Текст книги "История одного приключения"

А в это время на чердаке высокого дома стоял настоящий хаос. Марибель прыгала и кричала, топала ногами и бегала по кругу. От постоянной, не сходящей с лица счастливой улыбки, ее челюсть напряглась и ныла. Стоящая в углу София, осторожно следила за происходящим. Ее глаза тоже светились радостным блеском, но ей очень хотелось немного успокоить сестру. Она осторожно взглянула на приоткрытую дверь чердака, откуда виднелась лестница на нижние этажи.

– Тише, Марибель, тише. Нас могут услышать.

Но Марибель было уже не унять. Она посмотрела на сестру, и та увидела в ее взгляде какой-то дикий первобытный огонь. Ей даже не секунду показалась, что она не знает эту девушку.

– Победа! – выпалила Марибель и бросилась в объятия Софии.

Девушки расхохотались.

– Хватит, родная, хватит, – София погладила ее по спине. – Пойдем скорее. Если кто-нибудь заметит нас здесь, нам несдобровать.

Но Марибель было этого мало. Она хотела, чтобы весь мир знал, чего они добились. Она подбежала к окну, широко раскрыла ставни, подняла руки вверх и закричала на всю улицу.

– По-бе-да!

Подзорная труба, лежащая на подоконнике, слетела вниз и упала прямо на голову Альберту Крамбу, который в тот момент стоял под окном. Альберт резко поднял глаза вверх и увидел Марибель. Девушка оторопела, она закрыла рот руками и села на колени, прячась под подоконником. София, увидев, что произошло, испуганно взвизгнула, и тоже спряталась, укоризненно глядя на сестру. Но та лишь по-детски пожала плечами и нервно улыбнулась.

Кезайя сверлила взглядом чердак, пытаясь лучше разглядеть обидчицу брата. Альберт ухмыльнулся и поднял с земли подзорную трубу.

– Мне показалось, или я только что видел дочь графа Томсона? – седовласый мужчина нахмурил лоб.

– Чью? – заинтересованно спросил Альберт.

– Граф Арчибальд Томсон состоит в Палате лордов Парламента, – пояснил старец. – Да, это определенно была его младшая дочь. Интересно, что она здесь делает? Может, ждет отца? – мужчина размышлял вслух. – Современная молодежь так резва. Им позволяется многое. Что ж, мне пора.

Он постоял еще несколько секунд, отвесил поклон, а затем направился к зданию Парламента. Кезайя догнала его.

– Я провожу вас, – произнесла она низким, почти мужским голосом.

– Благодарю вас, драгоценная Кезайя, – он подал ей руку, и она облокотилась на него. Они сделали несколько шагов вперед, но затем седовласый мужчина остановился и обратился к Альберту. – Подумайте над моим предложением, сэр.

– Безусловно.

Он довольно улыбнулся. Кезайя и старый мужчина удалились. А Крамб повертел в руках подзорную трубу и снова поднял взгляд вверх. В тот момент его глаза запылали каким-то странным блеском и от того стали еще темнее.

– Безусловно, – повторил он еще раз, – безусловно.

Марибель и София ползком выбрались к лестнице и спустились вниз. Они вышли на противоположную улицу и, чтобы не встречаться с этой троицей, и обошли здание с другой стороны.

София очень нервничала и тряслась всем телом.

– Что ты наделала, Марибель! – ругала она сестру. – Когда папа узнает, он непременно накажет нас.

– Не волнуйся, он ничего не узнает. Шагай скорее, нас уже ждут.

Она взяла Софию за руку, и они помчались прямо по улице.

Джек и Питер выходили из здания Парламента весьма довольный собой. У них было такое хорошее настроение, что они дурачились прямо на улице, не обращая внимания на прохожих. Они толкались, смеялись, шутили, Питер прыгнул на спину Джека, и тот понес его вперед.

