогор Холдбист и правда чудовище, раз у такого прекрасного человека он вызывает лишь плохие чувства. Я был эгоистом, когда захотел остановиться и позабыть о мести! Я помогу тебе! Такие люди, как твой отец, никому не должны портить жизнь, и я надеюсь, что ты позволишь мне выступить против него вместе с тобой.

Допустить, чтобы друг выступил в одиночестве против главного монстра Ферстленда, что обижал родного сына и вырастил в душе хорошего человека все то ужасное, с чем теперь без особых успехов приходилось бороться, Вихт не мог. Благодарный идеалист.

– Не стоит. У тебя теперь есть ради чего беречь себя и жить – регент и лорд Райан Форест, насколько я понимаю, ответили вам согласием, и теперь вы можете заключить союз. Ты же мечтал об этом?

– Да. И ты исполнил мою мечту, а я хочу помочь тебе совершить свою месть.

Рирз нахмурился и покачал головой. Долго спорить было нельзя, но и показать свое неодобрение требовалось. Главное – соблюсти баланс и согласиться в нужный момент.

– Рирз, прошу тебя, позволь мне помочь. Ведь я и сам желал поквитаться с Холдбистами за столь отвратительные и бесчестные поступки! Ты не можешь лишить меня этого, верно?

И незаконнорожденный сын Холдбиста согласился, демонстративно скорчив гримасу и скрипнув зубами. Он добился желаемого.

Разумеется, бастард заявил, что сначала с удовольствием отгуляет на свадьбе Вихта и Фейг, в том числе и для того, чтобы невесту не смогли вновь выдать за другого.

Прежде чем выдвинуться на север, требовалось понять, насколько помощь ученых, лекарей и изобретателей будет полезной. За тот небольшой срок, что Вайткроу принимали всех желающих поделиться своими идеями, лишь треть предложила что-либо здравое. И едва ли треть из этих идей могла хоть как-то помочь в противостоянии северянам.

Для лекарских опытов нужны были люди. Рирз, самолично отобрав помощников, несколько раз отправлялся с ними в отдаленные деревни и постоялые дворы. Одинокими путниками отряд также не брезговал. Кого-то соблазнили монеты. Кого-то – сытая жизнь в обмен на помощь лорду. А иным не оставили выбора веревки, которыми их связали.

Жертвы не были напрасными – кроме яда Айдина, рецепт которого будущий Гроссмейстер передал с моряками, что возвращались из Новых Земель в порт Вайткроу, доставляя фрукты и травы, был создан и испробован еще один. Количество тех, кто научился обрабатывать и зашивать раны, ампутировать конечности и лечить самые распространенные заболевания, в разы увеличилось. А за вознаграждение эти люди с удовольствием были готовы выступить с войском. Таким образом, знатоков лекарского дела, способных внести значительный вклад в выживание южной армии, у Вайткроу теперь насчитывалось раза в три больше, чем при схожих обстоятельствах было у любого другого рода.

Отравление вражеских солдат также могло позволить сократить потери и быстрее справиться с Холдбистами. Но прибегать к нему в первую очередь Рирз не хотел – в будущем придется править северными землями, каждый убитый простолюдин аукнется во время посева и сбора урожая, а каждый мертвый воин и рыцарь более не сможет стоять в карауле и воевать за бастарда. Лишь для осады Фиендхолла яды были скорее необходимостью – большая часть жителей замка и городской стражи была предана Рогору; никто из них ни за что не пожелал бы присоединяться к незаконнорожденному отпрыску-захватчику и признавать его как правителя.

Если повезет, отравленная стрела найдет и Ренрога, и Робсона. Женщинам и слугам в гуще сражений делать нечего, и стоит надеяться, что леди Эббиана и леди Риана будут обладать разумом и подчиняться.

Проблем с признанием Рирза, по его собственному мнению, не должно было возникнуть. Бастард все же сумел убедить Вихта не прощать всех и вся широким жестом, а значит, регент Клейс Форест, нуждавшийся в поддержке как можно большего количества Династий и желавший примириться с Вайткроу, скорее всего, считал себя обязанным. Приближающаяся свадьба южанина с племянницей регента должна была лишь усилить это чувство, и, таким образом, слово Вихта, замолвленное за Рирза, должно будет иметь вес. Незаконный же отпрыск Холдбиста, признательный за титул и позволение занять место Рогора, также станет поддерживать Его Высочество, и Форест должен был это понимать.

Однако, каким бы прекрасным ни был план, все упиралось в войско. За последние триста лет южане ни разу не воевали на севере, и все обмундирование армии было к этому совершенно не приспособлено. Равно как и не были приспособлены передвигаться по пояс в снегу люди, которые о нем в лучшем случае слышали от родителей. Уставшие с дороги воины вряд ли способны будут достойно сражаться, превращаясь в легкую мишень, а значит, нужно было придумать более быстрый способ добраться до места назначения, коим, разумеется, был выбрал Фиендхолл.

Выросший на севере бастард сумел, по крайней мере, объяснить портным, что следует делать с одеждой и обувью. Да, новые наряды не отличались красотой и изяществом, не нравились лорду-правителю юга, но зато были способны спасти от обморожения и простуд.

Обеспеченные кровом, едой и серебром изобретатели создавали и улучшали осадные орудия, часть которых сейчас проверяли на импровизированных земляных валах и кусках стен. Новые экземпляры были куда легче, их можно было собрать на месте, к тому же надежность практически не пострадала. Да, к ним требовался иной подход, но обучить пару сотен людей оказалось легче, чем тащить неподъемные орудия на другой край королевства.

Многие простолюдины были наняты на золото Вайткроу и целыми днями строили стены и валы, возводили и укрепляли их, чтобы была возможность проверить эффективность новых механизмов, а затем вновь и вновь отстраивали. Сложно представить, как надоедало возводить один и тот же кусок замковой стены, чтобы через день, когда он будет разрушен, вновь отыскивать более или менее сохранившиеся части, заменять раздробленные камни на целые и вновь строить злосчастное укрепление. Но помощь в подготовке оценивалась выше, чем работа на полях, и добровольцы все не прекращали прибывать.