Текст книги "Человек, научивший мир читать. История Великой информационной революции"

Ксения Чепикова
Человек, научивший мир читать. История Великой информационной революции

Вместо предисловия
Пионеры информационной революции

Хмурым печальным октябрьским днем 1585 года вереница повозок и карет с беженцами покидала еще недавно богатый и процветающий Антверпен. После долгой изнурительной осады испанская армия, наконец, вернула Его католическому Величеству контроль над непокорным городом, который несколько лет назад примкнул к нидерландским бунтовщикам в их борьбе за независимость от испанской монархии. Католические власти приказывают протестантам – а это более половины населения – под страхом смерти как можно скорее навсегда покинуть город, оставив все, что не смогут увезти с собой. Уезжают и многие католики: они по горло сыты войной и понимают, что ничего хорошего Антверпен в будущем не ждет. Этот небольшой и далеко не самый значительный эпизод Восьмидесятилетней войны становится огромной трагедией для крупнейшей торговой метрополии севернее Альп, еще недавно находившейся на пике роста и успеха. Никогда больше Антверпену не суждено достигнуть прежнего величия.

Спасающиеся от преследований жители – пассажиры карет и всадники – наблюдают странную картину: какой-то безумец не бежит из города, а направляется прямо туда, в лапы жестоких испанцев. Безумца зовут Кристоф Плантен. Он известен в Антверпене как типограф и издатель, основатель и глава крупнейшего в Европе, а то и в целом мире типографического предприятия, наводнившего своей продукцией Старый и Новый свет. По некогда шумному и полному жизни, а теперь стремительно пустеющему городу бродят недобро настроенные солдаты, обстановка гнетущая. Торговля и производство остановились – люди стараются не выходить на улицу без крайней надобности, все затаились и выжидают, что же последует дальше. Начнутся ли аресты и казни? Последует ли разгром города? Стоит ли бояться за свою жизнь и имущество?

Зачем Кристоф Плантен, недавно переехавший в сытый и спокойный Лейден, возвращается в занятый испанцами Антверпен? Он, конечно, не протестант, а, как сам он постоянно утверждает, вполне приличный католик, но сильно ли это обстоятельство помогало ему до сих пор? Разве не от испанских властей, обвинивших печатника в ереси и измене, ему пришлось скрываться полтора года, потеряв свое только что вышедшее на промышленные обороты предприятие и все имущество? Не он ли дрожал от страха пять лет спустя, каждую минуту ожидая ареста, когда для усмирения Нидерландов там появилась армия герцога Альбы и началась охота за всяческого рода «неблагонадежными»? Разве не испанские солдаты при разгроме Антверпена подожгли типографию, разнесли дом, чуть не убили самого типографа и его семью, а потом забрали все деньги? И не стоило ли ему перед поездкой вспомнить о том, что он был и по-прежнему остается официальным типографом голландских Генеральных Штатов – тех самых, что руководят войной за независимость? Недостаточно натерпелся от испанцев? Совсем не боится за свою жизнь?

Кристофу Плантену уже 65 лет. В мирном университетском Лейдене, где его уважают и любят, работает один из филиалов типографии – налаженный и прибыльный бизнес. Этого вполне хватит на безбедную старость одному из самых богатых предпринимателей Нидерландов. Не пора ли на заслуженный отдых? Типография в Антверпене, с которой все начиналось, дело всей жизни – под управлением зятя, которому Плантен полностью доверяет. Правда, этот типографический гигант в связи с войной и осадой сейчас переживает не лучшие времена. Но стоит ли на старости лет бросать спокойную жизнь и снова погружаться в бесконечные деловые проблемы и передряги? Снова бороться с обстоятельствами, рискуя всем…

Или все-таки стоит? И вот почему он рвется обратно в Антверпен: уверен, что только он сможет поправить положение в этих крайне неблагоприятных обстоятельствах и вновь привести к процветанию предприятие, которое он когда-то построил с нуля и превратил в одну из самых больших бизнес-империй Европы. Ситуация серьезная, но ведь ему не раз приходилось начинать все сначала. Этот кризис – далеко не первый. Бывало и хуже… Он стар, но еще не готов сдаться. Не потому ли Officina Plantiniana стала крупнейшим издательством и первой типографией промышленного уровня в мире? Потому, что ее основатель – человек, научивший мир читать, – не привык сдаваться?