Возле ворот они столкнулись с Кезайей. Она стояла, навалившись на стену и вертела в руках острый кинжал. При ее виде, Питер замер и от удивления чуть не свалился со спины Джека. Он встал на землю и стал неприкрыто рассматривать ее. Еще никогда ему не приходилось видеть девушку в мужском одеянии. По началу, он подумал, что это мужчина, но длинные волосы и проступавшие сквозь одежду выпуклости выдавали в ней женщину. Заметив, как он смотрит на нее, Кезайя зло улыбнулось. По спине Питера пробежал холодок. Он смущенно отвернулся и заметил, что Джек уже давно далеко, и бросился вслед за ним.

– Ты видел ее? – спросил он, догнав Джека.

– Кого?

– Эту женщину в мужской одежде.

– Забудь о ней.

Джек остановился и застенчиво улыбнулся. Навстречу им, держась за руки, бежали София и Марибель. При виде Джека, София тоже остановилась и покраснела. Марибель отпустила ее руку и бросилась на шею парням.

– Ура! Победа! Мы сделали это!

Друзья обнялись, Питер поцеловал Марибель в макушку.

Джек и София снова встретились взглядами и, словно замерли так, не замечая никого. Их, безусловно, связывала какая-то невидимая, волшебная нить. И имя было ей любовь.

Они были знакомы давно с самого детства, но, кажется, с самой первой встречи полюбили друг друга. Джека легко можно было понять – София была ангел, настоящий ангел воплоти. Хрупкая, маленькая, с тонкими плечами, изящными ручками и осиной талией, – она казалась такой слабой и беззащитной, что всякий оказавшийся рядом с ней мужчина желал быть ее защитником до конца дней. А ее глубокие, серо-зеленые глаза, в которых было можно утонуть, тонкие скулы, чувственный красивый рот и длинные, до талии, каштановые волосы, – в общем, все в ней было прекрасно.

Джек поклялся себе, что хоть он и не из такого знатного рода, как она, но сделает все возможное: заработает кучу денег, получит титул, сотворит чудо, но будет ей достойным мужем и верным другом на всю жизнь. И будущая поездка сулила немало таких привилегий.

Глава 3

Утром сидя в столовой за завтраком Марибель чувствовала себя усталой и не выспавшейся. Всю ночь она не сомкнула глаз, думая о предстоящем путешествии. О том, как удивится и непременно рассердится отец, когда узнает, что она собралась плыть вместе с друзьями. Мысленно она вела с ним диалоги, подбирала слова, но так и не смогла придумать ничего убедительного. Уснула только под утро, поэтому голова у нее сильно болела, и совершенно отсутствовал аппетит.

Марибель взглянула на Софию. У нее был не менее сонный вид.

«Думала о Джеке».

Лицо Марибель озарилось хитрой улыбкой. Затем она перевела свой взгляд на главу семьи и остановила его на нем.

«Интересно, мама сразу полюбила отца, как встретила?»

Граф Арчибальд Томсон, несмотря на зрелый возраст, был видный мужчина. Его темно-каштановые, почти черные, густые, пышные волосы лишь слегка были задеты сединой. Крупные черты лица, большие глаза, густые черные брови, крупные скулы и длинный, выпирающий подбородок придавали ему серьезный брутальный вид. Он всегда держал свою спину прямо, а его серые глаза излучали уверенность и горделивое спокойствие. Он был достоин своего титула и уверенно нес его по жизни. Даже сейчас, за завтраком он держался настолько величественно и гордо, словно сидел не в своей столовой, а на приеме у короля. В утренних лучах редкого ноябрьского солнца его лицо казалось таким красивым, что Марибель восхищенно улыбнулась.

Его супруга Лидия была под стать своему мужу. Высокая, стройная, всегда держа подбородок прямо, она говорила и вела себя уверенно. Истинная леди в истинно светском обществе. Ее никогда нельзя было застать врасплох. Никто, даже слуги, не видели ее в халате и чепчике. Всегда в красивом наряде, с убранными, черными, как смоль волосами, графиня своей красотой могла бы равняться с любой молодой особой ее круга.

Сидя за столом Арчибальд, Лидия и София были настолько едины и схожи в своем великолепии, словно представляли собой прекрасную картину, великое творение гениального художника. И, лишь, Марибель, со своими белокурыми прядями, темными глазами с легким налетом крестьянской внешности, совершенно не вписывалась в этот портрет. Любой, кто видел их вчетвером, считал ее им неродной…и не ошибался.