Лучше всего его жизнь и карьеру можно описать метафорой боксерского поединка: боец получает удар, падает, поднимается; снова сокрушительный удар, опять падает и опять поднимается – до победы. Плантен выстоял много раундов. Каждый из ударов судьбы мог отправить его в нокаут – стать последним и для типографии, и для него лично. Но он вставал. Снова и снова. Человек, превративший печатную книгу из роскоши для немногих в продукт массового повседневного потребления и основной носитель информации. С этого все и началось…

* * *

Мы с вами живем в эпоху информационной революции. Поколение, родившееся в 1940-х годах во времена радио, с бурным восторгом наблюдало распространение телевидения, появление видеомагнитофона и персонального компьютера. С доверчивым удивлением – изобретение мобильной связи и интернета. С осторожным любопытством – виртуальной реальности, социальных сетей, планшетов и смартфонов. Люди, которые в детстве общались с родственниками и друзьями, живущими в другом городе, с помощью писем и телеграмм, а новости и другую информацию получали только из газет и книг, теперь живут в мире мобильного интернета, облачных хранилищ, социальных сетей и онлайн-трансляций. Они могут не только прочитать, но и увидеть, что прямо сейчас происходит почти в любой точке планеты. Небольшое плоское устройство размером с ладонь обеспечивает доступ ко всем знаниям мира. Мог ли кто-то вообразить такое в 1950 году, кроме самых смелых писателей-фантастов?

Но не стоит думать, что мы живем в исключительное время расцвета человеческого интеллекта, подобного которому никогда еще не было. Просто по историческим меркам четвертая информационная революция, начавшаяся с появлением микропроцессора, происходит молниеносно: всего несколько десятилетий – и мир изменился до неузнаваемости и продолжает стремительно меняться. Первая информационная революция – изобретение и распространение письменности, растянулась на тысячелетия. Третья, связанная с изобретением телеграфа, телефона и радио, с помощью которых можно передавать информацию на большое расстояние, произошла достаточно быстро, за каких-то сто лет, завершившись появлением телевидения.

Письменность – знаковая система для хранения и передачи речи и любых других данных. Неизвестно, кому и когда первому пришла в голову эта прекрасная мысль – в каждой древней культуре находился свой ленивый гений, которому надоедало повторять что-то много раз, или мудрец, который хотел непременно сохранить сакральные и другие важные знания для потомков. Мифы разных народов в один голос утверждают, что письменность – дар богов, иногда ее изобретение приписывают легендарным героям.

Мысль можно выразить по-разному. Словами. Графически. Наскальные рисунки, например. Но прошли тысячелетия, прежде чем появилась связь между вербальными и графическими символами. Первые виды письменности – пиктограммы (5500 лет до нашей эры), затем иероглифы (около 3000 лет до нашей эры), буквы изобрели примерно 1500 лет до нашей эры, а гласные буквы – всего 800 лет до нашей эры. Постепенно письменность усложняется: от простых понятий вроде «лошадь», «человек», «дом», «охота» к таким сложным, как «радость», «ненависть», «победа», «власть» и т. д.

Письменность разрушила монополию узкого круга людей – как правило, жрецов, шаманов и других служителей культа – на знания, хотя некоторый магический, сакральный характер сохраняла еще долго. Дала возможность вести хозяйственные и финансовые записи, составлять и сохранять документы, издавать законы. Появились крупные города, государства, а за ними – первые империи.

Телеграф, телефон, радио – изобретения третьей информационной революции. Идея быстрой передачи информации на расстояние владела умами людей с давних времен: голубиная почта, звуковые сигналы, дым костров, системы зеркал. На основе зеркал француз Клод Шапп изобрел в 1792 году первый оптический телеграф, достигнув скорости передачи информации в целых два слова в минуту! Первый электромагнитный телеграф создал русский ученый Павел Шиллинг в 1832 году, через год Гаусс и Вебер построили похожий в Германии, еще через четыре года Кук и Уинстон – в Британии.

В США телеграф запатентовал Морзе в 1840 году.

В 1858 году установлена трансатлантическая телеграфная связь – проложен кабель через океан, а затем и в Африку.

Считается, что телефон изобрел в 1876 году Александр Белл. Но за 15 лет до него немец Иоганн Рейс уже создал подобный прибор – именно он придумал название Telephone. В 2002 году изобретателем телефона был признан Антонио Меуччи.

Кого только не называют изобретателем радио:

Хьюза (1878), Эдисона (1875) и Теслу (1891) в США,

Герца (1888) в Германии, Бранли (1890) во Франции,

Лоджа (1894) в Англии и Попова (1895) в России.

Но автором первой успешной системы связи посредством радиоволн признан Маркони (1895).

Телеграф впервые в истории человечества отделил информацию от непосредственного физического перемещения объекта – ее носителя, а также сделал возможным быструю ее передачу на большие расстояния. Телефон и радио – другие две технологии, позволяющие делать то же самое.

Первый программируемый микропроцессор Intel 4004 был выпущен 15 ноября 1971 года. Он был четырехразрядным.

В 1976 году появился уже 16-разрядный процессор, который стал использоваться в персональных компьютерах IBM – началась история электронных средств хранения и передачи информации. Из идеи объединить несколько компьютеров между собой в конце 1980-х годов возник интернет, через некоторое время ставший мобильным.

Это был огромный, революционный скачок, как в количестве передаваемой информации, так и в скорости передачи, причем теперь вообще без привязки к конкретному носителю. Мгновенное перемещение огромных массивов данных, доступ к любой информации с персонального карманного устройства из любой точки мира, онлайн-хранение…

Четвертая информационная революция не просто в корне изменила наш быт, но и предопределила глобализацию и становление постиндустриального общества, где информация и знания становятся наиболее ценным из всех ресурсов.

Подобные удивительные скачки не происходят сами по себе. Информационной революции всегда предшествует революция в экономике и технологиях. Бурный рост человечества в XX веке стал возможным только после промышленной и научно-технической революции в XVIII и XIX веках. После появления развитой металлургии, сложных станков и машинного производства, крупных заводов и фабрик, парового двигателя, пароходов, паровозов и железных дорог, электричества и электромагнитного телеграфа. Корни этих важнейших открытий – в массовом распространении печатного слова в XVI–XVII веках, когда знания начали широко тиражироваться и стали общедоступны. Нельзя объяснить человеку на пальцах, как построить фабричный станок или паровоз; тем более, не стоит надеяться, что он поймет объяснения, не обладая некоторым уровнем знаний, который можно получить только из книг. Нельзя организовать работу крупного предприятия без ведения производственной и финансовой документации. Так что прежде, чем все вышеназванное и многое другое изобрести, мир должен был научиться читать.

* * *

К началу XVI века подавляющее большинство европейцев проживало всю жизнь, так и не увидев ни одной книги, кроме Библии в местной церкви. Впрочем, попади обычному человеку в руки Библия, никакой пользы от нее, кроме разве что эстетического удовольствия, получить он не смог бы – по причине неумения читать, а также из-за незнания латыни. Да что там обычный человек – не все священники, имеющие в своем распоряжении Библию, владели грамотой в достаточной степени, чтобы прочесть многие пассажи.

Трудно поверить? Не может быть, ведь первые университеты появились в Европе еще в XII веке! Всем известны имена Данте, Боккаччо, Чосера, Фомы Аквинского, Роджера Бэкона, Эразма Роттердамского. Читали же этих авторов современники! Книгопечатание изобрели еще в середине XV века. А до него существовали, как известно, рукописные книги.

Все правильно. Но доля грамотного населения при этом была ничтожно мала: историки не могут дать точных оценок, однако сходятся на том, что в сельской местности научиться читать было попросту негде, да и незачем. Что касается городских жителей, то их к 1500 году было не более 30 % от общей численности населения – это если считать вместе с маленькими городами. Демографы же склонны называть настоящей городской общиной города с более чем 5000 жителей, а в таких в то далекое время жило только около 10 % людей[1]1
  Malanima (2007). Только около 6 % жили в городах с более чем 10 000 жителей. Сто лет спустя – 11 % в городах крупнее 5000 и 7,6 % – с населением более 10 000.