В эту семью Марибель попала в десятилетнем возрасте, оставшись круглой сиротой, после гибели родителей. Она была лишь наполовину англичанка, и имя у нее было совсем не английское. Мария Исабель – так нарекла ее родная мать-испанка при рождении. А «Марибель» постоянно крутилось на языке, было более звучным и ласковым, и так подходило этому милому детскому личику, что вскоре стало главным. Ее отец был англичанином, графом, как Арчибальд и его лучшим другом. Марибель плохо помнила его. В ее памяти остались лишь его соломенные волосы, передавшиеся ей по наследству и невероятно добрые голубые, почти синие глаза.

Он был благородный, успешный, у него было все, и светило прекрасное будущее. Но, случайно оказавшись в Испании, он встретил там юную крестьянскую девушку с внешностью цыганки, бедную, но невероятно красивую. Он полюбил ее с первого взгляда, но этим вызвал гнев своего богатого отца, отказавшегося принять выбор сына. Он отрекся от него, лишив наследства. Молодому образованному англичанину пришлось работать сельским учителем, чтобы прокормить семью. Но он, кажется, был вполне доволен своей жизнью.

У Марибель навсегда запечатлелись в памяти их долгие семейные вечера в маленьком домике с одним окном, в одной из деревень Кастилии на северо-западе Испании. Когда отец возвращался с работы, и они втроем, сидя у камина, могли часами вести беседы. Мать рассказывала древние легенды ее народа, а отец читал Марибель книжки, и сам учил ее читать и писать.

А еще она всегда будет помнить, тот пожар в сельской школе, и как ее отец с матерью и другими жителями деревни ушли его тушить. И как, целую ночь, она провела в одиночестве, не сомкнув глаз, ожидая их возвращения. Как медленно шли часы, как одиноко светила луна в их единственное маленькое окошко, и запах гари, исходивший с улицы, и как наутро пришли соседи и сказали, что ее родители погибли, спасая других детей. А потом долгие-долгие дни и недели в одиноком доме, и старушку – соседку, которая не давала ей умереть с голоду, принося еду, а в последствие ставшая ее няней. И то, как однажды, к ней в дом пришел незнакомый, но очень добрый мужчина, который назвал себя другом ее отца и предложил поехать с ним в Лондон.

И с этого самого дня у Марибель началась новая, совсем другая жизнь. Интересная, насыщенная, полная множества приятных моментов. В новой семье ее приняли хорошо. Отец никогда не разделял ее и Софию, и к обеим дочерям относился одинаково. А со старшей сестрой они так сдружились, что стали совершенно неразлучны. И пусть они не были родными по крови, но у Марибель не было ближе на этой земле человека, чем ее старшая сестра.

Первое время девочка, конечно, очень тосковала по дому. Но, будучи, как и ее родная мать–испанка, глубоко религиозной католичкой (Икона Святого Доминика из Кальзада – единственное, что она взяла с собой из Кастилии), она была настолько благодарна Богу за предоставленный ей второй шанс, что посчитала дико несправедливым по отношению к ее новым родителям, если они будут видеть в ее глазах тоску. К тому же, мысли об Испании приносили ей такую невыносимую боль, что со временем она постаралась забыть большинство того, что было связано с этим местом. И хотя она и прожила там половину своей жизни, но поклялась никогда туда не возвращаться.

Так, из бедной крестьянской девочки, она превратилась в миледи, мисс Марибель Томсон. Вскоре манеры и правила поведения, хоть не без труда, но, все же, были ей привиты. К наукам девочка стремилась и училась старательно, пусть и была слегка неусидчива. К тому же, в этой сытой благородной жизни она отказалась оттого, что больше всего ненавидела, а именно, от основных женских обязанностей простых крестьянок. В Кастилии, где она была единственной помощницей у своей матери, ей приходилось держать иглу в руках, вести уборку по дому и готовить. А в Англии это за нее делали слуги.