[Закрыть]. И, конечно, совсем не каждый городской житель был грамотным – меньшая их часть.

Университетов во всей Европе в 1500 году было 66: 17 во Франции, 16 в Священной Римской империи, 13 в Италии, 11 в Испании, три в Шотландии, два в Англии и по одному в Дании, Польше, Португалии и Швеции. Это были совсем не те университеты, которые мы знаем сегодня. По словам профессора Барбары Кем из Глазго, в позднем Средневековье в каждом из них учились не более 100–200 студентов, профессоров было по два-три на факультет; в 1500 году, например, во всех германских землях было всего около 3000 студентов[2]2
  Kehm (2015).


[Закрыть]. А население Европы на 1500 год историки оценивают в 70–85 миллионов человек (вместе с Россией). Всеобщих переписей, естественно, не проводилось, данные основываются на различных методиках подсчета, поэтому такой разброс.

Если коротко и без цифр: читать почти никто не умел. Приобрести этот довольно редкий и, будем честными, далеко не всем необходимый навык можно было либо в приходской или городской школе, либо посредством домашнего образования. И то и другое – удовольствие не для всех. Средневековая экономика – это феодальное землевладение плюс мелкое ремесленное производство, она не требовала от человека грамотности как обязательного условия для выживания. Так же как сегодня каждому необязательно разбираться в устройстве компьютера < или уметь писать программный код – этим занимаются специалисты.

На рубеже Нового времени, то есть где-то между открытием Америки в 1492 году и началом Реформации в 1517 году, европейское общество стремительно меняется. Зарождающиеся с XV века новые виды производства, формы собственности и методы управления требуют новых способов хранения и передачи информации, а знания становятся все более важным и востребованным товаром. Некоторые западные историки начинают отсчет Нового времени как раз с появления книгопечатания, и именно по озвученной выше причине: без широкого распространения печатного слова переход к экономике Нового времени был бы невозможен.

Итак, вторая информационная революция – книгопечатание и массовое распространение печатного текста как основного носителя информации. Историки и философы любят рассуждать о том, насколько сильно она изменила общество, культуру, экономику и политику, радикально расширив доступ к знаниям для всех слоев населения. В то же время мы почти ничего не знаем о ее героях, пионерах новых технологий и бизнес-стратегий. Широкой публике о ней, как ни странно, вообще мало что известно.

Переписывание книг вручную – это не просто долго и дорого. Переписчики делали ошибки и пропуски, использовали сокращения, не стеснялись делать заметки, добавлять свои рассуждения и исправлять ошибочные, по их мнению, факты. Двух одинаковых книг найти было нельзя. Когда придумали вырезать целые страницы текста из дерева и делать оттиски, это оказалось также очень долго и дорого, но хотя бы обеспечивало точное копирование. Этим способом печатали чаще одностраничные тексты: листовки, объявления, документы. Создать таким образом книгу – титанический труд.

Новаторская идея Гутенберга – вырезать из металла множество отдельных букв и из них набирать страницу текста. Он получил образование ювелира; именно человек, знакомый с техникой изготовления мелких деталей из металла, мог создать литеры. Затем он сделал чернила на масляной основе, и только позже пришла идея использовать пресс. Так появился печатный пресс Гутенберга. Впрочем, долгое время изобретение наборной печати приписывалось совсем другим людям: немцам Ментелину и Пфистеру, голландцу Костеру, итальянцу Кастальди, и даже Фусту – деловому партнеру Гутенберга. Сегодня первым изобретателем наборной печати считается китайский мастер Би Шен (XI век), но в его время этот способ распространения не получил.

Библия Гутенберга была произведена с помощью новой технологии, но в остальном ничем не отличалась от предшественниц – ее набирали с латинской средневековой Вульгаты со всеми ее ошибками и неточностями, при этом Гутенберг пользовался одной из множества версий, оказавшейся под рукой. Он даже внешне сделал свою книгу похожей на средневековые манускрипты, создал шрифт, похожий на рукописный. Заслуга Гутенберга – изобретение технологии. До книг в том виде, как мы знаем их сегодня, остаются многие десятилетия…

В школьных учебниках можно встретить лишь краткое упоминание о начальном событии второй информационной революции: «В 1455 году Иоганн Гутенберг изобрел книгопечатание». Что было дальше, как правило, не сообщается. А ведь есть огромная разница между свежеизобретенным колесом и многотысячной армией колесниц, между первым паровым двигателем и европейской железнодорожной сетью, между экспериментальным микропроцессором и миллионами проданных компьютеров и смартфонов. Единственный печатный пресс Гутенберга в Майнце – это, при всем уважении, еще не революция, а только первый шаг на пути к ней.

* * *

На то, чтобы в каждом крупном городе Западной Европы появилась хотя бы одна типография, работающая по новой технологии, понадобилось более пятидесяти лет.

Когда главный герой этой книги около 1550 года переехал в Антверпене, печатный пресс уже был 100 лет как изобретен, но чтение книг все еще оставалось привилегией совсем небольшого слоя образованных европейцев – в этом смысле не изменилось почти ничего. Из-под печатного пресса выходили, в основном, Библии, молитвенники, политические листовки, работы отцов Реформации Лютера, Меланхтона и Кальвина, иногда издания античных классиков – на греческом и латыни, естественно. Так что почитать, в общем, все равно было нечего.

Возможно, печатный пресс так и остался бы просто интересной технологией, не нашедшей массового коммерческого применения…

Думаю, что на мировом рынке мы найдем спрос для пяти компьютеров.

Thomas Watson – директор компании IBM, 1943 год

В будущем компьютеры будут весить не более чем 1,5 тонны.

Popular Mechanics, 1949 год

Человеку нет никакой необходимости иметь дома компьютер.

Ken Olsen, основатель и директор Digital Equipment Corporation (DEC), 1977 год

До определенного момента компьютер оставался невероятно сложным в управлении устройством, необходимым и доступным лишь отдельным специалистам. А интернет начинался как секретная военная сеть. И хотя Кен Ольсен уже, кажется, десяток раз объяснил журналистам, что речь тогда, в 1977 году, шла не о персональном компьютере в современном смысле этого слова[3]3
  Rifkin/Harrar (1990); Schein (2003), 38–40.


[Закрыть], факт остается фактом: долгое время считалось, что компьютер нужен людям ряда инженерных и технических профессий, военным, научным лабораториям и государственным органам. О его массовом применении в офисе, в быту, для образования, а уж тем более для развлечения и речи быть не могло.

Билл Гейтс и Стив Джобс сделали так, что персональный компьютер появился в каждом доме. Марк Цукерберг объединил миллиарды людей в социальную сеть. Ни один из них не был изобретателем или пионером в своей области. И компьютеры, и программное обеспечение, и социальные сети уже существовали до них. Но эти люди оказались гениями маркетинга и коммерции, наладив массовое производство и продажу того, что раньше считалось роскошью или уделом специалистов. И тем самым изменили мир.

Похожая ситуация сложилась в первой половине XVI века: в тогдашнем понимании уметь читать и иметь дело с книгами должны были лишь те, чья деятельность связана с религией, государственной службой или наукой. Кристоф Плантен не был пионером книгопечатания во Франции или в Нидерландах – в Антверпене ко времени его переезда из Парижа уже существовало несколько типографий. Но он стал первыми массовым типографом, организовавшим книгопечатание в промышленном масштабе, широко коммерциализировал его и превратил чтение книг в массовое явление. Плантен принес печатную книгу в каждый дом, где умели читать. < Сделал так, чтобы печатный пресс стал главной технологией обмена знаниями, а печатная книга – основным носителем информации. Для своего времени он был тем же, кем для нас стали Билл Гейтс, Стив Джобс или Марк Цукерберг.

* * *

Почему же мы ничего не знаем об этом человеке? Главная причина, конечно, в том, что он родился 500 лет назад – для большинства это древняя история, не имеющая к нашей жизни абсолютно никакого отношения. Даже о Гутенберге, если подумать, современному образованному человеку известно только то, что он изобрел книгопечатание. Впрочем, и специалисты-историки за недостатком письменных свидетельств пока не могут проследить жизнь и деятельность Гутенберга от рождения до смерти без пробелов в биографии. С Плантеном историкам повезло гораздо больше: о его жизни, карьере и бизнес-империи сохранилось довольно много сведений. Но зачем читателю, не являющемуся историком, все это знать?