Но был у новоиспеченной дочери графа весьма пикантный и этим особо привлекательный недостаток, так сильно отличающий ее ото всех, кто находился рядом. А именно, неисправимый испанский акцент. Несмотря на то, что ее родной отец дома говорил с ней только на английском, и на английском же учил читать и писать, жизнь в глухой испанской деревне, с ярко-выраженным кастилийским диалектом, сделала свое дело. Марибель, конечно же, из-за всех сил старалась сделать свою речь максимально правильной, но десять лет проведенных за пределами Туманного Альбиона все же наложили своей отпечаток на произношение. Местами ее говор был настолько чудным и забавным, что доводил до истерики смеха ни только гостей их поместья, но и членов ее семьи, и даже слуг.

Но вскоре все смирились и приняли девочку такой, какая она есть, уже не обращая внимания на все ее иноземные отличия.

– Дорогая, – обратился Арчибальд к своей жене и тем самым прервал десятиминутное семейное молчание, – ты случайно не знаешь, куда пропали из моего кабинета компас и подзорная труба?

Лидия лишь монотонно помотала головой.

Марибель, так углубилась в свои мысли, что неожиданный вопрос отца, который имел к ней непосредственное отношение, так ошарашил ее, что она поперхнулась и раскашлялась. Они переглянулись с Софией, и обе резко опустили глаза в тарелки.

Лидия заметила их тайное общение и поняла, откуда дует ветер, но не стала акцентировать на этом внимания. Не потому, что собиралась скрыть Марибель, а лишь затем, что не хотела очередной ссоры в доме. Они ее сильно утомляли.

Лидия, при прочих ее достоинствах, мать была некудышная. Нет, она так же, как и Арчибальд, не разделяла своих детей. Но и воспитанием старшей Софии никогда не занималась. Она, как и многие женщины ее круга, не любила своего мужа, но уважала как личность. Он был старше ее на двадцать лет, когда она выходила замуж, вдовец, богатый, благородный, – очень выгодная партия во всех отношениях. Родив дочь, она решила, что на этом ее супружеские обязанности закончились, и занялась собой. Бесконечное самообразование, куча прочитанных книг, посещение всех театров Британии, – вот результат ее прекрасной жизни. Когда Арчибальд привел в дом маленькую Марибель, она не пылала восторгом, но и возражать не стала. Полагая, что в компании с этой крестьянской девчонкой София, возможно, отстанет от матери с бесконечными детскими вопросами.

Вот и сейчас, Лидия решила, что ее благородное молчание, будет на руку всем членам семьи. Но Арчибальд и без нее догадывался, кто является источником пропажи вещей из его кабинета. А странное поведение Марибель лишь подтвердило его догадки.

Он захотел продолжить этот разговор, но за окном послышался топот копыт, и на территорию поместья графа въехала большая карета. Все сидящие в столовой переглянулись. Арчибальд продолжал сохранять привычное спокойствие, и лишь легкая улыбка мелькнула на его лице.

– Это ко мне.

Он вытер рот салфеткой. Марибель скривила лицо. Меньше всего ей сейчас хотелось видеть гостей.

Уже через минуту она вместе с семьей стояла в гостиной в ожидании гостя. И он не заставил себя ждать. Альберт Крамб в сопровождении слуг вошел в гостиную. При его виде, Марибель охватил дикий ужас, она побледнела и схватила Софию за руку.

– Это он, – прошептала она сестре на ухо.

– Кто?

– Тот мужчина, возле здания Парламента.

София испуганно взвизгнула и прикрыла рот рукой.

Альберт осмотрелся, на его лице появилась довольная улыбка. Казалось, дом Арчибальда произвел на него впечатление.

Гостиная, как и все поместье лорда Томсона, хоть и имело двухсотлетний стаж, благодаря стараниям его жены, было выстроено и обставлено в современном георгианском стиле. Стены были обшиты гигиеничной панелью светлого дерева, комнаты обставлены чиппендейловской мебелью. Но все же прошлый стиль в духе французских особняков с множеством зеркал и гобеленами никуда не исчез и удобно сочетался, придавая интерьеру дома особый шарм и изящество.