Нынешнее поколение молодых людей, садясь за компьютер или беря в руки смартфон, уже вряд ли задумывается о том, как эти устройства появились и почему стали широкодоступны. Что уж говорить о книге! Печатные книги для нас – вещь настолько само собой разумеющаяся, что кажется, они были всегда. А если и не всегда, то истоки их теряются где-то во тьме веков. Сегодняшние двадцатилетние уже с трудом могут представить себе мир, в котором у них не было бы возможности получить любую информацию в любой момент. Школьнику или студенту, чтобы написать доклад, нужно пойти в библиотеку, долго рыться в каталоге с карточками, дождаться выдачи нескольких книг, а потом терпеливо листать их, вручную выписывая нужную информацию, – те, кто родился до первой половины 1980-х, прекрасно это помнят, но еще через 20 лет кто же в такое поверит?

А теперь представьте себе мир без книг. Без печатного слова вообще. Вся информация – только устно, от человека к человеку. Жизнь в условиях тотального информационного дефицита. Не будучи историком, вы вряд ли сможете это сделать во всех подробностях, но обязательно попытайтесь. Такая жизнь рождает совсем другое мышление. Абсолютно другой мир. Не спешите, включите фантазию. Получится хотя бы приблизительно вообразить себе мир без книг – тогда поймете, что сделал Кристоф Плантен и другие герои второй информационной революции. А эта книга покажет вам, что это не пыльные, интересные лишь специалистам архивы, а живая, близкая нам всем история, с прекрасно узнаваемыми героями и событиями.

Кристоф Плантен принес в книгопечатание новый образ мышления, новые бизнес-стратегии и маркетинговые решения. Среди прочего, он был одним из тех, кто с помощью печатного слова объединили ученых Европы в научное сообщество, массово публикуя их труды.

Наука, в Средневековье не игравшая особой роли, получила мощный импульс за счет нового способа обмена знаниями. Меньше чем через 100 лет после открытия типографии Плантена во Франции появляется первый научный журнал. А дальше – эпоха Просвещения, великие научные открытия, научная и промышленная революции…

Сын слуги, каким-то чудом сумевший получить хорошее образование. Безвестный подмастерье без средств и семейных связей, непонятно как ухитрившийся основать собственную типографию и проникнуть в чрезвычайно капиталоемкий печатный бизнес, монополизированный несколькими кланами. Преступник, разыскиваемый католическими властями испанских Нидерландов, и официальный типограф Его католического Величества короля Испании. Тайный религиозный сектант и издатель самых передовых научных трудов своего времени.

Биография Кристофа Плантена[4]4
  По-французски его имя пишется Christoph Plantin, по-голландски Christoffel Plantijn. Латинская версия – Christophorus Plantinus традиционно транслитерировалась как Христофор Плантен. Однако он был французом, даже в Антверпене говорящим преимущественно по-французски, так что сам себя называл, конечно, Кристофом.


[Закрыть] – это история взлетов и падений, так же как и история его типографии: несколько раз он терял почти все и отстраивал ее заново, достигая новых успехов. Как ему это удавалось? Каково это вообще – быть предпринимателем в сфере высоких технологий в Европе XVI века? Да, печатная книга в то время – это высокие информационные технологии.

Где взять начальный капитал? Как выглядит рынок?

Кто основные клиенты и конкуренты? Какие трудности и подводные камни подстерегают? Как складываются отношения с властями? Любопытно?

Захватывающая история жизни, непростой путь наверх из самых низов, сложная судьба – если подумать, в биографии Плантена есть все, чтобы снять по ней фильм. Но это будет книга. Одна из миллионов книг, что выходят из-под печатного пресса в современном мире. Когда Плантен в 1555 году открыл свою типографию, счет шел на тысячи. А к концу XVI века печатная книга уже была основным носителем знаний и получила массовое распространение. Историю второй информационной революции, а также крупнейшего полиграфического предприятия Европы и его основателя – одного из тех, кто совершил этот грандиозный переворот, – вы найдете на этих страницах.