Граф вышел вперед и поприветствовал гостя.

– Сэр Альберт, как доехали?

– Спасибо. Сегодня дороги решили нас пощадить.

Он искоса взглянул на Марибель. Граф заметил это и направил руку в сторону женщин.

– Разрешите представить – моя семья: моя жена Лидия, дочери София и Марибель.

Женщины присели.

Альберт повернулся, отвесил поклон, внимательно осмотрел Марибель с ног до головы, остановив свой взгляд на ее лице. Его верхняя губа слега приподнялась, зрачки расширились, и глаза стали еще темнее. Он продолжал лукаво улыбаться, но что-то странное появилось в его взгляде, то, чего раньше Марибель не видела. Ни один мужчина не смотрел на нее так. Что это? Праздный интерес? Восхищение? Вожделение. Колючий, липкий страх пробежал по ее спине, ноги подкосились, и девушка подумала, что вот-вот упадет.

– Сэр Альберт Крамб, – продолжал Арчибальд, – баронет, мы познакомились несколько дней тому назад.

Альберт смотрел на нее несколько секунд, не отрываясь. Затем резко перевел взгляд на Арчибальда. Марибель облегченно выдохнула и закрыла глаза, в висках у нее звенело, как после удара.

Все присутствующие заметили его странное поведение. Граф попытался прервать затянувшуюся паузу.

– Сэр Альберт недавно вернулся из поездки по Индии.

– Правда? – изобразила интерес Лидия.

– Да, – Альберт повернулся к двери и хлопнул в ладоши. – И это мой подарок вам.

Слуга внес в гостиную большой поднос, на нем стояло что-то высокое и вытянутое, бережно прикрытое белой тканью. Альберт сорвал салфетку, и все восхищенно ахнули. На подносе стояла клетка, а в ней сидел большой попугай. Он был необычного зеленого цвета с желтым хвостом и красно-серыми кончиками перьев.

Все присутствующие леди бросились к клетке и стали рассматривать попугая. Обстановка разрядилась, и Марибель немного успокоилась. Ей очень понравилась птица. Она просунула палец в клетку и погладила попугая по грудке. Он взъерошился и издал странный звук:

– Мока!

– Это его имя, – Альберт не отрывал глаз от Марибель. – Он может запоминать и повторять услышанные им фразы. Он очень домовит и невероятно верен своим хозяевам. Уже если привыкает к кому-нибудь, то это на всю жизнь. А еще он способен, как почтовый голубь пересекать долгие расстояния.

София и Марибель стали по очереди просовывать руки в клетку и даже не заметили, что рядом с ней на подносе лежит подзорная труба графа. Альберт поднял ее и протянул Марибель.

– А это подарок лично для мисс Марибель. Я почему-то решил, что вам он понравится.

Девушка покраснела, искоса взглянула на отца и сглотнула слюну. Арчибальд вопросительно посмотрел на дочь, но решил оставить расспросы на потом.

– Что ж, – обратился он к Альберту, – я думаю, вам стоит увидеть мой кабинет.

Альберт еще раз поклонился присутствующим дамам и вместе с Арчибальдом вышел из гостиной.

После недолгого молчания, придя в себя от первичного испуга, Марибель и София посмотрели друг на друга, засмеялись и, держась за руки, выбежали из дома.

Оказавшись в кабинете, Арчибальд обошел свой письменный стол, сел в кресло и показал рукой Альберту на стоящий рядом стул. Но баронет предпочел не садиться. Он медленно прошелся по кабинету, внимательно рассматривая его. Окна были плотно занавешены темными шторами. Даже в светлое время суток граф предпочитал работать со свечой. Вдоль стен стояли два длинных шкафа, которые вплотную были заставлены книгами. Альберт внимательно пробежался глазами по библиотеке. На самом деле, его совершенно не интересовали ни книги графа, ни интересы, ни собственно сам граф Арчибальд Томсон. Но определенные, общепринятые правила приличия заставляли его делать это.

– Какое редкое имя «Марибель», – начал осторожно Крамб, посчитав, что уже достаточно времени уделил ее отцу.

– Да, ее мать была испанкой, женой моего лучшего друга. Они умерли, и я удочерил ее в возрасте десяти лет.

– Испанка? – Альберт не мог скрыть своего приятного удивления. – Она наполовину испанка? Фантастика!

Альберт отвернулся к книжному шкафу, чтобы скрыть свою радость. Хоть одна приятная новость за день. Сказать прямо, Марибель не произвела на него должного впечатления. Конечно, она не была уродиной, но и не красавицей тоже. Явно уступала своей сестре. Слишком худая, с маленькой грудью, – не из тех девушек, на которых он обращает свое внимание. Но испанка, пусть и полукровка! Южный темперамент! Как он сразу не догадался, у этой девицы явно есть характер. Хотя бы их семейная жизнь будет не скучной.

Арчибальд не понимал такого странного восхищения происхождением дочери, но явная заинтересованность баронета ее персоной, польстила ему.

Глава 4

Джек и Питер стояли в порту. Последние приготовления к путешествию подходили к концу.

Джек с нескрываемым восхищением рассматривал свой корабль. Тот трафаретный, пусть и красивый маленький фрегат, что еще недавно он держал в своих руках, был жалким шаблонным подобием той силы и мощи, что стоял пред ним сейчас. Такой огромный трехмачтовый корабль может рассечь даже самые стремительные волны, выдержать самый серьезный шторм. Джек с мальчишеским задором уже успел обойти его вдоль и поперек, подняться на самую высокую точку, и спуститься в трюм. Только так он почувствовал, что его детская мечта начала сбываться.

Питер не сильно разделял юношеского запала друга и подошел к вопросу прагматично. Он решил непосредственно принять участие в подготовке: ознакомился со списками пассажиров, проверил надежность предоставленного судна, проконтролировал поставку продовольствия и других необходимых запасов.

Стоя на мостике сегодня, он лично следил за тем, как рабочие грузили бочки и мешки на корабль. Он так был погружен в работу, что не заметил, как к нему подошла одна миловидная особа. На ней было темное дорожное платье, шляпка, а в руках она держала маленькую тросточку. Девушка встала позади и стала наблюдать за его работой, в надежде, что он обернется и лично обратится к ней. Но Питер не оборачивался. Убедившись, что этот человек, если и не является здесь главным, то, хотя бы, имеет большие полномочия, она постучала ему по плечу своей тросточкой. Питер повернулся и вопросительно посмотрел на нее.

Девушке на вид было лет двадцать пять. Она была симпатичная, фигуристая, выше Питера на целую голову, с серыми глазами и пепельным цветом волос. А кожа у нее была настолько белая, как слоновая кость. А еще она имела такой живой, острый взгляд, который быстро передвигался от Питера к кораблю, к матросам, по порту и снова к Питеру. Девушка улыбалась, но скорее это была деланная, дежурная улыбка, чем акт приветствия. К тому же она отстранилась от него на шаг, откинув руки назад ладонями к небу, и посмотрела на Питера с легким презрением, словно перед ней стоял не человек, а недоразвитое низшее существо.

– Могу я поговорить с капитаном этого судна? – произнесла девушка с притворной любезностью.

– Что вы хотели?

– Вы капитан?

– Нет.

– А мне нужен капитан.

Девушка блеснула белозубой улыбкой, и Питер вдруг испытал к ней сильную неприязнь. Она вела себя свободно и непосредственно, но при этом весьма надменно. Питер взглянул на Джека, но не найдя в его замечтавшемся лице поддержки, ответил:

– Мы организаторы этой поездки.

Девушка воодушевилась. Она протянула свою правую руку к его губам. Питер совсем не хотелось ее целовать, но, пересилив себя, он наклонился и слегка коснулся ртом костяшек ее пальцев. Девушка небрежно убрала руку и вытерла ее о подол платья. Питер побагровел от злости. Это уже ни в какие ворота не лезло! А нахалка продолжала улыбаться, как ни в чем не бывало.

– Прекрасно, – лепетала она любезным голоском. – Меня зовут Ребекка Магвайер. Я собираюсь плыть вместе с вами, чтобы написать об этой путешествии.

Услышав цель ее прихода, Питеру стала смешно, и вся злость мгновенно улетучилась. Он притворно удивился и отвесил ей небольшой поклон.

– Это большая честь для нас, – с неприкрытым сарказмом ответил он.

– В самом деле? – девушка улыбнулась еще шире.

– Но мы постараемся справиться своими силами, – продолжал в том же духе Питер.

– Вы не понимаете. Я не просто образованная женщина, я первая женщина-летописец в королевстве. Я буду освещать ваше путешествие от начала и до конца пути. В ваши задачи входит изучать новую территорию, флору и фауну, в мои – доводить это до общественности.

Успокоив разгоревшееся желание продолжать подшучивать над ней, Питер показал рукой на людей, заходивших на корабль.

– Оглянитесь вокруг. Вы видите здесь хоть одну женщину? Это серьезная путешествие, а не дамский клуб.

– Да как вы смеете указывать мне на половую принадлежность! – Ребекка зарделась. Стало заметно, что для нее это весьма болезненная тема. – Мы живем в свободном цивилизованном мире, где все равны! Не каждый мужчина, в моем возрасте, может похвастаться тем, что я имею. Я, уже летописец, а после этой поездки, возможно и журналист «Глостер Журнал».

Питер покачал головой. Разговор будет долгим. Кажется ему «посчастливилось» встретиться с одной из этих дамочек… как их, будь они не ладны…что возомнили себя равными мужчинам. Но у него нет времени на все эти глупости!

– Так вот в чем дело. Простите, что не можем помочь вам в построение вашей карьеры, мы грамотные люди и не нуждается в летописце. Просьба не мешать, нам работать.

– Вы не имеете право! – прежнее спокойствие Ребекки мгновенно исчезло. – Я никуда отсюда не уйду. Я не сдвинусь с места, пока не согласитесь.

Питер рассмеялся.

– В таком случае мне придется убрать вас силой.

Ребекка наигранно хохотнула.

– Вы не посмеете!

Она встала в позу, выставив одну ногу вперед и слегка навалившись на другую, а руки скрестила в районе груди.

– Неужели? Эй, парни, – Питер обратился к рабочим, – отнесите эту леди подальше от порта и поскорей.

Несколько мужчин подошли к Ребекке, подняли ее в воздух и понесли от корабля. Ребекка начала кричать, драться, бить их тростью, и пинать ногами.

– Да как вы смеете?! Немедленно поставьте меня на место! Я буду жаловаться, вы еще пожалеете об этом!

– Не сомневаюсь. Направьте все ваши жалобы сразу на Гибралтар!

– Запомните мое имя! Ребекка Магвайер! Теперь оно будет преследовать вас!

Рабочие, молча, делали свою работу и вскоре крики девушки стали еле слышны, а после и, вообще, исчезли.

Питер подошел к Джеку.

– Нет, ты видел? Какая неслыханная наглость.

Джек с укором покачал головой.

– Нельзя так обращаться с женщинами.

– Как раз с женщинами я так не обращаюсь. Но эта дамочка возомнила себя равной мужчине. А если так, то пусть привыкает.

Напряженное молчание повисло в воздухе. Все присутствовавшие в этот день в гостиной Арчибальда Томсона словно попали в безвыходный круг затянувшегося ожидания. София, сидя на диване, опустила голову вниз и, казалось, молилась. Лидия, как всегда, вела себя непринужденно спокойно. А Питер, сидя в кресле напротив, выпил уже весь чай и просто нюхал пустую чашку.

Марибель не находила себе места, ее сердце в груди бешено колотилось. Она постоянно ерзала, трясла одной ногой в воздухе, барабанила пальцами по губам.

Боже! Как тянется время. Марибель посмотрела на часы.

«Уже десять минут разговаривают. Давно пора все решить».

Мысль о том, что там, за дверью, в кабинете ее отца стоит Джек и несет ответственность один за всех, сжигала ее изнутри. Да он, несомненно, просит руки Софии. Но, ведь, ни только за этим он пришел сегодня.

Она искоса посмотрела на сестру, ее вид был невыносимо жалким. София была совсем бледная, она закрыла глаза, еле дышала, губы тихо тряслись. Марибель положила свою ладонь на ее руку и крепко сжала. Они встретились взглядом, и София одарила ее слабой улыбкой. Не помогло! Причем, не помогло обеим. Марибель стиснула зубы.

«Прости, сестра, но сегодня решается не только твоя жизнь. Вот бы слышать их разговор».

Она вдохнула больше воздуха, вцепилась пальцами в диван и резко стала. Марибель, нервно размахивая руками, сделала несколько увесистых шагов в сторону кабинета отца, но остановилась, услышав грозный голос матери.

– Сядьте на место, юная леди!

Марибель скривила лицо и плюхнулась на ближайший к двери пуфик.

Джек стоял посередине кабинета, переминаясь с ноги на ногу. Арчибальд сидел в своем кресле, откинувшись на спинку и скрестив руки в районе груди. Он имел серьезный, немного сердитый вид. Но в душе все было наоборот. Ему была интересна существующая ситуация. Сегодня он впервые слушает предложение руки и сердца для своей старшей дочери и должен быть строгим. Но ему нравился Джек. Он считал его вполне достойным кандидатом, пусть не богатым (хотя слухи о его влиятельном отце доходили и до Арчибальда), но зато благородным, порядочным человеком. Хотя способ заработать деньги для свадьбы с помощь сложного путешествия, казался ему немного безответственным.

– Мне лестно ваше предложение, мистер Вэлс, – начал Арчибальд, выслушав Джека. – Мы давно знакомы с вашей семьей. Вы знаете Софию с детства. Но это ваше путешествие…

– Оно одобрено лично сэром Робертом Уолполом.

– Знаю. Но, на мой взгляд, ввязывать себя в такого рода авантюру было бы неразумно, даже ради Софии.

Джек немного напрягся. Он думал, что Арчибальд одобряет его выбор.

– Поймите, сэр. Я не хочу лукавить, София невероятно дорога мне. Но, на первом месте для меня стоит служба Родине. И другого способа доказать это, по крайней мере, на данный момент я не вижу.

Арчибальд усмехнулся.

«Хотя бы не врет».

– Мы уезжаем надолго, и я не хотел оставлять никакой неопределенности в наших с Софией отношениях.

– Что ж. Я не вижу смысла препятствовать вашей помолвке.

Глаза Джека засветились счастьем, он облегченно выдохнул и улыбнулся.

– Пригласи ко мне Софию, – попросил его граф.

Джек кивнул и вышел из кабинета.

При его виде все присутствующие в гостиной встали. София напряженно посмотрела ему в глаза. Но лицо Джека было озарено таким радостным светом, что ему даже не нужно было ничего говорить. Все всё поняли без слов. София закрыла глаза, снимая долгое напряжение, расплылась в улыбке и, уже готова была броситься ему на шею, но, взглянув на мать, остановилась.

Джек и Питер хлопнули друг друга по рукам.

– Мисс София, ваш отец ждет вас.

София кивнула и прошла в кабинет, вернувшись через несколько минут.

– Марибель, – обратилась она к сестре.

Марибель сжала кулаки и, набрав в рот воздуха, пошла.

Арчибальд по-прежнему сидел в своем кресле. Девушка встала напротив. Она так волновалась, что неплотно прикрыла дверь. Та со скрипом отварилась, и все присутствующие в гостиной могли слышать их разговор.

– Я надеюсь, юная леди, – спокойно начал отец, – вы понимаете, что о вашем участии в этой… «экспедиции» не может быть и речи.

– Но папа!

Она была готова, что граф будет против этой затеи, и приготовила несколько весомых доводов, чтобы его убедить. Марибель уже собиралась их озвучить, но Арчибальд, словно прочитал ее мысли.

– Знаю, ты будешь пытаться переубедить меня. Но у тебя ничего не выйдет, поэтому не трать время зря. Все, что ты сейчас скажешь, каким бы серьезным и важным тебе самой это не казалось, на меня не произведет ни малейшего впечатления. Ничто на свете не заставит меня пожертвовать тобой.